ГЛАВА 1

Я путешествую налегке

Я ехала на своем байке по Декатур-стрит, под урчание двигателя постепенно погружаясь в глубины Французского квартала. За спиной у меня висел дробовик «Бенелли М4 Супер 90», заряженный собранными вручную патронами со стреловидными серебряными пулями для охоты на вампиров. Кожаная куртка прикрывала набор серебряных крестов, засунутых за брючный ремень. Запас кольев держался в петлях на бедрах, обтянутых джинсами. Подседельные сумки мотоцикла были заполнены моими скудными пожитками: в одной лежала одежда, а в другую я сложила рабочий инструмент. Как профессиональный убийца вампиров, я путешествую налегке.

Приспособления для охоты надо будет на время собеседования убрать с глаз долой. А то моя работодательница может и обидеться. Выйдет не очень хорошо, если вышеупомянутая дама выпустит клыки, протягивая мне очередной чек за выполненную работу.

Парень, стоявший в дверях своего дома, этакий симпатяга Джо, повернул голову вслед за мной, когда я проехала мимо. Кожаные сапоги, куртка и джинсы — все как у меня, только его черные волосы были коротко подстрижены, а мои доставали до бедер, если бы я не заплетала тугие косы, чтобы волосы не мешали в драке. У порога хибары Джо стоял, опираясь на подножку, мотоцикл «кавасаки». Мне не понравился пристальный взгляд этого парня, однако он не пробудил во мне особого интереса — ни как у хищницы, ни как у охотницы за вампирами.

Мой мотоцикл проехал по Сент-Луис-авеню, а потом по улице Дофина, лавируя между раздражительными на вид продавцами, спешащими к ужину домой, и уже появившимися в столь ранний час гуляками, которые вышли на поиски развлечений. В опускавшихся сумерках я разглядела адрес. «Девочки Кейти», старейший из постоянно действующих публичных домов Французского квартала, открылся в 1845 году и с тех пор не прекращал своей деятельности, хотя и переезжал с места на место в зависимости от ураганов, наводнений, стоимости аренды, благожелательности местных законов и сотрудников правоохранительных органов. Я припарковалась, опустила подножку и перекинула длинную ногу через спину своего железного друга.

На свалке в местечке Шарлотта, штат Северная Каролина, я нашла два байка с проржавевшим железом и сгнившей резиной. Они были в никудышном состоянии. Однако Джейкоб, вышедший на пенсию механик-реставратор «харлеев», исповедующий священный культ дзен-харлея на берегах реки Катавба, где он жил, взял у меня деньги и починил один мотоцикл, использовав второй на запчасти и заказав недостающие детали через Интернет. На все про все у него ушло шесть месяцев.

Все это время я охотилась для Джейкоба, снабжая его жену и четверых детей олениной, крольчатиной, мясом индейки (приносила все, что могла поймать в моем искалеченном состоянии), на отложенные деньги пополняла запасы из городских магазинов и лечила свое израненное тело. Я делала что могла в течение тех месяцев, которые понадобились на исцеление. Даже при высокой скорости выздоровления и возможности регулировать метаболизм мне потребовался довольно продолжительный период, чтобы полностью оправиться после того, как меня практически обезглавили.

Теперь, восстановившись на все сто процентов, я нуждалась в работе. Лучшим предложением оказался заказ на уничтожение выродка-вампира, который терроризировал Новый Орлеан. Он убил трех туристов и наряд полицейских, которых нашли там, где он их бросил: они лежали с улыбками на лице и без капли крови. Ходили слухи, будто упырь не довольствовался одной только кровью, поговаривали, что он сжирал внутренности своих жертв. Похоже, он был старым, могущественным и беспощадным, в общем — обезумевшим кровопийцей. Свихнувшиеся вампиры всегда самые опасные.

Как раз на прошлой неделе Кэтрин, или Кейти Фонтено, хозяйка борделя, чье имя стояло в названии заведения, отправила мне письмо по электронной почте. Судя по всему, она заглянула на мой веб-сайт, где сообщалось о том, как я благополучно уничтожила целую семью вампиров в горах возле Эшвилла. Верно. На сайте не было никакого вранья, не было его и в прессе. По крайней мере, явного вранья. А правда заключалась в том, что я чуть не умерла. Конечно, я выполнила свою работу, создала себе репутацию, а потом — как говорилось на сайте — на несколько месяцев отошла от трудов, чтобы инвестировать законно заработанные деньги. Или чтобы вылечиться. Однако правильный пиар — залог успеха. «Продолжительный отпуск» звучит гораздо привлекательнее, чем медицинская сводка об увечьях.

Я сняла шлем, расстегнула заколку для волос и вытащила косы из-под воротника. Они упали поверх куртки, звякнув бусинками. Затем выбрала несколько предметов из моего рабочего инструмента: один ясеневый кол с серебряным наконечником, крошечный пистолет и крест. Все это упрятала в косы и поправила прическу, так чтобы волосы лежали ровно и ничего из них не торчало бы и не выпирало. Потом сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться и тем самым обеспечить собственную безопасность во время собеседования. Я нервничала, а нервничать в обществе вампира — непростительная глупость.

Садившееся солнце залило горизонт багрянцем и выкрасило старинные здания, оконные ставни и кованые балконы в цвет фуксии. Чисто с человеческой точки зрения это было красиво. Я вдохнула полной грудью и позволила Пантере оценить окружающий мир. Ей понравилось то, как здесь пахнет, и захотелось отправиться на охоту. «Позже», — пообещала я. Хищники обычно рычат, если их рассердить. «Скоро». Она выпустила невидимые когти и принялась перебирать лапами, впиваясь в мою сердцевину. Не очень приятно, но острие когтей помогало быть начеку, что и требовалось для собеседования. Я ни разу не встречалась с цивилизованными вампирами и уж тем более не вела с ними дел. Насколько я знала, вампиры и скинуокеры вообще никогда не сталкивались. И вот теперь я собиралась изменить ход вещей. Это могло быть интересно.

Я прицепила солнечные очки на воротник и осмотрела заколдованные замки на подседельных сумках. Удовлетворившись проверкой, я направилась к узкой красной двери и нажала кнопку звонка. Мне открыл лысый мужчина — определенно человек. Однако он был таким здоровым, что мог оказаться кем угодно: профессиональным борцом, накачанным стероидами бодибилдером или троллем. А может, и всем сразу. От этой мысли я улыбнулась. Он встал в дверях, загородив вход. Руки его расслабленно свисали, но было видно, что Тролль готов к любым неожиданностям.

— Я тебя рассмешил? — спросил он голосом, напоминающим скрежет лошадиного копыта о камень мостовой.

— Да нет. Скажи Кейти, что пришла Джейн Йеллоурок. — При первой встрече всегда лучше показать себя крутой девчонкой. Ничего, что у меня при этом дрожали коленки.

— Визитка? — потребовал Тролль. Немногословный парень. Он мне уже нравился. Мой новый друг. Двумя пальцами обтянутой перчаткой руки я расстегнула молнию на кожаной куртке, выудила из внутреннего кармана карточку и протянула ему. На ней было написано: «Джейн Йеллоурок. Посылает кол в нужном направлении». Убийство вампиров — жестокий бизнес. Я обнаружила, что немного юмора может сделать его гораздо приятнее.

Тролль взял визитку и захлопнул дверь перед моим носом. Я могла бы поучить своего нового приятеля хорошим манерам. Впрочем, совершенно очевидно, это касалось всех моих знакомых мужчин.

В двух кварталах от дома Кейти я услышала шум мотоцикла. Это был не «харлей». Возможно, «кавасаки» вроде той ярко-красной ракеты под седлом, что я недавно видела. Я не удивилась, когда в поле зрения появился байк и сидящий на нем Джо с Декатур-стрит. Он притормозил возле моего мотоцикла, выключил зажигание и остался сидеть, пряча глаза за солнцезащитными очками. Губами он сжимал зубочистку, которая дернулась, когда Джо стянул шлем и очки.

Джо был красавчиком. Немного выше моих ста восьмидесяти трех сантиметров. Оливковая кожа, черные волосы, черные брови. Черные куртка и джинсы. Черные сапоги. Отчасти перебор с черным, однако, обхватив своими мускулистыми ногами красный мотоцикл, эффект производил потрясающий.

Никакого серебра в поле зрения. Ружья нет, но на правом боку подозрительная выпуклость. Значит, левша. Что-то блеснуло сзади на шее из-под воротника. Рукоятка ножа, спрятанного в ножнах на спине. Может, даже с несколькими лезвиями. Потертости на сапогах (он, как и я, носил ковбойские, а не харлеевские, только у него были «фрайсы», а у меня «луккисы» из страусиной кожи). И потянула носом, мои ноздри расширились. Его сапоги пахли конским навозом, причем свежим. Значит, местный парнишка. Или, по крайней мере, приехал сюда достаточно давно и успел покататься верхом. Я чувствовала запах лошадиного пота и сена — простая смесь ароматов. А еще я унюхала сигару. Именно из-за нее Джо понравился мне. Примесь запахов стали, оружейной смазки и серебра заставила меня влюбиться в него. Ну, типа того. Пантера внутри меня решила, что он вроде как клевый и, возможно, достаточно крут, чтобы мы могли снизойти до него. И все-таки шел от него какой-то душок, скрытый под слоем очевидных запахов, который настораживал меня.

Молчание длилось дольше, чем предполагалось. Поскольку это он ко мне подкатил, я просто стояла и смотрела, и затянувшаяся пауза беспокоила Джо, но абсолютно не волновала меня. Я слегка изогнула губы в намеке на улыбку. Он улыбнулся в ответ и слез с мотоцикла. За моей спиной, в доме Кейти, послышались шаги. Я развернулась, так чтобы держать в поле зрения и дверь, и парня. Естественно, нельзя было не вызвать подозрение таким маневром, поэтому я пожала плечами, дабы показать, что ничего не имею против Джо. Просто никогда не теряю бдительности. Даже с симпатичными парнями.

Тролль открыл дверь и дернул головой. Я приняла этот жест за приглашение и вошла.

— Интересных ты выбираешь друзей, — сказал великан, закрыв дверь перед Джо.

— Никогда его раньше не видела. Куда положить оружие?

Всегда лучше самой предложить, чем дожидаться, когда тебя обыщут. Демонстрация силы эффектна в любом своем проявлении.

Тролль открыл старинный шкаф. Я отстегнула кобуру с дробовиком и положила на полку. Потом принялась вытаскивать серебряные кресты из-под куртки, снимать их с ремня и бедер, пока не получилась приличная кучка. Тринадцать крестов — непомерное количество, но они отвлекали внимание людей от моего оружейного резерва. Затем наступила очередь деревянных и серебряных кольев. По тринадцать тех и других. Напоследок достала серебряный флакончик святой воды. Один-единственный. Если бы я носила с собой тринадцать, то булькала бы при каждом шаге.

Я повесила кожаную куртку на плечики, засунув во внутренний карман очки и мобильный телефон, закрыла дверцу шкафа и приняла соответствующую позу, чтобы Тролль мог меня обыскать. Он фыркнул, словно бы удивленный, но одновременно и польщенный, и тщательным образом выполнил свою работу. Надо отдать ему должное, непохоже было, чтобы он наслаждался больше, чем следует. Великан задействовал только тыльную сторону ладоней, пальцы в ход не пускал, не задерживался и не поглаживал там, где не следует. Дыхание его не участилось, пульс бился ровно — я чувствую подобные вещи, если не мешают посторонние звуки. После основательного ощупывания внутренней стороны голенищ моих сапог Тролль произнес:

— Сюда.

Я последовала за ним вдоль узкого коридора, который, ведя вглубь дома, делал два крутых поворота. Пол устилали старинные персидские ковры, а на стенах висели акварели и картины маслом, написанные знаменитыми и не столь знаменитыми художниками. Освещали коридор бра цветного стекла от Рене Лалик — похоже, не копии, а настоящие. Я не знала, можно ли так искусно имитировать старину. Стены были выкрашены в мягкий желтый цвет, который создавал удачный фон для картин, подсвеченных бра. Изысканное убранство для публичного дома. Живущая во мне школьница из христианского приюта была одновременно шокирована и заинтригована.

Когда Тролль остановился возле красной двери в конце коридора, я споткнулась, зацепившись ногой за ковер. Гигант подхватил меня одной рукой, и на мгновение, перед тем как снова твердо встать на ноги, я прижалась к нему. Мне удалось изобразить смущение. Тролль покачал головой и постучал в дверь. Собравшись с духом, я сжала в руке крест, который проворонил великан. И крошеный двухзарядный пистолет. И то и другое было припрятано у меня на макушке под косами. Мужчины никогда в жизни не ощупывали голову. Не то что сапоги, куда они постоянно запускали свои пальцы. Тролль открыл дверь и шагнул в сторону. Я вошла.

Комната была обставлена аскетично, однако дорого, а вся мебель походила на испанскую. Старинную испанскую. Что-то вроде эпохи Колумба и королевы Изабеллы. Стоявшая возле стола женщина, в голубовато-зеленом платье и мягких шлепанцах, выглядела лет на двадцать, если не смотреть ей в глаза, судя по которым она могла сойти за старшую сестру вышеупомянутой королевы. Глаза старого, очень старого человека. Она приветливо шагнула мне навстречу. И вдруг уловила мой запах.

И в то же мгновение глаза ее налились кровью, зрачки почернели и расширились, а клыки высунулись наружу. Она прыгнула. Увернувшись, я вытащила крест и пистолет и отскочила к дальней стене. Я вытянула перед собой руки с оружием, нацелив крест на вампиршу, а пистолет на Тролля. Хозяйка дома зашипела на меня, полностью обнажив клыки. Ее пятисантиметровые когти были белы, как кость. Тролль достал пистолет. Большой пистолет. Вечно эти мужчины с их идиотским соперничеством. Дерьмо! Хотя бы раз случилось так, что пистолет есть только у меня. Но разве они позволят!

— Хищник, — прошипела хозяйка. — На моей территории. — В воздухе разлились феромоны ярости вампирши, горькие как полынь.

— Я не человек, — ответила я, и голос мой был тверд. — Вот что ты учуяла.

Я ничего не могла поделать с бешеным биением своего сердца, и я знала: это еще больше сводит ее с ума. Я животное. Биологические факторы всегда вносят свою лепту. Вот и попробуй тут сохранять хладнокровие. Крест у меня в руке сиял белым холодным светом, и Кейти, если, конечно, ее на самом деле так звали, отвернулась, защищая глаза. Она не набросилась на меня, а это означало, что она думала. Хороший знак.

— Кейти? — Тролль вопросительно посмотрел на хозяйку.

— Я не человек, — повторила я. — Мне, правда, очень не хочется стрелять в твоего тролля прямо здесь и заливать кровью ковры, но я сделаю это.

— Тролля? — переспросила Кейти и застыла. Тело ее приобрело нечеловеческую неподвижность, которая свойственна вампирам в те моменты, когда они думают, отдыхают или занимаются любыми другими делами в свободное от охоты, еды и убийств время. Плечи ее опустились, а клыки убрались в глубину рта, который неожиданно изобразил что-то типа усмешки. Вампиры не могут смеяться и кидаться на жертву в одно и то же время. Они бывают двух типов: часть из них по-прежнему сохраняют человеческую природу, а остальные представляют собой фанатичных убийц. Выходит, что Кейти оказалась первым, так сказать, цивилизованным вампиром в моей жизни. Все остальные, с которыми мне пришлось встретиться лично, были ненормальными извращенцами-убийцами. А потом еще и мертвецами. Настоящими мертвецами.

Тролль прищурился, целясь в меня из сорок пятого калибра. Наверное, верзиле не понравилось, что его сравнивают с плохим парнем из детской сказки. Драки мне всегда удавались, однако сейчас переговоры показались более мудрым решением.

— Скажи ему, пусть отойдет. Дай мне договорить. — Я слегка добавила стали в голос. — Или я тебя прикончу, а твой дружок так и не сумеет выпустить пулю. — Если он так и не обратил внимания на то, что я поставила его пушку на предохранитель, когда споткнулась. А потом мне придется застрелить его. Я бы не стала утверждать наверняка, что мой двадцать второй остановит гиганта, — только в случае точного попадания в глаз. На выстрел в грудь он вряд ли среагирует. Скорее, разозлится еще больше.

Ни один из них не бросился на меня, и я продолжила:

— Я здесь не для того, чтобы убить тебя. Меня зовут Джейн Йеллоурок. Я пришла на собеседование. Надеюсь получить работу. Хочу уничтожить выродка-вампира, которого ваш собственный Совет объявил вне закона. Но я не пахну человеком, поэтому принимаю меры предосторожности. Один крест, один кол, один небольшой двухзарядный пистолет. — Слово «кол» не ускользнуло от Кейти. И от Тролля тоже. Он не заметил трех опасных предметов. Не видать ему рождественской премии.

— Кто ты такая? — спросила меня хозяйка дома.

— Скажи мне, где ты спишь днем, и я скажу, кто я такая. Лучше мы обсудим дела, или я ухожу.

О местоположении дневного укрытия, места, где вампир спит, сообщают только возлюбленным, близким друзьям и родственникам. Кейти хмыкнула. Она издала тот бархатистый смешок, который присущ представительницам ее вида, низкий и эротичный, словно сексуальный стон. Моя Пантера заурчала. Звук ей понравился.

— Хочешь на время стать моей игрушкой, загадочная особа нечеловеческого рода? — Не услышав ответа, Кейти подошла поближе, невзирая на сияющий крест. — Интересная. Высокая, стройная, молодая. — Она наклонилась и вдохнула мой запах. — Или не очень молодая. Кто ты? — настаивала она полным очарования голосом.

Глаза Кейти вновь обрели свой естественный цвет, серовато-карий, но румянец все еще окрашивал ее щеки, поэтому я понимала, что она по-прежнему жаждет крови. То есть моей смерти.

— Скрытная, — прошелестела хозяйка дома. И голос ее приобрел тот особенный тон, которым пытаются очаровать и поработить. Низкий вибрирующий звук, казалось, задевал самые потаенные струны. — Соблазнительный аромат. И вкус, скорее всего, приятный. Возможно, ради твоей крови стоит пожертвовать делом. Ты бы легла ко мне в постель, если бы я предложила?

— Нет, — ответила я.

Мой голос был лишен каких-либо эмоций. Ни интереса, ни отвращения, ни раздражения — ничего. Ничего, что могло бы вывести из себя хозяйку или ее прислужника.

— Жаль. Положи пистолет, Том. И принеси нашей гостье чего-нибудь выпить.

Не дожидаясь, когда Томми Тролль опустит пушку, я выпустила из руки свою. Пантера не слишком обрадовалась, но поняла. Я вторглась на территорию Кейти, и если уж не могла выказать покорности, то была в состоянии продемонстрировать хорошие манеры. Том опустил пистолет, тут же расслабившись. Он направился к отлично укомплектованному бару, по пути засовывая оружие в кобуру.

— Том! — окликнула я его. — Сними с предохранителя. — Он остановился на полпути. — Я поставила твою пушку на предохранитель, когда упала на тебя в коридоре.

— Не может быть, — не поверил он.

— Я довольно ловкая особа. Именно поэтому твоя работодательница пригласила меня на собеседование.

Великан обследовал свой сорок пятый и кивнул хозяйке. Как можно носить в кобуре не поставленный на предохранитель пистолет сорок пятого калибра? Это было выше моего понимания. Попахивает либо глупостью, либо тихим отчаянием, а Кейти жила на свете слишком долго, чтобы быть дурочкой. Наверное, этот вампир-выродок сделал ее очень подозрительной. Я засунула крест в маленький, выложенный изнутри свинцовой фольгой кармашек, который был прилажен на кожаном ремне, вдернутом в мои «левисы». Туда же отправила пистолет и застегнула карман. На моем пистолете тоже имелся предохранитель, но такую крошечную игрушку я без труда могла привести в боевую готовность легким прикосновением руки.

— Это там ты прячешь оружие? — спросила Кейти. Я лишь взглянула на нее, и она пожала плечами, будто мой ответ не имел значения. — Впечатляет. Ты впечатляешь.

Кейти была темно-пепельной блондинкой. Ее прямые длинные волосы рассыпались по голубовато-зеленому шелку платья, которое облегало тело, словно вторая кожа, и шелестели при каждом движении — такие они были густые. Ростом она не выделялась: всего метр пятьдесят с хвостиком, однако сила вампиров не в росте. Она могла двигаться так же быстро, как и я, и убивать в считаные секунды. У нее были короткие отполированные ногти, когда она выходила из режима охоты, и бледная кожа. Глаза она красила в экзотическом египетском стиле: черпая подводка, а поверх — блестки. У меня для такого макияжа всегда была кишка тонка. Мне проще с гризли встретиться, чем попробовать нарисовать себе шикарное лицо.

— Что налить, мисс Йеллоурок? — спросил Том.

— Кола подойдет. Обычная, не диетическая.

Великан откупорил бутылку и вылил колу в стакан со льдом, который при соприкосновении с жидкостью зафыркал и затрещал, потом нацепил на край стакана ломтик лайма и вручил мне напиток. Хозяйка дома получила высокий граненый фужер какой-то молочной смеси с резким запахом, отдающим алкоголем. По крайней мере, это была не кровь со льдом. Бррр!

— Спасибо, что приехали так издалека, — начала разговор Кейти, взяв одно из двух кресел и указав мне на второе. Оба кресла стояли спинками к двери, что мне совсем не понравилось, однако я села, а она продолжила: — Мы так и не представились друг другу должным образом, а Ин-тер-нет, — Кейти произнесла последнее слово по слогам, словно термин звучал для нее необычно, — не может заменить процедуры официального знакомства. Меня зовут Кэтрин Фонтено. — Она протянула мне кончики пальцев. Мгновение я подержала их в своей руке и выпустила.

— Джейн Йеллоурок, — назвалась я, считая, что все это слегка чересчур. Кейти отхлебнула из бокала. Я тоже пригубила из своего и решила: с церемониями пора покончить. — Так у меня есть работа?

Кейти словно пропустила мимо ушей мой дерзкий вопрос.

— Мне нравится иметь представление о людях, с которыми я сотрудничаю. Расскажи о себе.

Вот те на! Солнце садилось. А мне надо было прошвырнуться по городу, обследовать и понюхать местечко и еще кое-что сделать: снять квартиру, найти камни, купить мясо.

— Вы заходили на мой сайт, наверняка читали биографию. Там все изложено черным по белому. — Вообще-то, посредством цветной графики, но тем не менее.

Кейти вежливо приподняла брови:

— Твоя биография скучна и бессмысленна. Например, там нет упоминания о том, что в возрасте двенадцати лет ты вышла из леса диким ребенком, взращенным волками, и не владела даже элементарными навыками человеческого поведения. Что тебя поместили в приют, где ты провела последующие шесть лет. А потом снова исчезла, а два года назад объявилась вновь и принялась убивать мне подобных.

Волоски у меня на спине начали вставать дыбом, но я взяла себя в руки. Меня травила орава девчонок-тинейджеров, когда я еще даже по-английски говорить не научилась. После этого ничто не могло меня сильно расстроить. Усмехнувшись, я закинула ногу на ручку кресла, чем ошеломила Кейти с ее изящными манерами.

— Волки меня не воспитывали. По крайней мере, я так не думаю. В любом случае у меня не возникает желания повыть на луну. Я ничего не помню о первых двенадцати годах своей жизни, поэтому не могу рассказать тебе о том времени. Мне кажется, я из племени чироки. — В качестве доказательства я показала сначала на свои черные волосы, а потом на золотисто-коричневую кожу лица и индейский нос. — Потом я жила в христианском приюте в горах Южной Каролины, вышла оттуда, когда мне исполнилось восемнадцать. Немного попутешествовала. Затем — два года обучения в фирме по обеспечению безопасности. По окончании начала частную практику и в результате занялась охотой на вампиров. А вы? Вы собираетесь поделиться своими сокровенными тайнами, Кейти, владелица «Девочек Кейти»? Известная миру как Кэтрин Фонтено, или же Кэтрин Луиза Дюпре, Кэтрин Перл Дуплантис, Кэтрин Вилльмонт. И это только часть имен, мной обнаруженных. Та, которая возобновила в феврале лицензию на спиртные напитки; является зарегистрированной республиканкой; добросовестно ходит на выборы, как на мессу, прошу прощения за такое сравнение; заседает в местном Совете вампиров; имеет многочисленные офшорные счета на разные имена, половинную долю в двух местных отелях, три ресторана, несколько баров и столько денег, что могла бы при желании купить весь город.

— Я вижу, мы обе провели расследование.

У меня было такое чувство, что Кейти считает меня забавной. Наверное, непросто прожить на свете несколько веков и обнаружить себя в современном мире, где каждый знает, кто ты такой, и либо сходит по тебе с ума, либо боится до безумия. Я не испытывала ни того ни другого, и Кейти это нравилось, если, конечно, легкая улыбка на ее губах означала именно симпатию.

— Итак, у меня есть работа? — повторила я свой вопрос.

Кейти задумалась на мгновение, словно оценивая мои ответы и мое отношение к делу.

— Да, — сказала она. — Я организовала тебе маленький домик, согласно требованиям на твоем веб-как-его-там в Ин-тер-не-те.

Брови мои поползли вверх сами собой. Значит, она была практически уверена в том, что даст мне работу.

— Он с той стороны особняка. — Кейти неопределенно махнула в глубину комнаты. Там есть небольшой садик в форме буквы «Г». Он тянется позади дома, а также вдоль его бока и окружен кирпичной стеной. Камни, которые ты требуешь, привезли два дня назад.

Ладно. Теперь я была потрясена. На моем веб-сайте говорится, что я должна жить в непосредственной близости от камней или альпинария и что я не возьмусь за работу, если это условие не будет выполнено. И эта женщина, вампирша, сделала все возможное, не дав мне ни единого повода отказаться. Интересно, как бы она повела себя, если бы я сказала «нет»?

Кейти бросила взгляд на Тр… Тома, и тот вступил в разговор:

— У садовника была истерика, но он нашел выход: притащил валуны с помощью крана, а потом вписал их в ландшафт. Поворчал, конечно, но сейчас все готово.

— Ты не поделишься, зачем тебе гора камней? — спросила Кейти.

— Для медитации. — (Она посмотрела на меня непонимающе). — Я использую камни для медитации. Помогает настроиться на охоту. — Я знала, что она понятия не имеет, о чем я говорю. Объяснение даже мне показалось весьма неубедительным, а ведь я сама придумала эту ложь. Придется над ней поработать.

Хозяйка дома встала, и я поднялась вслед за ней, отставив колу. Кейти осушила бокал со своей вонючей выпивкой. Дыхание ее теперь слегка отдавало лакрицей.

— Том передаст тебе контракт и необходимую информацию: улики на выродка, собранные полицией и нашими людьми. Сегодня можешь отдохнуть или заняться чем там тебе нравится. Завтра принесешь подписанный контракт, а потом ты приглашена на ужин с моими девочками, перед тем как начнется работа. Они отправятся на частную вечеринку, поэтому ужин накроют в семь ввечеру. Меня не будет, так что они смогут говорить свободно. И ты сможешь узнать какие-нибудь важные детали. — (Странный способ сказать «в семь вечера» и еще более странная просьба с места в карьер начать опрашивать сотрудников, однако я никак не отреагировала. Возможно, кто-нибудь из них знал что-то об упыре. И возможно, Кейти была в курсе.) — А после ужина принимайся за свое расследование. Предложение о вознаграждении остается в силе. Дополнительные двадцать процентов, если ты уничтожишь выродка в течение десяти дней и пресса не выкажет пристального интереса к нам. — (Последнее слово она произнесла с особенным выражением, дабы дать мне понять, что под «нами» подразумевались не мы с ней. Кейти имела в виду вампиров.) — Внимание человеческой прессы… тяжело нам давалось в последнее время. А способ питания выродка вызвал напряжение в Совете вампиров. Это важно, — добавила она.

Я кивнула. Конечно, а как же. Я хочу, чтобы мне заплатили, поэтому стремлюсь угодить. Но вслух я этого не произнесла.

Кейти протянула мне папку, и я засунула ее под мышку.

— Полицейские фотографии сцен преступлений, которые ты просила. Три кусочка окровавленной ткани с воротников последних жертв. Их шеи были тщательно вытерты, чтобы собрать слюну, — объяснила она.

«Слюна вампира, — подумала я. — Запах вампира. Пригодится для охоты».

— На карточке контактный номер моего человека в НОПД. Это женщина. Она ждет от тебя звонка. Сообщи Тому, если тебе понадобится что-нибудь еще. — Кейти холодно посмотрела на меня, совершенно очевидно давая понять: разговор закончен. Ее голова была занята уже чем-то другим. Например, ужином? Точно. Щеки Кейти снова побледнели, и неожиданно голодный блеск замерцал в ее взгляде. Ее глаза скользнули по моей шее. Пора было уходить.

 

ГЛАВА 2

Ладно, я вела себя как параноик

— Где ты прятала оружие? — спросил Тролль добродушно.

Улыбнувшись, я влезла в куртку. Естественно, я чувствовала дуло пистолета, прижатое к моему затылку, просто никак не реагировала.

— Ты человек. Уверен, что тебе небезопасно стоять так близко ко мне?

Уловив его сомнение, я стремительно повернулась, склонила голову вбок от пистолета, выбросила вперед правую руку и ударом кулака припечатала правое предплечье Тома к телу, поперек груди. Потом вывернув свою кисть, сжала его запястье и потянула вверх. Следующим движением врезала левой рукой по его левому плечу, придавив великана к полу. Все это заняло, вероятно, полсекунды. В глубине души я ощутила, как моя Пантера фыркнула от удовольствия.

— Неплохо, — признал Тролль по-прежнему невозмутимым голосом. Я знала, мне устроили проверку. Сразу поняла: ему захочется выяснить, сможет ли он взять надо мной верх. — Что за дисциплина?

Он спрашивал, какое боевое искусство я изучаю. Подумав минуту, я ответила:

— Грязная. — Он хмыкнул. Я слегка нажала на его плечевой сустав. — Брось пушку.

Тролль положил свой начищенный смит-вессон сорок пятого калибра на пол и чуть оттолкнул. Он мог до него дотянуться, но тогда бы ему пришлось испытать о-очень сильную боль. Я ослабила давление на плечо Тома, отпустила его запястье и, отступив назад и расставив ноги, приготовилась к ответному ходу. Однако его не последовало. Тролль встал и засунул большие пальцы за пояс — а это более надежный знак примирения, чем поднятые вверх руки. Большие пальцы рук за поясом означали, что он не мог броситься в атаку немедленно, тогда как общепринятый мирный призыв представляет собой легкий способ психологически обезоружить оппонента, а затем броситься на него, когда тот потеряет бдительность.

— Есть тренер: черный пояс по хапкидо, второй дан. Тренировки по вечерам в служебном помещении ювелирного магазина на Сент-Луис. Если хочешь, запишу тебя на вводное занятие.

— Было бы здорово. — Я ждала, ослабив стойку самую малость. Настолько, чтобы Тролль заметил, но не настолько, чтобы смог застать меня врасплох.

— Тебе нужна еще какая-нибудь помощь? — поинтересовался он дружелюбно.

— Да. Где тут девушка может достать хорошую порцию стейка для жарки? — Имелось в виду, где мне найти приличный кусок сырого мяса, но я облекла свой вопрос в социально приемлемую форму.

— Я забил тебе холодильник говядиной из самого лучшего магазина. Пятнадцать килограмм филея.

На этот раз я следила за своими эмоциями. Моя любовь к протеину животного происхождения не упоминалась на веб-сайте. И вообще нигде не упоминалась.

— На кухонной стойке я оставил указание, как найти мясника и рынок. Мясник доставляет товар на дом, — добавил Тролль. — Морепродукты, говядину, всякую птицу, крокодилье мясо, — (Пантера оживилась при этом), — раков, овощи — все, что захочешь.

— Раков? — Я позволила себе намек на улыбку, подозревая, что меня опять дразнят.

— Да, речных раков. Лучше всего тушить их в пиве, по моему мнению. Я еще оставил адреса, где можно поесть.

— Весьма признательна.

Тролль вздохнул и перенес вес тела на одну ногу. Я сдержала усмешку.

— Ты не собираешься рассказывать, где прятала оружие, так ведь? — спросил он.

— Не-а. Но я обещаю не бить тебя по колену, если ты снова захочешь встать на обе ноги.

Он рассмеялся счастливым смехом довольного мужчины и опять распределил свой вес равномерно. Он все еще был опасен, но уже не так коварен.

— Неплохо, Джейн Йеллоурок.

— То же самое могу сказать и о тебе, Том.

— Разрешаю звать меня Троллем. Мне вроде как нравится.

Я кивнула:

— Звучит грозно. И отвратительно.

— Это не обо мне. Я лапочка.

Я взглянула на шкаф, потом вопросительно на Тома.

— Прошу прощения, — сказал он и отошел на три шага.

Не спуская глаз с Тролля, я залезла в шкаф и маленькими партиями стала доставать оружие, сразу вставляя его в надлежащие ремешки и футлярчики. Но один кол я оставила, прислонив его к стенке в самом темном углу шкафа. Дробовик я взяла в руку. Чтобы вернуть его на место, нужно было пристегнуть кобуру ремнями, а я не собиралась полагаться на удачу в присутствии Тома-Тролля. Я усмехнулась своим мыслям, а великан решил, что улыбка предназначена ему. Хотя отчасти так и было.

— Спасибо за интересный вечер, — поблагодарила я.

— Добро пожаловать в Новый Орлеан. Увидимся завтра вечером.

Он взял со стола, возле которого стоял, большой почтовый конверт и вручил мне. Я нащупала внутри несколько вещей: пачку банкнот (по крайней мере, мне так показалось), втрое сложенные бумаги (скорее всего, контракт), развернутые листки и пару ключей.

— Спасибо, — сказала я.

Кивнув на прощание, я открыла узкую дверь и шагнула в ночь.

Стоя спиной к заведению Кейти, я глубоко дышала, пытаясь утихомирить страх, который вплоть до последнего мгновения приходилось контролировать, подчинять, подавлять. Я усмехнулась. Я сделала это! Встретилась лицом к лицу с цивилизованным вампиром и выжила. Мало того, получила и деньги, и работу. Пантера нашла занятным чувство облегчения, нахлынувшее на меня. Дождавшись, когда перестанут дрожать колени, я засунула в конверт папку, которую мне дала Кейти, и пошла к мотоциклу.

Ночь могла быть темной, но только не в Городе джаза. Сияющие уличные фонари и неоновые рекламы пива образовывали загадочные рисунки и отбрасывали искаженные тени на городской рельеф — влажность, которой наполняли воздух река Миссисипи и озеро Понтчартрейн, усиливала этот эффект. Из-за пронизывающей воздух Нового Орлеана водяной взвеси город славился своим зловонием, а сырость была такая, что дождь иногда падал с безоблачного неба. Я унюхала Джо до того, как увидела. Я знала, где он. Расслабленный, он сидел с той стороны, откуда дул ветер. Запах оружия и оружейного масла, впрочем, был не сильнее, чем раньше.

Нас разделял фасад магазина. Джо примостился на низкой кирпичной стене. Над ним нависал балкон, а его спину прикрывало старинное здание. Одну ногу он задрал, а другой болтал, и тень скрывала всю левую половину его тела. Там он вполне мог спрятать оружие. Ну хорошо, я допускаю, что веду себя как параноик, но я только что переиграла вампиршу на ее территории, а потом разошлась по-хорошему с ее охранником-троллем. Мои железы все еще вырабатывали адреналин, и сердце вдруг заколотилось в груди.

Следя за тем, чтобы Джо находился сбоку, я обошла мотоцикл, пристегнула к верхней части куртки кобуру от дробовика и засунула его в специальный футляр, сшитый кожевником в горах возле Эшвилла. Проверив подседельные сумки, я обнаружила на полированном хроме смазанные следы от пальцев. Никаких отпечатков. Руки были в перчатках. Но голову даю на отсечение: коснувшись моих замков, парень получил так, что мало не показалось. Сделав вид, будто мне надо рассмотреть замки поближе, я наклонилась и принюхалась. Запах сигары Джо был слабым, однако явственным. Подняв голову, я ухмыльнулась, глядя на него. Он дотронулся до полей воображаемой ковбойской шляпы и слегка улыбнулся в ответ.

Перекинув ногу, я села на байк. Джо стянул очки, и его глаза оказались темными, почти черными — знак смешения европейской и индейской крови.

— Еще болит? — спросила я, и мой голос поплыл сквозь сырость городского воздуха.

— Пощипывает слегка, — с легкостью согласился он. В конце концов, если бы парень не хотел, чтобы я догадалась, кто лапал мой мотоцикл, он бы здесь не торчал. — Замок с заговором?

Я кивнула.

— Дорогая штучка. Получила работу? — Когда я вежливо подняла брови, он добавил: — У Кейти. На улице болтают, Совет пригласил иногороднее дарование для уничтожения выродка.

— Да, работа у меня есть. — Однако мне не нравился тот факт, что весь город знал, зачем я приехала. Выродки-вампиры были хорошими охотниками. Лучшими. Пантера рыкнула, выражая несогласие, но я ее проигнорировала.

Джо кивнул и вздохнул:

— Надеялся, она пошлет тебя подальше. Я сам хотел этот контракт.

Я пожала плечами. Что тут скажешь? И рванула ножной стартер. Выхлопные газы и рев заставили Пантеру забиться поглубже. Она не любила этот запах, однако одобряла мой способ передвижения. По ее мнению, байки — это очень круто. Я вырулила и поехала прочь, наблюдая за Джо в зеркало заднего вида. Он не двинулся с места.

Через пару секунд я выключила двигатель «харлея» и, сидя верхом на чересчур теплом кожаном сиденье, принялась рассматривать узкий двухэтажный дом во французском стиле из старинного кирпича. Я объехала квартал — дом примыкал к задней стороне заведения Кейти. В центре входной двери находилась овальная витражная вставка. От непогоды дверь защищала веранда второго этажа в метр шириной со свежевыкрашенной в черный цвет кованой решеткой. Похожая дверь выходила и на балкон, и ни одна из них не казалась мне достаточно надежной. Вдоль правой стороны дома тянулась узкая дорожка, которая упиралась в двухметровые узорчатые кованые ворота с обильным орнаментом. Половину прутьев на концах венчали геральдические лилии, другие напоминали колья. Таков иронический юмор вампиров. Перед тем как сюда приехать, во время предварительного исследования, я узнала, что лилия является официальным символом Нового Орлеана, а кроме того, в течение веков она пользовалась популярностью во Франции, откуда большинство вампиров и эмигрировали во время революционных чисток, предшествовавших эпохе Наполеона. Бесполезная на первый взгляд информация порой оказывалась существенной для достижения успеха.

Дому и воротам было, похоже, лет двести или триста. Я попробовала один из двух ключей, побольше размером и постарее, десяти сантиметров в длину, с головкой в форме сердца. Замок щелкнул, я потянула за щеколду, два металлических прута отодвинулись, и ворота открылись. Без единого скрипа. Шагнув на булыжник, я вкатила внутрь свой байк и закрыла за собой ворота. Они захлопнулись, я снова заперла замок на ключ и покатила мотоцикл по садовой двухколейной дорожке, которая шла возле дома, который когда-то был магазином, а до этого — пансионом… Судя по запаху, за время своего существования строение успело послужить самым разнообразным целям.

Умелый водитель смог бы, вероятно, и на машине здесь проехать. На маленькой машинке. Однако, без сомнения, дорожка предназначалась для пешеходов или, возможно, для всадников. Меня окружали пестрые растения во всем своем разнообразии. Один сорт поражал воображение длинными стеблями и листьями неожиданных цветовых сочетаний размером со слоновье ухо. Нашла я там вьющиеся розы, жасмин и еще кое-какие цветы, названий которых не знала, поскольку моя осведомленность в вопросах ботаники была весьма невелика. Некоторые растения цвели и благоухали просто божественно. Я уловила аромат котовника. Пантера рыкнула из моих глубин. Я не всегда понимала, что это означает, однако, похоже, таким образом она реагировала как на приятные, так и на неприятные впечатления. В данном случае, возможно, узнала знакомый запах.

Дом был узким со стороны улицы, но вытянутым. Вдоль второго этажа располагался широкий деревянный балкон, накрывавший веранду первого этажа, которая выходила на крохотную боковую дорожку и в сад. На веранде я увидела кресла и несколько столиков. И опять кованые решетки и перила — чтобы люди не падали. Террасу ниже уровнем, выстланную шиферной плиткой, тоже украшала ковка. В доме были высокие окна, закрытые французскими ставнями, по пять на каждом этаже. Еще две двери, одна на первом этаже, другая на втором, находились ближе к задней части дома и соединялись лестницей. Итого четыре двери, и ни одной основательной. Не слишком надежно.

Интерьер можно было осмотреть и позже. Сначала сад. Я покатила «харлей» дальше. В конце дорожки сад расширялся и превращался в прямоугольник размером девять на двенадцать метров, приобретая довольно изысканный вид. Его окружала декоративная, но при этом абсолютно функциональная кирпичная стена четырех с половиной метров в высоту. Сад заполняли растения самых разнообразных сортов. В углу красовался большой фонтан: вода лилась из огромного мраморного тюльпана, на вершине которого сидела миниатюрная обнаженная женщина. Скульптура была тщательно проработана, настоящий шедевр, и я уловила сходство с Кейти. Крошечные клыки выдавали секрет. Интересно, сколько домов принадлежало ей в этом квартале? Возможно, все. Конечно, есть возможность основательно минимизировать налоги на имущество, когда ты живешь на свете двести лет. А то и триста. А то и больше.

Звук маленького моторчика, приводившего в действие насос, перекрывал городские шумы и сливался с ревом «харлея», все еще стоявшим у меня ушах. И все. В саду было тихо. Только пела неизвестная мне ночная птичка.

Напротив фонтана, окруженные крепкими растениями, лежали три больших валуна и с полдюжины камней поменьше, которые доставили с помощью крана, упомянутого Троллем. Кейти оказалась права. Садовник поработал на славу: валуны выглядели так, словно всегда здесь были.

Я поставила мотоцикл на подножку и пошла по саду, проверяя, нет ли где проводов, царапин на кирпичах или следов работ, проведенных кем-либо, кроме садовника. И быстро нашла то, что искала: царапину, которую оставили ближе к дальнему левому углу явно не лопатой (слишком высоко), и отлично замаскированный электрический кабель, протянутый до кирпичной стены от лампы наружного освещения.

Я стянула ремни, на которых держалась кобура с дробовиком, и отложила в сторону. Сняла куртку и, усевшись на удобно расположенную скамейку, сдернула сапоги. Потом вытащила три плохо укрепленных булыжника для мощения и засунула их в ворот футболки. Они упали вниз и, придерживаемые ремнем, прижались к обнаженной коже на животе. Затем я подвинула скамейку к стене, поплевала на ладони, скорее для эффекта, нежели из необходимости, и прыгнула.

Поверхность стены была неровной: кое-где кирпичи образовывали впадины, а кое-где выпирали — в самый раз, чтобы скалолаз понял, каким образом надо действовать. Я не покоряла Эверест, однако жила одно время в Аппалачах и взяла там несколько уроков по скалолазанию. Надо сказать, что я освоила начальные уроки по многим дисциплинам.

Ухватившись за слегка выступающий кирпич, я изогнулась, нащупала пальцами ноги еще один выступ, подтянулась, опять уцепилась руками и снова передвинула ногу. Добравшись до верха, я осмотрела стену. Ни колючей проволоки, ни вмурованного в бетон битого стекла, ни проволочных ловушек. Ничего. Полный ноль с точки зрения безопасности.

Я забралась на стену и выпрямилась, чтобы рассмотреть соседский сад. На меня зарычала маленькая собачка — больше шерсти, чем мяса. На небе появилась луна, на землю опускалась темнота, и Пантера внутри меня начала подниматься. Она фыркнула на глупую собачонку, но та, правда, этого не заметила. Я осадила Пантеру, и она подчинилась, поскольку осознавала: безопасность логова превыше всего. В человеческих вопросах я ее превосходила, поэтому она разрешала мне командовать, пока нам ничего не грозило. В случае же опасности подавить ее инстинкты становилось несколько труднее.

Я пошла по стене, втягивая окружающие запахи. Мои голые ноги касались теплых кирпичей, а я тщательно разглядывала и обнюхивала сад, изучая стены домов, прилегавших к моему бесплатному жилищу. Я дошла до заднего угла дома, возле которого обнаружила какую-то потертость, откинула пальцами ноги крошечный комочек, счистила аккуратно насыпанную грязь, наклонилась и вытащила миниатюрную камеру наблюдения. Раздался щелчок — это порвалась клейкая лента, которая ее придерживала.

Подсоединенные провода вытянулись вслед за камерой, я повернула ее объективом к себе и, стараясь не дергать рукой, улыбнулась Кейти, а может быть, Троллю. А может, фирме по обеспечению безопасности. Я покачала головой, подняла указательный палец свободной руки и медленно поводила им из стороны в сторону. Потом подняла камеру и ударила об стену, объективом вниз. Она разлетелась на кусочки. То же самое я проделала и с двумя другими.

Вероятность разозлить Кейти меня не беспокоила. На моем веб-сайте четко было изложено требование невмешательства в личную жизнь, и я настаивала на включении этого пункта в контракт. Что она могла ответить? «Как же так! Я совсем забыла про камеры…» Да, именно!

Убедившись, что все камеры в доступных пределах уничтожены, я выбрала удобное положение и принялась изучать камеру, водруженную на соседскую стену. Не хотелось разбивать окно поблизости. Я вытащила из-под ремня футболку и подхватила булыжники. Подержала их, взвешивая и примериваясь. Никогда не блистала в искусстве метания, в отличие от других видов спорта. Я бросала камни, как девчонка. Пришлось швырнуть все три, чтобы разбить последнее подсматривающее устройство.

Порядок. Я спрыгнула вниз, за кирпичи уже не цеплялась. Нужды больше не было — все, что могло следить за мной, я уничтожила. Собрав вещи, я босиком направилась к дому и отперла дверь маленьким ключом на большом кольце. Быстро обошла дом, выискивая камеры, и разбила две, спрятанные за решетками: одну в вентиляции, одну в окне верхнего света в потолке четырехметровой высоты — ее пришлось ударить ручкой швабры. И еще несколько. Искать устройства наблюдения в доме намного тяжелее, чем в саду. Позже мне придется произвести более тщательный обыск. А сейчас у меня было полно дел. И самое важное из них — позвонить Молли.

Молли, могущественная земная ведьма и моя самая близкая подруга, подняла трубку, и я услышала на заднем плане детское хихиканье и плеск воды.

— Эй, ведьмочка, я здесь. Контракт у меня в кармане, — сказала я.

Молли издала пронзительный вопль, и мы обе засмеялись.

Вампиры и ведьмы вышли из тени в 1962 году, когда Мэрилин Монро в Овальном кабинете попыталась обратить президента Соединенных Штатов и была убита спецслужбами. Свидетельница, горничная Белого дома Беверли Стампкин, бежала, опасаясь за свою жизнь. Секретные службы быстренько разработали сценарий самоубийства Мэрилин и закололи актрису в ее спальне. Никто, конечно, не поверил, будто она сама вонзила себе в сердце деревянный кол и обезглавила себя, затянув на шее проволоку. Правительство постаралось отыскать следы горничной, однако та как в воду канула. Небрежно сработали, с какой стороны ни посмотри.

Одна бульварная газетенка разнюхала настоящую историю Мэрилин Монро и ухитрилась сделать то, чего не смогли спецслужбы: найти горничную. За считаные недели разоблачили веками хранимую легенду. Вампиры, а затем и ведьмы с колдунами вышли из тени. Если бы существовали еще какие-нибудь сверхъестественные существа, то и им, наверное, стоило в этот момент тоже открыться, но пока ни эльфы, ни пикси, ни дриады, ни русалки не объявились. Так же как и скинуокеры или оборотни любых мастей. Я была уникальным явлением в мире людей, и, узнай они правду, им бы моя персона не понравилось. То есть я должна была постоянно оберегать свой секрет. А это означало, что мне приходилось жить, ни с кем особенно не сближаясь. Молли составляла исключение.

— Я горжусь тобой, — сказала она. — Эй, поговори-ка с самым грязным ребенком на земле. Может, она тогда позволит вымыть себя.

В телефоне раздались приглушенные скребущие звуки, словно Молли засунула трубку под мышку. Я терпеливо ждала.

Молли Меган Эверхарт Трублад, ведьма, которая заговорила мои подседельные сумки, знала обо мне все. Она происходила из древнего колдовского рода. Но была не из тех, кто носит остроконечные черные шляпы и держит котел перед домом, и не из тех, кого показывают в ситкоме «Моя жена меня приворожила». Ведьмы — не люди, хотя могут рожать потомство от людей, в половине случаев производя на свет маленьких ведьм или колдунов, а в половине — обычные человеческие существа.

Юные ведьмы и колдуны имеют низкий коэффициент выживаемости, особенно колдуны, которые в большинстве своем умирают, не дожив до двадцати лет, от различных форм рака. Однако те, кто благополучно выходит из периода полового созревания, как правило, живут больше ста лет. Молли было сорок, но она выглядела на тридцать и ничего не боялась.

Интересно, может, скинуокеры и ведьмы с колдунами генетически схожи? Особенность последних — ген, локализованный в Х-хромосоме, передающийся из поколения в поколение. Около девяноста процентов выжинающих составляют ведьмы. В каждом поколении остается всего несколько колдунов. Никто не знает, почему их коэффициент выживаемости так низок, однако в отношении детей Молли оказалась счастливицей. Пока что. Она вышла замуж за колдуна, Эвана, и родила сына, Эвана-младшего, и дочку Энджелину, Энджи. Оба ребенка имели колдовской Х-ген. Девочка оказалась настоящим вундеркиндом. И ей было всего только шесть лет.

Большинство ведьм и колдунов вступают в свои магические права постепенно, в период взросления. Энджи обрела свой дар в пять лет, и он обладал мощностью атомной бомбы. Мол утверждала, что у ее дочери колдовской Х-ген содержится в обеих Х-хромосомах: от отца и от матери, и в случае, если бы это оказалось правдой, девочка могла стать самой могущественной ведьмой на планете, а значит, в будущем ее захотят заполучить нее, кому не лень: американские правительственные организации, занимающиеся противозаконными операциями, колдовской совет, китайцы, русские, ну и дальше по списку. И тот, кому она не достанется, захочет ее убить. Мол хранила силу Энджи в секрете, в общем-то так же, гак и я хранила в секрете, кто я такая. Они с Эваном защищали детей и имущество с помощью оберегающих заклинаний, заговоров и большого количества молитв. Нежный, тонкий голосок произнес:

— Привет, тетя Джейн.

Мое сердце начало таять. Пантера прекратила рваться на волю и, тяжело дыша, уселась внутри меня. «Котята», — счастливо подумала она.

— Привет, Энджи. Что, маме тяжело приходится в ванной?

— Да. Я сегодня плохая девочка. — Малышка снова захихикала. — Я играла в грязи. Я по тебе скучаю. Когда ты вернешься домой?

— Скоро. Надеюсь. Я привезу тебе куклу. Какую ты хочешь?

— С длинными черными волосами и желтыми глазами. Как у тебя.

Вот это да! Мое сердце совершенно размякло от переполнявших его сантиментов.

— Попробую найти такую, — сказала я, пытаясь проглотить стоявший в горле ком. — А сейчас пусть мама тебя помоет, ладно?

Молли нуждалась в поддержке, когда сила Энджи вырывалась наружу. И однажды в такой момент я помогла ей, и с тех пор мы дружим, неизменно стоя спиной к спине. Не был исключением и прошлый год, когда в Аппалачах я уничтожила семью вампира-выродка и по ходу дела спасла сестру Молли.

— Хорошо. Мама, тетя Джейн хочет поговорить с тобой. А потом она хочет поиграть.

— Что? Поиграть? — услышала я голос Молли.

— Ага. Вы с Эваном проверили защиту вокруг дома?

Молли издала нечто среднее между фырканьем и шипением, и я услышала, как поток обрушился на поверхность воды, — это Энджи вытащили из ванной.

— Сегодня уже дважды. Хорошо тебе повеселиться. Звони.

— Обязательно.

Словно сбросив с себя килограммов десять, я оставила пожитки на полу посредине гостиной и открыла холодильник. Центральную полку занимали пятнадцать килограмм свежего мяса. Пантера зашипела в предвкушении, хотя и ненавидела холодную еду. Я сорвала обертку с двухкилограммовой упаковки и засунула ее в микроволновку, чтобы только чуть-чуть подогреть, и, пока еда доходила до нужной кондиции, собрала все остальное. Когда прозвучал сигнал, я вынесла мясо на улицу, одной рукой прижимая к себе рулон бумажных полотенец, а другой — дорожный мешок и сумку на молнии. Мне уже казалось странным передвигаться на двух ногах, так как Пантера выпрыгнула из глубин тела в мои мысли.

Выгрузив на землю сырые, кровяные стейки, я вытерла руки. Пантера хотела их облизать, но я не разрешила. Пока еще я слишком хорошо себя контролировала. Я сняла одежду и сложила ее в стопку. В животе урчало. Дыхание стало тяжелым, обильно выделялась слюна. «Хочу есть», — подумала Пантера внутри меня.

Я скинуокер, и, насколько мне известно, последний представитель этого рода на планете. Если мне хватает генетического материала, то я могу превращаться почти в любое животное, хотя трансформация проходит гораздо проще, когда животное имеет примерно такую же массу тела, как и я. Для перехода в более крупное животное нужно на время брать чужую массу для удовлетворения генетических требований, а это опасно и болезненно, поэтому в своей жизни я не часто совершала подобные превращения. Так же трудно влезать в шкуру маленьких животных, поскольку приходится избавляться от лишней массы и сбрасывать ее, то есть сбрасывать часть себя, своего сознания, и где-то все это оставлять. Страх не найти сброшенную массу там, где я ее оставила, так силен, что заставляет меня в большинстве случаев придерживаться собственного размера. Пантера зашипела при этой мысли: она ненавидела, когда я превращалась в другое животное.

Пантера. Она — это нечто вне моего естества. Абсолютно другое существо, которое занимает часть моего тела, а иногда и моих мыслей. Иногда, когда Пантера хочет вылезти и я пытаюсь ее усмирить, она прокладывает свой путь, не реагируя на запреты. У меня нет над ней полной власти. И я абсолютно уверена: если на свете есть другие скинуокеры, у них внутри нет звериной души. Не знаю, как вышло так, что мы стали жить вместе, но подобные размышления всегда вызывают во мне смутное беспокойство, хотя есть у меня подозрение, что Пантера в курсе событий, только не говорит мне об этом.

Я надела на шею дорожный мешок и поправила золотой самородок, который обычно висел у меня на двойной золотой цепочке под одеждой, а сейчас свободно болтался на груди. Вместе они походили на дорогой ошейник и баул для грузов, который раньше могли носить спасатели-сенбернары в Швейцарских Альпах. Склонившись, я прочертила самородком по самому верхнему камню, оставив тонкий золотой след. Это был среди всего прочего своего рода маяк.

«Да-а-а-а! Охота! — встрепенулась во мне Пантера. — Большая охота».

Она приготовилась разведывать новую территорию. Однако при случае у нее проявлялась склонность к неуместной агрессии, и Пантера могла броситься на стаю собак, на дикого кабана или на других зверей, которых гораздо разумнее было бы обходить стороной. Когда я поначалу перевоплощалась в незнакомых местах, ее агрессия постоянно вырывалась наружу и она требовала, чтобы я набирала массу и добавляла весу к моим природным пятидесяти пяти килограммам, увлекая меня идеей превратиться в своего кумира — африканского льва.

— Большая — значит, опасная, — шепнула я ей. — Сегодня мы просто осмотримся. А большая охота завтра.

Пантера насмешливо запыхтела: «Большая — значит, лучшая. Сейчас большая!»

Но я знала — она не будет настаивать. Хотя Пантера всегда присутствовала в глубинах моего сознания, сейчас она разговаривала со мной как совершенно отдельный организм, самостоятельное существо со своими индивидуальными желаниями, для которого охота была на сегодня важнее победы в споре.

Вернувшись к стейкам и бумажным полотенцам, я разложила на земле три окровавленных вампиром лоскута, придавив их горшками с геранью. Потом забралась на валуны и уселась, чувствуя под собой тепло камня. Вокруг роились комары и жалили меня, но я не обращала на них внимания. Пантера зашипела.

Я расстегнула молнию на сумке и вытащила из лежавших внутри причудливых ожерелий одно, которое брала чаще всего. Я использовала их наподобие тотема или фетиша, только они имели для меня еще большее значение. Это было ожерелье горной пантеры, обычно называемой горным львом. Оно состояло из когтей, зубов и небольших косточек самой крупной самки пантеры, которую я когда-либо видела. Ее убил фермер во время разрешенной охоты в Монтане. Шкуру и голову он водрузил на стену своей гостиной, а кости и зубы продал через таксидермиста. На горного льва велась охота на западе Соединенных Штатов, а из восточных штатов этот зверь исчез. Или так было раньше. Некоторые рассказывают, будто пантера опять появляется к востоку от Миссисипи. Остается только надеяться. Мне не надо было пользоваться ожерельем, чтобы превратиться в это животное, в отличие от какого-нибудь другого зверя. Представление об облике Пантеры всегда присутствовало во мне, однако ожерелье облегчало задачу.

Я взяла его в руки и закрыла глаза. Затихла. Прислушалась к шуму ветра, почувствовала притяжение луны, еще нараставшей, которая прятала свой серп за горизонтом. Прислушалась к биению собственного сердца. Пантера поднималась во мне. Молчаливая, хищная.

Я замедлила процессы в теле, уменьшила сердечный ритм, снизила кровяное давление и расслабила мышцы, словно собираясь уснуть. Легла на валун, растянувшись грудью и животом на прохладе камня в жаркой сырости воздуха.

Успокоив мысли, я погрузилась глубоко внутрь себя, сознание отступило, все ушло, и осталось только одно: цель охоты. Эту цель я заложила под свою кожу, в самую потаенную часть мозга, чтобы не потерять в момент трансформации, в момент превращения. Я опустилась глубже. Еще глубже. Во внутреннюю темноту, где древние смутные воспоминания кружили в сером мире теней, крови, сомнений. Я услышала в отдалении барабанный бой, почуяла приправленный травами дым от костра, а ночной ветер, скользящий по моей коже, показался освежающим и прохладным. Опустилась еще глубже, и воспоминания приняли четкие формы. Воспоминания, которые в обычном состоянии были наполовину стерты. Наши общие воспоминания: мои и Пантеры.

Как меня учили давным-давно (наверное, родители или, может, шаман), я искала внутреннюю змею, лежавшую внутри костей и зубов ожерелья, свернутую в кольцо, скрученную змею, внутри клеток, в остатках спинного мозга. Наука дала ей имя. РНК. ДНК. Генетический ряд, специфический для каждого вида, каждого существа. Для таких, как я, для скинуокеров, она всегда была просто «внутренней змеей». Мало что я помнила из своего прошлого, но это словосочетание точно было оттуда.

Я приблизилась к змее, которая лежит в глубинах каждого зверя. И скользнула внутрь. Подобно воде в бегущем потоке. Подобно снежному кому, который несется, перекатываясь, вниз по склону горы. Серая мгла окутала меня, сверкающая и холодная, и привычный мир пропал. Я оказалась в серой точке перемен.

Она исчезла. Ночь ожила чудесными новыми запахами вроде аромата тумана в воздухе. Они были густые и пляшущие, как многочисленные течения в реке, только все разные. Соль. Люди. Алкоголь. Рыба. Плесень. Человеческие существа. Кровь. Мое дыхание участилось. Прислушалась к звукам: машины, музыка со всех сторон, голоса, перекрывающие друг друга. Я подобрала под себя конечности, легкие и проворные, как она о них говорит.

Безобразный рукотворный свет, видимость сквозь кляксы теней. И все же вижу я четко и остро. Она никогда так не видела. И не улавливала столько запахов. И потянулась. Сначала передние лапы и грудь. Затем вытянула задние, изогнула спину, живот. По валунам покатились какие-то маленькие штучки — это из ее волос посыпались заколки. Обнажив смертоносные клыки, я осторожно подняла ожерелье, которое она обронила. И спрыгнула с валунов. Приземлилась на четыре лапы, восстановила равновесие. Осмотрела сад. Хищников нет.

Никаких похитителей мяса. Положила ожерелье возле еды. Принюхалась. Гадость, бррр! Старое мясо. Мертвая добыча. Давно остывшая кровь. Кончик хвоста дернулся в предвкушении охоты. Захотелось отведать горячей крови. Но в животе заурчало. Всегда так после превращения. Голод. Она оставила это в качестве подношения.

Я принялась за еду. Длинные клыки разрывали мертвое мясо. Желудок наполнился. Холодная еда не притупила желания охотиться. Напоследок слизнула кровь с усов и морды. Ошейник и мешок мешали, но… это важно, это ее вещи.

Воспоминания, которые она заложила под кожу, начали подниматься. А-а-а! Охота! За одним из них. Втянула ночной воздух. Нежные мембраны ноздрей затрепетали, расширяясь и опадая. Много новых запахов. Некоторые ценные, а некоторые нет. Бесполезные: аромат цветов поблизости, свежевскопанная земля, съежившаяся среди камней мышь, небольшая змейка на кирпиче. Важные: рыба, резкая и кислая. Старая, застоявшаяся вода, заполненная крохотными живыми существами. Дома, много домов. Старинное дерево и кирпич. Мотоцикл, на котором она ездит. Она, Джейн.

Направилась к нему, напрягая длинные эластичные мышцы. Омерзительная вонь бензина, резины, металла, воска и послабее — свежей краски. Волшебное пощипывание в усах. Хороший мотоцикл. Он стоял сейчас бесшумный и недвижимый, его рычащее сердце молчало. Я одобряла его и ее, когда она сидела, обдуваемая ветром, и вдыхала в себя окружающий мир. Большая скорость. Слишком быстро, чтобы преследователи смогли догнать. Ей принадлежала любая территория, все зависело только от ее желания. Джейн охотилась с размахом.

Я ступала осторожно, несмотря на то что новое логово окружала стена, да и людей здесь не было. Тихонько обошла сад, прокралась по нижней террасе. Попила воды, бегущей из каменной фигуры, вырезанной человеческой рукой. Хорошее место. В одобрение я приглушенно фыркнула.

«Охотиться!» — снова пришла от нее команда. Длинная шерсть на лопатках поднялась в предвкушении. Принюхалась. Ветер принес запах еды. Человеческой, мертвой, приготовленной. Человеческой мочи. Собаки. Домашней кошки. Я фыркнула, осуждая идею подчинения. Даже она не владела мной.

Ароматы логова улеглись в обонятельной памяти. Потеряли остроту. Я понюхала придавленные тряпицы. Втянула в себя запах. Кровь. Страх. Люди — точнее, три человека. Были живы, когда пролилась кровь. Одна женщина, как раз в период овуляции, готовая зачать.

Один мужчина, старый, морщинистый. Скорее всего, жесткий и жилистый. Необычный запах кожи.

«Меланин, — прошептала Джейн. — Он был черным».

Последний оказался мужчиной без меланина, молодым и здоровым. И женщина, и мужчины пахли страхом.

А под всем этим… лежал запах упыря. Втянула его в себя, впитав поверхностью языка, нёбом. Разделила и разобрала на составляющие. Старый. Очень старый. Злой. Безумный. Многочисленные запахи слоями, которые обозначают разные части выродка.

«Сложный запах, — подумала Джейн. — Словно перемешивалось и комбинировалось множество компонентов. Как странно! А это что такое?» Появился образ: Джейн морщит свой слабый, бесполезный человеческий нос.

«Запах безумия, — передала я ей мысленный ответ. — сильный запах распада, гниения». А-а-а! Я вспомнила. Пожиратель печени. Многие годы не нюхала я пожирателя печени. Почувствовала ее изумление. Оттолкнула прочь от себя. Всосала запах, раскрыв пасть и втягивая воздух сквозь заполненные жидкостью нёбные складки. Вывалила язык. Губы оттянула назад. Я пробовала его на вкус и на запах.

Отправила пробу запаха пожирателя печени в запасники памяти. Назвала его «сумасшедший».

«Сложный, — подумала она, Джейн. — Многосоставный запах. Изобилие индивидуальных молекул, феромонов и различных элементов составляют его композицию. Я никогда не вдыхала ничего подобного».

Да, много всего. Много оттенков для одного ненормального. Одним прыжком взлетела на валуны. Маленькая гора. Ничего общего с моей территорией — ни вздымающихся холмов, ни глубоких расселин. Легко охотиться здесь, на равнинной земле. Не требуется особых талантов. Подергиванием хвоста выразила презрение к равнинам без высоких деревьев и бурных потоков.

Подобралась. Прыгнула на стену. Выпрямилась, выстроив все четыре лапы в одну линию. Пригнулась, превратившись в мишень поменьше. Вон там. Пахнет вампиром. Легкая добыча. Всего в нескольких метрах.

«Нет», — прозвучал ее голос.

Снова вобрала в себя ночной воздух. Запах шел не тот. Этот принадлежал женщине. «Все равно убить?»

«Нет. Охоться на выродка», — прошептала ее человеческая память.

Спрыгнула на землю, подергивая хвостом. Я рвалась вперед. Мне нравилось охотиться. Я любила вызов. Опасность. Я направилась сквозь тени соседского двора на улицу. Запаха собак нет. Хорошее местечко для прогулки. Я уселась под огромными листьями какого-то низкорослого растения и принялась наблюдать. Изучать. Принюхиваться.

Я увидела его. Он сидел на крыльце, спрятавшись в тени, и смотрел на дом. Он следил за новым логовом. Парень, который ей понравился, с мотоциклом. Он не охотился. Сидел лениво, выдавая свое укрытие. Вдыхал дым. Пахло как будто пометом, он словно метил территорию. Хватит силы защитить ее? Может, хочет спариваться? Если сможет ее поймать. Если сможет перехитрить ее. Вряд ли. Она сильна. Пантера сделала ее такой. Давным-давно.

Почувствовала ее изумление. Не стала обращать на него внимания. И на нее. Подумала. Мягкий вдох, мелодичная вибрация горловых тканей. Время спаривания для нее уже давно прошло. Если сможет ее поймать. Весело.

Двинулась сквозь тени в ночь. Людей и домашних животных не слышно. Залаяли глупые собачонки. Мохнатые существа, пахнущие человеческими духами, мертвой едой, гнилыми зубами. Учуяли меня. Учуяли Пантеру. Все затихли. Скукожились, опустили хвосты. Удрали. Я охотилась, мягко ступая сквозь темноту, свирепая и лоснящаяся. Ночь окончательно опустилась на город. Люди так и не увидели.

Французский квартал, территория, на которой она хотела охотиться, был небольшим. Квадраты из улиц. Дома рядом друг с другом, впритык. Жертва не сможет уйти. Потаенные садики. Выхлопные газы. Алкоголь, свежий и сладкий, старый и кислый. Гудрон на дорогах. Вонючий человеческий мир.

Музыка отовсюду, громкая, беспорядочная. Трубы, барабаны, барабаны. Словно звук сердца, которое колотится от страха, ожидая, что его сейчас съедят. Запах денег и наркотиков. Вонь от секса без спаривания. Одинокого секса. Множество человеческих самок, стоящих на высоких шпильках. Легкая добыча. Хранилища заполнены краской и полотном, камнем и металлом. Много еды и запах сна. «Рестораны и отели», — подумала она внутри меня. Запахи ее мира.

Смердело. Но под этой вонью были и другие запахи. Под затхлостью сточных вод и испарениями грязной реки. Под зловонием живых существ, которых люди готовили себе на обед. Под ароматами самих людей, надушенных и вдыхающих дым. Запахи вампиров. Большого количества вампиров.

Смрад от вампиров был частью земли, частью почвы. Их пепел носился в воздухе вдоль улиц. Их кости, перемолотые в порошок, осели в трещинах. Территория вампиров, уже давно, дольше, чем я живу на свете, даже учитывая время голода, когда я была альфой, а Джейн бетой. Я умела считать лишь до пяти, но вампиров было намного больше чем пять. Я помечала их территории, оставляя запах Пантеры. Трудная задача.

«Столетия, — пришла от нее мысль. — Они живут здесь столетия». Долго по человеческим меркам. Слишком долго, чтобы я могла понять или встревожиться. Вернулась к охоте. Снова рыскала по улицам, прячась в ночи, наблюдая, вынюхивая. Выискивая укрытия, когда луна появлялась на небе. Хитрый, бесшумный, хороший охотник.

Увидела и унюхала вампира. Шел один. Люди его не замечали. Двигался плавно. Хищник. Я сжалась в тени. Джейн пожалела, что у нее нет креста и кола, христианских символов, которые убивают зло.

«Не зло, — передала я ей мысленно. — Хищника. Похожего на Пантеру». Она скривила губы, словно моя мысль была протухшим мясом. Вместе мы смотрели, как вампир исчезает из виду.

Задолго до рассвета почуяла старую кровь. Нашла улицу, где тот безумец погубил многих людей, съел лучшие куски. Переулок. Узкий, тупиковый. Стены, вздымающиеся вверх, словно в ущелье. Только на дне не было быстрой реки. Ужасное зловоние крови. Кровь, кровь, много крови. Вонь от протухшего мяса. Почувствовала того, кого она ищет. Пытался напиться вволю, чтобы снова обрести здоровье. Он умирал.

«Они не могут умереть», — прошептала она.

«Умирает, — подумала я в ответ. — Он болен. Пахнет гнилью».

Поверх этого зловония я унюхала злых, напуганных людей, которые пришли наутро. Бьющий в нос дух оружия. Осторожно фыркнула на знакомый запах. Ей нравилось оружие. Она охотилась с оружием. А я помнила другое. Длинные стволы, порох, боль, страх, крик Большой Кошки. Я ненавидела оружие. Давным-давно. Во времена голода.

Осторожно ступая, прошла в темноте под желтыми лентами, мимо больших куч увядающих цветов. Посредине узкого прохода. Нашла место, где упала женщина с овуляцией. А сбоку от нее лежал тот жилистый. Камни мостовой пропитаны его желанием защитить женщину, словно она была его котенком, его детенышем. Место молодого здорового мужчины в трех шагах. И еще люди, больше чем пять. Безумец убил их, медленно съел.

Она сказала: «Это потребовало времени». Она понимала время, не сверяясь с луной. Странно.

Пошла обратно в начало переулка. Припала низко к земле, не касаясь животом грязной улицы. Мимо прошли люди, распевая песни, воняя алкоголем и блевотиной. Потом исчезли. Принялась искать след безумца. не нашла ни одного входящего. Ни одного выходящего.

Посмотрела вверх. Одобрительно рыкнула. Безумец поиграл с людьми, съел их начинку и полез наверх по стене. Как паук или белка. У белок вкусное мясо. Но мало, не наешься. Безумец залез по стене, как белка. Остались слабые царапины там, где когти впивались в кирпич. Стоящая добыча. Даже я не могла так лазить по стенам. Фыркнула от восторга. Хорошая охота. Безумец силен. Запахи собраны в смердящей кровью памяти. Люди пытались их смыть. Не смогли спрятать.

Услышала людей. Близко. Двое завернули в переулок. Грязные. От них несло вином, потом, отбросами. Они двинулись внутрь, загоняя меня в ловушку. Я медленно растворилась в тени. Предупредительно рыкнула. «Здесь Пантера. Не охочусь, но буду защищаться».

Они не обратили на предупреждение внимания. Глупые люди. Заползли в большую коробку. Послышался звук потрескивающего картона, елозящих тел. Донесся противный запах. Их логово. Я прошла мимо и не поняла. Голову вниз. Позор. Словно глупый детеныш. Слишком занята безумцем и запахами охоты, крови, убийств. Глупая, нелепая, наивная ошибка.

Люди улеглись. Они спали на улице. Легкая добыча, если бы мне хотелось зараженного жилистого мяса. Они поговорили. Затихли. Один захрапел.

Я выбралась из переулка на открытое место. Приближался рассвет.

— Хорошенькая кошечка. Иди сюда, киса.

Я повернулась и увидела человека с широко распахнутыми, сияющими глазами и вытянутыми руками.

— Иди сюда, киса. Я тебя угощу.

Я оскорбленно фыркнула. Я не домашнее животное. Большой зверь. И я свободная.

Он протянул руку и показал жестом, мол, пойдем покушаем.

— Хорошая кошечка.

Джейн развеселилась. Пантера, открыв рот, принюхалась. Гамбургер. Говядина. Мертвая и приготовленная. Джейн такое любила. Я медленно приблизилась к человеку. Лопатки выгнуты, живот опущен, лапы мягкие. Человек не боялся меня. Пьяный. Понюхала предложенное угощение. Пристально посмотрела на человека взглядом хищника, увидела в его глазах золотое отражение Пантеры. Жертва должна бояться. Обязана.

— Хорошая кошечка. Я знаю, ты голодная. Вот, возьми.

Я взяла гамбургер. Закинула его в горло. Мясо и майонез. Проглотила. Пошла прочь. Она рассмеялась.

Я пробиралась назад по своим следам. Надо было успеть до восхода солнца. Восход важен. Она не могла вернуть свою форму после восхода. Ей пришлось бы застрять в шкуре пантеры. Было бы неплохо, но она бы спасибо не сказала. Ночь принадлежала Пантере. Только ночь. А день — ей.

Прыгнула на стену. Потом вниз, в сад. Побрела раскованно и удовлетворенно. Потянула носом воздух. Запах разлагающейся крови был силен: старое животное, мертвое, убитое другими. Гниение, ускоренное жарой, усиленное влажным воздухом. Зловоние крови на тряпицах — убитые люди и безумец. У безумца странная смесь запахов, маленькие частицы разных составляющих, известных и неизвестных. Понюхала старую кровь на ткани. Знакомый запах. Моя охота. Да, хорошая охота. Изогнувшись, запрыгнула на валуны и растянулась, прижавшись животом к камню. И подумала о ней.

Серость окутала меня. Свет и тень. Кости и сухожилия потянулись и передвинулись. Заскрежетали и затрещали. Боль пронзила меня, и я-она застонала от этой боли. На какое-то мгновение мы слились воедино. Мы были Пантерой.

 

ГЛАВА 3

Чайная привереда

Последний удар когтистой лапы по моему сознанию — и Пантера исчезла, а я осталась. Мышцы во всем теле болели, ноздри онемели, перед глазами стояло тусклое черно-белое изображение, заливавшее своим светом небо на востоке, невзирая на солнце. Я снова стала человеком, и волосы окутали меня, словно шаль. Кости ныли так, как будто я была глубокой старухой, душа и разум вторили им.

Последний удар Пантера нанесла мне намеренно. Она иногда называла меня воровкой души, а я знала, что украла ее каким-то образом, нечаянно, так давно, что уже не помнила ничего, а Пантера помнила и иногда наказывала меня за это. Я частенько боялась, что она не позволит мне вернуться назад. Бывали случаи, когда Пантера удерживала свою форму после рассвета, и мне приходилось находиться в ее облике до сумерек или до нового восхода луны. Это была часть наказания.

Я точно не знаю, сколько я жила Пантерой в Аппалачах. Мое человеческое естество подчинилось, стало частью Пантеры, прячась от людей, от мужчин с их оружием, собаками, огнем. Это было долгое время опасности и голода. Боюсь, что я жила так десятилетиями, намного дольше, чем может прожить обычный человек или большая кошка, и все мои родные умерли и пропали из моей жизни, как и мое прошлое.

Я смутно припоминаю, что за долгие годы несколько раз возвращалась в человеческое обличье, а потом опять превращалась в Пантеру, пока не произошла та последняя трансформация в человека. Случилось это за несколько дней до того, как меня, обнаженную и израненную, обнаружили выходящей из леса в Аппалачах. По внешним признакам мне было приблизительно лет двенадцать. Я страдала полной потерей памяти и не могла вспомнить ни языка, ни того, как должен поступать член человеческого социума. В тот момент я даже Пантеру не могла вспомнить.

Думаю, что-то произошло. Что-то страшное. Все мое тело покрывали шрамы от пуль. Наверное, как я догадываюсь, охотник нашел Пантеру. И застрелил. И я обратилась в свою человеческую форму, чтобы выжить. Точно гак же, как однажды я оказалась в теле Пантеры ради своего спасения.

Когда вернулась память о Пантере, с ней пришли и другие раздробленные, разрозненные воспоминания. Я вспомнила ее котят. Вспомнила голодные времена, когда она была альфой, а я бетой. А до этого я вспомнила несколько слов на языке чироки. Всплыли человеческие лица, в основном старые. Воспоминания утверждали: я скинуокер. И больше ничего. Не было четкого представления о времени, о том, как и где я стала тем, чем я — нет, мы — были теперь.

С тех пор я стала собирать шкуры, когти, кости, зубы, перья и даже чешую других животных. Я научилась трансформироваться в разные формы. И всякий раз при возвращении в человеческое обличье было невыносимо больно. Как сейчас.

Когда я смогла нормально дышать, я стащила с шеи дорожный мешок и неуклюже поднялась на ноги. Собрав вещи, вошла в дом. Обнаженная, я принялась исследовать кухню своего бесплатного жилища. Как и Пантера, я испытывала голод после превращения, однако, в отличие от нее, я хотела крепкого чая и каши, мне требовались кофеин, сахар и углеводы для восстановления самоощущения. Просто, вкусно и сытно. Я ополоснула и наполнила водой чайник и кастрюльку, добавила в последнюю соль. Открыла пачку овсянки из запасов, подготовленных Троллем, и нашла коробку, которую почтой отправила сюда Кейти на прошлой неделе. Да, у меня был большой шанс получить эту работу. Там лежал дорожный набор, в том числе герметичные пакеты из черной фольги с листовым чаем. Я выбрала крепкий некупажированный кенийский чай с плантации Миллма. Открывая шкафчики и ящики в поисках ситечка или чайного фильтра, я обнаружила закуток рядом с кухней, где в застекленных горках хранилось столовое серебро, фарфор, керамика, посуда для сервировки.

В одной из горок стояли десятки чайников, некоторые из них китайские: медный «Иксинг» и «Иксинг — Летнее цветение», оба прямоугольной формы; один высокий «Иксинг» с вытянутыми носиком и горлышком, чтобы пар мог охлаждаться, конденсироваться и в виде капель стекать обратно в чай, пока тот заваривается. Потом я увидела один очень старый керамический китайский чайник с практически истлевшей бамбуковой ручкой. Я пришла в полный восторг. Осторожно отодвинув в сторону китайские чайники, я обнаружила два японских: один был марки «Бодум Чамборд», а второй, металлический, очень походил на старинный, поскольку перекрестная штриховка на боках практически вытерлась.

Нашлось там и несколько английских чайников разных размеров, фарфоровых и чугунных, с металлическими ручками, вращавшимися вокруг горловины. В ближнем углу возле дверцы хранились десятки чайных фильтров самых разнообразных дизайнов и размеров, в том числе плетеный бамбуковый, который начал крошиться, стоило мне к нему прикоснуться.

Кейти любила чай так же сильно, как и я, однако непонятно было, как на это реагировать. Впервые в жизни я думала о том, что вампирам по вкусу не только кровь и алкоголь. Вместе и по отдельности их называли по-разному: вампир, сангивор, дампир, чайлд, киндред, птенец, старец, анарх, каитифф, митраист. член Камарильи и т. д. Я изучила то небольшое количество надежных данных, которые смогла получить, на так называемых вменяемых вампиров, и, насколько я поняла, все они были психопатами-кровопийцами. Непросто теперь было смотреть на них под другим углом, и воспоминания о том, как Кейти, почуяв мой запах, потеряла над собой контроль, отнюдь этому не способствовали.

Я выбрала английский чайник на восемь чашек и соответствующий фильтр и ополоснула их под краном. Пока вода нагревалась, а мой желудок урчал от голода, я нашла на первом этаже передней части дома спальню, приняла душ, вытерлась, накинула на плечи халат из шенили, который висел на двери ванной. Потом причесалась и завязала волосы узлом, чтобы не мешались. Заплести их в косы я решила потом.

Я вывалила свои скудные пожитки в кучу на кровать, затем разложила туалетные принадлежности в ванной, развесила на вешалках и проволочных плечиках одежду в шкафу, а на верхнюю полку поставила свою любимую деревянную шкатулку небольших размеров: примерно десять на десять сантиметров в основании и пять в высоту. Она была инкрустирована деревом оливы, растущей неподалеку от Иерусалима. В ней лежали амулеты, стоившие мне кучу бабок, — мой скрытый козырь в борьбе с выродками. На самой шкатулке лежало заклинание, из-за которого увидеть ее было непросто. Заклинание не на невидимость, а на искажение облика, или, как говорила моя подруга Молли, на помрачение сознания. Она любила умные слова.

Я откинула простыни и положила на прикроватный столик два ножа против вампиров, специально изготовленные, с серебряной полоской вдоль лезвия. Вампиры не в состоянии передвигаться в светлое время суток, однако это не означало, что их слуги-люди не могли на меня напасть. Если один человек или несколько работали на выродка, у него, вероятно, хватило бы ума послать их ко мне. А небольшое отравление серебром, после того как он попьет крови из раны на теле слуги, которую я нанесу своим ножом, облегчит мне в дальнейшем задачу — убить выродка станет проще.

Удовлетворенная мерами безопасности, насколько это было возможно без замены окон и дверей, я прошлась по дому. Он оказался очень красивым, словно с обложки журнала. Деревянные полы из досок шириной двадцать пять сантиметров, возможно из местного кипариса; затейливой резьбы плинтусы на потолке и на полу, выкрашенные белой краской; деревянные панели в одной из комнат, которая, по всей вероятности, была задумана как столовая; стены, окрашенные в мягкие, приглушенные цвета: сероватый, желтоватый, беж. Очаровательные старинные столы и стулья с ручной резьбой сочетались с удобной современной мебелью, а диваны и кожаное кресло с откидной спинкой довершали эклектичный интерьер. Я решила опробовать кондиционер, и он заработал, подняв оборку на кровати и обдав прохладой мою кожу. Под высоким, под четыре метра, потолком каждой из комнат закрутился вентилятор, перемешивая слои воздуха. Да, гораздо лучше, чем моя крохотная однокомнатная квартирка под крышей старого дома неподалеку от Эшвилла.

Я вернулась в кухню, выключила огонь под поющим чайником и залила кипятком чайные листья. Пока они заваривались, я сварила овсяную кашу так, как меня учила воспитательница в приюте. Довести до кипения слегка подсоленную воду, насыпать соответствующее количество овсяных хлопьев из необработанного зерна (ни в коем случае нельзя использовать хлопья мгновенного или быстрого приготовления), а потом медленно помешивать, пока каша не будет готова. В течение примерно минуты. Или меньше — зависит от того, как сильно я хочу есть. Потом положить кашу в чашку, добавить сахар, молоко. И съесть, запивая правильно заваренным чаем.

Я чайная привереда. Мой учитель познакомил меня с разными сортами чая и чайной посуды, когда я была подростком. Я изучала чайную науку после уроков, во время которых сэнсэй избивал меня до синяков и превращал в отбивную, но каким-то образом между делом научил драться по-мужски.

Я не спала двадцать шесть часов и чувствовала себя измученной. Однако голод был сильнее усталости, поэтому я быстро поела, умяв три чашки каши. Живот мой надулся в полном удовлетворении, хотя от Пантеры я получила вялую демонстрацию отвращения и образ оленя, жующего траву. Не обращая на это внимания, я принесла кружку к столу и поплотнее запахнула халат. Он был чистый, и я решила, что его оставил тот, кто готовил дом к моему приезду. Или, возможно, предыдущий жилец, выезжая, забыл взять его с собой. Он. Точно. Поверх всех старых запахов в доме витал аромат мужчины.

Отхлебнув чаю, я расслабилась. Я сидела, положив ноги на стул, стоявший с противоположной стороны стола, и закутавшись в халат от шеи до пят. Стол был старый, может даже антикварный, хотя я никогда не интересовалась антиквариатом специально. Могу заняться этим в следующем году. Или возьмусь за иностранные языки. Мне хотелось выучить французский, испанский и кантонский. Кантонский, естественно, из-за чая. Допив чай (восемь чашек или четыре кружки), я ополоснула посуду и поставила заварной чайник, чайник для кипячения, кастрюльку и миску на полотенце. Потом пошла в спальню и, кинув халат в изножье, устроилась меж мягких, чуть надушенных простыней.

Перед тем как уснуть, я набрала номер Молли и прижала трубку к уху.

— Большая Кошка! — услышала я.

— Доброе утро, Мол, — пробормотала я, чувствуя, Как на меня накатывает сон. — Как там котята?

— Котята? Ты все еще разговариваешь как Пантера. Ты охотилась этой ночью. — Услышав мое невнятное «да», она добавила: — Что-нибудь поймала?

— Выродок пахнет странно. Пантера думает, что он умирает.

— Вампиры не умирают. Не ешь это, Эван, — сказала она сыну, без малейшей паузы переключаясь на другую тему. — Фломастеры выглядят красиво, но на вкус гадость. Энджи, забери у него фломастеры. Спасибо. Вампиры не умирают, — снова повторила подруга.

Я закрыла глаза. Сон был так близок, что мои конечности уже не двигались. Мир терял четкость.

— Я знаю. Странно, а? Ты и твои сестрички-ведьмы уже выяснили, почему христианские символы убивают вампиров?

— Пока никаких результатов, но вся семья ищет. Это интересное расследование.

— Спокойной ночи, Мол.

— Спокойной ночи, Большая Кошка.

В два часа дня меня разбудил стук в дверь. Скатившись с кровати, я натянула халат. Тело не слушалось. Я все еще держала в руке мобильный телефон. Засунув его в карман, я босиком пошлепала к входной двери и выглянула сквозь прозрачный кусочек витража. На веранде оказался тот симпатичный парень. Джо. Интересно.

Стоял он вполоборота, так чтобы держать в поле зрения и улицу, и дверь. Его суперкрутой, с ног до головы черный прикид исчез. Теперь я увидела на нем сильно потертые джинсы на пяти пуговицах и такую белую футболку, что не возникало сомнений: она только что из магазина. На ногах — старые, поношенные, заляпанные, некогда коричневые сандалии. Солнечные очки по-прежнему закрывали глаза. Нос был когда-то сломан. Небольшой шрам, пересекая ключицу, терялся под воротом. На одном бицепсе выглядывал край татуировки. Я не могла разобрать рисунок полностью, однако тату было хорошего качества и изображало нечто темное с красными кружочками, вроде капель крови. Краска была яркая, насыщенная. Возможно, восточный стиль работы. Джо не побрился, но ему шел этот грубоватый вид. Знавала я гребцов каноэ, водяных крыс, которые с успехом щеголяли подобной небрежностью.

Словно почувствовав мое присутствие, Джо повернул голову и снял очки. Через крошечный кусочек прозрачного стекла на меня посмотрели черные глаза. Вроде бы оружия у него не было. Он приблизился к передней двери совершенно открыто, любой прохожий мог его видеть. Звука мотоцикла я не слышала, не учуяла и свежих выхлопных газов. Джо пришел пешком? Он был один. Я отперла дверь. Жара ринулась в дом, липкая и тяжелая от влаги.

— Доброе утро, — поздоровалась я.

Он улыбнулся. Это была по-настоящему хорошая улыбка. Полные губы сначала растянулись, а потом отделились друг от друга, приоткрыв белые зубы, не идеально прямые, а чуть неровные снизу. Скошенные резцы чуть прикусили нижнюю губу, и картина эта оказалась неожиданно привлекательной. Его взгляд неторопливо и с одобрением прошелся от моего лица вниз по телу, а затем обратно вверх.

— Вообще-то, добрый день, — ответил он.

Я кивнула, и мои волосы, завязанные сзади полуузлом, упали вперед. Бусинки исчезли. Перед трансформацией я забыла вытащить каменные и пластиковые бусины. Черт! Теперь мне придется собирать их из грязи.

— Точно, — согласилась я.

