Воробей не тронулся с места, когда все племя, словно обезумев, с возбужденными воплями носилось по поляне.

— Я боюсь! — донесся до него писклявый голос Шмелика. — А вдруг этот Сол придет в лагерь и унесет нас?

Он услышал, как мать лизнула малыша в макушку и проурчала:

— Не бойся, мой маленький. Сол сейчас отсюда далеко-далеко.

— А еще нас день и ночь охраняют сильные и храбрые воители, — добавила Ромашка. — Неужели ты думаешь, что твой папа позволит кому-нибудь тебя тронуть?

Заметно повеселевший Шмелик радостно завопил:

— Нет! Крутобок самый сильный!

Воробей вздохнул. Порой жаль, что он распрощался с детством и слепой верой в могущество Грозовых воинов!

С каждым днем Воробей все сильнее ощущал ледяное дыхание приближающейся беды. Его соплеменники были охвачены страхом, злобой и подозрениями; их чувства со всех сторон накатывали на юного целителя, заставляя его вздрагивать, словно от ударов. У Воробья кружилась голова, словно еще недавно твердая земля предательски убегала у него из-под лап.

Он услышал, как Кисточка тяжело поднялась с земли и, покряхтывая, проскрипела:

— Если убийца Уголька искал неприятностей, он своего добился. Я вам так скажу — этот кот сунул нос в осиное гнездо, когда поднял лапу на одного из наших воинов!

«И рано или поздно он будет больно укушен…»

Впрочем, Воробью сейчас не хотелось думать о судье убийцы.

Принюхавшись, он уловил запах проходившего мимо Львиносвета, однако брат даже не остановился, чтобы перекинуться с ним парой слов.

— Эй! — окликнул его Воробей. — Идешь искать Сола?

— Да, — коротко бросил брат.

Воробью мучительно хотелось с ним поговорить как раньше: начистоту, без всяких недомолвок. Но с той страшной ночи, когда они узнали тайну Белки, это стало невозможным.

Неловкое молчание было прервано появлением Остролистой.

— Ты не рассказывала нам, что видела Сола, — холодно заметил Воробей.

Он был слеп, но ясно представил, как сестра пренебрежительно дернула плечом.

— Я не придала этому значения!

— Все равно, — печально вздохнул Львиносвет. — Ты должна была сказать. Ты же знала, что Сол должен помочь нам исполнить пророчество.

— Какое пророчество? — зло фыркнула Остролистая. — Нас это больше не касается — и никогда не касалось!

— Но когда ты встретила Сола, ты этого еще не знала!

Воробей поморщился, слушая их перебранку. Какой смысл спорить о пустяках, когда сейчас важнее всего один-единственный вопрос: верят ли они в то, что Уголька убил Сол?

«Хорошо, что я не иду с ними. Не желаю всю дорогу выслушивать препирательства!»

Голос Листвички прервал его невеселые мысли.

— Воробей, вот ты где! Помоги мне собрать травы для патрульных.

— Иду.

Он встал и направился прочь, оставив Львиносвета и Остролистую продолжать свою глупую перепалку. Протиснувшись сквозь ежевичный полог, Воробей почувствовал резкий запах трав путников.

— Я уже достала все необходимое, осталось только по кучкам разложить, — сказала Листвичка.

Воробей был рад возможности отвлечься, но работа не заняла много времени, поэтому вскоре он снова вышел на поляну со свертком трав для Ежевики.

К этому времени коты немного успокоились и начали разбредаться по своим палаткам.

Сильный аромат трав заглушал все остальные запахи, поэтому Воробей не сразу нашел Ежевику, сидевшего вместе с Белкой возле кучи с добычей.

— Мне так жаль, что тебя не будет с нами, — услышал он негромкий голос кота, которого еще совсем недавно считал своим отцом. — С тем давним походом у нас обоих связано столько воспоминаний!

В голосе Ежевики слышалась какая-то скрытая тоска, словно он грустил об ушедших счастливых днях и сожалел о чем-то невозвратном.

— Мне бы тоже очень хотелось пойти, — еле слышно вздохнула Белка. — Но я еще не готова к долгому путешествию. Если бы не эта рана…

— Ни о чем не тревожься, — ласково перебил ее Ежевика. — И не думай о Соле. Ты же знаешь, что я всегда буду с тобой и сумею тебя защитить.

— Я знаю, — вздохнула Белка.

Воробей насторожил уши. Можно подумать, Белка когда-нибудь нуждалась в защите! Да раньше она бы уши оторвала тому, кто посмел такое предположить…

Но теперь в ее голосе не было и следа былой уверенности. От Белки исходили волны такой мучительной вины и безысходного отчаяния, что Воробью на миг стало ее жалко.

Протиснувшись между Белкой и Ежевикой, он положил перед глашатаем сверток с травами.

— Вот, — буркнул он. — Травы путников. Съешь нее и как следует отдохни.

— Спасибо, Воробей.

— Вот ты где, Ежевика, а я повсюду тебя ищу! — раздался бас Крутобока, и крупный кот в два прыжка очутился возле кучи. — Огнезвезд поручил мне вы поднять обязанности глашатая, пока тебя не будет. Вот хотел посоветоваться с тобой насчет пограничных патрулей.

— Конечно, — с готовностью отозвался Ежевика, поспешно проглатывая травы. — Что тебя интересует?

— Видишь ли, мне кажется, некоторые коты все еще тревожатся насчет племени Ветра…

Голоса Крутобока и Ежевики стихли в отдалении. Воробей повернулся, чтобы направиться в свою палатку, но Белка его остановила.

— Воробей, я хотела бы поговорить с тобой…

— Нам не о чем разговаривать, — резко ответил он.

«И я не желаю знать, что ты хочешь мне сказать!»

Резко обогнув воительницу, которую еще совсем недавно любил как мать, он вернулся в свою палатку. На душе было пусто, словно у него в груди открылась зияющая яма. Слишком долго он верил в то, что пророчество обещает ему великую судьбу и делает особенным, а теперь ему предстояло до конца дней оставаться обычным целителем.

«Кто же все-таки наша мать? И что с ней стало?»

Хуже всего было ощущение собственной беспомощности.

Впервые от Воробья ничто не зависело, и он ничего не мог с этим поделать. Злой и расстроенный, он начал протискиваться в пещеру сквозь заросли ежевики. Разумеется, он тут же запутался в колючих ветках, расцарапал нос и набрал полную шерсть колючек. Не выдержав, Воробей громко взвыл от бешенства и досады.

— Воробей! — со всех лап бросилась к нему Листвичка. — Стой спокойно, не шевелись. Сейчас я тебя распутаю.

— Все в порядке! — проворчал слепой кот. Он никогда не запутывался в ежевике — даже когда был несмышленым котенком! Рванувшись, Воробей вырвался на свободу, оставив на колючих ветках клочья серой шерсти.

Ты здоров? — взволнованно спросила Листвичка. — Великие предки, да у тебя нос в крови! Постой, я сейчас принесу паутину.

— Я же сказал — все в порядке! — теряя терпение, заорал Воробей и отошел в сторонку. Облизав лапу, он осторожно дотронулся до своего расцарапанного носа. Щипало сильно, но его с детства бесило, когда над ним причитают.

«Что она ко мне привязалась? Вечно лезет, никакого покоя от нее! Кто она вообще такая? Мы с ней даже не родственники!»

Раздав травы, Воробей пошел к куче, чтобы немного подкрепиться. Но не успел он впиться зубами в полевку, как услышал неподалеку самоуверенный голос Ягодника:

— Как хотите, а я подозреваю племя Теней! После всей этой некрасивой истории с Солом Чернозвезд пойдет на что угодно, лишь бы доказать, что его племя по-прежнему сильно!

Послышалось раздраженное шипение, и Дым сварливо фыркнул:

— Ты совсем мышеголовый? Уж не думаешь ли ты, что какой-то воин из племени Теней мог незамеченным пройти через всю нашу территорию, чтобы убить Уголька около ручья?

— Все может быть, — пробурчал Ягодник.

— Ну конечно! Порой и ежи летают, — усмехнулся Дым.

Проглотив последний кусочек дичи, Воробей облизнулся и поплелся в свою палатку. «Как мне надоело выслушивать предположения о смерти Уголька!»

Потом он отнес немного пижмы Милли и Колючке, поправлявшимся после Зеленого Кашля, и случайно подслушал разговор Белохвоста, Яролики и Ромашки, сидевших у входа в детскую.

— Не волнуйся ты так, Ромашка, — успокаивал перепуганную кошку Белохвост. — Что с того, что часть наших воинов ненадолго покинет лагерь? Посмотри, сколько нас остается! Уж поверь, мы сумеем защитить тебя и твоих детей.

— Крутобок сказал, что мы удвоим охрану лагеря, — подтвердила Яролика.

— Я знаю, что вы нас не оставите, — встревоженно воскликнула Ромашка. — Но скажите мне, зачем приводить этого убийцу в лагерь?

И тут то же самое! Кипя от негодования, Воробей едва не наступил на котят, носившихся по детской, словно муравьи в потревоженном муравейнике.

— Теперь ты будешь убийца, а я воительница! — завизжала Шиповничек и ударила Цветочек лапой по уху. — Сейчас мы тебя поймаем!

Цветочек восторженно завизжала, а Воробей чуть не грохнулся на копошащуюся у его лап кучу.

— А ну прекратите! — резко крикнула Милли. — Это не смешно, и совсем не игра! Храбрый Грозовой кот погиб, и нам всем сейчас очень грустно.

«Похоже, после смерти все стали уважать Уголька гораздо больше, чем при жизни!»

Котята притихли, и Воробей без помех выбрался из детской. По пути в свою палатку он прошел мимо Огнезвезда, Песчаной Бури, Крутобока и Бурого.

— Верно, — басил Крутобок, — так и сделаем! Не хватало только найти в ручье еще одно тело!

Воробей с трудом подавил вздох.

«Какой прок от ваших патрулей? Да хоть выставляйте стражу под каждым кустом, все равно ничего не найдете. Убийца здесь, в этом самом лагере, а вы просто не хотите в это поверить».

Ночная прохлада уже спустилась в овраг, когда Воробей подошел к куче с добычей, где ужинали коты, избранные для путешествия.

Львиносвет и Остролистая тоже были здесь. Утром Воробей не знал, что им сказать на прощание, а теперь стало еще хуже. Даже не верилось, но когда-то они были близки и неразлучны.

— Привет, — выдавил он. — Готовы?

— Как всегда, — хмыкнула Остролистая.

— А мне непривычно уходить без тебя, — признался Львиносвет, прижимаясь щекой к плечу Воробья. — Мы ведь впервые расстаемся так надолго.

Воробей кивнул. Он даже в горы ходил вместе с сестрой и братом, а вот теперь оставался в лагере. Дa, он все еще сердился на Львиносвета и Остролистую, однако ему была невыносима мысль о разлуке с ними, особенно теперь, когда цепкий побег вины связал их воедино.

— Ну… До скорой встречи, — пробормотал он.

— Надеюсь, — кивнул Львиносвет.

Воробей дотронулся носом до носа брата, потом подошел к Остролистой.

— Пока, Воробей, — шепнула она.

Неужели это все, что они могут сказать друг другу? Откуда это странное напряжение, повисшее между ними, подобно натянутым нитям паутины?

Воробей кивнул и еле слышно выдавил из себя:

— Пусть Звездное племя освещает ваш путь.

Потом он развернулся и побрел в свою палатку.

Воробей открыл глаза и заметил бледные очертания гор, протянувшихся от края до края горизонта, и зияющую пропасть прямо под своими лапами. Он испуганно попятился.

Ветер свистел в горах, пробирался под шерсть. Оправившись от изумления, Воробей понял, что очутился в том самом месте, где когда-то встретился с барсучихой по имени Полночь.

Задрав голову, он увидел, что звезды бешеным водоворотом кружатся по небу, сливаясь в сплошные вихри сияющего света. У Воробья даже голова закружилась, и он крепче впился когтями в землю, чтобы не свалиться в бездонную пропасть.

И тут он услышал скрежет когтей по камням. Оторвав взгляд от кружащихся звезд, Воробей обернулся и заметил массивные плечи и черно-белую морду Полночи.

— Чего тебе надо? — грубо спросил он, пытаясь спрятать свой страх.

— Сол не убивал Уголька, — прогудела Полночь. — Ты это знаешь. Эти коты гоняются за диким гусем, — она подошла к Воробью, и звездный свет засверкал в ее маленьких черных глазках. — Нужно открыть правду.

— Зачем? — На этот раз Воробей ничего не смог поделать со своим дрожащим голосом.

Слова Полночь показались ему камнями, падающими в глубокое озеро.

— Правда спасет. Все остальное навсегда погубит твое племя.

— Но… — запротестовал Воробей, но поднявшийся ветер отнес его слова, ответ Полночи и ее призрачную фигуру, в сторону, так что вскоре Воробью показалось, будто они с барсучихой кружатся вместе со звездами в гигантском небесном вихре.

Он рухнул на землю — и очнулся в окружении привычной слепоты, на полу пещеры целителей. В морозном воздухе чувствовалось приближение рассвета.

Накануне Воробей уже простился с сестрой и братом, однако теперь снова вышел на поляну. Почти все путешественники уже собрались возле выхода. Огнезвезд, Крутобок и Белка тоже были здесь.

В нескольких хвостах от них Воробей учуял замахи Березовика и Белолапы.

— Береги себя и, главное, отдыхай побольше, — торопливо говорил подруге Березовик. — Ешь хорошо, и если что-то почувствуешь, сразу зови Листвичку…

— Конечно, конечно, — ласково проурчала Белолапа. — Все будет хорошо, вот увидишь. В конце концов, я не первая кошка, у которой будут котята!

Воробей прошел мимо них и остановился возле Белки, прощавшейся с Ежевикой. В отличие от Белолапы, она держала свои чувства при себе, и даже Воробей не мог бы сказать, что она испытывает.

— Буль осторожен, — предупредила Белка глашатая. — Не подходи к краю утесов, вдруг опять поскользнешься?

— Я все помню и не испытываю желания окунуться в соленую воду! — с напускной веселостью ответил Ежевика.

— Ежевика, еще один вопрос по поводу охотничьих патрулей, — перебил их Крутобок. — Я правильно понял, что лучше всего охотиться возле Заброшенного гнезда Двуногих и под сухим деревом?

Правильно, — кивнул Ежевика. — Только напомни охотникам, чтобы, охотясь под сухим деревом, они случайно не перешли границу племени Теней!

— Ты справишься, Крутобок, — успокоил старого друга Огнезвезд. — Теперь ты знаешь нашу территорию не хуже любого Грозового кота.

Провожающие отошли в сторонку, пропуская патрульных. Над поляной воцарилось хмурое молчание. Воробей шкурой чувствовал сгустившееся напряжение — до сих пор Грозовое племя никогда не отправляло своих воителей в такую непростую экспедицию.

— Пусть Звездное племя озаряет ваш путь, — сказал Огнезвезд. — Вы должны найти правду.

«Как бы не так! Правда здесь!»

Воробей крепко сжал зубы, чтобы не выкрикнуть это вслух. Полночь сказала ему то, что он и без нее знал: Сол не убивал Уголька.

Эти коты напрасно отправлялись в опасный и долгий путь. Почему Грозовые коты не хотят поискать правду ближе?

Он не знал, найдут ли патрульные Сола, и что случится, если все-таки найдут. Лапы у Воробья начинали зудеть при мысли о том, что именно может рассказать им Сол.

«Ведь он все знает о пророчестве…»