Нет, его звали не Лев.
Его звали Питер.
Полностью его звали Питер Барнс.
Но ревел он так, что куда там вашим львам!
— Так что это за чушь собачья, Карелла?
— Что именно?
— В сегодняшнем выпуске этой… этой… вонючей портянки? — Барнс грохнул кулаком по расстеленной на его столе газете. — Вот, полюбуйтесь… Четвертое августа!
„Лев! Вот оно, предсказание!" — мелькнуло в голове у Кареллы, а вслух он спросил:
— Что вы имеете в виду, лейтенант?
— Что я имею в виду? Я? Что я имею в виду?! — рявкнул Барнс. — Кто дал вам право молоть всякую чепуху этому идиоту Сэвиджу?
— Кому? — не поверил своим ушам Карелла.
— Некоторых ваших коллег и не за такой длинный язык загоняли патрульными в Бестаун…
— Вы сказали — Сэвидж? Дайте-ка взглянуть… — начал было Карелла.
Барнс с размашистой злостью раскрыл газету.
— „Полисмен бросает вызов управлению"! — прорычал он. — Это только заголовочек! Красота, а? „Полисмен бросает вызов управлению", послушайте только! В чем дело, Карелла? Вас здесь притесняют?
— Дайте же мне взгля…
— А под заголовочком-то — „Возможно, знаю убийцу", — заявляет детектив".
— „Возможно, знаю…"
— Вы говорили это Сэвиджу?
— Что я знаю убийцу? Конечно, нет. Боже мой, Пит…
— Я вам не Пит! И попрошу не тыкать, не в баре находитесь! Возьмите и читайте!
Карелла послушно взял газету. Руки у него почему-то дрожали.
Статья помещалась на четвертой, конечно, странице под крупным заголовком:
ПОЛИСМЕН БРОСАЕТ ВЫЗОВ УПРАВЛЕНИЮ
— „Возможно, знаю убийцу", — заявляет детектив". Но это же… — залепетал было Карелла.
— Читайте! — громоподобно приказал Барнс.
И Карелла стал читать.
„В баре царили полумрак и прохлада.
Мы сидели друг против друга, детектив Стивен Карелла и я. Он задумчиво вертел в руках рюмку, и мы говорили о разных вещах, но больше всего мы говорили об убийстве.
„У меня появилась идея, я, возможно, знаю, кто убил этих трех полисменов, — заявил Карелла. — Но с идеями такого рода к нашим начальникам не пойдешь. Им все равно не понять".
Вот так забрезжил первый луч надежды раскрыть загадочное преступление, которое обескуражило выдающиеся умы в отделе по расследованию убийств и парализовало упрямого и своевольного лейтенанта Питера Барнса из 87-го полицейского участка.
„Сейчас я не могу всего рассказать, — продолжал Карелла, — поскольку в этом деле надо еще покопаться. Но версия о душевнобольном, ненавидящем полицию, насквозь ошибочна. Причины надо искать в частной жизни этих трех людей, я уверен. Придется поработать, но мы раскроем это преступление".
Так говорил детектив Карелла вчера днем в баре, расположенном в самом сердце Пояса Смерти. Это застенчивый и замкнутый человек, который, по его собственным словам, „не ищет славы".
„Работа полиции ничем не отличается от любой другой, — сказал он мне, — кроме того, что мы имеем дело с преступлением. Когда у тебя появляется подозрение, начинаешь копать. Если найдешь что-нибудь стоящее, идешь докладывать начальству, и оно, может быть, к тебе прислушается, а может быть, и нет".
До сей поры он поэтому поделился своими „подозрениями" только с невестой, очаровательной молодой леди год имени Теодора Фрэнклин, жительницей Риверхеда. Мисс Фрэнклин считает, что Карелла „никогда не ошибается", и уверена, что он раскроет это преступление, несмотря на неумелые действия управления.
„В каждом шкафу найдется свой скелет, — сказал Карелла. — И эти скелеты помогут нам отыскать убийцу. Надо лишь копнуть поглубже. Теперь это вопрос только времени".
Мы сидели в прохладном полумраке бара, и я ощущал спокойную силу, исходящую от этого человека, который нашел в себе мужество продолжать собственное расследование вопреки ошибочной версии, завладевшей насквозь пропыленными мозгами всех работающих рядом с ним.
Этот человек найдет убийцу, подумал я.
Этот человек избавит город от постоянного страха, от ужаса перед неведомым убийцей, крадущимся по улицам со смертоносным автоматическим пистолетом 45-го калибра в окровавленном ужасе. Этот человек…"
— Боже! — вырвалось у Кареллы, как крик о помощи.
— Думаешь, поможет? — откликнулся Барнс. — Теперь что скажешь?
— Да никогда я ничего подобного не говорил! То есть, чтобы в подобном духе. И он обещал, что не для печати! — возмутился Карелла. — Где у вас здесь телефон? Да я на него, сукиного сына, в суд подам за клевету! Даром ему это не пройдет…
— Все, успокоились, — сухо предложил Барнс.
— А зачем он еще и Тедди втянул? Он что, хочет из нее мишень сделать для этого свихнувшегося подонка с пистолетом? Он вообще в своем уме?
— Успокойся, тебе сказано.
— Успокоиться?! Я никогда не говорил, что знаю убийцу.
— А что же тогда ты говорил, Стив? — Лейтенант начал заметно остывать.
— Я говорил только, что у меня есть идея, которую мне надо проверить.
— Какая такая идея?
— Может быть, этот тип охотился вовсе не за полисменами. Может быть, просто за людьми, за обыкновенными людьми. А может быть, даже и совсем по-другому. Может быть, он охотился всего-навсего за одним человеком.
— За каким?
— Откуда же мне знать? Но зачем он написал про Тедди? Господи, что же это у него с головой-то?
— Ничего такого, от чего не лечат, — оптимистически предположил Барнс.
— Мне надо бежать к Тедди. Один Бог знает, что может…
— Который час? — спросил Барнс.
— Шесть пятнадцать, — ответил Стив, посмотревца настенные часы.
— Потерпи до шести тридцати. Хэвилленд должен вернуться с ужина.
— Ну, попадись мне этот Сэвидж, — зловеще пообещал Карелла, — я его пополам разорву.
— Или хотя бы штрафани за превышение скорости, — сочувственно посоветовал Барнс.
Человек в черном костюме стоял на лестничной площадке у двери в квартиру и внимательно прислушивался. Из кармана пиджака торчала свернутая газета. Левое плечо пульсировало неотступной болью, правый карман оттягивал тяжелый пистолет 45-го калибра, и он, щадя рану и компенсируя вес оружия, слегка склонился влево, настороженно вслушиваясь в тишину.
Из квартиры не доносилось ни звука.
Он несколько раз перечитал это имя в газете — Теодора Фрэнклин, — а потом в справочнике по Риверхеду отыскал ее адрес. Ему надо было с ней потолковать. Ему надо было выяснить, что известно Карелле. Он должен это выяснить. _
„Что же у нее так тихо? — мелькнуло у него в голове. — Что она там делает?"
Осторожно он попробовал дверь, раз-другой тихонько повернул дверную ручку. Нет, дверь заперта, черт бы ее побрал.
И вдруг в квартире раздались шаги. Он попятился, но слишком поздно. Дверь начала открываться, шире, шире.
В распахнутой двери в изумлении и растерянности стояла девушка в белом халатике. Хорошенькая, невысокого роста, темноволосая, большущие карие глаза. Местами на тонкой и мягкой ткани халата проступили влажные пятна, и он понял, что она только что вышла из-под душа. Глаза ее перебегали с его лица на пистолет в правой руке, потом рот раскрылся, но она не издала ни звука. Она попыталась захлопнуть дверь, но он успел вставить в щель ногу и изо всей силы толкнул дверную створку.
Она попятилась в глубину комнаты. Он прикрыл и запер дверь.
— Мисс Фрэнклин? — спросил он негромко.
Она еле заметно кивнула, скованная ужасом. Она видела рисунки на первых страницах всех газет, в передачах всех телевизионных станций. Ошибки быть не могло, перед ней стоял тот самый человек, которого ищет Стив.
— Поговорим? — предложил он Тедди.
У него был приятный голос, вкрадчивый, почти слащавый. И на убийцу он не был похож, в другое время он показался бы ей даже симпатичным, но почему же он убил этих полисменов, боже милостивый, как такой вполне приличный…
— Вы меня слышали? — вновь обратился он к Тедди.
Она кивнула. Она читала по его губам, она понимала все, что он говорит, но как ей…
— Что известно вашему приятелю?
Направленный ей в грудь тяжелый пистолет он держал так привычно, будто уже сжился с таившейся в нем гибельной угрозой, так небрежно, словно считал его скорее игрушкой, а не изрыгающим смерть оружием.
— В чем дело? Вы испугались?
Она дотронулась пальцами до своих губ и широко развела руки жестом полной безнадежности.
— Что такое? — озадаченно спросил он.
Она повторила выразительный жест беспомощности.
— Ну, хватит! — раздражаясь, воскликнул он. — Скажите хоть слово, в конце концов. Чего вы так перепугались?
Тедди вновь развела руки жестом отчаяния, подчеркивая его на этот раз энергичным движением головы. Он следил за ней со все возрастающим любопытством.
— Вот это номер! — озарило его наконец. — Немая, что ли? Точно, немая! Вот это да!
Он расхохотался. Издевательский хохот бился о стены, заполняя всю комнату. Вдруг смех замер на его губах, и он подозрительно пригляделся к ее лицу.
— Эй, а ты меня не дурачишь?
Она изо всех сил замотала головой, плотнее стягивая на груди тонкую ткань халатика.
— А ведь это совсем неплохо, а? — порадовался он. — Кричать ты не можешь, звонить не можешь, вообще ничего не можешь, так, что ли?
Тедди сглотнула, не сводя с него испуганных глаз.
— Так что твоему Карелле известно? — спросил он.
Тедди затрясла головой.
— В газете пишут, что он напал на след. Он знает обо мне? Знает, кто я?
Тедди снова отрицательно покачала головой.
— Так я тебе и поверил!
Она закивала головой, пытаясь убедить его, что Стиву ничего не известно. О какой газете он говорил? Что имел в виду? Тедди вновь широко развела руки жестом полного неведения, надеясь, что он ее поймет.
Он достал из кармана и протянул ей газету.
— Четвертая страница. Почитай-ка. А я пока присяду. Плечо у меня, черт бы его!..
Он сел, дуло пистолета продолжало смотреть ей в грудь. Тедди раскрыла газету и стала читать, качая головой.
— Ну?
Она еще выразительнее мотнула головой. „Нет, это все неправда. Нет, Стив никогда бы не сказал ничего подобного. Стив…“
— Что он тебе рассказывал?
„Ничего, ни слова он мне не говорил“. Лицо Тедди задвигалось в мучительной попытке убедить его.
— А в газете пишут…
Она брезгливо швырнула газетные листы на пол.
— Вранье, по-твоему?
„Да! Да! Да!“ — кричало все ее лицо.
Глаза его сузились подозрением.
— Это ты брось. Газеты не врут.
„Врут, врут“, — скривилось отвращением ее лицо.
— Когда он придет?
Она застыла в неподвижности, напрягая все мышцы лица, умоляя глаза, чтобы они не выдали ничего этому убийце с пистолетом.
— Но вообще-то должен прийти?
Она покачала головой:
— А вот это ты врешь. По лицу вижу. Придет, придет, как миленький!
Она стремглав бросилась к двери. Он схватил ее за руку и без всяких усилий швырнул через всю комнату. Она упала на пол, разлетевшиеся полы халатика высоко обнажили ноги. Тедди поспешно запахнула халат, закрывая колени.,
— Без фокусов, — назидательно предупредил ее он.
Дыхание ее участилось, стиснутое страхом горло с трудом пропускало воздух. Она почувствовала в нем смертельную опасность, свернутую в тугую пружину, готовую молниеносно развернуться, как только появится Стив. Но Стив сказал, что будет занят, до полуночи. Да, он сказал до полуночи, а до полуночи еще ох сколько часов! А за это время…
— Только что из-под душа? — поинтересовался он.
Тедди, не шевелясь, смотрела на него во все глаза.
— Ничего у тебя ножки, — одобрительно заметил он, и Тедди ощутила на себе его раздевающий, грубо ощупывающий взгляд. — А что у тебя там под халатом?
Ее глаза расширились.
Он гадко расхохотался.
— Так я и думал! Умница. Самое оно по такой жарище. Так когда, говоришь, твой Карелла-то явится?
Она не отвечала.
— В семь? В восемь? Девять? Он что, сегодня дежурит? В какую смену? С четырех до двенадцати? — Он следил за ее лицом. — Не хочешь отвечать? А я и сам знаю. С четырех до двенадцати, значит. Иначе давно бы уже был здесь. Ладно, подождем. Выпить у тебя найдется?
Тедди кивнула.
— Чем богата? Джин? Бербон? Все-таки джин. Тоник есть? Да ты что, нет? А клаб-сода? Годится. Давай, угощай. Эй, ты куда это собралась?
Тедди повела рукой в сторону кухни.
— Я с тобой, — заявил он. Они прошли в кухню. Тедди открыла холодильник и достала початую бутылку содовой.
— А свеженькой нет, что ли?
Она стояла к нему спиной и не видела движений его губ. Он захватил в горсть ткань на ее плече и рывком повернул лицом к себе. Рука его продолжала тискать ее плечо.
— Непочатой нет, что ли, спрашиваю? — повторил он.
Она кивнула и достала другую бутылку. Взяла из лотка лимоны и повернулась к буфету за джином. Щедро плеснула в высокий стакан, отмерила чайную ложку сахара. Выдвинула верхний ящик буфета.
— Только не балуй!
Он увидел, что в ее руке появился нож. Тедди разрезала лимон и выдавила обе его половинки в стакан, на три четверти долила содовой водой. Вернулась к холодильнику за льдом. Протянула ему сразу запотевший стакан.
— Теперь себе! — распорядился он.
Она покачала головой.
— Себе наливай, тебе сказано! — повысил он голос. — В одиночку не пью.
Она приготовила себе коктейль.
— Пошли. Назад, в гостиную!
Они вернулись в гостиную. Он расположился в кресле, морщась и покряхтывая, подвигался, устраивая больное плечо.
— Когда в дверь постучат, — предупредил он, — сиди тихо, понятно? Не двигаться, понятно? А пока иди, отопри.
Тедди подошла к двери и отперла замок. Только теперь, зная, что дверь не заперта, зная, что Стив войдет и наткнется на брызжущий смертью ствол пистолета, она почувствовала, как настоящий страх заполняет ее цепенеющее сердце.
— О чем задумалась?
Тедди пожала плечами и села напротив него лицом к двери.
— Вкусно, — похвалил он ее. — Давай, пей.
Она пригубила стакан.
— Придется его убить, — сообщил он ей.
Она уставилась на него расширившимися глазами.
— Хотя теперь какая разница? Одним полисменом меньше, одним больше… С другой стороны, может, чем больше, тем лучше. Ты как думаешь?
На лице ее отразилось недоумение.
— Нет, правда, это здорово получится, — стал объяснять он Тедди. — Если твой Карелла что-то знает, его надо убрать. А если ему ничего не известно, сойдет для полноты картины.
Он опять осторожно завозился в кресле.
— Господи, что же мне с этим плечом делать! Как тебе нравится этот дерьмовый доктор, а! Каков подлюга! Я-то думал, им лечить положено.
„Да он говорит совсем как обыкновенный человек, — подумалось Тедди. — Разве что о смерти говорит так просто, что мурашки по коже. Он хочет убить Стива“.
— Мы в Мехико собрались податься, понимаешь? Должны были отбыть сегодня днем, да вот твой приятель объявился со своими идеями. Ладно, махнем завтра утром. Вот только здесь закончу. — Он помолчал. — Как думаешь, в Мехико приличный доктор найдется? Господи, чего только ради бабы не сделаешь! Ты-то когда-нибудь любила?
Она не сводила с негр глаз в растерянности и недоумении. Не похож он на убийцу. Тедди кивнула.
— Кого? Этого твоего легавого?
Тедди подтвердила кивком головы.
— Да, плохо твое дело. — Он, казалось, был искренне огорчен. — Очень плохо, дорогуша, но помочь ничем не могу. Выхода у меня нет, сама понимаешь. С самого начала не было. Раз начал, надо идти до конца. Теперь это вопрос жизни и смерти. Или я, или он. Эх, чего только ради бабы не сделаешь! Да ты и сама знаешь, чего говорить. Ты бы ведь смогла убить ради него?
Тедди заколебалась, не решаясь ответить.
— Ну, ради него, чтобы быть с ним, ты бы смогла убить? Разве нет?
Она кивнула.
— Ну? Вот видишь, — довольно улыбнулся он. — Я же тоже не убийца. Не профессионал. Я механик. Отличный механик. Как думаешь, найду я себе работу в Мехико?
Тедди пожала плечами.
— Да уж наверняка найду. Машины-то у них должны быть? Машины везде есть. А потом, когда здесь поостынет, вернемся в Штаты. Какого черта, должно же здесь все улечься рано или поздно. Так что я тебе хочу сказать. Я не профессиональный убийца, не думай. Самый обыкновенный человек.
Он видел по ее глазам, что она ему не верит.
— Не веришь, значит? Так вот что я тебе скажу. Иногда просто нет другого выхода. Вот все тебе кажется безнадежно, конец, и когда кто-то говорит, что все-таки какая-то надежда есть, хватаешься за любую возможность. Да я пальцем никого не тронул, пока не убил этих полисменов. Думаешь, я хотел их убивать? Во- прос жизни и смерти. Или я, или они. Да разве тебе понять, глушня ты бессловесная!
Она застыла в неподвижности, не сводя с него глаз.
— Слушай, я много повидал в этой жизни, ох как много! И баб у меня было столько, что тебе и не сосчитать. Но эта! С этой все по-другому. С самого начала, с первой минуты. Когда без этой женщины просто не можешь… С тобой творится такое, что не можешь есть, не можешь спать, все из рук валится. Только о ней и думаешь целый день. И что остается делать, когда осознаешь, что не можешь быть с ней пока… Как бы это сказать… Пока ты… Да какого черта! Она ведь просила у него развода! Разве я виноват, что он оказался таким упрямым, просто как осел. Ну, ни в какую, ни себе, ни людям. Вот и остался со своим упрямством… Только теперь в могиле.
Тедди наконец оторвала глаза от его лица. Взгляд ее устремился на дверь за его спиной, потом остановился на дверной ручке.
— Да еще двух дружков с собой потащил. — Он посмотрел в свой опустевший стакан. — Ничего не попишешь. Сам не захотел образумиться, стоял и стоял на своем. Такая женщина, как она… Господи, да что угодно ради такой женщины сделаешь… Все, что угодно! Только увидишь ее, а тебя уже всего дрожь коло…
Тедди завороженно уставилась на дверную ручку. Внезапно она вскочила на ноги, размахнулась и что есть силы бросила свой стакан ему в лицо. Стакан задел ему лоб, джин, содовая и кусочки льда миниатюрным водопадом плеснули на его широкие плечи. Он взметнулся из кресла с перекошенным болью и злобой лицом, пистолет дернулся вверх, нацеливаясь в голову Тедди.
— Сука безмозглая! — взвыл он. — Ты что, взбесилась?!