— Тебя не было здесь ночью. — Я ничего не ответила, и он добавил: — Я стучал. Ходил вокруг. Байк стоял па заднем дворе, я видел сквозь ворота. Свет не горе Ни звука, ни каких-либо признаков движения внутри. Тебя не было.

Он не спрашивал, поэтому я не стала отвечать. Его слова прозвучали вроде и не обвинением, однако чем-то вроде того. Этот Джо оказывал мне, несомненно, слишком пристальное внимание, но интересно почему? Я была абсолютно уверена, что он не мог влюбиться в меня с первого взгляда, когда вчера я проехала мимо. Я изобразила легкую улыбку, а он продолжил, и в глазах его мелькнула смешинка.

— Я справился у Тома, и он сказал, что ты вывела из строя все камеры наблюдения Кейти за каких-то восемь минут. — Он был знаком с Троллем. Даже очень интересно. Я приподняла бровь, а Джо продолжил, еще больше развеселившись: — Том говорит, ты дала ему прозвище, только он так и не признался — какое.

— У тебя есть дело, ради которого ты меня разбудил? — поинтересовалась я.

— Ага. Приглашаю тебя на поздний завтрак. Можешь обратиться к Тому за рекомендациями. Хотя честно предупреждаю: он скажет, что от меня одни неприятности.

Я прислонилась бедром к двери и обдумала ситуацию. Кем бы Джо ни оказался, он знал Тролля, то есть был местным парнем. А я нуждалась в человеке со знакомствами и связями в этом кругу. Да и пора уже было на данном этапе расследования заняться поиском источников информации. По внешнему виду и поведению я отнесла его к плохим парням с доступом во все интересующие меня места. То есть Джо идеально мне подходил. И даже плохие парни должны есть.

— Что ты предлагаешь?

— Раки, кукурузные лепешки, пиво. Салат, если захочешь, — добавил он, однако прозвучало это так, словно «салат» только что пришел ему на ум: пришлось включить в список, поскольку девушки любят подобную еду.

— Никогда не пробовала раков.

— Итак? — протянул он, ожидая моего решения.

— У тебя есть имя?

— Рик ля Флер.

— Пешком или на мотоциклах?

— Пешком. Покажу тебе Квартал. Или его часть. Ночью я уже осмотрела Квартал, однако кивнула.

— Пойду оденусь. — Я толкнула дверь, но рука Джо остановила ее, оставив небольшую щель. Я разглядела еще кусочек тату: четыре точки над кровавыми шариками. И часть тату на втором плече. Черно-серую.

— Ты не пригласишь меня войти?

— Нет.

— Немного невежливо, не думаешь? Ну ладно. Сколько времени тебе надо?

— Максимум десять минут.

Брови Рика поднялись, выражая недоверие. На этот раз, когда я попыталась закрыть дверь, он не стал мне мешать. Должно быть, побоялся за свои пальцы.

Я набрала номер «Девочек Кейти». Мне ответил сонный женский голос, и я попросила к телефону Тома. Как Рик и обещал, Тролль назвал его проблемным парнем, но прибавил кое-что еще. Рик ля Флер оказался его племянником, хорошим мальчиком, который пошел по плохой дорожке. Учился в университете Тулейна, получил диплом, а потом стал работать на одного подонка в качестве наемной груды мышц. Его новый босс отправился в тюрьму за налоговое мошенничество, и теперь Рик перебивался случайными заработками: занимался неофициальным обеспечением безопасности, охранной деятельностью, участвовал в разборках и выполнял несложные задания по защите клиентов в среде вампиров, главным образом для Кейти. Он знал людей. Обладал навыками, которые обычно свойственны ворам и убийцам. Подходил мне идеально. Тролль предложил мне держаться подальше от Рика. Я пообещала принять во внимание его рекомендации.

Повесив трубку, я почистила зубы, причесалась, надела вчерашние джинсы, топик и свою единственную пару сандалий. Мне хватило на это четырех минут. Оружия брать не стала. Не при дневном свете. И не при такой жаре. Мазнула по губам помадой. Красной. Цвет войны типа.

Я открыла дверь, захлопнула за собой и заперла. С пустой веранды я увидела Рика. На противоположной стороне улицы в тени низкого дерева стоял его мотоцикл, и Рик пристегивал его цепью к стволу. Удивленный, он выпрямился, подбросил ключи, поймал их и засунул в карман. За стеклами темных очков мне не было видно его глаз, но я ничуть не сомневалась, что он снова оглядел меня с ног до головы.

Откинув волосы назад, я завязала хвост. Он достигал бедер, завиваясь и скручиваясь от высокой влажности. У меня были черные прямые волосы. Никаких кудрей. Никогда. Даже после того, как я расплетала косы. До сегодняшнего дня. День оказался влажным и жарким. Жарче, чем когда-либо в моей жизни. А ведь настоящее лето еще и не наступило.

В животе у меня заурчало. Я надела солнечные очки и спустилась с крыльца. Мы встретились с Риком посредине улицы.

— Рик, твой двоюродный дедушка сказал, что ты полон нереализованных возможностей и интересной информации, — объявила я.

Он скривился в полуусмешке — моя прямота его развеселила.

— Пятно на семейной репутации, — согласился он. — А ты Джейн Йеллоурок, иногороднее дарование.

— Если хочешь поболтать, давай пойдем туда, где есть кондиционер и пиво.

Рик рассмеялся и, сверкнув сексуальными маленькими зубками, показал на тротуар, склонившись преувеличенно низко, словно зазывала на ярмарке. От него приятно пахло: жарой, мужским потом и еще чуть-чуть каким-то ароматом вроде мыла «Айвори». Я сопротивлялась желанию понюхать его шею сбоку и укромный уголок за ухом, однако ничего не могла сделать с поднимавшимся во мне голодом, бившимся о мою кожу, подобно каменному граду. Голод Пантеры. Ее натура. Я вздохнула. Пантера жаждала спаривания. Она становилась все настойчивее по поводу этого, как мать, которая хочет, чтобы ее дочь остепенилась, вышла замуж и завела детей. Образ матери с клыками и когтями. Наступило время полной луны, когда Пантера подбирается ближе к поверхности и контролировать ее становится труднее. Да, похоже, я влипла.

Еще было чересчур рано выкачивать из него информацию, поэтому на протяжении прогулки по пяти кварталам мы болтали о погоде, мотоциклах и музыке, и мой Джо упомянул, что, помимо всего прочего, играл на саксофоне в паре местных групп. Разговор развивался непринужденно и был посвящен теме «давай узнаем друг друга поближе». Наконец мы добрались до забегаловки на берегу реки, которая представляла собой одну вытянутую комнату с баром по правую руку и обтянутыми красной кожей кабинками по левую. Я бы удивилась выбору Джо, если бы местечко не было заполнено такой разношерстной публикой: от городских рабочих в грубых сапогах до мужчин и женщин в костюмах, похожих на банкиров. Вероятно, присутствовало там и несколько музыкантов. Я уловила запах травки, исходящий от некоторых из них. А в дальнем углу сидели трое полицейских. Я давно усвоила: если копам нравится в закусочной, значит, еда там хорошая.

Цементный пол, когда-то красного цвета, вытерся, и краска осталась только по углам. Темно-синие стены выгорели и покрылись подтеками от сырости. Пластиковое покрытие бара «Формайка», черное с искрой, было сколото, а вдоль всей стены за барной стойкой тянулось затемненное зеркало. Грязные стеклянные полки на зеркале загромождало несметное количество бутылок со спиртным, некоторые из них, с отстающими этикетками, покрывала пыль. Превосходный набор кухонных ножей, с ручками, инкрустированными зеленым камнем, и свирепо-наточенными лезвиями, лежал в открытом подносе с бархатной подложкой и сверкал в свете ламп.

Музыка не играла, что было странно для Французского квартала, как я выяснила ночью. Однако здесь люди беседовали. Десяток разговоров смешивался в воздухе с ароматами еды. Забегаловка восхитительно благоухала пивными испарениями, жиром и морепродуктами, настолько свежими, что все еще чувствовался запах соли и моря.

Чернокожий мужчина за стойкой бара встретил нас накрахмаленным белым жакетом, высоким поварским колпаком и широкой улыбкой. Он похлопал по стойке перед двумя единственными пустыми круглыми табуретами и пододвинул небольшие пластиковые мисочки с острым соусом, кетчупом и соусом тартар. Мы с Джо-Риком уселись на указанные места. Не произнеся ни единого слова, повар принялся накладывать еду в красные пластиковые корзинки, выложенные газетой, чтобы впитывать жир. Он подтолкнул к нам контейнеры с горячими луковыми кольцами, кукурузными лепешками и круглыми жареными шарами размером с мячики для гольфа. Пахло восхитительно.

Я забросила в рот обжигающую лепешку и, проглотив, принялась быстро дышать, пытаясь охладить горящее нёбо и язык. Я замычала от восторга.

— Хорошо, — произнесла я сквозь остроту жареной кукурузной лепешки и пылающие губы. — Лучше, чем хорошо. Чудесно.

Мужчина за стойкой, опять не задав ни одного вопроса, поставил перед нами две кружки янтарного пенистого пива. Я тут же отпила, чтобы остудить рот, и попробовала луковые кольца. Они тоже были жареные, в кляре из пивного теста, и хрустели, как будто сам Господь приготовил их на своей собственной кухне. В конце концов подошла очередь неизвестных жареных мячей. Прокусив корочку, я впилась зубами в наперченную смесь из свиного фарша и риса.

— Острая колбаса, — сказал повар. — Хорошо, да?

— Я просто влюблена, — ответила я, пережевывая. — Если вы не женаты, пожалуйста, считайте это предложением руки и сердца.

Он улыбнулся, выставив на обозрение самые большие белые зубы, которые я когда-либо видела у человека. Лицо его при этом, сморщившись, покрылось глубокими темными бороздами.

— Твоя девчонка, она мне нравится, да, приятель Рики, — сказал он, как мне показалось, с каджунским акцентом, глянул на меня и подмигнул. — Но ты лучше расскажи ей про мою Марлен. Негоже, когда дело кончается тем, что новый посетитель истекает кровью на моем симпатичном чистом полу.

Рик сидел, ухмыляясь, расставив локти на барной стойке, в одной руке держа лепешку, а в другой кружку с пивом. Посмотрев на меня, он прищурил глаза.

— Марлен — его жена. Сто двадцать килограмм ревнивой, опасной женщины.

— И красивой, — добавил повар. — Не забывай, она красивая.

— Обалденно-роскошная, — согласился Рик. — Как расплавленная лава на танцполе. Мужчины стонут от одного взгляда на нее. Но у нее при себе тридцатисантиметровый нож. Она засовывает его в подвязку на бедре.

— И ревнивая, — снова повторил повар, опуская металлический сетчатый контейнер в чан с горячим жиром. Колпак его при этом сдвинулся набок. — Чертовски ревнивая, ага.

— Убила здесь женщину в прошлом году, — сказал Рик, показывая на пол в метре от себя. — Та пыталась с ним флиртовать. Умерла прямо на месте.

Осознав наконец, что они смеются надо мной, я закинула в рот еще одно луковое колечко и, прожевав, спросила:

— Похоронили, наверное, на заднем дворе? В полнолуние? Под песнопения и барабаны?

— Под деревом, — поддакнул повар, смеясь. — Марлен заказала для нее чудесное надгробие в похоронном бюро. На нем написано: «Здесь лежит глупая женщина, которая хотела подурачиться с моим мужем». Он вытер руку и протянул через стойку. — Антуан.

— Джейн, — представилась я, стирая жир с пальцев.

— Антуан никогда не забывает ни лиц, ни клиента, — сказал Рик. — И он знает все, что только можно знать об этом городе.

— Полезно, — отреагировала я и взяла его руку.

Ладонь была большая, гладкая, с длинными пальцами, и, стоило мне ее сжать, мир, казалось, замедлил свой ритм, словно большой мотоцикл после долгой езды, когда машина работает на полную мощь, готовая везти тебя дальше, но вдруг затихает почти совсем. Мотор останавливается, и наступает тишина. Тишина практически такая же громкая, как низкий гул двигателя. Антуан внимательно смотрел на меня. А я на него.

Его ладонь вибрировала от скрытой в ней энергии, пронизывающей, покалывающей, словно под кожей накопилось статическое электричество. Колдовская энергия как у Молли, но все-таки другая — я сразу это поняла. Его зрачки расширились, губы раскрылись. Что-то пробежало между нами. Мгновенное… неуловимое. Проклятие! В чем дело? Я редко ощущала Пантеру в своих мыслях, только в моменты опасности, но сейчас она неожиданно насторожилась, присела на задние лапы, выгнула живот вниз и выпустила в меня когти, предупреждая об угрозе.

Антуан крепче сжал мою руку.

— Очень приятно познакомиться, мисс Джейн, — сказал он церемонно.

Колючий поток энергии побежал вверх по моей руке, захватывая и исследуя территорию. Пантера рыкнула — сигнал опасности раздался глубоко в моих мыслях. Антуан склонил голову в изумлении, словно услышал его.

— Взаимно, мистер Антуан, — солгала я дрожащими губами.

Я чувствовала почти что боль, сопротивляясь колдовской энергии. Мои слабые попытки остановить вторжение ни к чему не приводили. Пантера вытянула лапу и положила на поток энергии, поднимавшейся по моему телу. Придавила его. И все ощущения прекратились.

— Взаимно, — повторила я.

Он отпустил мою руку, нарушив… что бы это там ни было. Мир снова обрушился на меня, оглушительный и неистовый. Я взяла колечко лука и съела, но вкус теперь был неприятный, металлический и слегка горьковатый. Я хлебнула пива. Темный пенистый эль смыл странный привкус.

— Приходите в любое время, — пригласил Антуан. Я посмотрела на него, и мы встретились взглядом. Его глаза, казалось, говорили больше, чем слова. — По вечерам у нас иногда бывает музыка и танцы.

— Народ вываливает на улицу веселиться, — сказал Рик. — Если тебе хочется потанцевать.

Мне хотелось. Но, наверное, не здесь.

За исключением того времени, когда Антуан держал мою руку, он все время работал, одновременно продолжая разговаривать. Он поставил на стойку между нами с Риком ведро типа садового. Из него поднимался пар, наполненный ароматом пива, моря, перца и специй. Рик залез внутрь и достал рака со скрюченным панцирем. Не вызывало сомнений, что в кипящее пиво его бросили живьем.

Взглянув на Антуана, я не заметила и следов той Силы, которая пыталась проникнуть в мое тело. Раньше я никогда такого не ощущала, а добродушное выражение на лице повара вроде бы означало, что ничего и не произошло. Если он изображал невинность, то я с таким же успехом могла прикинуться дурочкой. Только мне было интересно, что он узнал о Пантере, когда держал мою руку. Задумчиво я проглотила еще одну лепешку. Рик привел меня сюда. Он хотел, чтобы Антуан меня проверил. Я попробовала понять, разозлилась я на него за это или нет.

В дымчатом зеркале мы встретились с Риком глазами. Он поднял десятисантиметрового рака, словно демонстрируя мне его. Во взгляде моего спутника читалась улыбка и теплота, что подтверждало его интерес ко мне, если, конечно, он не притворялся. Довольно много времени прошло с той поры, когда я видела это особенное выражение мужских глаз. Последний раз так, вероятно, на меня смотрел Джек. Мы встретились, когда я начала заниматься охранным бизнесом. Редко какой мужчина хотел встречаться с девушкой, которая может бросить его в угол и втоптать в грязь. Я не нуждалась в защите, что мужчины, по-видимому, прекрасно чувствовали. И многих из них это беспокоило.

Поэтому мир любовных отношений штурмом я не брала, хотя и не была монахиней. Имелись у меня приятельницы, которые одновременно крутили сразу с несколькими парнями, и в постели и вне ее, но я принадлежала к другому типу женщин и могла встречаться только с одним. До сих пор. И этот мужчина появился в моей жизни и исчез давным-давно. Я решила не беситься из-за проверки. По крайней мере, пока.

Дабы соблюсти протокол поедания раков, я наблюдала, как действует Рик. Он разломил панцирь поперек прямо над хвостом, вытащил мясо, запихнул в рот и помахал мне двумя половинками раковой скорлупы.

— Голову надо высосать, — сказал он, как мог бы сказать кто-то другой. — Твое здоровье. — И он высосал головную часть.

Я услышала хлюпанье. Рик причмокнул и взял следующего рака. Пожав плечами, я разломила панцирь по примеру своего спутника, съела мясо, которое оказалось острым от перца, чеснока и лука и отдавало пивом. Вкусно. Правда вкусно. Потом высосала голову, как делал Рик, и специи взорвались у меня во рту.

Он рассмеялся, увидев мое выражение лица, и объяснил:

— Забыл тебя предупредить. Специи, похоже, концентрируются в головной пазухе.

— Да ладно! — еле выговорила я, практически задыхаясь от ядерной смеси. — Забыл он!

Антуан засмеялся вместе с Риком:

— Этот парень ходит сюда двадцать лет. И все время забывает.

 

ГЛАВА 4

Ты пугаешь меня до смерти

После обеда живот мой раздулся, а удовольствие от вкусной еды притушило озабоченность по поводу Антуана. Мы с Риком шли вдоль реки по бетонной дорожке. На небольшом тенистом пятачке музыкант, истекающий потом на такой жаре, медленно раскачивался вместe со своим баритон-саксофоном. Низкие джазовые нотки катились, как воды Миссисипи, сливаясь в задумчивую, задушевную мелодию. Я бросила пятерку в открытый футляр от саксофона, стоявший у ног музыканта, и мы остановились послушать. Мелодия кончилась, мы пошли дальше. Музыкант, кивнув нам, начал другую тему, и глубокие ноты полетели нам вслед.

Во влажном жарком воздухе майка моя прилипла к телу словно приклеенная, а джинсы отсырели, но тем не менее я чувствовала себя удивительно комфортно, словно искупалась, а потом часик повалялась на солнышке. В сфере социального общения я особенно не блистала, а точнее говоря, была полным нулем, однако присутствие Рика создавало атмосферу дружелюбия и раскованности. Симпатичный парень, вкусная еда… Но работа есть работа, и я решила, что наступил подходящий момент для того, чтобы проверить, будет ли Рик ля Флер помогать мне в расследовании или только отвлекать. Я хотела использовать его контакты и знание местной жизни, и это желание вытеснило мой интерес к нему как к мужчине. Но крайней мере, я так себе сказала.

Стараясь взять небрежный тон, я начала разговор:

— Итак, плохой мальчик, позорное пятно на семейной репутации, не хочешь открыть секрет, зачем ты пришел в мой дом и познакомил меня с деликатесами Антуана? Ведь не потому же, что, увидев меня на улице, ты немедленно по уши влюбился.

Он бросил на меня взгляд сквозь темные стекла очков, и я почти почувствовала, как он обдумывает ответ. Затем Рик засунул большие пальцы в карманы джинсов, и я поняла, что он пришел к решению. Рик посмотрел на меня поверх очков, размышляя, голова его наклонилась вниз, а брови поднялись вверх. Отлично отрепетированный жест, который открыл мне глаза: мой Джо оказался игроком. Эта мысль неожиданно вызвала разочарование.

— Я пригласил тебя на обед, чтобы выяснить, сможем ли мы работать вместе. — Он поджал губы, взвешивая слова. — Но кое-что в тебе беспокоит меня.

Я едва обозначила улыбку. Пусть увидит в ней вероятную издевку, но до конца не поймет, над кем я издеваюсь — над ним или над собой.

— Должен тебе признаться, леди, ты пугаешь меня до смерти, и я не знаю почему. И ты напугала Антуана. Я догадался по его глазам. — Рик вернул очки на место, пряча выражение лица. — А он ничего не боится.

Я ответила в том же непринужденном тоне:

— Ты по-прежнему жив. И Антуан тоже. Я безоружна. Я никого не убила и не съела. В здешней округе. — Я слегка искривила улыбочку. — Пока. — (Рик усмехнулся.) — Так почему же я такая страшная? — закончила.

— Хотел бы я знать. Ты ведьма?

— Нет, не ведьма, — ответила я. — Нет.

— Так и думал. Ты не… — Рик помедлил, а потом выдал: — От тебя другое ощущение. Но, леди, ты не человек. — Это был не вопрос. Скорее обвинение. И парень попал почти в точку.

Развернувшись на каблуках, я зашагала в обратном направлении, вниз по течению реки.

— Спасибо за приглашение и за знакомство с Антуаном. — Я не стала благодарить его за обед, потому что сама за себя заплатила.

— Эй, эй, эй! Не убегай как сумасшедшая.

Я повернулась и пошла спиной вперед по бетонной дорожке, стянув темные очки, чтобы он мог видеть мои глаза.

— Я не убегаю. И я не сумасшедшая. Просто я не из тех девчонок, которые любят играть в игры. Ночью ты следил за моим домом, покуривая сигару, спрятавшись на веранде, на противоположной стороне улицы. — (Брови его поднялись, и он тоже снял очки. Это был жест вежливости, который выказал его в слегка более выгодном свете. Только слегка.) — Ты практически обвиняешь меня и пляшешь вокруг да около вопросов, однако не задаешь их. Тыркаешься туда-сюда и смотришь, как я отреагирую. Ведешь меня к приятелю, который по случайному стечению обстоятельств оказывается знаком с магией, и просишь его проверить меня. — Я выпустила наружу часть злости, накопившейся за время сегодняшнего представления. — Все это только бесит меня. Поэтому, ты видишь, я не сумасшедшая. Просто у меня есть дела поважнее.

— Вот оно! — Рик поднял указательный палец, словно нашел доказательство. — Вот что пугает меня. — Когда я, вскинув бровь, остановилась и уперла руки в бока, исходя потом на жаре, он объяснил: — Любая другая следующие десять минут потратила бы на то, чтобы убедить меня в своей нормальности. Даже если она и вправду была бы ненормальная. А ты? Ты просто разносишь меня в пух и прах. При этом поворачиваешься и уходишь. Холодная и чертовски равнодушная. И еще, леди, обычно девчонки просто так от меня не уходят.

Изобразив жесткую ухмылку, я снова зашагала задом наперед. Я заметила неподалеку парочку, сидящую на скамейке, довольно близко. Они могли слышать наш разговор, если бы не обнимались, как подростки. Не то чтобы меня это беспокоило.

— Гордость настоящего мачо? — спросила я довольно громко, отойдя на расстояние.

— Точно.

Я решила, так оно и есть. Женщины, скорее всего, стаями слетались к нему и зависали на месте, как колибри. Я заметила, какие взгляды бросала на него у Антуана та же женщина-коп — заинтересованные, жаждущие. Он был симпатичным и приятным. Однако приятным игрокам я предпочитала честных парней. Всегда.

— Я не похожа на большинство женщин, — сказала я еще громче, чтобы он услышал меня на расстоянии, разделявшем нас.

— Я знаю. Ты зарабатываешь на жизнь, убивая упырей. Вы уничтожили целую семью выродков: ты, ведьма и коп. Коп умер. — Я прекратила идти задом наперед. Парочка при слове «умер» встрепенулась и уставилась на меня. Влюбленные заморгали. И снова занялись своим делом.

Рик двинулся ко мне, понижая голос:

— А вы с ведьмой уцелели. Правда, ты еле выжила. Вот этот шрам на шее. Тогда он был десять сантиметров в ширину, свежий, красный и глубокий, как борозда. Я посмотрел видео. У тебя не было его, когда ты шла в шахту. Я спрашивал людей, которые тебя знают.

Проклятый Интернет! Студент из колледжа, разбивший палатку в горах, заметил нас с Молли, когда мы на рассвете выходили из шахты. Мы обе были в крови, и я несла Брекса, Пола Брекстона, на плече. Или то, что от него осталось. Молодой вампир-выродок убил его.

Рик двинулся в моем направлении. Шел он размеренно, осторожно, словно приближался к дикому животному. Я напряглась и, перед тем как остановиться, сделала еще один шаг назад. Он замедлил ход. Усилием воли я разжала кулаки и сделала глубокий вдох, осознавая, что Пантера проснулась. Она всегда была начеку, если мне угрожала какая-нибудь опасность, и я чувствовала, как пристально она смотрит сквозь мои глаза, подобравшись и насторожившись. Я снова медленно вздохнула — не хотела доводить ее до крайней степени возбуждения, когда она изготавливается к смертоносному прыжку. Но Пантера замерла. Рик остановился прямо передо мной. Взгляд его был спокоен и тверд. Он рассматривал меня. А Пантера рассматривала его.

Тот паренек из палатки, увидев двух залитых кровью женщин, выходящих из шахты, снял своей цифровой камерой коротенькое видео. Он показал крупным планом мое лицо и мои необычные янтарные глаза, которые, казалось, испускали свет. Эффект справедливо объяснялся золотым сиянием восходящего солнца. А чем же еще, верно? Однако это была Пантера. И я знала: сейчас она тоже смотрит сквозь мои глаза.

Когда пошли слухи, будто в шахте уничтожена целая семья вампиров, автор фильма понял, что может заработать на этом денег, и выложил отснятый материал на «YouTube». Мы с Молли стали знаменитостями. Ура!

Перейдя на шелестящий шепот, Рик сказал:

— И всего за шесть месяцев рана шириной десять сантиметров превратилась в едва заметный шрам.

Его палец поднялся. Я наблюдала, как он приближается ко мне, однако угрозы в этом жесте не было. Правда, не было. И все же я напряглась. Рик провел пальцем по шраму над ключицей, тонким белым линиям с чуть более тонкими поперечинами — отметинами от когтей и зубов вампира. Провел медленно и осторожно, словно касаясь перышек на крыле дикой птицы.

— Он огибает, — продолжил Рик, подойдя ко мне так близко, что я смогла почувствовать мужской мускусный запах, — больше половины твоей шеи.

Аромат был чудесный. Сладкий, слегка отдающий пивом, пряный и… мясной. И очень мужской. Пантера совершенно определенно проявляла интерес. Только интерес ее вдруг перестал касаться способа обороны. Жар запульсировал у меня в животе — настойчиво и требовательно.

— Кто-то пытался разорвать тебе горло, — сказал Рик, а палец его по-прежнему касался моей шеи, легко словно перышко. — Хотел высосать тебя досуха. И ему почти удалось. А ты потом выздоровела. Быстро.

Я шагнула назад. Подняла и опустила ногу, сначала одну, потом другую, нашла точку равновесия, приняла устойчивое положение. Пантера, подобравшись, поднялась во мне. Я была на грани, правда не уверена, на грани чего, но что-то во мне хотело укусить, обругать и ударить стоявшего поблизости мужчину. Либо ранить его, либо убежать. Чтобы он кинулся преследовать меня.

— Молли вылечила меня в пещере, — ответила я, придерживаясь нашего лживого объяснения. — Она сделала…

— Черта с два она сделала! Твоя подруга Молли — неплохая лунная ведьма, но истинный дар ее совершенно земной: она разбирается в травках и во всем, что растет. И во всем, что умерло. Именно поэтому она отправилась за вампирской семейкой вместе с тобой и Полом Брекстоном. Я собрал информацию. Она может чувствовать мертвецов. Типа вампиров, спящих днем.

Рик покачал головой, по-прежнему двигаясь медленно. Его глаза буравили мои, и его пристальный взгляд гипнотизировал меня. «Доминирующее поведение. Брачное поведение». Пантере нравилось.

— Нет, — сказал он. Я внезапно ощутила шок: он словно мысли мои прочитал. Однако Рик продолжил, взвешивая и обдумывая каждое слово: — Не она тебя лечила. И не под землей, в окружении кучи по-настоящему мертвых вампиров.

Да, этот Джо проделал большую работу. Он был опасен.

Я почувствовала движение еще до того, как заметила напряжение в плечах Рика, до того, как пальцы его руки раздвинулись, образуя тиски, чтобы обхватить мою шею. Я подняла правую руку и поставила горизонтальный блок. Мой кулак двинулся по часовой стрелке. Мое предплечье отбросило его руку. Один быстрый шаг — и я сбоку от него. Моя ступня за его правой ногой. Давлю на нее. Он падает, и я заканчиваю толчок. Жесткий удар в солнечное сплетение. Целая секунда, вероятно, ушла на все действо. Он выдохнул со свистом и хрипом. Побледнел от боли, а потом покраснел.

Я пошла прочь. У меня даже пульс не участился.

Обернувшись, я увидела, что Рик перекатился на колени. Он держался за живот и стонал, как будто страдал от боли, словно никак не мог отдышаться. Нет. Только не Рик. Не такой мужчина. Не Джо.

Он посмотрел мне вслед. И рассмеялся. Смех причинял ему боль. Я видела это по его лицу. Но он смеялся. «Здорово», — подумала Пантера внутри меня. Я искривила губы.

— Да не очень, — пробормотала я в ответ. — Ставлю десятку на то, что он не вернется.

«Джейн не может убить больше пятерки. Только пять антилоп. А я могу больше». Пантера отправила мне воспоминание о том, как она раздирает на куски антилопу. В поле зрения попали кончики рогов. Антилопа весила девяносто килограмм, почти на сорок больше, чем сама Пантера. Кровь жертвы была горяча, а мясо так ароматно, что у меня слюнки потекли.

— Хвастунья, — буркнула я Пантере. И себе.

Мы пошли дальше, посмеиваясь. Это был единственный тип шуток, который мы обе понимали. На тему охоты.

Мотоцикл Рика уже исчез, когда я вырулила из бокового сада. Косы мои развевались за спиной, бусины звенели, а голова в шлеме изнемогала от духоты. Двигатель байка рычал тяжело и мощно. Мою машину зовут «Полукровка». Запчасть отсюда, запчасть оттуда. В основном она собрана из двух «Харлей-Дэвидсонов FL pan/shovel» 1950 года. Машину модифицировали, однако до выставочного шика не довели. Цвета она сине-зеленого, с жемчужным отливом металлизированного покрытия. От сиденья, между моих ног, вдоль бензобака идут черные следы передних лап горного льва. Изогнутые когти вытянуты так, что кажется, будто лапы сейчас схватятся за рукояти и завладеют байком. При определенном освещении на когтях можно различить поблескивайте крошечных капелек ярко-красной крови. Что касается окраски, росписи да и всего мотоцикла — это индивидуальный заказ, уникальная работа.

Поиски транспортного средства после моего последнего, очень прибыльного задания оказались сродни поискам пропитания, и Пантера, которая редко вторгалась в мое сознание, если мне не угрожала опасность, внезапно проснулась, когда полгода назад я начала этот процесс, и участвовала в нем до самого конца. У моей Пантеры было собственное, очень специфическое мнение по поводу транспорта. Она не позволила мне купить легковую машину или грузовик и просто-напросто зашипела, когда я показала ей подходящий для слежки мини-вэн. Однако стоило ей увидеть на свалке в Шарлотте, что в Северной Каролине, эти разбитые и проржавевшие мотоциклы, как она тут же выразила одобрение.

Джейкоб, механик высокой квалификации, десять лет проработавший конструктором двигателей и ходовых частей в шарлоттском отделении Национальной ассоциации автогонок на серийных автомобилях, был скорее священником культа дзен-харлея, чем механиком. Он не столько перестроил «Полукровку», сколько воссоздал идеал, который только гениальный мастер способен нарисовать в своем воображении. Снаружи машина по-прежнему представляла собой классику «pan/shovel», но с современными усовершенствованиями вроде надежного, неприхотливого, бесшумного карбюратора «Микуни HSR42» и гидравлического толкателя. Это был мотоцикл мечты. Мы с Джейкобом поспорили всего один раз по поводу байка. Он хотел установить систему электронного зажигания, но ключи — это для слабаков. Моя машина заводилась старым классическим способом: при помощи ножного стартера, и так будет всегда.

Мы катили по улице, и рев двигателя заявлял права на прилегающую территорию точно так же, как Пантера заявляла бы криком свои права. Да, криком, не ревом. Африканские львы ревут, а пантеры нет. Кугуар, пума, пантера, рысь, крикун, дьявольская кошка, серебряный лев, горный лев и североамериканская черная пантера — все эти названия относятся к пуме одноцветной, млекопитающему, некогда широчайшим образом представленному на североамериканском континенте, и одному из трех самых крупных современных хищников, не считая человека. Несмотря на свою свирепость, пумы не умеют реветь. Они кричат, кашляют, рычат, урчат, воют, фыркают, издают низкие шипящие звуки, а молодняк выдает громкий, очень высокого тона, свист, подзывая своих матерей. Но они не умеют рычать. Моя Пантера считает, что способность реветь весьма переоценена и что этот дар только привлекает белых охотников с их ружьями. Беспощадное молчание, прерываемое криками для запугивания жертвы, намного лучше. Больше ничего не нужно. Однако рев мотоцикла ей нравился. Поди вот разберись.

Сейчас Пантера, скорее всего, предпочтет молчание и покой (она спит примерно шестнадцать часов в сутки), поскольку шопинг, хоть и хищнический, не был занятием достаточно кровавым, чтобы пробудить ее охотничий инстинкт. Мне требовалась одежда полегче для выживания в такой жаре и влажности. Температура достигла тридцати пяти градусов, а к концу недели обещали еще повышение. А затем я хотела встретиться с мясником, который будет удовлетворять мои потребности в протеине. Для того чтобы уложиться в десятидневный срок и заработать премию, нам с Пантерой, возможно, придется трансформироваться каждый день туда и обратно, а при таком образе жизни без мяса нельзя. От трех до пяти килограмм свежего мяса и полкоробки овсянки в день — и это только чтобы восстановиться после двух трансформаций. Если же мне приходилось драться или убегать, требовалось намного больше калорий.

Когда мы выехали из Французского квартала и прибавили газу на Чарльз-авеню, пошел дождь. С безоблачно-голубого неба. Я вздохнула. Волосы теперь будут выглядеть ужасно.

Я договорилась с мясником, что он будет доставлять мясо всякий раз, как от меня поступит заказ, и на обратном пути заметила «Уол-март», где приобрела купальник, легкие слаксы с большими накладными карманами, шорты, майки и пару ярких, неоновых вьетнамок. Километра полтора я ехала вдоль одноэтажного торгового центра. Я проследовала мимо цветочной лавки, маленькой церкви Слова Христова, а потом заметила небольшой магазинчик, в витрине которого были выставлены юбки длиной по щиколотку. Заинтригованная, я остановила мотоцикл, сняла шлем и вошла внутрь.

Юбки оказались лоскутными. Не того типа, что надели бы на себя шестидесятилетние хиппи, а изысканные, расклешенные, аккуратно сшитые из крошечных, пять на десять сантиметров, кусочков газа, шелка или хлопка насыщенных цветов. Каждая юбка была выполнена в одной цветовой гамме: например, все лоскуты синие, или зеленовато-голубые, или красные. Некоторые изделия украшала вышивка. Я приподняла узорчатую газовую юбку темно-синего цвета в сочетании с сине-зеленым и слегка встряхнула. Подол взлетел вверх игриво и изящно. С изяществом я не очень ладила, но эта вещица мне нравилась. Эластичный пояс можно было спустить на бедра, если бы мне захотелось, или поднять повыше, на талию.

— На вас будет смотреться потрясно.

Я глянула на девчонку-тинейджера, сидевшую за прилавком с книжкой в мягкой обложке в руке.

— Да?

— Да. Но вы должны померить ее вот с этой рубашкой. — Соскользнув с табурета, который добавлял ей сантиметров тридцать роста (она оказалась всего чуть выше метра пятидесяти), девушка подошла к полке и вытянула рубашку, блузу крестьянского стиля с воротом на шнуре, сшитую из такой же сине-зеленой ткани, на этот раз скомбинированной со светло-синей материей. — И вот этим, — добавила она, протягивая ожерелье из темно-синих и сине-зеленых камешков. — Аметист и четкалит. Просто отпад, если надеть вот с такими босоножками. — Девушка сняла с оконной витрины пару темно-синих босоножек с ремешками для танцев.

Я посмотрела на веснушчатую девчонку и усмехнулась.

— Для меня подобрать наряд — настоящая проблема, а ты все сделала меньше чем за минуту.

— У меня талант, — согласилась она. — Померь. Хочешь, могу поискать что-нибудь еще?

Я перевернула ценники и, поморщившись, оглядела магазинчик.

— Если я куплю два комплекта, мой бюджет не вынесет такой потери.

— А если не купишь, душа твоя не вынесет такой потери, — ответила девушка глубокомысленно. — Я найду вещички такие же классные, но подешевле. Давай иди. — Она махнула мне рукой, и я пошла.

Я мерила одежду почти час — значительный личный рекорд. И вышла из магазина с двумя парами босоножек, двумя юбками и тремя блузками, которые можно было по-разному комбинировать, и ожерельем. Итого шесть нарядов. Как я могла сказать «нет»?

Вернувшись в свое бесплатное жилище, я повесила одежду в шкаф к моим скудным пожиткам. Я путешествую налегке, беру только то, что помещается в подседельные сумки, а другие вещи, без которых не могу обойтись, каждый раз отправляю на новый адрес почтой.

Например, чай. Оружие в шкафу занимало больше места, чем одежда. Странствующему убийце вампиров приходится довольствоваться самым необходимым.

Я привела себя в порядок, переодевшись в свои единственные запасные джинсы и «луккисы». Я была приглашена на обед в дом Кейти. Изучив бумаги в конверте, полученном от Тролля, в том числе сведения о новоорлеанских вампирах, я прочитала часть контракта, напечатанную мелким шрифтом, дабы проверить, есть ли там пункт о сопутствующем ущербе, на котором я настаивала во время наших интернет-переговоров. Если бы я обнаружила, что упырю-выродку предоставили убежище и, подбираясь к нему, мне пришлось бы убить одного или более вампиров, то я не хотела бы ответных действий. Этот особый пункт гарантировал мне защиту. И он был на месте.

Контракт включал еще один пункт — о конфиденциальности, согласно которому я не должна делиться с прессой или с кем бы то ни было полученной в ходе расследования информацией о вампирах, их слугах и домочадцах, даже под страхом медленной и мучительной смерти. Не то чтобы я планировала появиться на национальном телевидении с разоблачением клыкастых кровопийц, однако при виде такой угрозы оторопела. Я понимала, что этот пункт, с их точки зрения, совершенно обоснован, тем не менее выражение «медленная и мучительная смерть» все равно производило зловещее впечатление.

Внизу страницы я нашла приятное дополнение, касающееся необходимости найма местных агентов и бюджета на оплату осведомителей, которые не захотят предоставлять сведения бесплатно. После прочтения у меня создалось впечатление, что Совет был готов взять на себя эти расходы в случае одобрения Кейти. Мило.

В папке с материалами о вампирах я нашла стикер на мотоцикл для проезда по платным дорогам, список семи новоорлеанских вампирских кланов, цифровые фотографии вампиров, которые стояли во главе этих кланов, и анализ их политической структуры. Похоже было на парламентское правление. Главы кланов формировали исполнительный совет, а старшие вампиры заседали в расширенном Совете. Совет принимал решения по финансовым вопросам, поддерживал мирные отношения с людьми, работал с органами правопорядка и принуждал своих членов к исполнению собственных законов, в том числе следил, чтобы каждый клан сохранял определенное число наследников, слуг-доноров и рабов-доноров. Интересная информация, однако не слишком полезная, когда ты выслеживаешь ненормального обезумевшего вампира, которого Совет не только не уничтожил, но даже не смог идентифицировать.

Подписав контракт, я ввела в мобильный телефон контактные номера, которые приложила Кейти, и перепрыгнула через кирпичный забор. Не хотелось, чтобы треклятый Джо знал, где я нахожусь. Он опять сидел в своем убежище, разглядывая мой двор и покуривая очередную сигару. И заставляя меня гадать, на кого он работает, зачем следит за мной. Ладно, не на выродка ведь. Такие ненормальные слишком неустойчивы в психическом отношении, чтобы держать кого-то в подчинении в течение долгого периода времени. И Джо — не Рик, просто безымянный Джо — не пах вампиром. Однако Кейти, несомненно, имела и других врагов. Мне даже спрашивать не нужно было. У вампиров всегда есть враги. И чем старше вампир, тем больше у него врагов. Живых и мертвых.

Точнехонько в семь часов я объявилась у заднего входа в дом Кейти. Тролль открыл дверь и встал в проходе, не сводя с меня глаз и не давая пройти. Я изобразила безразличие, хотя на самом деле жалела, что пришла без оружия, и сказала:

— Добрый вечер. Я должна поговорить с девочками.

— Пообедать с ними. А не поговорить.

— Ты называешь это «пообедать», а я «поговорить». Но я буду мила. Никакой крови или переломанных рук.

Я могла поклясться, что Тролль хотел улыбнуться. Он толчком раскрыл дверь пошире, однако по-прежнему закрывал проход рукой и телом.

•— Ты вывела из строя все камеры наблюдения Кейти.

— Ага. В соответствии с контрактом. — Я хлопнула контрактом по груди Тролля. — Никакого тайного наблюдения за наемным работником. Не сомневаюсь, она просто забыла убрать камеры.

— Ты нашла их все. Очень быстро. — Он взял контракт, но с моего пути не ушел.

Дотронувшись до носа, я процитировала коротышку-продавщицу:

— У меня талант. — И добавила: — Я обнаруживаю по запаху устройства безопасности. — И это было абсолютным враньем. Но я могла почувствовать, если человек провел достаточно много времени в каком-нибудь необычном месте. Например, над каминной полкой, в шкафу, в кухне. — Теперь моя очередь задавать вопросы. Зачем Рик ля Флер заявился сегодня ко мне?

Тролль, задумавшись, склонил голову. Я практически видела, как за его скрытными карими глазами идет напряженное размышление, однако ни один жест этого не выдавал. Вероятно, работа на вампира учит скрывать эмоции.

— Рик хотел получить твой контракт на уничтожение выродка.

Ладно. Это не было новостью.

— Ты разозлился на то, что работа досталась мне, а не ему?

— Я сам посоветовал Кейти нанять тебя. Рик ловкий малый, однако недостаточно хорош для охоты на выродка. Моя семья знает это, поэтому меня попросили сделать все возможное, чтобы контракт ему не достался.

— И я сделал. Расскажешь ему правду — я зарежу тебя, как свинью.

— Спасибо за предупреждение. Есть вероятность, что его наняли неприятели Кейти?

— Да никакой, черт подери!

— То есть он следит за моим домом, потому что считает меня неотразимой?

Глаза Тролля расширились от удивления.

— Да. Так я и думала. — Я засунула руки в карманы джинсов, размышляя, как долго еще Тролль заставит меня стоять на жаре и болтать. Прохладный кондиционированный воздух выплывал из дома, касался наших тел и мгновенно рассеивался, а я начинала потеть. Я чувствовала, как серебряный крест под моей рубашкой, единственная вещь на мне, которая могла считаться оружием, покрывался влагой. Даже голова у меня потела. — Он хочет работать со мной, — сказала я, — и мне нужен кто-нибудь со связями в этой местности, если он настроен серьезно. И если Совет покроет расходы.

— Я поговорю с Кейти, — пообещал Тролль, качая головой. — Как тебе приготовить стейк? Печеный картофель с наполнителем? Салат? — Он наконец отступил в сторону, дав мне пройти, захлопнул дверь и запер ее.

— Зажги спичку под мясом, и, если оно все еще будет мычать, я не обижусь. Что-нибудь пожирнее на картошку, а салат оставь для коров. Колу с кофеином. Никакого алкоголя.

Я пошла внутрь дома, ожидая от него подвоха. Но Тролль ничего не сделал. Он только показал направо и сказал:

— Кейти оставит тебя с ними наедине на час. Девочки собираются на ужин в общей комнате.

— Хорошо. И еще, Тролль… — (Он остановился.) — Когда я перепрыгивала через забор, то заметила, что кто-то недавно установил камеру наблюдения на вашей стороне забора. Она направлена на дом Кейти. Это было сделано не больше месяца назад. Царапина совсем свежая. Они пришли с моей стороны.

Тролль выругался. И исчез в глубине темного коридора.

 

ГЛАВА 5

Он был чертовски острым

Телевидение, несомненно, укрепило мои представления о том, как выглядит проститутка, или «работающая девушка», иначе говоря. Грубая, резкая, с суровым взглядом, изнуренная и зараженная кучей инфекций. И мое воспитание в христианском приюте вбивало мне в голову этот же образ. Девочки Кейти развеяли мои иллюзии за пять минут. В элегантных креслах в строго обставленной столовой вокруг темного деревянного стола, украшенного резьбой, сидели красотки с заспанными глазами, облаченные в парчовые халаты, подвязанные поясами с кисточками. Волосы их ниспадали шелковистыми волнами, а кожа была блестящей и ароматной. Все они излучали свежесть и пахли здоровьем. Хотя чувствовался отчетливый вампирский душок, уже накрепко к ним приставший.

В столовой находилось шесть девушек, и седьмая встретила меня в коридоре, когда я вошла. Три из них оказались европейками: одна блондинка, одна медно-рыжая с изумрудными глазами и одна белокожая брюнетка, которая привлекла мое внимание окружавшей ее колдовской энергией. Три девушки были темнокожие: одна с такой черной кожей, что при свете свечей казалась синей, одна из Южной Азии, на вид лет двенадцати, и одна с кожей цвета кофе с молоком, каре-зелеными глазами и вьющимися светлыми волосами. Седьмая же сильно отличалась от остальных. Покрытая татуировками и пирсингом, она зазвенела, садясь в кресло. У нее торчали кольца из бровей, губ, носа, ушей, пупка и сосков. И это не моя догадка: одета была девушка в бархатные шаровары с низкой талией и бюстгальтер с прорезями для сосков. А еще через плечо у нее висел плетеный кожаный кнут. Он казался настолько мягким, что вряд ли мог оставлять следы на человеческой коже.

— Я Кристи, — представилась она. — Ты ищешь работу? Потому что у Кейти уже полный комплект.

Только я хотела ответить, как стены завибрировали, словно по ним пробежало электричество. И раздался крик вампира, дребезжащий и пронзительный. Ни человек и ничто живое в природе не могло издать этот звук. Он был высоким, почти как полицейская сирена. Так они кричали, когда умирали.

Пантера подскочила во мне. Я рванула с места и кинулась по коридору быстрее, чем было возможно для человека. Я пробежала мимо Тролля, открыла дверь и нырнула в комнату, где проходило собеседование. Там стояла Кейти во всей своей вампирской красе: длинные когти, клыки в добрых пять сантиметров, огромные черные зрачки в налитых кровью глазах. В комнате воняло полынью.

Черт! Пантера замерла. Тролль оттолкнул меня в сторону и загородил дорогу. В дверном проеме собрались обольстительные прелестницы.

— Идите обратно к столу, — пробормотал Тролль тихо, размеренно, не повышая голоса.

Кейти повернула к нему лицо. Она выставила когти вперед и зашипела, как животное. Пантера поняла. «Страх. Убийственное неистовство». В голове появилась картинка: Пантера атакует самку оленя. И ее оленят. Свирепая, напуганная, голодная. Я попятилась к выходу, вышла из комнаты в полумрак коридора и закрыла дверь. Там столпились девушки, окутанные ароматами духов и шелестом нарядов.

— Никогда не видела ее такой, — прошептала одна из них.

— А я видела. Том с ней справится. — Однако в голосе прозвучало сомнение.

— Пойдемте в столовую. Она чувствует, что мы здесь, — сказала я.

— Откуда ты знаешь? — спросила Кристи, которая стояла слева от меня.

Я взглянула на нее. Мое зрение приспособилось к тусклому освещению. Глаза девушки были широко распахнуты, а рука сжимала кнут так сильно, что костяшки пальцев побелели. Не могла же я ей ответить: «Потому что Пантера тоже ее чувствует». Я решила: надо немедленно убираться — и сделала первый шаг в осуществлении своего намерения, не сомневаясь, что стадный инстинкт заставит красоток пойти за мной. Пантера однажды объяснила мне, что люди стали охотниками по счастливой случайности, только потому, что у них большие пальцы рук противопоставлены остальным. Во всех других отношениях они относятся к разряду добычи. И не самой вкусной. Подобное заключение напугало меня, и я не стала задавать дальнейших вопросов. Я ни за что не хотела знать, ела ли когда-нибудь она — или мы — человека. Правда, совершенно не хотела.

Когда мы вернулись в столовую, туда, шаркая, зашла темнокожая женщина, которая вполне могла оказаться дальней родственницей Мафусаила, одетая в черное платье до полу, белый накрахмаленный передник и просторные домашние туфли. Ее редкие седые волосы были завязаны в узел. Она толкала тележку, нагруженную мисками с салатом. Девочки Кейти, не говоря ни слова, поспешили усесться вокруг стола. Я увидела три свободных места: одно во главе стола, одно напротив и одно посредине. Его я и заняла.

— Спасибо, — соврала я, когда миска с салатом опустилась передо мной на идеально белоснежную скатерть.

Я ничего не имела против салата, особенно если он был приправлен соусом из бекона, однако большой любви к нему не испытывала.

— На здоровье, — ответила женщина.

В ее мягком голосе послышался акцент, но я не поняла какой.

Она поставила бокал для вина ближе к правому краю моей тарелки и бокал для воды на подставке, чтобы защитить темное дерево под скатертью. Кинув взгляд на серебряные приборы, я слегка запаниковала. В приюте я пользовалась вилкой, ножом и ложкой. Пила молоко. Молилась перед едой. Мыла посуду. С тех пор я ела пальцами над раковиной в кухне или разрывала пищу когтями в траве, не сильно задумываясь об этикете.

Я наблюдала, как девушки, все до одной, взяли серебряные (твою мать, из настоящего серебра!) вилки и принялись за салат, заправленный маслом и уксусом. Никакого бекона. Я была гостем, поэтому мне тоже пришлось это есть. Уже много недель прошло с того момента, когда я в последний раз просила у Господа благословения. Эта мысль вызвала у меня приступ раскаяния, и, хотя, возможно, подобный поступок выставлял меня в неблагоприятном свете в доме вампира, я закрыла глаза и произнесла благодарственные слова, перед тем как выбрать такую же вилку с короткими зубцами и приняться за салат. Прожевывая листья, я рассматривала комнату. На стенах висели картины в позолоченных рамах, и все они представляли собой портреты Кейти в разной степени наготы. Окна в дальней стене закрывали тяжелые черно-коричневые полосатые портьеры, поддерживаемые крупными кистями и причудливыми шнурами. Толстый, по виду современный ковер, с двух сторон отделанный черной шелковой бахромой, в тех же тонах, что и портьеры, лежал под столом.

Покончив с салатом, я сказала:

— Девочки, Кейти хочет, чтобы я поговорила с вами о…

В дверном проеме возникла Кейти. Не вошла, а просто возникла. Скорость вампира. Пантера откинула назад мою голову и со скрежетом выдвинула стул из-за стола. Трясущимися руками Кейти схватилась за косяк по обе стороны двери, словно пытаясь устоять на ногах. Волосы ее были спутаны, а губы и подбородок измазаны кровью.

— Джейн. Идем, — произнесла она, задыхаясь. Глаза ее смотрели по-человечески, а клыки убрались вглубь рта, но от нее пахло страхом и свежей кровью. У Пантеры шерсть встала дыбом. Не зная, что еще можно сделать, я направилась за Кейти в кабинет, усилием воли сдерживая Пантеру: она ненавидела, когда ее тащили в логово другого хищника. По пути вампирша включила бра, отчасти оживив коридор человеческими красками. Однако запах крови все усиливался. Пантера пыталась высвободиться, и мои губы искривлялись, чтобы обнажить клыки, которых еще не было. Кейти не смотрела на меня.

В кабинете так сильно пахло кровью и мясом, что у меня ком к горлу подступил. Вопреки книгам и фильмам, люди не могут чувствовать запах свежей крови — только старой и запекшейся, а Пантера может. Она подобралась и зарычала глубоко у меня в горле. На кожаном двухместном диванчике, раскинувшись в нелепой позе, сидел Тролль. На его горле и футболке запеклась кровь, рубашка была разорвана. Кожа приобрела серовато-голубой оттенок, глаза закатились в его лысую голову. Слабое дыхание едва приподнимало грудь. Пантера уселась у меня внутри, ожидая, что я предприму.

— Я причинила ему вред, — сказала Кейти в изумлении. — Я… я взяла слишком много. — Она посмотрела на меня пустыми глазами — глазами ребенка, который совершил серьезный проступок и не знает, как исправить ситуацию.

Я расслабила пальцы, превратившиеся в боевые когти, и пересекла комнату, не выпуская Кейти из виду.

Встав на колени, я проверила у Тролля пульс. Нитевидный, слабый, чересчур частый. Кожа холодная, влажная, мертвенно-бледная. Я обследовала его шею. Места проколов были аккуратно стянуты. По крайней мере, кровь больше не вытекала. Я слегка поправила ему голову, чтобы открыть дыхательные пути, в надежде, что Кейти не сломала ему шею во время трапезы и что я своим движением не парализовала его.

В перечень курсов, которые я посещала после окончания школы, входили и занятия по оказанию неотложной медицинской помощи, однако у меня не было необходимых средств, чтобы помочь ему. Я путешествовала слишком уж налегке.

— Ему нужно переливание, — объяснила я. — И физрастворы. Звони девять-один-один.

— Нет. — Все еще передвигаясь почти с вампирской скоростью, она преклонила колени грациозно и устало и коснулась щеки Тролля тыльной стороной ладони. Жест был исполнен нежности и заботы, особенно по контрасту с ее нежеланием обеспечить медицинской помощью своего работника.

— Почему нет? — спросила я, стараясь не повышать тона.

— Меня арестуют. — Беспомощно и грустно она взглянула на меня поверх тела Тролля. «Да. Верно». — У меня есть все необходимое, — сказала она. — Я знаю, ты способна ввести иглу в вену. Ты изучала медицину. У него с Рейчел одна группа крови. Она может быть донором.

Совершенно очевидно, Кейти тщательнейшим образом изучила мой веб-сайт и выяснила, что я была квалифицированным специалистом по оказанию неотложной медицинской помощи. Я села на пятки, хотя Пантера послала мне образ уязвимости: изображение кошки с незащищенным животом. Почувствовав себя в состоянии говорить без оскорблений, которые выведут вампиршу из себя, я ответила:

— Да ты совсем из ума выжила? — Ладно, совсем без оскорблений не получилось, однако это было намного лучше, чем то, что я хотела ей сказать. — Я не собираюсь влезать в чьи-то вены и закачивать кровь. Если окажется не та группа, я могу его убить. Ни за какие коврижки. — Я встала, посмотрела на Кейти сверху вниз и увидела безысходность в ее глазах.

— Ты знаешь, как с вампирами обращаются в тюрьме? — спросила она. — Нас сажают на цепь в темной комнате и оставляют гнить, не давая крови.

— Это просто сказка из Интернета. — По крайней мере, я на это надеялась. Конгресс не слишком торопился провести в жизнь закон о равных правах и юридической защите сверхъестественных существ. Его члены в основной своей массе не распростерли объятий навстречу вампирам и ведьмам, когда несколько десятилетий назад стало известно об их существовании. Тролль застонал. Кожа его была серой, дыхание слабым, сонная артерия трепетала, словно умирающая птица. — Вызови своего доктора, — предложила я другой вариант, постепенно впадая в отчаяние.

— Он слишком далеко. Если не хочешь помочь с переливанием, начни вводить внутривенно физраствор, — предложила Кейти. Она встала и пошла к бару.

Развернувшись, чтобы ни на секунду не выпускать вампиршу из виду, я увидела, как она открыла дверцу шкафчика, который был под завязку забит медикаментами. «Отлично, вы только посмотрите. Очень удобно!» — подумала я, чувствуя, как во мне зарождается сарказм. Кейти явно не в первый раз понадобилось обработать рану. Кто бы мог подумать! Любопытно, как близко подошла она к убийству? Согласно исследованиям, те вампиры, что начали совершать смертоносные ошибки, в своей дальнейшей жизни становятся беспощадными убийцами вроде того упыря, на которого я охотилась. Интересно. Но только тому, кого привлекает такой смертельный интерес. Пантере все это не нравилось. И мне тоже.

По-прежнему не поворачиваясь спиной к Кейти, я проверила срок годности на физрастворе, стерильных иглах и принялась за работу. Перевязав руку жгутом, Я нашла вену и ввела инъекционную иглу номер восемнадцать. Я использовала иглу большого диаметра, подходящую для переливания крови, — Троллю должно было быть больно, однако он даже не дернулся. Присоединив провод с раствором к клапану, я открыла его на полную и пустила целительную жидкость. Кейти смотрела, как я сжимала пакет, чтобы раствор быстрее проникал в сосуды Тролля.

— Ему нужен врач, — сказала я и уловила нечто похожее на рычание в своем голосе.

— Можешь позвонить? — спросила она жалобно.

— Почему не ты?

— Я не знаю как, — ответила она. В удивлении я подняла глаза. Кейти протянула мне мобильный телефон. — Я знаю, что нужный номер есть в справочнике там внутри, но я не умею им пользоваться. И я не хочу оставлять Тома и идти… обратно за номером.

Обратно. «В свое укрытие», — подумала я, решив, что это место наверняка находится слишком далеко и сбегать туда так просто невозможно. Однако же Кейти была здесь, хотя солнце еще не село. Озадаченная, я призадумалась. Тем не менее мне не хотелось, чтобы она заметила мою реакцию. Нажав несколько кнопок на телефоне, я вошла в справочник.

— Исмаил Гольдштейн, — подсказала Кейти. Пробежав по списку, я нашла нужное имя и нажала «позвонить». На другом конце линии раздался сигнал, и я передала сообщение мужчине, который мне ответил. Когда он спросил, кто я такая, я вручила телефон Кейти. Мне пришлось показать ей, как нужно держать телефон. Она подтвердила мои слова, и я дала отбой.

— Ты не умеешь пользоваться мобильником? — удивилась я.

Кейти изящно пожала плечами, не отрывая взгляда от Тролля.

— Жизнь меняется так быстро. Раньше менялась только мода, а не то, как мы живем. А теперь жизнь требует, чтобы мы постоянно приспосабливались. Мне это не нравится. — Она посмотрела на меня, и ее растерянность отчасти улетучилась. Голос Кейти зазвучал тверже, а плечи опустились. — У меня есть телефон. Но не такой, как у Тома. Он улаживает все вопросы, касающиеся электроники. Это его работа, его обязанность.

— Понятно, — ответила я равнодушным тоном. Если она и услышала в моем голосе какое-то ехидство, то предпочла не реагировать. — Не хочешь рассказать, почему ты так разозлилась на меня?

Кейти положила ладонь с длинными пальцами себе на горло.

— Проснувшись, я почувствовала: случилось что-то ужасное, только не поняла что. А потом Лео связался со мной. — (Из своих изысканий я знала: Лео — это Леонард Пеллисье, глава вампирского Совета Нового Орлеана.) — Он сообщил, что Мин так и не проснулась. Слуга-человек вошел в ее укрытие… — Кейти остановилась, чтобы перевести дух, а вампирам не нужно особенно много воздуха — может, только для разговора. Одно это показало бы мне, что она расстроена, даже если бы я не видела умирающего Тролля. — Она пропала. А в склепе было полно крови. Ее крови, судя по запаху. — Кейти взглянула на меня. — Лео едет сюда.

Не успела она закончить фразу, как в дверь позвонили. Я решила, что на время пребывания Тролля в недееспособном состоянии его обязанность открывать дверь и обеспечивать безопасность переходит ко мне. Я передала Кейти раствор и показала, как сдавливать пакет, а заняв ее делом, проверила карманы Тролля на предмет оружия. И нашла изготовленный на заказ нож против вампиров: двадцати пяти сантиметров в длину, стальной, однолезвийный, с серебряной полосой. Когда на свободе разгуливает выродок, охраннику Кейти имеет смысл носить подобную штуковину. У меня тоже имелось несколько таких.

Тролль пристегнул нож к бедру и проделал в кармане дырку, чтобы, засунув туда руку, можно было выхвати, оружие. Действуя, может быть, не слишком деликатно, я отстегнула ножны и повесила их на свою собственную ногу. С сорок пятым калибром в руке, сняв пистолет с предохранителя и положив палец на курок, я отправилась из кабинета в фойе. По дороге открыла шкаф, где накануне оставляла свое оружие, и вытащила кол, который прислонила в углу. Встречаясь с вампиром на чужой территории, всегда полезно иметь под рукой кол. Я засунула его под ремень, понадеявшись, что не пораню себя. Он был чертовски острым.

Глазок в двери отсутствовал (чтобы никто не мог выстрелить в него), но я заметила модифицированный комод. Его верхняя крышка откидывалась на петлях и открывала ряд экранных мониторов, часть охранной системы дома. Там было шесть мониторов, и почти все они демонстрировали пустые спальни, а один маленький держал в поле зрения входную дверь. Наступили сумерки, над дверью уже загорелся свет, и я увидела на пороге двоих: ухоженного мужчину в темном костюме и большого широкоплечего громилу. Лео Пеллисье и его помощник, слуга-донор и охранник в одном лице, убрала пистолет так, чтобы его не было видно, сняла с шеи маленький серебряный крестик, глубоко вздохнула, приняла устойчивую позу и открыла дверь. Увидев незнакомое лицо и неожиданное сияние креста, здоровяк выхватил нож и бросился на меня.

Я быстро отступила в сторону и выставила ногу. Он споткнулся. Приемчик старый как мир.

Верзила еще не успел упасть, а я уже прыгнула на него. Сбила великана с ног. Сорок пятый калибр Тролля врезал ему по хребту в основании черепа. Мы упали. Отпружинили. Мое сердце колотилось. Пантера рычала.

В мгновение ока меня придавил вес вампира. Его руки обхватили мое горло. Запутались в косах. Он зашипел. С мягким щелчком выскочили клыки. Они коснулись боковой стороны моей шеи. Он был готов совершить свой смертельный укус.

Я резко откинула голову назад. Мой череп ударился обо что-то более мягкое. Я услышала «уф» выдыхаемого воздуха. Давление на горло ослабло. Я шлепнула крестом по тыльной стороне ладони вампира.

Он взвыл. Отскочил. Я стала поворачиваться, таща за собой охранника, пока не оказалась на спине. Верзила лежал теперь сверху, защищая меня, а мой пистолет упирался ему в шею. Воздух наполнился вонью человеческого пота и феромонами вампира. Этот экземпляр пах анисом, старой бумагой, возможно папирусом, и чернилами, приготовленными из листьев и ягод.

— Я застрелю твоего донора, если двинешься с места, — произнесла я голосом низким и спокойным. Лео остановился. Эта нечеловеческая способность вампиров мгновенно переходить от драки к абсолютному покою так поражала меня. — Слушай меня, и я его отпущу, — пообещала я. Он совсем замер. Почувствовав, как верзила подобрался, я стиснула рукой его горло, впившись ногтями в трахею, и как следует ткнула дулом чуть ниже уха. — Будешь сопротивляться, и я вырву тебе горло, а потом обезглавлю твоего хозяина. Подумай хорошенько. — От потрясения гости не издавали ни звука. Постепенно громила начал обмякать. — Мудрое решение.

— Леонард Пеллисье. — Я сфокусировалась на темном силуэте, обрисованном светом уличных фонарей, который вливался сквозь открытую дверь. — А я то самое иногороднее дарование, которое отыскала Кейти, — представилась я, используя выражение Джо. — Охотник и наемный убийца, которого Совет подрядил для уничтожения выродка. Никого из вас я не хочу убивать, но сделаю это, если придется. Вы унюхали кровь, но она пролита не мной. Я вам не враг. — («Ну, по крайней мере, не сейчас. Но ведь протокол никто не вел».) — Назад! Прочь!

Вампир отодвинулся. Я сдавила горло охранника.

— Будешь хорошо себя вести? — Я почувствовала, как он сглотнул под моим «рукопожатием».

Когда он заговорил, у него получился свист из-за давления на горло.

— Да.

Я услышала искренность в его голосе и почуяла ее в его теле, так же как уловила запах собственника, запах вампира, исходивший от Лео. Я ослабила хватку. Верзила вскочил на ноги, и я последовала его примеру, следя за тем, чтобы он оставался между мной и Лео. Громила вытянул руку и закрыл входную дверь, потом повернулся лицом ко мне. Он стоял перед Лео, сдвинувшись чуть вбок. Я поставила пистолет на предохранитель. Мне повезло, что он не выстрелил, пока мы катались по полу. Глупо драться с пистолетом в руке, даже когда сталкиваешься с вампиром. Хотя ничего лучше придумать я не могла. Я оказалась между скалой и клыкастой опасностью.

— Ты не пахнешь человеком. Кто ты? — спросил Лео, пробуя на мне свой вампирский голос, мягкий и медовый, который обещал все удовольствия мира.

— Прекрати! — оборвала его я. — На меня это не действует.

— Она рычала, босс, — сказал охранник. — Когда повалила меня.

— Я слышал. Так кто же ты?

— Не твое дело, — ответила я.

— Чью кровь я чувствую? — поинтересовался Лео.

— Кейти… — Я замолчала, растерявшись. Признать, что Кейти совершила ошибку, высосав слишком много крови, — это как сказать о взрослом человеке, что он наложил в штаны или съел свои козявки. Очень грубо или тупо. Случайная смерть жертвы — оплошность, которую может совершить молодой вампир, но никак не старый. Просто исключено. И такое хороший работник не рассказывает о своем начальнике. Молчание затянулось, и Лео поднял бровь. Одну. Он ждал.

— Я была вынуждена сделать выговор одному из моих сотрудников, — вдруг раздался голос за моей спиной. Кейти стояла в коридоре, одетая в мерцающий, словно шелк, пеньюар. Совершенно очевидно, что под ним больше ничего не было. Не запятнанная кровью тонкая ткань обтягивала ее бедра. Она переоделась. — Могу я попросить твоего слугу-донора помочь мне с переливанием? — спросила она. — Я не хочу потерять своего работника.

Я мгновенно все поняла. Убить кого-нибудь в качестве наказания, а не по случайности — это почти нормально. Феодальный подход, который у вампиров остался с… феодальных времен. Понять это я поняла, однако одобрять была не обязана.

Лео посмотрел на помощника, и тот, неохотно переведя взгляд с меня на хозяина, кивнул. Понятно, ему не нравилась идея оставить меня наедине с боссом, но он был готов, если Лео даст добро. Лео склонил голову. По-королевски — выражая согласие. Охранник покрутил головой, и я услышала два щелчка: его позвонки встали на место. Он свирепо глянул на меня, обещая медленную смерть, если я еще рыпнусь, и пошел по коридору. Его ноги, обутые в сапоги, бесшумно шагали по дереву и коврам. Бесшумно, словно лапы хищника.

— Твоя новая телохранительница использовала крест против меня, — сказал Лео, протягивая левую руку и демонстрируя синевато-багровый ожог в форме креста, сочившийся и покрытый пузырями. Серебро. Мне хотелось усмехнуться, однако это было бы неразумно. Кейти подошла к Лео и преклонила колени у его ног.

— Смиренно прошу прощения, мой господин, — пробормотала она, в то время как ее лицо спряталось за светлыми волосами, упавшими на лицо. — Могу ли я предложить свои услуги для исцеления или вы хотите сами наказать ее?

Дерьмо! Я напряглась. Приподняв уголок рта в ответ на мою едва заметную реакцию, он пронзил меня взглядом. Я тоже пристально посмотрела на него, хотя глаза наши не встретились. Кожа цвета кофе с молоком, темные волосы, ниспадающие на плечи мягкими волнами, черные глаза. По происхождению француз, похоже. Аристократичный и элегантный. Его фотографии лгали. На них он выглядел заурядно. В жизни вампир был убийственно роскошен. Первая часть эпитета могла бы показаться забавной гиперболой, если бы я не чувствовала себя насекомым, на которого вот-вот наступят.

Улыбка Лео стала шире, словно он прочитал все до единой мысли у меня в голове: и те, которых я не скрывала, и те, что старалась в себе подавить.

— Если она еще раз меня оскорбит, — сказал он, — я ее убью, и не важно, будет выродок уничтожен или нет.

Лео держал раненую руку возле Кейти. За завесой своих волос она произвела какие-то манипуляции, и я почувствовала запах вампирской крови. Через мгновение она встала и подняла к Лео свое кровоточащее запястье. Он взял его одной рукой и притянул Кейти к себе. Пеньюар, распахнувшись от резкого движения, приоткрыл боковую часть ее тела. Лео преобразился: белки его покраснели, а зрачки расширились. Он поднес ее запястье ко рту, прокусил и сомкнул губы вокруг раны. Он начал пить кровь. Но смотрел при этом на меня.

Я ощущала сосущие движения его рта, как если бы он пил кровь из моего запястья. В животе у меня стало жарко. Пантера издала рык, который я едва заглушила. Лео усмехнулся где-то глубоко в горле, не переставая сосать кровь. Я не смогла удержаться и обхватила пальцами рукоятку ножа. Его красные, как кровь, черные, как смерть, глаза проследили движение моей руки. А потом он посмотрел в мои глаза. Я сопротивлялась всему, что там увидела. Всем желаниям, которые он во мне вызывал. «Проклятое порождение морского льва!» Парень был хорош. Силен, как сам дьявол. Я перевела взгляд в пол, понимая: он принял это за слабость.

Почувствовав, как крест нагревается, я засунула его в задний карман, понадеявшись, что Лео не заметил сияния. Никто не знал, почему вампиры реагируют на христианские символы, а символы на них, но я решила, что для вопросов на эту тему время было неподходящим.

Спустя несколько секунд Лео оттолкнул Кейти. Он поднял левую руку, осмотрел почти зажившую рану, стер каплю крови, оставшуюся в уголке рта, и слизнул ее. Он смеялся надо мной. Я видела по его глазам. А еще он проверял, вызовет ли у меня вид вампира, сосущего кровь, шок, отвращение или возбуждение. Пантера заинтересовалась этим зрелищем исключительно с хищнической точки зрения, однако Лео ждал отнюдь не такой эмоциональной реакции.

Кейти завязала пояс пеньюара. Глаза ее блестели сквозь пелену волос.

— Можешь идти, — тихо сказала она мне. — Отчитаешься перед рассветом. Тогда и с девочками поговоришь.

Меня отпустили. Кейти была сердита. Кивнув, я пошла обратно по коридору. В кабинете громила соединял Тролля и одну из девушек Y-образной трубкой доисторического вида. Нужная группа оказалась у Рейчел, рыжеволосой красотки с изумрудными глазами, которая сидела на диване, откинувшись на спинку. Она равнодушно посмотрела на меня. Громила повернулся вслед за ее взглядом.

Я положила оружие Тролля на огромный письменный стол, отметив, что его центральная часть была обтянута темно-коричневой кожей, потертой и потрескавшейся.

— Троллю это понадобится, — сказала я. — Поблагодари его.

— Троллю?

Я попыталась улыбнуться, но обнаружила, что мой рот не хочет этого делать.

— Тому. — Я показала на его пациента. Физиономия охранника вытянулась от изумления, и он ткнул пальцем в себя. — А ты — Громила, — ответила я на молчаливый вопрос.

— У меня есть имя, — возразил он. — Меня зовут Джордж Думас.

Я оглядела его. Метр девяносто ростом, штангист, но не слишком перекачанный. Скорее стройный и мускулистый. Каштановые волосы и карие глаза. Опрятный вид. Точеный нос, длинный и как будто костистый. У меня был пунктик по поводу носов, и его оказался высший сорт. Только ему я этого говорить не собиралась.

— И что с того? — отреагировала я, сама не понимая, зачем я ему нахамила. Разве только потому, что не умела показать своего интереса к возможному потенциальному врагу. От оскорбления глаза у него расширились.

Я вышла из кабинета и по узкому коридору направилась к задней двери, которая вела в сад. Закрывая ее за собой, я услышала звонок. Вероятно, пожаловал первый клиент красоток Кейти. Мне совсем не хотелось встречаться сейчас с ним.

Перебравшись обратно через стену, я приготовилась к трансформации. Настало время охоты.

 

ГЛАВА 6

Паранойя порой приносит пользу

Вылизывая морду и лапы от коровьей крови, я изучала ночь. В горах луна яркая и светит по-другому, но форма у нее такая же. Острые края. Голодная луна. Не луна-охотник, не круглая, не полная. Там было так много звезд, что даже Джейн не могла их сосчитать. А здесь, в окружении людей, луна тусклая, а звезд мало. Они прячутся вблизи человека. Человека и его фальшивого света.

Вылизавшись от холодной говяжьей крови, я втянула носом зловоние человеческой крови и вампирской слюны с тряпицы, которую она оставила под горшком с растением. Мертвые люди и это. Больное существо. Сумасшедшее. Короткие, быстрые вдохи — и запах вошел глубоко внутрь. И… я обнаружила кое-что новое. Раньше не замечала этого. Открыла рот, высунула язык, напрягла губы, оттянула назад. Пропустила запах через нёбо. Есть!

Горшок с растением покачнулся. Шерсть на загривке вздыбилась. Поставила лапу на горшок, ударила по нему. Горшок повалился. Из него посыпались корни, земля, растение. «Живое?» Движется как дикобраз. Плохая еда. Больно. Осторожно, колючки! Еще удар. Оно покатилось. «Больно!»

Припала к земле. Выпустила когти. Ударила. Сильно. Растение-животное покатилось к скамье, ударилось, разбилось. «Убить!» Подпрыгнула. Приземлилась всем своим весом на горшок. Вцепилась когтями в разбитое тело.

Земля вырвалась из трещины, словно кровь. Раненая жертва опять превратилась в горшок. Теперь разбитый. Понюхала, учуяла запах человеческой крови на днище. Запах сумасшедшего. И слабый оттенок чего-то еще. В памяти нет такого запаха. Именно такого. Но в то же время что-то знакомое. Я громко зарычала. Зашипела.

«Охотиться!» Команда изнутри. Она сгорала от нетерпения. Отпихнула ее внутрь. Замерла.

Я изогнула спину и прыгнула на стену. Подождала. Приземлилась с другой стороны. Под кустами подползлa к стене соседского логова. В ночь. Обогнула квартал и приблизилась к главному входу в дом Кейти. Тот сумасшедший, вампир-выродок, был здесь. Совсем недавно. Свежий гнилостный душок перекрывал запах Лео и Громилы. Он следил за ними. Ждал в дверях напротив. Я посчитала: во втором доме вниз по улице. Наблюдал. Прятался в тени. Мерзкая вонь возбуждения, перемешанные феромоны. Сложные запахи.

«Вид адреналина, свойственный вампирам», — думала Джейн. Мне было известно про адреналин. Жесткое мясо, если убивать медленно или долго преследовать. Еда лучше, если лежать в засаде, а потом броситься на жертву. Быстрая смертельная атака. Но иногда хочется погонять еду и поиграть с ней. Трудный выбор. Нежное мясо или развлечение.

Запах позвал. Странный привкус, который едва ощущался. Сумасшедшее существо двинулось дальше. Дергалось в тени. Возбуждение росло. «Охотиться!» Проехали машины. Отправилась по следу, когда снова упала тень. Нос не отрывая от земли. Учуяла запах жертвы под отпечатками обуви сумасшедшего. Самка человека. Шла по улице. Запах секса. Много партнеров. Без постоянной пары. В поиске. Из этого запаха яростно било и нос одиночество.

Я вспомнила настоящее спаривание еще до того, как она появилась, до того, как мы стали едины. Глубоко внутри всколыхнулось ее удивление. Воспоминания о времени до ее появления были далеко запрятаны под воспоминаниями о времени после ее появления. Картина шокировала ее. Она стала сопротивляться. Я отбросила эти мысли, как горшок с растением. Бесполезно. Потом. «Охотиться!»

Прошла больше пяти кварталов и почувствовала свежую кровь. Припала к земле в переулке, в тени стены. Поползла. Одну лапу, другую, одну, другую, вперед, в темноту. Шерсть на животе волочилась по грязному камню человеческой дороги. Сумасшедший сидел на корточках, освещенный человеческим светом. Морщинистый. Иссушенный. Гниющий. Вонь от обильной свежей крови. Человеческой. Чавканье. Сумасшедший ел, не обращая внимания на похитителя еды. Серый свет и темнота образовались над ним. Он как будто трансформировался. Превращался. Морщины стали исчезать. Запах гниения пропал.

Прижалась к земле. Подобралась поближе. Так чтобы он был в пределах досягаемости. Собрала все свои силы. Приготовилась. Замерла. Прыгнула. Поднялась в воздух. Вращая длинным хвостом для равновесия. Передние лапы вытянуты. Когти выпущены. Губы оттянуты назад. Рот открыт. Клыки обнажены.

Сумасшедший поднял на меня глаза. Мелькнуло лицо, бледное в тусклом свете. И он исчез. Исчез. Быстро.

Я оторопела. Проскочила то место, где он только что был. А теперь пропал. Пролетела через пустой воздух. Спрятала когти. Подняла лапы, чтобы смягчить падение. Врезалась в кирпичную стену. Вся тяжесть пришлась на одну лапу. Она подвернулась. Ударилась телом. Жесткое столкновение. Повредила лопатку. Ушибла бедро. Упала на землю. А глаза искали.

Странный звук. Посмотрела вверх. Там. На выступе. Один, два этажа. Слишком высоко для прыжка. Сумасшедший держался на выступе окна. И смотрел вниз.

Смеялся. Я зарычала, зашипела. Он прыгнул. Высоко, на крышу. Побежал. Не прячась. Я подняла голову. Взвизгнула от разочарования. Эхо принесло обратно мой яростный визг.

«Уходи! — мысленно велела она. — Уходи и превращайся обратно! Белые люди с ружьями». Она послала образ, знакомый нам обеим. Воспоминание о белых людях, которые охотятся на большую кошку.

Ее мысли вышли вперед. Она была экспертом по миру людей. Теперь мы равноправно контролировали ситуацию. Я побежала вон из переулка. Вдоль квартала. В тень. Обползла высокую громадину машины. «Хаммер». Услышала звуки сирены. Полиция. Смертельная опасность.

Поспешила сквозь темноту, сторонясь тех, на кого могут охотиться люди. Семья ведьмы что-то праздновала, их колдовская энергия, искрясь, прорывалась наружу. Почти добежала до дома Кейти. Сильный запах вдруг перекрыл все остальные. «Свежий».

Пригнулась, нос прижала к земле. Сумасшедший возвращался этой дорогой. Джейн притихла. Я склонила голову, взяла руководство на себя. Короткие равномерные вдохи втягивали воздух и запах следов. Я высунула язык, стала нюхать и пробовать. Подняла глаза к небу. Солнце давно зашло. Припала к земле. Отправилась по следу, передвигаясь бесшумно в ночи. Я хороший охотник.

Тот сумасшедший перешел большую реку по мосту. Мост был полон машин и залит светом. Никакой тени, чтобы незаметно проскользнуть. Забралась высоко на железку. Внизу ко мне приближался фургон, выплевывая клубы яда. Подтянула лапы. Рассчитала время, словно в погоне за добычей. Прыгнула.

Когти и лапы ударились о машину. Я зашаталась. Металл подо мной заскрежетал. Пригнулась, нашла равновесие. Трясло, будто скакала на буйволе. Когти инстинктивно цеплялись за металл в поисках плоти.

На другой стороне большой реки город опустел, запахи изменились. Здесь было меньше смерти: кислая речная вода, мертвая рыба, алкоголь, выхлопные газы. Больше добычи: домашние и дикие кошки, много собак. Большие крысы, нутрии. Джейн их раньше изучала. Десятикилограммовые крысы. Хорошая пища? Птицы — хищники и добыча. Охотились совы. Летучие мыши. Белки — крохотные, на один зуб. Комары — слишком маленькие, чтобы их ловить. Болото. Сточные воды стекали в озера вокруг Нового Орлеана. Неподвижная вода расстилалась впереди. На поверхности отражалась яркая, заостренная луна.

Фургон замедлил ход. Я спрыгнула. Попила воды с какими-то мелкими растениями и букашками. Прямо передо мной, в конце короткой дороги, из темноты выглядывал приземистый домик. Окна с человеческим светом смотрели как глаза хищника. И никаких других строений поблизости. На полусогнутых, поджав хвост, двинулась по следу к дому, который находился под защитой силы. Но не колдовской. Она насторожилась. Припоминая что-то. «Народ», — подумала она.

Такие, как она. Чироки. Я оттолкнула ее прочь. «Это моя охота». Прошла по следу сумасшедшего вокруг дома. Домашний кот, собачий запах. Внутри, с людьми, домашние животные. Позади среди деревьев стояла низкая деревянная хижина. «Милая сторожка, — подумала она в сильном волнении. — Здесь живет старейшина. Я помню!»

Там, в глубине, я положила лапу на ее мысли, требуя тишины. Подкралась к хижине. На земле полно следов сумасшедшего. Запах повел меня по тропинке в лес. Натоптанная тропинка. Укрытие неподалеку? Или он охотился на старейшину?

«Нет», — подумала она. Возник образ беспомощных котят. «Надо защищать! — потребовала она. — Как и старейшину». Я затолкала ее вниз, глубоко, откуда ее не слышно. Она стала бороться. Ударила ее внутренними когтями, задавив ее мысли. Это охота. Она замолчала, злая, встревоженная.

Шла по следу сумасшедшего в лесу. Сосны, елки, дуб, клен, амбровое дерево. Земля смердела гниением. Это от собак старейшины. Два собачьих тела разлагались в зарослях кустарника. Это была территория охоты.

Я двигалась медленно, хвост держала параллельно земле. Помнила, с какой скоростью перемещался сумасшедший. Не как больная добыча. А как ветер. Невидимый, быстрый. Я часто останавливалась, втягивая носом воздух. Оборачивалась назад, принюхивалась, промеряла деревья. Пожар этот лес не чистил, подлесок рос густо. Тропинка в одном направлении. Ловушка? Сумасшедший догадался бы про ловушки.

Деревья расступились, и я вышла на поляну. Земля была засыпана сосновыми иголками. Я пригнулась, выжидая. Все было тихо. Медленно я обошла вокруг открытого участка. Ничего не нашла. Ни продолжения тропинки. Ни следов исчезновения вампира. Осторожно двинулась в центр поляны. Почва была наполнена духом сумасшедшего, воняла старой кровью. Гниением пожирателя печени. Он не уходил отсюда. Но его здесь не было. Странно. Игра и охота для нее, для Джейн.

Я посмотрела на небо. Ночь скоро кончится. А нам далеко до нового логова, до камня, который она пометила, чтобы найти дорогу. До еды, которую не надо было преследовать. Большой кусок мертвой коровы лежал в логове в холодном месте.

«В холодильнике, — подсказала она мысленно. — В бесплатном доме».

Повернувшись, я пошла обратно по тропинке.

Почти на рассвете я остановилась на границе города, в безопасном месте, среди множества теней. В саду возле дома, где спала семья. Кто-то храпел. Джейн очнулась, заявив, что теперь она альфа. Если я не трансформируюсь, Пантера останется на весь день, а она будет внутри. Но это плохо для нашей охоты. Я-мы забрались под дерево. Припали к земле. Я позволю ей выйти. Я-мы поменялись ролями. Серость, похожая на полумрак пещеры, поглотила меня. Свет и тьма, молния на изорванном грозой небе. Кости сдвинулись с места, затрещали. Боль пронзила тело, словно в меня вонзили тысячи ножей.

Зашипела. Ушла.

Нагая и грязная, я лежала на земле, задыхаясь и трясясь, как будто после удара молнии. По ноге полз паук, я стряхнула его. На этот раз я, кажется, дольше обычного находилась в сером пространстве превращения. Я понятия не имела, что на самом деле происходит при трансформации, хотя видела цифровое видео, которое не так давно сделала Молли. В действительности я не пропадала в какой-то иной сфере, а просто сверкала, как свет из тени, как молния из грозовой тучи. Я решила, что это может быть чем-то вроде квантовой механики или физики: мои клетки перемещались, но никуда не исчезали. Вроде того. Естественно, я никого не спрашивала об этом. Отдышавшись, я перекатилась сначала на четвереньки, а потом встала на ноги.

Мне срочно требовались калории, но прежде надо было одеться. Я стянула с шеи мешок и развернула одежду. Я так туго ее скатывала, что она всегда жутко мялась, но это все равно было лучше, чем ходить голой. Я натянула джинсы, футболку и привязала мешок, в котором остались только деньги, мобильник, ключи и оружие (кол, крест и пистолет), к талии и влезла в башмаки на тонкой подошве. Ни лифчика, ни трусиков, но все прикрыто. Я завязала свои длинные волосы в узел, чтобы не мешались. По крайней мере, они никогда не спутывались при трансформации. Расправив плечи, я шагнула из-под крыши дома навстречу рассвету. Я не представляла, где нахожусь географически, однако мое кошачье чутье подсказывало, что идти надо на северо-восток. И я хотела есть. В моем животе громко урчало.

В неясном свете наступающего утра я разглядела круглосуточный магазин и купила шоколадный батончик — для калорий, кока-колу — для энергетического кофеинового вплеска и новую губную помаду. Зашла с покупками в туалет и привела себя в порядок, вымыв лицо и руки и вычистив грязь из-под ногтей. Мне понадобится такси, но ни один уважающий себя таксист не захочет посадить человека, который выглядит так, словно провел ночь под мостом, не снимая одежды. Более или менее прихорошившись, я вернулась к кассиру, заплатила за второй батончик и изо всех сил постаралась изобразить из себя уставшую от жизни ночную тусовщицу.

— Не скажете, где я нахожусь?

Кассир засмеялся. Ему было, вероятно, лет восемнадцать. Прыщавый подбородок, жирные волосы, запах табака и перегара от вчерашнего пива.

— Ты возле бульвара Лапалко.

— Я только что вышла вон оттуда. Там лес, болото и озеро, — ткнула я пальцем. — Что это?

Он снова засмеялся, приняв меня за отчаянную тусовщицу, которая не помнит, где и с кем провела ночь. А я как раз и хотела, чтобы он в это поверил. Его похотливый взгляд вызывал отвращение, но ничего, можно было и потерпеть.

— Национальный исторический парк Жана Лафитта? Может, озеро Катауэтч? В этой стороне несколько озер.

Я вытащила пятерку.

— Она твоя, если вызовешь мне такси. Надежного парня, который отвезет меня назад в Квартал.

Кассир наклонился вперед, упершись локтем в стойку.

— Я освобожусь через пару часов. Могу отвезти.

Я улыбнулась, оглядела его, словно заинтересовавшись предложением, и покачала головой.

— Заманчиво, но через час я должна быть на работе. Поэтому мне надо доехать быстро и без приключений.

Он вздохнул и вытащил мобильный телефон.

— Ты подумай получше. Работы навалом, а настоящее удовольствие найти намного труднее. А мы могли бы повеселиться.

Я снова покачала головой, на этот раз добавив впечатляющую улыбку сожаления, и он набрал номер. На другом конце ответили: «Блуберд Кэб», и я расслабилась. Возможно, я слегка и страдаю паранойей. Но паранойя иногда приносит пользу.

Кассир прижал трубку к уху, заглушив звук.

— Это Нельсон. Я на работе, но у меня тут цыпочка, которой нужно такси до Квартала. — Парень посмотрел на меня. — Деньги у тебя есть? Придется раскошелиться.

Я достала десятку и двадцатку.

— А потом буду лапу до зарплаты сосать, — солгала я. Скажешь, что денег много, и превратишься в мишень. Придется руки ломать, а день с этого начинать не хотелось.

— У нее есть деньги. Точно. — Он дал отбой. — Приедет через пять минут. Мой двоюродный брат Ринальдо. Нормальный мужик. Жена, пятеро детей. Работает в третью смену и водит такси, чтобы всех их прокормить. Попробовал рассказать ему о противозачаточных средствах, но только он не самый большой умник на свете, если ты понимаешь, о чем я. — Кассир пытался шутить со мной и рассмеялся, как будто это и вправду было смешно.

Я улыбнулась и кивнула:

— Спасибо, ценю твою заботу.

Он вытащил визитку из кармана и протянул мне:

— Позвони в следующий раз, когда захочешь потусоваться. Я могу кое-что достать. Ты поняла меня?

— Спасибо, — сказала я и показала на визитку. — Запиши телефон Ринальдо на обратной стороне. Неизвестно, когда еще ранним утром мне может понадобиться такси.

Дело было сделано, я засунула визитку в мешок и вышла на улицу.

Через пару минут подкатил Ринальдо, в желтой машине с большими синими птицами, нарисованными на передних дверцах. Он окинул меня взглядом, махнул рукой, показывая, чтобы я подошла. Раздался щелчок автоматического замка, и дверцы открылись. Я забралась на заднее сиденье и назвала адрес.

— И мне нужно позавтракать. Остановись по дороге у какого-нибудь фастфуда, и я угощу нас обоих.

Ринальдо посмотрел на меня в зеркало заднего вида и ответил:

— Угу.

Я восприняла это как «угу» и откинулась на спинку. Я была совершенно измучена.

Когда я вылезала из такси, Джо сидел на передней веранде моего дома. Я договорилась с Ринальдо, что он будет забирать меня по утрам, где бы я ни оказалась. Всегда полезно завести дружбу с водителем такси. Я на своей шкуре испытала, как иногда непросто, а порой просто невозможно самостоятельно добраться до дому. А туда, где я превращалась обратно в человека, таксист ни за что не поедет — не те это места. Только если ради постоянного клиента. Приняв меня за тусовщицу, доказательством чему послужили мой усталый вид и красная губная помада, Ринальдо посоветовал соблюдать осторожность, разрешил звонить в любое время и уехал.

Поглядев на Джо, я вздохнула. Мне нужен был душ, чайник чая и сон, а не вот это.

— Не хочешь рассказать, где провела ночь? — потребовал он.

— Нет. Не хочу. Уйди от моих дверей. — Он нахмурился, а я скрестила руки, позвякивая ключами. — Ты мне не папочка, не любовник, не начальник. И где я была, тебя не касается. Я сейчас не в настроении это обсуждать. Я устала и хочу в душ. И я тебе челюсть сломаю, если понадобится. Отойди.

— У меня есть вопросы. — Джо подвинулся, и я открыла дверь. Он шагнул вслед за мной слишком быстро: чтобы не пустить его в дом, мне пришлось бы сперва вытолкать его за дверь.

Я снова вздохнула, когда он направился за мной на кухню. Я поставила чайник.

— Ладно. Но сначала я пойду в душ. Можешь подождать.

Закрыв дверь спальни, я разделась и залезла под горячий душ для персонального сеанса гигиенического ухода. На теле у меня было немного волос, спасибо индейской крови, но всякий раз после трансформации они все вылезали наружу, словно я никогда их не сбривала. А если превращение происходило каждую ночь, то это становилось проблемой.

Удостоверившись, что чайник уже давно свистит, я выключила воду, натянула старую майку, шорты и вернулась обратно в кухню. Легкая ткань на спине совершенно промокла от влажных распущенных волос. Мой гость сидел за кухонным столом, развалившись так, как будто это он был здесь хозяином. Солнечные очки лежали возле его левой руки, а глаза следили за моими ногами, когда я подходила к плите.

— Я снял его с огня и залил заварку, — сказал он.

Удивившись, я подняла пластиковую крышку чайного фильтра и понюхала его содержимое. Перед тем как пойти в душ, я засыпала туда крепкий «Мадагаскар Ванилла Санди Бленд», засунула в чайник и оставила дожидаться моего возвращения. А теперь чай был готов.

— Спасибо, — сказала я и налила себе чаю в трехсотграммовую кружку, потом добавила ложку сахара и размешала. — Хочешь?

— Не, не надо.

Он казался не таким настырным, как на пороге моего дома, а после горячего душа я чувствовала себя чуть более терпеливой. Но у меня возникло ощущение, что наш разговор либо вот-вот перерастет в драку, либо обернется потоками вранья. Ни для того, ни для другого настроения у меня не было.

Я съела шесть гамбургеров «Эгг Мак Маффин» и выпила три кока-колы, поэтому сейчас голода не испытывала. И это было, скорее всего, хорошо. Когда люди видели, сколько я ем, у них обычно глаза вылезали от удивления. Ринальдо решил, на меня жор напал из-за наркотиков. Я не стала его разубеждать.

Сидя напротив Джо, я прихлебывала чай и думала. Хотелось сказать, что я не обязана давать ему объяснения, но он здесь жил, и у него имелись связи, которых не было у меня. Я могла бы ему уступить немножко.

— Ладно. Ты в моем доме. Душ я приняла. Пью чай. Слушаю тебя.

— Где ты была ночью? — Когда я покачала головой, он продолжил допрос. — Как ты сумела выбраться отсюда так, что я не заметил? — Я снова покачала головой, чуть улыбнувшись, и Джо прищурил глаза, глядя на меня. — Как ты нашла камеру, направленную во двор Кейти?

Ах да! Камера. Если он надеялся работать в службе безопасности Кейти и прошляпил камеру, которую я обнаружила, то это могло только испортить его репутацию.

— А на этот вопрос я отвечу. — Я улыбнулась во весь рот и опустила взгляд в кружку с чаем. — Я профи. — И сделала глоток.

Он выдал злобный смешок и ничего не ответил. Молчание затянулось. Его взгляд придавил меня тяжелым грузом. Но в игре, кто дольше выдержит и какой хищник быстрее моргнет, он проиграл. Его враждебность исчезла, переродившись в резкий выдох и противный запашок разочарования.

— Хорошо. Ты умеешь делать такие вещи, которые я не умею. Ты получила работу, а я нет. Но этой ночью убили девушку. Это сделал выродок.

— Знаю. Я его видела.

Джо (Рик, у него все-таки было имя) выпрямился на стуле, подобравшись. Я поставила кружку, освободив руки, и стала ждать, что он предпримет. Этим утром на нем опять была футболка, и, когда его бицепсы напряглись, нижняя часть татуировок обнажилась чуть больше, чем вчера. На левой руке совершенно точно я разглядела когти. Что-то темное и нечеткое на правой руке и плече. Хотелось рассмотреть в деталях, но я подумала, что, если попросить его снять футболку, он может сделать неправильные выводы. Я так устала, что неосознанно усмехнулась.

— Ничего смешного, — сказал он, и голос его был низким и опасным. — Я знал ее.

Я подняла руку, ладонью наружу, растопырив пальцы, показывая, что я не хотела его обидеть, и покачала головой. Он слегка расслабился, и я снова взяла свою кружку.

— Сочувствую твоей потере. Если тебе это поможет, моя улыбка относилась не к девушке.

— Ты видела, как он ее убил?

— Нет. Я следила за ним. — И это было правдой, только Рик, естественно, подумал, что я наблюдала за ним, а не шла по запаху. В этот момент наш разговор должен был перейти на стадию лжи, частичной или полной, и я могла попасться, если бы совершила ошибку. — Он завернул за угол, а я слишком долго ждала, подумав, что он, возможно, заметил меня. Он убил ее, и я не смогла ничего сделать. Он очень быстрый. Увидев меня, он полез вверх по стене. — Я смотрела за выражением лица Рика. А тот изучал мое лицо. — Прямо вверх. Я всегда считала сказками истории про способность вампиров летать или взбираться по стенам.

Рик покачал головой:

— Только старые вампиры могут это делать. Очень старые.

— Откуда ты знаешь?

— Я знаю Кейти. Спросил у нее.

И она просто ответила? Я вспомнила первое вторжение Пантеры в Квартал. Запах вампиров шел отовсюду. И среди них было множество очень старых.

— Он побежал по крышам, и я пошла за ним. — Тоже правда. Типа того. Я допила чай и встала, чтобы налить еще, но спиной к Рику не поворачивалась, держалась вполоборота, контролируя его боковым зрением.

— Никто тебя не видел, — парировал он. — Копы приехали на место преступления практически немедленно.

Его слова снова прозвучали как обвинение. Я пожала плечами. Он был настойчив и любопытен. Настойчивые и любопытные люди часто суют свой нос, куда не следует, и этот парень обладал превосходными шансами доставить мне массу неприятностей. Я должна была направить его нос в нужном направлении, держать его в поле зрения, использовать и отвлекать от тех вещей, о которых я не могла ему рассказать.

— Мне требуется помощь, и мне выделены на это средства. Хочешь получить работу?

— Да. И хочу знать, как ты отсюда выбралась незаметно для меня.

Я обернулась. Пришло время для следующей порции вранья.

— Помнишь подседельные сумки на моем мотоцикле? — Я снова повернулась к чайнику. — Та же тема.

Он откинулся на стуле с изумленным выражением лица:

— Ты знакома с ведьмой, которая может сделать человека невидимым?

Заклинания на невидимость были всего лишь сказкой, а не реальностью, насколько я знала, однако достаточно большое количество людей утверждало, что они существуют, дабы сделать это ложью, принимаемой за правду.

— Не совсем так. Но вроде того. Она называет это заклинанием на помрачение сознания. — Я положила в чай сахар и размешала, не поворачиваясь лицом к Рику. Я была в курсе, что вру не очень умело. — Ты сможешь увидеть, как я прихожу или ухожу, только если я этого захочу.

Он встал, подошел поближе, облокотился о стойку и повернулся лицом ко мне, слегка вторгшись в мое личное пространство:

— Если я соглашусь на тебя работать, что мне придется делать?

Я вдохнула, приготовившись отвечать, и почувствовала, как дыхание остановилось и грудная клетка замерла. Я стала вдыхать медленно, осторожно потягивая носом. Запах. Его запах. Наклонившись, я вобрала ноздрями воздух возле Рика. Я ощутила его напряжение, когда мое лицо приблизилось к его шее. Сделав скачок, я встала за его спиной и подалась вперед. Он оторопел и сжал кулаки, но я не могла удержаться. Раскрыв рот, оттянув губы назад, я втягивала в себя его запах.

Знакомый оттенок. Один из тех, что были на тряпице, которую Пантера обнюхивала перед тем, как выйти на охоту за выродком. Тот самый аромат. Женские духи, женское тело. Он был так слаб на вампире, что я еле его уловила. От Джо-Рика пахло так же.

Они были с одной и той же женщиной. Были. То есть спали. Как может, пусть даже человек, вынести близость больного, гниющего упыря? Однако от Рика я не почувствовала запаха выродка, только запах женщины. Почему? Почему она не перенесла смрад от вампира и не передала его Рику?

Засунув свои эмоции подальше, я шагнула к столу. Когда я поставила кружку, пальцы мои задрожали. Я сжала руку в кулак, чтобы не выдать себя. Мне нужно было побыть одной и разобраться во всем этом.

— Погоди пока, — продолжила я разговор, словно ничего не произошло. — Вечером я дам тебе несколько адресов, и ты понаблюдаешь за ними, выяснишь, кто собственник, кто наниматель, кто владеет жильем по соседству. В таком духе.

— Какого черта ты сейчас делала? — спросил он.

Я тряхнула головой, и волосы покороче, обрамлявшие мое лицо, упали вперед. Я снова спряталась.

— Ничего особенного. А теперь давай отсюда. Мне нужно вздремнуть. — Сдерживая дрожь, я подошла к двери и открыла ее. И встала в проеме, придерживая распахнутую створку.

Рик помедлил секунду возле стола. Я боялась, что он потребует ответа на вопрос, а может, на многие вопросы. И знала, как должна была выглядеть, когда обнюхивала его, словно животное. Я боялась сказать что-нибудь такое, что навело бы его на мысль о том, кто я на самом деле или что я обнаружила. Я не могла смотреть ему в глаза.

Он нацепил солнцезащитные очки и направился к двери. И вышел из дома. Я закрыла дверь и привалилась к ней всем телом. Кто бы ни была та женщина, с которой Джо спал этой ночью или этим утром, совсем недавно, кроме него, она спала еще и с выродком. Как она вынесла зловоние гниения? И почему на ней не осталось этого смрада?

 

ГЛАВА 7

А ты его запусти

Мне нужна была помощь Мол. Я набрала номер ее мобильного телефона. В трубке раздались гудки. Соединившись с голосовой почтой, я оставила лаконичное сообщение: «Это я. Перезвони. И проверь еще раз защиту вокруг дома». Нажав «отбой», я свернулась калачиком на кровати, а телефон положила на соседнюю подушку, зная, что Молли позвонит, когда наконец проверит сообщения.

Как большинство ведьм, Молли была весьма рассеянна. Она даже иногда забывала проверять защиту дома, которая оберегала ее жилище от случайного интереса представителей недавно учрежденного федерального правительственного Отдела контроля за соблюдением психометрических законов, так называемого Псиконтра, который был подразделением Агентства национальной безопасности. Псиофы (офицеры Псиконтра) все еще собирали информацию о жителях Америки, обладающих сверхъестественными способностями. Пока что дети Молли на учете не стояли. Нужно было следить за тем, чтобы магическая энергия не выходила за пределы дома, — только это могло обеспечить безопасность малышей.

Я отчаянно хотела спать. Мои ноги и руки налились свинцом, и я закрыла глаза.

Я проснулась в три часа дня от стука в переднюю дверь. Моя спальня имела г-образную форму, и короткая сторона выходила на передний двор. Выглянув в окно, я увидела припаркованную на улице полицейскую машину и двух человек на своем крыльце: мужчину в униформе и женщину в пиджаке и брюках цвета хаки. Посмотрев на себя в зеркало, я нахмурилась. Выглядела я отвратительно. Ни капли не похожа на иногороднее дарование, наемного профи, с которым Совет заключил контракт на уничтожение выродка. Если это были люди Кейти из полиции Нового Орлеана, то их первое впечатление от меня могло оказаться весьма неприятным. Если же Рик заявил в полицию о том, что я видела упыря, то впечатление будет еще хуже. И я не смыла кровь от мяса с травы на заднем дворе. Тупица. Вот дерьмо!

Один из полицейских постучал снова, уже не так вежливо. Я пошла в холл, отперла замки, открыла дверь и встала в проеме, высоко вытянув руки, одной схватившись за дверь, а другой упираясь в косяк. Широко зевая, я наблюдала за гостями сквозь прищуренные глаза из-за пряди спутанных волос. Мужчина смотрел на мои ноги и полоску живота между шортами и футболкой, оголившуюся во время зевка. Ему было за сорок, и пах он каджунскими специями и лосьоном после бритья. Очень много лосьона. Я наморщила нос. Женщина выглядела моложе. Она была полноватой и носила короткую стрижку. Бейджик на лацкане сообщал, что зовут ее Джоди Ришо. Ага. Это от Кейти. Я прекратила зевать и произнесла раздраженно:

— Да?

Женщина скорчила мне рожу и спросила:

— Джейн Йеллоурок?

— Это я. А вы приятели Кейти из новоорлеанской полиции. Заходите. — Я распахнула пошире дверь и направилась в кухню, нарочно почесывая подмышки. Я не любила копов, но мне очень нравилось над ними издеваться. Совсем как Пантере нравилось поиграть с добычей, перед тем как ее убить. Был в этом какой-то вызов и для кошки, и для мышки. — Сейчас приготовлю чай, — бросила я через плечо. — Кофе с пончиками у меня для вас нет.

— Насколько я понимаю, ты ешь много мяса, — сказала Джоди.

Итак, игра началась. Усмехнувшись, я отбросила волосы с лица.

— Я плотоядное существо. Овощи пусть едят хлюпики. — (Пока я наливала в чайник воду, парочка осматривала кухню.) — Вы разговаривали с моим мясником, как я догадываюсь.

— Да. И еще кое с кем.

— Садитесь, — предложила я.

— Не возражаете, если я погуляю по дому, ноги разомну? — спросил мужчина.

Демонстративно рассмотрев его бейджик, я ответила:

— Нет, офицер Герберт, я возражаю. Садитесь или проваливайте. — Я показала сначала на стул, а потом на дверь.

— А почему вы возражаете? — встряла Джоди. — Вы что-то прячете?

— Да ничего особенного. Просто не вижу, с какой стати я должна позволять ему рыться в моем нижнем белье без ордера на обыск. Принесите ордер, и можете лазить где угодно. Только имейте в виду: хозяйка дома установила повсюду камеры. Трудно заводить секреты, когда тебя снимают двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. — И все чистая правда. Кейт в самом деле установила в доме камеры. Они просто больше не работали. Но этого я копам не сказала. Жизнь становилась намного проще, когда не надо было запоминать настоящие враки. Копы, растерявшись, посмотрели друг на друга. Я практически видела, как они перестраивают свою тактику. Я снова показала на кухонные стулья. — Садитесь.

— Эбёр, — сказал Герберт, садясь на стул, стоявший рядом с тем, на который показала я.

— Что? — Я поставила чайник на плиту и включила горелку.

— Меня так зовут. Нужно говорить «Эбёр». Французское произношение.

Я хотела сказать: «Потрясена до глубины души», но передумала. Не было смысла баламутить воду раньше времени. Я ничего не ответила, только открыла упаковку печенья и подвинула ее к копам. И тогда Джоди задала вопрос:

— Где вы были ночью? — Она не садилась, а стояла у края стола, слегка отодвинувшись назад, откуда могла видеть нас обоих и в то же время держаться в стороне. Интересная позиция.

— В разных местах. — Я встала в угол, которые образовывали кухонные шкафчики, прислонилась к ним спиной и скрестила руки. Столешница доставала мне до бедер. Одну ступню я поставила на шкафчик позади, словно подпирая себя. Я приняла положение исключительно удобное для прыжка, что не было случайностью, Как могло показаться на первый взгляд. — Бродила по улице Дофин перед домом Кейти, затем дошла по Сент-Луис до Ройял-стрит. Потом долго кружила.

— Ночью на Барракс-стрит убили девушку. До нас и мили слухи, что ты, возможно, об этом кое-что знаешь, — сказала Джоди.

Так-так-так. Рик разболтал. Слухи от него?

— Кое-что, — произнесла я с такой интонацией, словно знания мои были чрезвычайно скромные.

— Поделишься с нами?

Вопрос подразумевал угрозу. Если бы я не захотела говорить здесь и сейчас, мы бы отправились в отделение. А там я могла бы проторчать несколько дней в камере предварительного заключения.

Отвечая, я старалась не показывать эмоций:

— Меня наняли выследить выродка-вампира. Я пошла за ним. Но опоздала и не успела остановить. Когда я появилась на месте преступления, он уже выпил кровь И поедал девушку. Он дал деру, и я отправилась за ним.

— Куда он пошел? — спросила Джоди жестким голосом, не сводя пристального взгляда с моего лица.

— Главным образом он передвигался по крышам, а потом пересек реку, и я его потеряла.

— Вы должны были нам позвонить! — рявкнула она.

— У меня мобильный сел. — Теперь это была откровенная ложь, но я не собиралась признаваться, что не могла набрать номер лапой. Не собиралась я также говорить, что в любом случае не стала бы трезвонить в полицию.

— Как ты его нашла? — поинтересовалась Джоди.

Они оба слушали меня с тем напряженным вниманием, которое копы обычно приберегают для насильников детей и серийных маньяков. И убийц полицейских.

— С помощью прямой видимости и маленького колдовского амулета. Он находит вампиров. Единственный в своем роде и чертовски дорогой. — Ложь номер два. Но я не могла позволить себе долго ловить кайф, рассказывая правду.

— Итак, ты его видела. Готова описать парня? — спросил Герберт-Эбер.

— Среднего роста, худой, длинные темные волосы, нос крючком. На улице было темно, а он очень быстрый. Только это я и заметила. Не хватит для работы с художником, — добавила я, чтобы меня не потащили в главное управление новоорлеанской полиции.

— Я хочу взглянуть на ваш амулет.

В спальне зазвонил мой мобильный.

— Извините. — Схватив телефон, я вернулась к двери в кухню, откуда могла наблюдать за своими гостями. На дисплее высветился номер Молли.

— Эй, ведьма!

— Привет, Большая Кошка. Что случилось?

— Хорошее время для звонка. У меня на кухне двое полицейских. Их интересует амулет для слежения, который ты мне дала. Не тот, который для людей, а другой, который обнаруживает обезумевших вампиров.

— Такого амулета не существует.

— А ты его запусти.

Молли засмеялась. Когда заклятие не работало, она делала из черновиков бумажные самолетики и запускала их через комнату, развлекая детей.

— Тебе пришлось работать с кровавым следом?

— Еще каким! — ответила я.

— Дай им трубку.

Я очистила дисплей и передала телефон Джоди. Спасение пришло в последнюю минуту.

Пережевывая печенюшку, я слушала разговор Джоди с Мол. Молли любила копов еще меньше, чем я, так как по местным законам должна была регистрироваться в качестве ведьмы, однако ей, как правило, случалось меть дело с деревенщиной, неотесанными чурбанами. Я встречала нескольких сообразительных полицейских, и пара из них оказалась ничего себе. Другие, однако, были помешаны на своей значимости, сходили с ума от власти или вели себя как грязные самцы-шовинисты. Герберт был придурком. Касательно Джоди я свои выводы пока придерживала.

Женщина-полицейский вернула мне трубку, и я сказала в нее:

— Спасибо, Мол. Перезвоню позже.

— У тебя проблемы там, на юге, в этой парилке? — спросила подруга.

— Дело интересное.

— Ладно, возможно, я приеду навестить тебя раньше, чем мы планировали. Убей выродка, чтобы город стал безопасным. — Она рассмеялась и отключилась. Я нажала «отбой» и положила телефон на столешницу.

— Итак, можно посмотреть на амулет, который выслеживает вампиров? И узнать, как он работает?

— Нет и нет. Опять вопрос ордера. Принесите клочок бумаги, и я все покажу. А до тех пор ничем не могу помочь.

— Почему вы не любите полицейских, мисс Йеллоурок? — возмутился Герберт.

— Я абсолютно нормально отношусь к копам. Но мне нравятся не все полицейские, точно так же, как мне правятся не все работники химчисток, не все дворники или медсестры. Профессия хорошая, только она не всегда привлекает самых лучших. Если бы мы пошли попить пивка или посмотреть кино, я, вероятно, могла бы посчитать тебя чертовски очаровательным, классным парнем. Но сейчас пока что ты меня не слишком впечатлил.

— Она чересчур болтлива, — сказал он Джоди голосом неприятным и жестким.

Пока я говорила, лицо его перекосилось, а теперь и вид у него стал почти таким же злобным.

— Заткнись! — приказала ему Джоди.

Я рассмеялась:

— На самом деле вы хотите выяснить, как я нашла выродка, поскольку вы не смогли этого сделать, и почему Совет вампиров выбрал меня, тогда как денег у них достаточно, чтобы нанять Французский Иностранный легион. А еще вы хотите получить от меня обещание сообщать вам обо всем, что я обнаружу, в том числе интересные подробности или любую информацию о моей работодательнице и ее приятелях из Совета.

Джоди раскрыла рот, а потом закрыла, решив не произносить вслух того, что было у нее на языке. Однако глаза у нее сощурились. Я усмехнулась, глядя на нее. Съела еще одно печенье. В кухне все еще царило молчание, и я его не нарушала. Через несколько минут Джоди спросила:

— Кто ты?

Я не ожидала такого поворота. Одно дело, когда вампиры или колдуны понимали, что я не человек, и совсем другое дело, если узнают люди из правоохранительных органов: копы могут сообщить в Псиконтр. Я стояла неподвижно, в то время как мне хотелось прыгнуть через стол и вцепиться в гостей когтями. Пантера была начеку и прислушивалась. Она предлагала распороть им брюхо, а потом, умирающим, задать пару вопросов. Я осадила ее. Пауза длилась немного дольше, чем нужно, а потом я ответила, приняв серьезный, дружелюбный тон:

— Я лучший охотник на выродков-вампиров на Восточном побережье.

Так кто меня выдал? О том, что я не человек, знали только Кейти, Тролль, Громила и Лео. Я засунула в рот очередное печенье и с набитым ртом, снова демонстрируя свою грубость, невоспитанность и намеренную враждебность, чтобы дать копам иную тему для размышлений и отвлечь их от нюансов моей реакции на их вопросы, продолжила:

— Я не испытываю отвращения к солнечному свету или серебру, люблю чеснок и старые фильмы с Белой Лугоши и хожу в церковь. Я не умею налагать заклятия, и мои подруги-ведьмы говорят, что к их сословию я не принадлежу. То есть в соответствии с вышеупомянутыми признаками я человек, хотя из-за этого очень часто попадаю в дурную компанию. — Проглотив печенье, я продолжила: — У меня есть лицензия на право деятельности почти во всех юго-восточных штатах, а в остальных я могла бы получить отказ. В моем послужном списке нет ни одного невыполненного задания. Совсем недавно я уничтожила семь из семерых обезумевших членов семьи молодого выродка-вампира. Я профи в уличных боях и фехтовании, хотя разряда не имею, а кроме того, метко стреляю. Все это вы можете найти на моем веб-сайте. Как мне кажется, вам нужна информация, которой там нет. — Подняв брови, я выдала на-гора свою самую наглую усмешку. — Я натуралка. Размер обуви седьмой. Люблю мясо. Ой, постойте, это вы уже знаете. Мне нравится танцевать, а наше словесное буги-вуги наводит меня на мысль о том, что сегодня вечером я пойду попляшу. — Я пожала плечами.

— Ты забыла об одной вещи. — Джоди махнула перед моим носом маленькой черной коробочкой размером примерно с колоду карт. На ней имелась круговая шкала, как у счетчика Гейгера. Стрелка, повернувшись чуть больше чем на пол-оборота, застыла на цифре шестьдесят два. Вид прибора поверг меня в ужас. Что это еще за хрень! Пантера приподняла губы и угрожающе оголила зубы. Улыбнувшись, я съела еще одну печенюшку. — Почему на тебя среагировал мой парадетектор? — спросила Джоди.

Шестьдесят два — это посредине между вампиром в полночь и лунной ведьмой в полнолуние. Довольно значительный показатель! Мне всегда было интересно, какую цифру я увижу. Про парадетекторы, или псиметры, уже много лет назад рассказали на сайте «Policemag.com». Они стоили дорого и, согласно журналу, применялись только теми органами, которые финансировались государством, вроде ФБР, ЦРУ и Псиконтра. Я уж решила, что никогда не увижу прибора, но он попался мне на глаза в старом добром Новом Орлеане. Вот так повезло!

— Я общаюсь с ведьмами, — ответила я безразлично. — Ношу несколько сильнодействующих колдовских амулетов. Молли почистила мою одежду перед тем, как я уехала из Эшвилла. — Я пожала одним плечом и откусила печенье, хотя куски его застряли у меня в горле. — Возьмите какой-нибудь, если хотите. Я не возражаю.

— Мы тут, в Новом Орлеане, не очень-то любим ведьм, — вмешался Герберт.

— Отчего же? Они потрудились на славу, когда укрощали «Катрину», «Риту» и «Ливана», — парировала я.

Физиономию копа перекосило от ненависти и застарелых предрассудков. Ага! Я нашла его больную точку и поняла, зачем его притащили сюда. Пантера учуяла адреналиновые вкрапления в поту Герберта. Да парень был настоящим ведьмоненавистником. И это здорово меня разозлило.

— Не их вина, что одному колдовскому клану не хватило мощи, чтобы укротить такие могучие ураганы, — добавила я, стряхивая крошки с футболки на пол. — Матушка-природа намного сильнее любого племени. Однако они перевели «Катрину» из пятой категории в третью на подходе к берегу. Ты должен признать их заслуги.

Герберт встал и положил одну руку на рукоятку пистолета, а другую на дубинку:

— Ничего я им не должен.

— Ну, тогда ты полный придурок, — сказала я снисходительно. — И помочь тут ничем нельзя.

Он двинулся в обход стола. Я усмехнулась, глядя на него. Пантера чуть не замурлыкала. «Забавно…» Я увидена картинку: Пантера играет с раненым кроликом. Я ухмыльнулась во весь рот, однако осмотрительно осталась стоять в углу. Джоди молчала, внимательно наблюдая за нами. Да, она заняла свою позицию.

— Мы тут, в Орлеане, не любим ведьм, точно так же как и вампиров, — продолжал Герберт, медленно приближаясь ко мне. Он зацепился ногой за стул и оттолкнул его — тот со скрежетом отлетел в сторону. Пантера наблюдала за копом сквозь мои глаза. «Забавно…» Она подобралась. Я осадила ее. — Вампиры убили десятки полицейских и съели, словно они были кусками мяса. А ты работаешь на этих убийц.

Когда он оказался в полуметре от меня, Джоди схватила его за руку и рявкнула:

— Джим, выйди и жди на улице! Пожалуйста.

— Ага, — ответила я, добавляя масла в огонь, не в состоянии сдержаться. — Не знаю, записывают ли камеры, и монтированные в стены, только изображение — или звук тоже. А то можешь появиться на «YouTube» и будешь выглядеть полным дураком, болтая такую чушь. В Новоорлеанском полицейском управлении сочтут это серьезным нарушением политкорректности. Вампиры притягивают сюда множество туристов, а заодно и их денежки. Уверена, никто не захочет связываться с теми, кто приносит городу прибыль.

— Совет вампиров может поцеловать меня в…

— Джим! Выйди вон! Немедленно! Резко повернувшись, он затопал прочь и, выйдя на крыльцо, хлопнул входной дверью. Я засмеялась, одновременно почувствовав себя в некоторой степени виноватой. Хотя Пантера и получила удовольствие, я не одобряла своего поведения. Дразнить закон было глупо и опасно.

— Ты ведь не собираешься нам помогать? — сказала Джоди тихонько, чтобы воображаемые записывающие устройства не смогли уловить ее слова.

— Я собираюсь уничтожить упыря, который убивает ваших копов, проституток и туристов. Вроде как похоже на помощь.

— Ты точно человек? — снова тихо спросила Джоди с неподдельным любопытством в голосе.

— Я уже отвечала на этот вопрос.

— Согласно документам, тебе двадцать девять лет, но ведешь ты себя временами как пятнадцатилетний подросток, а временами — как пятидесятилетняя дама. У тебя манеры хулигана, на тебя реагирует мой парадетектор, то есть ты излучаешь энергию. Ты несешь в себе какую-то силу или вырабатываешь ее. И ты намеренно дерзишь полицейским, в то время как мы могли бы тебе пригодиться.

— Ты привела своего напарника, чтобы проверить мою реакцию на его тупость? — предположила я, однако предположение было похоже на утверждение. Джоди оказала мне любезность и покраснела. Я фыркнула от смеха. — Игра в хорошего и плохого полицейского работает только в кино. У меня есть номер твоего мобильного, Джоди. Я позвоню, если мне понадобится поддержка. Я позвоню, если понадобится информация. И позвоню, если появятся факты, о которых необходимо знать Новоорлеанскому полицейскому управлению.

— Почему ты просто не предложила это с самого начала?

— Почему вы просто не попросили меня об этом с самого начала?

Джоди пристально смотрела на меня, и в ее глазах читалась неуверенность. Я молчала. Она тоже молчала. Пара минут прошла в тишине, затем она тяжело вздохнула и повернулась в сторону двери.

— Извините за то, что отняли у вас время. — Джоди перешла на «вы».

Ничего не говоря, я проводила ее к выходу и заперла дверь. Когда копы отъехали, я пошла в спальню и рухнула на кровать. Как я могла быть такой дурой? Как я могла?

Пантера замурлыкала от удовольствия. «Забавно…»

Мне захотелось, чтобы Молли позвонила. И в ответ на мои мысли тут же прозвучал телефонный сигнал. Я перевернулась, зевнула в потолок и взяла мобильник. На дисплее высветился номер Молли. Я ответила:

— Как ты догадалась? Ты ведь ведьма, а не медиум.

— Это не я, — возразила подруга, — это Энджи. Мы обе на мгновение примолкли. Девочка обладала пугающими способностями. Когда малышка обрела силу, Молли пришла в ужас. Магическая энергия вырвалась из нее вихрем, разрушив трейлер, в котором они в тот момент жили. Когда я приехала, то увидела, что металлическая крыша вскрыта словно консервным ножом. Не понимая, в чем дело, я кинулась внутрь, прямо в эпицентр магии. И произошла трансформация. Большой Эван до смерти напугался: он не знал, кто я такая. Молли умеет хранить секреты.

До сей поры Эван и Молли пытались обуздывать энергию дочери и держать ее под контролем до того времени, когда Энджи подрастет и будет в состоянии сама ею распоряжаться. Выплеск ее магической силы странным образом напоминал то серое место, в которое я попадала при трансформации, ураганом носился по трейлеру, разрушая все на своем пути. Энджи кричала. Это было безумие. Пантера, совершенно не испугавшись, подошла к девочке и свернулась вокруг нее. И замурлыкала. Энджи крепко ухватилась за уши и шкуру Пантеры, не прекращая кричать. У Молли и Эвана появилась возможность остановить кошмар. Мне не надо было сейчас спрашивать, я и так знала, что Молли тоже вспоминает тот день. Нарушив молчание, я попросила:

— Можно с ней поговорить? Детский голосок Энджи произнес:

— Тетя Джейн? Ты уже привезла мне куклу?

Ком подступил у меня к горлу. Так частенько случалось, когда я разговаривала с Энджи. Пантера воспринимала ее как котенка, поэтому обе мои половины любили малышку.

— Еще нет, дорогая. Но скоро привезу.

— Ладно. Я тебя люблю.

Ком в горле чуть не задушил меня.

— Я тоже люблю тебя.

«Котеночек. Детеныш», — промурлыкала Пантера ласково и сонно. Молли снова взяла трубку, и мы продолжили разговор.

— Итак, ты хочешь приехать ко мне на этот жаркий, душный Глубокий юг?

— Убей выродка, и мы приедем. После шести месяцев колебаний Эван поговаривает о том, чтобы наконец достроить дом. А я не собираюсь оставаться в жилище, открытом всем ветрам, с плотниками и каменщиками, шастающими по комнатам. — Молли имела в виду, что дом будет не защищен во время строительных работ. — До скорого, Большая Кошка, — добавила она. — И прекрати безобразничать с полицейскими. Энджи сказала, ты играла с ними. — Разговор закончился.

Я изрядно перенервничала и вряд ли смогла бы заснуть, поэтому отправилась в дом Кейти. Для девочек час был слишком ранний (они наверняка еще спали), но я волновалась за Тролля. Дверь открыла женщина, которая накануне накрывала стол к ужину, и уставилась на меня поверх своих бифокальных очков.

Затем она махнула рукой, приглашая внутрь, и поковыляла обратно в столовую, шурша длинными черными юбками, а я пошла следом за ней.

— Сюда, — бросила женщина через плечо. — Я как раз заварила чудесный черный «Ассам». Не хотите присоединиться?

«Черный „Ассам”» означал сорт чая.

— Я бы выпила чашечку, — приняла я приглашение совершенно искренне. Я нуждалась в кофеине.

— Сахар? Молоко?

— Сахар, — ответила я, вспоминая чайный шкаф в своем бесплатном доме. Может, эта женщина тоже была составным элементом чайной страсти моей работодательницы? Может, она подавала чай Кейти, когда та жила в этом доме?

— Как мне вас называть? — поинтересовалась я. Ее лицо расплылось в улыбке, когда она ставила на стол чайник, накрытый стеганым чехлом.

— Я Аморетт. Девочки зовут меня Миз Ам. — Она махнула, чтобы я села.

— Спасибо, Миз Ам.

Я устроилась на стуле, на который показала Аморетт, И приняла из ее рук чашку с блюдцем тонкого фарфора и серебряную ложечку. И тканевую салфетку. У меня возникло такое чувство, что Миз Ам все делала по старым добрым правилам, только непонятно было, как она решала проблему со смертельным для вампиров серебром. Может, пользовалась золотыми столовыми приборами?

— Спасибо, — поблагодарила я, прихлебывая чай.

Он оказался мягким, темным, насыщенным и чудесным, о чем я тут же сказала Аморетт. Эта крохотная женщина с костлявыми пальцами, похожая на пикси, устроилась возле меня.

— Я так рада, что тебе понравилось. — Ее глаза весело поблескивали поверх ободка чашки. — В настоящее время некупажированный «Ассам» — мой любимый сорт. Большинство молодых людей предпочитают кофе. — Женщина скорчила гримасу. — Чай недооценивают в современном мире.

— Я пью чай. У меня дома есть неплохой «Ассам» и отличный некупажированный кенийский «Миллма». Я принесу вам немного, если хотите.

— Было бы чудесно. Будьте так добры, — ответила Аморетт.

Она передала мне блюдо, на котором лежали тоненькие бутерброды с огурцом и крекеры с мягким сыром, копченым лососем и чем-то соленым и твердым наверху. Вероятно, каперсами. Я съела пару и согласилась на вторую чашку чая, перед тем как спросить о Тролле, не забыв назвать его настоящим именем.

Миз Ам вздохнула:

— Том жив, выздоравливает. Правда, слаб еще. Спит наверху, дорогуша. Боюсь, он оказался на волосок от смерти. И бедная малышка Кэтрин была бы так потрясена, если бы потеряла его. Понимаете, они вместе уже больше семидесяти лет.

Я чуть чай не расплескала при упоминании бедной малышки Кэтрин и семидесяти лет, но меня спасла одна из девушек, которая вошла в комнату, одетая в ярко-зеленый шелковый халат и пушистые розовые шлепанцы. Это была Тиа, девушка с кожей цвета кофе с молоком, каре-зелеными глазами и кудрявыми светлыми волосами, доставшимися ей от расового смешения предков.

— Доброе утро, Миз Ам. Кофе есть? — спросила она, не раскрыв еще как следует глаз.

Аморетт посмотрела на меня многозначительно. «Видите? Не чай — кофе. Какой стыд!»

— Кофе на кухне.

Спустя мгновение Тиа присоединилась к нам и за считаные мгновения заглотила полкружки обжигающего кофе.

— Ах! Бог мой! Как же я устала! Мне нужен отпуск. — Она широко раскрыла глаза, словно растягивая веки, зевнула и добавила: — Может, в Рио? Может, Карлос возьмет меня?

По тому, как Тиа это сказала, я поняла: она была простодушным существом, несмотря на то что работала на Кейти. Наивной простушкой, поскольку большим умом не блистала. Она взглянула на меня и, видимо, проснулась по-настоящему только теперь.

— Ты наемная убийца вампиров. Не убивай Карлоса, ладно?

— Ммм, — промычала я в ответ, не зная, что сказать.

— Карлос не выродок, — вставила реплику Миз Ам. — Его не за что карать. Ты хорошо провела ночью время, дорогая?

Тиа взяла бутерброд с огурцом.

— Карлос просто мечта. Мистер Лео и мисс Кейти говорят, я скоро могу стать слугой-донором, если им поступит хорошее предложение.

— Предложение? — переспросила я, услышав колючие нотки в своем голосе.

Миз Ам похлопала меня по руке:

— Я объясню. Тиа, — обратилась она к девушке, — забирай свой кофе и бутерброды наверх. Хорошо? Нам с мисс Джейн нужно поговорить наедине.

— О! — Тиа глубокомысленно кивнула, и ее локоны подпрыгнули. — Дела. Понимаю. — Она взяла пригоршню бутербродов и пошла из комнаты. Ее пушистые тапочки заскользили по паркету. Девушка плыла, словно танцовщица. В дверях она повернулась. — Спасибо за то, что не убьешь Карлоса, — сказала она.

Не успела я сформулировать ответ, как она исчезла.

— Предложение? — повторила я. — Рабство отменили много лет тому назад.

Миз Ам кивнула и, подливая мне чаю, объяснила:

— Родители Тиа, кажется, не знали об этом. Они продавали двенадцатилетнюю дочь, посадив ее на багажник своей машины. — Миз Ам кивнула в ответ на мой сдавленный вздох и с суровым выражением морщинистого лица положила мне на тарелку еще один крекер с лососем. — Моя Кейти услышала про… ситуацию девочки и положила этому конец, однако очень поздно: нормально развиваться дальше Тиа не могла. Она была сильно изувечена — в эмоциональном плане. Кейти потратила уйму времени и денег, пытаясь восстановить ее психику и найти надежного покровителя. — Миз Ам подняла на меня взгляд, и ее глаза внезапно прищурились. — Тиа не в состоянии жить одна: чересчур хорошо осведомлена в вопросах секса и к тому же слишком ранима, чтобы можно было взять и просто выпустить ее на городские улицы. В конце концов она превратилась бы в нищую больную бродяжку. Муж может в итоге ее покинуть. А хозяин-вампир будет обеспечивать девушку и оберегать на протяжении всей жизни. Необходима только надлежащая договоренность.

Я понятия не имела, что ей ответить, поэтому съела свой маленький миленький бутербродик в молчании. Посидев еще ради приличия, я поблагодарила Миз Ам за угощение, перепрыгнула через забор и завела мотоцикл: нужно было выветрить из головы вампирскую паутину. Что возразить против логики, которая основывается на прагматизме и сострадании? Только меня от всего этого кинуло в нервную дрожь.

Я прошвырнулась на байке по Кварталу, вынюхивая и выискивая места, которые частенько посещали вампиры, однако свежих следов выродка не обнаружила (или, может, правильнее говорить: вонючих следов выродка), хотя и колесила по своему ночному маршруту. Нашла дорогу до территории, прилегающей к озеру Катауэтч, хотя местечко это было не из приятных: почти одни болота с тучами комаров. Ночью Пантера пришла сюда по бездорожью по следу больного вампира. В конце концов я почувствовала отдаленный запах выродка, решила двигаться на запах и оказалась в тупике, на улице с покрытием из толченых ракушек, посредине пустоты.

Я притормозила, остановила байк и поставила ноги из землю. Мягкий рокот мотора подо мной напоминал урчание большой кошки. Маленький домик построили, вероятно, в пятидесятые годы. Крытое асбестом серое строение площадью приблизительно сто двадцать квадратных метров, с высоким крыльцом, вызвало у меня смутные воспоминания, словно я видела его раньше. Дом выглядел ухоженным: новая крыша; свежевыкрашенная в угольно-черный цвет отделка; садик, который и полуденной жаре благоухал травами.

Вид этого дома разбудил какие-то образы в моей человеческой сущности. Отдаленные воспоминания, события, окутанные завесой дыма, страха и крови. И дробь ритуальных барабанов. Сила Народа. Тсалагии. Чироки, как говорят белые люди. Мурашки побежали у меня по коже. «Тсалагии» было словом на языке чироки. Я вспомнила его.

Позади стояла парильня. Здесь жил старейшина племени. И здесь поблизости рыскал выродок. Слишком близко. Охотился на него? Или на нее? Несмотря на жару, по коже побежали мурашки, я покрылась бусинками пота от надежды и страха.

Не вполне понимая, что собираюсь делать, я выключила двигатель и поставила мотоцикл на подножку. Пристроила шлем на сиденье и пошла по толченым ракушкам, которые захрустели под ногами. В Южной и Семерной Каролине улицы и подъездные пути засыпали гравием, если не было дорожного покрытия, а когда дороги мостили, то подмешивали в асфальт камень. В дельте Камня не очень много, поэтому использовали то, что было, — ракушки. Дурацкие мысли проносились в голове, отвлекая сознание от того факта, что я шла к жилищу старейшины. Я поднялась по ступенькам крыльца, только к теперь заметив кирпичные опоры, на которых стоял дом, возносившие его над уровнем подъема воды при наводнениях. Я нажала на звонок. Внутри раздалось треньканье.

Я стояла на жаре. Ждала. Вся в поту. Мухи и пчелы жужжали вокруг, воздух наполнял отдаленно знакомый аромат шалфея и розмарина. Никто не реагировал на звонок. Глупость какая-то.

Нажав на звонок еще раз, я отвернулась и была поражена, когда дверь открылась. Не знаю, кого я ожидала увидеть, но только не стройную черноволосую женщину, в джинсах и шелковом топе. Она молчала. Просто смотрела на меня. Я задрожала еще сильнее. Время совершило одно из тех потрясающих пируэтов, от которых, кажется, земля уплывает под ногами.

— Ги йв ха, — сказала она и распахнула дверь настежь.

Входи… Она сказала «входи», и я поняла ее.

 

ГЛАВА 8

Воительница

Я сидела за столом, а она улыбнулась, посмотрела на меня сверху вниз и протянула слегка замороженную кока-колу в старомодной классической бутылке, заиндевевшей, с кристалликами льда на горлышке. Худощавая и мускулистая женщина оказалась старше, чем я подумала сначала. Ей было, наверное, пятьдесят с хвостиком, а может, больше, однако в ее черных волосах я не увидела ни одной седой нити. А глаза были полны жизни, смеха и, как ни странно, сочувствия. Я взяла бутылку и выпила, а когда женщина подвинула ко мне тарелку печенья, еще теплого, прямо из печи, дрожь моя прекратилась и чувство тревоги рассеялось. Как можно беспокоиться, когда тебе предлагают свежее печенье с шоколадной крошкой? Чрезвычайная настороженность Пантеры тем не менее не исчезла, но притаилась глубоко внутри. Она затихла, контролируя ситуацию.

— Меня зовут Эгги Одно Перо. — Женщина сделала паузу. — Егини Агайвлге И на языке Народа.

— А я Джейн Йеллоурок. Джейн, — я вдохнула поглубже, — Далониге'и.

Эгги села напротив меня, тоже с бутылкой колы в руке.

— Ты немного говоришь по-нашему. — Голос ее был мягок и мелодичен. Нежный голос снов и кошмаров одновременно.

— Я помню мало старых слов, — сказала я, и мой голос в сочетании с английским показался скрежетом по сравнению с ее произношением. Я убавила громкость и попыталась поймать мелодику и ритм старой речи. — Если я буду слушать, то, возможно, язык вернется ко мне.

— Чем помочь тебе? — спросила женщина, задав вопрос, похожий на традиционные слова шаманов.

Шаманы всегда были готовы оказать помощь в любом деле, причем бесплатно и всякому члену племени, кто в ней нуждался, будь то обряд на исцеление, наставление или более практическая помощь. Я вспомнила это. Вспомнила! Я взглянула на свои замерзшие руки, обхватившие ледяную бутылку, не имея ни малейшего понятия, как начать разговор, но слова сами полились из меня.

— Существуют ведь старые легенды о пожирателе печени?

— Да. Несколько. Почему ты спрашиваешь? Удивление скользнуло по моему телу, подобно змее.

— Представительница Совета вампиров наняла меня уничтожить существо, которое убивает и поедает туристов и полицейских. Я выследила его. И согласно очень надежному источнику, тот, кого я видела ночью, и есть пожиратель печени. — Пантера в глубине моих мыслей фыркнула от смеха, когда я назвала ее «очень надежным источником».

Эгги напряглась. Кожа вокруг ее глаз натянулась, и мелкие морщинки в уголках век обозначились резче.

— Почему ты так думаешь?

Потому что я чувствовала это по запаху? Потому что я шла за ним в кошачьем обличье? Я не стала отвечать, а вместо этого сказала:

— Существо, которое я видела, похоже на вампира, пахнет какой-то гнилью и охотится в лесах и болотах за вашим домом. Я проследила его путь досюда. — Вот хрень! Слова сами соскочили с моего языка.

Эгги расслабилась.

— А-а, — выдохнула она с облегчением. — Я читала о выродке-вампире в газете. — Склонив голову, она наблюдала за мной. Я пыталась разгадать значение ее жестов и мимики, но они были слишком быстрыми и неуловимыми. — Зачем он пришел сюда?

— Заинтересовался вашей парильней. Обошел ее несколько раз.

— Ты видела его?

Я замолчала, вспоминая сцену в переулке, существо, склонившееся над телом девушки.

— Да.

Эгги смотрела на меня, и в ее глазах отражались мириады идей, мыслей, выводов, проносившихся у нее в голове. У меня появилось нехорошее чувство: не надо было мне сюда приходить.

— Из какого ты клана? — спросила она.

Вопрос оказался неожиданным, но ответ на него у меня был готов незамедлительно, впервые за много лет, большее число лет, чем я могла в действительности помнить. Удивленная, я сказала:

— Мой отец был ани гилиги, из клана Пантеры. — Мимолетный образ возник в голове: шкура горного льва и лицо мужчины. Мой отец… Следом появился другой образ: тени на вертикально стоящих бревнах. Я не понимала значения теней, но знала, что это опасность. — Моя мать была ани сахони, клан Голубого остролиста.

Дрожь усилилась, и я отцепила руки от замороженной бутылки, скрючившей мои похолодевшие пальцы. Новые образы, бессмысленные фрагменты воспоминаний пронзали мое сознание. Затемненная стена пещеры, снег, ощущение пронзительного холода. Огонь посредине деревянного удлиненного вигвама. Тихая барабанная дробь, четырехдольный ритм, первый удар сильнее остальных. Аромат шалфея, сладкой травы и какая-то резкая горечь вроде тлеющего табака. Пантера подобралась, но не для прыжка. Для наблюдения. Для преследования. Она говорила: мое прошлое было спрятано в глубине сознания. А теперь, кажется, оно пробивалось на поверхность, словно источник, рвущийся из-под земли. Неужели я вспомню наконец о забытых годах своей жизни? Вспомню, кто я и что собой представляю? Затаив дыхание, я спросила:

— А вы?

— Моя мать ани вайя, клан Волка, из Восточных чироки, а отец был из клана Дикого картофеля, ани годигеви, из Западных чироки.

А это может быть проблемой, подсказала моя ненадежная память. Давным-давно, до того как белые люди собрали нас вместе и отправили по тропинке в снега на запад, между кланом Волка и кланом Пантеры существовала неприязнь. Многие поколения чироки сохраняли воспоминания об обидах и кровавой междоусобице. Конфликт уже разрешился? Клановая принадлежность переходила по материнской линии, поэтому с давнишней враждой, возможно, уже покончили. Мои воспоминания кричали о том, что повод для тревоги существует, но они были разрозненны и расколоты.

— Мой прадедушка был из клана Пантеры, — добавила она, словно признавая некий важный факт. И вероятно, информация действительно имела значение. Родственные отношения весьма ценились старшими членами племени. Воспоминания об этом прорывались из мешанины моего прошлого.

Звук барабанов все еще раздавался на задворках моего сознания. Они стучали настойчиво, своим рокотом вызывая страх. Я слышала их во сне. И приятными эти сны не были.

— Как зовут твоих родителей? — спросила Эгги.

— Не помню. Меня нашли в лесу возле Оулд-Нейшн. Я надеялась… — Воспоминания всколыхнули беспочвенные чаяния, мечту любой сироты найти кровных родственников.

— Ты надеялась, что я помогу тебе? — догадалась женщина. — Пошлю тебя к твоему клану, твоему народу? — (Я кивнула.) — Я помогу, если мне удастся. Если ты принадлежишь к Народу, — сказала она мягко. — Но по твоим глазам я вижу: ты не чистокровная чироки. Кто ты? — спросила Эгги.

Я встала так быстро, что ее глаза не успели за моим движением. Эгги насторожилась. Приподнялась. Я заставила себя остановиться, подняв руки, ухватилась в проеме дверей за косяки, замерев, словно подвешенная над костром на оленьих рогах, вонзенных в плоть на моей спине. Откуда этот образ?

Эгги распластала ладони, вдавив пальцы в стол. Она расслабляла суставы по очереди, один за другим, медленно. Я повернулась лицом в кухню, руки вытянула, словно балансируя, и выровняла дыхание. Пантера замерла, сжалась, подобравшись к самой поверхности. Выпустила когти, изготовившись.

— Прости меня, — извинилась Эгги, спокойная, уравновешенная, неподвижная, как воздух зимой перед снегопадом. — Я не хотела причинять тебе боль.

— Почему вы спросили, кто я такая? — практически прорычала я и увидела, как она вздрогнула, хотя и еле заметно. Этот вопрос в последнее время мне задавали все подряд.

Эгги пожала узкими плечами, опять лишь слегка приподняв их.

— Твои глаза говорят, что ты частично белая. И я вижу в тебе что-то, тень чего-то… старого. — Она показала на мое солнечное сплетение, в подреберье. — Здесь. Как будто две души живут в одном теле. Они не враждуют, сосуществуют в беспокойной гармонии. — Когда я ничего не ответила, когда молчание превратилось в неудобство даже для шамана, она выдохнула, отломила кусочек печенья и съела его. Потом взяла себя в руки и упорядочила свои мысли. — Вот ответ на твой первый вопрос: пожиратель печени — скинуокер.

У меня дыхание перехватило. В горле стало обжигающе горячо. Не знаю, что Эгги увидела на моем лице, но она снова замолчала и стала ждать, словно решила, что я могу заговорить. Я выглядела как чироки. Говорила на языке чироки. Пока жила в приюте, читала историю племен чироки, в основном старые записи Джеймса Муни, надеясь найти зацепку, какую-нибудь связь с моим расщепленным прошлым, но ничего из прочитанного не напоминало мне себя. Я вновь обрела дыхание, покачала головой и жестом показала, чтобы она продолжала.

— Его еще называют «меняющий кожу». Существует несколько племенных преданий о пожирателе печени. В одном из них это женщина. В своем человеческом обличье она обычно предстает почтенной матроной, поэтому в течение многих лет вызывает уважение и доверие. Но по достижении преклонного возраста ее одолевает жажда молодости и силы, и она ищет возможностей заменить то, что потеряла, и искушение толкает ее на греховное дело. Она меняет свою кожу на кожу другого человека. Это самая черная из магий. — Наши предания творят, что, когда она задумывает свое дьявольское дело, у нее вырастает один ноготь и она вонзает его в ребенка, чтобы достать печень. — Я ничего не ответила, и Эгги продолжила: — Еще одного скинуокера зовут Калона Айилиски, Ворон-пересмешник. Ему нравится забирать сердца. — Женщина пристально смотрела на меня не отрывая глаз. — Пожирателем печени обычно называют скинуокера, который сошел с ума. Скинуокеры могут быть отвратительными существами, — подвела она итог. — Однако в давние времена, перед тем как появились белые люди со своей вечной страстью получать все больше и больше, перед тем как испанцы в металлических шлемах пришли, чтобы поработить нас, скинуокеры были защитниками народа. Они оберегали наших предков от злых сил и черной магии. Только состарившись, уже после прихода белых людей, многие из них перешли от защиты к дьявольскому ремеслу и черной магии, — закончила Эгги совсем тихо.

Женщина наблюдала за мной. Она сидела расслабленная, спокойная, и глаза ее видели больше, чем мне бы хотелось.

— Некоторые называют пожирателя печени Палец-Копье. У'тлун'та. — В устах Эгги имя прозвучало как хут луна. В ее произношении слово отличалось от того, что всплывало в моих отдаленных воспоминаниях, но я встречала это слово в книгах Муни. Эгги улыбнулась. — Вижу, ты знаешь про Палец-Копье.

Я кивнула и спросила:

— Существует хотя бы один шанс, что пожиратель печени не скинуокер, а вампир?

— Нет. Вампиры — чужаки. Они пришли с испанцами, первыми белыми людьми.

Я снова кивнула, хотя не уловила в этих словах особого смысла. Я слышала, как в глубине дома тихо вращаются лопасти вентилятора и двигатель, приводивший их в движение, издает монотонное жужжание. Холодильник гудел и пощелкивал, а автоматический генератор льда с грохотом выбрасывал морозные кубики. Я вернулась к столу и села на стул.

— Разговор между старейшиной или шаманом и тем, кто пришел за помощью, остается тайной, так ведь? — спросила я. — Как беседа психолога с пациентом?

Эгги покачала головой:

— Не всегда. Если ты скажешь мне, что планируешь кого-то убить, то я поставлю интересы Народа, да и белых людей тоже, выше твоих. Но если тебе нужен совет, Я помогу, чем могу, и сохраню твой секрет. — Она склонила голову, словно птица, которая с дерева рассматривает землю, и на губах ее заиграла улыбка. — Ты же не собираешься убивать?

— Собираюсь. — (Эгги дернулась. Это было всего лишь едва заметное движение лопаток, но улыбка ее исчезла.) — Я собираюсь убить существо, чей путь проследила до вашего дома. Старого выродка-вампира мужского пола, в чем я не сомневаюсь. Однако мой источник информации… мой источник говорит, что он не вампир, а пожиратель печени.

Спустя секунду Эгги сказала:

— Скинуокеры принадлежали к Народу, до того как перешли на сторону зла. Они жили среди нас с ранних времен и были защитниками и воинами, участвуя в нашей истории. — Она пожала плечами, — С приходом белых людей мы понесли много потерь, пережили много перемен. Я слышала такую фразу: «Скинуокеры делили с народом одну кровь. Пожиратели печени украли ее».

Пантера встрепенулась. Кровь. Эти странные запахи от куска ткани, на которой осталась слюна вампира и кровь его жертв, и это зловоние гниения. Она затихла, словно поняла, в чем дело; только если она и поняла, то мне ничего не объяснила. Мне нужно было вернуться домой и еще раз обнюхать кровавую тряпицу.

Неожиданно Эгги прорвало. Ее безмятежный взгляд напрягся, губы изогнулись в улыбке.

— Из всех преданий о старом пожирателе печени больше всего я люблю историю о чикелили, — начала она. — Слово это означает «говорящий правду». Чикелили — маленькая птичка, дрозд-рябинник. Только она говорит правду о старике-пожирателе. Но чикелили невелика, незаметна, и голосок у нее негромок, поэтому вороны и сойки заглушают ее слова, лишь один мальчик слышит птичку и предупреждает своих родителей о том, что поблизости ходит убийца детей. А смысл повествования таков: иногда единственный тихий голос важнее множества громких.

Я уставилась на Эгги, не понимая, к чему она клонит. Однако я знала: старейшины редко начинают говорить, если в рассказе нет великой правды — правды, имеющей отношение к настоящему. Тихие голоса? Мне вдруг пришли в голову девочки Кейти, сидящие за обеденным столом.

— У того существа, которое ты проследила до парильни, был длинный ноготь?

Я мысленно вернулась к сцене в переулке, когда упырь держал в своих руках тело проститутки. Потом вспомнила, как он взбирается по стене.

— Нет, я не заметила.

— А ты видела его энергию? — спросила Эгги.

— Серый свет, черные пылинки. Я унюхала их в воздухе, — ответила я и тут же почувствовала себя идиоткой.

Эгги кивнула:

— Да, понятно. Ты преследуешь зло. Ты воительница, как те великие защитники прошлого. — (Я поняла, что краснею от похвалы, и от неловкости заерзала на твердом деревянном стуле.) — Я наложу защиту и зажгу палочки для окуривания, когда наступят сумерки, — пообещала она, — чтобы отвести порчу и сохранить дом от любого зла, которое может оказаться поблизости. И мы обе с мамой будем ночью наблюдать за тем, что происходит вокруг.

— С мамой? — удивленно переспросила я.

— Маме всего семьдесят четыре, и она все еще полна жизни. В прошлом году умерла моя бабушка. Что-то щелкнуло у меня в голове.

— Она похоронена на заднем дворе? У парильни? Та же самая мысль пришла и Эгги. Оживление ушло с ее лица, и я сразу увидела, сколько ей в действительности лет.

— Ты думаешь, это существо, этот выродок-вампир, которого ты выслеживаешь, охотится за останками моих предков? — спросила она тихо-тихо, словно трава прошелестела на ветру. — Или за одной из нас, чтобы получить власть над останками моих предков и магической силой, которая в них содержится?

В этом был смысл, и новое открытие все прояснило у меня в голове. В этом было гораздо больше смысла, чем в том, что думала Пантера.

— Если заполучить кости старейшины, который принадлежит к погребенной поблизости семье, то это поможет разбудить магическую силу шаманов? — спросила я. Эгги судорожно кивнула, глаза ее наполнились страхом. Чуть мягче я добавила: — Если существо, которое я выслеживаю, вампир и если оно обратит одну из нас, может ли оно потребовать у ваших предков, мах э и а еллоу, чтобы те дали ему силу?

Эгги прошептала:

— Вероятно. Зависит от того, что он знает. И какой магической энергией обладает.

— Он старый, — сказала я. — Очень, очень старый. Подозреваю, ему несколько сотен лет. Сколько поколений ваших предков похоронено на заднем дворе?

Эгги опустила взгляд на руки и сплела пальцы на столешнице.

— Моя бабушка, ее родители, моя прапрабабушка, которая сбежала с Дороги слез во время переселения и обосновалась здесь. — (Если я и прореагировала на упоминание Дороги слез, то Эгги этого не заметила, поскольку ее глаза были опущены.) — Останки моей сестры, умершей еще ребенком, лежат там. И мой дядя, и его жена, белая женщина, которая стала одной из нас после свадьбы. И брат моей бабушки, который был намного старше ее. Еще семеро членов нашего племени и один чужак, присоединившийся к народу.

— Получается целое скопление могущественных останков в одном месте, — подвела я итог.

— Я спущу собак на ночь, чтобы они охраняли двор, — сказала Эгги.

— Эгги, — осторожно возразила я, — он уже убил двух ваших собак.

Она закрыла глаза, словно пытаясь отгородиться от правды. Но когда снова их открыла, они пылали огнем ярости. Низким, резким голосом она пообещала:

— Я уничтожу его. — Ее руки, маленькие, темные и хрупкие, сцепились на столе с внушающей страх силой, демонстрирующей мощь ее намерений. — Если он явится сюда, я уничтожу его. — Она набрала воздуха, и казалось, вдох причинил ей боль. — У тебя есть мобильный телефон?

Из кармана на футболке я вытащила визитку и положила на середину стола. Эгги взяла ее и осторожно потерла, как будто проверяя фактуру бумаги, но я знала: она изучала мою энергию, скопившуюся на карточке.

— Ты решила не рассказывать мне о том, кто ты такая? — спросила она.

— Извините. — Я низко склонила голову. Я видела много лет назад, что так делал мой отец. Мой отец! Его лицо с тонким заостренным носом возникло в моем сознании. Я сморгнула слезы, набежавшие из-за новых воспоминаний, которые были одновременно старыми… Как можно официальнее я произнесла: — Благодарю за помощь. Я обеспечу вам защиту, которая будет в моих силах. А пока могу я узнать, кто владеет землей за вашим домом, в лесу и на болоте?

— Эта земля лежит на границе Национального исторического парка Жана Лафитта, поэтому большая часть является собственностью правительства. Не знаю, кому принадлежит остальное. Тут повсюду разбросаны частные владения, как, например, этот участок, которым владеет наша семья.

Парковая территория. Вот дерьмо! То есть к услугам выродка целые гектары земли для прогулки, и некому его остановить. Кроме меня. И этой суровой, хрупкой женщины.

— Спасибо за то, что потратили на меня свое время, — поблагодарила я.

— Предлагаю воспользоваться моим советом и парильней. Если ввяжешься в борьбу плохо подготовленной, то проиграешь. Я чувствую, немало времени прошло с твоего последнего омовения. Очищение и окуривание поможет тебе, соберет и позволит найти то, что ты ищешь.

Немало времени. Да, можно так сказать. Груз десятилетий давил на меня, тяжелый, наполненный болью.

— Возможно, я и последую вашему совету, — сказала я.

Эгги поджала губы:

— Ты мне лжешь. Не собираешься ты ничему следовать. Почему так? — Она нахохлилась, как птичка. — По той же причине, по которой ты не хочешь рассказывать мне, кто ты такая?

Я попятилась к двери, не сводя с нее глаз, прочно нацепив на лицо свою самую обезоруживающую улыбку. Эта женщина была чересчур уж сообразительна, мне надо срочно уматывать.

— Спасибо, старейшина, за помощь и совет.

Она издала звук, который я не слышала вечность, по который тотчас показался знакомым. Что-то между фырканьем, всхрапом и коротким отрицанием. Это звук ассоциировался с Народом точно так же, как «alors» с французами и «cool» с целыми поколениями американцев.

— Далониге'и, — сказала она, и я опешила от звука своего имени. — Это не обычное имя. Знаешь, оно значит больше, чем «желтая скала». — Я вопросительно подняла брови, и она объяснила: — Еще оно означает «золото», причину, по которой у чироки украли народность, из-за чего народ отправили по Дороге слез, чтобы белые люди могли выкапывать далониге'и из земли в Аппалачах.

На этот раз я никак не отреагировала на ее слова, но понимала: она по-прежнему видит больше, чем я хотела показать кому бы то ни было.

— Большое спасибо, — снова поблагодарила я. И вышла, пятясь назад, на крыльцо, в жару слепящего солнца.

Я завела мотоцикл и поехала домой, размышляя по дороге о том, что я узнала, не о себе (это мне еще предстояло обдумать), а о существе, за которым охотилась. Пантера оказалась не права. Это был не пожиратель печени: я его видела и не заметила длинного ногтя. Это был вампир. А точнее, основательно свихнувшийся, пожирающий плоть, воняющий гнилью вампир, но тем не менее вампир. Вампир, который сильно сдал. Старый, сумасшедший, гниющий выродок.

Хотя я не могла похвастаться таким хорошим носом, как у Пантеры, все-таки обоняние мое было намного лучше, чем у любого человека. Я вышла на задний двор, поднесла к лицу кусок ткани и потянула носом, анализируя феромоны и протеины, составлявшие четыре разных запаха, три из которых были человеческие, обильно сдобренные страхом, поскольку люди еще жили, когда проливалась их кровь. Возможно, помогла память Пантеры, но я четко различила среди человеческих запахов один женский и два мужских. А под ними лежал запах существа, которое я преследовала. Я вдохнула его химический состав. Вампир. Точно вампир. Ненормальный, гниющий, но вампир. Вздрогнув от облегчения, я позволила себе на секунду расслабиться, радуясь определенности. Кем бы существо ни оказалось, это в любом случае был не обезумевший скинуокер.

Вернувшись к тряпице, я обособила различные составляющие и в конце концов выделила едва заметный опенок аромата женщины, с которой переспал вампир. Уловила запах секса. И другой след, еще слабее, который раньше не почуяла. Или, может, забыла. Я снова понюхала. И затрепетала. Втянула воздух снова, на этот раз с открытым ртом, высунув язык. Мурашки поползли у меня по коже. Дыхание замерло. Запах Народа. Я тяжело опустилась, неловко плюхнувшись на ступеньки заднего крыльца. Неужели выродок, за которым я охочусь… чироки?

Ухватившись для поддержки за верхушку стены, я перемахнула на сторону Кейти как раз над тем местом, где раньше крепилась камера наблюдения. Когда я, опираясь на одну руку, прыгнула, то успела бросить взгляд на кладку. Камеры не было. Только царапина на кирпиче. Ну а раз она исчезла и теперь никто, кто бы там ее ни устанавливал, не мог за мной подсматривать, я зацепилась за гребень стены и повисла вдоль кирпичной кладки, словно канат. Обнюхав кирпичи, я удивилась смешению запахов, которые там обнаружила.

На поверхности, свежий и яркий, лежал запах Джо. Рика ля Флера. Он убрал камеру, скорее всего, по приказу Тролля. А внизу оказался другой запах, послабее, и, странное дело, я его узнала. Устанавливал камеру Громила, здоровяк, который работал на Лео, главу Совета вампиров Нового Орлеана.

Почему Лео почувствовал необходимость контролировать Кейти? Попахивало грязными интригами среди членов Совета. Вот так сюрприз! Отцепив руки, я мягко приземлилась на ноги. Повернувшись к дому, я с удивлением заметила Тролля, который стоял в распахнутых задних дверях. Он хрюкнул, прикинув на глаз высоту стены. Тролль опирался обеими руками о дверь, его бледная кожа напоминала старый пергамент, пожелтевший и хрупкий, в особенности на приплюснутом куполе лысой головы.

Засунув руки в карманы джинсов, я направилась к дверям, всем своим видом стараясь показать, что любому человеку под силу сигануть с пятиметровой стены и не пораниться.

— Ты похож на подогретый труп, — сказала я.

— Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что эта фраза оскорбительна для вампиров и их приближенных? — Его грубый голос звучал еще резче, чем обычно, и был сухим, словно каменная пыль.

Я засмеялась, чувствуя себя как-то неловко и не одобряя своего поведения.

— Нет, но я постараюсь запомнить на будущее. Ты получил достаточно крови от вчерашнего переливания? — Вот это меня и раздражало. Вампир чуть не убил человека, который вроде как начинал мне нравиться, а тот даже из себя не вышел, поэтому приходилось злиться мне, правильно?

— От Рейчел не хватило. Но Кейти разрешила мне немножко отпить из ее запястья.

Я никак не прореагировала, хотя гнев и отвращение бурлили в моей душе. Извращенцы. Тролль шагнул в сторону, и я вошла внутрь.

— Ты все еще ужасно выглядишь, — сказала я.

— Я выживу, — уверил он, — а вот у тебя проблемы.

— Правда? — Я почувствовала, что волосы на загривке у меня поднимаются, и мне очень захотелось зарычать. — И какие же?

— Кейти пришлось ночью выйти для подпитки, восполнить потерю крови. Сколько этот ублюдок Лео забрал и сколько она еще мне вернула! Перед тем как напиться, она была в полном истощении. Сегодня она рано не поднимется, а когда все-таки встанет, будет чувствовать себя не слишком хорошо. Поэтому, если у тебя есть что ей сообщить, может, расскажешь сначала мне?

Смутившись, я спросила:

— И все это связано с кем-то, кто сердит на меня?

Тролль вежливо ответил:

— Кейти велела тебе прийти перед рассветом и доложить, как идут дела. Ты не появилась. Дерьмо! Я вспомнила только теперь.

— На рассвете я была на другом берегу реки, в парке Жана Лафитта, и преследовала выродка. В отличие от Кейти я не могу превратиться в летучую мышь и прилететь домой.

Тролль ухмыльнулся на удивление печально:

— Смотри, как бы Кейти не услышала от тебя подобных вещей. Она ненавидит эту басню о том, что вампиры прекращаются в летучих мышей. Вообще-то, за исключением нескольких писателей, которые чудом описали все правильно, она очень болезненно воспринимает те байки, которых средства массовой информации представляют ее соплеменников. — Сопровождая меня, он включал вездe светильники. — Итак, мышей в сторону. Не хочешь поделиться новостями?

Я представила ему отчет в чрезвычайно кратком изложении, не упоминая, естественно, Пантеру. Он ответил «Хм», когда я закончила, и показал на столовую, Решив, что теперь свободна, я вошла в комнату.

Девочки опять собрались за столом, все до единой сонные и усталые. Особенно Рейчел, которая сидела, откинувшись на спинку. На сгибе локтя, на внутренней строне руки у нее была повязка, а под глазами темные круги. Через соломинку она потягивала из хрустального бокала какую-то ярко-зеленую смесь, по виду и запаху похожую на «Гаторейд». Это был не тот напиток, который соответствовал изысканной сервировке стола с серебром, фарфором и хрусталем. Никогда мне не понять богатых мертвецов и их слуг.

Вошла Миз Ам. Ее морщинистое лицо, казалось, еще больше сморщилось, тем не менее она приветливо улыбалась. Я чуть не поцеловала ее в щеку, словно старенькую тетушку. Порыв был очень странным, и за такое я могла бы получить замечание, а то и хуже. Я поинтересовалась:

— Как думаете, удастся получить ужин, который мне не достался вчера вечером?

Широкая улыбка заставила раздвинуться ее морщины.

— Сегодня мясо в соусе бурбон с перцем, но можешь попросить, чтобы тебе его подали с кровью, если хочешь.

— Хочу. И если моя просьба не будет чрезмерной, я бы еще заказала печеного картофеля и холодного чая. Вина не надо. — (Миз Ам кивнула.)

Она вышла из столовой, ковыляя на ногах, казавшихся слабыми под длинными юбками, и я оглядела девочек. Нужно было найти подход, который помог бы вызвать их доверие. Вроде того, что мне потребовался много лет назад: тогда я только попала в приют и захотела, чтобы меня приняла целая орава двенадцатилетних девчонок. Интересно, сейчас, когда мне двадцать девять (согласно абсолютно фиктивному, хотя и совершенно законному свидетельству о рождении) и я умею говорить по-английски, проще ли будет установить контакт?

Тиа мило, правда несколько сонно, улыбнулась мне и подцепила вилкой что-то зеленое с салатной тарелки. Шелковый халат исчез. Сегодня на ней было шелковое кружевное бюстье, гордо подталкивавшее кверху ее груди, в углублении между которыми угнездилось опаловое колье.

Мой взгляд остановился на Кристи. На голове у нее было примерно пятьдесят крохотных косичек (очень похоже на то, как я часто заплетала волосы), а на лице, в носу, бровях, ушах, множество серебряных украшений. Пирсинг опоясывал даже ключицы. Цепочки, протянутые сквозь серебряные кольца, соединяли ноздри с ушами через промежуточные колечки и были усеяны маленькими колокольчиками. Колокольчики висели повсюду, в том числе на сосках под бюстгальтером с прорезями, на котором сегодня, слава богу, чашки оказались закрыты. Шею девушки, которой не могло быть больше двадцати лет, охватывал собачий ошейник с устрашающими шипами. Засунув в рот салат, Кристи тряхнула косичками, убирая их с лица, и затренькала колокольчиками.

Пытаясь подладиться, я тоже попробовала салат из смеси овощей с большим количеством пряностей в соусе. Мне попалось нечто, напоминающее бекон, и мне это немедленно пришлось по вкусу.

— Кристи, — начала я разговор, пережевывая салат, — мне нравятся твои колокольчики.

Она приподняла брови с разнокалиберными кольцами, задумавшись.

— Повезло тебе.

Я рассмеялась. Нет, легче не будет, несмотря на то что теперь я выросла. Я не вписывалась в компанию тех девочек — сирот или полусирот, не впишусь я и к этим… девочкам.

— Кристи и ты, Рейчел, расскажите, что вам известно о вампирах Нового Орлеана. Особенно о членах Совета.

Девушки посмотрели друг на друга, а потом на меня.

— О политике почти ничего, — ответила Кристи.

— Лео навещает кого-нибудь из вас? Чтобы… — Я не знала, как сформулировать то, о чем хотела сказать, поэтому просто остановилась.

Кристи язвительно засмеялась:

— Чтобы пить кровь? Или заниматься сексом? А может, для комбинированных развлечений: игры и забавы, а потом обед?

Мне удалось справиться с эмоциями и не покраснеть.

— Да. — Я затолкала в рот еще одну порцию овощей и отломила кусочек булочки. Она оказалась сладкой и слоеной. На моих пальцах остались жирные масляные следы.

— Лео посещает каждую девочку, когда она здесь только появляется, — пояснила Рейчел бесстрастно, глядя на меня своими яркими глазами. — Снимает первую пробу. Он называет это «порочным правом королей».

Я слышала об этом священном праве, по которому монарх может лишить невинности любую девственницу и лечь в постель с любой понравившейся ему женщиной, часто в ночь накануне ее свадьбы. Архаичный вид изнасилования. Точно так же рабовладелец заходил в лачуги своих рабынь или вызывал их к себе. Отказа быть не могло. Изнасилование в любой форме всегда будило во мне Пантеру (мои губы чуть искривились в улыбке от этой мысли). Рейчел взглянула на Кристи, когда я улыбнулась. Мне не требовался нюх Пантеры, и так стало ясно, что Рейчел до смерти боялась Лео. Лео Пеллисье взлетел на первое место в списке людей, которых я ненавидела. Мне бы следовало побеседовать с этим кровососом. Я усмехнулась, ощущая зловещее удовлетворение.

— Мне нужно поговорить со стариной Лео, но вряд ли он согласится на разговор, после того как вчера я обожгла его серебряным крестом.

Рейчел посмотрела на меня, и из груди ее вырвался нервический смешок.

— Ты обожгла его? И он тебя не убил?

— Хотел. Но Кейти вылечила его. Если бы она этого не сделала, мне, возможно, пришлось бы его заколоть.

За столом воцарилась тишина. Никто не шевелился. Все глаза были прикованы ко мне. Такое случалось со мной время от времени в приюте, когда я что-нибудь говорила и всем это казалось очень странным. Я взглянула на маленькую ведьму, чья белоснежная кожа контрастировала в свете свечей с угольно-черными волосами. Девушка еще при первой встрече затронула во мне какие-то струны. Тогда я почувствовала тонкую связь между нами, что было абсолютно необъяснимо. Тем не менее я снова ощутила то же самое, и голос мой смягчился, когда я заговорила:

— Блисс? Верно? Что сказал Лео, когда он… — Нужное слово не давалось мне.

— У тебя с этим проблемы, да? — догадалась девушка. Она не издевалась. Интонации были мягкие, почти сочувственные. — С тем, чем мы занимаемся, я имею в виду.

Я чуть не выпалила, что она могла бы с другими ведьмами изучать премудрости магии, но сдержалась, на случай если она не знала о своей природе, и вместо этого спросила:

— Ты откуда?

Блисс пожала плечами, и я обратила внимание на ее одеяние: шелковый прозрачный топ со шнуровкой на груди — словно старомодный корсет, надетый задом наперед. Ее маленькие груди были приподняты и хорошо видны сквозь ткань, а между ними покачивалось колье. Внезапно я почувствовала себя сексуальным извращенцем, получающим удовольствие от созерцания обнаженного тела.

— Я приемыш, поэтому я отовсюду и ниоткуда.

То есть девушка могла и не знать о том, что она ведьма. Но ведь Кейти-то знала? Разве вампиры не определяют ведьм по запаху? Надо будет спросить.

— Да, у меня с этим проблемы. — Я осмотрела девушек, заглянув каждой в глаза. Мы покончили с салатом, и не было необходимости сообщать мне, что сегодня они вели себя тише, чем обычно. Я бужу в людях подозрительность, даже если ничем не выдаю свою принадлежности к миру хищников. — У кого-нибудь из вас есть идеи насчет того, кем является на самом деле выродок? Может, последнее время кто-нибудь необычно себя вел? Может, вы заметили что-нибудь странное в одном из клиентов-вампиров? У Кейти ведь есть такие клиенты? — Девушки все хором закивали, и по интенсивности кивков стало ясно, что у Кейти много клиентов из числа кровопийц. — Может, здесь бывал вампир, который ведет себя странно? Или просто пахнет странно?

— Они все странно пахнут, — сказала Блисс.

— Неправда, — возразила темнокожая девушка. — Хотя в каком-то смысле все клиенты Кейти странные.

Я вспомнила ее имя: Нейла.

— Как они пахнут? — спросила я.

Все посмотрели на Блисс, и та разъяснила:

— Старыми листьями. Плесенью. Если не моются регулярно, то могут пахнуть старой кровью. Ну, вы понимаете, как женщина в критические дни. У меня отличное обоняние, — констатировала она.

Еще бы! Как я поняла, это было больным местом для остальных.

— А кто-нибудь из них пахнет как больной? Или заразный?

— Нет. — Блисс оглядела стол. — Я знаю, вы считаете меня ненормальной, но они все пахнут.

Не дав девушкам отреагировать, я спросила темнокожую красавицу:

— Тебя зовут Нейла, верно? — У нее то появлялся, то пропадал акцент, который я не могла идентифицировать, но, в конце концов, в акцентах я никогда не была сильна. Как и Блисс, я лучше разбиралась в запахах. — Давай поговорим про странности. Во-первых, откуда ты? Подождите, — попыталась я объяснить, когда девушки расхохотались, а Нейла прищурила глаза. — Я неправильно выразилась. Я имела в виду, что меня интересует твое мнение о странностях вампиров, но для начала я хотела бы узнать, откуда ты.

— Не твое дело, — огрызнулась она.

— А Кейти считает, что ее, — вступила в разговор Миз Ам, которая шаркающей походкой вошла в столовую). Она толкала перед собой тележку, благоухавшую пряностями, древесным углем и мясом. Пантера в предвкушении заурчала. — Рассказывайте ей обо всем, о чем бы она ни попросила.

Нейла откинула голову:

— Мои родители вместе со мной эмигрировали в Америку из Мозамбика, когда мне было четыре года. — Пошевелив пальцами, я слегка намекнула ей, чтобы она не останавливалась, и девушка продолжила: — Мы приехали из местечка под названием Намапонда. Можно на карте посмотреть. Если карта будет достаточных размеров.

— А твои родители?

— Умерли. — Я молчала, и она неохотно добавила: — Попали в автомобильную аварию, когда мне было пятнадцать. Кейти взяла меня. Не смотри на меня так. Я пошла на улицу и занималась проституцией за еду. Она привела меня сюда, заставила окончить среднюю школу И только потом разрешила заняться делом. Пыталась послать меня в колледж. Но у меня здорово получалось доставлять удовольствие мужчинам. — Не знаю, что она увидела на моем лице, только это разозлило ее. — Я хочу до сорока завязать с работой. Какую другую профессию может выбрать девчонка, недавно окончившая школу, и какая профессия позволит зарабатывать двести косарей в год и выйти на пенсию еще до сорока? Назови хоть одну.

— Модельный бизнес. Кино. Музыка. Если повезет, — нехотя признала я.

Нейла энергично закивала:

— Мне никогда не везло, пока Кейти не нашла меня. У меня почти на миллион золота, акций и ценных бумаг. А еще через пять лет будет два миллиона наверняка плюс проценты и дивиденды, при условии, что рынок пойдет туда, куда должен пойти в соответствии с моими расчетами.

Ее слова вызвали у меня шок. Два миллиона за сексуальные забавы? Нейла рассмеялась:

— Теперь вижу, ты думаешь, что девушка должна много и тяжело работать и выходить на пенсию в шестьдесят пять. Да это дерьмо собачье!

Миз Ам шлепнула Нейлу по плечу и поставила перед ней тарелку.

— Мисс Кейти не разрешает ругаться за столом.

Нейла потерла плечо.

— Простите, — пробормотала она.

Старушка поставила еду передо мной. Стейк свисал с тарелки с двух сторон, справа и слева, кровяной сок стекал через фарфоровый ободок на блюдо большего размера, стоявшее под тарелкой с мясом. Картофель был начинен разнообразными вкусностями, включая бекон и сметану. У меня слюнки потекли, и я улыбнулась:

— Спасибо. Выглядит чудесно!

— Почти килограмм шотландской говядины. Том говорит, ты любишь мясо.

— Обожаю Тома. И вас. И повара.

Миз Ам издала смешок и продолжила раздавать еду. У меня было достаточно уроков по этикету, чтобы понимать: перед тем как наброситься на еду, я должна подождать, пока тарелку не поставят перед каждой девушкой. И достаточно самообладания, чтобы противостоять Пантере, которая очнулась от запаха и понуждала меня взять мясо руками.

— Можно приступать, — объявила Аморетт. Понаблюдав за соседками по столу, я выбрала нужную вилку и зазубренный нож. И вонзила в мясо.

Положив первый кусок в рот, я простонала. Все девушки подняли на меня глаза.

— Простите, — извинилась я, пережевывая. — Это самый лучший кусок мяса, который я когда-либо засовывала себе в рот.

Девушки страшно развеселились от моего признания. Они снова занялись своими тарелками, и их смех, отражаясь от стен, был похож на звяканье серебра.

Сама того не желая, я, возможно, только что завоевала их расположение. Бордельный юмор. Кто бы мог подумать?

 

ГЛАВА 9

Я по-настоящему люблю рок-н-ролл

За ужином я узнала мало полезного, по крайней мере о выродке. Тем не менее если бы мне когда-нибудь понадобилось связать и высечь любовника, то сведений хватило бы вполне. Девочкам, скорее всего, просто нравилось смотреть, как я краснею.

К концу ужина Кейти так и не появилась, поэтому я ушла, не встретившись с ней. Однако я выбрала окружной путь к выходу и по дороге в открытую разглядывала дом. Тролля я обнаружила в ее кабинете. Привалившись к старинному письменному столу, он склонился над бумагами, развернув ноутбук так, чтобы экрана не было видно. Я сочла это важным и, позаимствовав у Пантеры навыки бесшумного преследования, тихо перешагнула порог комнаты, словно хищница, — именно как назвала меня Кейти.

При моем приближении Тролль обернулся, а значит, можно было верить легенде, согласно которой с кровью вампира, отданной по доброй воле, к тому, кто получил ее, отчасти переходит и острота чувств, и скорость реакции. Не успела я сфокусировать взгляд, как он уже нажал на кнопку, экран погас, а Тролль улыбнулся, и на лице его появилось добродушное выражение, удивившее меня.

Я сказала:

— Смотрю, ты убрал камеру со стены на заднем дворе. Есть идеи, зачем Лео Пеллисье шпионит за Кейти?

Он нахмурился:

— Это не Лео установил камеру. Он не мог. Такое поведение противоречит Хартии вампиров.

Я рассмеялась, и смех мой походил на отрывистый кашель.

— Чему противоречит?

— Хартии вампиров. — Он откинулся назад, и на другом боку у него под рукой я увидела сорок пятый калибр. Тролль был какой-то дерганый, испуганный или того хуже. Наверное, парня можно довести до подобного состояния, если выкачать из него приличное количество крови. — А что ты знаешь об истории вампиров? — спросил он.

— Честно говоря, вампы мало меня интересуют, разве только новые пути их уничтожения.

Беззаботное выражение ушло с его лица.

— В присутствии Кейти используй термин «вампиры» или более подходящее слово «митраисты». «Вамп» звучит оскорбительно.

Я уселась на ручку кресла. Такая позиция позволяла держать Тролля в поле видимости и боковым зрением контролировать дверь. А еще это была отличная площадка, с которой я могла прыгнуть в любом направлении, не меняя исходного положения. Тролль усмехнулся моему решению, словно мысленно держал пари на то, что я выберу именно это место. Кресла такого я раньше здесь не видела, к тому же внезапно почувствовала запах Кейти. Учитывая вышесказанное, пари могло быть не только мысленным. Кейти, вполне вероятно, стояла сейчас в холле и смотрела на мониторы камер наблюдения.

— Митраисты. Как в таинственном предании о Митре из истории Древнего Рима? — спросила я. Тролль казался пораженным моими знаниями, пока я не добавила: — Обо всем этом написано в «Википедии». Любой может прочитать. Да и нельзя сказать, что вампы и митраисты были так уж тесно связаны между собой, если, конечно, ты их только что не связал. Возможно, мне придется обновить сайт, — пошутила я, но Тролль, по-видимому, шутки не уловил. Он бросил раздраженный взгляд на свой ноутбук, а я ухмыльнулась. Реальный мир настигал вампиров, митраистов, или как там еще они себя называли. Им не могло это нравиться. Тем не менее больше половины всего того, что говорилось о вампирах в книгах и Интернете, было фальшивкой, выдумкой или стремлением выдать желаемое за действительное, а иногда и тем, и другим, и третьим одновременно. И нигде никакой информации о том, почему вампиры так реагировали на христианские символы. Я провела свое личное расследование, пытаясь найти ответ на этот вопрос, но нельзя сказать, что преуспела.

— Охранник Лео поставил камеру, — сказала я. — Точно тебе говорю.

Удивленный, Тролль прислонился к спинке кресла, но возражать не стал. Несомненно, ему хотелось спросить, почему я так уверена и откуда узнала про камеру. Я сменила тему разговора: хотела посмотреть, что произойдет.

— Собираюсь сегодня вечером потанцевать, — начата я. — Порекомендуешь хорошее местечко в Квартале?

— Потанцевать? — не смог скрыть он изумления.

— Отличный способ для девушки разнюхать, что творится в городе. — В буквальном смысле. — Этой ночью выродок выследил и съел проститутку. Прикинусь уличной девкой и посмотрю, не пойдет ли он за мной.

— Да тебе в жизнь не сойти за проститутку. Я усмехнулась:

— Не волнуйся, я наведу марафет. Заскочу к тебе, когда соберусь. Может, подскажешь, куда лучше сходить.

Вернувшись в свое бесплатное жилище, я намазала губы темно-красной помадой, подняла заплетенные в косы волосы и соорудила на голове тюрбан, ввернув в него дорожный сверток Пантеры. Потом прицепила на талию три креста так, чтобы их прикрывала блузка, а один совершенно открыто повесила на шею и пристегнула нож против вампиров с коротким лезвием к внутренней стороне бедра, туда, где партнер по танцу сможет найти его, только если, исполняя танго, мы очень сильно подружимся. Затем засунула два стандартных копья в тюрбан и два самодельных дорожных складных с серебряными наконечниками в специально пришитые кармашки на трусиках. Сине-зеленую юбку я спустила низко на бедра, в «крестьянской» блузке распустила шнурок, тем самым открыв грудь, а вниз поддела спортивный лифчик телесного цвета. Сексуально — и ничего напоказ. Юбка мягко шелестела вокруг моих щиколоток при каждом шаге.

Я чуть подрумянилась, подчеркнув природный оттенок своей кожи, выделила глаза сверкающей золотой подводкой и влезла в новые бальные туфли. Посмотревшись в зеркало, я слегка качнула бедром, проверяя, как колышется моя юбка. Очень сексуально. Удовлетворившись увиденным, я выключила свет в ванной, проверила, все ли в доме в порядке, и, закрыв ноутбук, задумалась, стоя в темноте своего жилища.

Я провела в Интернете час, изучая мифы о скинуокере американо-индейского происхождения, и обнаружила целую кучу легенд и описаний, которые сбили меня с толку. Ничего похожего на меня. Совсем ничего. Одно беснование и безумный бред.

Прозвенел дверной звонок, прервав мои мысли. В доме было темно, и я пошла к входной двери по памяти, ориентируясь при помощи света уличных фонарей, лившегося сквозь окна. Еще не видя его, я уловила запах сигары. Джо. То есть Рик. Отперев замок, я открыла дверь. Взмахнув юбкой, я выдала:

— Вы только посмотрите, какой котик заявился ко мне! — Я не могла не съехидничать. У Рика глаза вылезли из орбит, когда он меня увидел. Я уж испугалась, что мне придется их ловить и вставлять на место. Ухмыльнувшись, я произнесла: — Спасибо за комплимент. Дай-ка угадаю. Тролль прислал тебя.

— И меня, — откликнулся с улицы нежный голосок. Глянув поверх плеча потерявшего дар речи Рика, я узнала его спутницу. Короткая расклешенная юбка, футболка, бальные туфли, яркая бижутерия и много косметики.

— Блисс?

— Мисс Кейти прислала меня. Она сказала, я могу помочь. — Девушка казалась неуверенной. — Она выдала мне недельную зарплату за то, что я пропущу работу. — Она хотела добавить что-то еще, но передумала. Ее кожа испускала слегка горьковатый запах страха. Я понятия не имела, зачем Кейти отправила ее сюда, но мне все это не правилось.

— Сегодня будет абсолютно безопасно, Блисс, — успокоила я девушку. — Я всего лишь ищу ужасно вонючего вампира. Он пахнет типа… типа разложением.

— Гниющий вампир? — Она положила руку на бедро. Сверкнули кольца, зазвенели браслеты. — Ты ведь издеваешься надо мной, да?

— Не-а. И еще, Блисс… Это не праздное любопытство. Что ты знаешь о своих биологических родителях?

— Ничего. А почему ты спрашиваешь?

— Не важно. — Блисс была не только приманкой для вампира и экспертом по его вынюхиванию, но еще и глазами Кейти.

Перед тем как уйти, я записала адрес старейшины чироки и попросила Рика выяснить, кто владеет землей в радиусе пяти километров от ее дома. Это была большая территория, и расследование должно было занять у него кучу времени. Таким образом, он убрался бы с моей дороги и занялся ненавистными мне вещами. Затем я заперла дверь, и мы вышли на улицу, причем сигара Рика оставляла такой след, что даже человеку не составило бы труда выследить его.

Выстроившись в ряд, мы шли по Кварталу, особенно не торопясь в такой жаре, по направлению к Бурбон-стрит. Официанты в смокингах спешили мимо нас на работу; влюбленные парочки прогуливались, настроенные на романтический вечер; мужчины небольшими группками выискивали, в каком бы стриптиз-баре хорошо провести время; несколько вампиров направлялись к ресторанам, чтобы пораньше поужинать или, возможно, просто перекусить и продержаться до ночи.

Я заметила компанию юных ведьм, принявших вид взрослых женщин, и мне стало интересно, куда они направлялись и зачем им понадобилось прикрытие. Блисс тоже задержала на них взгляд, сосредоточилась, и лицо ее напряглось. Хотелось бы знать, что она увидела. Похоже, у меня было много вопросов и очень мало ответов. Рик и Блисс болтали по пути, и я чувствовала, как они то и дело посматривали на меня, — их любопытство окутывало меня, словно одеяло. Но мне нечего было сказать, поэтому я не нарушала своего молчания.

Воздух был горячим, сырым и тяжелым, в нем сгустилось напряжение, как будто молния и завтрашний дождь наполнили его, томясь в ожидании. Я потела в своем роскошном длинном одеянии. При каждом шаге моя новая юбка терлась о бедра и икры, и влажные потоки обвивали мое тело. Колье из аметистов и чаткалитов сплелось с золотым самородком на моей шее, и камни нагревались в этом пекле. Голоса людей на улицах звучали расслабленно и мягко. В атмосфере чувствовалось такое тревожное ожидание, что мне казалось, что танец уже нашел меня, что я уже подхватила его ритм и рисунок и расслабилась. Я втянула в себя воздух, сортируя и анализируя разные запахи.

Воздух наполняли ароматы морепродуктов, специй, раскаленного масла и людей, еды и выпивки, выхлопных газов и духов, вампиров и ведьм, пьянства и страха, секса и отчаяния — и воды. Она была повсюду. Меня окружала вода, мощь Миссисипи, близлежащие озера, не столь отдаленная затхлость болота. А покрывал все аромат кофе с цикорием — так его здесь варили. От смешения запахов голова шла кругом.

Уличные фонари скрывали столько же, сколько и показывали, словно стареющая стриптизерша, которая прячется за веером или воздушными шарами. Из баров и ресторанов лилась музыка, гремел джаз и просачивался соул. Все вместе разбудило Пантеру, и она поднялась на поверхность. Я чувствовала ее дыхание на переднем плане моего сознания, слышала ее сердцебиение. Ее шкура прижалась к моей коже, словно собираясь прорваться наружу.

Я заметила несколько пеших полицейских патрулей, чье присутствие должно было вызывать у туристов ощущение безопасности. Но копы заметно нервничали, и у каждого рука лежала на рукояти пистолета. Их глаза и лица выражали чрезвычайную тревогу, а радиоприемники беспрерывным потоком передавали какую-то информацию. Полицейские были дерганые, беспокойные.

Кроме оружия и пуленепробиваемых жилетов, главное управление снабдило своих сотрудников приборами GPS. Каждый из них имел встроенную «полицейскую систему сигнализации», которая приводилась в действие простым нажатием кнопки. Стоило копу дотронуться до нее, и система мгновенно оповещала других легавых о его местоположении, требуя незамедлительного ответа от всех патрульных. Поэтому на улице стоял противный, непрерывный, пронзительный писк.

Однако эти приборы не помогли полицейским, которых убил выродок. Или в ту ночь они их не использовали? А может, упырь был столь хитер и умен, что сумел разделаться с копами, не дав им даже на кнопку надавить?

По улицам курсировали фургоны местных телевизионщиков — машины каналов Си-би-эс, Эн-би-эс, Эй-би-эс, автомобиль «Фокс-ньюс» с изображением Греты Ван Сустерен, нарисованным на бортике, и даже автобус местного кабельного канала. Репортеры выискивали местный колорит, а также любую информацию об убийце полицейских и проституток, и каждый надеялся заполучить эксклюзив, с помощью которого можно будет повысить рейтинг и увеличить собственную популярность.

Несмотря на обилие копов и репортеров, на улицах оказалось меньше народу, чем я ожидала, гораздо меньше, чем в тот вечер, когда Пантера впервые вышла на охоту. Слухи о вампире-убийце сильно повлияли на число гуляющих. Я никогда раньше не бывала во Французском квартале субботним вечером, однако у меня сложилось впечатление, что ресторанам и барам явно не хватало посетителей. Плохая новость. В голове у меня возникла картинка, как на поиски выродка на улицы вываливают толпы вооруженных людей и убивают любого подвернувшегося под руку вампира-неудачника.

Наша прогулка закончилась у «Ройял Моджо Блюз Компани». Из помещения вырывались запахи жареной еды и пива и звуки живой музыки — играла местная группа. В «РМБК» имелась наружная обеденная зона, бар, свежеприготовленная на гриле еда и танцпол. А на улицах никого? Зато внутри достаточно народу. Просто битком набито. Я еще не успела дойти до дверей, а мои ноги уже начали приплясывать. Предварительно принюхавшись, дабы убедиться, что выродка здесь нет, я направилась к танцполу, потеряв в толпе Блисс и Рика.

Чернокожая женщина с голосом ангела давала жару, исполняя ударную вещицу Линды Рондстадт из репертуара семидесятых. Ей аккомпанировали пять музыкантов: барабанщик, клавишник, басист и два гитариста. На стойке лежало несколько духовых инструментов.

Все разговоры вокруг сливались в общий гул. Пантере удавалось выхватить пару слов то тут, то там: одни флиртовали, другие жаловались на бизнес, а возле барной стойки двое посетителей вполголоса договаривались о цене на наркотики. О вампирах — ничего. А единственный запах вампира во всем заведении оказался старым, хотя и знакомым. На танцполе были и пары, и одиночки, поэтому никто не обратил бы внимания, если бы я принялась танцевать одна. Я влилась в танцующую толпу. В жару и клубящийся пар. И стала двигаться. Начала со скручивания, а потом перешла к покачиваниям. Между кошмарами приюта, старших классов, подростковою возраста и свободой реальной жизни я посещала разные курсы и в том числе в течение года осваивала танец живота. Что мне нравилось в танце живота больше всего — так это движения в свободном стиле, которые разнообразили мой арсенал, и не только на танцполе.

Я привлекла внимание нескольких женщин, и они присоединились ко мне. Мы стали танцевать все вместе, отвоевывая себе место и вытесняя парочки, по крайней мере на какое-то время. Мужчины отошли от барной стойки, выстроились в линию, наблюдая за нами и не выпуская из рук бутылок с пивом. Женщины возле меня постанывали и покрикивали. Пантера очнулась и заурчала, вливая в танец дополнительную энергию.

К третьей композиции я переместилась к самой сцепе, и, потная и оглушенная басовыми колонками, танцевала, не чуя под собой ног. Это длилось уже слишком долго. Я по-настоящему люблю рок-н-ролл, да и группа была хороша, а сейчас они исполняли Стинга лучше, чем сам Стинг.

Через три такта джазовой версии «Луны над Бурбон-стрит» я поймала на себе взгляд музыканта, который только что появился на сцене. Провалиться мне под землю, если это был не мой Джо. Рик. Глядя мне в глаза, он взял саксофон и что-то подрегулировал. Я не обратила внимания на его одежду, когда он зашел за мной, но теперь рассмотрела: черная футболка из такой тонкой ткани, что в свете софитов казалась почти прозрачной, и джинсы, такие тесные, что прилегали к телу, словно кожа возлюбленной. О бог мой!

Он подвинулся к краю сцены. На губах его играла улыбка «плохого мальчика», а черные волосы были приподняты в кок а-ля Элвис. Рик вложил в рот мундштук настолько чувственно, что у меня мурашки побежали по спине. Он заиграл. Для меня. Пальцы его плясали по клавишам, а нежный звук обворачивался вокруг меня, словно объятия любимого. Мне не оставалось ничего другого, кроме как станцевать для него. Начала с верблюжьего шага, или восьмерки, потом добавила несколько вращений и сбросов. Это была музыка соблазна, и я исполняла соответствующий танец.

Композиция длилась дольше чем три минуты пятьдесят секунд, как в той обработке «Луны над Бурбон-стрит», которую когда-то крутили по радио. Это было живое исполнение, и голос вокалиста так соответствовал тексту, что песня разрывала сердца всем танцующим. А саксофон только добавлял необходимую печаль песне, посвященной вампиру. Пустой танцпол быстро заполнился. Пот стекал по моей спине, и я выделывала волнообразные па в такт музыке — кошачьи движения моего собственного изобретения. Вокалист тихо и проникновенно выводил: «Поля моей шляпы скрывают глаза зверя», когда я услышала крик Блисс.

Приглушенный. Испуганный.

Я уронила руки. Развернулась. Ринулась с танцпола. Пронырнула сквозь толпу танцующих, петляя между ними так быстро, что никто не успел сообразить, в чем дело. Побежала на звук, исчезающий вдали. Мимо бара. В темноту.

Женский туалет. Ворвалась внутрь. Дверь с грохотом захлопнулась за моей спиной. Две пары ног в одной из кабинок: женская и мужская. Запах вампира. Кровь.

Время замедлило свой ход. Приобрело фактуру промасленного дерева, зернистого, узорчатого.

Пантера встала на дыбы. Правой рукой я выхватила из тюрбана кол. Сорвала с шеи большой серебряный крест, который висел на кожаном шнурке. Дернула на себя дверь в кабинку, сломав защелку.

Вампир, одетый в джинсы и футболку, повернулся ко мне. Зарычал. Его клыки были в крови. Блисс выпала из его рук. Медленно, как кукла, опустилась на землю. Левая рука вампира пошла вслед за ней, словно он хотел притянуть девушку обратно к себе. Кровь Блисс испачкала его футболку. Запятнала ее собственную одежду. И теперь слабеющей струйкой вытекала из раны на шее. Девушка была бледна как смерть.

Пантера в ярости закричала. Развернув кол, я сделала резкий выпад. Своей правой рукой вампир перехватил мое правое запястье. «Это не тот сумасшедший, за которым мы охотимся, — предупредила Пантера. — Этот молодой. Очень молодой».

Очень молодой, то есть не умеющий контролировать себя. Тоже выродок, но другого типа. Левым предплечьем я врезала по тыльной стороне его локтевого сгиба, усилив удар весом всего своего тела. Прямо по суставу. Его рука повисла вдоль тела. Локтевой сустав сломался и с хрустом выгнулся внутрь. Вампир взвыл.

Мое правое запястье освободилось от его хватки, и я снова ринулась вперед. Припечатала крестом боковую часть его шеи. Вампир вскрикнул. Кожа задымилась. Его левая рука с когтями-лезвиями взметнулась вверх. Я отпрянула. Крест отскочил. Ожог закровоточил. Вампир схватился за шею, открывшись, как мне того и надо было.

Развернув правую руку, я схватила его раненое запястье и потянула вампира на себя. Из кабинки. Подальше от Блисс. Я изогнулась, вытаскивая его. Шагнула назад. Выставила ногу. Вампир наткнулся на мое бедро. Упал на пол. Я всадила кол ему в спину. В область над сердцем. Воткнула глубоко в его плоть. Он закричал, извернулся и вырвал кол из своего тела, а потом выскочил из туалета с такой скоростью, что я и глазом моргнуть не успела.

Течение времени снова изменилось. Его темп ускорился. Музыка, голоса и запах крови обрушились на меня. В дверях появились два охранника. Все еще двигаясь со скоростью Пантеры, я выпрямилась и засунула кол обратно в тюрбан. Серебряный крест остался в руке. Я развернула ладони в универсальном жесте «Я безоружна, пожалуйста, не стреляйте». И показала им крест, болтавшийся на порванном шнурке. При виде девушки они замерли. На их лицах застыло удивление. Они, несомненно, ожидали найти здесь кого-то или что-то еще. Странно.

Я сказала:

— Вампир только что напал на девушку. Она в плохом состоянии. — Я ткнула пальцем себе за спину. Увидев сомнение в их глазах, добавила: — У нее сильное кровотечение. — Затем проскользнула между охранниками в толпу, которая собиралась у дверей. Я не могла сделать для Блисс ничего такого, чего бы не сделали они. Зато могла выследить вампира. «Молодой. Очень молодой», — подумала Пантера, увидев его. До того молод, что не умеет еще использовать свой голос и науку обольщения, добывая пропитание. Достаточно молод, чтобы нападать на девчонок. И не тот вампир, чей запах я узнала, когда вошла в зал.

Молодые вампиры должны были находиться во власти магистра. Им не позволялось появляться на публике до тех пор, пока они не научатся контролировать себя. Иногда на это уходили годы, в течение которых они сидели прикованные к подвальной стене в доме магистратуры. Почему этот вампир оказался на свободе, если еще не вызывал доверия? Либо он сбежал, словно животное из зоопарка, перепрыгнув через ограду, либо оказался здесь случайно.

Его необходимо остановить.

Я втянула воздух и сразу почувствовала дух вампира. Его одежду запятнала кровь Блисс, которая действовала словно путеводитель. Он оставлял за собой четким след, а у меня в тюрбане имелся образец его запаха. Пробравшись сквозь вопящую толпу, я вышла на улицу.

 

ГЛАВА 10

«Всегда верен!»

Выслеживая молодого вампира, я наполовину развернула тюрбан, достала дорожный сверток Пантеры и пристроила его на талии, вывесив дополнительные кресты поверх. Потом снова замотала тюрбан. Вампир быстро двигался по практически опустевшим улицам, демонстрируя прекрасное знание местных переулков и узких проходов. Он оставлял за собой такой сильный запах, что мне даже не понадобилась трансформация для его преследования.

Из дорожного свертка я вытащила мобильный телефон и нажала цифру пять — быстрый набор номера главы Совета вампиров. Не то чтобы я жаждала общения с Лео Пеллисье, но, как занимающий такую должность, он должен был знать о нападении на женщину, совершенном неуправляемым вампиром. Ответил Громила.

— Говорит Джейн Йеллоурок, — тихо произнесла я, чтобы мой голос не мог далеко разнестись в неподвижном ночном воздухе. — Мне нужен Лео. По делам Совета.

— Сначала сообщи мне, — отреагировал Громила. — Приказ мистера Пеллисье. Сожалею. — (Но сожаления в его словах я не услышала.)

Я нырнула в очередной переулок. Запах Миссисипи истончался, а слегка кисловатый запах озера Понтчартрейн усиливался. Квартал закончился. Я направлялась на север. Чувствовалось приближение трущоб.

— Отлично. Я преследую молодого неуча-вампира, который только что напал на женщину в туалете бара. Я собираюсь закончить то, что начала там, и всадить в него кол. Это уведомление, которое охотник за вампирами обязан представить главному вампиру города.

— Мы с мистером Пеллисье уже выезжаем. Сообщи о своем местонахождении, — потребовал Громила.

Я заметила указатель с названиями улиц на погнутом столбе, как будто в него въехала машина, а исправить повреждение никто не потрудился. Я понятия не имела, на какой из двух улиц нахожусь, поэтому дала Громиле оба названия.

— Когда доберетесь до перекрестка, независимо от того, с какой стороны вы подъедете, следуйте за остроконечной двухдневной луной.

— Что ты сказала? — не понял Громила.

Я говорила на языке Пантеры. Пришлось потрясти головой, чтобы прочистить мозги.

— Идите за луной.

«Каждую ночь луна другая. Постоянно меняется», — подумала во мне Пантера. Я не стала обращать внимания.

— Я прошла два квартала. Приближаюсь к его укрытию.

— Откуда ты знаешь?

Я чувствовала его запах повсюду. Но не могла рассказать об этом Громиле.

— Мне пора, — прошептала я и нажала «отбой». Потом перевела телефон в режим «молчание», закрыла его и засунула обратно в мешок.

Я спряталась в тени, которую отбрасывала стена пустого дома позади меня.

Мы с Пантерой обладаем разными способностями и достоинствами. Обычно она находила укрытие вампиров, а я возвращалась туда днем, когда активность кровососов прекращалась, входила к ним в своем человеческом облике и совершала убийство. Пантера превосходила меня в преследовании, а я лучше боролась — Только потому, что могла держать в руках кол и крест, как она постоянно меня уверяла.

Ни один вампир ни разу не счел след Пантеры угрозой, поэтому я не возражала, если ее запах оставался на их территории. Но сейчас я оставляла человеческий след и вампир мог теперь меня вычислить при желании. Проследить до дому. Если я не убью его окончательно.

Остановившись, я встряхнула руки, потянула шею. Пожалела, что не надела сапоги. И одежду, которая лучше прикрывает тело. Джинсы. Кожанку. Мой дорожный мешок. Дерьмо! Я оделась совершенно неподходящим образом. Я отстегнула с бедра нож против вампиров вместе с ножнами, просунув руку между ног, вытянула подол вверх и заткнула его за пояс спереди, смастерив таким образом брюки. Потом пристегнула нож обратно поверх ткани, на внешней стороне бедра. Теперь ремешок заодно придерживал подол на месте. Невменяемые молодые вампиры думали только об одном — о еде. Хотя некоторые предпочитали кормиться из других частей телa, этот выбирал горло, поэтому я переместила дополнительные кресты на шею в поле видимости. Я надеялась, что кресты задержат его на короткое, но необходимое мгновение, если он бросится на меня и начнет сосать кровь.

Я приладила к телу два полноразмерных кола, которые прятались в тюрбане (один из них был липким от крови вампира), и засунула другие, складные, в свой спортивный лифчик. Взяв в правую руку нож, а в левую крест, я двинулась по тени на запах.

На испещренной ямами, разбитой улице не было фонарей. Битое стекло устилало дорожное покрытие, кое-где валялись использованные картриджи. Большие жилые дома, натыканные вдоль дороги, стояли плотно друг к другу. В большинстве квартир на окнах были решетки. Некрашеные деревянные обноски. Ни деревьев, ни травы, и только остовы машин на чурбанах вместо колес. И отовсюду несло плесенью, вероятно после «Катрины», особенно из пустых домов, которые сильно пострадали от урагана и так и не были восстановлены. Во всяком случае, не в этой части города. Впереди пахнуло старым пожарищем. Сгоревшим домом. Ничто на свете не пахло так ужасно.

Музыка гремела практически из каждой жилой квартиры, невероятная какофония басов и барабанов. Из окон в темень ночи лился свет. Пахло жареной едой. Людьми. И отовсюду вампиром. Он провел здесь какое-то время. Охотился.

Я остановилась, раздув ноздри. Повернулась влево. И учуяла другого вампира. «Это его пара, — подумала Пантера. — Он обратил себе женщину». Сучок треснул справа от меня. Легкий хруст послышался слева. Вместе со звуком переместился запах женщины-вампира.

— О черт! — выдохнула я.

Они окружили меня, подобрались с двух сторон. Они охотились на меня.

С одним вампиром я могла разобраться. Я делала это раньше. Но не с двумя, нападающими одновременно. И как последняя дура я погналась за вампиром, не взяв с собой нормального оружия.

Дверь в одном из домов впереди меня отворилась. Три парня шагнули из света в темноту и захлопнули за собой дверь, оставив музыку за ней. Чернокожие мужчины, легко одетые. Отлично вооруженные. Я унюхала пот, сталь, оружейную смазку, боеприпасы, пиво и марихуану.

— Эй, ты здесь? — крикнул один из них. — Леди, которая охотится за вампиром?

— Мистер Лео сказал: нам надо пойти и помочь тебе, — присоединился к первому второй.

Я услышала звук стали, которой постукивают о тело, что-то типа насмешливого «ну-ка, иди сюда».

— Как меня зовут? — спросила я. И быстренько скользнула по тени в укрытие пустого крыльца, подальше от того места, откуда только что говорила. Теперь вооруженные парни и женщина-вампир оказались передо мной, а вампир мужского пола — позади.

— Джейн. Джейн какая-то ненормальная. Я ухмыльнулась:

— Вы стоите в центре воображаемого циферблата, мой голос идет из шести часов, молодой вампир мужского пола находится в районе часа, а вампирша, которая еще моложе, приближается к семи, она за моей спиной. Вы знаете, что означает «молодой»?

— Дикий. Неуправляемый, — подсказал третий. В голоске его послышалась дрожь.

— Как думаете, вы трое справитесь с парнем?

— Да, сможем, — ответил первый.

— Что у вас есть?

Мне не хотелось задавать этот вопрос, потому что вампиры слышали все так же хорошо, как и я. Они подобрались совсем близко. Но мне надо было выяснить, какое оружие имеется у моих помощников. Раздалось негромкое потрескивание, и я догадалась, что вампир переключил свое внимание на моих новых приятелей.

— Кресты. Святая вода от отца Джона. Концентрированное чесночное масло от сестры Селии. Это знахарша-вуду.

— У нас у всех есть ножны против вампиров, — добавил первый. — А у меня еще и дробовик.

— В меня только не целься, вот так-то! — Не дав им засмеяться, я сказала: — Ваш уже на месте.

Вампирша зашуршала травой поблизости. Согнув коленки, я двинулась на шорох, прочь от своих помощников. За моей спиной вампир атаковал мужчин. Прогрохотал дробовик. Раздался крик вампира и человека. Не издавая ни звука, я обогнула дом. Совсем близко послышался глухой удар, но после оглушающего выстрела дробовика я не могла определить, где конкретно. Тусклая луна освещала высохший двор, жухлую траву по углам и вдоль фундамента почти разрушенный забор, от которого лишь кое-где остались торчать деревянные планки. Что-то белое и ржавое, похожее на стиральную машину, валялось в грязи.

Тихий шепоток насторожил меня. Воздушные массы переместились. Подчиняясь рефлексам Пантеры, я быстро пригнулась. Выкинула вверх кол. На меня обрушился груз тела, придавливая меня к земле. Кол попал в бок вампирше, но слишком низко. Клыки вонзились в мое предплечье, прокусив мышцы в тот момент, когда я упала. Моя левая рука с крестом оказалась прижата к земле моей спиной. Мы покатились. Она просто обезумела, вгрызаясь в мою руку. Дикая боль нахлынула, словно меня жгли огнем. Кровь забрызгала меня, горячая и пахучая. Глаза ее, налитые краснотой, были страшны и черны, темнее ночи, когда на них попадал тусклый свет.

Пантера поднялась во мне. Я могла бы теперь трансформироваться, если бы захотела, но без ритуала такую смертельную боль труднее перенести. Я сдержала Пантеру, однако взяла силу и скорость, которой она поделилась со мной.

Мой тюрбан упал, отскочил в сторону и размотался. Я лишилась копья, которое было там спрятано. Косички рассыпались вокруг головы и перепутались. Я сделала волнообразное движение из своего танцевального репертуара, подняла крест и приложила к ее груди. Дым и потрескивание горящей плоти вампира наполнили воздух. Она не обратила на это внимания, глотая мою кровь с ненасытной жадностью. Я выпустила из руки сияющий теперь крест, оставив его на ее коже. Вампирша еще глубже вонзила в меня зубы. Боль поразила меня словно молния. Рука теперь была бесполезна, и я выронила нож.

Усевшись на меня верхом, она продолжала сосать кровь. Паразитическое, хищническое, нечеловеческое занятие. По моей коже поползли мурашки. Я засунула левую руку в лифчик и вытащила кол. Неловко раскрыла его. Вампирша никак не прореагировала. Она была слишком занята насыщением. Я вогнала кол ей в бок. Она замерла. Если бы она была хотя бы на пару дней старше, то откатилась бы прочь. Я изменила угол и протолкнула кол глубже. На всю длину. Она охнула. Выпустила мою правую руку, ее клыки убрались на место, как у змеи.

Она не отрывала от меня взгляда. Налитые кровью белки превратились в нормальные, белые. Всего на мгновение.

— Что?.. — произнесла она.

Жизнь медленно покидала ее взгляд. Огромные черные зрачки сузились до размера человеческих. В темноте ночи я не различала цвета глаз, видела только, что они светлые. Возможно, серые. На лице цвета кофе с молоком, которое когда-то было красиво.

Совершенно беззвучно, без выдоха, свойственного людям, в тишине, которая всегда смущала меня, вампирша умерла. Она упала на меня. Используя импульс этого падения, я оттолкнула вампиршу в сторону, выкатилась из-под ее тела, встала на колени, а потом поднялась на ноги. Дерьмо! Вся моя новая блузка была залита кровью. Пантера хохотнула глубоко внутри меня.

Взглянув на свое разодранное запястье, я попыталась сжать кулак. Три пальца не согнулись. Значит, порвано сухожилие. Болело не так сильно, как должно было бы, а это означало, что нерв тоже поврежден, хотя кровь из раны лилась не слишком обильно. Вампирша впрыснула достаточно своей слюны, чтобы большинство вен и артерий сжалось. Я перевернула руку, осматривая ее со всех сторон, все еще не в состоянии отдышаться. Человеку потребовалась бы сложная операция и месяцы реабилитации после такой травмы. А я излечусь, стоит мне только трансформироваться. Однако надо было дожить до того момента, когда я попаду в безопасное место.

В отличие от художественной литературы, в реальной жизни слюна вампиров не вызывает свертывания. Только спазм артерий или вен, который плотно смыкает их вокруг зубов вампира. А когда вампир вытаскивает зубы, такой же спазм запечатывает рану, таким образом, кровотечение останавливается и рана заживает. Подобное же действие оказывает слюна и на кожу: происходит локализованный спазм, стягивающий повреждение так основательно, что остается след не больше чем от прыщика. Если, конечно, жертву не слопает новичок. Естественно, согласно законам эволюции хищников-вампиров, добыче молодых кровососов не обязательно было долго оставаться в живых.

Боль нарастала. Требовалось срочно выбраться отсюда и трансформироваться. Я нашла свой тюрбан, размотала его на голой земле и неловко стала сворачивать, пытаясь сделать из него повязку.

— Помочь?

Я замерла. Подхватила кол, выкатившийся из тюрбана.

— Все в порядке, Джейн со странной фамилией. Я свой.

Он стоял за моей спиной. Раздалось шарканье, и я поняла, что один из бойцов вернулся на поле боя. Я втянула в себя ночной воздух. Вампир-мужчина был мертв. Я почувствовала еще запах человеческой крови. И человеческих экскрементов. Один из моих помощников наложил в штаны от страха или перед смертью.

Я боялась, что Пантера смотрит сквозь мои глаза, поэтому сидела отвернувшись, стараясь держать ее на достаточной глубине, чтобы выглядеть как нормальный человек, но в то же время не отпускать далеко от поверхности, чтобы пользоваться ее рефлексами. Я прислушивалась к малейшим шумам.

— Ты свой? — спросила я, и в тоне моем прозвучало желание прояснить ситуацию. — То есть ты не собираешься нападать на меня?

— Точно. — Он двинул каким-то рычажком, раздался щелчок, и загорелся свет фонаря. Луч света упал на меня и остановился на поврежденной руке. Мужчина выругался и подошел поближе. — Еще есть раны?

— Нет, — ответила я, закрывая глаза в ослепительном сиянии ударившего мне в лицо потока света.

— Давай подержи фонарик.

Он сел на колени, положил оружие на землю сбоку от себя и сомкнул мои оставшиеся дееспособными пальцы вокруг фонарика, направив луч на рану. На свету она выглядела намного хуже. Я сглотнула. Сердце колотилось, дыхание было слишком частым. Он оказался старше, чем я думала, а когда, превратив мой тюрбан в довольно сносный для полевых условий перевязочный материал, он наложил идеально тугую повязку, я прибавила ему еще несколько лет.

— Ты врач? — поинтересовалась я. Он глянул на меня поверх луча света:

— Морской пехотинец. Два срока в Афганистане, один в Ираке. Когда находишься на линии огня, поневоле научишься любому дерьму. — Голос его был горек, а улыбка мрачна и насмешлива от ночной темноты и воспоминаний. — Думал, окажусь в безопасности, вернувшись домой, в Соединенные Штаты Америки. — Название страны в его устах прозвучало страшнее, чем название зоны боевых действий. — Но вместо этого я обнаружил, что мой город наводнили вампиры-кровососы, и мне пришлось опять взяться за оружие и выйти на защиту своей семьи.

— Вы уничтожили его, да? — спросила я, превратив утверждение в вопрос в последнее мгновение. — Вампира, я имею в виду.

— Заколот, брюхо вскрыто, голова лежит в паре метров от того места, где она раньше находилась. Окончательно мертв. — Он помолчал, а потом добавил: — Я знал этого мальчишку. Ему было пятнадцать, когда я уходил в свой первый поход.

— Мне жаль, — посочувствовала я, не находя других слов в такой ситуации.

Мой помощник негромко хохотнул и покачал головой, словно хотел сказать, что жизнь — полный отстой.

— Ага. Он чуть меня за задницу не схватил.

— У вас есть потери сегодня? — спросила я, вытягивая шею и поворачивая голову назад. Но в неясном свете я видела только какие-то очертания в отдалении.

— Один ранен. Мистер Пеллисье поправит дело. — Он подобрал свое оружие, поднялся и протянул мне руку. — Можешь встать?

Я вдохнула поглубже, стараясь выровнять пульс, и кивнула. Взяла протянутую руку и позволила ему поднять меня на ноги.

— Красивое платье. — Он обвел меня фонариком сверху донизу. Мои самодельные брюки снова превратились в юбку. — Ты всегда охотишься на вампиров в платье и модных туфлях?

Я не смогла сдержать смех.

— Нет. Сегодня экстремальная ситуация. Обычно для охоты я выбираю одежду получше.

«Шкуру, — подумала Пантера. — И когти». Он все еще не выпускал моей руки, поэтому, обхватив его ладонь покрепче, я перевела поддержку в рукопожатие.

— Джейн Йеллоурок. Девушка, которую вы только что не позволили слопать вампиру.

И это было правдой. Возможно, я бы и двух вампиров одолела, но тогда не обошлось бы без серьезных повреждений. Ввязавшись сегодня в драку и преследование, я не рассчитала сил. Ошибка, свойственная новичкам. Я очень злилась на себя за это.

— Индейское имя? — спросил он. Я кивнула, а он, пожимая мне руку, задержал ее чуть дольше, чем требовалось. — Дерек Ли. Приятно познакомиться с тобой, индейская принцесса. Мистер Лео говорит, ты зарабатываешь на жизнь охотой на вампиров. Довольно странно услышать такое от главного городского кровососа.

Он отпустил мою руку и огляделся в ночи. Осторожность солдата. Вслед за ним я тоже осмотрела улицу.

Несмотря на выстрелы, ни один человек не вышел посмотреть, что происходит. Хотя, возможно, именно из-за выстрелов. Однако музыка прекратилась, и на улицу опустилась тишина. Странно, но сирен не было слышно.

— А полицейские не приедут? — спросила я.

— Только не в темноте, — ответил мой спаситель, и в голосе его опять прозвучала горечь. — Они заявятся сюда днем, если у них достаточно людей и если появится настроение поискать неприятностей и настучать кому-нибудь по голове. А ночью никогда. — (Мне нечего было сказать на это.) — Ты думаешь, мы их всех прикончили? — переменил Дерек тему.

— Не уверена. Запах крови, как правило, выманивает вампиров из убежищ. Особенно молодых. — Я прижала руку к животу. Адреналин уходил, боль нарастала. Причем пульсирующая. А это плохо. — Я еще не обезглавила девушку, не против сделать мне одолжение? — попросила я, подняла с земли нож и вручила Дереку рукояткой вперед. Я могла бы и сама. Раньше я подобное делала. Но это была его территория. Его окончательная победа, если ему захочется.

Он взял нож, а другой рукой залез в карман и вытащил маленький вибрирующий телефон. Глянул на дисплей и откинул крышку.

— Мистер Пеллисье, — произнес он на манер морского пехотинца, который докладывает в штаб о выполнении операции.

Пантера, слушая его, приободрилась. Дерек отошел в сторону, но недостаточно далеко, чтобы сохранить разговор в секрете. В отличие от людей я могла уловить, о чем говорят обе стороны.

— Двое уничтожены, — негромко произнес Дерек. — Один из моих людей ранен и нуждается в помощи. Рана опасна для жизни, если он немедленно не окажется в больнице или не получит кровь от кого-нибудь из вас, сэр.

Я поняла, что Лео или кто-то из его семейства может вылечить пострадавшего и сделает это. Интересно. Я знала о лечебных свойствах крови вампиров, но никогда не видела, как все происходит, за исключением того вампирского междусобойчика, когда Кейти спасала Тролля. Я услышала слова Лео:

— А мисс Йеллоурок?

— Девушка тоже ранена. Не опасно для жизни, но она потеряла много крови, и у нее рука вышла из строя. Ей нужна операция или один из вас. Она уничтожила вампира в одиночку одной рукой. Она отличный боец, сэр.

У меня было такое чувство, словно меня представляют к награде и соответственно рекомендуют к включению в состав команды. Забавная идея.

— Не отпускай девушку. Я хочу с ней поговорить.

— Есть, сэр. Как далеко вы находитесь, сэр? — спросил Дерек.

— В десяти минутах езды.

Связь оборвалась, и Дерек опустил телефон в карман. Потом взглянул на меня. Я тяжело опустилась на бордюр, пытаясь изобразить слабость и головокружение.

Это было не трудно при существующих обстоятельствах. Я положила ладонь на лоб, а потом на раненую руку.

— С тобой все в порядке? — заволновался Дерек.

— Вообще-то, нет, — ответила я. — Меня вроде как тошит. Боюсь, сейчас вырвет. — Пантера передала мне образ большой кошки, которая от удовольствия помахивает хвостом.

— Нормальная реакция. После боя у некоторых бывает такое. Просто отдохни. Я сделаю с твоим вампиром все, что положено.

— Спасибо, — поблагодарила я слабым, женственным голоском.

Пантера фыркнула и подобралась, настраиваясь на побег.

Дa, я не собиралась сидеть здесь, дожидаясь Лео. И не важно, что там он приказал. Довольно скоро Дерек вернулся. Его обутые в сапоги ноги ступали по земле мягко и проворно. Он отдал мне нож. Хоть он и протер его, я все равно чувствовала запах крови вампира па серебре, едкий, похожий на вонь от серной или азотной кислоты или от чего-то с похожей разъедающей силой. В школе я не слишком много внимания уделяла химии. Теперь жалела об этом. Если бы я поступила в колледж, то непременно прошла бы базовый курс.

Я засунула нож в ножны.

— Спасибо. — Дерек не ответил, и я подняла голову, вглядываясь ему в лицо. Оно было жестким, лишенным эмоций. — Ты ее тоже знал, верно?

Он кивнул. Резко, будто на курок нажал.

— Это сестра Джерома, — сказал Дерек, словно выстреливая слова. — Ей было двенадцать. Я видел ее в прошлую субботу. — (Я услышала неподалеку звук мотора). — Семь дней… — Его голос замер. — Семь чертовых дней. И она стала вампиром. — Он смотрел вдаль. — Тот, второй, которого мы убили, обратил ее? — (Я кивнула.) — А кто проделал это с ним?

— Не знаю. Я не смогла… — «Унюхать на нем запах: другого вампира». Верно. Но вместо этого я произнесла другую фразу: — Лео, вероятно, в состоянии ответить на твой вопрос.

— Я собираюсь найти его, кем бы он ни был, — твердо сказал Дерек низким голосом, словно давая клятву. В свое время мне доводилось пару раз слышать подобные обещания, и я знала эту интонацию. Глаза его наполнились жестокостью. — Независимо от желания мистера Пеллисье.

Ого, интересно! Мне бы хотелось разобраться в отношениях пехотинца и главы Совета, но надо было удирать, пока не появился Лео. Я не хотела чувствовать себя обязанной главному кровососу города за то, что он вылечил мою руку, а равно не хотела, дабы он узнал, что я могу сама исцелиться после столь серьезного ранения. А еще я хотела забрать голову девушки-вампирши: на ее губах осталась моя кровь, и мне будет совсем не по вкусу, если Лео унюхает ее, по причинам, вытекающим из его «порочного права королей». Я не собиралась становиться для него привлекательным объектом. Я поджала под себя ноги, приготовившись бежать, как только Дерек отвернется. Мне нужна была одна секунда, но я медлила.

— Просто совет, — сказала я, показывая на свою одежду. — Охота на вампиров — дело опасное. Соблюдай дресс-код.

Дерек тихонько хохотнул:

— Я бы взял тебя с собой, если бы мог. Только нет времени ждать, когда ты снова встанешь в строй.

Я оценила комплимент легким кивком.

— На всякий случай: у Лео есть номер моего телефона. И еще. Если за этих двоих положено вознаграждение, оно твое.

Он принял предложение и отвернулся. Звук двигателя приближался. Мощный мотор, отлично отрегулированный, тяжело урчал в ночном воздухе и, вероятно, приводил в действие массивный автомобиль. Я поджала ноги под себя и встала покачиваясь. Дерек подхватил мою здоровую руку, чтобы я не упала. Боль из другой руки растекалась по венам. Пантера гораздо лучше переносила боль, и я пользовалась ее резервами. Но я понимала, что рука была в плохом состоянии. Очень плохом.

— Спасибо, — поблагодарила я. — За то, что пришел сюда этой ночью. Меня бы убили. Или почти убили бы, если бы ты остался дома, в безопасности.

— Вперед, ура! — сказал он и пожал плечами.

— Всегда верен! — ответила я девизом морских пехотинцев, гадая, сколько медалей лежало у него в ящике для всякого хлама.

Дерек рассмеялся — иронично и жестко.

 

ГЛАВА 11

Ви са… желтая рысь

Я так и не узнала, на какой машине приехал Лео, поскольку к тому моменту, когда он подкатил к месту событий, находилась уже в трех кварталах оттуда. Передние фары располагались высоко над землей, поэтому я предположила, что это был «хаммер». Старого, тяжелого, военного образца, а не поздняя, облегченная, более резная модель.

Я удрала, прихватив голову вампирши. Я несла ее за мягкие кудряшки, собираясь окунуть в ближайший пруд или болото и смыть следы своей крови, а потом оставить в гаком месте, откуда Лео смог бы ее забрать и вернуть семье для нормальных похорон. Слюна вампирши сдерживала боль в руке, но анестетическое действие ослабевало. Двигаться было тяжело.

Прижав раненую руку к животу, я выбралась из квартала, где все произошло, довольно быстро, но я двигалась по тени, пряча голову, которая болталась у меня в руке. Я подумала: даже самые запуганные и скрытные жители могут заявить в полицию о том, что видели окровавленную девицу в вечернем наряде, державшую за волосы отрубленную голову.

У Нового Орлеана две характерные особенности: поблизости всегда есть вода и от богатых кварталов до бедных рукой подать. Я прошла чуть больше километра и нашла огороженный двор, откуда пахнуло прудом с карпами. Осмотревшись, я не заметила камер наружного наблюдения, собаками тоже изнутри не пахло, и я перепрыгнула через забор. Не доверяя результатам беглого осмотра, я залезла на четвереньках в густые кусты и изучила территорию. Пруд был огромным, с миниатюрным водопадом и растениями. А дом позади него выглядел настоящим монстром, с арками и огромной закрытой верандой. Свет в окнах не горел, стояла полная тишина. Я прикинула — время приближалось к двум часам, поэтому все жильцы спали.

Спрятавшись за растением с огромными листьями, я положила голову на землю и размотала повязку, чтобы, зачерпнув из пруда воды, смыть кровь с руки. Она высохла, потрескалась и воспалилась. Я не знала, каков рН слюны вампира, но, очевидно, кислый. Опять химия. Возможно, курс «Введение в психологию вампиров» оказался бы более полезен.

Смыв практически всю кровь, я разделась, прополоскала свою нарядную одежду, выжала и снова надела. Боль от этого не утихла, но чистота (или относительная чистота) помогла мне отчасти, хотя я и не могла объяснить, каким образом. Мокрая одежда холодила кожу и попахивала рыбой. Проголодавшаяся Пантера заявила, что не собирается ужинать рыбой. «Позже», — прошептала я и, не спуская глаз с дома, окунула голову в воду. Засохшая кровь, свежая кровь, куски плоти вампирши поплыли по поверхности. Привлеченные запахом или, может, моей суетой, карпы подтянулись поближе. Золотистые, розовые, черно-белые, по-кошачьи рыжевато-пятнистые рыбы стали наблюдать за моими действиями. Одна заглотила кусочек вампирской плоти и тут же выплюнула, запузырив воду. «Умный карапик», — пробормотала я. Я надеялась, что кровь вампира не была опасна для огромных золотых рыб.

Отмыв голову, насколько это было возможно без моющих средств и жесткой щетки, я развернула ее в воде и придала устойчивое положение. Это была чернокожая девушка со светлым оттенком кожи, тонкими чертами ища, густыми кудряшками. Ее серые глаза смотрели на меня из воды, все еще храня выражение замешательства, Которое появилось в них перед смертью. Раздвинув губы, я вытащила ее вампирские клыки из нёба. Они были подвижными, как у змеи. Костяная структура входила в нёбо позади человеческих зубов. Я отпустила их, и они убрались обратно. В мертвой голове движения совершались, медленно, как будто маленькие суставчики застыли. Трупное окоченение в вампирском стиле, вероятно. Пока я изучала голову, вода успокоилась, поверхность замерла, отражая огни охранного освещения. И мое лицо возле ее лица. Выступающие скулы, путаница косичек, рассыпавшихся по плечам. Желтые глаза рядом с серыми.

Я не знала, как ее звали. Помнила только одно: она была сестрой Джерома. И возраст: двенадцать лет. Я только что уничтожила двенадцатилетнюю убийцу. Как такое воспринимать? Это хуже, чем расправиться со взрослым вампиром?

Если бы я подождала, смог бы Лео поймать ее, приковать к стене в своем подвале или другом аналогичном месте Нового Орлеана и держать на цепях, пока она не научилась бы контролировать себя и свой аппетит? Если бы я не обошла брошенный дом, осталась бы она там, прячась, в то время как убивали того, кто ее обратил? Стала бы нападать на меня? Дерьмо! Я ненавидела раскаяние, которое приходило утром, и особенно если оно приходило еще до наступления утра. Я не понимала, что должна чувствовать. Сожаление? Стыд? Что?

Пантера молчала. Она не чувствовала стыда, не понимала эмоций, считая их пустой тратой времени. Я залезла в неподвижную воду, расплескав свое отражение, и закрыла глаза девушки.

Я выпрямилась, по-прежнему стоя под прикрытием огромных листьев, и заметила полотенце, брошенное на стуле, который стоял на небольшой терраске. Я украла полотенце и неловко, из-за ранения, обмотала им голову. А рука болела уже невыносимо. От пульсирующей, разрывающей боли, несмотря на помощь Пантеры, кружилась голова. Я снова замотала тюрбан вокруг раны и побежала к забору. Перебросила через него отрубленную голову, ухватилась здоровой рукой за верхушку и подтянула себя вверх. Чувствуя усталость в каждом мускуле, задыхаясь от чрезмерного перенапряжения, я направилась домой.

Если когда-нибудь конгресс США примет закон, предоставляющий вампирам полные гражданские права, и тем самым превратит их из монстров во что-то иное, мне придется искать другой способ зарабатывать на жизнь. Меня смогут посадить в тюрьму за охоту на них. Пантера напомнила мне образ детского приюта, в котором я прожила шесть лет. Так, по ее мнению, выглядела тюрьма. Придется показать ей однажды настоящую тюрьму. Или зоопарк. Пантера зашипела на меня.

Я добралась до своего бесплатного дома к четырем часам и, стоя на крыльце, нажала кнопку повторного набора. Я снова звонила Лео, отпирая входную дверь. Тихий звонок неожиданно внутри дома, и тут же запах вампира ударил мне в нос. И Громилы. Пантера насторожилась. Лео Пеллисье, глава Совета вампиров Нового Орлеана, и его охранник ждали в моей гостиной. В темноте. Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

Звонок снова прозвучал. Я распахнула дверь. Вычислила по запаху их местоположение. Лео, недвижимый, находился справа от меня. Громила слева. Я сказала:

— Как поживаете? Лео? Громила? Собираетесь наброситься на меня, когда я войду, или это светский визит?

Раздался щелчок, и звонки прекратились. Из темноты послышался вздох Лео, сделанный для пущего эффекта:

— Входи, Джейн Йеллоурок.

Его слова не были командой в полном смысле этого слова, но мы с Пантерой не собирались позволять вампиру занимать доминирующую позицию ни в каком случае.

— Ты просишь или приказываешь?

Спустя мгновение Лео добавил:

— Пожалуйста.

Я решила, что лучшего результата мне не добиться, поэтому набрала воздуха в легкие, затолкала боль поглубже внутрь и покрепче схватила обмотанную полотенцем голову. При необходимости она могла стать мягким, но эффективным оружием. Шагнув внутрь, я включила свет. Лео сидел справа в гостиной в желтом цветастом кресле, вытянув элегантные ноги, скрестив лодыжки и соединив на груди пальцы. Без оружия. В костюме и галстуке. И в шелковой рубашке. Громила стоял в дверях моей спальни, тоже без оружия, если не считать оружием его тело, а я так и считала.

— Ты рылся в моих трусиках? — поинтересовалась я. Рот Громилы дернулся. — Учти, я беру с собой только дорожные трусики. Кожаные, шелковые и кружевные остались дома в горах.

— У тебя есть кожаные трусики? — спросил заинтригованный Громила.

Парень точно не планировал убивать меня. Пока. Он был слишком расслаблен. Охранник скрестил на груди руки. Хорошие руки, отлично прорисованные грудные мышцы, бицепсы человека, который придерживается безжировой диеты. Стройное, мускулистое тело. Я улыбнулась во весь рот:

— Не-а. — Подняв окровавленное полотенце, я показала на него слабым движением раненой руки. Тут же боль пронзила меня. Руки Громилы немедленно расцепились. — У меня нет оружия, — успокоила я его. А Лео я сказала: — Думаю, это то, что вам надо.

Я знала, он по запаху чувствовал, что я держала в руке. Лео надменно кивнул. Громила расслабился. Я бросила завернутую голову Лео. В воздухе полотенце размоталось. Лео поймал ее, и водянистая кровь забрызгала его от макушки до пят. А полотенце приземлилось кровяной грудой на паркет. Лео держал голову вампирши за волосы. Демонстрируя прекрасную выдержку, он поднял одну бровь. Я ухмыльнулась.

— Ты забрала голову с собой. Зачем? — спросил он спокойно, вежливо и… даже слегка иронично. С юмором. Парень развлекался. Чем поразил меня до глубины души.

Увидев, как он сидит в моем доме и, естественно, улавливает со своего места запах моей крови, я поняла, что решение удрать с головой и отмыть ее было бессмысленным. И отстаивать его я не собиралась. Я захотела получить эту работу в Новом Орлеане отчасти из-за смутной надежды, что старина-вамп, вероятно, знает, кто я такая, но в мои планы не входило становиться объектом насмешек. Я пожала плечами — защитная реакция непокорного подростка.

Лео убрал голову в сторону. С нее капало.

— Джордж, будь так добр…

Джордж не двигался. Возможно, хозяин впервые предлагал ему взять в руки отрезанную голову.

— На кухне есть тарелки, Громила, — помогла я. — Думаю, Кейти не стала бы возражать при условии, что ты вернешь ее вымытой до блеска.

Громила и Лео обменялись взглядом, который мог означать, вероятно, все на свете, и слуга кинулся выполнять распоряжение господина. А не назвать ли мне Громилу Игорем? Вслух я этого не произнесла, однако, усмешку сдержать не сумела. Мое чувство юмора однажды доведет меня до беды.

— У тебя кровь течет, — сказал Лео.

Зрачки его расширились и потемнели. Моя усмешка исчезла. Лео Пеллисье, вероятно, обладал таким же хорошим обонянием, как Пантера. Он втягивал воздух в легкие сквозь свой нос хищника короткими движениями, словно дегустировал вино. Что он и делал на свой манер. В голове возник образ: бокалы со свежей кровью, а вокруг них сидит компания вампиров. Или они просто ходят мимо людей, сравнивая урожай и букет вкусов. Извращенка. Я извращенка. Белки его глаз покраснели. И у меня проблемы.

— Ты отправилась за молодым вампиром совсем одна, — произнес он бархатным голосом. — И это стоило мне одного хорошего человека, который выбыл из строя на время выздоровления, и еще одного, которого можно считать временно потерянным, поскольку он помешался на мести и охотится за тем, кто обратил мальчика. Я недоволен.

— Ты пустил молодого невменяемого вампира в свое заведение, — ответила я.

Лео слегка приподнял брови, словно удивившись тому, что я знаю, кто хозяин бара. А я и не знала до последнего момента. Но там был его запах, и, как я догадалась, он приходил туда довольно часто, раз на мебели остался его аромат, а значит, вполне вероятно, являлся владельцем. Краснота стала уходить из глаз Лео, но я и не думала расслабляться. Громила слишком долго торчал на кухне и звуков почти не производил, так что вряд ли он все еще искал подходящий контейнер.

— «Ройял Моджо Блюз Компани» раньше имело репутацию безопасного местечка в городе, который сделал вампиров популярными и привлекательными, — сказала я. — А сегодня вечером молодой выродок устроил себе там быстрый и кровавый ужин. Я проследила за ним, нашла его укрытие. И не собиралась убивать его. Однако я ранила кровососа в женском туалете, вогнав в него кол. С такой раной, я знала, ему срочно понадобится кровь для заживления. — Я давала объяснения, что в принципе ненавидела. И замолчала.

Громила вошел, не дав паузе затянуться чересчур надолго, поставил на пол пластиковый тазик и положил в него голову. Размер подходил идеально. Мне хотелось засмеяться, но я понимала, что это желание возникло от боли и потери крови. Мне нужно было срочно трансформироваться, иначе я совсем расклеюсь и не смогу медитировать. Для ритуала требовалось спокойствие. А без него так не хотелось совершать превращение.

— У тебя кровь течет, — снова повторил Лео.

— Ага. Не могли бы вы, ребята, свалить? Мне нужно сделать перевязку и принять аспирин.

— Ты дерзкая, обидчивая девчонка. Джордж!

Я не заметила этого, но Джордж стоял наготове за моей спиной. При звуке своего имени он обхватил меня. Сердце мое чуть не выскочило из груди, и я рванулась прочь. Его пальцы сомкнулись на моей раненой руке. Я упала на колени, почувствовав жуткую тошноту.

Боль затопила все тело, ее волны поднялись по руке и проникли в живот, перемешиваясь и сплетаясь в клубки, словно змеи в болоте. В глазах потемнело. В течение нескольких секунд я не могла вздохнуть. Рвота подступила к горлу, и я сглотнула ее обратно. Я не собиралась выворачиваться наизнанку перед главой Совета вампиров. Пантера прорывалась наружу, и я была на волосок от трансформации.

Джордж отпустил мою руку. Боль, встряхнув тело, слегка стихла и превратилась в мучительную пульсацию. Мои ребра вздыбились, запоздалый вздох взорвал грудную клетку. Пантера колебалась, сомневалась, выжидала. Когда зрение вернулось, я обнаружила себя лежащей на цветастом диване Кейти. Джордж держал мою раненую руку в ледяной воде, а Лео, стоя за ним без пиджака и галстука, закатывал рукава рубашки.

— Вот дерьмо! — сказала я голосом, который скрежетaл словно гравий и булыжники, трущиеся друг о друга. Я прочистила горло и попробовала еще раз. — Я слишком стара для шлепков по попке и недостаточно хорошо себя чувствую, чтобы защититься от порки. Не могли бы мы перенести это на другое время?

Лео зловеще улыбнулся, и его щеки угрожающе раздвинулись. Он был элегантным мужчиной. Его шелковая рубашка поблескивала на свету, а сквозь нее слегка просвечивала кожа оливкового оттенка. Сшитые на заказ брюки обтягивали его зад, словно вторая кожа. Он был красив. По-настоящему красив.

Он опустился возле меня на колени с плавной грацией, присущей вампирам.

— Спасибо, — поблагодарил он, отчего-то развеселившись. Тут я поняла, что по крайней мере часть своих размышлений о его заднице произнесла вслух. Если бы мне не было так больно, я бы, наверное, со стыда сгорела в подобной ситуации. — Ты относишься к какому-то виду сверхъестественных существ, — сказал он особенным вампирским тоном, которым они говорят «посмотри мне в глаза», когда хотят загипнотизировать жертву. — Но к какому?

Его слова скользнули по моей коже подобно пушинкам, или шелку, или страстным рукам любовника. Я затрепетала. Но не ответила.

Он отнял у Джорджа мою руку и внимательно ее осмотрел. Боль стучала во мне барабанами чироки.

Я первый раз взглянула на рану при хорошем освещении, и меня затрясло, как от электрошока. Мышцы и сухожилия предплечья были искромсаны и походили на кровавый растерзанный кусок мяса. Сердце заколотилось. Дыхание участилось. От этого на поверхности раны выступили блестящие пятна крови. Белки Лео все еще были красными, а зрачки черными. Но вместо того чтобы наброситься на кровавую плоть, он перевел взгляд с руки на мое лицо. На мои глаза.

Сердцебиение стабилизировалось. Дыхание споткнулось и остановилось. Глядя в его глаза, я на мгновение почувствовала аромат шалфея и розмарина в дуновении ночного воздуха. Увидела тени, пляшущие на горных склонах. А потом образы исчезли. Гостиная дома Кейти, одеколон Лео и его немного пряный, типичный для вампиров запах вернулись на свои места.

Вампир моргнул, нарушив зрительный контакт, и на мгновение я задумалась, не видел ли он то же, что и я. Лео прислонил свое лицо к моей руке и медленно вдохнул. Его голова откинулась, на шее обозначились жилы. Свою чудесную гриву он завязал на затылке, черная шелковая лента змейкой лежала на плече вместе с завитком волос. Мне хотелось дотронуться до него, и, пытаясь обезопасить себя, я сжала кулак на здоровой руке так, что ногти впились в ладонь. А потом я засунула руку между своим боком и диванной подушкой.

— Расскажи мне о себе, — проворковал он настойчиво. Его дыхание коснулось моей раны. Оно подействовало на ужасающую рану как бальзам. Пульсация слегка затихла, я почувствовала приятное онемение. — Кто ты?

И самое плохое было то, что мне хотелось рассказать. Правда хотелось. Парень знал толк в своем деле. Стараясь не выдать все свои секреты, я пробормотала:

— Христианка. — Я ощутила, как его поразили мои слова, как ослабли узы, которыми он пытался меня опутать. Я засмеялась, и в моем смехе послышалось рычание Пантеры. — Я расскажу, если ты расскажешь, откуда взялись вампиры.

— Нахалка, — прошептал он. — Бесстыдница. — Во взгляде его появилась теплота, которой не было еще мгновение назад. — К тому же грубиянка. — Губы его тронула загадочная улыбка. Почти улыбка, но все-таки не совсем человеческая. Его голова двинулась по моей руке к локтю, и по пути Лео вбирал мой запах. Потом голова поднялась выше, к шее. Совсем близко.

Я ощутила его дыхание на своем лице, перечное и слегка отдающее миндалем — странное сочетание, которое должно было быть неприятным или раздражающим, однако не было таковым. В животе у меня стало горячо, и жар вступил в борьбу с болью.

— Самоуверенная, — произнес Лео совсем тихо, — и невоспитанная. — Я рассмеялась, и на этот раз в моем смехе Пантеры было гораздо больше, чем меня. Зрачки вампира еще расширились. — Но пахнешь ты замечательно, — закончил он.

Он повернул голову, и в свете лампы, льющемся из-за спины, его точеный нос казался острым, как каменный топор. Он прикусил губу, на поверхность вышла капелька крови и скользнула вниз по подбородку. Вампир прислонил свой выпачканный кровью рот к моей руке. Боль отхлынула, словно волна от берега. Я судорожно вздохнула, с шипением втягивая воздух сквозь губы, как будто он поцеловал меня. Лео посмотрел мне в глаза и улыбнулся, изогнув свой рот, прижатый к ране. Вампир аккуратно посасывал руку и, охватывая губами изорванную плоть, касался ее языком. Наша кровь смешивалась в моей ране. Боль полностью пропала, и от ее исчезновения тело задрожало, а мышцы расслабились.

«Слюна вампира и в самом деле оказывает болеутоляющее действие», — подумала я и откинулась на диванную подушку. В животе потеплело. И задрожало. Я судорожно вздохнула. Лео усмехнулся, не отнимая рта от моей раны. Вибрация его смеха пробежала по руке подобно потоку крови.

Вампир чуть-чуть отодвинулся, его губы раздвинулись и обнажили длинные тонкие клыки, белые, как обесцвеченная кость. Он поставил зубы на нижнюю губу и снова прикусил ее. Кровь заполнила его рот. И он впился в мое запястье, в поврежденную вену. Охнув, я хотела отдернуть руку, но Лео крепко ее держал. Он не пил мою кровь. Он вкачивал в меня свою.

Вернулся звук барабанов. Тени заплясали на каменистых склонах. Туники и штаны, бахрома и бусины на ткани, шкура оленя, развевающиеся хлопковые одежды. Аромат шафрана и полыни, розмарина и мяты наполнил воздух. Благовоние тлеющей сладкой травы окутало меня. Тени приближались, танцуя. Танцуя. От горящего кедра и шафрана поднимался душистый дым, похожий на мечту. Бесплотный, легкий; как крылья бабочки, этот дым касался моей кожи. Барабаны стучали в венах. Ночь обняла меня, словно рука Господа. И я провалилась в сон. Глубокий, глубокий сон. Старые сны и старые воспоминания перемешались, соединились и сплавились воедино внутри меня.

Медленно, с трудом я раскрыла глаза. Веки были вялые и тяжелые. Барабаны, барабаны… Я подняла голову. Тени танцевали, нелепые и громадные, на каменном склоне. Камни, мерцающие в пламени костров, громоздились повсюду.

Ночь. Черная-черная ночь. Я подняла глаза в поисках луны и звезд. Но над собой увидела лишь изгиб мира, камень на камне, оплавленные, словно свечи белого человека. Переплетающиеся, стекающие каплями, плавящиеся камни.

Подземелье. Пещеры… Пещеры? Мысли, неуместные сейчас, исчезли.

Лицо отца, наполовину освещенное пламенем, наполовину затененное, черное, словно смерть, возникло надо мной. «Эдода», — прошептала я. Отец… Его глаза были желтыми, как у меня. Не черными глазами Народа, челокей, подсказала чужеродная мысль, а желтыми глазами скинуокера, у'тлун'та.

Эдода улыбнулся, и вместе с травяным дымом я вдохнула то чувство достоинства, исходившее от него, суровое, но тем не менее наполненное смехом. Рядом с ним в ночи появилась старая женщина, с лицом, испещренным годами и испытаниями. Ее кожа провисала складками и складывалась в резкие морщины. А ее глаза (желтые, как у меня) излучали энергию и нежность. «А с диг а», — промурлыкала она. Деточка…

Я вдохнула новый запах, обжигающий, сладкий, удушающий. Барабаны застучали яростнее и громче. Ритм проникал в мою кровь и плоть, соединяясь с биением сердца. Подчиняя себе.

— Ви са, — прошептал мой отец. Рыжая рысь… Время шло. Барабанный бой смягчился. Эдода сел рядом, тело его было разгорячено, несмотря на прохладу воздуха. Старая женщина, его мать, у ни ли си, бабушка многих малышей, села поблизости, пальцы ее постукивали по обтянутому кожей барабану. Эхо этих ударов отражалось во мне, вибрируя в глубине моей души. Затрагивая суть, костяк, сердцевину.

— А да нв до, — пропела она вполголоса. Великий дух…

— Следуй за барабаном, — сказал эдода.

Я взглянула на стену, на тени, которые там плясали, извиваясь в изнеможении. Барабанный ритм заполнил меня, медленный и звучный, отдающийся эхом в пространстве пещеры.

Что-то теплое коснулось меня. Меховые шерстинки защекотали кожу. На стене с танцующими тенями я увидела себя. А на мне примостилась кошка с заостренными ушами, с кисточками, завернутыми наружу. Ее шкура терлась о мои бока. Мои ноги. Ви са… рыжая рысь. Мое лицо. А поверх кошачья морда. Исцеленная кожа опускалась на меня.

Ожерелье из когтей, костей, острых зубов (эдода надел его через голову мне на плечи).

— Залезь внутрь, — тихо пробормотал эдода. — Дыши внутрь. Внутрь ви са. Внутрь змеи, которая в ней. — Змея под кожей кошки… Я почувствовала магическое покалывание вдоль боков, в кончиках пальцев, когда скользнула вниз, под шкуру желтой рыси. Образы. Парение в сером пространстве.

Действие алкоголя и наркотиков — пришла издалека мысль. Спокойное удивление заглушил барабанный бой. Я увидела змею, свернувшуюся под поверхностью шкуры, инкапсулированную в каждую клетку охотничьей кошки. В ее зубы и кости, в высушенные кусочки спинного мозга. Змея, которая содержала в себе все, чем была ви са. В том числе и понимание того, где мы с кошкой различаемся, а где составляем одно целое. И того, как легко будет переходить из своего тела в рыжую рысь. Настолько просто. С осознанием пришло стремление и желание. Ясность. Жажда скользнуть в змею внутри ви са. Желание стать желтой рысью.

Мой первый зверь. Моя первая трансформация. Я дала себе волю. И расплавилась, как камни в пещере наверху. Приняла форму рыжей рыси. Боль разошлась лучами во все стороны, подобно спицам в колесах белого человека. Все еще отдаленная, захваченная барабанным боем и поэтому не совсем еще часть меня. Тени на камне слились и засверкали серым, и темным, и светлым. Все цвета ушли из ночи. И я обратилась в рыжую рысь.

Мир в моих глазах стал серым и плоским. Но когда я сделала первый вдох в качестве ви са, запахи взорвались внутри меня, перенасыщенные и многослойные и тем не менее отчетливые. Дым, пот, гнилые зубы, медвежий жир, виски белого человека, кровь, травы. Голод проснулся во мне.

Склонив голову, я посмотрела на отца, и на стене задвигались тени от моих заостренных ушей и завитков-кисточек. Эдода, который стоял рядом со мной, тоже трансформировался. Он выбрал другого зверя: горную пантеру, тлвдатси. Его смертоносные глаза, круглые зрачки с янтарной радужкой, встретились с моими. Несущие гибель когти изогнулись и вытянулись на земле. Я съежилась, сжалась от страха.

Под запахами костра, танцующих людей и кошки запах отца почти потерялся. Почти. Но не совсем. Я вобрала в себя его аромат, который пробивался из-под шкуры пантеры.

Да, эдода был там. Его человеческая сущность не исчезла, когда он стал смотреть на мир глазами смертельно опасного хищника. Мурлыча, он слегка подтолкнул меня, принуждая подняться на ноги. На четырех конечностях оказалось куда легче держать равновесие, чем на двух. Я пошла за ним через пещеру, теперь не такую уж темную, в ночь.

Изменчивые, насыщенные звуки и запахи обладали такой силой, что ранили меня, как удары ножа. Воздух скользил по моей шкуре, сообщая все, что творилось в окружающем мире. Направление ветра. Влажность воздуха. Приближение грозовых туч. Время года. Земля под моими шлепающими лапами была все еще мокрой от недавнего дождя. Я слышала бегущих грызунов, двух жующих оленей на горном хребте, сову на дереве вверху. Она расправила крылья. Ночные птицы охотились и кричали. Ощущения были мощными и концентрированными. Я выпустила когти, уменьшенные копии когтей эдоды, но от этого не менее опасные для моей добычи.

Эдода, тлвдатси, повел меня в рододендроновые заросли, чтобы научить охотиться. Стволы переплетались от самой земли, а листья вверху образовывали балдахин на высоте чуть меньше человеческого роста. Я следовала за ним, наблюдая, принюхиваясь, прислушиваясь, постигая, как ловить кроликов. Моя собственная жертва сидела неподвижно, как камень, в кустах. А потом рванула прочь, обезумев от страха. Я прыгнула. Когти впились в добычу на всю глубину, зубы вцепились в холку. Маленький зверек содрогнулся, когда я сломала ему хребет. Эдода учил меня убивать и есть. Щупать, пробовать, нюхать кровь и пищу, хрустящие кости и парное мясо.

Ночь ушла вместе со вкусом. Все запахи исчезли. Я лежала на диване в своем бесплатном доме, закрыв глаза. Я вспомнила. Я знала, кто я. Знала все с самого начала. Когда я вышла из леса, мне было не двенадцать лет, как решили белые люди-чиновники. Я была гораздо, гораздо старше. И в шкуре Пантеры я провела намного больше времени, чем думала раньше.

Я задрожала. Открыла глаза. И встретила пристальный взгляд хищника, который был значительно сильнее. Он выставил клыки, оттянув губы назад в тихом рычании.

 

ГЛАВА 12

Вампиры были голые. И еда голая тоже

Мне полагалось чувствовать себя встревоженной. Напуганной. А вместо этого я потянулась и вздохнула. Боль ушла. Я сжала кулак, осмотрела предплечье, полюбовалась игрой здоровых мышц под безупречной кожей. Чуть пошевелила рукой, предлагая тем самым Лео отпустить меня. Я не боролась, не вырывалась, не производила ни одного действия, типичного для жертвы. Я была не настолько глупа, чтобы драться с хищником за свою свободу. «Нападай или притворяйся мертвой, если хочешь выжить». Уроки эдоды. Они вернулись ко мне. Спасибо вот этому хищнику. Этому убийце. Поэтому мягко, спокойно я вытащила свою руку, освободившись от его хватки. И в хищнический взгляд начал постепенно просачиваться Лео Пеллисье.

Я улыбнулась ему. И увидела изумление, проскользнувшее в его глазах.

— Спасибо, — сказала я, понимая, что благодарю его больше за возвращенные воспоминания, чем за исцеление.

Я медленно подняла теперь здоровую уже руку и провела пальцами по его шее. От прикосновения он громко выдохнул. Я обернула завиток его волос вокруг пальцев. Мои восстановленные, вылеченные сухожилия двигались, не причиняя боли.

Когда его глаза перестали быть такими страшными и кровавыми, хотя в человеческие еще не превратились, он повернул лицо и прижался щекой к моим пальцам. Черные волосы оказались между щекой и рукой.

— Кто ты? — спросил Лео с удивлением. Я не ответилa, и он прошептал: — В твоей крови вкус дуба, кедра И зимнего ветра. Дикий вкус. Таким когда-то был мир. Приходи ко мне в спальню, — выдохнул он на мою ладонь. — Сегодня.

Я молча наблюдала за ним, понимая, что вампир пробует на мне свой обольстительный тон, но особенно не возражала. Не сейчас. Лео поцеловал мою руку. Его волосы были по-прежнему обернуты вокруг моих пальцев, а губы оказались прохладными, но мягкими. Наши глаза встретились, его взгляд выстилал бархат, но излучал силу, опасную, как золоченая клетка. — Приходи ко мне.

— Нет, — пробормотала я. — Ни за что.

Медленно он взял мою руку ледяными пальцами и потянул, выпутывая пряди своих волос. Согнул ее, положил поперек моего тела и прижал. Его мертвая холодная ладонь поверх моего живого тепла. Его глаза проникли в глубину моих. — Признайся, к какому виду сверхъестественных существ ты принадлежишь? — спросил он. — Думаю, ты не оборотень. Я ничего подобного не пробовал в своей жизни. И никогда о таком не слышал.

Я позволила легкой улыбке скользнуть по моим губам.

— Повторяю, — сказала я, осознавая, что ставлю под угрозу мирные отношения, какими бы призрачными они ни были, возникшие в настоящий момент между мной и главой Совета вампиров. — Я поделюсь секретом, если ты откроешь, откуда взялись вампиры, от кого они произошли и как появился самый первый вамп.

Мне показалось, он раздумывает над моим предложением.

— Зачем ты хочешь это узнать? — спросил Лео.

Я поудобнее устроилась на диване, чувствуя себя отдохнувшей, слегка сонной и непонятным образом счастливой, словно выпила стакан холодного пива в жаркий полдень.

— Потому что все сверхъестественные существа чего-то боятся. В соответствии с легендой, оборотни, если они еще существуют, боятся луны, планеты богини Венеры и Дианы-охотницы. Ведьма, с которой я знакома, боится черных сил, являющихся по ночам: демонов, злых духов и изменчивых джиннов. А вампы боятся креста, — объяснила я. — Не звезды Давида, не символов Магомета и не изображений счастливого Будды. И не важно, насколько религиозен верующий, как велика его убежденность. Но все христианские символы вызывают у вампиров страх, даже если они находятся в руках атеиста. Очевидно, силу им придает не вера. Теологи не могут прийти к единому мнению, отчего это происходит. Вот я и предлагаю сделку. Расскажи мне, почему вампы боятся всего, что связано с Церковью.

— Наше проклятие другого рода, нежели древнее проклятие оборотней или эльфов, но именно проклятия всех нас породили. — Тень набежала на лицо Лео.

Эльфов? Вот дерьмо! Эльфы существуют на самом деле? И… оборотни? Судя по его словам, они тоже реальны.

— Нет, — сказал он. Затем встал. Изящный и гибкий, им был грациознее любого танцора. — Ты просишь слишком многого. — Лео огляделся и расправил плечи, словно на них лежал тяжкий груз. — Джордж, я готов идти.

Громила поднялся со своего места, проскрежетав по паркету ножками стула, на котором сидел, и пересек комнату. Не посмотрев в мою сторону, он взял пиджак и встряхнул его. Нежным шелком блеснула подкладка, когда слуга, развернув, приготовил его для хозяина. Лео Пеллисье раскатал рукава рубашки и влез в пиджак. Пусть подают машину, — приказал он.

Джордж открыл мобильный телефон, нажал кнопку и спустя секунду произнес:

— Машину. — Потом захлопнул крышку телефона. Да, наш Громила отличался лаконичностью.

Лео взглянул на меня с высоты своего роста. Я лежала на диване, совершенно не беспокоясь по поводу неравенства наших позиций и точно зная, правда не понимая почему, что нахожусь в безопасности, хотя он занимал господствующее положение и моя слабая плоть была абсолютно не защищена перед его зубами и когтями. Его глаза буравили мои. Теперь это был взгляд не вампира, а человека, но тем не менее по-прежнему неистовый и пронзительный. Лео словно хотел содрать слой за слоем в моей душе и разоблачить все тайны, хранящиеся в самой сердцевине.

Он произнес:

— Я слышал барабаны. Ощущал запах дыма. И видел… горного льва? Сидящего рядом с тобой? Но он тебя не убил. — И казалось бы, без всякой связи он добавил: — Говорят, тебя воспитали волки.

Улыбка засветилась в моих глазах.

— Нет, не волки.

Он слегка склонил голову набок, изучая меня. И анализируя, не знаю уж, что там он смог извлечь из моей памяти.

— Кошка. Это была не ты.

Он подбирался все ближе. Пантера тревожно зашевелилась. Я улыбнулась пошире, как будто это его утверждение показалось мне еще забавнее, чем новость о том, что меня воспитали волки.

— Нет, — сказала я. — Не я. — Там был мой отец. Воспоминание о моем утраченном прошлом. И именно этот вампир вернул его мне. — Спасибо, — снова поблагодарила я, не давая никаких объяснений.

— Излечение пострадавших — обязанность самых старших членов нашего сообщества. — Он помолчал, и взгляд его был направлен внутрь, глубоко, словно все еще не мог выпутаться из моих воспоминаний. Или своих собственных? Лео как будто мысленно встряхнулся и продолжил: — Долг по отношению к тем, кто служит нам.

— Я работаю на тебя за деньги, — парировала я с некоторым самодовольством. Упершись локтями в диван, я приподнялась и продолжила полулежа-полусидя: — Я тебе не слуга. Вообще-то, ты платишь мне за то, что я сделала бы в любом случае и по собственной воле. Поэтому, мне кажется, ты больше похож на слугу, чем я.

Лео рассмеялся. Неподдельное веселье сморщило кожу в уголках его глаз.

— Нахалка. Грубиянка!

Я признала обвинения кивком головы.

— В таком случае, — сказал он, — я счастлив попросить об ответной услуге. — Он еще секунду понаблюдал за мной. — Я хочу, чтобы завтра ночью ты пришла ко мне на суаре. — Лео поднял руку, пресекая насмешку и отказ, которые уже хотели сорваться с моего языка. — Большая часть городских вампиров будет там. Уникальная возможность для тебя увидеть их всех в одном месте. Мы редко собираемся в таком расширенном составе.

Я вглядывалась в его лицо. Если, приглашая меня на это мероприятие, он и имел какие-то скрытые мотивы, вычислить их я не смогла.

— У меня есть всего одно маленькое черное платье. Только одно.

— Уверен, оно подойдет, — отреагировал он голосом, лишенным каких-либо эмоций. — Распусти волосы, и его никто не заметит.

Я фыркнула от смеха.

— Джордж заедет за тобой в полночь. — Лео перевел взгляд на своего телохранителя и слугу. — Мы опаздываем. Я слышу шум двигателя.

Джордж кивнул и шагнул к входной двери. Раздался щелчок открываемого замка, дверь открылась бесшумно на хорошо смазанных петлях. И Лео Пеллисье вместе со своим прислужником покинул мой дом, оставив запах перца и миндаля, аниса и папируса, чернил, сделанных из листьев и ягод, и теплый аромат нашей перемешанной крови.

У меня все еще было время, я могла трансформироваться и дать Пантере возможность побродить по ночному городу, но на этот раз зверь в моей душе молчал и даже не шевелился. В тишине дома я лежала на диване в полудреме, пользуясь моментом, который редко себе позволяла, и отдыхала. Около шести утра, накопив достаточно энергии, я сползла с дивана и дошла до спальни. Раздевшись, я замочила свой вечерний наряд, добавив несколько колпачков средства «Вулит», и встала под душ, чтобы горячая вода соскребла с меня запахи и кровь.

За последние дни я много времени проводила в душе, но мне пришлось снова вымыть голову, дабы избавиться от крови вампира. Потом я причесала свои длинные волосы и заплела одну французскую косу. Вымывшись и более или менее подготовившись к церковной службе, на которую собиралась пойти через несколько часов, я завернулась в халат, чувствуя себя странным образом отдохнувшей, и проверила свою новую одежду. Удивительно, но вся кровь, и моя, и вампира, отмокла.

Довольная тем, что не зря потратила такие деньги, я повесила юбку и блузку стекать на душевую кабинку и забралась в постель. Я лежала, распластавшись на матрасе, и под стук водяных капель в ванной разглядывала здоровую руку.

Лео Пеллисье вылечил меня своей кровью и слюной. Довольно противно, с одной стороны. А с другой? Одной из причин, по которой я решила взяться за эту работу, не считая того факта, что санкционированная Советом охота на вампа подворачивалась чрезвычайно редко, была робкая надежда, смешанная с опасением, услышать от какого-нибудь старого вампира правду о себе. Он мог узнать мой запах и сказать, что раньше встречал таких, как я. Лео Пеллисье, скорее всего, несколько сотен лет. Он был старше Кейти, если, конечно, иерархическая система вампирского сообщества следовала принципу старшинства, но понятия не имел кто я такая. Насколько я поняла, он не знал о существовании скинуокеров. Только оборотней и эльфов. И не сомневался в том, что они где-то существуют.

С тихим жужжанием заработал кондиционер, разгоняя по дому холодный воздух, и я натянула на себя одеяло. Постельное белье здесь было мягче моего. Наверное, из египетского хлопка плотного плетения или чего-то подобного. Я обычно спала на полиэстере, наброшенном на старый, комковатый матрас, но к этим простыням я могла бы привыкнуть. Я снова сжала кулак, ощутив натяжение сухожилий и мускулов. Излеченная плоть поверх разрывов была бледной и розоватой на фоне моей кожи цвета меди. От зубов молодого вампира на руке по границам укуса остались отметины, напоминавшие следы браслета. Любой зверь с клыками мог бы нанести такую рану. В том числе и Пантера.

Пантера зашевелилась. «Не вампир», — фыркнула она внутри меня с таким же отвращением, с каким реагировала бы на вкус протухшего мяса. «Ты и я». «Мы». «Больше чем скинуокер, больше чем у'тлун'та». Мы — это Пантера. Она замолчала, погрузившись в размышления. Не вполне осознавая, что подразумевала Пантера под словами «мы больше чем скинуокер» (а сама она была не в настроении давать объяснения), я выключила ночник и спрятала руку под одеяло.

Я свернулась калачиком и отпустила на волю свое сознание. Мои мысли блуждали среди множества фактов. Я обдумывала то, что мне было известно о себе, и то, о чем я догадывалась; то, что рассказала Эгги; и то, что я увидела во время лечения Лео; и то, что я нашла в Интернете. Я знала: стоит мне расслабиться, и на первый взгляд не связанные между собой вещи могут слиться в единое целое. Что же самое важное из всего этого? Я улыбнулась в темноте. Наконец-то я вспомнила, наконец-то узнала наверняка, что принадлежу к чироки. Я родилась в семье скинуокеров. У отца и бабушки были такие же желтые глаза, как у меня. Воспоминания доказывали, что не все скинуокеры несли зло, вопреки легендам и мифам.

Согласно представлениям индейцев, живущих на западе страны, главным образом из племен хопи и навахо, скинуокеры практиковали черную магию, погружаясь в мрачные исследования дьявольской науки, дабы подчинять и разрушать. Поначалу намерения у них могли быть добрые, но в результате всегда побеждало желание добыть кожу другого человека, вероятно, для того, чтобы получить более молодое тело. Поэтому скинуокеры становились убийцами и сходили с ума. И описывали их как черных ведьм и колдунов.

В сказаниях юго-восточных индейцев, в основном принадлежащих к племени чироки, скинуокер по происхождению является защитником народа. Но в более поздних легендах, возможно возникших после прихода белых людей, сюжет меняется и скинуокер становится пожирателем печени, превращаясь в своего дьявольского двойника: что-то типа Люка Скайуокера, который перешел на сторону тьмы. Однако существо в переулке пахло вампиром. Да, из-под смрада гниения шел запах вампира. А не скинуокера.

А что касается меня… Я скинуокер. И живу уже давно, на десятилетия дольше, чем может прожить обыкновенная пантера или обычный человек. Я трансформировалась в кошку, будучи еще ребенком, в некий момент жизни, вероятно в минуту большой опасности, и не возвращалась обратно до тех пор, пока снова не регенерировала и не обрела человеческую форму. Именно так поступали скинуокеры. Мы возвращались обратно в тот возраст, в котором совершали трансформацию, таким образом продлевая себе жизнь. Лео вернул мне множество воспоминаний о забытом прошлом.

Подул влажный ветер, и тень от куста за окошком шевельнулась на противоположной стене. Я услышала, как в отдалении забарабанили дождевые капли, они стучали все быстрее и громче по мере приближения, подталкиваемые грозовыми облаками. Ветки хлестали по оконным сеткам со скрежетом и визгом. Пророкотал гром.

Под одеялом я снова раскрыла ладонь и сжала кулак. Расслабила руку. Ленивая мысль посетила меня, когда я уже почти засыпала. Почему Лео называл парней сегодня ночью своими? Он сказал, например: «Это стоило мне одного хорошего человека…» Дождевые потоки колотили по мостовой, по крыше, по окнам с неимоверной яростью, и я уснула под этот грохот.

Открыв глаза, я увидела голубое небо и мокрые улицы. Где-то вдалеке звонили колокола. Еще не вполне проснувшись, я скатилась с кровати. Мне пришло в голову, что накануне я убила молодого вампира и отказалась от вознаграждения. Ненормальная.

Пока на плите шипел, закипая, чайник, я нацепила джинсы и свою лучшую футболку, натянула сапоги и скатала ненадеванную юбку в дорожный сверток Пантеры, понадеявшись, что она не помнется слишком сильно. Я выпила чайник чая и съела овсяную кашу за чтением «Нью-Орлеанс Таймс-Пикаюн». Странное название для газеты, если бы речь шла о другом городе. А здесь оно подходило идеально.

Заголовки кричали о том, что местного политика застукали, когда он выходил из отеля с трансвеститом. Mэp с женой позировали на фото с губернаторской четой. Обаму с супругой запечатлели на каком-то мероприятии во Франции. Музыканты Нового Орлеана собирали деньги на восстановление очередной партии домов, пострадавших от «Катрины». Погоду на следующие несколько дней обещали жаркую, еще жарче и чрезвычайно жаркую. И влажную. Нашли чем удивить! Смерть вампиров в новости не попала. Печально, когда происшествия в бедных кварталах не интересуют СМИ. А может, Лео не дал ходу истории. Кто знает.

В десять тридцать я надела шлем, вышла из дому и завела мотоцикл, намереваясь совершить утреннюю прогулку по городу. Я не была католичкой, поэтому не собиралась на службу в большой собор Французского квартала Я никогда не чувствовала симпатии к огромным роскошным церквам. Однако маленькая уличная церквушка возле магазина одежды выглядела многообещающей.

Я припарковала мотоцикл в тени цветущего дерева, Ветви которого, выгибаясь дугой, образовывали тенистый свод. Затем затолкала кожаную куртку в подседельную сумку, надела поверх джинсов юбку и стянула их. Свернула, положила рядом с курткой и взяла свою потрепанную Библию, которую не вынимала с тех пор, как приехала в Новый Орлеан. Чувство вины поднялось было во мне, но я быстро его усмирила.

Судя по отражению в витрине магазина, сапоги смотрелись немного странно в сочетании с юбкой, однако она не помялась и была лучше джинсов. Некоторые церкви предъявляли своей пастве строгие требования в отношении гардероба. Не хотелось нарушать правила, пусть даже служба не настолько понравится мне, чтобы прийти сюда вновь.

Прихожане пели, когда, опоздав к началу, я проскользнула внутрь и села в заднем ряду. Музыкальных инструментов не было, чему я удивилась, однако знакомые мне гимны исполнялись на четыре голоса и звучали красиво. Впрочем, два человека только нарушали гармонию и пели громко, не попадая в тональность. Перед проповедью прихожане причастились, чего я не делала уже довольно давно.

Крекер уже размокал у меня во рту, когда из глубины сознания всплыла какая-то мысль и в голове мелькнуло лицо Лео Пеллисье. О чем бы эта мысль ни была, исчезла она быстрее, чем я смогла ее ухватить.

Проповедь посвящалась церковным догматам и не относилась к числу тех пылких речей, которые возбуждают паству, волнуют или пугают проклятиями ада, тем самым вызывая душевный подъем. Однако было неплохо. И люди оказались милыми. Большинство подошли ко мне после проповеди познакомиться, погрузив меня в сумбур лиц, имен и запахов. Проповедник, серьезный малый с неряшливой порослью на верхней губе, выглядел лет на двенадцать, но наверняка был старше. Должен был быть. Все в порядке. Я решила, что могу вернуться сюда на следующей неделе. Если еще не уеду.

В женском туалете возле главного входа я снова натянула джинсы. Я думала, прихожане посмотрят неодобрительно, когда я появлюсь в облачении байкера, но они только заулыбались еще шире, если это вообще было возможно, выставляя зубы в доказательство своего желания увидеть меня здесь снова. И не важно, каким тупым байкером-отморозком я могла оказаться на самом деле.

На парковке я поболтала с парой тинейджеров о своем мотоцикле, а потом с одним взрослым, который хотел проверить, не продаю ли я детям крэк. Мой байк «Полукровка» — просто лапа, и подростки были очарованы. Взрослый тоже не мог устоять перед его прелестями, хотя и пытался изображать саму суровость. Пойман нетерпеливый взгляд одного из родителей, я прогнала мальчишек и завела мотоцикл. Потом помахала кучке стоявших перед церковью прихожан и влилась в поток транспорта.

В пакете бумаг вместе с контрактом я получила адреса главных вампиров всех новоорлеанских кланов. Не тех мест, где они спят, не укрытий, а их официальных жилищ, где они принимают гостей, куда им присылают почту, уведомление о возврате налогов, счета. Хотя, представляя вампа, который открывает конверт со штампом налоговой службы банковскими счетами, я не могла не улыбнуться.

Я хотела объездить сегодня как можно больше адресов. Обнюхать их логова, выражаясь языком Пантеры. Четыре вампира обитали в Гарден-Дистрикт: Меркани, Дреено, Руссо и Десмаре. Остальные жили далеко отсюда, а Лео дальше всех. А где-то посредине находились тома Сан-Мартена, Лорана и Бувье. Приставка «Сан» в имени Сан-Мартен удивила меня, но что я вообще знала про нормальных вампиров до сегодняшнего дня? Да ничего. Мне открывались такие вещи, в которые я бы еще месяц назад ни за какие коврижки не поверила. Нормальные, здравомыслящие вампиры кардинальным образом отличались от выродков.

Я двинулась по Сент-Чарльз-авеню и по Третьей улице въехала в Гарден-Дистрикт. Вычисляя нужные мне адреса, я каталась по кварталу, неторопливо парковалась, прогуливалась вокруг каждого из интересующих меня домов и принюхивалась, стараясь не привлекать к себе внимания.

Система безопасности у вампиров была налажена хорошо. Я проезжала мимо третьего дома из моего списка, где проживал магистр клана Арсено, и искала место для парковки, чтобы пройтись пешком, когда из дверей вышел охранник. Худой, узкий в талии и широкий в плечах, он даже не пытался прикрыть кобуру с мегапушкой, висевшую на боку. Он был в брюках цвета хаки и красной футболке. Позу он принял суровую, в духе милитари, а его солнцезащитные панорамные очки выглядели довольно глупо в тени.

«Какого черта! — решила я. — Я могу, вообще-то, и перейти границу». На полной скорости я влетела в открытые двухметровые, выкрашенные в черный цвет кованые ворота с прутьями, сплетающимися в лилии, и остроконечными пиками наверху и затормозила у заднего бампера черного «лексуса», припаркованного на узкой подъездной дорожке. И выключила двигатель. Затем откинула подножку и сняла шлем. Все это время охранник наблюдал за мной, стоя на крыльце. Руки он держал вдоль тела, в любую секунду готовый вытащить большую страшную пушку, если понадобится.

Пантера встрепенулась при виде потенциальной опасности и мысленно отправила мне сообщение: «Оружие в кобуре, как спрятанные когти. Он нам не соперник». А потом: «Еще один у дверей». Я услышала шаги и поняла, что на подмогу подошел второй охранник. Если их всего двое, то дом остался незащищенным.

Улыбнувшись парню со здоровой пушкой, я втянула в себя воздух. Пахло химическими удобрениями, остатками мочи и кала сторожевой собаки и домашней кошки, гербицидами, сухим коровьим навозом, выхлопными газами, резиновыми шинами, дождем и маслом на дорожном покрытии. Охранник в ответ не улыбнулся, но, скорее всего, решил, что я вполне безобидна, так как упер руки в бока и спросил:

— Заблудилась? — Голос его прозвучал почти добродушно. С другой стороны, почему бы и не быть добродушным, если имеешь под рукой небольшое артиллерийское орудие?

— Нет. Ищу клан Арсено.

Быстрее молнии он выхватил оружие из кобуры. Он, несомненно, пил кровь вампиров, чтобы реагировать с такой скоростью. Пантера напряглась. Я обвела взглядом ствол пушки.

— Я Джейн Йеллоурок. Меня наняли уничтожить выродка. Есть минутка? Я здесь для приятного дружественного визита.

— Посмотрим. Есть удостоверение личности? — И кивнула, и он дал инструкцию: — Очень медленно. Двумя пальцами. Расстегни куртку. Если я буду доволен, то бросишь куртку и повернешься на триста шестьдесят градусов. А потом можешь достать документы.

Двумя пальцами я расстегнула молнию на куртке, откинула одну полу, потом вторую, показывая, что у меня нет оружия. После его кивка я стянула куртку и положила ее на кожаное сиденье. Вытянув руки в разные стороны, я совершила медленный пируэт, не спуская глаз с пистолета. Я не сомневалась, что Пантера прыгнет быстрее, чем он выстрелит, но проверять свои предположения пока не собиралась.

Я замерла, снова оказавшись лицом к крыльцу, и вернула на место улыбку, которая исчезла под прицелом пушки.

— Документы? — спросила я.

Охранник кивнул. По-прежнему двумя пальцами я подняла куртку, открыв на обозрение внутренние карманы. Показав на один из них, я засунула пальцы внутрь, а потом вытащила с зажатым между ними удостоверением. Повинуясь жесту, я положила удостоверение в развернутом виде на бетонную дорожку и отступила назад. Охранник рассмотрел его с безопасной высоты, равной почти метру восьмидесяти сантиметрам, и шагнул к дому спиной вперед.

— Захвати куртку. В дверях тебя обыщут. Как следует. — Он ухмыльнулся, собираясь получить от этого и удовольствие тоже.

Мне предлагался выбор: либо меня немного пощупают, либо я отправлюсь восвояси. И никаких других вариантов. Однако это был способ проникнуть внутрь.

— Ничего страшного. Обыск так обыск, — сказала я, сняв солнечные очки, чтобы он мог видеть мои глаза. — Но если дело дойдет до тисканья, я вам яйца вырву.

Пантера поднялась во мне, словно привидение. Парень с большой пушкой хотел засмеяться, но быстро передумал. Он не отрывал от меня глаз, словно я была бомбой, готовой взорваться.

— Ага. Гости в доме, — произнес он.

Мне его слова показались бессмыслицей, но он, похоже, знал, что делал, А потом я увидела наушник. Ребята были на связи.

Большая Пушка походил на человека интуиции, который прислушивается к своему внутреннему голосу и следует его совету. А этот голос говорил ему, что от меня надо ждать неприятностей. Но глаза его не видели серьезного основания для подобного заключения, разве только взгляд Пантеры, который я на него направила. Охранник с беспокойством наблюдал за мной, словно думал, что я могу броситься на него без всякого предупреждения.

Чтобы успокоить его, я сладко улыбнулась, показывая, что я всего лишь девчонка, слабая и безобидная. Но Большая Пушка не купился. Мне всегда было интересно, как Пантера смотрелась со стороны. Я пыталась оценить эффект, глядя на себя в зеркало, но ничего такого уж особенного не увидела. Пантера фыркнула в ответ на мои мысли: «Похоже на смерть. Большие когти Большие клыки».

Охранник взмахом руки велел мне войти. Я подхватила куртку, снова двумя пальцами, и шагнула в дом. Внутри меня встретил другой парень, который взял мою кожанку и показал, чтобы я встала к стене для обыска. Он был похож на Большую Пушку. Просто его двойник. Только в темно-синей футболке.

— Близнецы? — спросила я, распластав ладони на стене и пытаясь рассмотреть их через плечо. Стянув солнечные очки, они оба улыбались во весь рот, пока я их сравнивала со всех сторон. — Ха, — хмыкнула я.

Большая Пушка в красной футболке профессионально обыскал меня без всякого щупанья, а Большая Пушка в синей футболке проверил карманы куртки. Я лишь улыбалась, когда он поднимал брови в изумлении от их содержимого и громко объявлял о своих находках по внутренней связи:

— Четыре креста. Небольшой Новый Завет. Ключи в количестве семи штук. Два похожи на ключи от шкафов, один — на ключ от банковской ячейки. Три ключа от дома, один от ворот. Все на цепочке со знаком зодиака Лев. Один маленький складной нож с перламутровой ручкой и посеребренным лезвием. Жгут на липучке. — Он с интересом посмотрел на меня и повторил вопросительно: — Жгут?

Я пожала плечами.

— Что я могу сказать? Будь готов, — процитировала я девиз бойскаутов.

— Фонарик, — продолжил охранник. — Что-то вроде туба. Браслет на руку. Серебряный.

— Эй, — обрадовалась я, — я думала, что потеряла его. Дай-ка сюда.

Он положил браслет мне на ладонь, я надела его на запястье и, отставив руку, полюбовалась украшением. У близнецов глаза на лоб вылезли от моей девичьей реакции, а Большая Пушка в красной футболке расслабился и утихомирил свою подозрительность, спровоцированную взглядом Пантеры.

— Зуб.

Я протянула ту же руку. Это был зуб пантеры, из частей которой состояло мое ожерелье-амулет. Я носила его с собой на случай срочной трансформации, когда мне могло не хватить времени для спокойного совершения обряда: с медитацией, в альпинарии на камне, помеченном золотым самородком. Охранник отдал мне зуб, и я засунула его в карман джинсов.

— Итак, можем мы побеседовать?

— Конечно. Брендон, — представился Большая Пушка в красном, ткнув себя в грудь пальцем. — А этого урода зовут Брайан. — Они оба захохотали, словно услышали старую шутку. — Потопали-ка в помещение для персонала.

С Брендоном впереди меня и Брайаном позади мы прошли через весь трехэтажный дом, который оказался намного значительнее по размеру, чем мне представлялось снаружи: наверное, сто сорок метров в ширину по фасаду и в два раза больше в глубину. Он занимал основную площадь небольшого участка земли, а кухня и пристройка для персонала примыкали к задней части первого этажа. Это было хорошо, поскольку, проделав путь по центральному коридору, я смогла рассмотреть жилище.

Из вестибюля наверх, в темноту, вела широкая лестница, устланная восточным ковром сине-серо-черных оттенков. Столовая и гостиная находились по разные стороны от лестницы. В первой я увидела резной обеденный стол, стулья вишневого дерева и горы фарфора за стеклянными дверцами встроенных шкафов, во второй — старинную мебель с мягкой обивкой, статуи и предметы искусства. Мы не производили ни звука, шагая по ковровой дорожке. В широком холле на правой стене висели картины в позолоченных рамах, а левую украшала фреска.

По обеим сторонам я заметила несколько закрытых дверей. По запаху кофе и чая я определила местоположение буфетной, которая отделяла столовую от расширенной кухни. За гостиной я мельком увидела старомодный музыкальный салон, а также учуяла запах плесени, исходящий от старых книг в комнате, которая располагалась позади. Комнаты по левую сторону в задней части дома предназначались для слуг, включая охранников. Брендон открыл дверь каждой, когда мы проходили мимо.

В одной из них стояло шесть коек, пять были аккуратно застланы, а на шестой под одеялом храпел челочек. Я почувствовала запах крови, исходящий от него, но, поскольку он еще дышал, я решила, что там приходит в себя слуга-донор вампирского клана, поэтому промолчала. Естественно, понравиться мне это не могло, но я пришла сюда не затем, чтобы спасать всяких наркуш.

Вдоль одной стены комнаты шли шкафчики, дверь на другой вела в прачечную. Дальше по коридору находилась ванная для обоих полов, а напротив располагались большая кладовая и крошечный квадратный закуток с надписью «Охрана». Внутри стояла консоль с пультом управления и шестью мониторами, на которых постоянно менялись картинки в зависимости от угла съемки камер, наблюдавших с разных позиций за домом и территорией вокруг. Одна из камер следила за улицей. Они увидели, как я подъехала. Братья усмехнулись, посмотрев на меня, и я усмехнулась в ответ:

— Отличная система.

— Работает, — сказал Брайан. — Кроме того, нам доложили ребята из охраны Руссо и Десмаре, что по району колесит девушка на мотоцикле. Мы общаемся. — (Я кивнула, впечатленная услышанным.) — Хочешь сладкого чая? — предложил он, показывая на комнату для отдыха с кухонькой, столом, стульями, диванами, креслами и телевизором.

— Было бы чудесно, — произнесла я благопристойнейшим образом, как меня учили в приюте.

Я села к столу, а Брайан вытащил стаканы и налил в них чай. Брендон, с напитком в руке, вернулся к охранной стойке. Он находился совсем близко и, развернув кресло таким образом, чтобы одним глазом смотреть на нас, а другим на мониторы, мог прихлебывать чай и принимать участие в разговоре.

— Не возражаете, если я задам пару вопросов? — спросила я, изображая девичью невинность. Однако ни одного из братьев одурачить полностью не удалось, даже после эпизода с серебряным браслетом.

— При условии, что речь не пойдет о мерах безопасности или устройстве кланов. Обо всем остальном можешь спрашивать, — ответил Брайан.

Голоса у братьев были сочные, и разговаривали они с сильным акцентом, характерным для Глубокого юга. Я слышала такой только в Луизиане. Они там произносили слова так, словно во рту у них таяла шоколадная конфета.

— Начинай, — дал добро Брендон.

И я начала. Мы пили холодный сладкий чай, на вкус свежезаваренный, из листового чая отличного качества, а не из той пакетированной чайной пыли, которую называют высевкой и продают в дешевых продовольственных магазинах. Я спрашивала о недавних изменениях в жизни любых знакомых им вампиров: в питании, выборе места жительства, запахах. Близнецы являлись составной частью охранной структуры вампиров, которая, как я выяснила, представляла собой растущий и прибыльный бизнес в городах, где вампиры вышли из тени и где сообщество возглавлял магистр. Хотя не все еще это сделали, несмотря на улучшение отношений с людьми.

Братья охотно выдавали информацию, касающуюся отношений внутри сообщества: какие кланы враждовали между собой; кто из вампиров сейчас начинал или оканчивал любовный роман; какие кланы или отдельные члены переживали финансовые трудности, играли в азартные игры, заводили слишком много слуг-доноров или слишком мало. Близнецы рассказали о привычках вампиров, расписаниях приема пищи и развивающейся системе донорства у людей, которая позволяла вампирам кормиться, не беспокоясь о формировании собственного штата слуг. Это новое изменение волновало братьев больше всего.

Я наблюдала за ними на протяжении разговора, и моя первоначальная идея об их военном прошлом поручала все больше подтверждений. Парни были сообразительны и по неким причинам казались старше, чем выглядели. Они походили на солдат времен войны во Вьетнаме. Или даже Второй мировой. Судя по тому, как тщательно братья контролировали все свои движения, они, скорее всего, достаточно часто пили кровь вампиром, чтобы добиться подобной скорости. Не такой, как у вампиров, и, наверное, не такой, как у Пантеры, но все же они были проворнее обычных людей.

Мне хотелось узнать, права ли я, но это было бы грубо. Не спросишь ведь: «Итак, скажите-ка мне, как часто вы сосете у вампов кровь?» Возможности задать прямой вопрос и остаться в рамках вежливости не было, поэтому я спросила о другом:

— А вот эти системы донорства… Кто их инициатор?

Пока Брайан подливал еще чаю, Брендон ответил:

— Мы не знаем. Это такая интернет-служба, вроде девочек по вызову, только для доноров крови. Кровь за деньги. Если вампиру понадобится вечером кровь, он оставляет на сайте контактную информацию: город, мобильный телефон, номер банковской карты и название ресторана или отеля, где произойдет встреча. Обслуживание производится в четырех городах Соединенных Штатов: Новом Орлеане, Нью-Йорке, Сан-Франциско и Лос-Анджелесе. Но сеть расширяется. Мы слышали, новый филиал открывается в Нэшвилле.

— Мы пытаемся разобраться, кто за этим стоит, — включился в разговор Брайан. — К сожалению, в продаже крови нет ничего противозаконного. Алкаши продают плазму уже десятки лет. Такая служба удобна для вампиров, которые время от времени хотят воспользоваться безопасным источником свежей крови. Но сообщество вампиров не устраивает, если это становится постоянной привычкой.

— Почему?

— Отношения с донорами-рабами и донорами-слугами носят особенный характер. Они дают вампирам стабильность, — пояснил Брайан. — Эмоциональную. А еще обеспечивают личную и клановую безопасность.

Брендон вскочил со стула и передвинул его так, чтобы опять видеть и меня, и мониторы. Перекинув ногу, он оседлал стул и положил руки на спинку. Он продолжил, и голосом, которым старший сержант мог бы отдавать приказы рядовым бойцам, произнес четкую, хорошо продуманную речь, чуть ли не отрепетированную. И внезапно мне пришла в голову мысль, не выжидали ли братья удобного момента, чтобы сообщить мне все это. Так как любую надежную информацию о вампирах было трудно добыть, мне пришлось задуматься, что у них на уме.

— Вампиры, — начал он, — даже в лучшие времена бывают психически нестабильны. Чем они моложе, тем они возбудимее, чувствительнее, вспыльчивее, импульсивнее и раздражительнее. Можно даже сказать, эксцентричнее.

— И опаснее, — вставила я. — Давайте не будем забывать и об этом.

Брендон продолжил, словно я ничего не говорила: Им нужны хорошие, постоянные, сильные слуги из числа людей, чтобы поддерживать эмоциональный баланс и предоставлять в любое время безопасную чисто кровь. Слуги, которые редко выходят из себя и которые помогают ориентироваться в правовой, финансовой и социальной системах человеческого общества. Поэтому отношения с рабами-донорами и слугами-до-порами прописаны в Хартии вампиров. Слышала о ней?

Я кивнула. Тролль упоминал Хартию.

— По словам самой старшей из нас (ее зовут Коррин, и она принадлежит к клану Арсено), без этой стабильности вампиры скорее сходят с ума. Им нужны долговременные, пожизненные связи, которые образуются при формировании окружения из рабов и слуг. Им они в самом деле нужны. Им нужны мы.

— Это то, что, по мнению Коррин, случилось с тем выродком, за которым я охочусь? Он потерял своего слугу-донора?

— Она считает, так могло произойти.

Я барабанила кончиками пальцев по стакану и размышляла под аккомпанемент негромкого позвякивания.

— В чем разница между рабом и слугой?

— Время, деньги и моногамия, — ответил Брайан. — Донор-слуга — нанятый работник, предлагающий услуги и кровь в обмен на деньги, безопасность, улучшение здоровья, продление жизни и другие преимущества, которые можно получить за пару глотков вампирской крови в месяц. Если отношения складываются, слугу принимают в семью вампиров и он становится частью ее финансовой, эмоциональной и правовой жизни, как ребенок, взятый на усыновление или удочерение. Только по достижении совершеннолетия преимущества не исчезают. Слугам очень трудно найти замену, они слишком важны, чтобы позволить им стареть, болеть или терять хватку. Естественно, для нас тоже проблематично разорвать такие отношения.

— Мы подсаживаемся на кровь, — добавил Брайан. — И зависим от этих отношений, которые… довольно глубоки. — Братья обменялись быстрым взглядом, и я по нему догадалась, что «глубокие» означает «сексуальные». Однако существовал и какой-то другой компонент. Какой — я еще не понимала.

— Донор-раб — кровяной наркоман. У него нет постоянного хозяина, — продолжал Брайан. — Рабы переходят от вампира к вампиру, как правило, внутри одной семьи, кроме того, у них нет ни контракта, ни гарантий безопасности, которые обеспечивают долгосрочные отношения. Несколько раз в месяц рабов используют для питания. Им могут предложить небольшую зарплату и иногда глоток крови в обмен. Однако рабы идут на это ради кайфа, который они получают, когда из них высасывают кровь, а не ради отношений.

Я потерла виски — больше для того, чтобы дать себе время на размышление, чем для того, чтобы снять напряжение. Я знала раньше о существовании различий между донорами-рабами и донорами-слугами, однако до деталей было непросто докопаться. И я не сомневалась, что до полной и ясной картины еще далеко. Из нашего разговора я почерпнула не слишком много нового, тем не менее сделала открытие, что спустя несколько лет я наконец-то использую и пополню сведения, которые накопила о вампирах.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Я все это обдумаю. Ничего, если я позвоню и еще о чем-нибудь спрошу?

— Не гарантируем, что ответим, но спросить можешь, — сказал Брайан.

Я опустила руку и встала потягиваясь.

— Ладно. На этой радостной ноте вы не против сделать мне пару одолжений? Во-первых, позвоните другим охранникам и скажите, что я езжу по округе и изучаю местность. Попросите не стрелять в меня, если я подкачу к их дверям. — Я ухмыльнулась, демонстрируя, что шучу только отчасти. — И… признайтесь, парни, сколько вам лет?

Брайан засмеялся. Брендон вздохнул, посмотрел на часы и вручил брату пятидолларовую банкноту со слонами:

— Мы поспорили на деньги. Ты спросила в течение первого часа. Поэтому я проиграл.

— И?.. — продолжала настаивать я на своем. Близнецы переглянулись. Таким взглядом могут обменяться только коллеги, проработавшие плечом к плечу много лет, или давние супруги, или близнецы. Взглядом, который говорил гораздо больше, чем слова. Брендон оответил:

— Мы родились в тысяча восемьсот двадцать втором году.

У меня глаза вылезли из орбит.

— Ну и хрень! Да вы настоящее старичье!

Братья захохотали, из чего можно было сделать вывод: свою мысль я произнесла вслух. Я вяло улыбалась, пока они провожали меня к двери, уверяя по пути, что обезопасят меня от нападок сотрудников других охранных служб.

Я думала, что с визитом покончено, пока не дошла до фрески в холле. Я остановилась как вкопанная, раскрыв рот и потеряв дар речи. Ночная пасторальная сцена изображала вампиров, собравшихся на пикник при свечах. Вампиры были голые. И еда голая тоже — в виде живых людей. Я вспыхнула (ничего не могла с собой поделать), узнав среди персонажей Брендона и Брайана.

Их изобразили здоровыми мужиками, наделенными значительными достоинствами. Очень, очень значительными. Увидев смущение на моем лице, братья рассмеялись. Тем смехом, которым смеются настоящие крутые парни, подтверждающим, что они действительно обладают значительными достоинствами и считают стыдливый румянец милой девичьей реакцией.

«Пантеру милой не назовешь», — отправила она мне мысль. Я вдохнула, пытаясь успокоиться, и сказала:

— Я узнаю вас двоих, Лео и Кейти. — Я покраснела еще сильнее. — А кто остальные… э-э… вампиры и… э-э…

Брендон сжалился и прекратил мое заикание. Он шагнул к стене и стал называть участников сцены:

— Арсено, наш главный вампир. Грегуар. — Он ткнул пальцем в светловолосого мужчину, который выглядел так, словно ему было пятнадцать лет на момент обращения. Он походил на ребенка рядом с гибкими мускулистыми близнецами. — В настоящее время путешествует по Европе. Мин из рода Меркани, — показал Брендон. — Говорят, она окончательно мертва. И ее слуги Бенджамин и Риккард. Руссо со своими фаворитками Еленой и Изабель. Десмаре и его фавориты: Джозеф, Алин и Луис. Лоран со своими — Элизабет и Фриманом. — Он перешел на старинный слог, и я подумала, не разбудила ли фреска воспоминания братьев, вытащив на свет архаичные формулировки.

Брайан принял эстафету:

— Сан-Мартен и его слуга-донор в тот период времени Рене. Бувье со своей фавориткой Ка Нвситой.

Я остолбенела. У девушки на фреске были длинные черные волосы, заплетенные в косу, медная кожа и потерянные, наполненные одиночеством глаза, которые, мне показалось, отливали знакомым янтарным блеском, почти как у меня. Она принадлежала к племени чироки.

Гнев поднялся во мне, обжигающий, словно горящее дерево.

— Она еще жива? — спросила я, проглатывая злость, которая пылала внутри подобно резкому кислотному костру. Я с силой разжала кулаки.

— Нет, — ответил Брендон. — Умерла в двадцатые. Она была хорошей девочкой. Отец продал ее Адану Бувье, когда ей исполнилось одиннадцать. Это в каком же году случилось? — обратился он к брату.

— Может, в тысяча восемьсот третьем или тысяча восемьсот четвертом? Она была уже взрослой, когда мы поступили на службу, — предположил Брайан.

Продал отец. Как рабыню. Не вампиры превратили девушку в невольницу, а ее собственный отец. Я вспомнила, что когда-то это было в обычаях Народа — продавать своих людей, словно скот. Я кивнула, направилась через холл к двери и вышла поскорее из дома на свежий воздух, пока не кинулась на близнецов.

— Спасибо за чай и информацию, — произнесла я на крыльце, взяв свои эмоции под контроль. — Я могу позвонить и задать несколько вопросов.

— А мы можем ответить, — сказал Брайан.

— А можем и не ответить, — добавил Брендон.

С трудом я изобразила улыбку, натянула куртку, застегнула шлем, завела мотоцикл и уехала прочь.

Остаток дня до вечера я посвятила встречам и знакомству со слугами-донорами, которые работали охранниками в вампирских семьях других кланов, проживающих в Гарден-Дистрикт. После заката я порулила домой, неторопливо проехав по Гарден-Дистрикт и Французскому кварталу. Воскресенье в городе непрерывного веселья проходило спокойно. Туристы и жители ходили в церковь, на службу или на семейные обеды, а затем посещали музеи, прогуливались вдоль реки, делали покупки, обедали в тихих ресторанчиках. Книжные магазины, кафе и маленькие магазинчики в Квартале получали хорошую прибыль. А потом наступало время дневного сна, практически официально санкционированная сиеста в европейском стиле.

А вечером народ снова выходил из дому и начиналось все заново. Богатые сидели в элегантных ресторанах, а экономные в кафе. На каждом углу играла музыка. Представления фокусников и комедиантов выплескивались на улицу вместе с джазом, блюзом и всеми остальными стилями американской, африканской, островной и европейской музыки. Несмотря на выродка, несмотря на фургоны СМИ, бороздившие Квартал, несмотря на необходимость передвигаться на такси, чтобы избежать опасности, которой угрожали теплые улицы, — люди наслаждались жизнью.

Я бы присоединилась к ним не задумываясь, но мне было приказано явиться на вампирскую вечеринку. А идти туда совсем не хотелось.

 

ГЛАВА 13

Ты можешь навестить меня

Я оглядела себя в зеркале шкафа, чувствуя, с одной стороны, отвращение от необходимости торчать на вечеринке вампиров в то время, когда можно выслеживать выродка, а с другой — смертельный страх, и не только оттого, что мне предстояло попасть в окружение кровососов. Мое единственное маленькое черное платье длиной до середины бедра с треугольным вырезом было сшито из эластичной ткани, поэтому сворачивалось в дорожный мешок, абсолютно не сминаясь. Благодаря втачному лифчику платье обтягивало мою грудь, словно вторая кожа, и выставляло ее достаточно откровенно, чтобы заставить мужчину обернуться. Дополняли силуэт тоненькие бретельки и юбка, отлично подходящая для танцев. Она была скроена из квадратов разных размеров, которые свисали с асимметричной линии талии углами вниз и порхали вокруг ног. А они на восьмисантиметровых каблуках казались просто бесконечными. Я сделала небольшое танцевальное па, и часть квадратов подпрыгнула вверх, оголив мои ноги еще больше.

Я отрегулировала длину цепочки, чтобы золотой самородок оказался в ложбинке на груди в сантиметре от выреза платья. Затем надела сережки того старомодного образца, которые держатся на ушах с помощью винтиков или шарнирных застежек. Я прокалывала уши в подростковом возрасте и носила сережки, как все остальные девочки. Но когда вышла из приюта и, очутившись на свободе, вернулась в человеческий облик после первой трансформации, то обнаружила, что мои мочки заросли. Я засунула зуб пантеры, который нашли близнецы, в специальный кармашек на трусиках, куда обычно клала складной кол.

Я не возила с собой большого запаса косметики, да у меня его и не было. Так что я нанесла немного румян, подвела черной подводкой глаза и подкрасила тушью ресницы. Намазала все двадцать ногтей желто-коричневым лаком. Попробовала три разные помады, пока не выбрала нужный цвет. Мне никогда не стать красавицей. Но я была… интересной.

Любопытно, поймет ли кто-нибудь из вампиров по запаху, кто я такая? Я задумалась, стоит пристегнуть на бедро нож или нет. На всякий случай. И неохотно решила не брать оружия, положила в крохотную сумочку на тонком ремешке только маленький серебряный крест вместе с ключами, документами, кредиткой, двадцатидолларовой купюрой и губной помадой. И повесила ее через голову на плечо.

Я хотела сначала отправиться с распущенными волосами (больше метра длиной, они окутывали меня покрывалом, которое спускалось ниже подола платья), но в последний момент, когда входную дверь осветили фары и возле дома заурчал двигатель автомобиля, я заплела их наполовину и закрепила заколкой. Гость не успел постучаться, а я уже распахнула дверь.

На пороге стоял Громила в классическом смокинге с простым малиновым поясом. Волосы он зачесал назад, открыв мысок и маленькую сексуальную родинку возле линии волос.

— Bay! — воскликнула я, сама того не желая.

Он ухмыльнулся, довольный, осмотрел меня с головы до пят и, не таясь, задержал взгляд на моих ногах.

— Bay тебе тоже. Классно выглядишь для оторвы-байкерши, которая гоняется за вампирами.

— Спасибо, — поблагодарила я, закрывая и запирая за собой дверь.

Шофер стоял рядом с открытой дверцей черного, слегка вытянутого лимузина «линкольн». На двух сиденьях могло поместиться шесть человек, но нас было только двое. Салон от водителя отделяла поднятая перегородка. Громила показал, чтобы я залезала первой, а сам не торопясь рассматривал мои ноги. Без сомнения, здоровяк был сам не свой от женских ножек. Он сел рядом со мной, и дверца закрылась. Автомобиль тронулся от бордюра и двинулся в ночь. Подвеска была так хороша, что возникало ощущение, будто мы плывем, а сиденье, обтянутое такой мягкой кожей, какая и для перчаток бы сгодилась, убаюкивало меня, словно младенца. Девушка может привыкнуть к подобной роскоши.

— Надеюсь, оружия у тебя нет, — сухо заметил Громила, по-прежнему не спуская с меня глаз. — Мне надо было тебя обыскать, однако не вижу места для ножей, пистолетов или кольев.

Не могла удержаться. Очень тянуло подразнить его. Я позаимствовала у Пантеры это желание играть с добычей. Бросив на него косой взгляд, я сказала:

— У меня есть чехлы для ножей против вампиров, которые пристегиваются к внутренней стороне бедер.

— Да-а? — протянул Громила, уперев глаза в мои ноги и коротенькую юбку.

Он смотрел на меня именно так, как женщина хотела бы, чтобы мужчина на нее смотрел. Это был оценивающий взгляд, но без снисходительности или отстраненности. Приятно. Давно на меня так не смотрел мужчина, а стройный, гибкий мужчина, который выглядел так роскошно в смокинге, и вовсе никогда. В голове возник образ Рика ля Фера, одетого в смокинг, и у меня чуть слюнки не потекли. Я прогнала видение.

— А сейчас они на тебе? — поинтересовался он.

Я только улыбнулась, догадавшись, что по прибытии мне придется либо поднять подол, либо подвергнуться обыску. И мне стало интересно, как я прореагирую на то и на другое.

Громила откинулся на спинку и предложил мне шампанского. Я отказалась. При моем метаболизме алкоголь выходил из организма быстро, но все-таки у меня не было привычки пить, и я не хотела появляться на вечеринке навеселе. По дороге Громила показывал мне отели и предприятия, которые работали на кровососов, и частные дома богатых и клыкастых. Я много кивала и мало говорила, отслеживая достопримечательности и уличные указатели за пределами Квартала, на случай если мне придется возвращаться одной.

Громила поинтересовался, почему я занялась охотой на вампиров. Я промямлила что-то про работу в службе безопасности, которая вылилась в мой нынешний бизнес. Он спросил о моем платье. Я сообщила, где купила его, в «Росс дресс фор лесс». Он ухмыльнулся, поэтому я не стала распространяться о цене, а стоило оно двадцатку на распродаже. Мне хотелось поежиться. Я терпеть не могла подобной болтовни. В конце концов я засыпала его такими же пустыми вопросами. Про платье, естественно, не спрашивала.

— Где проходит вечеринка? — осведомилась я во время затянувшейся паузы в разговоре.

— В доме клана Пеллисье. Собираются, чтобы ввести в общество двух новых членов семьи Лео. Тебе будет интересно.

— Новые вампиры? — У меня проснулось любопытство. — Это будет что-то типа «сегодня впервые их сняли с подвальной цепи»?

Громила поднял бровь, позабавившись моей преднамеренной грубостью, и неожиданно наш разговор перестал меня напрягать.

— Тебе лучше не называть их вампами, и еще: Лео не относится к тем главам семей, что держат своих отпрысков на цепи. Тем не менее да, они впервые окажутся среди людей на общественном мероприятии. У тебя была возможность изучить папку, которую дала Кейти, с фотографиями главных вампиров?

Я кивнула, а он вытащил из кармана на дверце машины такую же тонкую папку и, раскрыв ее, достал три фотографии.

— Женщину зовут Амите Марчанд, — назвал он изысканную черноволосую девушку с темными глазами, алебастровой кожей и лебединой шеей, похожей на шею балерины. — Ее брат Фернанд. — Громила показал на снимок темноволосого мужчины. Я заметила семейное сходство, хотя в сестре была элегантность, а в брате только усталость. — Мисс Марчанд — нареченная невеста Иммануэля, сына Лео, — объяснил мой спутник, ткнув пальцем в цифровую фотографию вампира.

Информация и христианские имена вампиров заинтриговали меня. Я согнулась на сиденье пополам, дабы лучше рассмотреть снимки. У сына Лео, что бы ни имелось в виду, были короткие, пепельного цвета волосы и точеные черты лица. А улыбка казалась заразительной даже на фотографии.

— И не пытается изображать коварство, — прокомментировала я. — А сын — это сын по крови? А невеста типа невесты Франкенштейна?

Громила усмехнулся:

— Иммануэль — биологический сын Лео, его обратили несколько лет назад, когда он достиг совершеннолетия.

«Несколько лет» могло означать несколько десятилетий или столетий. Молодой мужчина на фото мало походил на Лео, разве только формой подбородка и носа, но я никогда не уловила бы сходства между ними.

— А я и не знала, что вампы способны размножаться, заметила я, озадаченная. — Я думала, сперма и яйцеклетки погибают при обращении.

Громила, придерживаясь плана разговора, не отреагировал на мое любопытство.

— Иммануэль познакомился со своей невестой в Европе, и молодым организовали брак. И пожалуйста, не используй фразы вроде «невеста Франкенштейна» на вечеринке. Мне бы не хотелось драться на дуэли, защищая твою честь.

Я не была уверена, шутит он или говорит серьезно, И мысленно представила его с рапирой в руке или стреляющим из пистолета с двадцати шагов.

— Я просто тебя дразню, — сказала я. — Что значит «организовали брак»?

— В таких старинных влиятельных семьях вампиров, как Пеллисье, дела делаются по-другому. Члены семьи Марчанд в течение двухсот лет были слугами-донорами клана Рочефорт из Южной Франции. Объединение двух родов означает новые возможности в бизнесе для Пеллисье и укрепление кровных и коммерческих связей, которые существуют в настоящее время.

— Но если девушка принадлежит к клану Рочефортов, почему они ее не обратят? — спросила я, пытаясь выудить как можно больше информации, пока рядом со мной сидел такой словоохотливый источник. И старалась игнорировать тот факт, что я зачарована всей этой историей, словно какая-нибудь фанатка вампиров.

— Лео сам хотел обратить молодых людей, чтобы Иммануэль и Амите потом при желании могли наладить ментальную связь. Мы почти приехали. — Громила опустил перегородку и дал водителю инструкции.

Еще бы выяснить про ментальную связь. И способ размножения вампиров. Бррр!

Дом Лео находился на изгибе реки Миссисипи, чьи воды мягко перекатывались в темноте. Он расположился в конце отлично вымощенной, но редко используемой дороги. Других строений поблизости не наблюдалось. Дом был построен на возвышении, на округлой и гладкой насыпи, совершенно очевидно искусственной природы, приподнятой примерно на шесть метров над уровнем моря и представлявшей собой самый высокий объект в округе. Изогнутые ветви огромных дубов, которые стояли словно часовые в ночи, образовывали арку над длинной подъездной дорожкой.

Выкрашенный белой краской двухэтажный кирпичный дом имел свой собственный, образованный смешением разных направлений архитектурный стиль с мансардными окнами в высокой шиферной крыше и фронтонами на каждом углу, с комнатами-башенками, или как там их называют, которые формировали третий этаж. Из окон лился свет. На каждом из окошек были черные ставни. Двое из них висели под углом, тем самым подтверждая, что они являлись не только декором, но еще и функциональным элементом. Некоторые окна украшали витражи, и темноту расцвечивали малиновые, алые и светло-вишневые потоки света.

Оба этажа опоясывала веранда, которая прерывалась только фронтонами с башенками. Огоньки, спрятанные в листве, отбрасывали мягкое белое сияние на наружные стены, другие фонари освещали подъездные и пешеходные дорожки. Это здание, выстроенное первоначально в девятнадцатом веке, просто кричало о том, что возведено рабским трудом. Возможно, труд рабов и доныне поддерживал дом, такой аккуратный и свежевыкрашенный, в прекрасном состоянии, только теперь добровольных рабов-доноров, а не тех людей, которых купили и привезли в Америку в цепях.

Ехавшие навстречу нам лимузины свернули к дому вслед за нами, осветив фарами подъездной путь. У подножия лестницы стоял пожилой мужчина и показывал на вход, как будто гости сами бы не догадались, куда, выбравшись из машины, следует идти дальше. Когда мы остановились, он открыл дверцу автомобиля и произнес:

— Добрый вечер, мэм, Джордж. Мистер Пеллисье ждет вас и юную леди.

К входной двери вело приблизительно с десяток ступеней. Поднимаясь по ним, я в достаточной степени продемонстрировала свои ноги и заметила, что Громила наслаждался каждым мгновением моего восхождения. Наверху женщина, в туфлях на низких каблуках, смокинге с юбкой и переднике, предложила нам шампанское, и на этот раз я взяла бокал, чтобы занять руки, которые стали липкими от волнения.

Мне ни разу не доводилось бывать на таких претенциозных мероприятиях, и я уже все это ненавидела: вечерние дизайнерские платья, светские манеры, толпящихся гостей и их болтовню. Я бы предпочла бочонок пива, радио с орущей музыкой кантри и компанию специалистов по обеспечению безопасности, которые обсуждают пистолеты, холодное оружие и «харлеи». Тогда я чувствовала бы себя в своей тарелке. А вечеринка Лео — одно мучение.

У дверей я напомнила Громиле:

— Ты забыл меня обыскать.

— Я приберегу это на потом, — ответил он, осклабившись. — На гораздо более позднее время.

О господи! Я отхлебнула шампанского. Громила усмехнулся, наблюдая, как я рассматриваю помещение.

Холл был такого же размера, как гостиная в моем временном жилище. На полу лежал белый мрамор с мозаичной геральдической эмблемой у дверей, выполненной из черного, белого, серого и красно-коричневого мрамора. Эмблема изображала грифона, с когтей которого падали капли крови, алебарду, щит и знамя. Рядом с гербом журчал настоящий каменный фонтан, а возле него располагались столы, уставленные фруктами, сырами, холодным и горячим мясом. Я увидела цельного лосося, жареного поросенка с яблоком во рту, разные сорта жареного мяса, кровяной фарш, который, вместо того чтобы обжарить в виде шариков, горкой сложили на подогретое блюдо, соусы, крекеры. Воздух наполняли чудовищной силы запахи специй, еды и вампиров. Большого количества вампиров.

Пантера поднялась. Она глядела сквозь мои глаза, заставляя меня дышать глубже и чаще, впитывая ароматы, вбирая мир текстурированного шведского стола благоуханий, запахов, переплетенных, словно нити в гобелене, насыщенных, будто краски на картине. В одной из групп я насчитала десять вампиров. Еще было несколько компашек поменьше. Вот дерьмо! Всего около пятидесяти вампов, откормленных, передвигающихся медленно, как люди. Все в дизайнерских платьях или смокингах. Один такой наряд стоил больше всего моего имущества. Пантера занервничала. И я тоже.

Громила стоял возле меня и наблюдал за тем, как я наблюдаю за вампирами. Я знала, что выдавала сейчас себя с головой. И не могла сдержаться. Я никогда в жизни не была в одном помещении с таким количеством вампиров — нормальных или нет, не важно — и таким богатством. Я сфокусировалась на доме и запахах, которые могла проанализировать. Запах вампов: старинный пергамент, сушеные травы, тонкие духи, следы свежей крови после последнего приема пищи. И в основе — зловоние правообладания. Я не учуяла выродка. И ни один из вампов не обернулся, стоило мне войти, и не крикнул: «Это скинуокер!» Я ощутила легкое разочарование, несмотря на то что испытала облегчение.

Две лестницы на противоположных сторонах огромного холла дугой поднимались вверх и полукругом заканчивались на небольшой площадке, похожей на сцену. От нее вглубь дома уходил коридор, по обеим сторонам которого тянулись комнаты. Холл внизу, под верхним пажом, был превращен в традиционную гостиную с мебелью, выполненной в темно-сером, сером и белом цветах. Тем не менее бесцветной комната не казалась. Красочные мазки радовали глаз отовсюду, начиная с картин па стенах и заканчивая подушками на диванах. Ковры всевозможных оттенков были разбросаны по всему мраморному полу на первый взгляд бессистемно, но их наверняка разостлали весьма продуманно, а как же иначе? Или вампиры не падают?

В голове возник образ: ноги Лео взлетают вверх и он со всего маху плюхается на пол, прокусывая при ударе губу. Тихий бездыханный смех Пантеры прорвался наружу. Громила поднял от изумления брови. Я не стала давать объяснений. Мы двинулись внутрь. Отошли метра три от входной двери.

Когда мы проходили мимо группы вампиров в нарядных туалетах, одетая в черное блондинка повернулась и втянула в себя воздух за моей спиной. Быстрее, чем я смогла бы отреагировать, все остальные последовали ее примеру. Глаза их начали наливаться кровью. Выскочили клыки. Я остановилась. Развернулась лицом к ним, прижалась спиной к стене. Пантера поднялась в моих глазах. Какое-то мгновение мы смотрели друг на друга. Я была на каблуках. И без оружия. Дерьмо! Сердце заколотилось. Пантера влила в меня скорость, ее шерсть вздыбилась и заволновалась под моей кожей, ее когти начали пробиваться сквозь кончики моих пальцев. Каждый вампир сделал один выверенный шаг в моем направлении. Они рассредоточивались. Окружали меня. Какая хрень!

Громила подвинулся и по-хозяйски положил руку мне на спину.

— Охотница на выродка, — сказал он.

После его жеста и объяснения вампиры остановились. Я тоже остановилась. Пантера притихла, но осталась так близко к поверхности, что я чувствовала, как ее смертоносные когти горят в кончиках моих пальцев, словно я уже начала трансформацию.

Вампиры, будто разом подумав об одном и том же, убрали клыки.

Количество тревожных феромонов в воздухе сократилось. Я снова начала дышать, однако это причиняло боль, как если бы мои легкие высохли и потеряли эластичность. Силой воли я расслабила свои скрюченные в когти пальцы. Блондинка оглядела меня с ног до головы, не торопясь, словно запоминая. Каталогизируя меня. Так скотовод запоминает и каталогизирует свое стадо.

— Доминик, — произнесла она с сильным французским акцентом. — Глава клана Арсено. Можешь обращаться ко мне. — Медленно, с человеческой скоростью, она повернулась ко мне спиной. Остальные отвернулись вслед за ней.

— Дерьмо, — прошептала я. «Можешь обращаться ко мне»? Это приказ? Черта с два я к ней обращусь. Громила взял меня за руку, показал на угощение и буркнул:

— Сейчас вернусь. Постарайся, чтобы тебя не убили.

— Хорошая идея, — сказала я, еле переводя дух, пытаясь избавиться от страха и адреналина. — Почему я не подумала об этом?

Он пошел к столу, скользя по полу почти с вампирской плавностью. Зазвучала музыка, и я заметила трех музыкантов-людей со струнными инструментами. Они разместились в углу под огромным портретом короля в мантии и короне с поджарыми охотничьими собаками у ног. Исполняли что-то классическое и слегка заунывное. Нет бы сыграть хорошую танцевальную музыку. Мне захотелось хихикнуть над этой мыслью. Испуганно и истерично.

Отслеживая, чтобы спину мне прикрывала стена, насколько это было возможно, и не спуская глаз с вампиров, я совершила набег на стол с мясными закусками, добавив на тарелку кусочек сыра и немного клубники для красоты, и задумалась, чем же заняться дальше. Как можно отпраздновать тот факт, что меня не съели? А если подойти к каждому из присутствующих вампиров и спросить, нет ли у них знакомых выродков? Один адреналиновый смешок все-таки прорвался наружу, что-то типа испуганного «хи-и-и-и», и официант, стоявший возне блюда с мясом, посмотрел на меня с удивлением. Затолкав в рот здоровый кусок поросенка, я промычала, объясняя свой смех:

— Пониженное содержание сахара в крови.

Вместо ответа он положил на мою тарелку покрытое глазурью печенье.

Меня все еще потряхивало, когда я отправилась с нагруженной доверху тарелкой на осмотр дома. В отличие от жилищ, которые я посещала во время своей экскурсии по Гарден-Дистрикт, здесь я была званым гостем. И я решила: это означает, что мне разрешается ходить везде, где вздумается. Пусть такая прогулка и не поможет убить выродка, но зато я буду знать, как живут богатые и клыкастые, а это, в свою очередь, пригодится мне, когда я получу следующий заказ на убийство вампиров.

Справа от холла, где происходил прием, располагалась кухня размером с ресторан. Внутри я заметила двух поваров в белых колпаках и по меньшей мере с десяток снующих туда-сюда официантов. Позади находились две кладовые: одна для продуктов, вторая для столового белья. Оттуда коридор выводил на задний двор, к гаражу на пять автомобилей, который с главного входа было не видно. Там стояла куча крутых тачек: лимузин, доставивший нас сюда; старый приземистый «мерседес»; «шевроле» пятидесятых годов выпуска, полностью отреставрированный; старый «форд», родом из самого начала автомобильной эры. Может, «Жестянка Лиззи»? Я не слишком разбиралась в старых машинах, но Лео точно ездил на темно-красном, цвета запекшейся крови, «Порше-Бокстере», и я поневоле улыбнулась. Именно «порше» заставил меня в конце концов расслабиться. И еще протеин. Никогда в жизни свинина не казалась мне такой вкусной.

Сразу за холлом короткий коридор упирался в запертую дверь, за которой, по-видимому, было немало места. Личные владения Лео? Из-под двери доносилось несколько разных запахов человеческой крови, Пантера ощетинилась, учуяв их, однако никакого страха к ним не примешивалось. Испытывая любопытство, я какое то время постояла в тени, наблюдая за дверью.

И вскоре два вампира, мужчина и женщина, вышли из помещения, воняя свежей кровью и сексом. Они не заперли дверь, не уловили моего присутствия и не повернулись в мою сторону. Шагнув вперед, я придержала дверь, не дав ей захлопнуться, и заглянула внутрь. Это была огромная комната с гигантской кроватью, диванами, кушетками, телевизионным монитором размером с экран в кинотеатре. Я увидела несколько человек в различной стадии наготы. Двое прижались к женщине-вампирше, которая по очереди пила из них кровь. Ага, кровяной бар. Куда вампы приходили за деликатесами. Теперь я поняла, как называть доноров. Кровяными наркоманами. Фу!

Я отпустила дверь и не стала устраивать сцен, поскольку ни один человек не сидел на цепи, не демонстрировал следов физического насилия (если не считать многочисленных проколов от клыков) и не находился в состоянии наркотического опьянения. Или, скажем так, опьянения, вызванного иными средствами, а не кровяным блаженством, которое они испытывали, когда насыщали достаточно зрелого вампира. Я пошла прочь. Быстро. Обратно в холл, к новой порции свинины и лосося.

На этот раз я добавила на тарелку крекер, три виноградины и решила послоняться среди присутствующих.

Одна вампирша, которая прогуливалась в одиночку по холлу, замедлила ход, почуяв мой запах. Она улыбнулась — попытка изобразить человечность, чтобы обезоружить меня. Сработало. Я остановилась, удивленная. Подождала. Увидев, что я молчу, она наклонилась, слишком близко, чрезмерно нарушив мое личное пространство. Я напряглась, но ее клыки остались на месте, вне поля зрения. Она не пыталась меня укусить. Только понюхала шею. Поэтому я не реагировала особенно сильно.

Отступив назад, она склонила голову:

— Я Беттина, глава клана Руссо.

Я кивнула, однако не придумала, что можно ответить. Пантера завладела моим языком. Мне снова захотелось хихикнуть. Руссо была красивой женщиной смешанных кровей, главным образом африканских и европейских.

— Мне сказали, сегодня в качестве гостьи Пеллисье сюда пришла охотница на выродка. Это ты?

Я снова кивнула. Она обошла вокруг меня танцевальной походкой, словно по подиуму, аккуратно ставя одну ногу перед другой. И все время принюхивалась, анализируя мой запах.

— Ты пахнешь так… хорошо. Зайдешь ко мне, когда наши… неприятности закончатся? — Она остановилась предо мной, глядя мне в глаза. — Я бы хотела лучше тебя узнать.

Что-то в ее взгляде говорило, что в слова «лучше узнать» она вложила библейский смысл. Вот мне повезло! Я сглотнула. Ее глаза наполнились смехом и замерли на моей шее.

— Беттина! Пеллисье хочет поговорить с тобой. Мы обе повернулись к маленькому пухлому человеку, стоявшему возле нее. Я понятия не имела, как долго он тут находился, однако выражение его лица свидетeльствовало о том, что уже достаточно давно.

— Пожалуйста, буду рада тебя видеть, — сказала Беттина, протягивая визитку, которой еще мгновение назад в ее руке не было. И она последовала за мужчиной.

— Ла-адненько, — пробормотала я себе под нос. В следующий раз вылью на себя целый флакон духов.

Слева от холла и столов с едой был бар, где три официанта наливали настоящее вино, пиво и крепкие напитки. Не кровь. Я взяла второй бокал шампанского и продолжила осмотр. За баром короткий коридор вел в музыкальный салон с несколькими струнными инструментами и роялем. Возможно, ужасно дорогим. Я подумала, кто на нем играет, и решила, что Лео. Он соответствовал такому типажу. Стоило мне об этом подумать, как в салон вошло несколько вампов, и одна из женщин села за бесценный инструмент. Она забарабанила по клавишам, наяривая какой-то военный марш. Звук поднимался к потолку и выплескивался в коридор, намеренно заглушая струнную музыку в холле. Остальные вампиры рассмеялись над идиотской выходкой, а один даже побежал в коридор глянуть на музыкантов-людей. Видимо, кровососы находили это забавным. Я ушла.

Открыв дверь, ведущую из салона, я обнаружила безлюдную двухэтажную библиотеку, наполненную книгами, с кожаной мебелью и первоклассной акустической системой, из которой тихо наигрывала сальса, которая, вообще-то, предназначена вовсе не для такого прослушивания. Я захлопнула дверь и была поражена так как оглушающий фортепианный ураган стих. Действительно отличная звуконепроницаемость. Можно совершить убийство и не беспокоиться о криках жертвы. Я принялась шарить по комнате, в конце концов нашла пульт аудиосистемы во встроенном шкафчике и сделала музыку погромче. В одиночестве я поедала поросенка с лососем, приплясывая и читая надписи на корешках. Здесь были книги на английском, французском, испанском и, вероятно, на латыни. А несколько, похоже, на греческом. Лео читает по-гречески?

В стеклянной витрине на демонстрационных подставках лежали двадцать четыре таблички из обожженной глины, металла и резного дерева, понятное дело древние и дорогие. Я не могла удержаться и не проверить, как работает служба безопасности, поэтому помахала перед крошечными высокотехнологичными камерами, направленными на сокровища. Отлично, если камеры были выведены на мониторы. Когда спустя всего двенадцать секунд дверь распахнулась и на пороге появился Громила, я похвалила себя.

— Неплохо, — сказала я, поднимая свой бокал, который почти уже опустел.

— Думаю, с тебя хватит, — заметил он с изумленной улыбкой на губах, забирая у меня бокал и пустую тарелку. — Мистер Пеллисье хочет тебя видеть.

— Да-а? — Я отняла посуду и поставила на шкафчик. — Танцуешь сальсу?

— Сто лет не пробовал, — признался Громила.

— Я тоже забыла, когда последний раз это делала, — сказала я, затем взяла его руки в свои и развернула, не обращая внимания на Пантеру, которая радостно фыркнула в ответ на двусмысленность. Одну его руку я положила себе на бедро и, продолжая держать другую, стукнула каблуком и сделала быстрый шаг вперед, вынудив его отступить назад. Надо отдать Громиле должное, он послушно следовал моим желаниям. А потом захватил инициативу и повел. Уверенно. Ритм сальсы — три шага, пауза, три шага. Это обновленная версия мамбо от исходной румбы, и она очень волнует кровь.

Громила увлек меня вбок, опустил руку вниз, поднял вверх, заставив меня сделать два простых вращения и сразу же одно двойное, как только мы поймали ритм. А затем накал увеличился. Парень умел танцевать. Это было наполовину обольщение, наполовину соревнование, словно он предлагал мне свою постель, одновременно проверяя мои двигательные возможности, рефлексы, мою способность мгновенно реагировать на его усовершенствованную вампирами скорость. Наши взгляды сомкнулись. Его карие глаза завладели моими, и я следовала его желаниям. Феромоны совращения, его и мои, наполнили воздух. Мне хотелось запустить пальцы в его темные волосы и, может быть, коснуться маленькой родинки. Языком.

Темп увеличивался. Быстрее. Быстрее, быстрее, быстрее. Моими рефлексами управляла Пантера, поэтому Громиле открылись многие секреты. А мне было наплевать. Звук то нарастал, то убывал, музыка то ускорялась, то замедлялась. Я пропустила шаг. Только потому, что не была знакома с его манерой вести танец, а не потому, что не знала движения. Его глаза не отпускали моих, а его рука скользнула вдоль моего тела, по бедру. Он обнял меня за талию и в завершение притянул к себе — па из репертуара танго, которое я не практиковала с окончания танцевального курса.

Музыка смолкла. Мы стояли в идеальной позиции, прижавшись грудью друг к другу, и тяжело дышали. В тишине раздался один хлопок в ладоши. Потом еще один. Нарушив близость, Громила отскочил, двигаясь быстрее, чем в танце. Мои руки остались в воздухе, держась за пустоту. Я повернулась к дверям.

Там стоял Лео. Дверь позади него была закрыта. Он не отрывал глаз от Громилы. Искры пробегали между ними. Соперничества. Гнева. Пантера зарычала. Оба, вампир и человек, повернулись ко мне. Ощущая Пантеру прямо под кожей, чувствуя, как шкура ее шевелится в предвкушении, я засмеялась. Смех оказался безжалостным. Отчасти диким.

— Громила хорош. А ты лучше, чем он? — Мы с Пантерой бросили вызов хищнику.

Эмоции запульсировали в комнате, выплеснулись феромоны агрессии, соперничества, борьбы за первенство.

Запах насилия заполнил комнату. В какой-то момент я подумала, что то, что происходит между самцами, сейчас вырвется наружу, но Лео остановился. Он глубоко вздохнул, и произошло перерождение запахов, захвативших библиотеку. Неодобрение превратилось в удивление, любопытство и… желание, вспыхнувшее в его глазах, изучавших меня. Предвкушение такой же силы, как у Пантеры, наполнило помещение. И все это исходило от Лео. Со стороны Громилы я чувствовала только легкое сожаление и, возможно, разочарование, но все перекрывало нетерпение хозяина.

Зазвучала новая мелодия — сладкая, сексуальная румба. Она спокойнее и строже сальсы, и когда Лео двинулся ко мне, его тело уже танцевало, а ноги следовали положенному рисунку: один медленный шаг, три быстрых. Он взял мои руки, положил одну себе на плечо и начал с бокс-степа с поворотами на восьмушку. Музыка нарастала, и Лео перешел к поворотам на четверть, увеличивая скорость, а затем к серии поворотов и наклонов. С каждым тактом он притягивал меня все ближе, пока между нами почти не осталось пространства Дальше последовали сложные шаги «кукарача», которые я раньше выполняла только с инструктором, однако Лео вел меня безупречно, превосходя Рауля (так звали инструктора) по всем статьям. Его тело двигалось настолько хорошо, что подчиняться ему было сказочно приятно. Мы закончили серию быстрым вращением-прецелем, и я откинулась назад. Мое тело перегнулось через его бедро, а он склонился надо мной, пронизывая взглядом мои глаза, в классической позе хищника.

Пантера разъярилась и тут же оттолкнула его. С рычанием. Которое заглушили аплодисменты. Не отрывая глаз, мы пристально смотрели друг на друга и тяжело дышали. Боковым зрением я заметила в дверном проеме вампиров, которые хлопали и подбадривали нас. И вдруг Лео преобразился.

Глаза его налились кровью, зрачки расширились и почернели. Выскочили клыки. И он зарычал в ответ на рычание Пантеры. Толпа в дверях замолчала. Наступило пугающее затишье, которое у вампиров всегда предшествовало насилию. Громила влез между нами, взял ладонь Лео, мою и повел нас вперед, подняв руки, словно актер на сцене. Непонятным образом, совершенно неожиданно наши взгляды разъединились, и мы подчинились Громиле. Он поклонился, увлекая нас за собой.

— Господа митраисты, представляю вам Лео Пеллисье и его… человеческую… партнершу по танцу Джейн Йеллоурок.

Пауза перед эпитетом «человеческая» была не слишком значительной, но заметной. Аплодисменты возобновились, сначала робкие, но затем все громче и увереннее, как будто зрители поверили в то, что рычание являло собой часть представления. С безгрешной улыбкой на лице Громила повел нас к дверям, навстречу похвалам вампиров.

Вскоре после этого я ускользнула от хозяина дома и совершила быстрый осмотр второго этажа в поисках лестницы на третий этаж или чердак. Но не нашла. И нигде я не учуяла выродка. Уловила только след женщины, с которой они с Риком спали, а позже один из слабых оттенков, присутствовавший в крови сумасшедшего вампира, однако все эти запахи потерялись в толчее гостей.

Я знала, что Лео собирался поговорить со мной, но после танца и после того, как он смотрел на меня словно на лакомое угощение, мне хотелось этого избежать. Совсем. Поэтому я не теряла бдительности, пробираясь по дому, и сворачивала в коридор или пряталась в пустой комнате, стоило мне его заметить, почуять или услышать. Вообще-то, он не преследовал меня, однако зловоние разочарования пропитывало его запах, и я решила, что отчасти сама была тому причиной. Но я могла держаться в стороне, и Пантера получала массу удовольствия, помогая мне в этом.

Когда система внутренней связи разнесла по дому звонок, я решила, что наступило время представлять гостей. Сгорая от любопытства, я спряталась за мраморной статуей на таком же мраморном постаменте, которая стояла за холлом, и принялась наблюдать. Лео занял позицию спиной к входной двери, лицом к гостям, явившимся на зов кто с вампирской скоростью, кто с медлительностью кровяных наркоманов, и улыбался всем присутствующим как добродушный хозяин.

— Спасибо за то, что собрались, — начал он, делая легкое ударение на слове «собрались», — в доме клана Пеллисье на это торжество. Наши кланы не могут больше расти, как раньше, в соответствии с поддержанием численности, прописанной в Хартии вампиров, законом США и общественным договором. Поэтому мы испытываем огромную радость, когда к нам присоединяется новый митраист. А если мы получаем двоих, во исполнение супружеского контракта и кланового единения, то это настоящее событие. — Лео продемонстрировал ослепительную улыбку из исключительно человеческих зубов. — Сегодня я представляю уважаемым гостям мою будущую невестку и ее брата, Амите и Фернанда Марчанд, а также будущего мужа невесты… — он замолчал, затягивая паузу, как будто в ожидании чего-то необыкновенно важного, — моего сына, моего потомка и наследника, Иммануэля Пеллисье.

Гости изумленно молчали. А потом последовала реакция, где смешались крики ликования и приглушенные шепотки смятения. Я не сразу поняла, в чем дело. Судя по всему, до сегодняшнего момента Лео держал в секрете имя наследника. Очевидно, некоторым участникам праздника кандидатура не понравилась. Поневоле я взяла на заметку тех, кто был недоволен и не боялся открыто это показать. Больше всех, несомненно, разозлился смуглокожий вамп, который, по моему мнению, мог быть Рафаэлем Торрезом, наследником клана Меркани, главой клана, как только Мин будет объявлена окончательно мертвой. Несколько вампиров смотрели в его сторону, чтобы проверить, как он отзовется на новость.

Феромоны насилия и высокомерия завихрились в воздухе. Лео поднял глаза и по-прежнему с приветливой улыбкой на лице заговорил. Однако в голосе его теперь появились металлические нотки, которых не было слышно еще мгновение назад, хотя он не смотрел в сторону Торреза.

— Я верю, что все приглашенные, пользующиеся гостеприимством моего дома, следуя соответствующим договорам и протоколам, будут рады приветствовать новых митраистов и моего наследника.

Торрезу понадобилось какое-то время, но он сумел обуздать внешние проявления своих эмоций и приклеить на физиономию фальшивую улыбку. Он пролез сквозь толпу вперед, взял руку Амите и поцеловал, пробормотав что-то, чего я не расслышала. После поцелуя все присутствующие, кажется, расслабились, и я догадалась: какие бы перипетии ни происходили в вампирской политике, чем бы Лео ни занимался в среде человеческой популяции города, сейчас все это отойдет на задний план, уступив место празднованию.

Я взглянула на новообращенных вампиров. Они не производили впечатления неуправляемых существ, готовых в любую секунду сорваться и броситься на людей. Они выглядели элегантными, утонченными и богатыми. Поэтому я бежала от них как от чумы. Но я хорошенько разглядела сына Лео, который казался доброжелательным, вежливым и демократичным. Тем не менее, когда я оказалась поблизости, он мгновенно обернулся и глаза его покраснели. Он начал принюхиваться и рассматривать толпу, так что я опустила голову и убралась подальше. Не видела смысла портить помолвку, а это случилось бы, если бы он напал на малышку нечеловеческой природы ради быстренького перекуса. Я решила, что мне лучше передвигаться по коридорам в задней части дома.

Около четырех часов утра, наигравшись в кошки-мышки, а вернее, в «охоту на девушку» с Лео и Громилой, я выскользнула из дома и вызвала такси «Блуберд». Ринальдо, воскресной ночью свободный от своей третьей смены, приехал через полчаса и в полном удивлении засыпал меня вопросами, обнаружив, как высоко его постоянная клиентка поднялась по общественной лестнице. Я ответила что-то про приглашение на вечеринку, которая неожиданно для меня оказалась сборищем вампиров, и про то, как счастлива я была оттуда вырваться (все правда), а потом молчала всю дорогу на заднем сиденье, Отстранившись от Пантеры и ее требований. И на этот раз я не умоляла заехать в закусочную с фастфудом.

В социальной жизни вампиров присутствовали бурные подводные течения, волны прибоя политических волнений, проблемы, о которых я не подозревала. Как раз о таких вещах хотела бы услышать от меня Джоди Ришо, но именно их я не могла разглашать под страхом медленной мучительной смерти, как было указано в моем контракте. И… я внесла раздор между Громилой и его боссом. Все это терзало меня до тех пор, пока перед рассветом я не заснула. Без трансформации. Опять.

Понедельник в Новом Орлеане проходит спокойно. Нe так расслабленно, как пятница, но похоже, правда без особого ожидания праздника, свойственного последнему дню перед выходными. Я решила прогуляться пешком, но не просто так: хотела еще раз посмотреть на все те места, где я побывала и к которым проявила интерес Пантера.

Натянув легкие просторные штаны с карманами, майку и шлепки, я привязала два креста на талию, засунула один кол в трусики и пару в волосы — на всякий случай, хотя не планировала оставаться на улице так долго, чтобы лишиться защиты дневного света. Дополнила наряд солнечными очками. Одевшись как местная жительница, я ходила по городу, принюхивалась и разглядывала витрины.

Я не ношу большого количества украшений, поскольку в результате поспешной трансформации они, поломанные, останутся лежать в пыли вместе с порванной загубленной одеждой, но, заметив в витрине маленького магазинчика серебряное кольцо с камнем и янтарное ожерелье, не смогла удержаться. Я зашла внутрь, а когда вышла, на мне был надет новый комплект и золотая цепочка с самородком, которую я редко снимаю. Новое ожерелье из балтийского янтаря, теплой желтой древесной смолы возрастом пятьдесят миллионов лет, подчеркивало цвет моих глаз. Камни размером с орех пекан отлично сочетались с золотым самородком. Серебряная оправа кольца представляла собой кошачьи когти, обхватившие камень. Это судьба. Комплект украшений классно смотрелся с выгоревшей оранжевой футболкой. Я помнила, как девчонки из моей юности говорили, чтобы я не мешала золота с серебром, но сейчас дразнить меня было некому.

Я ходила по улицам, но не ради окружающих красот, а выслеживая упыря. Я следовала маршрутом, который Пантера выбрала на первой охоте. Обоняние у меня лучше, чем у большинства людей, а почему — я сама до конца не знаю. Наверное, причиной тому служат годы, проведенные в кошачьем обличье. Я думала, что воспоминания об этом времени и моей жизни до того превращения исчезли и больше никогда не вернутся, но Эгги и Лео вернули часть из них, разбудив удивительно яркие, трехмерные, полные ощущений образы. Тогда, может, существуют и другие воспоминания. Просто они глубоко спрятаны. Очень глубоко.

В трех кварталах от реки я увидела Антуана — недалеко от забегаловки, куда меня водил Рик. Каджун был одет в футболку, мешковатые шорты и веревочные сандалии. Волосы, заплетенные в дреды, он завязал на затылке шнуром в толстый хвост. Они чуть не сбили меня с толку поначалу, так как раньше прятались под большим белым поварским колпаком. Антуан меня не заметил, поэтому я спряталась в дверную нишу и стала смотреть. Он торопливо двигался в противоположную от реки сторону.

Антуан выбрал прямой путь и шагал уверенно и быстро. Походкой мужчины, у которого была цель. Я направилась следом. Засунув руки в карманы, я неторопливо шла по улице, заворачивала вправо и влево, держась позади, притворяясь ленивой, прогуливающейся, но, когда никто не обращал на меня внимания, мчалась со скоростью Пантеры, следуя за Антуаном по пятам в толпе туристов. Он нырнул в боковую дверь «Ройял Моджо Блюз Компани». «Так-так-так», — пробормотала я себе под нос. Что делать? Тоже войти? Не совсем уверенная в том, что это будет правильно, я решила просто понаблюдать и, сев за крошечный столик в уличном кафе, заказала бенье и, несмотря на жару, горячий чай с молоком и специями. Я разглядывала клуб и бездельничала — такая уж у меня работа. Ничего особенного не происходило, однако мне нравилось смешение запахов, которое приносил ветер.

Я находилась недалеко от того места, где выродок убил полицейских. Это могло быть совпадением, — в конце концов, Квартал невелик и Пантера отметила здесь повышенную вампирскую активность, но вот как понимать поступок Антуана, я не знала. Я смотрела на людей, потела и отдыхала на слабом горячем ветерке, слопав три бенье, след от которых в виде сахарной пудры остался на моей футболке. Еще три человека вошли в «РМБК»: двое мужчин и женщина в длинной юбке, увешанная украшениями. В отличие от Антуана они воспользовались главным входом, хотя ресторан не работал и в окне висела табличка «Закрыто». Я заинтересовалась. Поймав взгляд официанта, я вытащила десятку и положила на стол, оплатив счет и оставив достойные чаевые.

Антуан зашел сбоку, возле террасы. Поэтому я перепрыгнула калитку и вошла в дверь, висевшую на бесшумных петлях. В общем-то не вламываясь, но, безусловно, вторгаясь на чужую территорию без разрешения. Внутрь помещения жара, о которой я как-то подзабыла, сидя в кафе и прихлебывая чай, не проникала. Температура воздуха была ниже, чем в холодильнике. По моим рукам мурашки побежали, пока я стояла в темноте и ждала, когда привыкнут глаза.

Из ресторана и танцевального зала несло застарелым сигаретным дымом, прокисшим пивом, чистящими средствами, перемешанными запахами людей и вампиров, мочой и потом, жиром для жарки, рыбой, говядиной, травами и перцем и мятной зубной пастой, причем последний аромат рассеялся, пока я ждала. Я пошла на слабый оттенок силы, витавшей в помещении. Силы Антуана. Я чувствовала знакомое пощипывание в пальцах, словно подушечки чесались.

Я шла за росчерком силы, оставленным в воздухе, легко, словно по следу. Он привел меня в заднюю часть клуба. Тут по-прежнему чувствовалась кровь Блисс и ароматный душок крови вампира от моей неудавшейся попытки заколоть его. А еще я уловила другой, колдовской запах: пряный и соблазнительный аромат духов, а поверх него — печать силы. Он идеально подходил женщине в украшениях и длинной юбке.

Открылась дверь. Раздался приглушенный звук двигателя автомобиля, проследовавшего мимо и остановившегося перед главным входом. «Марселина? Анна? Вы уже здесь?» Голос Джо. Рика. Еще одно случайное совпадение. Или нет? Пантера очнулась и тихо заурчала у меня внутри. Я втянула воздух, анализируя запахи, насколько это было возможно в такой форме. Несколько вампиров, включая Лео, множество людей, сигаретный дым. Однако ни одного конкретного запаха, который ударил бы мне в нос и обратил на себя внимание своей закономерностью. Рик приближался. У меня появилось чувство, что если я просто останусь на месте и спрошу, в чем дело, то меня вытолкают вон, поэтому я решила поискать укромное местечко. И не нашла. Ни подсобок, ни шкафов. Я посмотрела вверх, в темноту. В пяти метрах над своей головой я увидела потолок, выкрашенный в черный цвет, открытую систему труб, провода и крепления. Пантере понравилась большая труба, и в голове возник образ огромной древесной ветки, на которой так приятно лежать в ожидании неосмотрительной добычи. Я, вероятно, смогла бы достать до этой трубы, если бы прыгнула с барной стойки.

Со скоростью Пантеры я выскочила из тени и сиганула на стойку. Присела на корточки, упершись в поверхность пальцами обоих ног и костяшками одной кисти. Осмотрелась. И заметила небольшой выступ позади бара. Оценив расстояние, прыгнула и ухватилась за пего одной рукой. Повернулась к зеркалу. Почему во всех барах висят зеркала? Чтобы несчастные пьяницы видели свои слезы? А посетители, которые пришли завести знакомства, могли найти подходящего сексуального партнера? Мои пальцы соскользнули, и Пантера отправила мне мысленный шлепок. Палец моей ноги коснулся зеркала, я оттолкнулась, качнувшись, зацепилась за выступ второй рукой и подтянулась вверх. Новое кольцо впилось в палец и ладонь.

Выступ шириной сорок пять сантиметров был покрашен белой краской, чтобы отражать свет крошечных лампочек, которые сейчас не горели. Возле меня кружились комочки пыли, хотя некоторые больше походили на толстых летающих кроликов. Пантера прислала мне образ кролика размером с небольшую машину. «Хороший обед». Усмехнувшись, я развернулась и с комфортом уселась на выступ, скрытый за трубой, вместо того чтобы улечься на ней. С такой выгодной позиции я видела практически все: столы, отгороженную занавесом зону позади сцены для музыкантов, длинную рейку с рядом отдельных ключей за вывеской над кассовым аппаратом. И Рика, входящего в зал. От него знакомо воняло старой сигарой, и я сморщила нос. Запах свежей сигары — это одно, а старой — совсем другое.

— Я здесь, — позвал Антуан, появившийся из задней части клуба. Не из коридора, ведущего к туалетам, а из дальнего угла, из прохода, который я проглядела в ночной темноте и который не было видно из полумрака боковой двери и сверху, с того места над баром, где я сидела. — Приятель Рики, — сказал он, когда мужчины пожали друг другу руку.

Передняя дверь снова открылась. Рик повернулся. Вошла женщина. Ее голову и плечи укутывал шарф, несмотря на жару. Они обменялись взглядом, пока она сворачивала шарф. Я почувствовала ее запах и напряглась. Это была та женщина, которая спала с выродком. К моему изумлению, она показалась мне знакомой, но я не могла вспомнить откуда. Случайно встретила ее на улице? Или на воскресной службе в церкви? Нет, только не с такой скромной элегантностью. Эта женщина обратила бы на себя внимание: светловолосая, изящная, с голубыми глазами и сливочно-персиковой кожей, одетая в шелк, лен и изысканные туфли, вероятно итальянские. Золото с крупными бриллиантами в ушах и на безымянном пальце, на котором надето еще и обручальное кольцо. Замужем. За Риком? Удивление вонзилось в душу ревнивым уколом. И тут же появилась уверенность: она замужем за кем-то другим, не за ним. Ревность растаяла, но осталось неприятное чувство из-за того, что она вообще возникла. На мой вкус Рик был слишком лживым. Слишком хитрым. Слишком… слишком. Как раз поэтому он нравился Пантере. Все эти мысли пронеслись за какое-то мгновение — я едва успела дух перевести.

— Анна, — сказал Антуан, и его каджунский акцент усилился, когда сила, которую он носил, словно вторую кожу, собралась вокруг него и сгустилась. — Хорошо, что ты пришла. Туда, в заднее помещение.

Он запер входную дверь и направился вдоль стены по сумраку к боковой двери, чтобы запереть и ее. Троица исчезла в темноте короткого коридора. Открылась дверь. Послышались голоса. Дверь закрылась. Это было хорошо построенное здание: ураганоустойчивое и звуконепроницаемое. Я не могла ничего разобрать.

Я подумала, не спрыгнуть ли мне и не подслушать ли разговор. Но, судя по тому, как отражался звук, когда открылась дверь в комнату, выхода на улицу там могло и не быть. Мне не хотелось, чтобы меня поймами на чужой территории у замочной скважины. Я соскользнула вниз, тихонько приземлившись на барную стойку вместе с несколькими пыльными кроликами, которых я смахнула на пол по пути к стойке с ключами. Я поблагодарила про себя милого человека, прицепившего бирку к каждому из них, и покинула клуб, прихватив один из трех ключей от боковой двери. Я понадеялась, что никто не заметит пропажи.

И только оказавшись на улице с украденным ключом в кармане, я подумала, что в ресторане, возможно, имелись камеры наблюдения. Камеры, которые зафиксировали мой прыжок к выступу. Не вполне свойственное человеку движение. Но я отмела последовавшие за ним предположением тревоги. Встреча в «Ройял Моджо Блюз Компани» была тайной. Поэтому вряд ли камеры включили, чтобы никто не мог узнать, кто туда приходил и кто оттуда уходил. Я практически не сомневалась в своей правоте.

Уже на полпути к дому я вспомнила, где видела Анну. В «Таймс-Пикаюн». Она была женой мэра. Да, интересная ситуация. Рик, мэр и выродок спали с одной и той же женщиной. Черт возьми, да как она выносила вонь упыря?

 

ГЛАВА 14

Так родился Зверь

Когда стало смеркаться, я вернулась в дом, сняла украшения, потную и пыльную одежду, взяла четыре стейка и ожерелье из когтей пантеры. Вынесла все во двор. Ночь еще не вступила в свои права, но я обернулась.

Голодная. Ела мертвую корову. Потянулась. Легла на согретом солнцем камне, в боку урчало. Морду положила на камень, усы топорщились от удовольствия. Замурлыкала. Закат расцветил небо всеми оттенками пурпурного. На теплый камень брызнул дождь, немного намочив шкуру. В дождь запахи усиливаются. Плесень, река, рыба, коровья кровь, собаки, кошки. Добыча.

Выбежала поиграть мышка, оставляя следы на грязи. Я стала дышать тише. Наблюдала, как она мечется среди камней. Глаза полуприкрыты. Ленивая и довольная. После еды неплохо было бы развлечься. Но скоро на охоту. Глупо растрачивать силы на мышь. Повеселиться я еще успею…

Темнота сделалась кромешной. Дождь по-прежнему неторопливо падал на землю. Где-то вдалеке послышался звон колокола. Время шло. Пошевелилась, еще раз потянулась, чтобы вправить суставы на место и стряхнуть с себя капли дождя. Внимательно изучила сад. Обежала, то и дело осматриваясь. Пометила. Мое логово. Прыгнула на стену и нырнула в тень. Мягко побежала по аллеям и боковым улочкам, наполненным запахами. Перепрыгнула через высокие ворота: преграда только для людей, животным — не помеха. Стараясь держаться в тени, шла за ней по запаху. Место, где едят, пьют, встречаются, — открыто. Клуб. Музыканты наполняли ночь звуками. Людей меньше. Они снова пахнут одиночеством.

Неспешный, назойливый дождь возобновился и заставил их сидеть по домам. Прокралась вдоль стен здания, нашла темное место на боковой улице. Здесь припаркованы машины. Обнюхала ту большую, что принадлежит вампиру. Лео.

Она скомандовала: «На поиск. Сейчас же!» Раздраженно фыркнула, быстрой рысью обежала здание. Улица совсем опустела. Приблизилась к главному входу. Сжалась, лежа в тени: хвост прижат к земле, лапы вместе. Втягиваю запахи, пасть открыта, так что видны зубы. Напала на след Анны и Рика, забитый другими людьми и приглушенный дождем. Но я хорошая охотница. Готова поспорить — они уходили друг за другом через короткое время, отправились дальше в одном и том же направлении. Запах Рика перекрывает след Анны. Внимательно изучила ее. Жертву. Пробежал по Ройял-стрит прочь от клуба. Запахи накладываются друг на друга. Рик в тайне выслеживал Анну. Припала к земле, кралась незаметно, стараясь держаться тени. Мимо медленно проезжали машины. Скрыты друг от друга. Преследование. Охота.

Теперь их запах повис в воздухе. Смешанный с запахами секса, пота, шоколада и вина. Наверху. На краю.

Балкон чьего-то дома, дверь открыта, — думала она. — Гостиница, дорогая». В соседней комнате человеческие запахи еле различимы. Пусто. Темно. Двери закрыты.

Одним прыжком перемахнула через балконные перила, вращая хвостом для равновесия. Пространство комнаты занимают стол, два стула. Приземлилась между ними, задев стол. Кружка с грохотом покатилась к краю. Вскочила. Передними лапами остановила ее. Кружка вернулась на прежнее место. Сжавшись в темноте, я и Джейн прислушались.

— Ты скоро уходишь? — протянул Рик лениво.

— А что? Ты уже по мне скучаешь?

— Все время. — В голосе слышна ложь. Звуки причмокивания. Целуются.

Какая глупость эти поцелуи! Облизывать друг друга намного приятнее. Но от этих звуков Джейн расстроилась. Разозлилась. Я только мягко кашлянула. «Возьми его! Напади на него!» Она замолчала.

Кровать скрипнула. Запах секса разлился в ночном воздухе: пот, сперма, горячее дыхание, аромат цветов. Духи Анны; бьющие в нос стиральный порошок и ополаскиватель для белья. И еще еле уловимая вонь безумца и крови. Он недавно питался кровью самки Анны, напился достаточно, чтобы человеческий нос не смог различить его мерзкое зловоние. И хотя Анна приняла ванну, когда он ушел, я все равно чувствовала его, даже за искусственным ароматом ее духов.

«А-а! Вот оно что! — Джейн моя мысль сильно заинтересовала. — Запах разложения появляется, только когда он голоден. Вот почему он такой сложный. Как я раньше не догадалась!»

Джейн — не Зверь. Плохой охотник. Ши-и-и-и-и. Я тихо вдохнула, втягивая воздух, чтобы он прошел над языком, над обонятельными и вкусовыми рецепторами на нёбе. Самка Анна не может иметь детей. Тем не менее состоит в браке. У человеческих особей все запутанно. Странно. Запах безумца тоже странный. К нему прибавились новые оттенки. Вроде бы тот же, но одновременно совсем другой. Сбивает с толку, как и то, что человеческие особи спариваются не только в брачный сезон. Звуки и запах секса прекратились.

Она подумала: «Так-так. Он ест плоть, чтобы скрыть то, из-за чего он пахнет падалью? Но почему он гниет? Ты сказала, что он болен…»

— До сих пор не пойму, зачем ты хочешь поговорить с ним, — сказала Анна.

— Бизнес, детка. Дельце достаточное крупное, чтобы увести тебя от него. — Слова пахнут ложью. — Ты слышала, о чем говорили сегодня мои друзья? Нам нужно знать о покупке земли.

Она вздохнула, надув губы:

— Попробую устроить вам встречу.

Опять ложь. И звуки поцелуев. По воздуху разносятся дурные запахи. Секс без брака — всегда ложь. Люди не могут учуять ложь. Печально.

— Мне лучше пойти. За город ехать долго, — сказала она. — Если только ты не способен на… — Опять поцелуи. Приглушенный смех. И наполняющий воздух запах секса.

Глубоко внутри Джейн притихла. Ушла в себя. Пантера вспомнила о мыши в саду. Надо было остаться. Поиграть с ней. Свежая закуска, маленькая и испуганная. Лучше, чем это.

Глухие стоны, смех и шепот.

Она разозлилась. Я зарычала, негромко. Мы с Джейн должны охотиться, убить мужчину. Убить самца, посягнувшего на чужое. В прошлом некоторые заходили на мою территорию, подавая сигналы к спариванию. Появлялись снова и снова, пытаясь раздразнить. Прекрасно помню, как располосовала одному зад. Кровь хлестала ручьями по шкуре. С моей земли его как ветром сдуло. Я засопела от мыслей об удовлетворении, пришедшем с победой. Она улыбнулась, повеселела, грусть отступила.

Спаривание продолжалось долго. Намного дольше, чем у любого животного. Когда все закончилось, самка Анна встала с кровати. Смыла с себя запах. Рик душ не принимал. Унес ее запах на себе. Они вышли из комнаты. Я слышала, следя за их передвижениями по гостинице. Машина тронулась с парковки, унося ее запах. Рик пошел по улице. Скрылся. Я прыгнула на дорожку под балконом и стала красться за ним. Джейн заинтересовалась. Он прошел два квартала, свернул на боковую улочку.

Здесь стоял его мотоцикл. Я вжалась в стену и маленькое крыльцо, наблюдая и слушая. Рик стоял: одну половину его фигуры скрывала тень, другую освещал свет высокого фонаря. Он вынул кусочек бумаги. Сонный человек, скрытый темнотой, приблизился. Взял бумагу. Деньги.

— Спасибо, приятель, — сказал ему Рик.

— Всегда пожалуйста, дружище. Подфартило сегодня? — Плотоядный вопрос, о сексе. Фигура стоящего человека ложилась более светлой тенью на тьму ночи.

— А когда мне не везло? — В голосе сквозили самодовольство и насмешка.

— Подробности, Рики. Я хочу знать подробности,

— Не сейчас, — Рик ухмыльнулся, обнажив белые зубы. — Может, в следующий раз.

— Да ладно, приятель. По крайней мере, скажи, это та сексапильная мулаточка? Ты говорил, что она уложила тебя на лопатки, как профессиональный борец. Вот уж не думал, что тебе повезет с ней в ближайшее время.

— Не с ней. — В голосе усмешка. — Но я работаю в этом направлении. Веду свою игру, дружище. Посмотрим еще, кто окажется сверху. Только она не мулатка, а, скорее, чироки.

— Да ну?! Я слыхал, эти индейские девчонки — горячие штучки.

— Посмотрим.

Я обнажила зубы. Джейн — не игрушка.

Они стукнулись кулаками, прощаясь. Рик надел шлем и перекинул ногу через сиденье. Вставил ключ и завел байк. Перекрикивая шум машины, бросил:

— До скорого, дружище!

Вывел мотоцикл по неровному покрытию тротуара на дорогу. Тот взревел еще громче. Повернул на север.

Инстинкт охотника подсказал направление. Рик направлялся к ее дому. Ее логову.

«Домой! — скомандовала она. — Быстро!»

Я прыгнула и вихрем рассекла воздух. Откинулась назад и перешла на бег. Пронеслась сквозь тени и свет. Улицы пусты. Рассвет близко. Бежала незнакомыми громами вслед за воздушными потоками, перемещающимися по Кварталу. Сердце стучало как сумасшедшее. Дыхание обжигало. Тело горело.

Большие кошки могут бежать быстро. Но летом — недолго. Зимой охотиться лучше, воздух наполняет легкие, на усах иней. Здесь все время лето. Шкуру брызгами осыпают бензин и моча, растворенные в лужах. Язык высунут, дышать тяжело, из горла вырывается короткий хрип.

Запахи проносятся мимо, подобно ветру: люди, собаки, кошки, беременная самка опоссума. Еда, специи, перцы, гниющая капуста, вонь водосточных канав — теплые, влажные, полные мертвечины. Хотела разведать подробности. Углубиться в ночь. Но она против. Жар наполняет все внутри. Дыхание обжигает.

Возле дома Кейти рванула вперед. Медленно подкатил мотоцикл. Как будто крадучись, он проник на мою территорию. Слишком близко. Юркнула в узкий проход. Прыгнула. Приземлилась на кирпичной стене, побежала по узкому бортику не толще ветки, только плоскому. Птицы пронзительно затрещали, нервно захлопали крышами, устроив ночной переполох. Шум мотора умер.

«Не умер, — объяснила она. — Не умер. Но и не жив. Перестал работать».

Прыгнула со стены. Приземлилась на большой камень. Дыхание тяжелое. Горячее. Слишком горячее. Слишком горячее. Рик позвонил в дверь. Постучал. Звук громким эхом разнесся по пустому дому. Нужно обратиться. Нужно обратиться. Немедленно. Рик у ворот. Открыл замок. В руках фонарь. Откуда у него ключ? Это уже ее забота.

Моя территория. Моя. Обнажила зубы в смертельном оскале. Снова представила, как ударом лапы можно пустить кровь этому красавчику. Выгнать его из моего логова. Моего. Хотела наброситься, но она сдержала меня «Нет. Подожди». Часто и тяжело дыша, залегла в темп между камнем и стеной, сжалась, стараясь отдышаться. Хочется пить. Очень хочется пить. Вода нежно журчит в фонтане. Дразнит. Как самец. Ненавижу эти игры.

Свет фонаря плясал в саду: вперед, назад, вниз, вверх. Каждый шаг отдавался скрипом ботинок. Рик отодвинул разбитый горшок, рассыпал землю; раздался тихий звук отодвигаемого горшка и земли, выскальзывающей из него, как будто падали внутренности. Он остановился. Припал к земле. Я подняла голову посмотреть, что происходит, — но уловить ничего не смогла.

Он склонился, присел, подняв туловище вверх. Яркий луч света прямо над тем местом, где я ела. Дождь смыл кровь? Должен был… Он дотронулся до земли. Поднес пальцы к свету. На них осталась размытая дождевой водой кровь. Джейн напряглась, наблюдая. Рик вытер руку о землю, встал, обвел взглядом сад. Я пригнулась. Свет и шаги удалились. Он ушел, закрыв за собой ворота.

Рванула к фонтану и пила, пила, пила. Отыскала образ Джейн в памяти и сменила форму.

Жар обнаженного тела испарялся в теплый, влажный ночной воздух. Мышцы бедер и икр от соприкосновения с валуном сводили судороги. Образуя огромную лужу вокруг, пот мощными мутными струями стекал вниз по позвоночнику и между грудей. Бежал по волосам, путая пряди. В сведенном судорогой желудке боролись тошнота и голод.

Боль пронзила живот, тело вздрогнуло. А потом меня вырвало только что выпитой горячей водой из фонтана. Такого со мной раньше не случалось. Слишком перегрелась. Редко приходилось бегать в шкуре зверя так долго, с высокой температурой справиться не получилось. Я могла бежать рысью или проходить большие расстояния, но бег без остановки лучше подходит для заключительной и короткой погони, когда когти и зубы впиваются в зад и сухожилия жертвы. На тот случай, и засада окажется неудачной и придется нападать, прыгнув вниз с высокой ветки или сорвавшись с края. Бег — для убийства. А не для городских улиц. Я заставила себя подняться, стащила болтавшийся вокруг шеи дорожный мешок. Он сполз во время бега и теперь душил меня. Пот блестел на коже. Пошатываясь, и пошла в дом. Мгновенно почувствовала, что здесь побывал кто-то еще: чужой запах висел в воздухе уже несколько часов. Это Громила нанес мне визит. Черт! Я становлюсь популярной. Спотыкаясь, пошла в душ, бросила уже высохшую одежду за дверцей кабины, включила холодную воду. Холодную, насколько возможно в этом болоте с подогревом. Стояла под водой, чтобы она смыла вонючий пот и бензин, покрывавшие тело, успокоила тошноту. В душе я оставалась довольно долго. Дольше, чем ожидала. Вода тяжелыми струями падала вниз, я попила немного, лишь бы избежать обезвоживания. Присев на выступ в углу, потерла сведенные судорогой икры — сначала одну ногу, потом другую. Тело задрожало в ответ.

Неудивительно, что дикие кошки, живущие в этих местах, намного меньше своих аппалачских собратьев. Переносить жару, когда масса тела большая, — трудно. Остыв, я вытерлась и пошла на кухню. Пока готовился большой горшок овсянки на восемь чашек, я съела два «сникерса». Уплела все до последней крошки. Голая стояла над плитой и дрожала. Не следовало заставлять Пантеру бежать так долго на всех парах. Но тогда я бы не увидела, как Джо обыскивает сад. Надо выяснить, кто дал ему ключи от ворот, и забрать их. А еще проучить за вторжение в мой дом.

«Моя территория, — зло прорычала Пантера. — Мог логово».

— Да-да. Полностью согласна, — ответила я, в очередной раз откусив шоколад. — Моя территория. Не важно, временная или нет.

Когда удалось немного заглушить голод, я собрала длинные, мокрые волосы в узел и завязала хвост. Пошла по дому, принюхиваясь. Громила вошел с бокового крыльца. Надо бы разобраться и с этим пронырой. Интересно, сколько существует ключей от дома и сада? Может, Кейти раздавала их направо и налево, как конфетки на праздник?

Громила прошел по дому медленно, останавливаясь везде, где я обнаружила камеры. Я встала на колени, обнюхала каждое место. Он ничего не тронул. Даже в человеческом обличье я была вполне уверена: его запаха на проводах и кабелях нет. Он просто стоял и смотрел, как будто оценивал нанесенный ущерб. В ванной прикоснулся к одежде, висевшей в душе, тогда еще мокрой На ней его запах отпечатался сильнее. Вероятно, искал пятна крови.

В спальне «почерк» изменился. У каждой камеры он задержался дольше, возможно осматриваясь, изучая обстановку, разбираясь. Его запах остался на ручках. Oткрыл каждый ящик, заглянул в шкаф. Потрогал одежду, сжимая карманы и подогнутые края с тщательностью не носившей сексуального подтекста, — это был профессиональный обыск. Я взяла стул и проверила коробку на верхней полке. Прижав палец к крышке, почувствовала легкое жужжание — с амулетами, заговоренными на помутнение сознания, ничего не случилось. Коробку он не тронул. Чего не скажешь об оружии. С ним хорошо поработали.

«Бенелли», гладкоствольный самозарядный полуавтоматический дробовик, сконструирован на основе газоотводной системы АРГО, автоматически перезаряжаете действием газа, поршнями и штоками, что повышает надежность автоматики. Запирание ствола осуществляется поворотом затвора на два выступа. Стреляет зарядами калибра 2,75 и 3 дюйма различной мощности без дополнительных приспособлений для подгонки патронов в любой комбинации. Его можно регулировать, полная разборка производится без специальных инструментов и даже в полевых условиях не составляет труда. Идеально подходит для ближнего боя в условиях низкой освещенности. Совершенно потрясающее оружие. Хотя больше всего мне правилось то, что у него имелась защита от дурака.

Ружье для отстрела вампиров было заряжено собранными вручную патронами со стреловидными серебряными пулями, отлитыми одним парнем в горах. Пули были похожи на крошечные ножи, при выстреле разлетались веером и входили в цель, разрывая ткань и мгновенно убивая. То, что каждая пуля была сделана из чистого серебра, уменьшало их проникающую силу, но отравляло вампиров даже без прямого попадания. Вампир уже никак не мог вырвать их из тела, он истекал кровью, и серебро быстро проникало в организм. Я открыта затвор, внимательно осмотрела и обнюхала каждый патрон. Громилу само ружье заинтересовало мало, он просто посмотрел, чем я пользуюсь.

Нa второй этаж я никогда не поднималась, если не считать того раза с камерами. По-прежнему совершенно голая, я пошла по следу Громилы наверх, прошла из комнату в комнату: по четырем обставленным антиквариатом спальням, кладовым и обеим ванным. Здесь он управился быстрее. Намного быстрее, как будто знал, что наверху я бывала редко. Странно. Конечно, он мог догадаться, что я жила внизу, но знать наверняка?

Снова спустившись вниз, он довольно долго терся на кухне, особенно его привлек холодильник. Большая часть свежей говядины исчезла, осталось лишь несколько хороших бифштексов из филейной части.

На вычленение эмоциональных феромонов в его следах ушло какое-то время, в конце концов я остановилась на двух. Отвращение на равных соседствовало с любопытством. Итак, зачем помощнику главы вампирского Совета понадобилось узнавать о неработающих камерах в моем доме? Заглядывать в кладовку и комод? В холодильник? Его послал Лео? Если да, то почему?

Воспоминания о сне, где я видела пещеру, словно яркая вспышка, вновь пронеслись перед глазами, ошеломляя своей живостью. На какое-то мгновение я вновь. оказалась в пещере, вдыхала травяной дым, на стенах танцевали тени. Я резко бросилась в настоящее, вытянув руку для равновесия.

И совершенно обессилела. Это вторжение в мой дом и сад было надругательством. Я ходила от двери к двери, проверяя замки, — какая от этого польза, если ключи есть у всех желающих. Когда начало светать, я с трудом доползла до кровати и моментально уснула.

Сновидения подкрались медленно, словно хищники. Споткнулись, подошли ближе. Полная луна, большая, круглая, изливала свет. Он блестел на снегу и отражался от висящих на ветвях деревьев сосулек. На небе стояли холодные звезды, но не такие яркие, как при месяце. Я была кошкой, но не Пантерой. Была собой, но не совсем. Непостижимым способом, возможным только во сне, я нюхала темноту, усы дрожали, впитывая запах леса, жившего под снегом своей собственной жизнью, но теперь наполненного долгой зимней дремотой.

Я села, подвернув под себя короткий, толстый хвост. Сидела не шелохнувшись, пристально вглядываясь в бескрайний простор луга, освещенный огнем, который принес человек. Меня разрывала острая боль, желудок сжимался от голода. Я охотилась, поймала кролика несколько дней назад. И сейчас ждала, высматривая движение на снегу. Нужно было поесть. Иначе я умру.

Ветер сменился — шерсть встала дыбом — и принес чудесный запах мяса. Кровь. Добыча, не моя, лежала под снегом. Близко. Голод разрывал желудок на части. Я встала, открыла пасть и втянула запахи в себя, как учил эдода. Запах Большой кошки смешан с запахом крови. Страх схлестнулся с голодом. Запах Пантеры. Тлвдатси. На мгновение промелькнула надежда. Тлвдатси. Эдода. И тяжело задышала. Нет. Эдода мертв. Его запах — жесткий обман памяти.

Благодаря охватившему меня горю я поняла, что это всего лишь сон. Осознание вытолкнуло меня из сна, сделав наблюдателем. «Что-то новое, — подумала я. — Не сон. Воспоминание». Меня охватило волнение. В этом сне-воспоминании я глубоко втянула в себя воздух. «Изучала запахи», — сонно подумала другая часть меня. Якобсонов орган нужен всем животным, распознающим окружающий мир с помощью обоняния и феромонов.

Запах Большой кошки отличался, таил в себе опасность для рыжей рыси — для ви са. Для меня. Но Большая кошка исчезла. Я спрятала ее добычу. Проползла по снегу, часто останавливаясь, припадая к земле и прислушиваясь. Понюхала ветер. Она исчезла. Большая кошка оросила добычу.

Запах крови, замерзшей под снегом, усиливался. Голод когтями впивался в мою плоть, будто зверь, и требовал: съешь, съешь, съешь. Добыча была спрятана под выступом бело-желтой скалы, кварцево-белой, как снег, с прожилками золота белого человека. Запах крови пробивался сквозь снег. Выпустив когти, я с силой разгребала его, высветленные луной комья летели в черную ночь.

Показалась замерзшая оленья туша, я разорвала ее копями и острыми зубами. Отчаянно и безрассудно поглощала кусок за куском. Кровь таяла и оставляла пятна на моей выстуженной шкуре, лапах и челюстях. Утолила голод. Он больше не терзал меня. Но я все равно продолжала набивать брюхо. С жадностью.

Что-то тяжелое вдавило меня в тушу. Когти впились в лопатки. Большая кошка. Я попыталась бежать. Она подрала мне шкуру, и теперь пряный запах крови paзлился в ночи. Тлвдатси взвизгнула. Перевернула меня ударом лапы, обнажив живот. Я подняла лапы, выпустила когти, вонзила их в ее морду. От нее сильно пахло детенышами, преждевременно появившимися на свет. Kaпли ее крови попали на меня. Клыки вонзились в мой живот. Разрывали его. Я полоснула ее когтями. Кровь перемешалась и теперь струилась вместе. Змея, похороненная в крови тлвдатси, открылась мне. Боль пронзила сердце. Дыхание остановилось. Я умираю.

Нырнула в змею тлвдатси. Глубоко. Глубоко. Увидела, в чем мы были похожи. А в чем нет. Я не могла быть Большой кошкой. Слишком мала. Погрузилась во тьму. Умирала. Последний раз сжала когти. Безнадежно. Неистово.

Лихорадочно вздрогнув, я попала внутрь змеи. Украла тело тлвдатси. Не просто змею, жившую под ее шкурой. Я не только стала похожа на нее внешне, а покорила ее. Украла тело. Украла душу.

Свет, холод и кровь взрывной волной пронеслись сквозь мое нутро. Тлвдатси завопила от ярости, сражаясь со мной. Внутри меня. Нет-нет-нет-нет-нет-нет нет-нет-нет-нет.

Я поработила тлвдатси. Сделала ее своей. Впихнула свою память в ее шкуру. Вместе с ней.

Я-мы катались по снегу. Тяжело дыша. Мир переменился, содрогнулся, затрещал. Я боролась за возможность приручить ее. Голод заставил меня-ее подняться. Я-мы ели ее добычу. Мою добычу. Тлвдатси выла и неистовствовала. «Ешь, ешь». Живот болит от голода. Затем — «котята, котята, котята».

Набив брюхо, я остановилась. Насытилась. И стала большой. Пантера сжалась внутри тлвдатси со мной. Наблюдала. «Котята», — потребовала она. Показала мне тропинку к ее-нашему логову. Запахи, ориентиры, помеченные места — наши-ее, ее-наши. Прошла рядом со следом, отпечатками волчьих лап, скрывая свои слезы за его отпечатками. Скоро придется убить волка. Опасно для детенышей.

Котята кричали от голода, присвистывали и вопили. Сипло пищали. Звериный запах привел меня-ее в логово, низкую пещеру в скале с расширяющимся проходом, достаточным для того, чтобы проползти внутрь, в тьму земли, в пещеру. Ветер нанес целую кучу листьев. Хорошее логово. Я-мы погладили, облизали и обнюхали Котят. Очень маленькие. Из маленьких открытых пастей пахнет молоком. Я-мы устроились с ними рядом, чистили лапы. Детеныши дергали меня-нас, их беспокоили молочные зубы. Но во время кормления неприятные ощущения отступали. Язык, история и память исчезли. Похоронены. Так родился Зверь.

Вздрогнув, я проснулась. Вся в поту, сердце колотилось скачкообразно, как падающий молот. «Черт! Что это было?» Но я знала. Я знала. Это воспоминание о моем собственном прошлом. Это воспоминание о том, как Пантера и я оказались вместе внутри меня. Я украла ее тело и очутилась с ее душой в собственном теле.

Глубоко внутри я слышала тяжелое дыхание Зверя. Я познала ее злость, похожую на застаревшую и дочистa обглоданную кость без мозга, без сердцевины. Ничего, кроме памяти.

— Боже мой, — прошептала я, — что я наделала?

Но ни Бог, ни Пантера мне не ответили. Это произошло по ту сторону жизни скинуокера. Я знала это, не зная, откуда я это знаю. Я сотворила наистрашнейшее зло. Украла тело живого существа. Пантера назвала меня пожирателем печени.

Я вылезла из постели с мокрыми скомканными простынями, сняла их, застлала новое белье, а мокрое бросила в угол. Чтобы избавиться от резкого запаха пота, приняла душ: долго стояла под водой, как будто она могла очистить меня. Измученная, снова забралась в кровать, натянула сверху простыню и покрывало. Черная магия. Я использовала черную магию.

 

ГЛАВА 15

В чем мать родила

Я проснулась от пронзительных криков. Крик за криком. Это женщины. В ужасе. Девочки Кейти.

Я еще не проснулась как следует, но уже подскочила и побежала. На ходу вытаскивала из шкафа оружие и кресты. Сняла с крючка висевший на ремне дробовик. Нулей пронеслась по дому, выскочила наружу в предрассветное утро. Накинула кресты на шею, воткнула колышки в волосы. Не сбавляя шага, перемахнула через стену, оцарапав ноги о кирпич.

— Черт! — пробормотала я. По-прежнему в чем мать родила. Беспокоиться об этом буду позже. Если останусь в живых.

Задняя дверь дома Кейти была открыта нараспашку и сорвана с петель. Я остановилась и осмотрела дверь: на дереве остались следы когтей. Сложный запах окутал ее густым слоем, отвратительнейшая вонь разлагающегося тела перебивала все другие составляющие. Если то, что я поняла длинной прошлой ночью, — правда, ему нужно было заправиться. Безумец. Пожиратель печени. Пантера рассвирепела и зарычала.

Я только что проверила магазин, но руки сами стали ощупывать механизмы. Убедившись, что все в порядке, прижала приклад к плечу и двинулась в дом, осторожно ставя каждую ногу на пол, прежде чем перенести на нее вес тела. При каждом шаге волосы легко ласкали спину. Легкие болели. После бешеного забега я старалась дышать тихо, не могла вдохнуть полной грудью; сердце, пытаясь прийти в норму, не могло восстановить правильный ритм.

Лампы в канделябрах отбрасывали приглушенный свет: яркость специально убавили на ночь. Я чувствовала запах крови и слышала крики. Кто-то при каждом вздохе надавал булькающие звуки, как будто дышал под водой или через пережатые дыхательные пути. Запах крови и бульканье доносились справа. Вероятно, из столовой.

Услышав оборвавшийся вопль, я дернулась в другую сторону. Тяжело вздохнула в попытке успокоиться. Нашла дуло ружья, приклад плотно прижат к плечу. Пошла влево по коридору. Осторожно вошла в офис Кейти. Мгновение длилось вечность. Я осмотрела комнату.

На стенах и потолке рдели огромные пятна крови. У одной из стен сидел Тролль. Горящая лампа отбрасывала тени, разделяя его лицо на светлые и темные полосы, лысая макушка блестела от пота. Взгляд устремлен в противоположную сторону, щеки красные, руки сжаты в кулаки и лежат по бокам. Мышцы напряжены. Бормочет через силу. Не двигается. «Пригвоздили к месту», — подумала Пантера. Не дышит. Пытается освободиться. Красный и бледный одновременно. По лицу струятся слезы.

У письменного стола на другом конце разбитой комнаты склонился, сгорбился безумец. Он держал Кейти у пасти, клыки впились в ее живот. Сосет. Жует. Волосы нависли спереди и закрыли лицо. Черные волосы. Видна темная кожа, цвета меди. Как у меня. На руках копи — не загнутые и втягивающиеся, для того чтобы свалить жертву, а птичьи — чтобы хватать на лету.

С потолка упала капля крови. Медленно. Коротко блеснула в приглушенном свете и шлепнулась на мое плечо — тихо хлюпнув, распласталась холодным пятном. Я вдохнула — сильные запахи вампиров и безумца действовал и удушающе.

В голове стремительно проносились возможные варианты развития сюжета. Я стреляю. Ядовитые пули попадают в Кейти. Одно резкое движение — и дуло дробовика упирается ему в бок. Силой мысли он парализует меня. Я мчусь, чтобы пригвоздить его колом. Силой мысли он парализует меня. Выбирать особо не из чего. Я вытаскиваю колышко из волос. Бросаюсь вперед. Время начинает течь медленно.

Безумец посмотрел на меня. Глаза вампира, большие черные зрачки, размером с десятицентовую монету, плавают в темно-красных глазных яблоках. Он отнял пасть от Кейти. По лицу струями лилась кровь. Язык черный.

Он уже направил свой взгляд на меня, плети его черной силы ужалили меня. Его разум одолел мой. Холодный разум вампира.

«Замри!» — скомандовал он.

По инерции я пыталась бороться с ним. Не могла остановиться. Споткнулась. Пантера пришла в бешенство. Мы издали отчаянный вопль. Сделав два шага назад, вновь обрела равновесие. Все еще двигалась. Темный электрический заряд еще крепче оплел и сжал меня. Время замедлилось, уплотнилось, стало тяжелым и маслянистым. Мышцы напряглись, как будто я двигалась под водой. Я повернула кол, чтобы бросить его снизу. Убийственный удар на бегу. Один шаг.

Запекшаяся кровь покрывала его пасть и подбородок, пачкала одежду. Одет с иголочки. В смокинг. Он рассмеялся. Его смех брызнул на меня теплым медом и застыл на мне. «Замри…» Темнота поглотила меня. Импульс все еще исходил от него и сдерживал меня. Его разум… сомкнулся надо мной.

Но душой моей владела Пантера. С воплем, прорвавшимся сквозь мой мозг и вышедшим наружу через глотку, Пантера высвободила меня из его пут. Я прыгнула на безумца. С «бенелли» наперевес проскользнула между ним и Кейти. Она начала падать. Колышек встал на ребро возле моего бедра. Поднялся для резкого удара между нами. Нацелен прямо ему в живот и выше, под ребра. Я поймала выражение его лица. Человек. Ястребиный нос и подбородок. Губы растянуты так, что видны клыки на верхней и нижней челюстях. Такого мне еще видеть не доводилось.

Холодный, ледяной воздух задрожал. А вампир исчез.

Я упала вперед, споткнулась, пытаясь совладать с собcтвенным телом с помощью звериных рефлексов. Стоя на коленях, наполовину согнувшись, поймала Кейти и перекинула ее через бедро. Осторожно положила на пол. Покрутилась на месте. Настроила себя на запах безумца. Его сложный запах, состоящий из разных оттенков, теперь изменился. Пантера втянула его в себя, пытаясь распознать рецепторами своего-моего языка. «Меняется… разлагающийся пожиратель печени. Что-то еще… выродок-не-выродок». Тролль приземлился на колени возле меня, издавая сиплые звуки. Дыхание прерывистое, как будто кто-то внутри работал воздуходувными мехами.

— Кейти, — произнес он, голос повысился на последнем слоге.

Он остановился, руки нависли над ней в нерешительности. Сорванное платье обнажало ее маленькие груди с крошечными розовыми сосками. На плече след стандартного коричневого шрама. Лилия. «Клеймо», — дошло до меня. Какого черта?

Зияющая рана в животе расползлась от ребра к выступу тазовой кости. По всей коже метки клыков. Нет большого куска плоти на правом боку. Над печенью. Рана сочилась. Он ел Кейти.

— Кейти, — прошептал Тролль.

Шок и ужас парализовали его, подобно безумцу, державшему его в оковах черной энергии. Пантера засекла слабый глухой шум.

— Сердце все еще бьется, — сказала я. Кровь пульсировала в горле, по сонной артерии в мозг. — Она по-прежнему… с нами. — Нельзя сказать, что жива. Но и не мертва.

Он обнял Кейти, убаюкивая ее, прижимая руку к отвратительной дыре в ее животе. Кисть до запястья сразу же покрылась кровью. Я протянула ему подушку, чтобы зажать рану. Оторвав от нее взгляд, он поднял голову — слезы на лице высохли. Было видно, что внутренне он собрался: осанка и самообладание выдавали в нем старого солдата.

— Он сломал все телефоны, вывел из строя охранную систему. Найди Лео. — Потом он посмотрел на меня. — Ты голая.

— Я заметила. Ты его видел? Тебе удалось разглядеть его лицо?

— Нет. Только расплывшееся пятно. Игры разума вампиров.

Он сказал: «Найди Лео». Не сейчас. Я выбежала из комнаты вслед за запахом вампира. Пыталась понять. Я считала, что состав запаха вампира был сродни человеческому: менялся в зависимости от эмоционального состояния, физической формы, специй, употребляемых в пищу, или, как в этом случае, — от выпитой крови. Но здесь дело в другом. Преобразовывалась сама основа запаха. Он обрастал новыми оттенками, которые забивали старые.

Ничто не может изменить основной, индивидуальный, единственный и неповторимый из шести миллиардов других запах. Мы можем мыться, пока он не ослабнет, маскировать его всякой химией до неузнаваемости. Запах меняется от старости, от страха, при болезни, но в основе своей, в изначальном варианте, он остается уникальным. Его создают химические реакции в клетках каждого человека, не важно, сколькими слоями они покрыты, с чем перемешаны и хорошо ли закамуфлированы. А его запах менялся. Я пошла вслед за ним по коридору.

Крики, бульканье, запах свежей крови, которые я услышала и почувствовала, как только вошла в дом, теперь с особой отчетливостью доносились из столовой. Прислонилась спиной к стене коридора и резко навела оружие вперед-назад и вверх-вниз, чтобы проверить, все ли чисто сзади. Увидела разбитый канделябр. Наступилa на стекло. От постоянных передвижений сердце стало биться быстро и сильно, дыхание сделалось ровным и глубоким. В запахе моего пота не было примеси страха, смешанного с адреналином.

От столовой остались одни руины. Огромный резной стол перевернут, стулья раскиданы и сломаны. Картины Кейти забрызганы кровью. Но безумец пришел и исчез. Я тихо произнесла:

— Кто здесь? Это Джейн Йеллоурок.

Из-под стола выглянула белокурая голова, пряди на которой слиплись от запекшейся крови. Это была Индиго, голубые глаза вытаращены так, что вокруг видны белки. Увидев меня, она с трудом встала на ноги и прокралась вокруг стола, упав на меня всем телом. Она дрожала так сильно, что даже кожа тряслась. От нее разило страхом.

— Помоги Миз Ам, — прошептала она. — Она истекает кровью.

Одетая в чулок ступня торчала из-под перевернутого стола, домашняя туфля болталась на заскорузлых пальцах.

— Твоя комната наверху? — спросила я, понизив голос. Она кивнула утвердительно, от пережитого у нее зуб на зуб не попадал. — Иди наверх и запри дверь. — Я мягко подтолкнула ее к коридору. — Найди телефон. Позвони Лео и скажи ему, чтобы тащил сюда свою задницу. Потом вызови девять-один-один. Здесь нужны копы и «скорая». — И еще группа специального назначения. Или военные.

Индиго перевела взгляд с меня на коридор. И затаила дыхание.

— Если он еще не убрался отсюда, значит, пошел вниз, — постаралась подбодрить ее я, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик от досады. Я знала, что так оно и есть. Его запах в потоках воздуха повернул с лестницы, которая вела в комнаты девушек. Я растянула губы в подобии оскала. — Иди!

Толкнув ее, я перепрыгнула через стол и приземлилась возле ноги, прикрытой юбкой с фартуком, ступню обтягивал чулок. Миз Ам защемило между столом и стеной, на мертвенно-бледной коже багровели пятна синяков, — казалось, что в ней не осталось ни капли крови. Кровь била ручьем из плеча.

Я подняла с пола льняную салфетку и завязала ее жгутом выше раны вокруг руки. При помощи длинной щепки от сломанного стула удалось сделать крепкую повязку и через некоторое время я с удовлетворением заметила, что кровь перестала течь. Другое тело — наполовину под ней, в цепях и крови. Кристи. Она не дышала. Я вспомнила булькающий звук.

Выбора не было. Я ослабила повязку. Кровь потекла снова, но на этот раз не так сильно. Я шагнула вперед, из-за портьер, задетых моим бедром, показалась полоска окна и бледно-серый свет. Время близилось к рассвету. Наконец-то. Осторожно, на тот случай, если у нее поврежден шейный отдел позвоночника, я положила голову Кристи прямо, открыв дыхательные пути. Воздух, прорвавшийся в легкие, не подтвердил худших опасений. Но отпусти я ее голову — она опять откинется назад и дыхание окажется перекрытым. А жгут на руке Миз Ам сам собой не закрепится.

— Я справлюсь.

Я выхватила дробовик одной рукой, с животной скоростью, палец на курке. Дуло наведено прямо в белое лицо Индиго. Она сделала шаг назад, подняла руки вверх, как будто сдается.

— Это я!

— Что я тебе сказала…

— У меня телефон. — Она протянула свой ярко-розовый телефон с множеством кнопок, проскользнула вокруг стола и мне под руку, с силой вложила телефон мне в руку, подхватив голову Кристи. — Это Лео.

— Знаешь, как закрепить жгут? — спросила я, указывая на него антенной телефона.

Здорово, что ей пришло в голову одновременно поддерживать голову Кейти коленом и затягивать повязку руками.

— Курсы первой медпомощи Красного Креста. — Она все еще была белая как простыня, но казалась куда спокойнее. Иногда дело помогает справиться с паникой.

— Отлично. — Я подняла длинную щепку и положила возле нее. — Думаю, ты знаешь и как с колом обращаться.

Она облизала губы и кивнула. Только вряд ли выродок позволит кому-либо воспользоваться колом. Я хорошо помнила удушающие путы его разума. Они останавливали меня. Тем не менее это поможет ей чувствовать себя увереннее.

Двигаясь назад к коридору, я поднесла телефон к уху.

— Одну минуту, — сказала я в трубку, затем положила ее на перевернутый стул. Убедившись, что здесь чисто, я перекинула дробовик за спину и взяла телефон. — Понимаю, что в летучую мышь ты не превратишься, но, если хочешь, чтобы Кейти дотянула до заката, приезжай сюда, прежде чем она отключится.

Опыт показывает: если вурдалаку, потерявшему всю кровь, не удается поесть до сна, на следующий день он просыпается выродком или не просыпается вообще. Выпить крови Кейти сейчас явно не способна. Слишком плоха. Но, может, Лео сможет ей помочь.

Секунду он колебался, как будто сверял время.

— Я неподалеку. Открой дверь.

Вновь приставив дробовик к плечу, я поспешила ко входу. Открыла дверь. Тусклый свет разлился по полу, просочился в комнату. Система безопасности была разбита вдребезги, экраны валялись в углу. Мигала одинокая красная кнопка.

Снаружи потянуло меняющимся запахом безумца. Он исчез. Я перебросила дробовик и кресты за спину. Лучше не пугать вурдалаков, если сама призываешь их на помощь. Возможно, мне придется поплатиться за свою наивность, но сейчас это не важно. Надо что-нибудь на себя натянуть. Взгляд упал на шторы, занавешивающие два узких окна. Я уже было подумала, не поступить ли как Скарлетт О'Хара, но почувствовала дуновение холодного ветра. Он вихрем промчался вокруг, принеся с собой запах Лео Пеллисье.

— Закрой дверь, — раздался его голос из холла.

Тяжело дышит. Причины, по которым вампиры дышат, можно пересчитать по пальцам. Теперь я могла бы добавить к ним еще одну: забег на километр. К свойственному Лео запаху папируса теперь примешался легкий привкус жареного мяса, как будто у стейка с аппетитными корочками внутри остались бурлить все соки. Я толкнула дверь, она закрылась с глухим стуком, преградив доступ утреннему свету. Я услышала, как Лео прошел в кабинет Кейти. Выругался. И закрыл дверь.

Где-то верещали сирены. Я бросилась в гостиную.

— Индиго? — (Девушка подняла глаза, лицо сосредоточенно.) — Копы и спасатели уже здесь. Лео с Кейти в ее кабинете. Любой, кто туда сунется, рискует стать ужином. Поняла?

Ночью от вампиров жди чего угодно. А что может произойти днем, я и понятия не имела. Тем более когда один серьезно пострадал, а другого выдернули из собственного гроба. Или где там спят старые особи.

Индиго кивнула, прикусив губу, как будто хотела удержаться, чтобы не сказать что-нибудь. Или не закричать.

— Я оденусь и отправлюсь на поиски выродка. Если копы будут задавать вопросы — меня здесь не было, договорились? — Заметив ее нерешительный взгляд, я добавила: — Если меня посадят и станут допрашивать, я не смогу его выследить. Я хочу найти его логово и вогнать кол ему в задницу.

После этих слов на ее лице не осталось ни тени сомнения.

— Я тебя не видела. — Она посмотрела на стену и «кричала: — Тиа, все чисто! Можешь выходить!

Маленькая потайная дверь в стене, высотой чуть больше метра, открылась. Из проема вынырнуло тонкое личико Тиа.

— Открой дверь и приведи сюда врачей, — скомандовала Индиго. — В кабинет Кейти их не пускай. Ни при каких условиях. Джейн идет искать этого безумца. Так что о ней ни слова. Поняла?

Тиа кивнула с детской непосредственностью и уверенностью. А Индиго, очевидно, вошла во вкус и продолжала отдавать приказы:

— Скажи остальным девочкам, чтобы выходили и шли сюда. Потом открой переднюю дверь, но только копам. — Индиго посмотрела на меня и неожиданно ухмыльнулась. — Тебе лучше одеться, а то полицейские примут за одну из нас.

Я посмотрела вниз, кивнула и подняла руку с зажатым в ней колом в знак прощания. Выбралась из дома, минуя разбитые стекла и лужи запекшейся крови. Заря уже расчертила небо розовыми, пурпурными и золотыми полосами. Я перепрыгнула через стену и направилась к своему дому.

Быстро приняла душ, чтобы смыть запах крови Кейти, и надела подходящую для охоты экипировку: джинсы, кожаную куртку, сапоги, серебряное оружие, кресты, пузырек со святой водой. Перчатки и ошейник с серебряными шипами хорошо сочетаются с кольцами, переплетенными как кольчуга. Еще один набор боеприпасов с кольями и Библию положила в подседельные сумки мотоцикла. Я вошла в дом минут десять назад, а на мне уже был шлем, и «бенелли» висел за спиной на ремне. Ударив по ножному стартеру, завела байк и помчалась вокруг Квартала: мимо передней двери дома Кейти, мимо машин «скорой помощи» с вращающимися и орущими сиренами. Поймала изменяющийся запах безумца, отодвинула наверх забрало шлема — хватит и солнцезащитных очков.

Как он менял свой запах? Если я не сумею различить его среди остальных запахов, принесенных бьющим в лицо ветром, я рискую не найти его снова. Если он способен изменять его полностью, то возможно, что мы уже оказывались совсем рядом, но я не замечала его. Мне не давали покоя два вопроса: почему и как он меняет запах.

Безумец нападал не только на людей, но ведь все слетевшие с катушек вампиры в каждом из известных мне случаев пили исключительно людскую кровь. Здесь же без вести пропал по крайней мере один вампир — из-за исчезновения этой женщины Кейти рыдала от горя. Потом он пришел за Кейти. Вероятно, были и другие. Или… этот выродок был не таким уж и сумасшедшим? Может, печень ему нужна по состоянию здоровья? В человеческой крови, которой он питался, недоставало нужных ему веществ и ему требовались богатые кровью органы, такие как печень, чтобы чувствовать себя нормально? Вероятно, органы вампиров подходили для этих целей лучше человеческих. Из-за этого он сделался пожирателем печени из легенды? Чушь какая-то. Конечно, нет. В его сложном запахе точно угадывался след вампира. Следовательно, он вампир.

Образ выродка вспыхнул в голове. Поедает Кейти. Как хищный зверь, вцепившийся в жертву, разрывающий ее внутренности. Верхние и нижние клыки. Пантера молчала, хотя я знала, что она не дремлет. И соглашается со мной. Она сама так ела: сначала печень, сердце, почки, легкие. Сначала наиболее богатые белком, жиром и минеральными веществами части. Значит, он не вампир?

В конце концов я должна была признать, что не знаю, за кем охочусь. Я втянула ноздрями запахи оживающего города, начинавшего утренние дела, спешащего на учебу и работу. Я мчалась за летящим по улицам запахом преследуемого солнцем безумца. Если я не потеряю его, то найду место, где он собирается залечь сегодня. Возможно, его главное логово. И разделаюсь с чертовым отродьем. Заберу вознаграждение. И уеду отсюда подальше.

 

ГЛАВА 16

Кресты — это оружие?

Запах безумца продолжал меняться, становился насыщеннее. Я вспомнила Лео, когда он прилетел, опаленный солнцем, — запах поджаренного мяса примешался к его обычному аромату перца, миндаля и папируса. С одной стороны, благодаря насыщенному, горячему запаху следить за безумцем стало легче, с другой — труднее. Запахи жареного бекона и колбасы на завтрак наполняли воздух, забивая теплое, мясное зловоние выродка. Человеческим носом мне не слишком хорошо удавалось различать запахи, поэтому я ехала и осторожно дышала ртом. Запах свихнувшегося вампира изменялся и теперь стал похож на запах лакрицы, только нежнее. Скорее, на фундук.

Сладкие ноты душистой зубровки. От этой мысли я замедлила ход, втянула воздух носом и ртом, пытаясь найти его запах и выделить его из смеси городской и речной вони. Зубровка душистая. Одна из наиболее любимых моим народом ритуальных трав. Я вспомнила его окровавленное лицо, увиденное мельком, орлиный подбородок и нос. Да. Цалагийи. Эта мысль вихрем поднялась из глубин моего подсознания. Возможно, он чироки, обращенный вампиром. Вероятно, я преследую существо, похожее на меня.

Я направила мотоцикл к обочине, остановилась, поставила ноги на тротуар для равновесия. Закрыла глаза. Втянула запах, напрягла память и все рецепторы. Зверь внутри насторожился и приготовился, его когти вонзались в мой мозг. Зубровка…

Я опустила забрало шлема. Дала полный газ. За ним.

Запах проникал под шлем и бил в нос, усиливался и сгущался от скорости, пока я неслась по улицам к реке той же дорогой, что и Пантера, преследовавшая его от места убийства проститутки. Тот же самый маршрут. «Жертва», — прошептала Пантера, представляя звериную тропу через низкий, потрепанный кустарник. Пожиратель печени направлялся домой той же дорогой.

Зверь в моей голове встал на дыбы, когда мы с ревом пронеслись над рекой, мимо затора на «шоссе 90», по Большому Новоорлеанскому мосту. Миссисипи была похожа на громадную спящую змею, грязно-коричневая и спокойная. А потом на середине моста запах выродка исчез. Просто полностью испарился. Движение становилось интенсивнее. Ветер с реки усиливался. Времени, чтобы вновь найти его, оставалось немного.

Будь я в машине, тогда пиши пропало. На мотоцикле с большей маневренностью я перестраивалась из одного ряда в другой, нарушая все правила подряд, продвигалась к дальнему берегу, но запах поймать по-прежнему не могла. Затем какое-то время ушло на поворот, потому что дорога перешла в забитую машинами магистраль Вестбанк. Когда я оказалась здесь в обличье Пантеры, часа пик не было и мне удалось спокойно прокатиться на крыше грузовика.

В поисках запаха я два раза проехала по мосту, обнюхала несколько съездов с главной магистрали и несколько небольших ответвлений. Он мог спрыгнуть с магистрали вниз на землю в любой момент. Или, если уж на то пошло, с моста в реку. Пантера просигнализировала мне образом горного льва с мордой, опущенной к земле.

— Искать запах в воздухе — пустая трата времени, — согласилась я. Подогнала мотоцикл к обочине, заглушила мотор, опустила ноги на землю, подняла забрало шлема и резко сняла очки. Какая досада!

Пантера послала мне еще один образ: на этот раз — куча дерьма. А потом и третий: кора, ободранная с дерева когтями или оленьими рогами. А затем еще один: большая кошка, присев на задние лапы и выпрямив передние, распределяет пахучие выделения параанальных желез на куче листьев и веток.

— Территория. Думаешь, я смогу найти его, если буду охотиться на его территории? В помеченных им местах? Но люди не метят территорию, и вампиры, насколько я знаю, тоже.

Пантера ответила мне картинкой «Девочек Кейти». Никаких вывесок в окнах, неонового света, только номер дома из меди на двери. А я и не обратила особого внимания. Зато у меня возникла идея. Использовать для слежки то, что выродок делает, имеет, и то, чем он является, — метки, которые он может даже и не осознавать в качестве таковых. Попался! Можно будет начать с жилища Эгги Одно Перо и парильни. Закрепив сделанный из колец ошейник и другую защиту, я оказалась в полной боеготовности.

Эгги должна была услышать мотоцикл, медленно ехавший по дороге. Шум мотора в любом случае скрыть не удалось бы. Я ожидала увидеть ее на пороге, но нет.

Позвонила. В доме было тихо, доносилось только мерное жужжание разных бытовых приборов и кондиционера и еще запах бекона. Переплетающийся с тухлым зловонием выродка. Пантера насторожилась. Я почувствовала, как она открыла пасть и обнажила клыки. Безумец прошел мимо дома. Его кожа, наверное, дымилась, если верить запаху жареного мяса. Он опережал рассвет всего лишь на пару секунд. Запах жареного сделал из него вампира. Он оставлял улики тут и там, пытаясь сбить с толку.

Обладая большой скоростью, он двигался быстрее, чем любая из моих жертв. Мне хотелось избежать ненужных формальностей и, не спрашивая разрешения, устремиться за дом вслед за запахом. Горячее рвение переполняло меня, сердце лихорадочно стучало. Выродок близко. Лес за домом Эгги — не просто охотничьи угодья. Где-то там находится его логово.

Внутри дома раздался звук шагов. Открыв дверь, Эгги отступила назад от неожиданности, выбросив одну руку вперед, как будто хотела отразить удар. Может, ее напугал «бенелли» у меня за спиной. Или выражение моего лица.

— Все в порядке, — успокоила я.

Она перестала пятиться назад и сглотнула, один кулак прижат к сердцу, чтобы вернуть равновесие.

— Что тебе нужно? — спросила она, голос немного дрожал.

«Что тебе нужно?» Вместо «входи». Она держала дверь одной рукой, преграждая мне путь.

Я покачала головой. На вежливые расшаркивания со старейшинами не было времени.

— Вампир-выродок пробежал через ваш двор. Мне нужно… — Я замолчала, понимая, что могу все испортить. Вместо этого я спросила: — Могу ли я поохотиться на вашей земле за домом?

Она осмотрела меня и успокоилась, как делали, по моим воспоминаниям, старики: расслабила мышцы лица и плечи, одна рука на двери все еще преграждает мне, другая по-прежнему сомкнута в неплотно сжатый кулак на груди — защитный жест. Воспоминания стали медленно появляться из подсознания, туманные и смутные: старая-престарая женщина с теми же движениями. На мгновение мне показалось, что воспоминание всплыло со всей ясностью, прежде чем растаять, как тонкое облачко дыма. Как давно? Как давно это было реальностью?

Эгги внимательно изучила мое лицо, теперь ее рука дрожала, как будто порхающая с ветки на ветку птица. Я сдерживала нетерпение, стараясь смирить его, сделала глубокий вдох и выдох. Я ждала, пока она рассматривала меня. Казалось, это заняло целую вечность, хотя прошло всего несколько секунд.

В конце концов, удовлетворившись увиденным, она сказала:

— Хорошо. Можешь охотиться. Но сначала с тобой хочет познакомиться моя мать. — Она толкнула дверь и отступила в сторону.

— Я тороплюсь, — пробовала сопротивляться я. Разочарование вырвалось наружу. — Он проходил мимо вашего дома.

— Я знаю. Мама не может спокойно спать с тех пор, гак ты сказала, что он вольготно охотится на нашей земле. Она не спала. Слушала и услышала его. Почувствовала его голод, его злость. Мы ожидали тебя. — Она отошла в сторону.

Кипя от раздражения, но не имея представления, как избежать проволочек, я тяжело вздохнула и подошла к дому. Эгги вытянула руку, преграждая мне путь.

— Пожалуйста, оставь оружие у двери.

Я прикрыла глаза, чтобы она не заметила моей ярости. У меня нет на это времени. Потом я вспомнила. Входить в дом старшего с оружием — значит глубоко оскорбить его, не важно, кому на самом деле планируется нанести удар. Я отрывисто процедила сквозь зубы:

— Извини.

И хотя я торопилась, извинения были искренними. Я не хотела оскорбить Эгги Одно Перо. Егини Агайвлге И. Но безумец находился так близко…

Сняла с плеча дробовик и поставила его у входа. Если кто-то пройдет мимо и возьмет его, я потеряю очень много денег. Рядом с ним положила колышки и кинжалы. Все три. Пока я снимала с себя оружие, что-то начало происходить со мной. Движения стали медленнее. Разочарование рассеивалось, как будто вытекая из пор вместе с испариной, покрывавшей все тело в жаркий день, или, может быть, оно намертво прилипло к стали, дереву и серебру и соскользнуло с моих конечностей, стоило мне оставить оружие.

Я сняла плетенный из колец ошейник. Кожаные перчатки. Присев на крыльцо, стянула сапоги. Следовало снять их и в предыдущий раз. Я взглянула на Эгги вверх со своего цементного насеста.

— А кресты — это оружие?

— Как ты думаешь?

— Да.

Сняла их с шеи. Теперь, стоя в одних носках, я поклонилась и терпеливо ждала.

— Ги йв ха, — сказала она мягко. — Входи.

Я вошла в дом, Эгги закрыла дверь, оставив позади весь мир. Проследовала за ней через маленький дом к крошечной спальне в глубине. Пробивался солнечный свет, яркий от желтых стен. Двуспальная кровать была накрыта стеганым одеялом ручной работы, из сшитых вместе лоскутков разных тканей на нем вырисовывалось дерево с корнями в нижней части и высокими ветвями, тянущимися к подушкам. Комод с зеркалом стоял в углу напротив окон рядом с удобным на вид креслом, в котором, развернувшись на четверть, сидела морщинистая женщина.

Она сгорбилась, заплетенные в косы черные волосы свисали с левого плеча. Никакого намека на седину. Кожа медного оттенка испещрена морщинами, сделавшимися глубже от ветра, солнца и времени. Она повернула голову и, заметив меня в дверном проеме, жестом пригласила войти. Глаза были похожи на яркие черные пуговицы.

— Ги йв ха, — эхом вторила она дочери. Голос мягкий, с шелестящей модуляцией, какая бывает только у очень пожилых людей, вспомнилось мне. — Ги йв ха. — Она указала на стоящий рядом стул.

Я села и опустила лицо ниже, чтобы ей удобнее было видеть меня.

— Ли си, — поприветствовала я. — Бабушка.

— Мою мать зовут Эви Цагалили. Ева Чикалили, — Сказала Эгги, стоя у двери.

Я вспомнила историю, рассказанную мне Эгги, о маленьком дрозде чикелили, чей тонкий голосок никто не услышал, когда он предупреждал о пришествии пожирателя печени. — Ли си, — поздоровалась я, снова наклонив голову.

— Красивая девушка. — Она дотронулась до моей щеки холодными пальцами. Провела по нижней линии челюсти. — Нет. Не девушка. Глаза подводят меня. Ты… стара, — подытожила она. Я бросила на нее быстрый взгляд. Как и дочь, старуха видела слишком много. — Очень стара, — повторила она.

Я уставилась на свои руки, крепко сжимающие колени.

— Под твоей кожей скрыто время. Воспоминания недосягаемы.

— В в, — ответила я. «Да» на языке моего народа. Казалось, мои кости обдувает ветром, сковывает льдом снежной бури и морозной зимы из давних воспоминаний: долгих переходов, Переселения, Тропы слез. Я вздрогнула и сплела ноги. Вспоминая. Вот те на! Я была там…

Она убрала руку, и все воспоминания разом исчезли.

— Ты должна пойти к воде, — сказала она, имея в виду целительный обряд чироки с ритуальным погружением под ледяную струю.

— На это нет времени, ли си.

Старуха громко выдохнула, не соглашаясь.

— Когда битва закончится, ты придешь сюда. — В этом заявлении слышался не столько приказ, сколько пророчество. Я снова вздрогнула, тело окаменело от холода. — Мы окурим тебя, и дочь отведет тебя к воде. Память начнет возвращаться к тебе.

— В в, — ответила я.

— Дочь сказала, что ты воительница. Кровь гонит и одолевает тебя. Ты набрасываешься на врага, как дикая кошка на жертву. — Я подняла глаза и увидела, что она улыбается. Два ряда белых зубов как нитки отборного жемчуга. — Иди. Сражайся с врагом. И возвращайся к нам.

Я вышла из дома, не сказав ни слова Эгги, исчезнувшей из дверного проема в комнате матери. Сидя под солнцем на раскаленном крыльце, натянула сапоги и надела всю амуницию. Пальцы дрожали, холод по-прежнему сковывал тело — холод из воспоминаний о голодных временах. Солнце согревало медленно. Я закрыла глаза и подставила лицо его лучам. Пусть они прикоснутся ко мне, как пальцы старухи. Дала себе мгновение, одно мгновение, чтобы подышать. И вспомнить.

Запах выродка таял в жарком воздухе. Я вскочила на ноги и побежала вокруг дома, пытаясь уловить его. Прошлое может подождать.

Я пошла на запах в сосновый лес по почти невидимой тропе, по следу. Почва пропиталась его запахом, хотя с человеческим обонянием никогда не испытать всю страсть и живость звериной охоты. Я миновала те места, где его добычей стали собаки старейшины, их плоть разлагалась, а кости были разбросаны по влажной земле. Унюхала тушки четырех кошек, бесчисленного количества опоссумов, грызунов и других мелких тварей. Он здесь часто охотился. И всегда был голоден.

Я двигалась медленно. Не из-за риска наткнуться на безумца… если он и вправду слетевший с катушек вурдалак. Он не выносит солнечного света. Кем еще он может быть? Но если у него в услужении имелся человек, он или она могут оказаться поблизости. Людям солнечный свет не противопоказан. Я часто останавливалась и обнюхивала все вокруг: вонь тухлого мяса перекрывала фундук и зубровку. Я опустилась на колени, Стала двигаться ползком, прижав нос к земле. Все равно никто не видит. В сложном составе запаха перемешались оттенки томатов, полыни, розмарина и неуловимые ноты, определить которые я не могла. Я сделала обратный круг туда, где можно было пролезть через кустарник, и втянула в себя воздух. Перешла с маленькой тропинки в чащу. Огонь здесь прошел давно, и подтесок стал слишком густым, чтобы можно было зайти далеко вглубь.

Пантере тропа казалась хорошо проторенной. А по мне — всего лишь узкая лента ровной земли. Но только по ней можно было пробраться вглубь леса. Деревья и Кустарник в человеческий рост смыкались вокруг непроходимой стеной. Птиц стало не слышно. Медленный ветер был напоен ароматом соснового сока. Здесь меня подкараулили жужжащие комары. Может быть, это лопушка? Пантера ее не видела, но я ведь не Пантера.

Чаща разомкнулась, и моему взгляду открылась поляна, знакомая еще со времен звериной охоты. Я пригнулась и стала ждать. Ничего не шелохнулось. Как Пантера, я обошла поляну кругом. Безрезультатно. Другие тропы по сторонам не отходили. Никаких признаков того, что запах исчез из леса. Осторожно, проверяя, нет ли ловушек, я продвинулась вглубь. Земля источала зловоние вампира, насквозь пропахла старой кровью. Запах развивался и изменялся, как будто в этом месте находились сразу несколько существ. И все же я почти не сомневалась в том, что они все воплотились в одном создании, которое подвергалось не менее странным, чем доктор Джекил и мистер Хайд, и разительным метаморфозам, коренным образом меняющим его запах. Не скинуокер. Ничего общего с моим запахом. Не оборотень, если такие вообще существуют. Эльф? Нет. Вампир — тяжелобольной, чокнутый вампир.

Через несколько минут я убедилась в том, что на поляне не спрятаны ловушки. Пожиратель печени приходил сюда. И не ушел. Я пнула землю. Начав с края, с опушки леса, я топала по земле вокруг, двигаясь но плотной спирали к центру поляны. Здесь звук изменился.

Сделался гулким. Под землей что-то захоронено.

«Пещера, — промелькнуло в мозгу Пантеры. Ее тянуло в сон, но она все еще сохраняла бодрость. — Его логово, укрытие».

— Да, — пробормотала я.

Я села на корточки и провела рукой по сосновым иголкам, но они не отходили, были намертво приклеены к двери, вмонтированной в землю. Камуфляж. Я откатилась назад, оперлась об одно колено и носок другой ноги. Коричневая дверь сливалась с сосновыми иголками, побитыми дождями и ветрами, выгоревшими на солнце, и выглядела совсем непритязательно: с рельефными вставками и потемневшей медной шарообразной ручкой. Такие двери установлены на входе в дом каждого среднестатистического гражданина. Пот струился по моему затылку и скапливался под плетенным из колец ошейником. Дыхание было ровным, но быстрым.

Я перевесила «бенелли» вперед и зажала в ладони кол. Потянулась к ручке. Сама еще не понимая, что буду делать, окажись дверь закрыта. Нет, не закрыта. Отпереть сразу ее не удалось, как будто она крепилась на петлях. Но потом она плавно отошла назад, а за ней обнаружилась дыра в метр шириной и полтора метра глубиной. В северном направлении от отверстия шел круглый тоннель, похожий на кроличью нору, только шире, достаточно широкий, чтобы человек мог пронырнуть туда.

— Вот черт, — прошептала я. Придется спускаться.

Стены тоннеля были мокрыми, из земляных стенок торчали висящие корни. В нос ударил запах плесени и недавно открытой могилы. В основании тоннеля пол был ровным и прочным, хорошо утоптанным. Потом на земле показались странного вида отпечатки — здесь выродок падал на колени, опирался на кисти рук, взрыхлял землю носками сапог. Я изучила поверхность — отпечатки одинаковые. Следы сапог. Одни и те же. Если у выродка и был слуга, то здесь он явно не проходил. Съеден», — предположила Пантера.

Я втянула воздух, изучая запахи: плесень, сочные корни сосны, вода недалеко, влажная земля и что-то мертвое. Уже давно мертвое. Прямо по курсу. Спрыгнула в тоннель, приземлившись на согнутые ноги, «бенелли» наготове, задержалась в той же позе, дав глазам время привыкнуть к темноте. Насколько я могла видеть, — кроме меня, здесь никого. Перебросила дробовик за спину и зажала в кулаке любимый кинжал. Лезвие почти полметра длиной, хорошо посеребренное, с глубоким желобком для быстрого стока вампирской крови; на рукоятке из лосиного рога резьба, выполненная Эваном, мужем Молли. Разделаюсь с этой тварью на месте, если, конечно, удастся найти его.

Проползая вглубь земли, в темноту, двигаясь по горизонтали тоннеля, я наткнулась на какой-то мешок. Открыла — внутри оказалась одежда — и выпустила наружу запах упыря: затхлое разложение и тот самый запах, с которым он покинул дом Кейти. Возможно, запах безумства и разума. Под мешком плашмя валялись сапоги высотой до колена, похоже на обувь для верховой езды. Дальше на земле остались отпечатки голых ног. Выродок разделся и побежал вперед. Голый. До чего же странно.

Взгляд выхватил что-то белое на фоне всеобщего сумрака. Прямо на меня смотрел череп. Кое-где на костях все еще виднелась прилипшая кожа и клочки рыжих волос. Кости ног и ребра отвалились от ступней и позвоночника и были разбросаны вокруг. Я подняла ближайшую кость. Бедренная. Глубокие следы зубов, хищных клыков отпечатались сверху и снизу. Почти не сомневаюсь, что раньше она принадлежала человеку, служившему выродку. Бросила кость и поползла вперед. В темноту.

Почва стала влажной, свод тоннеля опустился. Ноги теперь по колено утопали в воде. Тоннель резко оборвался, из его потолка торчала цементная труба — окружной водопровод. Я заглянула внутрь: черная вода доходила почти до верха, оставляя лишь немного места для воздуха. Я выдрала корень из стенки тоннеля и просунула его в трубу — дно нащупать не удалось. Брошенный на поверхность воды, он тут же исчез в недрах водопровода. Возглас досады сорвался с губ.

Скользя ногами по полу, полезла по тоннелю обратно. Упырь нашел отличное укрытие на день. Подземный водопровод. Наверняка у него с десяток выходов. Но нырять я ни за какие коврижки не собираюсь. Возможно, ему дышать и не обязательно, а мне еще как надо.

Выбравшись наружу, я уселась на край ямы и свесила ноги внутрь, чтобы отдышаться. Лучшего укрытия на день для вампа не придумаешь: выходов хоть отбавляй, темно, многочисленные пути к отступлению благодаря разветвленной водопроводной системе обеспечены.

Если бы он вернулся туда, где оставил одежду, то, без сомнения, уловил бы мой запах и удрал раньше, чем я смогла бы отреагировать. Если бы даже я выстрелила, как только он показался. Всего один выстрел, и, промахнись я, он тут же набросился бы на меня — и быть мне тогда ужином. Ставить ловушку тоже нет смысла. Он мог вылезти где угодно и, вероятно, припас одежду у каждого входа. Готова поспорить — в этом месте он появлялся часто из-за Эгги и ее семьи.

Я вздохнула, встала и поковыляла обратно к мотоциклу, грязь подсыхала в душном пекле жаркого полдня.

 

ГЛАВА 17

Доллар в подвязку?

На обратном пути к дому Кейти я гнала по мосту по платной дороге. Грязь на джинсах высохла и сковала ноги. Убранные в хвост и узел волосы растрепались, и теперь пряди развевались на горячем ветру. В желудке весь день урчало от голода.

Перед домом «Девочек Кейти» по-прежнему толпились типы из правоохранительных органов, в полной боевой готовности. Перекрыв улицу патрульными машинами, разбившись на маленькие группки, они, в основном мужчины, хотя было и несколько женщин, что-то обсуждали. «Скорая» и наряды ликвидации чрезвычайных ситуаций уже уехали. Вся местность была опутана желтой лентой. Я оставила мотоцикл на полпути в нашем квартале. С собой совершенно открыто, не пряча, несла дробовик, лицензия у меня имелась. Но «бенелли» — необычное оружие. Оно било на поражение. И, учитывая кровавое преступление, происшедшее здесь, копы так просто не отстанут.

Громила стоял в стороне с легавым в униформе, Джимом Гербертом, и женщиной, одетой просто и без затей, — Джоди Ришо, которая была человеком Кейти в новоорлеанской полиции. Может, ее подруга, хотя вряд ли. Она выглядела замученной, а Джимми — свирепым. Неудивительно.

Но вот Громила… Громила стоял, уперев руки в бока, джинсы с низкой талией плотно облегали его задницу и обрамляли походные ботинки. Футболка заправлена внутрь. Никаких тебе свободно висящих штанов и нарочитой небрежности. Гора мускулов, коротко подстриженные темные волосы. Я вспомнила близнецов и прикинула, сколько лет Громиле. Мысли о нем начали волновать меня, и я пресекла их — любопытство сгубило кошку. Интересоваться любимчиком Лео — довольно глупо, особенно если кровные узы между собой они, кроме всего прочего, крепили и в спальне.

Я подняла руку, чтобы привлечь его внимание. Он перевел взгляд с меня на копов и вопросительно поднял бровь. Я повертела головой в разные стороны, давая ему понять, что желания общаться с полицейскими у меня нет. Показала на задний двор дома Кейти, махнув рукой вверх-вниз, изображая прыжок через забор и приземление у себя дома. Он почти оскалился в улыбке и отрывисто кивнул. Я развернула мотоцикл и поехала в объезд, чтобы не наткнуться на легавых. Надо думать, Громила не потеряется. Все-таки не первый раз. Может быть, даже не второй. Надо будет как-нибудь разобраться с вторжением в мой дом и частную жизнь. Сейчас, например. Пантера, до этого сонно мурлыкавшая, немного насторожилась. Забавно…

Когда я подъехала к дому, Громила уже стоял у входа, прислонившись к железной опоре, поддерживающей нависавший сверху балкон примерно метр высотой. В его позе присутствовала непринужденная легкость и готовность знатока боевых искусств, тем не менее, заметив меня, он скрестил руки, так что мышцы на руках набухли еще сильнее. Очень хорошо.

Я указала на ворота сбоку, немного прибавила газу и въехала внутрь. Громила подошел следом, и я закрыла их. «Нужно было попросить его запереть ворота», — проскользнула мысль. Медленно вкатила мотоцикл в сад и заглушила мотор, сняла шлем и встряхнула волосами. У меня не было времени плести косы перед охотой, и теперь я наблюдала, как Громила следит за их свободным падением. Его запах едва заметно изменился. Громиле нравились длинные волосы. Очень.

— Чаю? — предложила я.

— Лучше кофе, — ответил он, снова переводя взгляд из мое лицо.

— У меня только чай.

Он поднял уголок рта и пожал плечами:

— Тогда чаю.

Он пошел за мной к двери, и я остановилась. Более подходящего момента не придумаешь.

— Заходи. Как в прошлый раз… — я отступила в сторону, не заслоняя ему путь к двери и замку, — когда ты высматривал камеры наблюдения. — Он бросил на меня острый взгляд. Я повела плечами и добавила, чтобы он точно понял, о чем я говорю: — И когда вы с кровопийцей начальником поджидали меня в темноте, а потом пытались одурачить и напугать меня своими вампирскими штучками.

Несколько секунд он обдумывал мои слова. Жара им временем все нарастала, солнце светило так ярко, что цветы в саду завяли и поникли.

— Ты злишься? — спросил он, в голосе звучало неподдельное любопытство. Когда я не ответила, он объяснил: — Это часть моей работы в качестве охранника Лео. Ты должна понимать.

— А если бы он приказал тебе прихлопнуть безобидную старушку, ты бы и тут не стал раздумывать?

Он взял время на размышление, по уголкам губ видно было, что вопрос забавлял его. В конце концов он пожал плечами и склонил голову набок:

— Да, если бы ее надо было прикончить.

Он не шутил. Кровь у меня в венах похолодела. Пантера придвинулась ближе.

— А если нет?

— Тогда бы Лео и не просил ее убивать.

Я фыркнула. Издала звук Пантеры, зародившийся у задней стенки горла, в нем слышалась насмешка, мои ноздри дернулись. Поняв, что дальнейшего ответа не последует, Громила повернулся, вытащил связку ключей и кармана, выбрал один и открыл мою дверь. Я подумывала, не вырвать ли их у него из рук и не скормить ли ему всю связку целиком. Но к чему волноваться? Кровопийца-начальник достанет еще один комплект. Мне нравилось называть его так: «кровопийца-начальник». Готова спорить, Лео вышел бы из себя, услышь он от меня такое.

Войдя в дом, я сняла и положила «бенелли» и шлем на кухонный стол. Затем перчатки, ошейник и разнообразное оружие. Кресты. Пока я освобождала себя от всех металлических предметов и кольев, засохшие корки грязи начали отходить и неслышно осыпались на пол. Я чувствовала запах собственного пота.

Громила уселся одним бедром на стол и теперь наблюдал за моим разоружением. Глаза его были прикрыты, но на губах все еще играла еле заметная улыбка.

— Я должен запихнуть доллар за подвязку, когда ты закончишь?

Я рассмеялась. Не могла удержаться. Громила усмехнулся. Я поставила подогреть воду, положила ложку листьев «Тигриной горы» с плантации Нилгири в ситечко и вставила его в носик желтого керамического чайника. Чай был достаточно крепкий и, вероятно, мог бы удовлетворить заядлого кофемана. И не слишком дорогой, поэтому я не расстроюсь, если придется его вылить. Я поставила чайник в раковину.

Громила сел на стул, облокотившись руками о стол. Я заметила, что он инстинктивно занял место сбоку, чтобы просматривались окна, входная и боковая двери и солнце не слепило глаза. Я достала чашки, тарелку, ложки и сахар и села в конце стола, справа от него. Следующая по удобству позиция с точки зрения охраны.

— Не хочешь рассказать, что случилось сегодня утром? — поинтересовался он.

Я хотела начать с того, что меня разбудили страшные вопли и я помчалась на помощь. Но потом засомневалась, что эти крики смогло бы расслышать человеческое ухо, и поэтому объяснила:

— У меня проблемы с режимом. Когда раздались крики, я как раз не спала, была в саду на заднем дворе. Сразу же схватила кое-какое оружие и побежала в дом.

— Голая.

— Что?

— Девушки сказали, ты ворвалась в дверь абсолютно голая. С дробовиком в руках. С крестами. С кольями. — Его губы начали медленно расползаться в усмешке. — Должно быть, та еще картина. — Одна бровь поползла вверх. — За полчаса до рассвета ты была на заднем дворе. — В голосе сквозило недоверие и кое-что еще. Уже мягче, расплывшись в улыбке, он добавил: — Голая.

— Я медитировала, — ответила я, стараясь побороть румянец, готовый вспыхнуть от того, как он произнес «голая». Словно за этим скрывалось нечто необыкновенное и он сожалел, что пропустил такое представление. — На камнях, которые установила для меня Кейти.

— О них я слышал.

— Ты и их изучил, когда шарился в моем доме?

— Дом не твой.

«Мое логово», — прорычала Пантера, но я сдержала ее.

— На сегодняшний день — мой. Что ты искал? Или у тебя болезненная привязанность к сломанным камерам?

В эту минуту чайник издал низкий шипящий звук, обычно предваряющий финальный свисток.

Видно было, что замечания по поводу камер слегка удивили его. Может быть, его удивляло мое поведение в целом.

— Босс хотел узнать, кого нанял Совет в качестве охотника.

Я почуяла ложь. Она просачивалась сквозь поры и воняла. И поскольку мы оба прекрасно знали, что Лео, как глава Совета вампиров, был прекрасно осведомлен о том, кто я такая, еще до того, как меня официально наняли, ложь должна была скрыть другую причину. Ее ли бы понять, какую именно. Не проронив ни звука в ответ, я раздумывала над его словами, припоминая на первый взгляд незначительные вещи, которые он только что упомянул. И те, что подразумевались, и те, что не были сказаны вслух и остались висеть в воздухе.

Дошло. Сукин сын! Лео получал видеосигнал с системы безопасности, установленной в доме Кейти. Возможно, со всех датчиков. Не только камер в этом доме. Тогда почему он не видел нападение выродка этим утром?

Свисток раздавался все громче и громче. Все еще в раздумьях, я встала и сняла чайник с плиты, снаружи ополоснула заварник кипящей водой и залила в ситечко сверху, чтобы температура внутри и снаружи стала одинаковой, прежде чем наполнить заварник водой. Потом поставила его на стол, надев сверху чехол, который сберегал тепло, пока чай заваривался. У Громилы, внимательно следившего за моими хозяйственными хлопотами, глаза поползли наверх.

— Может, ты еще и готовить умеешь? — поддразнил он. — У женщины, которая снимает с себя оружие с ловкостью стриптизерши, умело обращается с «бенелли» и к тому же готовит, есть все шансы покорить мое сердце.

— Я не готовлю, — ответила я, улыбнувшись предъявленному мне Пантерой штабелю сырых стейков. Громила осклабился в ответ, полагая, что я флиртую. Как бы между делом, пока он расслабился, я спросила: — Кейти в курсе, что у Лео есть доступ ко всем датчикам ее системы безопасности?

Громила затих. Попался. Я улыбнулась и всадила нож немного глубже.

— Лео установил камеру слежения на заднем дворе Кейти. Вполне логично получать информацию и с других камер. — Мысль моя пошла еще дальше. — Бьюсь об заклад, в его распоряжении есть видео с камер, установленных во всех вампирских домах города. Возможно, ведется и аудиозапись.

Лицо Громилы напряглось. Я размотала чехол, вынула из чайника ситечко, наполненное доверху набухшими чайными листьями, поставила его на тарелку. Осторожно разлила чай по кружкам.

— Сахар? Молоко? — мягко поинтересовалась я.

Через секунду он отчеканил:

— Сахар.

Я положила ложку с горкой в каждую чашку, размешала и себе и ему. Ложка уныло звякала о стенки. Пододвинув одну кружку Громиле, я села. Поднимающийся пар согревал лицо, горячие стенки кружки обжигали пальцы.

— Мне нет дела до отношений между вурдалаками, — пробормотала я, наблюдая за ним сквозь узкие щели глаз, — до тех пор, пока они не касаются лично меня и моего кошелька. У меня есть работа, поэтому нужны и ответы на вопросы. Если повсюду камеры слежения, почему Лео не знал о нападении выродка до моего звонка? И что насчет убийства Мин, главы клана Меркани, в ее укрытии? Как получилось, что Лео не знал и не остановил убийцу? Если только ему не выгодны эти смерти. Например, усиление раскола между кланами. Или вспомнить хотя бы его маленьких, вооруженных до зубов приятелей — охотников на вурдалаков, — предположила я. Громила не шевельнулся, но я готова была поклясться, что кожа вокруг глаз у него сжалась. — Лео организовал собственный отлов выродка? Если да, то зачем?

Спустя несколько секунд Громила поднял кружку и отпил. Тактический ход, чтобы оттянуть ответ. Его раздражали мои расспросы, но черты лица несколько расслабились, когда он попробовал чай. В конце концов он выдал:

— Я расскажу тебе все, если ты в свою очередь объяснишь, как смогла так быстро обнаружить камеры. Ты даже не прочесывала дом, — сказал он, подразумевая электронный поисковик. — Сразу направилась к ним. Я знаю. Проверял цифровую запись, когда система показала их исчезновение.

Я ждала этого вопроса. И какая-то часть меня очень хотела услышать его ответ, скажи я, что вынюхивала камеры. Но упоминание цифрового видеоконтроля и продвинутой системы, посылающей уведомления о неполадках, навело меня на другую мысль:

— Ничего не выйдет.

Это был город Лео. Люди Лео. Он обращался с ними как феодал с крепостными, поэтому в наблюдении ничего удивительного нет. Камеры во всех домах и укрытиях означали наличие гигантской системы, данные которой отслеживались, только если возникали проблемы, назревал новый политический ход или нужно было оказать давление. Вероятно, не многие вурдалаки обнаруживали у себя камеры, если только они не нанимали людей со стороны — молодых людей со стороны, независимых специалистов по безопасности, — а не полагались во всем на столетних слуг из числа людей.

Я считала, что все вампиры по своей дремучести в обращении с новыми технологиями были похожи на Кейти, однако Лео чувствовал себя на гребне волны и вполне умело их использовал, что, на мой взгляд, довольно странно для такого старика.

Тут меня осенило, и я почувствовала себя ужасно глупо.

— Если у Лео есть записи нападения на Мин и Кейти, тогда он знает, кто упырь. Я хочу посмотреть пленку.

Громила покачал головой:

— Из укрытия Мин ничего нет. Он не знал, где она спит. Поэтому о случившемся никто не знал до вечера, пока ее слуга-человек не пошел проверить, все ли в порядке. — Он отпил чай, глядя на меня поверх края чашки. Поставил ее на стол и немного повертел, зажав пальцами обеих рук, как будто хотел удостовериться, куда указывает ручка. — На всех пятерых вампиров напали в их укрытиях. Запись отсутствует. Кейти — единственная, кого он настиг в рабочем кабинете, разгромив систему безопасности до того, как мы смогли изъять пленку.

Напал на пятерых вампиров? Вот дерьмо! Мне они об этом не сообщили.

— То есть нет ни одной видеозаписи или снимка выродка? — (Громила покачал головой, глядя на меня в упор.) — Я видела его в доме Кейти.

Громила затих почти как вампир. Должно быть, сказывались долгие отношения с ними.

— Ростом он примерно метр восемьдесят вместе с обувью. Длинные прямые черные волосы. Слишком смуглая кожа для вурдалака. — Я понимала, что Громила перебирает в памяти всех знакомых ему вампов, переводя взгляд с одного моего глаза на другой, туда и обратно. — Орлиный нос. Растительность на лице отсутствует. Судя по медному оттенку кожи, он либо из Южной Азии, либо индеец. Бьюсь об заклад, что индеец. Когда кормится, выпускает нижние и верхние клыки. — (Глаза у Громилы расширились, когда он услышал про клыки на обеих челюстях.) — Сколько местных вампов подходят под описание? — не откладывая, спросила я. — И сколько из них исчезло за последний год-два? Начиная, скажем, с того дня, когда стали погибать или исчезать люди?

— Под описание подпадают четыре вампира. Пять, если считать Марио Эсцозито. Он итальянец и немного ниже ростом, но со смуглой кожей. Насколько я знаю, никто из них не исчезал, никто, кроме тех пяти, и пятеро мертвы. Из них у двоих были светлые волосы, один был негром, а двое других европейского происхождения, хотя и брюнеты. Но я поспрашиваю.

— Мне бы хотелось иметь досье служб безопасности по каждому.

Громила улыбнулся в кружку с выражением, которое явно говорило: «Этому никогда не бывать». Сделал еще один глоток, поставил чашку на стол, встал и пошел с грацией, более уместной на танцплощадке или в фехтовальном манеже. Теперь я дала бы ему больше лет, не пятьдесят-шестьдесят, как раньше.

— Спасибо за чай. Неплохо.

— Пожалуйста. Так как насчет досье?

— Я посмотрю, что можно будет сделать. — По его тону было понятно, что он не собирается слишком стараться.

— А где ты взял ключ? Еще одна из мер безопасности Лео?

— Да. — Он засунул руки в карманы, поджал губы и осмотрелся, как будто собирался сказать что-то. Вместо этого двинулся к входной двери. — Закрой за мной дверь. — И ушел.

— Конченый придурок, — сказала я в пустоту. Подмела засохшую грязь, приняла душ и легла спать. Обессилела.

Меня разбудил звонок телефона. Я долго водила рукой по полу, пока не нащупала дорожный мешок Пантеры, расстегнула молнию. Мобильник показывал низкий заряд батареи и подал предупредительный сигнал, даже когда я сняла трубку.

— Да?

— Сегодня они предадут Кейти земле. Нужно быть на кладбище до полуночи.

— Нужно что? — Я растянула пальцами веки. Ужасно хочется спать, ощущение такое, будто в глаза песок засыпали. Было по-прежнему светло, с улицы доносился смех и болтовня туристов. — Тролль? — спросила я в трубку.

— Кейти выжила, — ответил он слабым голосом. — Но Лео считает, что ее надо закопать. Это церемония Исцеления. Подробностей не знаю. Но все митраисты собираются на кладбище, и они… — На мгновение он замолк. — Похоронят ее.

— И, побывав в земле, она снова встанет на ноги? — спросила я, пытаясь изобразить сарказм, но ничего, кроме отвращения, не испытала. Все эти вампирские ритуалы наводят на меня жуть. — И с какой стати мне нужно быть там?..

— На встречу созваны все. Придут старые вампиры, соберутся все вместе в одном месте. — Я слышала, как он облизывает губы. Мягче Тролль добавил: — Людям находиться там запрещено, поэтому ты должна появиться раньше и успеть спрятаться.

Чтобы наблюдать за тем, что будет происходить. Понятно. Я посмотрела на часы на телефоне и, перекатившись, встала с кровати.

— Телефон сейчас отключится. Пришли кого-нибудь из девочек с инструкцией.

— Сделаю. И, Джейн, знаешь что? Поймай этого ублюдка. — Голос у него прервался. Я поняла, что он горюет по своей госпоже-кровопийце. Перед глазами молнией пролетело воспоминание, точнее, моментальный снимок: Тролль распластан по стене энергией безумца. — Уничтожь его.

— Конечно. — Я чувствовала себя неловко от его излияний. Как можно оплакивать кусок мяса? — Я поймаю его.

Я включила зарядное устройство и посмотрела на свои волосы. Спутавшиеся космы — не лучшая прическа для похорон. И как, интересно, я должна спрятаться от толпы вампиров, которые чуют жертву на расстоянии не хуже Пантеры? Большой вопрос, а ответа нет. Пока нет.

Следующие несколько часов я провела за скучной и монотонной работой: искала факты, изучала бумаги. Начала с просмотра образцов договоров со слугами-донорами и досье службы безопасности на пятерых пропавших вампиров, доставленных курьером. Лео все-таки решил помочь мне, хотя из присланных им бумаг почерпнуть удалось немногое. Из материалов изъяли все интересные факты, кроме имени, даты и места рождения, а также родословных, уходящих корнями к единому праотцу. Любопытно, конечно, было сразу же проследить переплетения и взаимосвязи в истории кланов вплоть до 700 года н. э., но пользы мало. Насколько я смогла понять, тех пятерых ничто не связывало. Я попросту теряла время.

Позвонила близнецам, Брайану и Брендону, спросить, не слышали ли они что-нибудь, — здесь тоже не удача. Пять вурдалаков просто исчезли из своих тайных укрытий. Правда, близнецы звали меня в гости в любое время и, судя по нашему разговору, питали ко мне не дюжинный интерес, — это мне очень польстило, а еще они пригласили меня на вечеринку для слуг-охранников в тире, где подавали пиццу и пиво. Пример налаживания связей в городе, которым заправляют вампиры.

В Сети я обнаружила, где хранятся документы о праве собственности на землю и записи о сделках с недвижимостью. Как выяснилось, в Новом Орлеане централизованного пункта не существовало. Напротив, информация находилась в самых разных местах с разной степенью полноты. Конечно, можно позвонить Рику, но некоторые практические задачи — защищать и охранять — я не могла передать никому, особенно парню с собственной программой. Перед выходом проверила пропавших вампиров на предмет уголовного прошлого. Нада. Зилч. Их финансовое положение было не лучше и не хуже, чем у любого обычного человека. Кто-то жил на сбережения и прибыль от вложений, кто-то в кредит; одни обладали большим состоянием, другие бедствовали. По-прежнему ничего общего.

В разгар расследования в комнату вошла Тиа с адресом и картой проезда к кладбищу вампиров. Она выглядела сонной, как будто под воздействием наркотиков, но я унюхала на ней запах вампира. Химия здесь ни при чем.

Пришлось завести байк и направиться в гражданский окружной суд, а затем в архив нотариальных актов на Пойдрас-стрит, чтобы проверить записи и разузнать о последних земельных сделках, разрешениях на строительство и прочих подобных делах, в которых могли бы участвовать вурдалаки. Здание архива нотариальных актов было недавно покрашено, но я каждой клеткой носа чувствовала запах плесени и застоявшейся воды — вероятно, застарелые следы урагана «Катрина». Записей было много: в них разворачивалась полная картина вплоть до начала XVIII века. Но то, что удалось найти, вряд ли имело отношение к цели моих поисков.

Клан Сан-Мартен напечатал книгу о митраистах, которая широкому читателю станет доступна через год. На публикацию пошли деньги, вырученные от продажи коневодческой фермы недалеко от Спрингхилла.

Клан Арсено продавал облигации для строительства общественных зданий в городе и округе и вкладывал в покупку земли.

Жена мэра Анна недавно приобрела четырнадцать участков в болотистой местности на юге и западе от Нового Орлеана.

Судя по недавним продажам собственной земли, клану Бувье требовались деньги.

Ничего такого, что заставило бы немедленно прозреть и с облегчением воскликнуть: «Так вот где зарыты тeла! Вот он, выродок! Теперь понятно, где он скрывается!» Опять только время потеряла.

Разве что первые документы о земельных владениях клана Пеллисье, подписанные маркизом Леонардом Юджином Захарием Пеллисье, привели меня в замешательство. Также обнаружились бумаги на владение кладбищем, которое постоянно меняло хозяев; то самое кладбище, где мне предстоит побывать сегодня вечером. Частная собственность — в отличие от кладбищ для людей, приписанных к церквам или муниципалитету. Сделка о вампирском кладбище была оформлена в 1902 году: Лео передал его некой Сабине Дельгадо-и-Агилере. Раньше у вампиров такого имени я не встречала, да и не нужно мне это. Общий итог — зря потраченное время.

Предвечернее солнце все еще нещадно палило. Выбегая из здания, наскочила — практически в буквальном смысле слова — на Рика ля Флера, направлявшегося внутрь.

Если он и не ожидал встретить меня здесь, то никак не выказал своего удивления. Черт возьми! Как же все-таки он хорош в этих джинсах, футболке и старых сандалиях! В них я его уже видела. Он остановился на дне ступеньки ниже, согнул одну ногу в колене и поднял солнечные очки на лоб.

— Охотница на вампиров.

Голос не назовешь приветливым, но что за этим скрывалось, я определить не могла:

— Тот самый Джо, — ответила я в унисон. — Собрал информацию о сделках с землей?

— Почти обо всех. Как-нибудь занесу. Уже обедала?

Я прищурилась от солнца, спускавшегося к горизонту, и с ноткой изумления в голосе сказала:

— Пару часов назад.

Он пожал плечами:

— График как у музыканта. Приходи сегодня вечером в клуб. У меня сольное выступление. — Губы поползли вверх, а в черных глазах промелькнула искра неподдельного сексуального желания. — Может, снова станцуешь для меня.

От откровенного взгляда, в котором читался вероятный сценарий развития событий, кровь в моих венах побежала быстрее.

— Буду иметь в виду, — ответила я, проходя мимо к терпеливо ожидающему в тени мотоциклу. Чувствуя, каким жарким взглядом он проводил мою попу, я покраснела. — Только не надейся поставить еще одну зарубку на столбике кровати. Со мной этот номер не пройдет, — бросила я через плечо. — Думаю, такому ушлому парню, как ты, есть чем похвастаться. — Я оседлала байк и надела шлем. — Дай знать, когда соберешь материалы. — Нажала на газ и умчалась прочь. Рик какое-то время мелькал в зеркале заднего вида, а потом и вовсе исчез.

Я внимательно изучила карту, помнила дорогу наизусть. К заходу солнца я разделась и вышла в сад за домом. Пантера кипела от негодования. Скинуокеры обладают магическим умением внедряться в генетическую систему животных, проникать глубже и менять форму с человеческой на любую другую, до мельчайших подробностей перенимать внешность другого зверя, воспользовавшись генетической информацией, которая находится в костях, зубах и коже мертвого зверя.

Я обращалась последние одиннадцать лет, и Пантера терпеть не могла, когда я предпочитала другую форму ее собственной. Теперь, когда во мне поселилось яркое воспоминание — сон о том, как появилась Пантера, этот процесс неожиданно стал расстраивать и меня. Вызывал зуд и беспокойство, никакого удовольствия. А еще, наверное, и чувство вины. Сон явно указывал на то, что Пантера поселилась во мне, когда я похитила ее сущность. До этого мне никогда не хватало смелости разобраться в том, что произошло. Для спасения собственной жизни я украла тело и душу живого существа. В глубине души я понимала, что задействовала черную магию случайно, но отсутствие осознанного намерения не делает ее менее черной.

Мы — Пантера и я — со временем научились жить вместе, делить ее и мою форму, но я была абсолютно уверена, что она так и не простила меня за то прегрешение. Наше сосуществование всегда протекало нелегко, а уж вхождение в другую форму, другое существо и вовсе становилось нелегким испытанием для моей сломленной, раздвоенной души. Пантера оказывалась похороненной глубоко внутри, и, значит, мне приходилось действовать самостоятельно. После превращения обратно в человека меня всегда ждала расплата.

Причем довольно жестокая, если я принимала образ, который требовал изменения массы тела, в меньшей или большей степени отличавшийся от Пантеры, потому что вес должен был уходить или приходить откуда-то извне. При магических превращениях скинуокера закон сохранения массы вещества выполнялся, поэтому всегда присутствовал страх потерять всю или часть себя или часть Пантеры, если я обращалась в меньшее существо с меньшим мозгом, расставаясь на это время с большей частью себя. Она ненавидела это и всегда находила способ наказать меня.

Солнце пронзало небо золотыми копьями, я сидела на самом высоком камне. Он был теплым и теперь приятно согревал мои голые ягодицы, успокаивал. Я открыла сумку со звериными талисманами, вынула из нее ожерелье из перьев и когтей, повесила его на шею, а двойную цепь с золотым самородком положила на камень. Он был слишком велик для выбранной мной формы.

Дотронулась до когтя. Закрыла глаза. Расслабилась. Чувствовала ветер и притяжение повисшей на горизонте луны — она уже не была похожа на серп и уверенно набирала полную силу. Прислушивалась к биению собственного сердца.

Я замедлила работу организма, заставила сердце снизить ритм, давление упало, мышцы расслабились, — состояние, напоминавшее отход ко сну. Согнув ноги в коленях, вытянув руки вдоль тела, я сидела на валуне, окутанная влажным воздухом. У органической материи массу не отнимешь — даже у дерева своя РНК. А вот камень подходит в самый раз — он чист. У него легко забрать массу.

Ход мыслей замедлился. Я погрузилась в перья, когти и клюв, нанизанные на нитку вокруг моей шеи. Глубоко внутрь. Я не думала ни о чем, кроме места будущей охоты. Эта мысль засела у меня под кожей, в дальних закоулках сознания, чтобы не потеряться после превращения и изменения. Упала еще ниже. Глубже. В бездонный серый мир внутри. И начала повторять про себя: «Масса к массе, камень к камню… масса к массе, камень к камню…»

Барабаны памяти медленно отбивали ритм. В воздухе появился ароматный дым костра с травами. Ночной ветер с земли моего народа ласково овеял тело. Я искала двойную спираль ДНК, внутреннюю змею в когтях и перьях на ожерелье. Как обычно, она нашлась, спрятанная и клетках, в остатках мягкой ткани. Я проскользнула в нее, в змею, живущую внутри каждого зверя, в змею-ДНК. Проникла словно бегущая ручьем вода. Как снег, нисходящий с горных склонов. Темный мир поглотил меня.

Дыхание сменило ритм, биение сердце участилось. Последняя мысль — о существе, которым я должна была стать. Евразийский филин. Бубо-бубо. Кости плавно поползли, кожа покрылась рябью. Масса двинулась вниз, к камню. К валуну подо мной. С громким, трескающим эхом. Черные частицы силы кружились вокруг меня, обжигая и покалывая, как острые стрелы. Масса к массе, камень к камню.

Боль, словно нож, врезалась между мышцами и костями вдоль позвоночника. Руки незаметно превратились в крылья. Обросли золотыми, темно-желтыми, коричневыми перьями. Ноздри сузились, сжались вровень с маленькими легкими. Сердце стучало как сумасшедшее, здоровое сердце дает силы для полета. Когти царапнули камень.

Ночь ожила — новые, яркие ощущения. Слух атакован звуками со всех сторон. По земле бежит мышь. Не подозревает об опасности. Шорох листьев на дереве — в километре отсюда. Птенцы пищат. Гнездо птицы. Еда. Вьет гнездо.

Глаза, способные видеть в темноте, не упускали ни мельчайшей детали. Болели от интенсивных и резких переходов света и теней. Неприятный человеческий свет. Я собралась, расправила крылья и, соскочив с камня, полетела над садом. Рассекала воздух крыльями размахом в полтора метра — существо, никогда не обитавшее на этом континенте. Последний раз я летала очень давно, но память об этом сохранилась в змее птицы. Меня покачивало из стороны в сторону, тело было напряжено. Поймала поднимающийся теплый поток и дала ему увлечь себя — так легче, все время самой работать крыльями крайне утомительно.

Посмотрела вниз, в глубину ночи, увидела золотое ожерелье на валуне, занимающем свое место в окружающем пространстве. Моя совиная память установила его нахождение в сетке улиц. Человеческое сознание слилось с совиным, растворилось в клетках бубо-бубо.

От голода острая боль пронзала желудок. Внизу что-то шевелилось, беззвучно топало четырьмя лапами, серое с белыми полосами. Крепко прижав крылья к туловищу, нырнула в ночь. Выпростав когти, врезалась в жертву. Сжала ее загибающимися вперед когтями. Впилась клювом в затылок, пробив позвоночник. Бездомная кошка. Сидя в тени, я ела, разрывая кровавую плоть когтями и клювом, пока в желудке не появилось приятное чувство насыщения. После превращения всегда так. Голод. От кошки мало что осталось. Лапы, кости, череп.

Этот поздний ужин всколыхнул похороненную под кожей память о самой себе. Я люблю кошек… Моя человеческая сущность оплакивала ее гибель. Затем переключилась на другую мысль. Карта. Да-а-а. Охота. На одного из них. Я втянула в себя запах ночи, шум криков и стрельбы вдалеке: отвратительные человеческие запахи и звуки, мерзость их мира. Моторы и двигатели. Кошачья кровь. Взлетела вверх. Потоки воздуха в городе сбивали с толку, поднимались и опускались над зданиями, потревоженные неожиданным дуновением ветра с реки. Река.

Сделав вираж, я обнаружила ее, сияющую и пестрящую белыми барашками волн, гонимых усиливающимся бризом. Скоро будет дождь. Умение предсказывать погоду — врожденная способность, в генах любого хищника. Нагретый за день воздух помог мне подняться, теперь я парила высоко в небе. Внизу появилось шоссе — лента, усеянная движущимися огоньками, пересекала реку. Я полетела вдоль нее, удаляясь от города, следуя карте, хранящейся под кожей, в человеческой части меня. К месту, где вампиры хоронят своих мертвецов и исцеляют раненых.

 

ГЛАВА 18

Не теряем надежды на отпущение грехов

Высоко-высоко над землей луна посеребрила ночь, звезды сверкали миллионами огней, меня переполняла радость полета. Сердце отбивало бодрый, уверенный ритм. Широко расправив крылья, я парила в небе. Потоки воздуха ерошили перья, в желудке приятной тяжестью осела добыча, удовольствие будоражило кровь.

Мое внимание привлекла большая крыса, появившаяся из болотистой земли далеко внизу. Неплохой ужин, если ты голоден, — сгодится для кормления птенцов. Вблизи болота я заметила маленькое, покрытое побелкой здание в конце улицы, засыпанной дроблеными раковинами. Ведомая любопытством, я сложила крылья и ринулась вниз. Расправила их снова и сделала круг.

Открывшийся вид всколыхнул давние воспоминания. Я искала это место. На здании не был установлен крест, но стены поднимались высоко, крыша сводчатая, а увенчивающий ее острый шпиль пронзал небо. Кейти. Вампиры. Вспомнив, я спустилась ниже.

Узкие арочные окна сужались кверху — церковные окна из витражного стекла. Только без света. Темные. Вампирически темные. Белое здание построено давно из цемента, перемешанного с ракушками. Оно светилось, отражая лунный свет, несмотря на то что свет ни внутри, ни снаружи не горел.

Земля вокруг бывшей часовни усеяна белыми мраморными склепами, семейными мавзолеями, мерцающими в темноте. Они гнездились повсюду, небольшие домики для отошедших в мир иной или живых мертвецов. Кружась, спустилась пониже и заметила свет фар стекавшихся отовсюду машин. В старинном строении было по-прежнему темно.

Способность видеть в темноте и острый слух помогли мне досконально обследовать здание. Снизившись и поймав бриз, я парила над часовней: внутри горели свечи, освещая внутреннее пространство, дрожащими всполохами прорываясь сквозь арочные окна и отбрасывая приглушенные цвета на дорожку из белых раковин. Витражи всех оттенков крови: рубиновый, темно-красный, цвета бургундского вина, розовый — разведенной водой крови. Кровавый свет разливался по земле.

Вампирша отошла от входа, приглаживая платье. Старая. Кожа белая, как полная луна, лицо прорезано морщинами. Вся в белом: носы туфель, длинное платье, монашеский плат на голове скрывает волосы, руки спрятаны под передником, как у матери настоятельницы. Вдали загудела машина. Она остановилась: неподвижность камня, статуи на могильном постаменте. Ее вид вернул меня в сознание.

Она выпрямила плечи, подняла подбородок, как будто собиралась ринуться в бой. Я заметила ее черные брови и клювовидный нос. Родом из Средиземноморья, скорее всего из Греции. Некрасивая, но величественная и невозмутимая, словно нашла гармонию с собой и с окружающим миром.

Засыпанная ракушечным гравием дорожка захрустела под колесами машины. В воздух поднялся запах вурдалаков. Я наклонила маховые перья и спокойно слетела ниже вместе с дуновением ветра, беззвучно, не хлопая крыльями, приземлилась на дерево. Высокое. Мертвое. Ветки белые, с облезлой корой. Близко к земле, где вампиров предавали земле. Достаточно близко, чтобы мои совиные уши могли услышать, о чем они говорят. Широко развела крылья, расправила маховые перья и выпятила вперед грудь. Вытянула ноги, выпустила когти. Придаточное крыло развернуто — прерывает движение вперед. Схватила голую ветку. Села. Хищно повела плечами и взмахнула крыльями, чтобы обрести равновесие и центр тяжести. Окончательно устроившись на мертвом дереве, крепко прижала крылья к туловищу.

Во время моего приземления женщина-вампир повернулась и увидела меня на дереве. Изданный мной одинокий крик потревожил тишину ночи. Филины в этих местах не живут, но она вряд ли обратит на это внимание. Через мгновение она повернулась в сторону первого лимузина, наблюдая, как он неспешно подъехал и затих.

Из длинной машины выскользнуло семеро вампиров. Они двигаются быстро, на полной вампирской скорости, хорошо недавно заправились, испускают запах свежей крови. Все в черном, темные костюмы и строгие платья из легкой шерсти или шелка, мерцающего в ночи. Одеты как на похороны или вечеринку.

Лимузин сделал круг и уехал, свет удаляющихся фар напоминал летящих птиц. Птичий танец. Вслед за лимузином на дорожке появились и другие машины. Подъезжали десятки автомобилей, из некоторых выгружался один пассажир, из других — целые группы, до тех пор пока под молодой луной не собралась почти сотня вампиров. Последним появился белый катафалк, сияющий в ночи перламутром. Он проложил себе дорогу в середине толпы и остановился.

Двое мужчин спрыгнули и подбежали к нему. Это были люди, двигались они медленно и неуклюже, у одного на животе складками свисал жир. Ни одному вампиру испокон веков не удавалось набрать лишний вес, многие жили почти впроголодь, страшно костлявые. Вурдалаки незаметно придвинулись ниже, встав плотным кругом вокруг катафалка. Людей, снимавших белый гроб, все больше переполнял страх. Почти панический ужас сочился из их пор и отравлял ночной воздух.

— Вы уверены, что можете похоронить ее без?.. Не обращайте внимания, — запнулся на полуслове один из них.

Какой-то вампир рассмеялся коварно и жестоко, наслаждаясь страхом, возросшим десятикратно от раскатистых откликов эха. Люди поспешили обратно и захлопнули за собой дверь катафалка. Замки щелкнули, но механические замки и стеклянные окна их не защитят. Вампир-насмешник снова расхохотался. Я видела, как он облизывает губы, слышала причмокивание мертвой плоти.

Катафалк взревел, по дороге выплевывая из-под колес раковины, словно пулемет. Притормозил на въезде на кладбище, шины пронзительно взвизгнули, коснувшись тротуара. Катафалк на полной мощности помчался дальше по дороге. Когда он исчез из виду, старая вампирша, та, что носила монашеский плат и зажигала свечи в псевдочасовне, подошла к гробу и положила на него руки.

— Соберитесь, — мягким, но не допускающим возражений тоном сказала она.

Я нагнулась на ветке, неведомая сила притягивала все мое естество, побуждала последовать. Повелительный зов вампира, манящий соблазнами.

— Соберитесь и принесите в дар свою кровь, — продолжала она, — да поможет это нашей сестре исцелиться.

Ее слова поднялись над толпой, затанцевали в воздухе, налитые красотой. Благодаря возрасту ее голос обрел убедительные, зрелые ноты. Слова звенели у меня в голове, распоряжаясь и требуя действия. Когти забегали по старому дереву. Искры темной энергии и магии поднялись вверх сквозь меня. Я расправила крылья, чтобы подлететь к ней.

— Я оспариваю право на кровавую церемонию, — внезапно раздался чей-то голос.

Пораженная, я хлопнула крыльями и прижала их крепче к бокам.

Толпа пододвинулась и выдохнула вся разом, как будто ожидание было удовлетворено. Стоящие рядом с говорившим расступились, пока он не остался один, отделенный узким проходом от гроба. Казалось, он удивлен поведением своих собратьев. Вурдалак был стройным и гибким даже по вампирским стандартам. Темноволосый, элегантный, но не изнеженный, он прошел по проходу, образованному толпой, словно фехтовальщик, осторожно ставя каждую ногу и обдумывая расстановку сил. Оказавшись напротив старухи, он произнес:

— Рафаэль Торрез, наследник клана Меркани. Я бросил вызов.

— Сабина Дельгадо-и-Агилера, — ответила женщина, и я вздрогнула. Я уже слышала сегодня ее имя. — Жрица священной земли. Можешь сказать, в чем заключается твой вызов.

Одетый с иголочки, вампир стряхнул невидимую пылинку с манжета, край кружева роскошно поблескивал в ночи.

— Нигде не сказано, что мы должны отдавать свою кровь. Раненая повела себя глупо либо дала слабину. Подставила шею противнику. Жертва должна умереть. Так поступали вампиры испокон веков.

Собравшиеся зашелестели, пронесся гул одобрения.

— Я встаю на защиту павшей, — раздалось наконец. Лео пробрался сквозь толпу, не растеряв при этом изящности, — а кто здесь не мог ею похвастаться? — изящности тореадора, сильного и решительного. Я несколько раз ударила маховыми перьями в неподвижном воздухе, отгоняя последние искры чар старой Сабины.

— Леонард Юджин Захария Пеллисье, — сказал он. Насколько я понимала, всем им было прекрасно известно, кто есть кто, и оглашение имени носило исключительно ритуальный характер, как на судебном процессе, когда сообщают полное имя и титул. — Магистр города, магистр клана Пеллисье на протяжении семи веков. — Семисотлетние вампы встречаются редко, а жрица должна быть еще старше. Намного старше. Я не видела ее родословной в архиве.

Он встал напротив Сабины.

— Старые порядки остались в прошлом. Когда люди узнали о нашем существовании, обнаружили нас и доказали, что древние мифы являются правдой; когда среди них появились охотники за кровью, — старые порядки изменились. Старые порядки остались в прошлом. Мы можем больше не создавать кровные семьи, как в прошлом, и это не помешает нам выживать в мире людей. Но нас на сегодняшний день осталось не так много, чтобы позволить себе не беречь старейших из нас. Мир вокруг меняется, так пусть вместе с ним меняются и митраисты. Во имя жизни!

— Красивые слова. Но мой клан потерял магистра. Я самый старый в роду, моя кровь — ценность для всего рода, — ответил Рафаэль, — и нужна ему, что скрепить мое правление. Почему я должен отдавать кровь, дабы спасти потомка моего врага! Почему я должен помогать тебе?

Воздух трещал от напряжения и злобы. И я бы не удивилась, обнажи Рафаэль клыки и вытащи шпагу.

— Мы должны держаться вместе, чтобы сразить безумца, — парировал Лео. — Возможно, Рафаэль, наши кланы враждуют, но враг моего врага — мой друг. Мы сообща даем отпор людям, готовым уничтожить нас. В этом старый порядок должен оставаться неизменным. — И уже мягче он добавил: — Я бы отдал свою кровь тебе, окажись ты жертвой выродка. — Толпа выдохнула от удивления.

— И если мы не придем на помощь, — вступила Сабина, — существует вероятность, что Кэтрин Луиза Дюпре, еще не отошедшая в мир иной, излечится сама и проснется выродком. И, как говорится в древних преданиях, заразит своим безумием других.

Группа вампиров сдвинулась с места, как будто исполняя сложный танец. Их позы красноречиво свидетельствовали о нерешительности.

— Вурдалак, заражающий митраиста, — все это старушечьи сказки. Только и годятся, чтобы пугать дурачков, — усмехнулся Рафаэль. — Подобные россказни были в ходу еще до моего появления. — Он посмотрел на женщину в черном вечернем платье из шелка, но она отвела взгляд.

Я склонила голову и тихо прощебетала от удивления. Доминик, — вспомнила я.

— Я тоже была сказкой еще до твоего обращения, Рафаэль. И видела, как сказка стала явью. Теперь, когда свет пролился на наше темное, порочное прошлое, на улицах нашего города объявляется безумец, потерявший рассудок в грехе. — Слова соскользнули в воздух вместе с едва слышным выдохом.

— Порок, — повторил один вампир.

— Грех, — сказал другой.

Я не знала, что значат для них эти слова, но произнесены они были печальным и горестным тоном, напоминавшим крик одиноких птиц в ночи. Я невольно проворковала, и жрица посмотрела на дерево, туда, где я сидела. Я затихла и покрепче ухватила ветку когтями.

Сабина повернулась обратно к вампирам и сказала:

— Как и другим народам, в разное время и в разных странах пытавшимся соперничать с Богом, наш грех нам дорого обошелся. Мы не должны позволить ему уничтожить нас до того, как придет время искупления. — И снова шепот пробежал по толпе.

«Соперничать с Богом? — подумала я. — Как вампир может соперничать с Богом?».

— Рафаэль Торрез, — обратилась Сабина, — твой клан отзывает вызов? Вы поделитесь кровью с умершей?

— Клан Меркани отказывается от вызова, — нехотя согласился он. — Но мы теперь не скоро ответим на приглашение собраться вместе.

— Есть ли еще желающие бросить вызов?

Ответа не последовало, и жрица постановила:

— Одобрение получено. Откройте гроб. Вампиры придвинулись, медленно смыкая плотное кольцо вокруг белого гроба и закрывая мне вид, несмотря на высоту мертвого дерева. Петли гроба отозвались медленным, слабым скрипом. Я услышала лязг лезвия вынимаемого из ножен клинка, заметила сверкающую сталь в руках Сабины и почувствовала запах вампирской крови, едкий и терпкий от удара. Она произнесла:

— Как самая старшая и как жрица, я первая отдаю кровь нашей павшей сестре. — С этими словами она вытянула руку над гробом.

Кровь текла быстро, капала вниз, глухо барабаня. Запах крови усилился. Прошло довольно много времени, прежде чем она поднесла кусок ткани к руке. Стоявшая рядом женщина завязала ленту вокруг повязки, чтобы закрепить ее. Снова взяв клинок, она вытерла его лезвие другим куском ткани и посмотрела на собравшихся, выжидая.

Лео завернул рукав до локтя, оголив предплечье.

— Как магистр нашей павшей сестры, я вторым отдаю ей свою кровь.

Он принял от Сабины удар клинком. Его кровь была жертвоприношением, тем не менее во всей его позе чувствовался вызов, он не сводил глаз с Рафаэля. Прошло несколько долгих минут, пока он сжимал и разжимал кулак, стимулируя ток крови. Человек бы уже давно лишился чувств. Только когда кровь перестала течь, он принял из рук жрицы чистую ткань и отступил от гроба.

— В знак милосердия клан Меркани жертвует кровь павшей. — Рафаэль взял у Сабины клинок и сам надрезал руку.

По реакции вампов я поняла, что он повел себя грубо, но Сабина не сказала ни слова, позволив ему действовать на собственное усмотрение. Он вернул ей окровавленное лезвие и вытянул руку над открытым гробом. Кровь лилась почти так же долго, как у Лео, и, когда рана наконец-то запеклась, Рафаэль пошатнулся.

Мне все эти состязания напоминали вампирскую разновидность разборок типа «кто дальше пустит струю». В каждом мужчине живет мальчишка.

Какая-то женщина предложила Рафаэлю опереться па нее. Другая особа, стоявшая рядом, выступила вперед. Элегантная, худая, практически на грани истощения.

— Как исполняющая обязанности магистра клана Арсено, я жертвую свою кровь.

Приняла удар клинком и глубоко вдохнула от боли. Она истекала кровью куда меньший срок, чем Лео, тем не менее ее шатало. На мой птичий взгляд, Доминик выглядела странно. Не могу точно сказать, почему именно… Просто необычно, даже для вурдалака. Вероятно, потому, что двигалась не так грациозно. Пронаблюдала, как ее отвели и усадили на скамейку. Потом до меня дошло. Она уже отдавала кровь сегодня, возможно вампиру или какому-нибудь кредитору крови.

Магистр клана Сан-Мартен принес пожертвование следующим, символически уронив пару капель. Он окинул взглядом присутствующих, как будто бросал вызов каждому, кто осмелится хоть что-то сказать по поводу его жалкого вклада. Между кланом Сан-Мартен и Пеллисье давно пробежала кошка. Жаль, что птицы не могут усмехаться, а то бы я сделала это. После кровь отдали магистры других кланов, некоторые выступили в духе «мы ничем не хуже», практически выкачав из себя всю кровь до последней капли, другие принесли более скромную жертву. Я пыталась запомнить имена кланом в порядке значимости, но с моими нынешними мозгами эта задача оказалась не из легких.

Пеллисье, Меркани, Арсено, Руссо, Десмаре, Лоран, Сан-Мартен, Бувье — одни враждовали, другие нет. Приставка «святой» в имени Сан-Мартен не переставала удивлять меня, но через некоторое время объем моих знаний о «нормальных» вампирах возрос втрое, если не вчетверо.

Все магистры кланов назвали себя и принесли жертву, затем наступила очередь рядовых членов семейств. К гробу, насколько я могла судить, они приближались по-прежнему в зависимости от родства, но драма осталась позади, и последующее кровопускание прошло без лишних театральных эффектов. Кейти, должно быть, уже плавала в крови. Какая мерзость! Я посмотрела на луну — кровь сдавали часа два с лишним, пока Сабина не дала приказ остановиться, произнеся непонятные мне слова, вероятно на французском, латыни или китайском.

Вампиры встали плечом к плечу вокруг открытого гроба. И начали издавать приглушенный шум, его стройное звучание то поднималось, то опускалось и напоминало погребальную песнь без слов. После нескольких тактов вступила жрица, и собравшиеся замолчали.

— Ēlо ēlо lamв љvaqtanо.

Пораженная, я наклонилась вперед, вытянула шею и чуть не рухнула с ветки. Захлопала крыльями и стала перебирать ногами назад, царапая когтями облезшую кору.

— Ēlо ēlо lamв љvaqtanо, — снова нараспев протянула она.

Вся толпа дружно вторила ей в минорной тональности:

— Ēlо ēlо lamв љvaqtanо. Ēlо ēlо lamв љvaqtanо.

Я смотрела вниз, не в силах отвести глаз, и чувствовала, как холод пробирает меня до костей, а слова врезаются в память. Вот бы не подумала, что когда-нибудь услышу их от вурдалаков и они при этом не вспыхнут огненными столбами. Пытаясь согреться, я распушила перья и похлопала крыльями, ухая от ужаса.

Я слышала эти слова в каждой пасхальной службе с пятнадцати лет и до тех пор, пока не покинула приют. Руку готова дать на отсечение — это одни из последних слов, произнесенных Иисусом на кресте: «Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?» — только на арамейском языке.

Вампиры замолчали.

Я по-прежнему сидела на дереве, когда Кейти похоронили, поставив ее гроб в мавзолее клана Пеллисье. Резкий скрежет металла о камень, отозвавшийся эхом по всему кладбищу, — и гроб занял место в свободной нише. Только когда дверь усыпальницы была закрыта, а железная решетка опущена и опечатана, казалось, все они смогли выдохнуть, словно освобождаясь от состояния массового гипноза. С формальностями, по всей видимости, покончено.

Некоторые вампиры сбились в маленькие группки — поболтать, построить козни, кто знает, что еще делают вампы на псевдопохоронах живых мертвецов. Как ни странно, обсуждали они новости с фондовых бирж, недавнее обострение дел на Ближнем Востоке — ничем не хуже любых образованных людей. И это сбивает с толку не хуже цитат из Библии. Затем они один за другим вызвали по телефону своих водителей, и процессия из шикарных авто и лимузинов отправилась в обратный путь. Прибывшие первыми разъезжались последними. Конкурс «кто дальше» продолжался.

Когда все разъехались, я тоже собралась вернуться в сад и превратиться в кого-нибудь с руками. Но Сабина не шевелилась, она стояла опустив голову. Легкий ветер полоскал юбку. Она заговорила спокойным, ровным голосом с сильным акцентом, происхождение которого я не могла определить.

— Уже много лет не слышала я крика бубо-бубо, — начала она. Посмотрела на дерево, а бледная луна ярко освещала ее лицо. — Не знаю, настоящая ли ты птица или всего лишь пригрезилась старой, выжившей из ума грешнице? А может, сбывается пророчество?

Она медленно покачала головой, не сводя с меня своих алчных глаз. Хотя я и сама была хищной птицей, и не из пугливых, почему-то в эту минуту мне захотелось взмахнуть крыльями и улететь подальше от этого места. Я перебирала когтистыми лапами по ветке. Маховые перья дрожали.

— Если предсказание сбывается и ты — дыхание Господа, которое спасет мою темную и грешную душу, тогда возьми мои слова с собой в рай. Знай же: мы всё еще ищем прощения. Мы всё еще надеемся на отпущение грехов.

Когда я не сдвинулась с места, она поклонилась и вошла в псевдочасовню с таким достоинством, что ее юбки едва колыхались. Закрыла дверь на засов. Я видела, как она погасила все свечи, кроме одной. Кладбище погрузилось в тишину. Я взмахнула крыльями и устремилась вниз, пытаясь попасть в потоки воздуха, чтобы набрать высоту.

Сделала вираж, воспарила над псевдочасовней и уже собиралась лететь домой, как вдруг услышала знакомый лязг решетки, преграждающей путь в склеп. Еще раз пошла на снижение и сделала круг над кладбищем: от хищных глаз и острого слуха не скрылась бы даже самая мелкая жертва. Я бы не слишком удивилась появлению Кейти. Однако вместо нее из мавзолея вышел сгорбленный, сухопарый мужчина, насквозь пропахший могильным запахом. Выродок.

Он закрыл деревянную дверь склепа и толкнул защищавшую ее кованую решетку движениями нечеткими и медленными, как у человека. Голые грязные ноги, костлявые руки, словно палки. Одет в мерзкие рваные тряпки явно с чужого плеча, ничего общего с длинным пальто и шерстяными брюками, брошенными в канализационной трубе за домом шамана. Голова опущена, лицо застилают волосы. Но я узнала его по отвратительной вони, походке и тощим плечам. Ни один вурдалак из мне известных так не передвигался. Я бесшумно поднялась выше, чтобы прочитать имя клана на мавзолее. Сан-Мартен.

Пошатываясь и спотыкаясь, безумец направился по траве к сводчатому склепу клана Пеллисье. Прислонился к створкам запертой двери, вцепился в них бледными, белыми руками и стал трясти. Каждый стук в тишине ночи казался и громче и резче. Он бился от отчаяния, пальцами скручивая замки. Просунув руку сквозь прутья железной решетки и плотно прижав к ней лицо, царапал когтями дверь. Он жалобно хныкал, словно маленький голодный зверек. Я слышала его дыхание и сопение, витавший в воздухе сильный запах жертвенной крови забивал его вонь.

Он ударил лапами по прутьям решетки, толкнул ее, вызвав прощальный скрежет. Вне себя от ярости, пошатываясь, пошел он к псевдочасовне. Я подлетела ближе и сделала круг. Его пальцы блестели от гнева и искр сумрачной силы. Я узнала его энергетический почерк. Стала спускаться кругами все ниже и быстрее, глядя, как из его пальцев вырастают загнутые, крючковатые когти, длиннее, чем у Пантеры. Он менял форму.

Проклятие! Он не вампир-выродок. Он оборотень. Или скинуокер. Пантера была права. Он и вправду оказался пожирателем печени.

 

ГЛАВА 19

Я умею видеть прошлое

Он остановился, втянул плечи, сделал глубокий вдох — сырой, рваный звук, привычный после общения с Пантерой. Пожиратель печени задрал лицо к ночному небу и заметил меня.

Его лицо уже потеряло человеческие черты, передо мной стояло тупомордое чудовище с длинными загибающимися клыками, торчавшими из нижней и верхней челюстей. Рыжевато-коричневая шерсть покрывала лицо, лапы и затылок. Челюсть вытянулась, уши поднялись и заострились. Когти оказались намного длиннее, чем у Пантеры. Дальше этого превращение не пошло, как будто в его власти была лишь частичная смена формы. Или, может быть, он застрял между разными образами. Запах разложения сменился мускусным ароматом самца-хищника.

«Саблезубый тигр», — пронеслось в голове. Увиденное оглушило и поразило меня. Мгновение я колебалась. Пропустила восходящий теплый поток воздуха. Меня закрутило и швырнуло в сторону. Я полетела кувырком, безрезультатно пытаясь помочь себе крыльями. Начала выписывать круги, потом, вытянув крылья и лапы, поймала точку опоры в полете, когда до земли оставалось всего ничего.

Внизу подо мной прыгал саблезубый тигр, высоко выбрасывая вверх когтистую лапу. Невероятный прыжок. Я поймала поток, вращая плечами, и изо всех сил дала обратный ход. Озлобленный хищник закричал и задел когтями мои маховые перья. Я еще сильнее забила крыльями, набирая высоту, и снова вскрикнула. Безумец приземлился на четвереньки. На спине с шумом треснуло пальто, сквозь образовавшуюся прореху вылезли клочья золотистого меха, длинная, косматая грима и полосатая спина. Из близстоящего склепа начали вылетать камни, обрушиваясь и раскалываясь с диким грохотом. Он забирал массу. У камня. Входная дверь в псевдочасовню открылась. Из нее показалась Сабина.

Я крикнула, чтобы она возвращалась внутрь. Но с таким горлом и клювом выходило только сиплое карканье. Бешеный упырь заревел, издав пронзительный вопль. Отвернувшись от меня, помчался к зданию.

Я сложила крылья, спикировала вниз прямо ему на загривок. Ударила с убийственной силой. Впилась клювом в основание черепа. Треск разнесся эхом. Впилась когтями в кожу головы. Безумец запнулся и отряхнулся. Я опустилась в стороне. Едва ускользнула от его грозных лап. Вращая крыльями, взлетела в небо.

Он набросился на жрицу. Я вновь нырнула вниз, но помочь ничем не могла. Бесполезно бороться с таким зверем в этом образе, а возможно, даже и в человеческом обличье. Я еще не понимала этого, а Пантера уже догадалась. Несмотря ни на что, чудовище оказалось не вампиром-выродком. Это пожиратель печени, пришедший из самой мрачной древней легенды. Черный маг.

Пикируя, я увидела, как Сабина вытаскивает что-то из-за спины и поднимает вверх. Деревянный крест.

Держит его в перчатках. От креста исходило сияние. Чудовище зарычало, подпрыгнуло и бросилось в сторону. Закружилось в воздухе. Издало вопль раненого хищника, похожий на крик разрешающейся от бремени женщины. Приземлился, прикрывая лапой глаза, наклонив голову в сторону. Пока он мчался прочь, тело стало менять форму. Он бежал на четырех лапах, теряя по ходу одежду. Внезапно появилась грива с темной верхушкой. Вдребезги разлетелся еще один склеп, выплевывая каменные осколки. Саблезубый тигр… боится креста, словно вампир.

Выпустив когти, я дала крыльями обратный ход в попытке изменить направление полета, вращала ими против ветра, как будто хотела оттолкнуть его. Сабина выронила крест из рук и теперь стояла на крыльце псевдочасовни, сложив руки на животе. Она стонала от боли, не сводя с меня глаз, зрачки по-вампирьи расширились и почернели, клыки выпущены полностью. В воздухе витал зловонный запах обожженной плоти и кожи.

Она сделала вдох и закричала:

— Пророчество!

Из обгоревших замшевых перчаток с обрезанными кончиками пальцев, похожих на перчатки для вождения или гольфа, на два с половиной сантиметра торчали когти. Довольно нелепый вид вкупе с монашеским одеянием. Я хотела остаться, убедиться, что с ней все в порядке. Дурацкое желание для охотника за вурдалаками. Прокричав от злости, я сделала круг и полетела за колдуном-скинуокером, сраженным крестом.

Он пустился бежать через кладбище между склепами и скрылся в лесу. Я поднялась выше, ухватила поток, который вывел меня к реке. Преследовала его. Шансов уйти от меня у него никаких, не в этой форме. С такими глазами я разглядела бы и мышь с высоты в сто метров.

Упырь пронесся через лес, частенько поглядывая вверх, на меня. Через полтора километра пересек широкую дорогу, прячась от фар двигавшихся в обе стороны машин, и со скоростью, свойственной вампирам, припустил в сторону хорошо освещенной местности: здесь в тупике горели фонари, на улице стояли припаркованные машины и грузовики, в маленьких квадратных домиках было темно. Мерно гудели кондиционеры. Где-то залаяла собака. Другие сородичи, услышав ее предупреждение, хрипло затявкали в унисон. В одном из домов окна оказались открыты, в тишину ночи прорывался закадровый смех и мерцающие всполохи телеэкрана. Выродок вырвался из леса. Помчался по открытой местности и нырнул в полуоткрытое окно.

Вскоре оттуда донеслось рычание, сдавленный крик. Он убивает кого-то. Соседские собаки зашлись диким воем, рычали и рявкали, насколько хватало сил, бросались на ограждение из проволочной сетки, металл отзывался бряцанием и лязгом. Я издала угрожающий крик. Нырнула. Бросилась вниз. Но, как ни крути, я была в воздухе и с крыльями. Чем тут поможешь? И вернуть свое человеческое обличье я тоже не могла — массу взять неоткуда. Рисковать тоже не имело смысла — слишком большая часть меня осталась в саду.

Истошный крик женщины захлебнулся невнятным бульканьем. Я завопила в ответ, проклиная небо, воздух и пожирателя печени. Раздались звуки глухих, тяжелых ударов, многократно отраженных эхом, потом звук падающей воды. Душ, струя бьет по плитке, долго стучит по телу. Затем — ни звука. В доме тишина. Пристально вглядываясь, я поднялась и сделала круг. Никакого движения не происходит. Ничего не меняется. Я беспомощно парила над домом, ныряя из одного потока в другой. Воздух стал прохладнее. К заливу стремительно приближался шторм. Далекий небосвод озаряли всполохи молний. Звезды потускнели за тучами. Забрезжил рассвет. А я все летала.

Хлопнула дверь. Из дома вышел мужчина. Не пожиратель печени. Сложив крылья, я камнем бросилась вниз. Мужчина был высокого роста, с рыжими волосами; в джинсах и футболке с незнакомым запахом, Я поймала восходящий поток, не до конца понимая, откуда взялся этот человек. Тем временем он сел в машину. Завел ее и вырулил на соседнюю улицу. Если верить моей птичьей памяти, добиралась я сюда довольно долго. На востоке рассвет окрасил небо в розовый цвет.

Встреть я восход солнца в образе филина, так и придется порхать до заката. Выбор не из легких, в полном смятении я в конце концов ударила крыльями и повернула в направлении сада, где осталась большая часть моей массы. Успела как раз вовремя, приземлилась на камень сверху, проскрежетав когтями, выпростала крылья и распушила хвост. Поставила лапу на кулон из золотого самородка. И обратилась мыслями к Джейн Йеллоурок. Человек. Со шрамом. Женщина. Земная. Масса к массе, камень к камню…

Вытащила на поверхность воспоминание о ее змее. Растворилась в ней. В ней. Подо мной загромыхали камни. Кости трещали от боли, я выдохнула. Упала ничком на раскалывающийся валун. Он развалился, и я загремела вниз на землю. Чуть дух не вышибло. На меня обрушился шквал более мелких камней с заостренными краями.

Оглушенная, лежала я на земле, уставившись в небо. Все тело болело. В голове дурман. Я плохо понимала, что произошло, помнила только, что была филином. Или нет? Перевела взгляд вниз: все точно — теперь я человек. Картинка медленно стала вырисовываться. В животе урчало. Я подняла золотую цепь, повесила на шею ожерелье из перьев и когтей. На востоке небо осветила золотая вспышка. Запела птица. Полосатая рыжая кошка прогуливалась по забору между домом Кейти и моим садом, наблюдая за мной.

Валунам в саду на заднем дворе повезло меньше. Верхний уменьшился до размеров булыжника. Самый большой отвалившийся от него кусок недотягивал по размеру и до половины первоначального объема, самый маленький напоминал скатный гравий. Мне не нравится забирать массу. Я не понимала, каким образом это происходит, но мне не давало покоя чувство, что дело это небезопасное. Тем не менее пока что удавалось возвращаться в свой привычный человеческий облик в целости и сохранности. Прислонившись к камню, я перебирала в руке золотую цепь.

Когда мне исполнилось восемнадцать и пришло время покинуть приют, я устремилась в горы на северо-запад, повинуясь внутреннему зову. Гнала мотоцикл на Волчью гору до разбитой дождями дороги, затем пошла по тропе до горы Подкова. С нее спустилась в леса. На дне узкого оврага, еле волоча ноги по сухим листьям, наткнулась на побитый осадками кварцевый валун. Прямо по центру сквозь него проходила золотая жила.

Ту ночь я провела рядом с валуном: в темноте, промокнув до нитки, забралась в спальник. Впервые за шесть лет, не имея при себе ни ожерелья, ни жизненных сил для поиска змеи, я обратилась. В хищную кошку. Пантера встретила меня как старого друга, давно молчавшего. Несколько недель напролет мы охотились, ели, навещали наши старые логова. Скрывались от людей. Искали наше потомство. Котята исчезли. Все мои сородичи умерли. Я была последней. Куда ни пойди.

Потом снова вернула свой человеческий облик, выдолбила из валуна несколько золотых кусочков и затолкала их в карман. Позднее нанизала один на регулируемую двойную золотую цепочку и стала носить при себе, остальное золото легло в банковский сейф на черный день. Должным образом сосредоточившись, я могла чувствовать золото, увидеть местонахождение каждого самородка и жилы в камне высоко в горах. При этом не важно, где я находилась. Это давало мне чувство защищенности, безопасности. Спокойствия.

Тело била дрожь, я перекинула золотой кулон через голову и вошла в дом. Едва успела доплестись до плиты, как раздался телефонный звонок.

— Мол, — ответила я, — со мной все в порядке.

— Это я, тетя Джейн, — просопела Энджелина на том конце. — Ты напугала меня.

Ее ответ ошеломил меня.

— Что? — только и смогла выдавить я.

— Не превращайся больше в птицу, тетя Джейн. Ты могла упасть. — Она плакала.

Я сильнее сжала в руке мобильник, мое холодине сердце сразу же оттаяло.

— Хорошо, Энджи, детка. Больше никаких птиц.

— Я люблю тебя, — пробормотала она. — Мне нужно идти. Но мама говорит, что мы скоро приедем к тебе и гости. — И повесила трубку.

После двухлитрового горшка овсянки, стейка Пантеры с кровью, немного поджаренного на рашпере, и целого чайника крепкого черного чая я наконец-то почувствовала себя человеком. Более-менее. Хотя я и вымоталась, живот болел, а голова кружилась так, что приходилось держаться за мебель. Энджи была права. Это до добра но доведет. Опасно и просто глупо так рисковать.

Я дрожала от холода и никак не могла согреться даже после того, как долго парилась в душе, до тех пор пока из горячего крана не потекла прохладная вода. Я свернулась калачиком под одеялами с ручкой и блокнотом в руках и кратко записала все, что помнила с ночи. Местонахождение часовни — псевдочасовни, но все-таки часовни. В ней был крест и монахиня. То есть жрица, а это почти то же самое. Следовательно, это часовня, правильно? Расположение дома, в который вошло чудовище, отложилось в голове нечетко. Оно совершило убийство? Кажется, работал телевизор. Может, я перепутала доносившиеся звуки с реальным преступлением? И свихнувшийся пожиратель печени скрылся в земле под домом?

Вопросы, но ни одного ответа. В голове туман и обрывки воспоминаний.

Последний проблеск — мысль о жрице, поднявшей над головой сияющий деревянный крест. Дерево не могло светиться, даже в присутствии зла, вот почему у меня всегда при себе серебряные кресты. Странно. Просто странно. И совсем необъяснимо, как может вампир держать крест: Как она пережила это? Не придя хотя бы к мало-мальски однозначному выводу, я заснула.

Проснулась я, согревшись, но с чувством раздражения. Кто-то громко и нетерпеливо колотил в дверь. Не знаю, долго ли это продолжалось, прежде чем я услышала. Дайте девушке поспать. Неужели так сложно? Teло онемело и ныло от боли. Еле-еле скатилась с кровати, потянув за собой одеяла, откопала выданный мне халат и кое-как оделась. Сквозь стекло увидела Джо — Рика ля Флера.

— Проклятие! — Нехотя открыла переднюю дверь. — Надеюсь, ты по очень важному делу.

На нем были джинсы, ботинки и ковбойская шляпа. Взявшись за край, он сдвинул ее на затылок, чтобы ничего не мешало внимательно изучать меня с головы до голых пят. Неторопливое рассматривание, больше походившее на инвентарный учет, через мгновение переросло в чувственное любование. Такая перемена не замедлила отразиться и на запахе: деловой напор уступил место сексуальной заинтересованности. Лицо растянулось в ухмылке.

— Надеюсь, ты одна и тебе одиноко.

Заметив мой злобный взгляд, он поднял руку и осторожно вытянул ее в мою сторону, как будто ожидая пощечины. Или опасаясь быть выкинутым на улицу со множественными телесными повреждениями. Убрал прядь волос с моего лица и заправил ее за ухо.

Пантера пробудилась и неожиданно взялась за дело. Явно задумала неладное. Замурлыкала. Вдохнула и взяла надо мной верх. Наступило время расплаты за превращение в филина. Я почувствовала, как она вцепилась когтями в желудок. И изо всех сил впилась в старую paну на груди. В это время Рик провел пальцами по моей шее до ворота халата, медленно коснулся ключицы и устремился ниже.

Пытаясь совладать с Пантерой, я схватила его за запястье. Близкая дружба с ним не входила в мои планы.

— Что тебе нужно? — огрызнулась я, отводя руку в сторону. Хорошо все-таки, что в голосе прозвучало раздражение, а не желание. Но под коленками и вдоль позвоночника выступила испарина. Пантера хотела его. Очень.

— Зашел узнать, не хочешь ли ты прокатиться верхом.

— Сделать что, простите? — Разум заполонили образы спаривающихся хищников, они рычали и царапались.

Губы расползлись в улыбке еще шире, он явно дразнил меня, а у меня никогда не получалось с честью вынести это испытание.

— Лошади, — пояснил он, тщательно проговаривая каждую букву, как будто перед ним умственно отсталая и для него не секрет все, что крутится в моей голове. Вчера вечером тебя не было в клубе, вот я и решила зайти узнать, как ты относишься к прогулке верхом.

Я выпустила его запястье. Рука безвольно упала, улыбка при этом осталась на месте.

— Я не спала прошлой ночью, — только и сумела ответить я. — Который час?

— Четыре. Самое время подниматься. В это время жизнь здесь только начинается, а вечеринки длятся до утра.

Не дожидаясь приглашения, он прошел внутрь, на этот раз я не стала ему препятствовать. Конечно, глупо с моей стороны. А вот Пантере страсть как хотелось воспользоваться случаем и провести рукой по его ягодицам; пришлось сопротивляться. Только через мой труп. Обычно расплата не носила столь ярко выраженного сексуального характера. Обычно она просто отказывалась превращаться обратно в человека, когда приходило время. Лучше уж упрямство, чем плотоядные фантазии ее вожделения.

Пантера еще крепче вцепилась в меня, пытаясь разорвать. От сильной боли я ловила ртом воздух.

— Поставь чайник, — бросила я.

Развернувшись на одной ноге, прошагала в свою комнату и хлопнула дверью. Сильно. Возможно, немного перестаралась, но, по крайней мере, пусть знает, что я о нем думаю. Он появился совсем некстати. Но зато знал Анну, которая спала с упырем — точнее, пожирателем печени, — когда от него не разило тухлятиной. И еще затевал что-то с Антуаном — страшно любопытно. Хотелось узнать, что известно Рику, а для этого придется провести с ним время, познакомиться поближе, понять, что у него на уме. Конечно, если там вообще что-то есть. Нужно пойти проверить дом, куда выродок вломился ночью. Но сначала — поесть. Хорошенько заправиться. Не знаю почему, но я просто умирала от голода.

Причесалась, заплела волосы наполовину в косу, перевязала узкой ленточкой, обнаруженной в комоде. Натянула джинсы и майку на тонких бретельках. Посмотрела на себя в зеркало, ожидая увидеть темные круги под глазами, ввалившиеся щеки и бледную кожу. Но оказалось, что выгляжу я вполне ничего, только осунулась немного по сравнению со вчерашним днем. Овсянка и кусок мяса на завтрак помогли заглушить чувство голода утром, но сейчас в желудке снова урчало. Я и шагу не сделаю, пока как следует не заправлюсь белками.

Босиком прошлепала обратно на кухню и достала из холодильника мясо. Осталось четыре куска. Нужно сходить в магазин. Благодаря манерам, накрепко привитым мне в приюте, даже риск умереть голодной смертью не позволил мне сразу же наброситься на еду.

— Стейк будешь?

— Не откажусь, если есть. С кровью. Чтобы сочилась.

Глубоко внутри меня Пантера одобрительно заурчала. А мои щеки залил едва заметный румянец. Хорошо бы, она наконец заснула и придумала другой способ помучить меня.

Рик развалился в любимом кресле Громилы, широко раскинул ноги, сразу оккупировав большое пространство. Прекрасно понимая, что кроется за этой позой и томным взглядом, я достала из холодильника второй стейк, бутылки с колой и упаковку молодого шпината, оставленную там Троллем.

— Кстати, я раздобыл информацию, которую ты просила, о собственниках земли в районе озера Катауэтч и Национального исторического парка Жана Лафитта.

Я кивнула и, как только смогла говорить спокойно, как бы невзначай поинтересовалась:

— Ты слышал об убийстве недалеко от Уэствего?

— Нет. А что? — (Я лишь помотала головой, а он не стал настаивать на ответе.) — Ну так что? Едем кататься?

— Решу после обеда, — сказала я и включила рашпер.

Любопытно, как можно ненавязчиво выпытать у парня, спит ли он с женой мэра, особенно когда нельзя объяснить, на чем основаны эти подозрения? Поэтому после куска мяса с приготовленной в микроволновке картошкой, салатом из шпината, приправленного беконом, и неспешной беседы я наконец-то дала ответ:

— Несмотря на то что идея покататься верхом кажется мне весьма симпатичной, мне нужно спешить в Уэствего. Отложим до следующего раза?

Рик снова развалился в кресле. Одна рука на животе, другая лежит на спинке соседнего стула, постукивая пальцами по банке с колой. Он пожал плечами:

— Делать мне все равно нечего. Проедусь с тобой, а на обратном пути можем остановиться и поужинать где-нибудь. Устроим свидание. — В глазах забегали искорки. — Я знаю неплохой ресторан у дороги, там готовит лучшие в штате сэндвичи с устрицами. Поджаренные, с хрустящей корочкой. Недалеко от Уэствего.

Конечно, не нужно было брать его с собой, по крайней мере если знаешь, что в конце пути вас ожидает дом, полный трупов. Но вместо того чтобы отказать ему, я ответила:

— Давай. Звучит соблазнительно.

Я готова была влепить пощечину самой себе. Но здоровый прагматизм одержал верх. Если я обнаружу там тела, придется вызвать полицию, и хорошее алиби не помешает. Буду практиковаться на Рике.

Было пять с небольшим, когда мы выехали из города. Солнце все еще стояло высоко над горизонтом и ослепительно сияло, обжигало неприкрытую кожу, в гоночной одежде мы быстро вспотели. Воздух горячий и удушливый. Если бы я попала в аварию, все ссадины вскоре исчезли бы, но объяснять тайну чудесного исцеления у меня не было ни желания, ни возможностей. Поэтому, несмотря на жару, пришлось экипироваться в джинсы, сапоги и кожаную куртку. Дороги в час пик везде перегружены, но на мотоцикле можно лавировать между застрявшими в пробках машинами. Не вполне законно, но меня никто никогда не останавливал. Да и Рик, казалось, не из тех, кто готов терпеливо стоять на раскаленном асфальте, вдыхая выхлопные газы. Он неотрывно следовал за мной, когда я гнала между вставшим транспортом на скорости девяносто километров в час, а потом перенеслась через мост.

На другой стороне Миссисипи пробки рассосались, и я выжала газ на полную. Рик ехал рядом. С дороги местность выглядела совсем иначе, и мне понадобилось немного времени, чтобы сориентироваться. В конце концов удалось найти путь к съезду на трассы местного значения и третьего класса, а там недалеко и до засыпанной ракушечным гравием дороги перед вампирским кладбищем.

Дорога была перекрыта двухстворчатыми металлическими воротами, между собой створки были соединены цепью и закрыты на замок. Я замедлила ход, объезжая их слева, а потом поддала газу, чтобы проехать по петляющей дороге, заодно сняла шлем и осматривала окрестности. Сейчас это место ничем не напоминало увиденное ночью с высоты в шесть метров. От Рика оторваться не удалось. Не знаю, чего он ожидал. Я прогуливалась между склепами, солнце припекало непокрытую голову, когда он нагнал меня. Под его ковбойскими сапогами хрустели ракушки.

— Знак «Посторонним вход воспрещен», надеюсь, ты видела? — спросил он.

— Ну да.

Я вычислила усыпальницу Пеллисье и проверила замки. Качество отменное, дверь надежно закрыта. Значит, Кейти в безопасности, насколько может быть в безопасности живой мертвец, утопленный в крови сотни вурдалаков и оставленный в закрытом гробу в склепе Я повернулась и, заметив мавзолей клана Сан-Марте и, двинулась к нему, на ходу стягивая кожаную куртку. Пот тонкими струйками стекал по позвоночнику, из-под мышек и скапливался у пояса. Я обежала вокруг склепа сложенного из белых мраморных блоков. Передние двери располагались по центру между изящными колоннами; сзади близко друг к другу находились два окна, похожие на заостренные арочные витражи часовни. Здание серьезно пострадало. На углу зияла дыра: мраморный блок вырван и разбит, как будто кто-то орудовал молотком. Но я-то знала, что произошло на самом деле. Разбросанные повсюду осколки — последствие превращений упыря.

Рик негромко выругался:

— Чертовы дети.

Я перевела взгляд в его сторону, и он добавил:

— Вандализм на кладбищах в этой части штата процветает.

Я не стала его переубеждать.

Склеп был размером примерно четыре на три с половиной метра, остроконечную крышу венчала каменная статуя — двухметровый крылатый воин с бронзовым мечом и щитом. Если не считать оружия и сложенных по бокам крыльев, он был совершенно голый. И исключительно щедро одаренный природой. Я покачала головой, но не улыбнулась, хотя очень тянуло. Так скульптор увидел Сан-Мартена? Или Сан-Мартен — ангела?

Рик опять настиг меня.

— Надеюсь, ты в курсе, что это кладбище принадлежит вампирам? — В голосе звучало удивление и любопытство, как будто ему не давали покоя вопросы, как я нашла это место и почему приехала сюда, но спрашивать напрямую не хотел.

— Ну да. — Я проверила замки на запертой на засов двери. Старые и сломанные. Металлический засов погнули недавно, места нажима блестели. — И что с того?

Я открыла ворота и толкнула следующую за ними деревянную дверь. Она издала еле слышный скрип, похожий на стон.

— При входе установлен электронный датчик, — ответил он. — Они пришлют кого-нибудь за нами.

Я заглянула внутрь.

— Хорошо. Смогут заодно навести здесь порядок.

Пять-шесть гробов оказались разворочены. Изначально они были уложены в устроенные друг над другом каменные гробницы примерно метр высотой. Каждую гробницу ограждала в нижней части маленькая мраморная дверца. Их разбили, а гробы, лежавшие внутри, вытащили и, по всей видимости, бросали о заднюю стенку, если верить царапинам и отпечаткам, оставшимся на ней. Содержимое валялось повсюду. Вопреки бульварному чтиву, вурдалаки не осыпаются пеплом после смерти, если, конечно, их не сжечь. Пол был усеян костями, обрывками старинной одежды, ботинками. Помимо гниющей плоти, попалось несколько осклабившихся черепов, с оставшимся на одном из них клочком черных волос, горстка золотых монет и сверкающих драгоценностей.

Жестом я позвала Рика. Он перегнулся из-за двери и заглянул внутрь.

— Черт возьми! Кто… Вот дерьмо! Кто это сделал? Откуда этот запах? — Он стремительно отклонился назад, прикрывая рукой рот и нос.

Я уже стояла лицом к ветру.

— От мертвецов и выродка. Думаю, он просидел здесь весь вчерашний день. — Я прикинула расстояние от опушки леса. Дальше, чем казалось с воздуха. — Думаю, пожиратель печени знал, что вампы собираются захоронить Кейти, и надеялся поживиться кровью из ее гроба.

— Кровью из гроба?

По выражению его лица я поняла, что была не единственной, для кого ночная церемония оказалась полным сюрпризом. Интересно, хоть кто-то из людей знал, что здесь происходило? И еще я предусмотрительно решила не отвечать на вопросы Рика и не выдавать известную мне информацию.

— Кровью Кейти, — солгала я. — Он из нее не всю кровь выпил. — А это уже чистая правда.

— У-угу.

Надо научиться врать. Чтобы не отвечать на его скептичное хмыканье, я направилась к часовне. По пути мне попалась еще одна усыпальница — она принадлежала клану Меркани, — серьезно пострадавшая после превращений упыря: два огромных камня примерно в шестьдесят квадратных сантиметров были вырваны из стены.

Подойдя к часовне, я увидела, что крест по-прежнему лежит на невысоком пороге, правда больше не горит и не светится. Наклонилась и подняла солнцезащитные очки, чтобы лучше рассмотреть его. На дереве никаких следов, подпалины от огня, увиденного мной, ночью, отсутствуют, нет и свежего запаха дыма. Крест украшала резьба, обе поперечные планки скорее похожи на большие щепки, выпиленные из дерева.

Он казался старым, почернел от времени и долгих лет службы. Все четыре конца гладкие и закругленные, Как будто их терли наждачной бумагой, а потом обработали маслом. Или, может быть, частые прикосновения человеческих рук отполировали их до блеска? Планки скреплял искривленный кусок гладкой железки с голубовато-зелеными отложениями, впитавшимися в дерево. «Старый, — подумала я. — Старый, старый, старый».

Рик поднялся по узким ступеням и наклонился, чтобы поднять крест. Не медля ни секунды, я набросилась па него. Схватила за джинсы в области талии. И изо всей Силы дернула, перебросив его за спину. Приземлившись, он тихо вскрикнул от боли и удивления, перевернулся и выдохнул. Я стояла, загораживая собой подступ к крыльцу, и ждала, пока он отдышится. Он простонал и выругался:

— Какого черта! Что на этот раз не так?

— Ты мог дотронуться до креста, — ответила я. — А он принадлежит вампирше. Она бы учуяла на нем твой запах. Не слишком предусмотрительно.

— Какие еще кресты у вампиров? — проворчал он. Оттолкнулся локтями и сел, широко раздвинув и вывернув ноги, подошвы глубоко врезались в ракушки, пробороздив небольшие траншеи, каблуки утопали в образовавшихся насыпях. — Кроме того, обычного «стой» было бы достаточно. Тебе никогда не говорили, что ты перебарщиваешь?

— Да, несколько человек. Некоторых уже нет на белом свете, — ответила я, ухмыляясь. — А я все еще здесь.

Рик ответил презрительным хмыканьем и перекатился на колени.

— Ты что, занимаешься со штангой? У тебя руки как у гориллы. — Он поднялся на ноги и теперь стоял, глядя на меня.

Ага, занимаюсь. Жму, лежа на скамейке. Выражение его лица мне нравилось. Как правило, меня одаривали такими взглядами, если я делала вещи, непосильные простым смертным. Обычно я не обращала на них винмания. И это работало главным образом потому, что люди не желали признавать мою непохожесть на них, различие или странности. Им бы поместить все выходящее за рамки их понимания в удобную для понимания нишу, наклеить ярлык — и дело с концом. Так легче и не очень страшно.

Но мне почему-то казалось, что Рика ля Флера так просто не проведешь. Смотрел он как-то по-особенному, пристально и задумчиво. Такого поворота я совсем не ожидала. Красавчик Джо куда-то испарился, его место занял совсем другой парень. Ничего путного на ум не приходило, поэтому я пожала плечами и пошла к мертвому дереву. Если не можешь одержать верх над соперником или объяснить его действия, иногда лучше сделать вид, что ничего не слышал.

Из-под потрескавшейся и покореженной коры мертвого платана проступал серебристый ствол. Ветка, на которой я сидела прошлой ночью, была расчерчена хищными когтями. К земле пристало маленькое перышко — мое. Было как-то не по себе на него смотреть. Что, если с потерей пера оказалась утраченной часть меня? Что, если бы дело не ограничилось всего лишь перышком? Что, если, находясь в зверином обличье, я лишилась бы, предположим, лапы? Как бы это отразилось на мне по еле превращения обратно в человека? Сколько можно потерять и остаться при этом собой? Я засунула перышко в карман.

Осматривая кладбище, разобралась с планом местности и еще раз изучила усыпальницы каждого клана. Неожиданно для себя обнаружила, что крышу каждой усыпальницы венчает статуя. То ли я не заметила этого ночью, то ли успела позабыть. Каждая мраморная статуя изображала мужчину, крылатого, с оружием и щитом, обнаженного. Возможно, все они были созданы одним скульптором, хотя лица и тела отличались, но все мужские, и все красивые. Ангелы-защитники восставших из мертвых демонов. Странно.

Рик подошел сзади, я намеренно не обернулась в его сторону. Закончила с осмотром местности и теперь хотела, чтобы маленькое происшествие на крыльце остаюсь позади.

Направляясь к мотоциклам, открыла мобильный и набрала Громилу. Услышав ответ, спросила:

— Сигнализация на кладбище вампиров сработала? Застала ли я его врасплох своим вопросом — не знаю.

По крайней мере, удивления он не выказал.

— Да, отряд уже в пути.

— Здесь я и Рик ля Флер. Скажи своим парням не стрелять, если мы не успеем убраться отсюда до их приезда. Да, и передай, что прошлой ночью выродок разнес склепы Сан-Мартена и Меркани. Думаю, он провел какое-то время в гостях у Сан-Мартена. Выходит, ему каким-то образом удалось миновать охранную систему или у него есть доступ к ней.

Громила выругался односложно и красноречиво. От спокойствия не осталось и следа, он сердито спросил:

— Еще новости?

— Больше никаких. Это все. Нет, подожди. На ступеньках часовни лежит крест, его уронила Сабина, когда сражалась с упырем. Скажи своим парням, что с ним делать.

— Откуда ты знаешь, что она его уронила? Откуда тебе вообще известно про Сабину? — В голосе звучало подозрение, достойное следователя, который видит тело и стоящего над ним подозреваемого. С орудием убийства в руках.

Я ухмыльнулась и оседлала байк.

— Я умею видеть прошлое.

Опустила крышку телефона и включила зажигание, не обращая внимания на Рика, последовавшего моему примеру. По всей видимости, роль ведомого ему не слишком нравилась, но как изменить правила игры, он не знал. И еще я чувствовала, что он знает больше, чем говорит, но как вести себя с ним, не представляла. Так что мы были квиты, пусть и довольно странным образом.

Ударом ноги по педали завела мотоцикл, опустила на переносицу солнцезащитные очки, подняла забрало шлема наверх, чтобы не мешало, и покатила по дороге. Надо еще осмотреть дом, в который нырнул вчера этот безумец.

 

ГЛАВА 20

Черт! Мне начинают нравиться вампиры

Дом стоял в конце Олдменз-Биэрдс-стрит. Окна в доме были открыты, и из них еще на полпути доносился запах крови и смерти, усиливаясь по мере приближения. Свихнувшийся пожиратель печени и вправду кого-то убил. Прибавив газу, поднялась вверх по дороге и остановилась возле дома. Сняла шлем и набрала номер Джоди Ришо, прирученной Кейти следовательницы из новоорлеанской полиции. Подъехал Рик и встал рядом.

— Джоди, — начала я, услышав ответ, — это Джейн Йеллоурок. Прошлой ночью я следила за выродком. Сейчас нахожусь около дома, куда он забрался. Окна нараспашку, ситуация тянет на проникновение со взломом. Воняет тухлятиной.

— Не вешай трубку. — С минуту на том конце слышался негромкий разговор, потом она ответила: — Хорошо. Записываю адрес.

— Олдмен-биэрдс-стрит, с шоссе девяносто недалеко от съезда на Лапалько-бульвар, в конце тупика. Советую выслать сюда отряд и захватить парадетектор. Хотелось бы посмотреть, что он покажет.

— Они уже выехали, я тоже. Но с какой стати мне нужно делиться с тобой секретной информацией? Назови хоть одну причину.

— Потому что в следующий раз, если я обнаружу что-то интересное, ты захочешь узнать это лично, а не прочитать в «Нью-Орлеанс Таймс-Пикаюн». — Я хлопнула крышкой мобильника. Как же мне нравилось дразнить легавых! Джоди будет проклинать меня на чем с нет стоит, но позвонит. Конечно, появись у нее малейшая зацепка для предъявления обвинения, пусть самая ничтожная, она не преминет ею воспользоваться, лишь бы убрать меня с дороги. Зуб за зуб. Я откатила мотоцикл с дороги в тень под дерево.

— Ты сумасшедшая, ты это знаешь? — прокомментировал Рик. — Буйнопомешанная.

Я расстегнула кожаную куртку, сняла ее и повесила па руль.

— Я пробуду здесь какое-то время. Идешь или остаешься?

— Я пас. — Он замолчал в замешательстве. Что-то его явно держало. — Откуда ты знаешь, что упырь был здесь прошлой ночью?

Я решила придерживаться правды, насколько это возможно. Нужно потренироваться на ком-то, прежде чем вывалить все на Джоди.

— Я шла по его следу часть пути. Видела, как он забрался сюда, но не видела, чтобы выходил.

— А как насчет запаха тухлятины? Я чувствую только свежескошенную траву. И можешь мне поверить, дорогуша, с обонянием у меня все в порядке.

Действительно, с противоположной стороны дороги доносился аромат недавно срезанной травы, но я автоматически отмела все посторонние запахи, кроме одного. В следующий раз надо думать головой. И обойти вокруг дома для начала. Врать мне еще учиться и учиться. Пришлось сделать невинный вид и изобразить удивление.

— А ты его разве не чувствуешь?

Судя по движению его бровей, и тут я оказалась не на высоте. Он залез во внутренний карман куртки и вынул из него несколько сложенных листков бумаги, соединенных скрепкой.

— Список владельцев недвижимости, который ты просила.

Я взяла его и засунула под футболку.

— Спасибо.

— Я бы не прочь остаться, но…

— Но не дружишь с копами?

— Типа того. До встречи.

— Конечно. В клубе, где ты играешь. Потанцуем. — Я слегка улыбнулась. — С меня пиво.

На свидание я не напрашивалась. Ничего подобного. Скорее поступила как современная девушка — разве я не такая, в конце концов? Или как девушка, желающая понаблюдать за ним и его приятелями. Возможно, Рик и сам охотится на выродка и хочет увести добычу и деньги у меня из-под носа. И заодно заработать себе доброе имя. А может, он затевает что-то такое, что может помешать мне.

— Да. Договорились.

Страстного желания отправиться со мной на свидание в его ответе не читалось. Вероятно, к танцам он был теперь не слишком готов, шлепнувшись с моей помощью на задницу. Теперь уже дважды.

Он повернул ключ. Двигатель завелся и заурчал. «Ключи для неженок», — чуть было не вырвалось у меня. У самой мотор последнее время барахлил, так что ерничать по адресу других оснований не было. И все же… Включать зажигание ключом? Тоже мне лихач выискался!

Я смотрела вслед уносящемуся байку. Он не обернулся. Как только он скрылся из виду, я снова набрала Джоди.

— Ты случайно не знаешь местного парня, белый мужчина, французик, кожа оливкового оттенка, глаза и полосы черные, рост примерно метр восемьдесят, худощавого телосложения? Зовут Рик ля Флер.

Она колебалась.

— Нет, не припоминаю. Может, он проходит у нас под другим именем, — наконец ответила она. — А почему ты спрашиваешь? — Секундное промедление выдало ее с головой. Джоди врала мне.

— Мой источник сообщил, что он на подхвате у Кейти и еще парочки вурдалаков. Просто проверяю.

— Имя мне незнакомо. Но буду иметь в виду. Приедем меньше чем через час. Оставайся на месте.

— Хорошо, — ответила я, закрыла телефон и сунула его обратно в карман.

Интересно, он хочет обвести вокруг пальца меня или вампиров? Или всех нас вместе? Докладывает все полицейским? Служит у них информатором, а они в ответ закрывают глаза на его прошлые прегрешения? Доносит на вампов? Даже если и так, какая мне разница? Стоит ли из-за этого волноваться? Нет, пожалуй, не стоит. Но смутные сомнения не покидали меня. Например, по поводу того, что он не умеет хранить секретов. Сплошное беспокойство. Уж лучше пусть старается отнять у меня работу.

Вот черт! Мне начинают нравиться вампиры.

Оставив шлем и кожаную куртку на мотоцикле, я обошла вокруг дома, прогулялась в лес. Покрылась испариной от жары и влажности. Лето еще не наступило, а температура уже зашкаливала за тридцать пять градусов. Попыталась представить, что тут будет твориться в августе. Иначе как парилкой, сколь ни банально это звучит, не назовешь. Тем более что иногда «банальный» значит «соответствующий истине». Адская сковорода размером с город, парилка размером со штат.

На мгновение меня охватила тоска по дому. Я остановилась и закрыла глаза. Ужасно захотелось обратно на возвышающиеся горные хребты и раскинувшиеся в низине долины. Захотелось туда, где растут тсуга, ель, пихта, дуб, колосистый клен; журчащие ручьи и речушки стекают со склонов холмов и бегут под небольшими мостами. Расщелины, скрывающиеся под ними, гулким эхом отзываются вслед тарахтящему мотоциклу. Захотелось к прохладным ветрам, туда, где ночная температура в это время года опускается до пяти градусов; где идут ледяные весенние ливни. Мне захотелось домой — к себе домой, а не в этот удушливый, сырой, перегревшийся, убогий дом. Но я по-прежнему оставалась здесь, и некоторые любили это место с той же страстью, с которой я любила горы. Сейчас у меня здесь работа, способ получить деньги. Я спрятала тоску по дому подальше и двинулась в тень деревьев.

На руку приземлился комар и впился хоботком выпить крови. Видимо, пора снова браться за работу. Я пришлепнула его — от комара осталось только кровавое пятно. Вытирая руку о джинсы, пробормотала:

— Проклятый кровопийца.

Внезапно я увидела ползущую змею, которая, судя по всему, услышала звук моих шагов, а я застыла с поднятой для следующего шага ногой. Змей я не боялась, но это не значит, что сильно любила. Если бы она оказалась ядовитой и укусила меня, пришлось бы менять форму. А превращение, даже в Пантеру, днем давалось непросто, особенно без ожерелья-талисмана.

Местные гады были мне незнакомы. Размер этой змеи достигал около метра длиной, расцветка казалась черноватой с ромбовидными рисунками по всей спине. Не королевская змея. И не ленточная. Она прошуршала в траве и повернула свою треугольную, копьеобразную голову в мою сторону. Череп в форме стрелы — самый верный признак ядовитой змеи. Может, все дело в украшенной ромбами коже, хотя на кончике хвоста колец заметно не было. Я тихо ускользнула в тень.

Пошла дальше, глядя под ноги. Наступи я на змею, сапоги бы спасли, но только если бы укус пришелся на голень или стопу, а выше кожу ничего не защищало. Ни какой живности мне больше не встретилось, и я быстро обнаружила место, где упырь выбежал из леса. Признаков того, что он не человек, на поляне обнаружилось не слишком много, а вот в самом лесу кое-что сохранилось: он пробежал по грязи и оставил три прекрасных, четких, причудливых отпечатка с когтями: наполовину человеческие, наполовину чьи-то еще. Большой кошки.

Отпечатки имели тридцать три сантиметра в длину и двадцать восемь сантиметров в самом широком месте — в области пальцев. Судя по двум отпечаткам, пятки у него были как у человека. Этому факту обрадовался бы разве что специалист по снежному человеку. По глубоким, резким вмятинам можно было судить о длине ею когтей — на порядок длиннее, чем у Пантеры. Большие отпечатки. Лапы Пантеры были примерно двадцать сантиметров в ширину, а когти длиной почти четыре сантиметра, если не брать в расчет изгиб.

«Пожиратель печени», — промурлыкала Пантера. Она проснулась и высматривала опасность.

Что бы там ни было, он не обычный вурдалак. Так что называть его упырем-выродком уже не годится, но, пока я не придумаю что-нибудь получше, пусть будет пожирателем печени. Странно, что Пантера знала об этом монстре больше моего. Может ли это привлечь к ней внимание полицейских?

Мгновенно сработал инстинкт — замести следы, скрыть отпечатки чудовища, — инстинкт выживания, передавшийся мне от Пантеры. Сделай я это, копы решили бы, что я уничтожила улики. Пришлось бы объяснять, а значит — лгать. На лжи меня и поймали бы. Так что, вопреки трезвому расчету Пантеры, я оставила все как есть и пошла дожидаться легавых. Сначала приблизилась к окну, в которое нырнул выродок. Штора разодрана и оборвана. Разбитое вдребезги стекло зубчатыми осколками, заляпанными высохшей кровью, торчит внизу рамы. Пока я рассматривала окно, внутрь залетела муха. Обратно она не вернулась.

Растянувшись в кресле на лужайке, на достаточном расстоянии от холма, чтобы чувствовать себя в безопасности, я достала мятый список владельцев недвижимости, который передал мне Рик. Он воспользовался картой «Google», обозначил объекты, приписав внизу несколько разрозненных примечаний о налогоплательщиках и владельцах. Здесь была собрана информация с разных сайтов с личной информацией, некоторыми из них я и сама пользовалась. На карте парк Жана Лафитта и государственный парк Байю Сенетт были окрашены зеленым, но до сих пор я и не замечала, что они находятся так близко друг к другу.

У каждого хищника своя зона охоты. Большее, что удавалось захватывать Пантере, — местность площадью свыше ста пятидесяти квадратных километров. У крупного самца горного льва она могла достигать и пятисот квадратных километров. Надо полагать, что саблезубый тигр мог претендовать на еще большую территорию. Интересно, а парки и сам Новый Орлеан тоже составляли зону охоты пожирателя печени?

Большим кошкам трудно бегать на длинные дистанции. Кроме гепарда, все они подкарауливают жертву в засаде, выжидают, когда обед пройдет мимо, и набрасываются на него. Правда, иногда приходится сделать небольшой рывок, чтобы прикончить добычу. Чтобы не случилось перегрева, мы редко пускаемся в погоню. Время от времени охотимся, выслеживая жертву по запаху и следу, но лишь немногие способны на длительные забеги.

Удивительно, но упырю прошлой ночью удалось преодолеть довольно большое расстояние. Я помню, что из дома, после того как он расправился с его обитателями, донесся звук падающей воды в душе. Захотелось освежиться? Принимал холодный душ? Не мог допустить, чтобы температура тела подскакивала? Может быть, отчасти поэтому он спал в канализации на деревянном лежбище.

Взяв карту, я обвела пространство между кладбищем вурдалаков, парками и домом Эгги. Вероятно, оно и было частью его охотничьей территории, и еще Французский квартал в придачу. Не уверена, что карта была вычерчена в правильном масштабе: тогда мои расчеты не соответствовали действительности. С этим разберусь позднее. Свернула ее и стала изучать информацию о владельцах. Большой участок на границе с парком Жана Лафитта принадлежал Анне, жене мэра, которая к тому же спала с Риком и пожирателем печени. Раньше я не замечала, сколько земли приходится на ее имя. На руках появились мурашки. Пантера зарычала.

Если верить следующей странице, десять сделок было заключено за последний год в Баратарии, все на приобретение домов для одной семьи, большинство на сумму в пределах двухсот тысяч, на побережье или рядом с ним. Значительная часть недвижимости была приобретена компанией «Арсено Девелопментс». Клан Арсено? Если так, то с какой стати вампы скупают дома в том районе?

Я изучала материалы, когда появились полицейские. Машина без каких-либо специальных знаков спускалась по дороге, фургона следственной группы не видно. Что ж, о том, что совершено преступление, Джоди знала исключительно с моих слов. Я сложила бумаги и засунула в сапог. Пришло время решений.

Джоди проделала обычные полицейские штучки: постучала во входную дверь, обошла вокруг дома, постучала в заднюю дверь, проверила флигель — я его даже не заметила, — посмотрела на разбитое окно с высохшей кровью на стеклах, заглянула к соседям, поговорила с домохозяйкой через дорогу. Мой старый приятель офицер Герберт следовал за ней по пятам, испепеляя меня ненавидящим взглядом, отчего Пантеру так и подмывало поиграть с ним. А меня не покидало чувство, что когда-нибудь такой шанс у нее появится. Потом Джоди и Герберт вошли внутрь, держа оружие наготове. За ними внутрь ринулись остальные: целая группа, у некоторых на рукавах были нашивки «CSI» — расследование на месте преступления.

В доме они пробыли довольно долго, солнце спустилось ниже, а тени стали длиннее. Из окон до меня доносились обрывки негромких разговоров, но я не прислушивалась. Да и не нужно было — чудовищный запах смерти наполнял раскаленный воздух. Пожиратель печени и вправду отужинал обитателями дома. А потом я видела, как какой-то человек вышел, сел в машину и уехал, следовательно, мои изначальные и невысказанные соображения оказались верны. Мужчина, которого я видела, появился не просто по мановению волшебной палочки. Как и я, пожиратель печени, должно быть, умел превращаться в другое существо, хотя в этом случае он сперва сожрал свою жертву, а затем обратился в нее, используя проглоченную ДНК, и был таков. Прямо как в древних легендах. Разве что у этого выродка не было длинного ногтя на пальце.

Пантера фыркнула. «Маленькая кошка похитила Пантеру. Джейн похитила Пантеру. Ловец душ».

Несмотря на жару, меня пробила холодная дрожь, будто ледяной электрический удар. «Я сделала это случайно, — подумала я. — То, что вытворяет пожиратель печени, — не случайность». А черная магия. Магия крови. Древний обряд жертвоприношения племени чироки. С превращением меняется его основной запах. Безумец может оказаться кем угодно, в каком угодно месте. Возможно, я оказывалась рядом, говорила с ним. Солнечный свет ему не страшен, если только он не в вампирском обличье. Откуда, черт возьми, мне знать? Он запросто мог оказаться вурдалаком, колдуном или человеком. Что, если он способен выглядеть как мертвец, чьи кости были потревожены? Он ведь не присутствовал на сборе крови для Кейти. Наблюдал, а потом вылез покормиться. Так… И стала перебирать в уме всех, кто участвовал в кровавом сборище.

Пока Джоди хлопотала по своим полицейским делам, я расслабленно сидела в кресле, скрывая глаза за солнечными очками. Размышляла, давая ход самым неправдоподобным идеям, которые в конечном счете могли оказаться не такими уж невероятными. Я знала, что Джоди заставляла меня ждать, надеясь, что я сварюсь в собственном соку, и намеренно игнорировала меня. Вот ее расплата за мое отношение. Стоило мне разобраться со всеми своими невозможными идеями, как ее коварная уловка все-таки возымела действие. Мне нужно было с кем-то поговорить, живым или мертвым. И если попасть внутрь не удастся, то надо двигать отсюда.

Но я продолжала сидеть и наблюдать, как на улице выстраивается целая колонна полицейских машин и как подтягиваются телевизионщики с тарелками на фургонах. На крыше одного из фургонов был вмонтирован автоподъемник с люлькой, чтобы оператор с камерой мог заснять сцену преступления с высоты птичьего полета. Как только репортеры приготовились к эфиру, копы направились в гости к соседям — сообщить о случившемся и задать пару вопросов. Из соседнего дома, стоящего на противоположной стороне лужайки, доносились испуганные возгласы и запах страха. А потом солнце начало садиться и сильно припекать шею — Джоди добилась своей цели.

В отличие от меня Пантера с нескрываемым удовольствием наслаждалась этой игрой в кошки-мышки. И еще ей нравилось жариться в полудреме на солнышке; было бы совсем прекрасно, если бы не комары, слетевшиеся на вечерний пир. Пантере нравилась игра. Хищникам, привыкшим сидеть в засаде, терпения не занимать.

«У меня острые когти, — говорила сидящая внутри меня Пантера. — У человеческой самки есть только ружье, ей сказали из него не стрелять. Она не Большая кошка. Она даже не вожак в собачьей или волчьей стае. Не вожак в полиции. Она ничто».

— Эта женщина-коп хочет повесить на меня преступление, — пробормотала я в ответ, голос тише шепота, глаза под очками прикрыты, зажмурены от блеска уходящего солнца. — Она изучит следы в лесу и кровь на окнах, получит информацию о собранных в доме уликах от судмедэкспертов. Анализ ДНК.

«Змеи, которая в основе всех вещей?» — поинтересовалась Пантера.

— Да. — И хотя Пантера не в состоянии была разобраться, что такое ДНК, про змею она понимала. — Анализ ДНК, который может подтвердить существование скинуокеров.

«Люди правды не увидят. Скажут, что кровь испортилась».

Под испорченной она, видимо, имела в виду зараженную. Может, так оно и есть. В отличие от не столь далеко шагнувших народов цивилизованные, хорошо образованные люди делали вид, будто то, чего они не понимают, не существует вовсе. Вот почему вампирам удавалось жить и выживать среди них долгое время.

«Пожиратель печени не похож на скинуокера Джейн».

— Хорошо. Тогда кто он?

— Что ты сказала?

Я открыла глаза и подняла очки. Перед мной, поджав губы, стояла Джоди. Я настолько сосредоточилась на нашей внутренней беседе, что не услышала, как она подошла. Но она точно ничего не слышала, слишком тихо я говорила. Я несколько раз повращала головой, словно разминаясь после короткого сна, и улыбнулась ей с довольным видом. Пусть Пантера позабавится немного. Вытянула руки и растопырила пальцы, как пианистка, потянула мышцы от плеч к кончикам пальцев, дернула пару суставов, будто спала на свежем воздухе, пока она работала в поте лица в доме.

— Разговаривала во сне. Теперь можно ехать?

Если хочешь остаться — сделай вид, что собираешься уйти. Тем более что уходить, не выяснив, что она откопала внутри, в мои планы не входило.

— Пока нет. Расскажи мне, как ты узнала об этом месте.

Я и не подумала встать с кресла, к тому же опустила очки. Надо было видеть ее лицо в эту минуту. Я улыбнулась.

— Если хочешь видеть мои глаза во время допроса, можешь взять кресло и сесть рядом. Не заставляй меня смотреть на солнце.

Вызывающе пожала плечами — движение, до совершенства отработанное еще в приюте, чтобы остальные девчонки держались подальше. Задирам нужно внимательнее относиться к людям, которых они выбирают в качестве мишеней. Несмотря на тот факт, что Джоди была на задании и трудилась на благо жителей Нового Орлеана и все такое, ее учили задираться и запугивать. А я на дух не переносила таких, как она. Совершенно.

Нехотя Джоди села.

— Как ты узнала об этом месте?

Я подняла очки на лоб. Небо окрасилось в золотые, фиолетовые и пурпурные цвета, солнце балансировало на горизонте. Я зажмурилась, но уговор есть уговор.

— Гналась за выродком прошлой ночью. Он привел меня сюда. Следы показывают, что он вошел внутрь. Но следов, что выходил, — нет.

— В какое время он появился здесь?

Пожала плечами, стараясь казаться отзывчивой.

— Судя по следам в грязи в лесу, еще до рассвета. Когда я приехала, они высохли по краям, начали осыпаться. Странные отпечатки, кстати. Кажется, не обошлось без колдовства. Будто бы ему известно заклинание, которое может изменять форму его ступней. Или что-то в этом роде.

— Да, видела. А ведьмы на такое способны? — спросила она. Искреннее любопытство. Искреннее беспокойство.

— Или это их рук дело, или же упырь может менять форму тела. Тебе решать.

Джоди повернула голову и через плечо посмотрела на фургон следователей, как раз выходивших из дома.

— После того как из подполья вышли вампиры, мы много размышляем над тем, кто еще из нелюдей может скрываться там.

Я усмехнулась:

— Оборотни?

— Возможно. Почему бы и нет?

— Наверное. Только мне о них слышать не приходилось. И о троллях, эльфах и феях тоже.

— Ты бы сказала мне, если что-то стало известно? — Она снова посмотрела на меня пронизывающим взглядом.

— Я бы непременно сообщила тебе, если бы встретила тролля, оборотня, эльфа или фею. Не сомневайся.

Кажется, проглотила. Почему бы и нет? Ведь это чистая правда. Говорить правду у меня получается довольно хорошо. Джоди устремила взор в сторону леса.

— Мы сделаем слепки со следов.

Не дождавшись от меня ответа, она продолжала:

— Итак, ты считаешь, выродок использовал колдовское заклинание для изменения формы ступней?

— Или изменения формы любых оставленных им следов. Если только ведьмы на такое способны. Я не интересовалась.

— У меня есть свой источник информации среди них. Надо будет узнать. — Судя по голосу, Джоди не особенно радовала эта перспектива.

Все еще глядя в лес, Джоди сказала:

— Дом принадлежит семье Брусард — Кену, двадцати восьми лет, и Роуз, двадцати четырех, детей нет, животных тоже. Соседка убаюкивала ребенка и видела, как машина Кена отъехала от дома сегодня утром перед рассветом. Похоже, он вломился в дом, убил их, а потом угнал грузовик Кена. — Когда я ничего не сказала в ответ, она посмотрела на меня, медленно повернув голову. — Он сожрал их.

Я и бровью не повела. Не напряглась. Ноль реакции. Просто ждала.

— Он сожрал их, так же как полицейских. Только на этот раз никаких нежностей. Сначала избил, потом разорвал… — Она замолчала на полуслове, будто голосовые связки сомкнулись, рука пережала горло, перекрыв кислород. Но стоило ей собраться, и она вновь заговорила ровным голосом: — На части. Как дикий зверь. Как стая волков. — Она покачала головой, и мышцы на шее скрипнули, настолько они были напряжены. — Нетронутой осталась одна голова и некоторые части конечностей. Ниже локтей и лодыжек. Даже мозгов не осталось.

А вот это уже что-то новое, но я не шелохнулась. Кажется, единственное, что могло заставить Джоди говорить без умолку, — это тишина. А молчать я умела хорошо. Молчать и ждать.

— Почему он сожрал их? — спросила Джоди. — Почему оставил нижние конечности? Кто он? Или оно? У него есть клыки? Или нож с двойным лезвием? Сантиметров двадцать.

Поняв, что она обращается ко мне и вопросы вовсе не риторические, я сказала в ответ:

— Можно предположить следующее…

Она кивнула, разрешая мне говорить, и пристально впилась взглядом в мое лицо, как будто хотела увидеть душу сквозь поры на коже.

— Во-первых, на нижних конечностях не так много мяса, если не считать икр. И то всего лишь пара кусков… — (Джоди вздрогнула, едва заметная судорога не осталась незамеченной. Ей тяжело давалось сознание факта, что на людей можно охотиться, а потом съедать.) — Даже у хорошо сложенных людей. Оно… он искал прокорм. Думаю, с ним что-то не в порядке, поэтому ему постоянно требуется кровь и мясо. Много мяса. И ему не важно, кто будет добычей: люди или вампиры.

Я выпрямилась в кресле, Джоди не спускала с меня глаз. Стоит мне сменить форму, как нападает ужасный жор. Если выродок превращался несколько раз за дет, или делал это не по собственной воле, а по прихоти собственного тела, тогда ему нужно гигантское количество протеина, очень много еды. А люди представляют собой самую большую, доступную и легкую добычу на планете. Ничего не стоит поймать одного из них, убить и съесть. Это все объясняет. Только вот Джоди не расскажешь. Поэтому пришлось изобретать другую версию.

— Думаю, он не просто выродок, он больной. Вероятно, только мясо позволяет ему поддерживать себя в норме.

— Не знала, что вампиры болеют. Всегда считала, что кровь они пьют как раз для вечной жизни, бессмертия и прочей чепухи. — В голосе чувствовался сарказм. Возможно, Джоди и была человеком Кейти в полиции Нового Орлеана, но вампиры ей не нравились. Явно.

— А что, если это редкий вид? — Я наблюдала, как она поймала наживку и заглотила ее. Подождала еще чуть-чуть и сказала: — Мне нужно увидеть место преступления.

— Это невозможно.

— Тогда придется звонить Лео Пеллисье. Полагаю, он в состоянии потянуть за кое-какие пружины и сделать так, чтобы меня пустили.

— Не надо. — Она замотала головой и слегка покраснела, испугавшись. — Подожди немного.

Вот так мне удалось задеть нужную кнопку. Лео и Джоди? Нет, вряд ли, не с ее неприязнью к вурдалакам. Здесь что-то другое. Попробуем разобраться.

— Хорошо. Это в твоих силах. Либо ты сама дашь отмашку, либо это сделает Лео. — Она колебалась, и я добавила: — Мне и раньше приходилось ловить упырей. Нужно увидеть место преступления, тогда можно будет точно сказать, похоже ли оно на прежние.

Внутри загудела Пантера: «Никогда не охотились на пожирателя печени!»

Пантера сказала правду, но сообщать об этом Джоди не следовало. И я добавила мягче:

— Лео посодействует, если ты откажешься. Но, по мне, лучше работать с тобой, чем с ним.

— Я смотрю, ты с Лео на короткой ноге. Он настаивает на том, чтобы я называла его господином Пеллисье.

— Уверена, он ждет почтения и от меня.

Внезапно Джоди улыбнулась, криво растянув губы:

— Ему от тебя достается так же, как и нам?

Мне не нравилось раскрывать секреты, но ее улыбка пришлась мне по душе, так что я ответила:

— Больше.

Джоди беззвучно хихикнула себе под нос и встала.

— Меня в бараний рог скрутят, если кто-то узнает, что ты была на месте преступления. Осторожно с уликами, и не оставляй следов. Иди, куда я скажу, и ни шага в сторону.

— Спасибо, — сказала я, медленно вставая.

Я постаралась выглядеть робко и выразить признательность. Уверена, мой метод сработал, потому что Джоди отвела меня в фургон следователей, протянула мне бумагу и пластиковые средства индивидуальной защиты. Как выяснилось, они мне пригодились. Дом превратился в кровавую баню. Еще одно избитое выражение. Но здесь другое было трудно подобрать.

 

ГЛАВА 21

Хозяин поместья

Я стояла в дверях. Окно, через которое в дом забрался упырь, находилось слева. Стена на два метра от окна забрызгана кровью — свидетельство того, что он сильно поранился о стекло. Такие следы остаются, только если задеть артерию: кровь рассеялась, будто из пульверизатора, арочными разводами и мелкими струйками стекала вниз. В трех метрах от входной двери стояло насквозь пропитанное кровью раскладное кожаное кресло, где когда-то сидели люди. Кресло со временем примялось под грузом человеческого тела, и теперь в этих углублениях застыли небольшие лужицы крови. Они все еще не высохли и казались липкими на ощупь. На полу под перевернутым пуфиком для ног остались стоять тапки. Спинка кресла откинута практически до горизонтального состояния к телевизору.

Тело мужчины, или то, что от него осталось, теперь валялось в виде растерзанных кусков, разбросанных по всей комнате. Самый большой из них — остатки туловища — валялся у кресла, как будто человека, уже мертвого, стащили на пол и от души им полакомились. Брюшная полость выедена вплоть до позвоночника, тазовые кости обглоданы. Грудина тоже, ребра вырваны, под ними ничего нет.

Я почувствовала подступающую тошноту — все равно что оказалась на скотобойне. Я собственноручно прикончила не одного вампира-выродка, охотилась в обличье Пантеры — кровь и резня были для меня привычным делом. Однако даже с таким багажом за плечами эти бессмысленные в своей жестокости убийства не укладывались в голове.

Пантера встрепенулась и в мгновение ока заглушила меня. Оказавшись в дамках, она тщательно изучала останки жертв глазами хищника. Место преступления поглотило ее внимание. Слегка разомкнула мои губы, чтобы втянуть запахи, запомнить их, распределить согласно протеиновым структурам. Исследовать. Кровь, фекалии, моча — человеческие. Кровь пожирателя печени отвратительно воняет смертью и разложением. И еще чья-то кровь. Непонятного существа или ставшего жертвой упыря мужчины, в которого выродок превращался в процессе погони и убийства. Другой запах, мучительно знакомый, без следов тухлятины.

Получалось, пожиратель печени разодрал тело с жестокостью, не свойственной даже голодным хищникам в дикой природе. В естественных условиях хищник сначала съедал мягкие ткани: внутренние органы, жир, большую мышечную массу на ягодицах и бедрах. Потом переходил на соединительные ткани, оставляя напоследок сухожилия и хрящи, отгрызал по очереди конечности.

Выдрать ребра тяжело. Обычно съедаешь брюшную полость и выше, а после раздираешь ребра, оставляя их на потом или котятам, чтобы учились есть мясо.

Мы вошли в дом. Голова хозяина откатилась к стене в прихожую. На скальпе оставалась густая рыжая шевелюра. Лицо сожрано, язык и глаза тоже. Сквозь глазницы можно было разглядеть зияющую на месте мозга впадину, челюсть, правда, не тронута. Пантера дала мне знать, что хищники тоже подбираются к мозгу. Только в самом конце, когда разделаются с мягкими тканями и челюстью.

Под кухонным столом я заметила ногу и руку, начисто обглоданные. Левая нога — в прихожей. Точнее, там находились две ноги, а также кое-какие части втрой жертвы. Будучи в обличье филина, я слышала глухие, тяжелые удары. Не потому ли, что он раздирал тела, разбрасывая повсюду куски, и поедал?

Я поняла, что Джоди наблюдает за мной. Моргнула, затолкав Пантеру обратно вглубь, и закрыла рот, надеясь, что не причмокивала все это время, протягивая воздух внутрь по верхнему нёбу, как делала это она. Изобразила отвращение на лице.

— Это нечто… — Фраза так и повисла незаконченной, словно от сильного потрясения у меня не хватало слов. Пантеру это позабавило. — Как будто их растерзала стая диких зверей.

— Да, — коротко отозвалась Джоди. — Мы подумали то же самое.

— Вы обследовали место с собаками? — спросила я. Любопытно, как специально обученные находить след по запаху собаки отреагировали на такую вонь.

— Сделаем это завтра. Хотела вызвать их сегодня, но они в банке, там произошло ограбление со стрельбой, есть жертвы.

Я кивнула.

— А что показывает парадетектор?

Джоди сняла аппарат с пояса и включила его, вытянув, чтобы он дал показания по комнате. Датчики зашкаливали, стрелка прыгала вверх-вниз и не могла зафиксироваться. Детектор щелкал, как счетчик Гейгера, издавая короткие отрывистые звуки. Джоди поднесла его ко мне, и, хотя ритм его замедлился, все-таки показания оказались выше, чем дал бы на моем месте человек. Я с изумлением посмотрела на табло, прекрасно понимая, что Джоди в любой момент может измерить меня, сравнив показатели с парауровнем помещения, — это дело времени, не более.

— Хочешь убедиться, не выродок ли я?

— Вроде того, — ответила она, выключая парадетектор. — Здесь все насквозь пропитано остаточной магией.

Точнее не скажешь. Я вышла из дома на крыльцо, сняла средства защиты и засунула в биоконтейнер. Он вместе с содержимым отправится в лабораторию, где его проверят на предмет различных следов, особое внимание обратив на бумажную обувь, к которой могли пристать важные улики — волосы или волокна. Затем уничтожат. В кровь я не вляпалась, но чувствовала на себе запах выродка: в волосах, на одежде и под ней. Мерзкое зловоние плотно окутывало меня всю масляным пятном.

Сильно стемнело. Сигнальные огни притягивали полчища насекомых, окна соседних домов наполняли ночь светом. Люди сидели по домам за закрытыми, прочно запертыми дверями и окнами. Только вряд ли от них будет польза, если пожиратель печени захочет наведаться в гости.

Мотоцикл с ревом несся по дороге. Я распустила волосы, чтобы они развевались по ветру, стремясь избавиться от удушливой вони в носу и на одежде. На полпути к дому мне попался магазин, прямо при съезде с шоссе 90. Не обращая внимания на изумленные взгляды посетителей, я купила очередной штабель стейков и две упаковки пива по шесть банок в каждой. Заходя внутрь, успела рассмотреть свое отражение в темных окнах. Вид у меня был довольно дикий: чувиха не расстается с байком и лопает стероиды, чтобы держать форму. Выйдя на улицу, положила покупки в подседельные сумки, застегнула шлем и завела мотоцикл. Он фыркнул и кашлянул, но в конце концов заработал. Надо выбрать время и заняться ремонтом.

Вернувшись домой, я разделась и бросила одежду на пол, запах крови так и не выветрился. Чтобы окончательно избавиться от него, я долго простояла под душем, хорошенько пропарившись. На душ у меня всегда уходило много времени. Слишком много. Необходимость очиститься была сродни религиозному обряду. После я съела два стейка, едва-едва прожаренных, запила их парой банок местного пива. В Луизиане оно очень недурное. Мне будет его не хватать.

В районе десяти часов я оделась, запихнула несколько крестов в одежду, небрежно закрутила волосы в пучок и закрепила его тремя колышками. Нет, неприятностей я не ждала. Но оружие пригодится. Нарядившись по случаю, я скользнула в новые сандалии и перепрыгнула через забор, отделяющий мой гостевой дом от основного дома Кейти. Скакать через заборы в сандалиях можно, вот только приземления получаются не такими плавными, как хотелось бы. Хорошо, что камеры больше не работают.

Крадучись я обошла вокруг дома, проверила, хорошо ли закрыты окна и двери. Как и в большинстве старых домов на юге, при строительстве этого дома учитывалось в первую очередь распределение воздушных потоков, а не безопасность. Конечно, со временем систему модернизировали, но толку больше не стало. Последний раз упырь ворвался в заднюю дверь. В следующий — заберется через окно на втором этаже. Почему не сработала сигнализация? Не потому ли, что система наблюдения в рабочие часы была отключена? Или у пожирателя печени есть ключ? Или он знает, как обесточить систему? В любом случае ему обеспечен свободный доступ. Вот Лео, например, ничего не стоило войти в мой дом. Может быть, Лео и есть пожиратель печени?.. Нет, Лео сдавал кровь для Кейти на кладбище.

Одновременно стуча в дверь и держа нажатым звонок, я поджидала Тролля. Я помнила об обещании, данном Джоди, — сообщить ей, если увижу тролля. Что-то мне подсказывало, что прозвища не в счет и она не удивится моим причудам. Тролль открыл дверь, и я отпустила звонок.

Тролль явно шел на поправку, на лице появился румянец. Кто-то из вурдалаков угостил его своей кровью, чтобы раны заживали быстрее. Кейти на этот раз помочь не могла. Я вошла внутрь, втянула воздух — и обнаружила Лео. Он был здесь вместе с Громилой и еще одним вампиром. И уже довольно давно — весь дом успел насквозь пропитаться их запахами.

— Что здесь делает Лео? — Хотя догадаться было несложно. Конечно, он приехал за своей порцией. Я учуяла аромат свежей крови.

— Расскажешь мне когда-нибудь, как это у тебя получается: заранее знать, кто пришел? — спросил Тролль, но сразу же понял, что я не попадусь на эту удочку. — Он приехал напоить кровью Миз Ам, Блисс и меня.

Вдруг мне стало ужасно стыдно. Блисс. Она пострадала, находясь под моей защитой, потеряла много крови. А я сломя голову бросилась за преступником, хотя его жертва нуждалась в помощи. Идиотка.

— Как она? И как у тебя дела?

Движением руки Тролль пригласил меня в кабинет Кейти.

— Уже лучше. Блисс пришлось нелегко, для восстановления постоянно требовалась кровь. А учитывая, что Кейти в отпуске…

В отпуске? Это так называется?

— Ты позвонил Лео?

— Нет. Лео пришел сам.

— Неужели? — удивилась я.

— Лео привез ее домой в ту ночь. «Моджо» принадлежит ему, и он как раз подъехал, когда произошло нападение.

Возможно, он видел, как я вылетела из клуба со скоростью Пантеры. Если он сопоставил этот факт с тем, что ему удалось разнюхать, когда он лечил мою руку, то, по идее, ему уже хорошо известно, кто я такая. Хотя все не так просто. Что и говорить, сейчас я и сама не была ни в чем уверена. Скинуокер? Кто я? Человек, нечаянно совершивший обряд черной магии? Тролль сел, выпустив из легких сдерживаемый воздух: в этом вздохе глубокое изнеможение смешалось с тихой грустью.

— Ты навел тут порядок, — заметила я, оглядывая кабинет. — Выглядит как новый. — Я вспомнила утро, когда пожиратель печени напал на Кейти и все было залито кровью. Хотя, конечно, не в таких количествах, как у Брусардов, где от Кена и Роуз остались лишь рожки да ножки. Еще чувствовался сильный запах мощных чистящих средств. Притом что воздушный фильтр огромных размеров гудел в углу.

Тролль вяло махнул рукой:

— В этом опыта мне не занимать.

Точно. Вымывать дом от крови, должно быть, приходится часто, если живешь в борделе, принадлежащем вампирше. Но вслух я этого не сказала. У меня уже лучше получалось сдерживать природную грубость.

— Как поживают девочки?

— Неплохо. Парочку пришлось отвезти в больницу, чтобы подлатали. Лео и их накормил кровью. Сейчас они совершенно здоровы.

— А Миз Ам?

Перед глазами промелькнули картинки той ночи: многочисленные раны экономки, сочащиеся кровью. Миз Ам потеряла много крови, у нее была вырвана часть дельтовидной мышцы и сильно повреждено плечо.

Тролль начал было говорить, но что-то в его взгляде изменилось, в последнюю секунду он решил дать другой ответ:

— Ей лучше. Она все еще с нами. — Ложью не пахло, но маленькие морщинки вокруг глаз выдали его с головой: чистой правдой этот ответ тоже назвать было нельзя.

«Лучше? Все еще с нами?» Она была при смерти? Потеряла слишком много крови и до сих пор не может прийти в себя? Или Миз Ам приковали цепями в подвале дома Лео и превратили в бездумную машину для сдачи крови? Я уже почти открыла рот, чтобы спросить об этом, но в этот миг Пантера уловила запах незнакомого вампа. Совсем близко.

Я мгновенно вскочила и обернулась. Некто двигался со скоростью вурдалака. Я смогла рассмотреть лишь неясные очертания. Выхватила крест. Пнула ногой под колено. Развернулась. Удар левой. Потом крестом. Сбила с ног. Вурдалак упал со следом ожога на теле.

Вампирша (это была женщина) взвизгнула. Резким движением я убрала крест и занесла его вновь. Рука застыла в паре сантиметров от ее лица. Она испустила истошный вопль и увернулась. Клыки выпущены. Рот испачкан свежей кровью. Пахнет Индиго. Передо мной застыла маленькая блондиночка с голубыми глазами. Я вытянула колышек, но кто-то железной хваткой остановил мою руку. Я зарычала, учуяв Лео.

— Не надо, маленькая охотница на вампиров, — промурлыкал он. — Она моя. Джордж!

Громила, двигаясь быстрее человека, опустился на колени у головы вампирши и отвел мою сжимавшую крест руку. Просунул руки под ее плечи и потащил. Внутри меня Зверь осторожно отступил и затих, глядя, как Громила оттаскивает вампиршу. Амите. Будущая невестка Лео. Он пришел сюда… выпить… с невестой своего сына? Есть в этом что-то нездоровое…

Интересно, а на кладбище она была? Что-то не припомню. Что, если пожиратель печени, будучи мужчиной, может принимать женское обличье? Я, например, в особь мужского пола превращаться не умела. Думала, что это нереально, хотя в последнее время пришлось пересмотреть отношение ко многим вещам, ранее казавшимся неправдоподобными и невозможными.

Я позволила Лео помочь мне подняться. Похоже на танцевальное па. Он взял меня за руку, положил руку на мое бедро, крутанул, мы сделали несколько шагов, переступили тело вампирши, еще три шага — и я очутилась в кабинете Кейти. Амите как ветром сдуло. Еще бы! Одно неверное движение — и кол пронзил бы ее насквозь.

Властным взглядом своих темных, старых, дочерна налитых кровью глаз Лео заставил меня закрыть глаза. Повелевал и властвовал. Пантере это понравилось. Ей нравилась сила, изливавшаяся на нас мощным потоком.

— Не могла бы ты спрятать это подальше? — Его лицо приблизилось настолько, что его дыхание коснулось моей щеки. Свежей кровью от Лео не пахнет. Еще не успел добраться до девочек.

Сердце бьется как сумасшедшее, его тяжелые удары кричат об опасности, искрометной борьбе с еще более странной силой. Я постаралась отрегулировать уровень адреналина и остановить дрожь в руках и ногах; перекинула крест через голову и засунула его под одежду. Высвободила руку и воткнула колышек в волосы. Даже не знаю, почему я выполняла пожелания Лео.

Я чувствовала, что он манипулирует мной, проверяет на прочность мой разум, но на вампирский гипноз это не было похоже. А тут еще Пантера, приказывающая мне на время подчиниться. Пантера, зондирующая почву с неясным для меня умыслом.

— Она пила кровь. Я хочу видеть Индиго. Сейчас же, — сказала я, все еще пытаясь разобраться в окружающих запахах.

— Том, не мог бы ты попросить Индиго присоединиться к нам, — попросил Лео.

Том. Это и есть Тролль. Точно. Я затолкала Пантеру куда подальше. Она удивилась, но послушалась. Пантера вела свою игру. Только вот с Лео или со мной — с уверенностью сказать я не могла. Не исключено, что с обоими.

Лео подвел меня к дивану, и я села на выбранное им место в углу. Подняла одно колено вверх, водрузив ногу в сандалии на сиденье. Рука обнимает спинку, чтобы при случае быстро оттолкнуться и вскочить. Лео занял высокий стул возле бара. На нем был костюм и галстук. Шикарные туфли. Мы ждали. Через несколько секунд послышался звук шагов на лестнице: стучала пара каблучков, за ними тихо ступала пара ботинок на мягкой подошве — Тролль. Голос Индиго — смеющийся, веселый. Я начала успокаиваться, плечи сами собой опустились. И незамедлительно почувствовала на себе взгляд Лео. От него не скроется и малейшая перемена.

Индиго вошла в комнату, большие голубые глаза моргнули от разницы в освещении. Увидев Лео, она улыбнулась. Увидев меня, остановилась. Я внимательно осмотрела ее, не скрывая своего интереса. Она выглядела хорошо, если не считать пары крошечных точек от недавнего укуса. Они затянулись и почти зажили. О разорванном горле напоминали лишь аккуратные проколы. Залечили как следует, так что скоро от раны не останется и следа. Все это свидетельствует о том, что ею верховодит какой-то вурдалак. Почему тогда Амите набросилась на меня? Тролль стоял за Индиго в дверном проходе.

— Вампирша, которая пила твою кровь сегодня вечером, — постоянный клиент?

Индиго подняла руку и провела пальцами по горлу. От улыбки, игравшей на ее губах, светились глаза. Осознание собственной сексуальности, воспоминание о наслаждении и что-то еще. Нежность. Она не успела открыть рот, а я уже поняла: Амите ей нравится. А потом сказала больше, чем я просила:

— Она хорошая. Не… — бросила взгляд на Лео, — не требует разных извр… странных вещей. Платит исправно, дает хорошие чаевые, относится ко мне как к леди. — В глазах Индиго заиграл озорной и дерзкий огонек. — Девочкам иногда нравится капельку влюбиться. Понимаешь, о чем я?

Я никак не отреагировала на ее вопрос, и, судя по всему, это ее огорчило.

— Спасибо, Индиго, — вежливо сказала я.

— В Ибервилле меня ждет клиент, — обратилась они к Лео. — Хотите, чтобы я вызвала такси?

Интересно. С какой стати Индиго спрашивает разрешения у Лео? Разве не Тролль должен решать подобные вопросы в отсутствие Кейти? Я перевела взгляд на дверной проход. Тролль застыл в тени, на лице непроницаемая маска. Что-то здесь не так.

— Пока выродок бродит по улицам, мой водитель будет развозить вас. Скажи Джорджу, когда тебе понадобится машина. Он все устроит.

Тролль опустил глаза. Да и сам был опущен. Я усмехнулась собственной шутке. Лео, заметив мою веселость, поднял бровь. Я только отмахнулась в ответ. Я тут на задании, а потом — не поминайте лихом. Еще не хватало вмешиваться в вампирские интриги. Ни за что. Пока мне платят и не пытаются убить.

Индиго поблагодарила Лео, и тот отпустил ее. Буквально. Будто он был королем или вроде того. Так и сказал ей: «Ступай. Ты свободна». Я фыркнула, на этот раз даже не пытаясь скрыть широкую улыбку. Бровь у Лео снова дернулась. Он был настолько спокоен и уверен в себе, что и банановая корка на пути не выбила бы его из колеи. Он посмотрел на Тролля, стоявшего в тени.

— Передай Ипсите, чтобы ждала меня у двери через час.

Тролля эта новость, похоже, не обрадовала, но он кивнул.

Ипсита — одна из девушек Кейти, южноазиатского происхождения, нежная, как розовый бутон, ей легко можно было дать двенадцать. Хотя я прекрасно знала, что она совершеннолетняя, воспринимать ее таковой все равно не могла. Срабатывали защитные рефлексы. От одной мысли, что такая девушка отправляется на «свидание» со старым вурдалаком, желваки у меня заходили ходуном.

И вообще, зачем Лео крутить с подопечными Кейти? Я не сразу поняла, что произнесла последнюю часть предложения вслух. Все обернулись и посмотрели на меня. Черт побери! Даже Индиго просунула голову обратно с выражением удивления и замешательства на лице.

Заварила я кашу…

— Сдается мне, до тех пор пока Кейти не вернется, Тр… Том должен заведовать делами. — Я взглянула на Тролля. — У вашей хозяйки есть юридические документы, где говорится о том, кто берет на себя ее обязанности, если она — (плавает в гробу с вампирской кровью?) — больна?

Лео поднял голову:

— Я магистр Кейти. Вполне естественно, что мне пришлось взять на себя руководство делами, пока ей нездоровится.

— Возможно, в Средние века такой номер прошел бы, но не в Соединенных Штатах и в наше время. — С невмешательством в вампирские интриги покончено. — Том?! Где Кейти хранит документы?

Он вошел в кабинет, держась подальше от Лео, и опустился на колени возле рабочего стола хозяйки. Маленьким ключом отпер шкаф-картотеку, искусно спрятанный в стене, в самой тени. Зашелестели бумаги, в тишине повисло неуловимое напряжение, искавшее выхода. Индиго исчезла. Сообразительная девочка. А вот меня умной не назовешь. Я осталась посмотреть, что будет с потревоженным мной осиным гнездом. Через минуту Тролль выудил из шкафа папку и встал за столом, нерешительно держа ее обеими руками. Отлично: напуган до смерти. Я почуяла его страх.

Я встала с места, куда чуть раньше усадил меня Лео. Сейчас этот факт взволновал меня больше, чем прежде. Взяла папку и положила ее на середину стола. Открыла.

— Где эти бумаги?

Тролль обошел меня и перелистнул файлы обратно, остановившись на нужной закладке. Что на ней написано, я не разобрала — наверное, по-французски. Вынув документы, я бегло просмотрела первые пять страниц юридической бессмыслицы, ни слова не поняла, хотя текст и был на английском, но зато успела пораскинуть мозгами за это время. Лео стар. Действительно стар. Видимо, родился еще в те времена, когда феодалы держали в руках власть, когда честь была не пустым словом. Я протянула ему страницы.

— Что она хочет?

Мне показалось, будто я слышала, как Тролль хмыкнул, сдерживая смешок. Или это был кашель? Если в Лео сохранилась хоть капля благородства, он прочитает и поступит в соответствии с написанным здесь. Если нет, тогда благородным его не назовешь. Конечно, тот факт, что он вообще не был человеком, усложнял дело.

Лео притих, сохраняя спокойствие мраморной статуи, застыл не дыша и не мигая. Его зловещий вид наводил страх и беспокойство, я чувствовала опасность, ожидала жестокого и кровавого выпада. Что поделаешь? Мои представления о разумности вампиров были довольно ограниченными, несмотря на тесное общение, зато имелись три колышка в волосах и большой ассортимент крестов на теле. Лео по-прежнему не двигался. Тишина из тревожной переросла в неестественную, жуткую, зловещую и пугающую. Судя по феромонам, он был в ярости. Позади меня прерывисто дышал Тролль, его сердце готово было выпрыгнуть наружу. От него исходил резкий, горьковатый запах пота. Пантера сделала однозначный вывод: Тролль смертельно боится. В конце концов Лео с шумом втянул в себя воздух. Я чуть было не подпрыгнула. Пантера выпустила когти и приготовилась к атаке. Тролль перестал дышать.

Лео, крадучись, как хищник, заскользил по комнате. В его глазах, полностью залитых черной кровью, читалась еле сдерживаемая ярость. Лео взял документы и принялся читать. Полистал страницы. Почитал еще. Оторвал от них взгляд и перевел его с меня на Тома, потом обратно.

— Кейти доверяет и поручает все свои владения Тому. — Слова точны, голос невыразительный и безучастный, без тени эмоций. Легко можно было бы предположить, что мы слышим электронное, оцифрованное сообщение, если бы не едва различимый европейский акцент, от которого теряют голову старлетки.

— Все ее счета, собственность, активы переходят в распоряжение Тома, включая дом и сотрудников. Все счета и квитанции, относятся ли они к коммерческой деятельности или к отношениям с работниками, должны быть выписаны и заверены им и мной. Это значится здесь как необходимое юридическое условие. — Лео посмотрел на Тома.

— Ты знал об этом? — (Том кивнул, но как-то нелепо.) — И тем не менее предпочел не ставить меня в известность. Почему?

— Я… я…

— Ты был ему нужен, потому что девочкам нужна твоя защита от выродка, а Кейти — твое расположение. И заступничество в вампирском Совете. Том испытывал чувство благодарности за то, что ты собрал всех вампиров для жертвоприношения и предал ее земле, — вмешалась я.

Том под пристальным взглядом Лео громко сглотнул. Магистр Нового Орлеана медленно перевел взгляд на меня:

— А что тебе известно о жертвоприношениях и предании тела земле!

Я пожала плечами. На этот вопрос я отвечать не собиралась. Он учует ложь. И правде не поверит. Или поверит и еще, чего доброго, подумает, как удобно держать скинуокера рабом. Сражаться мне с ним не хотелось. Во всяком случае, сейчас. Если мне когда-нибудь и предстоит сцепиться врукопашную с магистром Нового Орлеана, я готова, но только после длительной и усиленной подготовки, в ошейнике, плетенном из железных звеньев, и костюме с шипами.

— Итак, возвращаясь к тому, с чего начали. Куда ты собираешься с девушкой Кейти? Это свидание? Она получает деньги за услуги? Или ты вознамерился воспользоваться правом первой ночи? Если это так, то, по-моему, этот номер больше у тебя не пройдет.

Похоже, Лео неожиданно позабавил мой выпад. Он рассмеялся, передал Тому документы и уселся на мое место на кожаном диване. Вытянул руки на подушках вдоль спинки, выглядя вальяжно и самоуверенно, как хозяин в своих владениях.

— И почему, интересно, я должен отказываться от своих прав?

— Все просто. Суды в США уже пересматривают законы о гражданстве, проблемах рабства и прочем в свете применения их к лицам с большой продолжительностью жизни. Придет время, и «правами хозяина», на этом словосочетании я показала кавычки пальцами на тот случай, если он вдруг не уловил сарказма в голосе, — тоже займутся. Их отменят, и право первой ночи в том числе. В этом я не сомневаюсь.

Лео посмотрел на меня в упор, не мигая. Губы растянулись в улыбке, взгляд убийственный, как у змеи.

«Змеиный яд Пантере нипочем», — напомнил мне беспечный Зверь внутри.

— Дела вурдалаки уже ведут по-другому, — продолжала я. — И это разумно. Время диктует свои правила, и жить, как тысячу лет назад, уже не получается. A вот на честные намерения и желание меняться суд, пожалуй, обратит внимание.

— «Вурдалак» — оскорбительное прозвище, — отозвался Лео.

— Привыкай. — И потом, зачем придираться к словам? Я не оставила камня на камне от всей его привычной иерархии, а он распереживался из-за слова «вурдалак»? Я протянула бумаги Троллю. — Ладно, у меня дела. До скорого, Тролль.

Он кивнул, наклонил голову один раз, будто вздрогнув. Я была уже в дверях, когда Лео сказал:

— Ипсите никаких указаний я не давал. — (Я схватилась за внутреннюю сторону дверного косяка, но не обернулась.) — Я заплатил ей как обычно, плюс чаевые, вперед, по договоренности с Кейти. Сегодня вечером я иду на прием, и мне нужна спутница.

Я кивнула, когда он закончил, пытаясь решить, что на это ответить. Остановилась на:

— Спасибо за объяснение.

Оттолкнулась пальцами ног и направилась к задней двери.

— Ступай. Можешь быть свободна, — полетело мне вслед.

Хозяину поместья просто положено вставлять в конце разговора такие фразочки, куда же без них. Но я готова поклясться, что при этом он смеялся.

 

ГЛАВА 22

Все, что хотела

Я позвонила Молли и, наткнувшись на автоответчик, оставила сообщение. От скуки проверила почту, немного пошерстила Интернет в поисках местных светских новостей и сплетен, посмотрела сайты, посвященные местной и государственной политике. Узнала, что Анна должна быть на мероприятии в четырехзвездочной гостинице «Марриотт» сегодня вечером. Открыла карту, рассчитала расстояние, сделала кое-какие заметки в надежде, что Пантера сможет проследить за Анной до дому или того места, куда она отправится ночью.

Вздремнула до полуночи, проснулась и разделась. Пришло время менять форму и идти за женщиной, которая спит с Риком и пожирателем печени в одном из его обличий. Женщиной, замешанной в какие-то непонятные дела, творящиеся в клубе Лео. Интересно, он в курсе? Можно было бы спросить — или сказать ему — о встрече, но вываливать на него еще и эту информацию после всех оскорблений — слишком глупо. Даже для меня.

На заднем дворе я кинула на землю четыре куска мяса и, голая, забралась на верхний камень. Держа ожерелье-талисман Пантеры в руке, проверила, на месте ли узкая полоска золота. Дожди вымыли немалую ее часть, и я снова принялась тереть золотым кулоном по поверхности.

«Большая полоска?» — спросила алчная Пантера.

— Пока нет, — ответила я. — Уже скоро.

Пантера ничего не ответила, а я уселась в позе лотоса, ожерелье и дорожный набор свободно болтались на шее. Я расслабилась, устроившись на прохладном камне, и моментально погрузилась в змею Зверя. На этот раз превращение прошло легко, став падением под мерный ритм барабанов. Звуки флейты. Натяжение мышц и костей, резкое болезненное покалывание, как будто засовываешь пальцы в розетку, и гнетущая тошнота затем. Это было почти безболезненно.

Я вытянулась и принялась отфыркиваться от отвратительных человеческих запахов: выхлопы машин, вонь мусорных баков, плесневый грибок на стенах человеческих жилищ, краска, пластик, обивка, собачья моча. Тявкающая шавка — легкая закуска. Слезла с камней, обходя валун, пострадавший от ее превращений из птицы обратно в Джейн. От аромата мертвого скота в животе заурчало. Засопела, втягивая ртом запах крови и жира. Застывшее мясо мне не по вкусу, но голод не дает покоя. Быстрый захват зубами — и большой кусок исчезает в желудке. Внизу мясо крупнее, кусок толстый. Положила лапу сверху — раздираю и отрываю. Лучше, чем горячее и свежее. Нужна новая добыча.

Кто-то мягко топочет. Сделала круг. На заборе кошка, выгнула спину. Я зашипела. Ярко блеснули в темноте клыки. Моя территория. Кошка издала протяжный вопль и свалилась по ту сторону забора. Я запыхтела от смеха. Безмозглая кошка. Джейн съела кошку, когда была птицей. Не очень вкусная, зато свежая. Я бы поохотилась на оленя. Убила бы и съела.

«Охоться за Анной».

Она хотела гнаться за женщиной, которая занималась сексом с мужчиной. Пропустила ее приказ мимо ушей и разделалась с последним куском мертвого мяса. Облизала лапы, почистила морду. Попила из фонтана с каменным вампиром.

«На охоту!» — опять приказ, срочно.

Перескочила через забор, крадучись по тени, обошла логово. Вниз по улице, вдоль стен, под карнизами. Хорошее место для охоты: сиди себе на карнизе — высматривай жертву. Прыгнула с человеческой тропы на стул, потом выше на карниз. Все заделано металлом, чтобы неуклюжие людишки не попадали. Получается, что на добычу неожиданно не набросишься. Глупые люди.

«Охоться!»

Я недовольно фыркнула, спустилась на землю, все еще теплую после жаркого дня. Побежала по улице, держась в тени, высматривая людей и лающих собак. Останавливалась и тихонько отсиживалась, если люди оказывались рядом. Потом снова вперед.

Показалась гостиница. «Марриотт». Слишком много человеческих огней. Обнаружила еле уловимый след Анны в воздухе, свежий, перемещающийся, в машине с мужчиной. Не Рик. Пожиратель печени? Побежала по улице, повернула на другую. Увидела-унюхала Анну в окне автомобиля. Они ехали на территорию пожирателя печени, через реку. Припав к земле в тени, высматривала грузовик. Мимо проехали два, оба высокие. Еще один — с нарисованной рыбой и крабами на боку. Пахнет изумительно. Облизала губы и поджала лапы. Грузовик движется медленно, словно грузная корова. Приближается. Прыгнула на кузов, пробежалась по крыше, прыгнула. Приземлилась на грузовик. Устроилась поудобнее и вжалась в поверхность. Когти на металлической полосе с шишками. Аромат морепродуктов. В животе урчало. Держа нос по ветру, втягивала в себя запах рыбы и крабов. Река стала ближе, и запах Анны оказался впереди. По-коровьи неторопливо ползущий грузовик поехал за Анной через мост.

«Смотри! Запоминай!»

Увидела знак «Магистраль Вестбанк». И снова блаженство: пасть открыта, морда приподнята, дует ветер, я вдыхаю восхитительные запахи рыбы, мертвечины, аллигаторов и птиц. Сколько добычи! Отлично пахнет. Но и на знаки смотрю, запоминаю. «Генерал-де-Голль-драйв». Коровье-рыбный грузовик свернул в сторону от запаха Анны.

«За ней!» — скомандовала она.

Я недовольно запыхтела и спрыгнула с чудесного грузовика на крышу припаркованной машины. Побежала обратно к Генерал-де-Голль-драйв. Нашла запах Анны. И посеменила вслед за ней. Запах свернул на другую улицу, где было написано: «Вудланд-хайвей». В этой части города бывать не приходилось, на юго-западе от Французского квартала. Далеко от знакомой охотничьей территории пожирателя печени.

Срезала по заросшей болотистой местности. На Инглиш-терн-парквей. Повсюду большие человеческие логова. Воняет химикатами. «Поле для гольфа», — прошептала она. Перебежала через мост, от воды тоже несет химией. Вычислила дом, куда зашли Анна и мужчина. Везде ее запах. В саду. В доме. Ее логово. Котенок. Самец.

«Дочь. Муж. Мэр», — объяснила она.

Я пошла по периметру, скрываясь в тени дома. Попила из фонтана, струя воды вырывалась изо рта рыбы, но рыбой тут и не пахло. Так, обычная городская вода. Дом темный. Сзади бассейн, на глубине голубые огоньки. Мне было жарко, я залезла в него, и вода поднялась. Вздохнула, тело остужалось после бега. Поплыла на другую сторону, потом обратно, дорожный мешок со мной. Освежившись, вылезла из бассейна, отряхнулась от вони. Уставшая, взобралась на длинное кресло и упала на обивку. «Это шезлонг», — пояснила она. Отдыхала, языком вылизывая морду и лапы от неприятной воды из бассейна.

Внутри зазвонил телефон. Ответил мужчина, низкий голос совсем близко, у двери.

— Понимаю, что поздно… — Из трубки откуда-то далеко донеслись металлические звуки.

«Рик?» — спросила Джейн.

— Я еще не сплю, Рики. Чем могу помочь, братец?

Оба человека засмеялись.

Я тихо кашлянула. Что тут смешного? «Деланый каджунский акцент», — отметила она. По-прежнему ничего смешного. Некого и подразнить.

— Мне нужна кое-какая информация, — сказал звонивший.

— Конечно. Сделаю, что смогу. Что ты хочешь узнать?

— Я наткнулся на Анну на приеме. Она сказала, что ты помогаешь одному из вампирских кланов скупать землю на Прайветир-бульвар в Баратарии. У меня есть друзья, которым это может быть интересно. Хотят продать. Сам понимаешь, недвижимость упала в цене и так далее.

— И ты собираешься втюхать ее вампирам за большие деньги, по цене выше рыночной…

— И чтобы мое имя по возможности не фигурировало. Пока все оформляй на Анну, как и в случае других сделок на землю.

Секундное молчание.

— Она сказала тебе про мои другие сделки? Моя Анна?

— Так и есть, — отозвался Рик. — Мы с ней немного пошептались. Я тут был в нотариальном архиве по другому поводу, ее имя попалось мне раз десять. Я сложил все факты. «Шершням» нужен новый стадион, над законом об использовании болотистой земли работает комитет, а тут и ты скупаешь болота на юго-западе от города. Их, я так понимаю, осушат через год-другой инженерные службы. А пока ты берешь по дешевке. Конечно, это меня не касается. Просто хочется получить свой кусок пирога, если друзьям удастся обстряпать это дельце с вампирами. Ты ведь настоящий мужик и, как никто другой, умеешь договариваться с вурдалаками.

Шершни? Я видела шершня: острое жало, мрачная тварь. Их гнезда круглые, жужжат высоко на деревьях.

Джейн зло засмеялась из глубины разума: «Это название баскетбольной команды. Знай я о „Шершнях", все сразу встало бы на свои места. Земли, записанные на жену. Вот почему мне не нравится работать в незнакомых местах. Не хватает исходных данных, чтобы увидеть общую картину».

В доме снова заговорили.

— Постараюсь чем-нибудь выручить тебя, братец, — ответил мэр. — Заедешь в офис? — Низкий голос удалился.

Звуки ночи усилились. Я хотела узнать, что они скажут дальше, но разговора было уже не слышно. Я перевернулась на кресле, вытирая осевшую на шкуре влагу.

Изогнулась в воздухе, почесала когтями зудящую спину. Хорошо.

Шаги в доме замерли. Дверь открылась, нарушив тишину. Одним махом я перевернулась, прыгнула и приземлилась в кустах на передние лапы, подтянув задние. Застыла. Большой лист прикрыл морду. Кто-то сопит, семенит лапами. Бежит к дальнему краю бассейна. Я немного высунулась. Маленькая собачонка. Не спускаю с нее глаз. Пудель. Кобель. Размером с трехнедельного котенка. Курчавый, шерсть для плавания, пышная. Поднял ногу, выпустил струю пахучей мочи. Подобрала лапы. Продолжаю наблюдать за собакой. Еда.

«Не сметь!» — приказала она. Расстроенная, я втянула воздух и тихо зашипела.

Собака подняла голову, принюхалась. Наклонила морду, водит носом по земле. Сломала розу. Пошла по моему следу к бассейну, где расплескалась вода. На собаке удушающий запах человеческих духов, разносится по воздуху. Собака рванула к креслу. Заметила меня в кустах. И начала лаять: «Тревога! Тревога! Хищник здесь-здесь-здесь! Тревога!»

— Спарки! Прекрати! — прокричал низкий голос, мэр стоял в дверях.

— Что случилось, дорогой? — спросила Анна.

«Выходи! Чужой! Взять-взять-взять!» — гавкала собака.

Я приготовилась к нападению. Зашипела тихо, но угрожающе. Гляжу на собаку в упор.

«Не смей!» — восстала Джейн и силой заставила меня остановиться.

— Твоя проклятая собачонка растявкалась, — сказал низкий голос. — Не хватало еще разбудить чертовых соседей…

— Наверное, опять опоссум. Пойдем, Спарки. — Анна вышла в ночь, застучали маленькие каблучки.

Я повернула к ней голодный взгляд. «Какой еще опоссум! Я Пантера!»

«Нет!» — Джейн усилила хватку, заглушая инстинкт убийцы. Мы боролись. Способные разорвать кого угодно клыки светились белым при человеческом свете. Зашипела. Собачонка взвизгнула и побежала к Анне. Она взяла эту несостоявшуюся закуску на руки и зашагала к дому. Будучи на безопасном расстоянии, сказала:

— Посмотри, кругом вода. Уверена, что Спарки услышал, как соседский мальчишка снова плескался в нашем бассейне.

— Проклятая собака! Нам только иска из-за того, что он утонул, не хватало. Позвоню Демаркосам утром.

Дверь закрылась. Наружный свет погас. В бассейне огоньки мерцали по-прежнему. «Взять-взять-взять-взять-взять!» — надрывалась внутри глупая собачонка, думая, что Большая кошка умрет от страха! Я высвободилась от удерживающей меня Джейн. Не опоссум! Не человеческий ребенок! Я Пантера! До чего же мне хотелось завыть, чтобы все вздрогнули!

«Не сейчас, — подумала она. — Лес близко. Охоться». Представила жирного кролика. Кровь, свежее мясо. Когти впиваются глубже.

Да-а-а-а. Я резко развернулась, крадучись выбралась с заднего двора, прошла по границе участка и юркнула в деревья. Сильно пахнет кроликами. Нос к земле, в голове кружится кроличий аромат. Выследила.

Съела крольчиху: полный рот крови, мяса и молока. Потом нашла нору под упавшим деревом. Вытащила оттуда мелких детенышей, визг и плач распаляют мой аппетит. Джейн предпочла тихо удалиться — на моем кровавом пиру присутствовать не захотела. Она не охотник. И матерью никогда не была. Всего лишь человек. Без котят. Обыкновенный воришка.

Наевшись, разрешила ей выйти. Она молчала. Несчастная. Мечтает о логове. Гостевом домике Кейти.

Подумала: «Пойдем домой». А мне хотелось поохотиться подольше. Учуяла оленя. Нашла следы, маленькие, изящные, пахнут самкой. Она приказала: «Домой!» Я зарычала в ответ. Повернула к городу, злая и недовольная. Она подумала: «Может, найдем оленя по пути». Я фыркнула от предвкушения. Олень!

Небо посветлело, когда, взобравшись на камни, я вновь обрела себя, в холодный воздух поднимался пар. Олень нам так и не попался, Пантера упрямилась: не хотела идти, в мыслях только охота, кровь, мясо, желание остаться кошкой и после рассвета. Еще никогда мне не было так тяжело обуздать ее, теперь она надулась, и ее злость омрачала мое настроение. Выпущенными когтями она то и дело сжимала мой разум, намеренно причиняя мне боль. И все потому, что я не дала ей сожрать собаку.

«Птица съела кошку», — угрюмо пробурчала Пантера, все еще свирепствуя из-за превращения в филина, которому я позволила поохотиться вдоволь.

— Я и тебе разрешу, — в утешение пробормотала я. — Совсем скоро. Обещаю.

«Птица съела кошку, — продолжала настаивать Пантера. — Видела в голове Джейн». — И юркнула внутрь.

Практически ползком я пробралась в дом, руки и ноги дрожали от сильного напряжения. Приготовила миску овсянки и проглотила ее, даже не запив чаем. В полном изнеможении вскарабкалась на кровать.

Я просыпалась медленно, солнце уже садилось, расчерчивая комнату косыми лучами, проникшими сквозь щели между шторами. Подо мной мягкий матрас с твердым основанием — по качеству намного лучше того, что ждал меня в моей квартире в Эшвилле. Такая роскошь не для меня, так что и привыкать не надо. Деньги у меня водились, но они вложены в дело, а не в удобства.

Я перевернулась, устроилась на кровати, подложив подушку под шею, и принялась раздумывать. Рик ля Флер ночью позвонил домой мэру, вероятно не без участия Анны. Которая спит с мэром, Риком и пожирателем печени в невыясненном обличье, если, конечно, сам мэр — не пожиратель печени. Хотя нет, вряд ли, запах не тот.

Рик подкапывается под вурдалаков. Интересно, с какой целью? Понятно, что он не для мэра разнюхивает ситуацию; тот и не знал, что замышляет братец Рик. Может, работает осведомителем у копов? Или хочет перехватить обещанную мне награду? Вампирские дела его явно занимают — старается еще для кого-то? Надо держать его на коротком поводке.

Пантера послала мне картинку, затуманенную сном. Рик лежит на спине, она стоит сверху, положив лапы ему на грудь, на его шее следы ее острых когтей. Я тихонько засмеялась, обрадовавшись уже тому, что она говорит со мной. Отправив мне на прощание изображение оленя, Пантера вновь ускользнула в свои сны. А я скатилась с кровати.

Сегодня ночью снова на охоту. За убийство выродка в течение десяти дней была обещана премия. У меня оставалось сорок восемь часов, чтобы вычислить его и обезвредить. Я перебрала содержимое дорожного мешка, вонючую и мокрую после бассейна одежду повесила сушиться, завернула кресты и колья в тонкие штаны, футболку и нижнее белье; упаковала обувь на тонкой подошве, застегнула молнию.

Поела, положила сырое мясо на газон, разделась и забралась на камни. Еще никогда не доводилось мне менять форму столько раз подряд. Вот уж не думала, что меня так измотает это занятие. И представить себя не могла, что благодаря превращениям Пантера в полной мере ощутит свою власть и станет такой упрямой. Не ожидала и сегодняшней боли. Она впивалась и полосовала мое тело, словно когтистые лапы зверя — жертву. Пантера устремилась в мрачную пустоту, подталкивая к перемене, принуждая. Валуны треснули и раскололись, будто грянул гром.

Скатилась с камней. Их осколки осыпались градом и попадали около лап. Большие лапы. Согнула их. Выпустила и выгнула когти. Большие когти. Я стала крупной. Мне нравится быть крупной. Большой кошкой. Огромной, как пожиратель печени.

А Джейн большие объемы пугали. «Что ты сделала?» — спросила она.

Я зло огрызнулась, наставила на нее лапу, вдавила вниз. Когти сжимают горло. Джейн — бета, я — альфа. Ожерелье и мешок давят. Плохо. Но все равно лучше быть большой. Большой кошкой. Перепрыгнула через забор, помчалась со двора в ночь. На попавшемся по дороге грузовике переехала реку, задрала морду повыше и изучала запахи. Грузовик качнуло, убаюкивающее движение. «На охоту, — пропела я. — Мы идем на охоту».

Луна прибывала, но еще не раздобрела до предела в помощь охотникам. Хотя и сейчас света хватало: видно было воду внизу, рваное, словно капли крови, отражение луны на ее поверхности, растревоженной ветром.

Грузовик повернул. Джейн увидела знак «Государственный парк Байю Сенетт». Я спрыгнула с грузовика на землю, быстро побежала. Ударилась. Кувырком-кувырком-кувырком. Прямо в канаву. Черноватая вода. Мерзко воняет собакой. Выпрыгнула, вся в собачьем дерьме. Следы крови все объяснили. Собаку сбила машина, и она отлетела в канаву. Кровь и внутренности разнесло по всему склону. Отряхнулась, раздраженно зашипела. Метнулась в тень. Ее это позабавило. Меня ничуть. Я не пахну собакой. И не буду. Она успокоилась. Я кралась по земле, высматривая воду. Заводи со свежей водой, без мертвых собак, маячили впереди. «Посмотри на знак», — попросила она, именно так подчиненному подобает обращаться к вожаку. Подняла глаза. «Дрейк-авеню». Понеслась дальше, нашла воду и искупалась.

Повертелась, надо очиститься от запаха мертвечины. В воде что-то зашевелилось. «Вылезай!» — вскрикнула она. Я оттолкнулась от дна, выпрыгнула, вытянув передние лапы и сжав когти. Опустилась на землю. Отряхнулась. Брызги разлетелись во все стороны. Из воды показались раздвигающиеся челюсти. Зловещие зубы. Я зашипела, огрызнулась.

«Аллигатор», — сказала она.

Аллигатор — плохо.

«Мне они тоже не нравятся, — согласилась она, в голосе страх. — Найди пожирателя печени. Пожалуйста?!»

Пожиратель печени — плохо. Давно их не пробовала. Наблюдала, как Джейн призадумалась над моими словами. Она затихла, как жертва, от страха. Я побежала в тень, продолжая следить за ней. Кошки-мышки.

Прошло довольно много времени, прежде чем она боязливо спросила: «Когда ты съела пожирателя печени?»

Кашлянула. Вспомнила. Картинка появилась из глубины разума, долго я скрывала ее от Джейн. Старуха. Седые волосы, подбородок, нос и желтые пронизывающие глаза как у нее.

«Не старая. Наверное, лет шестьдесят с чем-то, — беспокойно рассуждала она. — Запах дохлятины как у пожирателя печени. — Страх, словно опухоль, разрастался в ее голове, как желудок мертвой жертвы на летнем солнце. — Я не помню этого…»

Меня эта мысль позабавила. Вот тебе и общее прошлое.

В руке старая карга держала нож. Рядом потрескивал костер, дым поднимался высоко, пах травами и горечью. Зимой ночью холодно, ветки на деревьях голые и торчат, как кости. Перед старухой лежала девочка, связанная, во рту кляп, руки и ноги привязаны к столбам, воздух пропитан зловонием ее ужаса. Глаза голубые от пламени. Волосы светлые. Девочка — не человек. Пахнет чем-то незнакомым. «Потом узнала, что вампиром», — подумала я.

Старуха склонилась. Движение всколыхнуло отвратительный запах тухлого мяса. Она провела по телу девочки лезвием, глубоко вонзила острый нож. Через кляп прорвался вопль, лицо все в крови. Карга собрала кровь пальцем, поднесла его ко рту. Облизала. Еще один удар, еще. Попробовала кровь после каждого. Разрезала одежду девочки ножом, оголив живот и грудь. Та корчилась и извивалась, но колья и веревки держали крепко. Ее стошнило. Не в состоянии выплюнуть рвотную массу, она проглотила ее. Тяжело задышала. Испражнилась застоявшейся кровью. Ее вонь поднялась вверх вместе с травяным дымом.

Я прижалась к выступу, выпустив когти, схватила камень, будто хотела искромсать его, как мясо. Старуха снова занесла нож. И ударила им девочку в живот. Разрезала плоть. Девчонка пронзительно завопила. Так кричит котенок, которому угрожает смертельная опасность: в лапах взрослого самца-хищника или придавленный самкой-соперницей, пытающейся захватить территорию. Карга вонзила нож еще глубже. Крик жертвы эхом отразился от каменных стен внизу. Я обнажила зубы. Не свожу глаз с ножа. Старуха вынула кусок печени маленькой вампирши. От ее тела поднимался пар. Старая карга попробовала сырую плоть. Укусила, разорвала зубами. Кровь потекла по подбородку, заструилась по одежде.

Сожрав кусок, она вновь устремилась в зияющую кровавую рану. Отрезала еще. Потом еще. Не выпускает нож из рук. Девчонка перестала кричать, двигаться, но видно было, что сердце еще билось. Еще немного. Карга съела другой кусок. Почка. Часть легкого. Маленькая вампирша перестала дышать. Сердце замерло. Старуха засунула руку в кровавую дыру и потянула, дернула.

Сердце оторвалось. Она принялась что-то мычать себе под нос, поедая сердце.

Я видела, как тело карги насыщалось энергией, посеребрило темноту и рассыпалось вокруг искрами. Прикосновение силы. Огонь без жара. Кости опустились, изогнулись, плоть стала легче. Волосы посветлели, стали белокурыми. Она похитила девочку. Приняла ее обличье. В воздухе вонь. Уже позже я поняла, что это запах зла.

Ярость вспыхнула в моей душе. Зло, которое я не понимала, разбудило бурю внутри. Молча я прыгнула. Повалила пожирателя печени. Лапы на спине, острые клыки впились в шею. Укусила. Сломала позвоночник, сжав челюсти. Мясо отдает тухлятиной, жирное, мерзкое. Обжигает язык. Я сплюнула. Перевернула тело ударом лапы. Распорола горло. Сплюнула снова, пытаясь избавиться от отвратительного привкуса. Оторвала голову. Пожиратель печени был мертв. Я развернулась и ушла в ночь.

Образы рассеялись. Воспоминания закончились. Джейн молчала. Я положила лапу на ее голову, присоединилась к потоку ее мыслей. «Ты пожиратель печени, — подумала я, огрызнувшись. — Ты поглотила меня, как старая карга — девочку».

«Нет!» — Она попыталась высвободиться. Я надавила сильнее, держа ее внизу, вонзив когти в плоть.

Я оказалась сильнее, чем маленькая белокурая вампирша. Сильнее, чем ты. Я не погибла. Я вошла в тебя. С тобой. Теперь мы обе — одно целое. Я и Джейн. Лучше, чем Джейн сама по себе. Мы — сила. Мы — Пантера. А сейчас мы — Большая кошка. Очень большая.

Она перестала бороться, страх сломил ее дух. Быстрые человеческие мысли проносились в голове.

«Ты взяла массу в минеральных веществах камня. — Страх нарастал, молниеносно скользил, словно беличьи когти. — Масса к массе, камень к камню. Но ты усложнила магический ход вещей. Как тебе это удалось? Сколько массы ты взяла?»

Нашла в змее возможность стать больше. Ген для укрупнения массы. И вобрала в себя, сколько захотела. Джейн убежала, укрылась в закоулках нашей общей души. Я зашипела, стряхнула с себя остатки грязной воды. Шерсть толстая, густая и блестящая. Когти острые и длинные. Вперед за пожирателем печени. Убей еще одного. Я вошла в темноту, открытым ртом ловлю запахи в поисках тропы пожирателя печени. Я Большая кошка. Я иду убивать.

 

ГЛАВА 23

Масса к массе, камень к камню

Луна висела высоко в небе. Я вошла на территорию парка. Дом женщины-шамана из племени чироки остался далеко позади. Встречный ветер принес с собой сильный пряный запах пожирателя печени. Он бежал: к обычному зловонию примешался запах пота. И помимо него, в ночном ветре чувствовалась свежая кровь, заряженная страхом. Человеческая. Пожиратель печени охотился. Поймал человека, съел его внутренности и выпил кровь.

В лесной чаще на возвышенности, окруженной болотами, я наткнулась на сцену преступления. Остановилась. Изучила участок. Палатка, отхожее место, лопата, горящий фонарь, мусор, кулер на защелке, веревка между деревьями, на ней болтается влажная одежда. Повсюду кровь, поблескивает при свете луны. Части тела разбросаны. «Бездомный разбил лагерь, — подумала она. — Бродяга».

Я осторожно двинулась вперед, нюхала и смотрела. Пожиратель печени исчез. Ступая медленно и бесшумно, как настоящий охотник, вошла в лагерь, пригнулась ниже, переставляю задние лапы на место передних, чтобы ни один лист или тростинка не треснули. Обнюхала пожеванную ногу. Старая, костлявая. Больной человек. Не полезная еда. Пошла дальше по запаху. Когда пожиратель печени появился здесь, от него разило гадким зловонием. После пиршества запах изменился.

Джейн от этой мысли бросило в дрожь. Я крякнула, сдерживая смех. Человеческое туловище, разгрызенное пополам по позвоночнику. Верхняя часть валяется около болота. Нижняя — в воде, на поверхность выступает таз. Мелкая рыбешка подъедает разорванную плоть. Аллигатор подобрался ближе, глаза над водой, хвост колеблется из стороны в сторону, словно у змеи. Я угрожающе рыкнула. Кормиться приходи попозже. Моя территория. Крокодил задвигался медленнее, замер, погрузился на глубину. Я подбежала к входу в палатку.

Внутри нее голова человека, лежит себе спокойно на походной кровати. У этого человека пожиратель печени лицо есть не стал. Покрыто растительностью, загрубевшее. В бледно-голубых глазах отражается свет фонарика. Щеки ввалились, в морщинах.

Обнаружила тропу, которой пожиратель печени уходил из лесу. Запах его снова изменился. Остановилась. Втянула воздух, пусть обонятельный орган в пасти его изучит. Запах разложения отступал. Исчез. Не запах пожирателя печени. Запах вампира. Доминирует над всеми остальными. Перемена запаха взволновала Джейн.

Тропинка уперлась в асфальтовую дорогу. Сквозь деревья были видны светящиеся фары грузовиков, которые ехали навстречу. Я вскарабкалась на дерево и укрылась в широких ветках, свисавших над дорогой. Спрыгнула в багажник пикапа, оставив пару вмятин на мягком металле. Пожиратель печени в обличье вампира ушел тем же путем. Ехали быстро. Переполненный сильными, насыщенными запахами воздух изо всей силы хлестал по морде.

«Видимо, он угнал машину, — предположила она. Или заранее оставил ее здесь. — Предупредила: — Смотри на знаки». Грузовик свернул на Лафитт-Лароуз-парквей. Движемся на юг. Судя по указателю, мы въехали в Баратарию. «Баратария, — пронеслось у нее в голове. — Здесь скупают недвижимость и земли „Арсено Девелоп-ментс” и Анна, если верить найденной Риком в архиве информации. Но зачем?»

Я презрительно фыркнула. Безмозглые людишки и вампиры. Грузовик пропыхтел по Жан-Лафитт-бульвар, через мост Фишермен-бульвар, выехал на Прайветир-бульвар в Баратарии. Когда он съехал на боковую улицу, я прыгнула на опустившуюся низко ветку и скрылась в тени. Темно. Хорошо прятаться, охотиться. Изменившийся запах пожирателя печени ощущался слабо. Когда свет фар исчез окончательно, я спрыгнула на землю. Вытянулась, широко открыла пасть, зевнула. Отряхнулась, а то шерсть во время поездки взлохматилась на ветру. Побежала по улице, держась пахучего следа. Она запоминала знаки: «Прайветир-бульвар».

Запах пожирателя печени, ставшего вампиром, усиливался по мере приближения к небольшому человеческому логову, затерявшемуся в нависающих деревьях, бурно разросшемся кустарнике и распустившихся пышным цветом цветах. Кирпичные стены, твердые и гладкие дорожки между кустами. Внутри горит свет, льется наружу сквозь окна. Во дворе машина, тихо стоит на неутрамбованной поляне из ракушек. И машина, и ракушки светятся белым в ночи. «Мерседес», — заметила она. Рысью поспешила к машине, ревущее сердце не издает ни звука, но чувствуется — внутри гудит жизнь. Пожиратель печени только что объявился, его запах на дверной ручке. С примесью еле-еле уловимого зловония. По большей части он сейчас вампир.

Она размышляла: «Вампир обратился в скинуокера, но превращение прошло не совсем гладко». — «Да-а-а-а-а-а. И нет». Я припала к земле.

Она продолжала: «Он не принял обличье бродяги, а вызвал из памяти какое-то другое. Чтобы восстановить нужную форму, необходимо много белка. Интересно, что с его первоначальной формой: она состарилась? Разложилась? Чтобы снова стать самим собой, ему надо уничтожить человека или вампира?» — «Да и нет. Скинуокер и вампир. Вместе они пожиратель печени».

Горечь наполнила ее сердце. Ей было очень больно. То же самое чувствовала и я, когда оплакивала мертвого котенка. «Глупо лить слезы, — сказала я ей. — Не твой котенок. Вовсе не котенок». — Но моих кровей. Единственный сородич, которого мне довелось встретить», ответила Джейн. «Никакой он тебе не сородич. Пожиратель печени». — Я сплюнула от отвращения, обходя дом. Вода из рукава реки бесшумно подобралась ближе, стала чернее неба, с которого сошли луна и звезды. Громко трещат сверчки, квакают лягушки.

По дороге с ревом неслась машина, разрезала ночь светом ярких фар. «Прайветир-бульвар», — снова повторила она в попытке вспомнить. Машина сбавила скорость, свернула на маленькую улочку, еще больше замедлила ход, заехала во двор. Закопавшись в листья, я осторожно подползла к входной двери. Слилась воедино с темнотой. Новая машина припарковалась рядом с «мерседесом» пожирателя печени. Ее сердце перестало реветь. Из машины вылезла Анна, разговаривая по телефону. На ней было белое платье, на ногах — туфли на шпильках Легкая добыча.

— Я заручусь его поддержкой, — сказала она в аппарат. Мэр что-то прорычал в ответ, голос низкий, режет слух, слов не разобрать. — Если на нашей стороне окажется клан Пеллисье, — продолжала Анна, — мы в два счета проведем проект через вампирский Совет. Возьмем денежки и смоемся. — Мэр рявкнул что-то в ответ. — Ну все, целую.

Она подбежала к дому, нажала на звонок. Мощный запах ее духов забивал аромат цветов. Внутренняя деревянная дверь открылась, за ней проволочная для защиты от насекомых.

— Ты не представляешь, чего мне стоило отделаться от муженька, — соврала Анна.

— Входи, — пригласил мужчина.

Голос незнакомый. Пахнет вампиром — пожирателем печени. Хотя тухлятиной от него больше не тянуло, даже я не могла ее учуять. Наружная сетчатая дверь захлопнулась. Прикрыли и внутреннюю дверь. Но она осталась незапертой. Сквозь щель сочился свет. Я подобрала лапы, приготовившись к прыжку. На охоту!

«Стоять!» — команда от Джейн. Пыталась силой удержать меня.

Да-а-а-а. Я большая. Сегодня я Большая кошка. Мне не страшен пожиратель печени.

Еще одна машина свернула на маленькую улочку. В короткий проезд. Я раздраженно огрызнулась. Машина замерла. Из нее появился Рик. Он следил за Анной. Шел по пятам. Охотился за ней. Я вжалась в землю, напряглась.

Рик метнулся к входу. Заглянул в окно. Замер, как хищник, завидевший крупную добычу. Вытащил пистолет.

— Анна! — воскликнул Рик.

С силой рванул проволочную дверь. Она с грохотом ударилась о кирпичную стену и отскочила. Словно выстрел. Я вздрогнула. Рик нырнул внутрь.

Злобный хищный рык сотрясал ночь. Не мой. Не Пантеры.

Рик закричал. Слова утонули в реве. Анна вопила. Громкие удары. Возгласы Рика и пожирателя печени. Дикая, бессловесная ярость. Борьба. Анна открыла дверь и, как заяц, дала деру. Вслед за ней из дома повалил зловонный запах пожирателя печени. И свежепущенной крови Рика. Выстрел, еще один и еще. Окно разбилось. Рик пронзительно закричал — и замолк, задохнувшись.

«Вперед!» — скомандовала Джейн.

Одним мощным прыжком я влетела в дверь. Приземлилась за диваном, замерла, под лапами деревянный пол. Открыла пасть, обнажив острые зубы. Воздух насквозь пропитан мерзким зловонием разложившегося мяса. Слышно, как кто-то громко и грубо чавкает. Поднялась над диваном, наполовину выпустив когти. Осмотрела комнату.

Перевернутая мебель, мерцают свечи. Рик лежит на полу в луже крови, которая все увеличивается. Лицом вверх, глаза открыты, руки в стороны, ноги широко расставлены, рубашка разорвана. Из глубоких ран на груди толчками вытекает кровь. Над ним склонился пожиратель печени. Пьет.

По большей части еще в человеческом обличье, на нем обычная одежда: брюки с ремнем, белая рубашка, заляпанная кровью. Длинные, спутанные черные волосы заложены за уши. Я вижу незащищенную плоть уха, лба, предплечья и ступней. Вместо рук — лапы с изогнутыми когтями. Огромными. От тела исходит мрачное серебристое мерцание, вокруг кружатся черные песчинки. Энергия преображающегося скинуокера, наполовину сменившего личину, но все еще сохраняющего прежнее обличье. Получеловек. Полукошка. Ниже носа лицо пожирателя печени было покрыто рыжевато-коричневой шерстью, рот успел превратиться в пасть хищника. Из верхней челюсти торчали гигантские клыки, из нижней — поменьше. Впились в тело Рика. Он не сопротивлялся. Не двигался, но все еще был жив. «Пожиратель печени держит Рика в плену своих чар, загипнотизировал его! — крикнула Джейн. — Разрушь их!»

Перепрыгнула через диван. Вопль.

Пожиратель печени поднял голову. Кровавая пасть раскрыта. Зарычал.

Мы сцепились. Наши тела с грохотом ударились друг о друга. Покатились и стукнулись о стену. Зеркало разбилось и рассыпалось осколками. Сгустки энергии превращения, окружавшие пожирателя печени, перекинулись на нашу шкуру. Глубоко вонзила когти в его плоть. Смертельной хваткой сжала зубы на его плече. Укусила сильнее. Мерзкий вкус, мерзкий запах. Отвратительный, мертвый, плохой! Возвращающий в прошлое. Покатились со злобным рыком. Схватились, оспаривая преимущество. Сдерживали, рвали, раздирали. Я выдрала мышцу из плеча противника. Снова и снова вонзала зубы в рану. Кровь, жар, вонь. Рука пожирателя печени беспомощно повисла. Из него била кровь. Загадочные энергии изливались на мои раны — энергии пожирателя печени, меняющего облик.

«Он пытается взять массу», — запаниковала Джейн.

Я понимала. Ему нужен камень. Но камня не было. Волны энергии пожирателя печени отчаянно метались по моей шкуре. В попытке украсть массу Пантеры, тело Пантеры. Я укусила его за шею. Сражалась. Больше никогда в жизни не поддамся скинуокеру! Не бывать этому! Я притянула темную энергию — энергию Джейн. Дала отпор, используя магию скинуокера, ее силу, призвав на помощь темную бездну, в которую она погружалась, чтобы обернуться. Она удивилась, осознав, что я сделала, и принялась помогать, бороться. Мы с ревом набросились на врага.

Пожиратель печени вращал бедрами, со всей силы бросил меня на пол. Животом вверх, как жертву. Я выпустила его шкуру. Его клыки щелкнули возле моей челюсти. Кровь мощной струей вырвалась наружу. Я издала неистовый вопль. Страх и ярость. Длиннющие клыки впились в тело. Но пасть у пожирателя печени еще не успела полностью измениться, оставалась наполовину человеческой.

«Не укусит как следует. И нет камня, чтобы набрать массу. Он не может закончить превращение. — Джейн злобно засмеялась. — Мы сильные и умные».

Я притворилась, что ослабела, обмякла, закрыла пасть. Завизжала так, будто была смертельно ранена. Пожиратель печени издал победоносный возглас и ослабил хватку. Я выпустила задние когти и перевернулась. Молниеносно вцепилась в незащищенный живот пожирателя печени. Вонзила острые клыки в шею. Прямо как Джейн, когда она была маленькой кошкой.

Пожиратель печени взвизгнул от смертельной боли. С такой раной он долго не протянет. Пожиратель печени мгновенно полоснул когтями по лицу, одним ударом оставляя глубокие борозды, ведущие прямо к глазу.

Я покатилась, извиваясь и корчась от боли. Щека разорвана. Пожиратель печени задел дорожный мешок, поцарапав кожу. Я что есть силы укусила его за голую ступню-лапу. Энергия скинуокера поплыла. Ужасная боль пронзила язык. Лапа пожирателя печени… исчезла… в темной бездне. Появилась вновь. Пожиратель печени прыгнул, вышиб окно. Наружу. В ночь. За ним шлейф из серого света и черноты. Я собралась для прыжка. За ним!

— На помощь! Кто-нибудь! — Тяжелое дыхание. Бегло взглянула на Рика. Он тряс головой и переворачивался на бок. Истекает кровью. Лежит на полу, прислонившись к перевернутому стулу. Рука на шее, у уха. Между пальцами металлический блеск телефона. По голой израненной груди быстро течет кровь, образуя вокруг темно-красную лужу. Не пульсирует. Рик уставился в одну точку остекленевшими и широко открытыми от пережитого потрясения глазами. Лицо белое, бледное. Говорит по телефону, язык заплетается, голос осипший:

— Я в доме сто два по Уолкер-стрит в Баратарин, сразу за Эй-Дюфрен-стрит.

Я показала зубы, зарычала. Рик перевел взгляд на меня. Задержал дыхание. Посмотрел в сторону. Из-под угла коврика выглядывает металлическая рукоятка пистолета. Я оттолкнулась задними ногами, стремительно пролетела вперед. Прыгнула на него, выскочила в дверь, из освещенного дома в темноту ночи. В удушающее зловоние пожирателя печени. Взревело сердце машины. Длинный прыжок с крыльца на капот. Издала громкий рык, глядя в лобовое стекло. Пожиратель печени сидел на водительском сиденье. Голый, в человеческом обличье. Встретились взглядом. Кровь отхлынула от его лица. На время, казалось длившееся бесконечно, мир остановился. Джейн вырвалась, наблюдая и размышляя: «Чироки. Он из моего народа».

Он уставился на вещевой мешок. Губы зашевелились, слова за ревом машины разобрать было трудно. Он узнал во мне, в нас, скинуокера.

— Ани гилоги, — пробормотал пожиратель печени. — Клан Пантеры.

Серый свет вспыхнул над ним. И лицо изменилось… Темно-русые волосы, узкий нос. Белый юноша. Она смотрела. Она знала. Пожиратель печени нажал на газ, колеса завращались. Машина повернула, встала на дыбы. Я с криком отшвырнула Джейн на прежнее место. Сдирая краску, пробороздила когтями капот. Меня подбросило в воздух. Сильно ушиблась о землю. Полетела кувырком. Зарычала. Машина быстро отъехала, осыпав меня ракушками, вылетевшими из-под колес.

«Меняй форму. Сейчас. Пожалуйста!» — взмолилась Джейн.

«Пожиратель печени бежит, — огрызнулась я. — Хочу за ним, в погоню». Но машина мчалась быстро. Исчезла. Прочь с территории. Я фыркнула от удовольствия. Победа за мной! Потрусила под усыпанный цветами куст. Длинные ветви свисают сверху до земли. Я прошмыгнула в темноту. Села, тяжело дыша. Подумала о Джейн. Она забралась в мою голову, мысль. Взяла контроль. Вспомнила свою змею, ее извилистый вид.

Но Пантера большая, взяла массу от камня. Джейн нужно отдать массу обратно, подумала о валуне в саду. Нацарапанной на нем золотом полосе, которую она подновила после дождя. О золотой цепи с кулоном, крепко обвивающей шею.

Масса к массе, камень к камню. В ночи раздался грохот барабанов, слышимый только ею и мной. Нежный свист флейты. Масса к массе, камень к камню. Из памяти возник запах трявяного дыма. На каменных стенах танцевали тени. Меняюсь. Больно. Больно-болъно-больно. Масса уменьшается, двигаясь сквозь землю к камню с золотой насечкой. Масса к массе, камень к камню. Зловещая магия.

«Сложная магия», — подумала она, вновь возвращаясь в положение альфа, становясь Джейн. Вес и мышцы, кожа и кости ускользнули сквозь бездну промежуточного пространства. Обратно к камню. К желтому камню. В голове раздавался стук старых костей и треск валуна.

Я вернулась в свое тело, лежа под кустом, в грязи, на траве, что-то острое кололо лицо. Смахнула ракушку. Все тело зудело, липкое от пота; от комариных укусов не осталось живого места. Оттолкнувшись, села, провела руками по лицу, по бокам к бедрам и дальше вниз, к ступням. По десять пальцев на руках и на ногах, везде по пять, все на своих местах. Кажется, и вес остался прежним, не хотелось бы обзавестись широкими костями и горой мускулов только ради того, чтобы Пантера могла превращаться в Большую кошку, когда ей вздумается. При перемене массы я всегда боялась, не пошло бы что-нибудь не так, а это превращение было новым во многих смыслах. Пантера никогда не заставляла меня набрать массу побольше, никогда не оттирала меня, самостоятельно принимая решения. И я никогда не отдавала массу сквозь темную бездну. Но сейчас нет времени на беспокойство по этому поводу.

В мозгу вспыхнули воспоминания, оставленные Пантерой, и, несмотря на жару, меня бросило в дрожь. Это определенно случилось задолго до нашего с Пантерой слияния. Сколь многого я не знала о ней! Сколь иллюзорна моя власть над ней! Но и эти размышления придется отложить. Не сейчас.

В животе урчало от голода. Я сняла вещевой мешок. Кожа разорвана когтем, оставившим длинную и смертельную метку хищника на теле жертвы. Как будто на мне самой. Открыла мешок. Из него вывалилась одежда: туго свернутая футболка, нижнее белье, тонкие брюки. Обувь. Я быстро оделась и поспешила в дом, на бегу пытаясь влезть в туфли.

— Рик?! — громко позвала я.

Споткнувшись, влетела в комнату через входную дверь. Картина, представшая перед моими глазами, оказалась еще хуже по сравнению с воспринимаемой Пантерой. Кровавее. Рик лежал посреди лужи крови. Я завязала волосы, чтобы не мешали, и опустилась на колени рядом с ним, сразу же испачкав ноги кровью, но особо выбирать не приходилось. Рик был в плохом состоянии.

Я прижала подушку к его шее, она мгновенно впитала кровь. Рик открыл глаза и попытался сосредоточить на мне взгляд.

— Горный лев, — пробормотал он. — Саблезубый тигр. — Он усиленно хватал ртом воздух, его грудь вздымалась, каждое движение отдавалось болью. — Два хищника дрались. — Я продолжала закрывать подушкой рану, прекрасно понимая, что привязать ее нельзя, иначе перекрою доступ кислорода. Решила прижимать ее легонько, ткань поможет свертыванию крови. Не стерильно, конечно, и может возникнуть заражение, но об этом позаботимся позднее. Если он выживет. — Гигантские… твари.

— Угу. — Нашла другую подушку и водрузила ее ему на грудь. Следы когтей шли от левой части груди, наискосок через верх брюшной полости и вниз к правому бедру. Рассечение глубокое: мышцы разорваны, а на месте выдранного куска плоти белело ребро. — Ты потерял много крови. — Заметив шнурок для штор, сорвала его и обмотала вокруг его груди. Нелепые желтые подушки, покрывшиеся алыми пятнами, шелковый шнурок цвета буйволовой кожи с кисточками. Не ахти какие перевязочные средства, но все же лучше, чем ничего. В желудке опять настойчиво заурчало.

— Слышала, как ты разговаривал по телефону. Вызвал «скорую»? — Рик не отозвался, и тогда я вскрикнула громче: — Рик! — и ударила его по щеке.

Этот сомнительный с точки зрения традиционной медицины метод подействовал. Он заморгал и открыл глаза. Зрачки расширены, лицо чересчур бледное. Смертельно бледное. Я устроила его поудобнее, пододвинула тахту и положила на нее ноги Рика.

— Джейн? — пробормотал он. Я встретилась с ним взглядом.

— Да. Ты вызвал «скорую»?

— Подкрепление. Вызвал… — дыхание замедлилось, — подкрепление.

Интересные он подобрал слова. Так выражаются только копы. Не спрашивая разрешения, похлопала по его карманам.

— Не самое подходящее время, крошка. Не в лучшей форме… для улетного секса.

Я усмехнулась, нащупала кошелек и открыла его. Не удивилась бы, обнаружив полицейский значок. Но нет, только водительские права и пара кредиток. Официального удостоверения новоорленской полиции не было. Зато номер «звонить при несчастном случае», нацарапанный на бумажке от руки и вставленный в прозрачное пластиковое окошко бумажника, был подозрительным. Готова поспорить, это мобильный Джоди Ришо. Взяв телефон, который он вяло сжимал в руке, открыла его: последний раз он набирал именно этот номер. Нажала кнопку повторного набора. Ответ последовал практически мгновенно.

— Рик?! — раздался встревоженный голос Джоди.

Я чуть было не ответила, но потом поднесла трубку к уху Рика.

— Рик?! — позвала она снова.

— Да, детка. Меня тут… вроде как ранили.

— Помощь скоро приедет.

— Много крови… — Он потерял сознание, и я уронила телефон.

Из него по-прежнему доносились возгласы Джоди. Оставила трубку лежать на полу. Джоди не оставляла попытки докричаться до Рика. Желудок невыносимо скрутило от голода. Меня потряхивало, нужно закинуть туда хоть что-нибудь, но времени нет. Я прикрыла раны Рика, тем не менее лужа крови вокруг продолжала расти. Отступив назад, осмотрела его. Может быть, пропустила какие-то порезы. Так и есть. Из руки на пол хлестала кровь, светлая, артериальная.

Снова опустившись на колени, я взяла его и без того драную футболку и разорвала ее вверх. Под ней открылись правое плечо и украшавшие его татуировки. Вокруг бицепса шел ободок, на первый взгляд напоминавший колючую проволоку. Присмотревшись лучше, четко увидела извивавшуюся виноградную лозу с рассыпанными на ней когтями зверей и птиц. Загибающиеся когти большой кошки и хищной птицы, некоторые с маленькими каплями крови.

Наклонилась и разорвала левый рукав. Здесь тоже была татуировка. Едва прикоснувшись к ней кончиками пальцев, я в ужасе отшатнулась. По руке побежали мурашки. Левое плечо целиком, от ключицы до груди, украшало изображение более занимательное, чем виноградная лоза и когти животных. Гораздо более занимательное.

— Лев, — пробормотал Рик, неожиданно очнувшись, сосредоточив на мне затуманенный взор. — Я видел льва. Наполовину человек… наполовину хищник.

— Да, — прошептала я.

— Я люблю львов, — отозвался он.

Черные точки, отдаленно напоминавшие когти, когда они выглядывали из-под левого рукава, на поверку оказались когтями пантеры. Татуировка изображала тлвдатси — горного льва. А за бросающейся в глаза мордой хищника просматривалась кошачья мордочка поменьше — любопытная и как будто удивленная, с остроконечными ушами и открытой пастью, обнажающей хищные зубы. Рыжая рысь. Два моих первых зверя. На плече Рика.

 

ГЛАВА 24

Ты должна была явиться по моей просьбе

Вдалеке раздались вопли сирен, каждая завывала на свой лад: несколько полицейских машин и по крайней мере одна — «скорой помощи». Джоди перестала надрываться, призывая Рика ответить, но трубку не повесила, и оттуда тоже доносились звуки сирен. Ясно, Джоди была среди копов, мчавшихся на помощь по Прайветир-бульвар. Они приближались.

— Ты в опасности, — с трудом произнес Рик. — Вампиры… Я должен помочь тебе…

Похоже, он понимал, что обращается ко мне, поэтому я кивнула в ответ, затянула повязку на руке и закрепила вокруг еще один шнурок для штор. Ткань впивалась в рану, замедляя кровотечение. Я поднялась с колен, и Рик остался лежать у меня между ног. Кровь стекла в лужу, основательно промочив мою обувь на тонкой подошве, так что каждый шаг отдавался хлюпающим звуком. Брюки тоже промокли насквозь и облепили ноги. Кровь забилась под ногти, застыла в изгибах кистей, забрызгала руки. Кровотечение из раны на груди Рика почти прекратилось, но вряд ли благодаря умело сделанным повязкам, а скорее всего, из-за того, что кровь закончилась. Рик выглядел полуживым, но по-прежнему дышал.

Копы были совсем рядом. Нужно решаться. Уйти или остаться? Если они увидят меня рядом с истекающим кровью полицейским, не миновать беды. Если я смоюсь, но Рик скажет им обо мне, беды не миновать тоже. Если Джоди слышала мой голос, пока я накладывала повязки, — беды не миновать. Если где-то остались мои отпечатки пальцев — беды не миновать. На всякий случай я вытерла его мобильный. Но люди постоянно дотрагиваются до вещей вокруг, все потом и не упомнишь. Что бы я ни сделала, ясно одно: хорошенько заправиться в ближайшее время не получится. Желудок, охваченный судорогой, яростно сопротивлялся. Голова кружилась. Сквозь ветви деревьев и кустов, закрывавших окна, прорывались отблески голубых сигнальных огней, совсем рядом.

— Решайся! — скомандовала я сама себе.

«Удирать — не в правилах Зверя», — раздраженно заметила Пантера, будто удивляясь, что я сама до этого не додумалась.

— Да, — промямлила я. — Точно. — Я подняла телефон. — Эй, вы слышите меня?

— Кто это? — спросила Джоди, перекрикивая вопли сирен.

— Джейн Йеллоурок. Кто говорит? Джоди?

— Что ты там делаешь?

— Спасаю жизнь человека. А ты?

— Оставайся на связи! — приказала она деловито, тоном копа, не принимающего возражений.

Пантера ощетинилась.

— Я никуда не спешу, — ответила я. Пантера обиженно фыркнула. — Вижу, вы подъезжаете. Направляюсь к входной двери. Скажи своим, чтобы не открывали огонь.

Джоди прорявкала нечто похожее на утвердительный ответ, и Пантера затихла.

Я подошла к двери, открыла защитную сетку и осталась стоять в проеме с высоко поднятыми руками, показывая широко растопыренные пальцы. Увидят ли они их под плотным слоем крови? Первые две машины на скорости заехали в короткий тупик и остановились на подъездной дорожке. Еще одна машина и «скорая» вырулили во двор, шины утопали в суглинистом грунте, огни передних фар прыгали по мне вверх-вниз. Дверцы машин открылись, из них высыпали полицейские, на бегу выхватывая оружие. Пантера предостерегающе зарычала.

— Не стрелять! — закричала Джоди, выскакивая из машины без опознавательных знаков. — Повторяю! Не стрелять! Не двигайся, Йеллоурок! Подними руки так, чтобы мы видели их.

Как будто я и без нее не догадалась. Джоди и не отстающий от нее ни на шаг Герберт подошли к крыльцу. Его рука на рукоятке ружья, глаза горят.

— Он внутри, — объяснила я. — Сделала что могла, но он очень плох.

Джоди ворвалась в комнату, оттолкнув меня в сторону, а Херберт не удержался:

— Сдается мне, ты приложила к этому руку.

Джоди выругалась. Вероятно увидев, в каком Рик состоянии. Я сделала шаг в сторону, уступая дорогу двум дюжим спасателям с носилками.

— Ему требуется кровь, — сказала я, все еще держа руки над головой. — В этом штате «скорая помощь» укомплектована донорской кровью?

— Нет, — ответил тот, что потолще, ставя на пол носилки. — Но у нас имеются плазмозамещающие средства, а для ускоренной транспортировки — вертолеты, там кровь есть. — Он взглянул на Рика и лужу на полу и выругался.

— Вызывай вертолет, — скомандовала Джоди. — Пусть прилетают, и побыстрее.

— Хорошо. Как скажешь, — сказал он, вытаскивая рацию и набирая номер.

На меня никто не обращал внимания, поэтому я опустила руки и отошла в угол. Спасатели действовали стремительно: поставили капельницу, измерили давление. Герберт прохаживался по комнате, заткнув большие пальцы за ремень, осматривал помещение. Джоди что-то обсуждала с врачами, задавала обычные для копов вопросы — вопросы, на которые у врачей, как правило, не бывает ответа. Вопросы, которые интересуют легавых, когда кто-то из их коллег ранен при исполнении. Не догадайся я раньше, что Рик работал под прикрытием, все встало бы на свои места сейчас. Он шпионил за вурдалаками для новоорлеанской полиции. Интересно, Тролль знает, чем занимается его родственничек?

Вдруг до меня дошло, что я здесь без машины, без средств передвижения. Придется врать, когда они спросят, как я сюда добралась. Скажу, что приехала сюда вместе с Риком. Или пришла пешком. Первую версию будет легко опровергнуть, вторая вообще маловероятна. На самом деле мне не хотелось лгать Джоди, а так глупо — тем более. Стоило Герберту отвернуться, я выскользнула из дома как ни в чем не бывало. Оказавшись в тени, бросилась наутек со всей скорости. Вызвала по мобильному такси «Блуберд Кэб», и мне повезло, что Ринальдо как раз дежурил в этот час. Так как удача улыбается чаще всего только один раз, приняла некоторые меры предосторожности: разделась и прополоскала одежду в воде. Сидела на корточках совершенно голая на берегу недалеко от моста Фишермен-бульвар. Любой, кто не спал этой ночью, мог бы заметить меня, посмотри он в сторону реки, а не на вспышки сигнальных огней. Я слышала, как переговаривались люди в соседних домах, стоя на пороге домов и на дороге, не решаясь приблизиться к месту преступления, но и не выпуская его из виду. И надеялась, что происходившее там отвлечет их и не даст вычислить меня.

Пока я смывала кровь, комары нещадно кусались. Приходилось уповать лишь на то, что они не высосут из меня все соки, а кровь не привлечет всех аллигаторов в радиусе пятнадцати километров. Взглянув при свете луны на выстиранную одежду и убедившись, насколько это было возможно, что крови на ней почти не осталось, я оделась. Держась тени, побежала по Прайветир-бульвар; вода лилась ручьем, и каждый шаг отдавался хлюпаньем. Высматривала вдалеке такси и случайных прохожих, которые могли бы заметить меня и донести легавым. Я умирала от голода, меня качало и одолевал жар, несмотря на мокрую одежду. От тела, липкого от крови и пота, разило речной водой.

Вопреки ожиданиям, дышать становилось все труднее, желудок сводили судороги, словно Пантера впивалась в него когтями. Я перешла Фишермен-бульвар и почти добралась до Национального исторического парка Жана Лафитта, когда заметила машину Ринальдо. Я помахала ему и осталась на дороге ждать, согнулась пополам и тяжело дышала, пытаясь совладать с голодом, чтобы не слопать моего водителя. Пантеру это развеселило, и она тут же прислала мне парочку картинок: Большая кошка атакует багажник такси.

— Ну и видок у тебя! — приветствовал меня Ринальдо, высовываясь из открытого настежь окна и оперев руку на дверцу.

Я шумно выдохнула, сдерживая смешок, и попыталась встать прямо. Спина болела, ноги дрожали.

— А ты умеешь делать комплименты, Ринальдо.

— Моя женушка говорит то же самое, — ответил он, с каждой нашей встречей каджунский выговор чувствовался все сильнее. — Дай угадаю. Едем в ближайшую закусочную? Пять бургеров, пара молочных коктейлей?

— Звучит аппетитно. — Я подошла к машине. — Я промокла насквозь. Где мне лучше сесть?

— Садись впереди. У меня есть полотенце. Ты что, ходила окунуться в реку? Там крокодилов — кишмя кишит.

Я забралась в машину и быстро закрыла за собой дверцу, так что внутренние лампы не успели высветить кроваво-красные разводы на одежде. Откинула голову назад и вздохнула, расправляя уголки полотенца, чтобы вытереть быстро распространяющуюся влагу.

— Домой и поесть, только в обратном порядке, — сказала я.

На небе луна прошла за облаками, где-то вдалеке раздались раскаты грома.

Ринальдо развернулся в три приема.

— Впереди лучшие бургеры во всем штате. И жареные свиные шарики с рисом.

— Ничьи шарики я пробовать не собираюсь, — ответила я, закрывая глаза.

Почему-то Ринальдо мои слова показались смешными.

Лишь надкусив жареный свиной шарик, я вспомнила, что это такое: приправленное специями мясо с клейким рисом внутри, хорошо обжаренное в свином жире. Пальчики оближешь! Я взяла шесть шариков, каждый размером с кулак, и всего лишь два двойных бургера. Запила двумя большими молочными коктейлями, закусила порцией картофеля фри с соусом чили и сыром, а напоследок умяла два жареных яблочных пирога. Угостила Ринальдо бургером с коктейлем и разрешила ему смотреть, как я поглощаю всю свою добычу, пока мы ехали. Он был потрясен.

— Где в тебе помещается?

— Я сегодня не ужинала, — ответила я, пожимая плечами, заталкивая в рот пригоршню жареной картошки и слизывая соус с пальцев. — Быстрый обмен веществ.

— Топлива тебе надо не меньше, чем гоночной машине.

Я засмеялась и потянула коктейль через соломинку, причмокивая от удовольствия.

Ринальдо подбросил меня до улицы, на которой находился дом, и остаток пути я прошла пешком, придерживая полотенце. Я настояла на том, что постираю его. Пустила в ход хорошие манеры, потому что не хотела, чтобы он видел кровавые разводы, оставшиеся на полотенце. За ночной вызов он содрал с меня втридорога и наличными, но я заплатила без колебаний. И еще прибавила щедрые чаевые — таких надежных водителей необходимо поощрять. Хотя, случись так, что Джоди разнюхает о его существовании и станет допрашивать, Ринальдо, не раздумывая, снабдит подозрительного копа множеством удивительных сведений.

Попав в дом, я залезла в душ прямо в одежде, потом повесила мокрые вещи и облачилась в наряд для охоты на вампиров. Я успела хорошо разглядеть упыря в его человеческом обличье, не несущем смрадного запаха, и теперь знала достаточно, чтобы отправиться за ним. Вампир, не источавший зловония, был изображен художниками несколько десятилетий назад. Я узнала его по стенной фреске с изображением голых вампиров в доме клана Арсено: Грегуар, магистр клана Арсено, последнее время путешествующий по Европе.

Я вышла из дому с висящим за спиной дробовиком «бенелли», как и прежде заряженным собранными вручную патронами со стреловидными серебряными пулями. В пояс, невидимый под кожаной курткой, запрятаны серебряные кресты разного размера, колышки сидят в петлях на затянутых в джинсу бедрах. Надела сплетенный из колец ошейник поверх ожерелья из когтей пантеры и золотой цепи с кулоном — так они будут сохраннее. Если придется снова менять форму, хочется быть во всеоружии. Кожаные перчатки с шипами защищали руки, сапоги с металлическими носами зашнурованы по ноге. Другое оружие для убийства вампиров надежно закреплено в кожаных кобурах на поясе и бедрах. Волосы заплела в тугую косу и спрятала под плотно прилегающей к голове шапочкой. Схватить меня за волосы во время сражения вурдалакам не удастся. Распихала по карманам дополнительный набор крестов, прихватила пузырек со святой водой — понятия не имею, как она работает против вампиров, но в случае нужды обязательно попробую, — взяла фотоаппарат для доказательства смерти и запас патронов.

Пока я одевалась, было пять звонков, все — от Джоди. От злобных выпадов на автоответчике она перешла к прямым угрозам. Перед выходом я достала с верхней полки деревянную шкатулку с заговоренными Молли колдовскими амулетами. Шкатулка немного запылилась, но отпечатков пальцев на ней не осталось — значит, никто не трогал ее благодаря заклинаниям на помрачение сознания. Я открыла ее и изучила содержимое: окаменевшие деревянные диски с резными барельефами, на которых изображен Христос на кресте. Опустила их за вырез рубашки. Скользнув вниз по животу, они уперлись в пояс на джинсах.

Зазвонил телефон. На этот раз — Молли.

— Привет, Молли! — приветствовала я подругу, направляясь к двери. — Сейчас глубокая ночь. Что-то случилось?

— Ты открыла шкатулку, — ответила она. Несколько ударов сердца я размышляла над ее словами. Но прежде чем я ответила, она предупредила: — Будь осторожна. — И повесила трубку.

Я засмеялась:

— Буду.

Завела мотоцикл и помчалась. Я отъехала от дома на пару кварталов, когда на улицу вырулила первая патрульная машина с включенной мигалкой, но без сирены. Вовремя я выбралась.

Я ехала на скорости восемьдесят километров в час, расстегнув кожаную куртку и сняв перчатки, но встречный ветер не обдувал меня прохладой. В нем по-прежнему чувствовалась влажная тяжесть непролившегося дождя и тумана. От быстрой езды в нос били кисловатые и зловонные запахи. Я вспотела, как землекоп, тонкие струйки бежали по линии роста волос под шапочкой, увлажняли шелковую рубашку, которая терлась о кожу под жилетом при каждом движении. От невероятной жары мне казалось, что я таю. Вдобавок из-за прилипших дисков все тело невыносимо зудело и чесалось.

Обливаясь потом, но упорно продвигаясь вперед, я позвонила Джоди.

— Ришо, — отозвалась она. — Где, черт возьми, тебя носит, Йеллоурок?

— Осматриваю достопримечательности. Как Рик?

— Умирает. — Сказала как отрезала.

Я почувствовала, как озноб охватил меня, смертельный холодок побежал по телу, остужая липкий пот. Я вспомнила татуировки. Вспомнила его слова о том, что мне грозит опасность.

— Все совсем плохо?

— На вертолете его доставили в медицинский центр университета Тулейна. Сейчас оперируют. Ему ввели четыре дозы донорской крови, но она в нем не задерживается, все бесполезно. А ты где, черт побери?

Я сбавила скорость и съехала с основной дороги. Остановилась и заглушила мотор. Сказала:

— Я пришлю помощь. Передай врачам.

— Что передать им?

Я отключилась и сразу же набрала другой номер. Громила не отвечал. Трубку снял сам Лео, глава Совета вампиров Нового Орлеана:

— Джейн?

— Хочу попросить об одолжении.

— Что ты предлагаешь взамен?

Пантера зарычала. Лео, услышав ее, засмеялся. Соображать пришлось быстро. Заинтересовать магистра всего города я могла только одним предложением. Чтоб его!

— Все еще хочешь попробовать меня? — спросила я дрожащим голосом, прекрасно понимая, что и для Лео моя интонация не осталась незамеченной. До чего же противно!

— И не только попробовать, — ответил Лео Пеллисье, подключив свой обольщающий тембр.

Пытаясь отогнать образы, вспыхнувшие в моей голове, я сглотнула.

— Не выйдет. Но… — только и смогла сказать я. Задержала дыхание, сама не совсем осознавая, на что соглашаюсь. — Но мне нужна твоя помощь. Взамен могу предложить порцию своей крови тебе на пропитание, если придется.

На том конце провода повисла тишина. Но уже через минуту с язвительностью, сквозящей в каждом слове, Лео ответил:

— Предложение подкупает своей щедростью. Неукротимая валькирия, сама того не желая, разрешает мне сделать пару глотков в обмен на неизвестную услугу. А как насчет слияния души, тела и крови воедино? Нет, я не согласен. Ни о каком одолжении не может быть и речи.

Слияние души, тела и крови воедино? Что все это значит? Время не ждет.

— Ты еще пожалеешь о своем отказе, проклятый кровопийца! — сквозь зубы процедила я. — На Рика ля Флера напал выродок, и теперь он умирает на столе хирурга в медцентре Тулейна. Спасти его может только вампирская кровь. Что, по-твоему, я должна предложить взамен?

— Так бы сразу и сказала. Джордж, — позвал Лео, но уже не в трубку. — Машину. Быстро! — Послышался щелчок на линии.

Начав было говорить, я вскоре поняла, что он меня уже не слышит. Посмотрев на экран, увидела мигающее уведомление: «Звонок прерван».

— В итоге — стану я ужином или нет? — спросила я, глядя на телефон.

Пантера фыркнула от смеха.

— Не смешно, — отрезала я, на что она закатилась еще сильнее.

Странное все-таки у нее чувство юмора.

По Сент-Чарльз-авеню я направилась в Парковый квартал, выехала на Ферд-стрит. Миновав несколько домов, остановилась, застегнула молнию на куртке и дальше пошла пешком. Начал накрапывать небольшой дождик, капли мягко стучали по листьям нависающих сверху деревьев и падали на тротуар в тех местах, где плотный полог размыкался, открывая взгляду затянутое тучами небо. Из дома доносился собачий лай: скорее требование, чем сигнал тревоги. Вероятно, приспичило выйти по делам. Раздались раскаты грома, на этот раз близко. Я шла по улице практически бесшумно. Доносились металлические звуки музыки и телевизора, настолько приглушенные, что человеческое ухо никогда бы не расслышало их. Свистели и шипели кондиционеры и линии электропередач. Пантера была в полной боевой готовности, по моим венам энергичным потоком бежала кровь, все чувства обострились до предела.

Дом с близнецами-слугами, который мне однажды довелось посетить, был слабо освещен: сквозь зашторенные окна пробивалось мерцание свечей или, возможно, ламп. Я успела хорошо рассмотреть пожирателя печени, когда мы смотрели друг на друга в упор во время его превращения. Ожидала увидеть чироки, но предо мной предстал Грегуар. Вот так сюрприз!

Побывав в доме клана Арсено, я не сомневалась: пожиратель печени не укрывается в их владениях. Но кто-нибудь из проживающих здесь вурдалаков наверняка в курсе того, где он. Я остановилась на аллее, ведущей к дому, только сейчас осознав, что железные ворота открыты, никто не подошел к двери, а окна плотно занавешены. Задернутые на ночь шторы — здесь явно что-то не так. Что-то случилось. Маленькими паучьими лапками по позвоночнику пробежала тревога. Я остановилась в тени, вдыхая запахи и заодно давая глазам время привыкнуть к темноте. Словно недавно пущенная кровь, в свете фонарей поблескивала кованая решетка ограды. Украшавшая ее эмблема в форме лилии напомнила мне о заборе вокруг дома для гостей, где я сейчас жила. А еще узор решетки был странным образом похож на клеймо на руке Кейти. Может, в стародавние времена магистр клана Арсено превратился в скинуокера? Интересно, сколько он прожил, до того как его место занял другой ходячий мертвец? Кто-нибудь из членов клана знал, что Грегуар превратился в выродка? Бессмысленные вопросы.

Я задрала голову и посмотрела на ночное небо, втягивая воздух ртом и носом, пытаясь распознать феромоны и едва различимые химические соединения, пропитавшие атмосферу вокруг меня. Ничего нового. Искусственные удобрения, следы тявкающих собак, кошачья моча и экскременты, гербициды, засохший коровий навоз, выхлопные газы, резиновые шины, дождь, разлитый на дороге бензин. И еле-еле пробивался едва уловимый запах пожирателя печени, еще не достигший стадии зловония и разложения. Ну что ж. Вот так поворот!

Я набрала Лео.

— Я у дома клана Арсено. Отключи сигнализацию, — скомандовала я, когда он снял трубку.

— С какой стати? — спросил он надменным и одновременно обиженным тоном на фоне шума пролетающих мимо машин.

— Делай как говорю. Сейчас же. У тебя есть минута. — Я закрыла крышку телефона, выключила его и засунула в карман, надеясь, что он или Громила в точности исполнят мою просьбу. Конечно, это всего лишь забавная детская считалка, тем не менее я начала:

— Раз Миссисипи, два Миссисипи…

Через минуту я пошла по центральной дорожке к дому, снимая с плеча «бенелли». Стрелять я не собиралась, только если будет крайняя нужда. В случае нанесения непреднамеренного косвенного ущерба — убийства одного из близнецов или другого кровного слуги — мне грозил тюремный срок, если не удастся доказать, что я действовала в целях самообороны. Согласно договору, защиту мне гарантировали только в случае неосторожного или целенаправленного убийства вурдалаков — пособников упыря. На ходу проверила оружие против вампиров в ножнах, поправила колышки. Вытащила деревянный крест, инкрустированный серебром. Остановившись на широком переднем крыльце, позвонила в дверь. Так с парадного входа не заходят.

Внутри послышались шаги, будто престарелый слуга-человек неуверенно семенил ногами. Куда, черт возьми, запропастились близнецы? Я вспомнила о черепе в подземном укрытии. Пожиратель печени съел по крайней мере одного кровного слугу. Почему все остальные до сих пор живы? Я почувствовала подступающую тошноту. Близнецы мне тогда понравились.

Когда шаги в доме затихли, я отступила назад и со всей силы ударила ногой прямо по засову. Он выдержал, но иссохшее дерево вокруг него дало трещину, отозвавшись резким, неприятным звуком. Служанка взвизгнула. Сработала сигнализация. И тут же замолчала. Словно благословение подуло на меня прохладой, освежая лицо. Служанка по-прежнему пронзительно кричала.

Я повернулась к съежившейся от ужаса, скулящей женщине. На вид ей можно было дать лет двести: вытянутое лицо испещрено морщинами, кожа неровными складками, как старая тряпка, свисала с челюстей.

— Тебя я не трону, не волнуйся, — сказала я.

Но она не унималась. Подняла руку с зажатым в ней небольшим крупнокалиберным пистолетом.

Быстрым ударом креста я выбила оружие, металл звякнул. Пистолет еще не успел стукнуться об пол, как я схватила ее за плечо и начала трясти, поднесла крест к ее лицу и потащила к стене с нарисованной на ней фреской. Все пошло наперекосяк. Я прорычала:

— Заткнись!

Она замолчала, уставившись на крест. Я указала на мужской портрет.

— Кто это?

Она смотрела на меня недоумевающим взглядом, и мне пришлось повторить вопрос снова. На стенной фреске был изображен светловолосый юноша. Похоже, ему исполнилось пятнадцать, когда он сделался вампиром. Но я должна была убедиться в правильности своих догадок.

— Кто он?

— Грегуар, магистр клана Арсено, — ответила она дрожащим голосом.

— Где его укрытие? — прорычала я. В моих глазах свирепствовал жаждущий крови Зверь.

— Нет! — Она расправила плечи, подняла подбородок. — Никогда! — Тут до меня дошло, что ей приходилось видеть во взгляде своих хозяев картины пострашнее Пантеры.

Я не успела ничего ответить, потому что с лестницы послышался голос:

— Коррин? — скрипучий, бесполый.

Негодующий Зверь внутри побуждал меня к действию. Двигаясь на голос, я стремительно пересекла холл, взлетела по лестнице на второй этаж, на ходу нащупав амулеты на животе. Хотела убедиться, что они все еще на месте.

— Коррин? — Голос был слабый, испуганный.

Это Доминик, блондинка, просившая меня позвонить ей, пошатываясь, вышла из спальни, белая ночная рубашка колыхалась вокруг ее ног. При каждом шаге металлические браслеты на ногах позвякивали. Крест в моих руках угрожающе светился. Доминик сжалась, зашипела, клыки выступили вперед. Я подбежала к ней. