Когда Карелла пришел на службу в четыре часа дня 24 июля, на его столе лежал ответ на запрос по поводу разрешения на ношение Кларком оружия. Карелла работал до восьми утра, потом пошел домой, поспал часов шесть и вот теперь опять сидел за своим рабочим столом. Ничто в нем, кроме разве слегка воспаленных век, не выдавало, что он провел долгую бессонную ночь.
Весь день стояла жара, плотно окутавшая город тяжелым, нездорово желтым покрывалом знойного марева. Карелла не любил жару. Он никогда не любил лето, даже в детстве. А сейчас, когда он вырос и стал полицейским, наиболее примечательным в летнем периоде для него было лишь то обстоятельство, что в это время года куда быстрее появляется трупный запах.
Едва войдя в кабинет, Карелла ослабил узел галстука, расстегнул воротничок и закатал рукава рубашки. Взяв со стола копию разрешения, он бегло просмотрел заполненный на пишущей машинке бланк. Да, у Кларка действительно было разрешение на ношение пистолета. Но это отнюдь не означало, что он не стрелял из этого пистолета в полисмена по имени Майк Риардон.
Карелла отодвинул документ на край стола, посмотрел на часы и тут же потянулся к телефону. Торопливо набрал домашний номер Буша и в тревоге стал ждать, сжимая сразу вспотевшей ладонью тедефонную трубку. После шестого гудка ему ответил женский голос:
— Алло?
— Элис?
— Кто это?
— Стив Карелла.
— О, привет, Стив!
— Разбудил?
— Да.
— Хэнка еще нет. У него все в порядке?
— Да. Он вышел вовремя, — ответила Элис.
Сонные нотки уже исчезли из ее голоса. Элис Буш была женой полисмена и, как и все жены полисменов, спала в те же часы, когда спал муж, приспосабливая свой распорядок дня к его расписанию. Карелле множество раз доводилось звонить ей по утрам и днем, и он всегда восхищался, как мгновенно переходит она от сна к яви — на протяжении буквально трех-четырех фраз. Когда Элис только поднимала трубку, ее голос неизбежно звучал как шелест савана подобравшейся вплотную смерти. По мере того как развивалась беседа, в нем начинало звучать жалобное поскуливание пожилого эрдельтерьера, которое затем наконец переходило в волнующее, зазывно сексуальное воркование, каковое и было обычным голосом супруги Буша. Карелла видел ее однажды, когда во время ночного дежурства они с Хэнком заскочили куда-то перекусить и Элис решила к ним присоединиться. Поэтому Карелла знал, что жена Буша представляет из себя энергичную блондинку с потрясающе изумительной фигурой и самыми карими глазами, какие ему доводилось когда-либо видеть. Из того, что Хэнк щедро рассказывал об интимных аспектах своей семейной жизни, Карелле было известно, что Элис спала в облегающих черных полупрозрачных ночных сорочках. Подобная осведомленность здорово нервировала его, поскольку всякий раз, когда Карелле приходилось телефонным звонком поднимать Элис с кровати, воображение автоматически рисовало ему округлые формы блондинки, неизменно облаченные именно в такие экзотические одежды, какие со вкусом описывал Хэнк.
Поэтому Карелла всегда старался до минимума сократить телефонные разговоры с Элис, мучаясь чувством вины за столь экстравагантные качества своего высоко художественного воображения. В это утро, однако, Элис, похоже, была расположена поболтать и оборвать беседу ему пока не позволяла.
— Насколько мне известно, одного из ваших коллег кокнули? — сказала она.
Карелла, несмотря на всю мрачность темы, не смог удержаться от улыбки. Элис порой удавалось самым забавным образом сочетать изысканный „королевский" английский язык с отборными образчиками блатного и полицейского жаргона.
— Да, это верно, — подтвердил он.
— Ужасно сожалею, — продолжала Элис изменившимся соответственно настроению тембром. — Пожалуйста, будьте осторожны, ты и Хэнк. Если какая-то дешевка палит на улице…
— Мь(будем осторожны, обещаю, — заверил ее Карелла. — Извини, Элис, мне надо бежать.
— Оставляю Хэнка в надежных руках, — заявила Элис и повесила трубку, не прощаясь.
Карелла улыбнулся, пожал плечами и тоже положил трубку. Дэвид Фостер, сияя свежевыбритым шоколадным лицом, неторопливо приблизился к его столу:
— Здорово, Стив.
— Салют, Дэйв. Что у тебя?
— Баллистическая экспертиза по тому пистолету, что ты принес ночью.
— Есть что-нибудь?
— Из него бог знает сколько лет не стреляли.
— Что ж, одним меньше. Теперь нам осталось проверить всего девять миллионов девятьсот девяносто девять тысяч других жителей этого славного города.
— Не по душе мне, когда полисменов убивают, — заявил Фостер, угрожающе насупив брови и наморщив лоб, что сразу придало ему сходство с быком, в ярости нагибающим рога’гую голову перед броском на красную тряпку. — Майк был моим Напарником. Отличный был мужик, надо сказать.
— Я знаю.
— Я все пытаюсь вычислить, кто 6j.i это мог быть. У меня вот здесь собственное бюро идентификации. — Дэвид постучал пальцем себе по лбу. — Я мысленно листаю и просматриваю папки с фотографиями одну за другой. Пока по нулям, но дайте мне время. Кто-то, должно быть, затаил злобу на Майка, и, когда я признаю эту образину, он пожалеет, что не удрал куда-нибудь подальше, вроде Аляски.
— По правде сказать, — признался Карелла, — я бы тоже хотел оказаться сейчас на Аляске.
— Жарковато, а? — согласился Фостер, классически недооценивая температуру и влажность.
— Да. — Краешком глаза Карелла заметил идущего по коридору Буша.
Войдя в кабинет, Буш расписался в журнале „Приход — уход“, добрался до стола Кареллы, придвинул вращающееся кресло и рухнул в него с безутешно несчастным видом.
— Тяжелая ночка? — улыбаясь, поинтересовался Фостер.
— Не то слово! — поправил его Буш своим обычным тихим голосом.
— С Кларком ничего не вышло, — проинформировал его Карелла. — Все чисто.
— Я так и думал. Теперь что будем делать?
— Хороший вопрос, — одобрительно отозвался Карелла.
— А что судебно-медицинская экспертиза?
— От них пока ничего нет.
— Ребята прихватили там какую-то шпану. Ждут допроса, — вмешался Фостер. — Может, пощупаем их предварительно, а?
— Они где, внизу? — спросил Карелла.
— Ага, в отеле, — подтвердил Фостер, имея в виду камеры предварительного заключения на первом этаже здания.
— Распорядись, чтобы привели их сюда.
— Момент, — согласился Фостер.
— А где шкипер? -
— В отделе по расследованию убийств. Пытается расшевелить их, чтобы они действительно взялись за это дело по-настоящему.
— Утреннюю газету видел? — спросил Буш.
— Нет еще.
— Майк попал на первую страницу. Вот, взгляни. — Он положил газету Карелле на стол.
Тот поднял ее так, чтобы говоривший по телефону Фостер тоже мог видеть.
— „Убийца стрелял в спину", - ворчливо прочитал вслух Фостер. — Подонок паршивый!
Он положил трубку, и все закурили. Буш попросил по телефону прислать кофе, и тут доставили задержанных.
Оба были небриты, высоки ростом, одеты в спортивные рубашки с короткими рукавами. На этом физическое сходство заканчивалось. Один из задержанных был смазлив, с правильными чертами лица и ровными, ослепительно белыми зубами. Второй выглядел так, словно бросил вызов бетономешалке и потерпел поражение. Карелла моментально узнал обоих. Мысленно он перебирал имеющиеся на них в досье сведения.
— Их что, вместе взяли? — спросил он у полисмена в форме, который конвоировал арестантов.
— Ага, — ответил тот. -
— И где же?
— Угол Тринадцатой и Шипп. Сидели в припаркованном автомобиле.
— Законом это, как известно, не запрещается, — вызывающе заметил красавчик.
— В три часа ночи, — уточнил полисмен.
— Ладно, — сказал ему Карелла. — Спасибо.
— Зовут-то как? — ласково поинтересовался Буш у красавчика.
— Сам знаешь.
— А ты повтори, повтори свое имя. Мне нравится слушать, как оно звучит.
— Устал я чего-то.
— Еще не так устанешь к тому времени, как мы с вами закончим, — пообещал ему Буш. — Хватит ломать комедию, отвечай на вопросы. Имя?
— Терри.
— А дальше?
— Терри Маккарти. Спрашивает еще, когда сам знает. Черт бы тебя побрал совсем!
— А как насчет твоего дружка, Терри?
— И его ты знаешь. Кларенс Келли.
— И чем же вы занимались в автомобиле? — полюбопытствовал Карелла.
— Картинки голенькие разглядывали, — издевательски хихикнул Маккарти.
— Хранение порнографии, — казенным голосом констатировал Карелла. — Занеси в протокол, Хэнк.
— Эй, обожди маленько! — запротестовал Маккарти. — Это я сострил так.
— А ты не трать мое время на свои дурацкие остроты! — рявкнул Карелла.
— Ладно, ладно, больше не буду, не пыли.
— Что делали в машине, спрашиваю!
— Сидели.
— Вы всегда по ночам сидите в машине? В три часа утра? — вмешался Фостер.
— Бывает иногда, — ответил Маккарти.
— Чем еще занимались?
— Беседовали.
— О чем же, интересно знать?
— Обо всем помаленьку.
— О философии в том числе? — ровным голосом задал вопрос Буш.
— Ага, и о ней тоже, — охотно подтвердил Маккарти.
— И к каким же выводам в этой связи вы пришли, можно узнать?
— Мы пришли к такому выводу, что сидеть в три часа ночи в припаркованном автомобиле вредно для здоровья, потому что всегда найдется какой-нибудь легавый, которому до смерти нужно пополнить свой счет арестов.
Карелла постучал карандашом по столу:
— Не выводи меня из себя, Маккарти. Я спал сегодня всего шесть часов, и настроения терпеть твои кривляния у меня нет. Ты знавал Майка Риардона?
— Кого?
— Майк Риардон. Детектив, работал в нашем участке.
Маккарти недоумевающе пожал плечами и обернулся к Келли:
— Мы его знаем, Кларенс?
— Ага, — сказал тот. — Риардон. Знакомое что-то.
— И насколько знакомое? — захотел уточнить Фостер.
— Пока чуть-чуть. — Келли отмерил крошечную частичку корявого с траурной каймой ногтя и расхохотался. Но тут же оборвал смех, увидев, что быки не склонны оценить его юмор.
— Вчера вечером его не встречали?
— Нет, — вступил Маккарти.
— А ты-то откуда знаешь?
— Вчера вечером мы вообще ни одного быка не встречали, — поспешил ему на помощь Келли.
— Так вы что, частенько с полицией встречаетесь?
— Иногда случается, — скромно признался Келли.
— Оружие при вас было, когда забирали?
— Что?
— Ну, хватит, — предупредил Фостер.
— Не было.
— Мы ведь проверим.
— Валяй, проверяй. У нас на двоих даже водяного пистолетика не было.
— Все-таки что вы там делали, в машине?
— Я же вам только что все объяснил, — упрямо гнул свое Маккарти.
— Твои сказки нас не устраивают. Попробуй что-нибудь новенькое, — предложил Карелла.
Келли сокрушенно вздохнул. Маккарти бросил на него удивленный взгляд.
— Ну? — поторопил Карелла.
— Я хотел посмотреть за своей бабой, — потупясь, заявил Келли.
— Ну да? — усомнился Буш.
— Истинная правда, — закипятился Келли. — Бог свидетель, чтоб мне сдохнуть на этом самом месте!
— А чего тебе за ней смотреть? — недоумевал Буш.
— Ну, знаешь…
— Нет, не знаю. Просвети.
— Я думал, может, она развлекается где-то на стороне.
— С кем развлекается-то? — спросил Буш.
— Вот это я и хотел выяснить.
— А тебе там чего надо было, Маккарти?
— А я помогал ему выяснять, — нагло ухмыльнулся Маккарти.
— Ну и что, выяснили? — поинтересовался Буш, на лице которого появилось выражение нескрываемой скуки.
— Да все нормально оказалось. Ошибся я, — успокоил его Келли.
— Не выясняй ничего больше, — предупредил его Буш. — А то в следующий раз прихватим вас с фомкой.
— С фомкой! — повторил Маккарти, потрясенный столь оскорбительным предположением.
— Вот это да, детектив Буш, — обиделся и Келли. — Я думал, вы нас лучше знаете.
— Проваливайте оба отсюда! — скомандовал Буш.
— Мы можем идти домой? — тоном пай-мальчика спросил Келли.
— Что до меня, так можете идти хоть к чертовой бабушке! — с чувством сообщил Буш.
— А вот и кофе! — объявил Фостер.
Обретшие свободу узники величественно удалились из кабинета. Детективы расплатились с рассыльным за кофе и сдвинули стулья вокруг одного из столов.
— Вчера рассказали отличный анекдот, — интригующе начал Фостер.
— Давай послушаем, — заинтересовался Карелла.
— Значит, мужик работает на стройке, понял?
— Ага.
— Леса — шестьдесят этажей над улицей. Понял?
— Ну?
— А тут обед. Он собирает инструмент, усаживается на краешке
и устраивает на коленях коробку с едой. Открывает коробку, достает сэндвич, аккуратно снимает вощеную обертку. Откусывает от сэндвича. „Вот черт, с арахисовым маслом!" — сердится он и запускает сэндвичем с шестидесятого этажа.
— Ничего не понимаю, — заметил Буш, глотнув кофе.
— Да я еще не кончил, — утешил его Фостер, давясь еле сдерживаемым смехом.
— Валяй дальше! — попросил его Карелла.
— Опять лезет в коробку, — улыбаясь, продолжал Фостер. — Достает еще сэндвич. Очень аккуратно снимает вощеную обертку. Откусывает. „Вот черт, с арахисовым маслом!" И второй сэндвич тоже летит с шестидесятого этажа. Разворачивает третий сэндвич. На этот раз попался с ветчиной. Вот это ему нравится. Так что он уминает сэндвич до последней крошки.
— Так всю ночь будет продолжаться? — высказал предположение Буш.
— Да потерпи ты немного, — попросил его Фостер. — Разворачивает четвертый сэндвич. Откусывает. „Вот черт, с арахисовым маслом!“ — и швыряет сэндвич вниз. Ну, вот, а чуть ниже него на лесах сидит другой мужик. Посмотрел, посмотрел и говорит: „Слушай, приятель, ты женат?“ „Женат“, — отвечает тот. Второй мужик сокрушенно трясет головой: „Давно?“ Первый говорит: „Десять лет“. А второй и удивляется: „Десять лет, а твоя жена до сих пор не знает, какие сэндвичи ты любишь?" Тогда первый грозит ему пальцем и говорит: „Слушай, сукин ты сын, жену мою не трожь! Сэндвичи я сам себе делаю!“
Карелла скорчился в приступе хохота, чуть не захлебнувшись кофе. Буш с каменным лицом уставился на Фостера.
— Все равно ничего не понимаю. Что же смешного в том, что у женатого десять лет человека жена не знает, какие сэндвичи ему нравятся? Не смешно это. Это трагично.
— Сэндвичи он себе сам делает, понял ты, нет? — пытался втолковать ему Фостер.
— Тогда это, значит, психологический анекдот. А психологические анекдоты до меня не доходят. Чтобы понять психологический анекдот, надо самому быть психом.
— А мне вот понравилось, — заявил Карелла.
— Ну и что? Это только подтверждает мою точку зрения, — не сдавался Буш.
— Хэнк просто не выспался, — утешил Фостера Карелла.
Фостер в ответ понимающе подмигнул.
— Прекрасно выспался, — возразил Буш.
— Ну, тогда все понятно, — многозначительно протянул Карелла.
— А что ты этим хочешь сказать? — обиделся Буш.
— Ладно, замнем. Пей кофе.
— Человек не понял анекдота, так сразу надо лезть в его интимную жизнь. Я, например, не спрашиваю, выспался ты или нет?
— Не спрашиваешь, — согласился Карелла.
— Вот и все.
Вошел патрульный полисмен.
— Дежурный сержант просил передать. — Он протянул Карелле плотный пакет. — Только что получено.
— Наверное, акт судебно-медицинской экспертизы, — высказал догадку Карелла. — Спасибо.
Патрульный молча кивнул и вышел. Карелла вскрыл пакет.
— Ну? — поторопил его Фостер.
— Точно. И еще что-то. — Карелла извлек из пакета стандартный бланк. — А, это по поводу пуль, извлеченных из деревянной стенки кассы кинотеатра, что была позади трупа Майка.
— Дай-ка взглянуть, — попросил Хэнк.
Карелла протянул ему бланк, содержавший различные сведения о калибре, весе, материале пуль и об оставленных на них нарезкой следах.
— Так, ремингтоновские пули. И что это нам дает? — Буш еще не остыл от недавней перепалки.
— Ничего, — пожал плечами Карелла. — До тех пор, правда, пока мы не найдем пистолет, из которого они отстреляны.
— А что там в акте судебно-медицинской экспертизы? — спросил Фостер.
Карелла вынул из пакета еще один бланк.
АКТ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО ОСМОТРА ТРУПА
МАЙК РИАРДОН
Пол — мужской. Возраст — на вид 42 года, хронологический — 38 лет. Вес — приблизительно 210 фунтов. Рост — 189 см.
Общий осмотр
ГОЛОВА. В 3,1 см влево от наружного затылочного выступа (инион) наблюдается округлое отверстие размером 1,0 на 1,25 см. Края раны слегка вогнуты. В зоне ожога и зоне осаднения обнаруживается вкрапление множества пороховых частиц. Введенный в рану в затылочной части черепа катетер № 22 проходит внутри черепной коробки и выходит наружу из правой глазницы. Выходное отверстие представляет собой рану с рваными краями диаметром 3,7 см.
В 6,2 см влево от верхушки сосцевидного отростка правой височной кости наблюдается второе отверстие размером 1,0 на 1,33 см. Введенный в него катетер № 22 проходит внутри черепной коробки и выходит наружу через отверстие диаметром около 3,5 см в верхней челюсти. Остальная часть верхней челюсти раздроблена.
ТУЛОВИЩЕ. При общем осмотре остальной части тела видимой патологии не обнаружено.
В документе содержались также сведения о результатах трепанации черепа и микроскопического исследования мозгового вещества, но детективы поняли, что эти детали вряд ли помогут им найти убийцу, даже если они совместными усилиями и смогли бы разобраться в мудреных медицинских терминах.
Карелла удрученно вздохнул и посмотрел на часы:
— Ох и долгая нам предстоит ночка, ребятки!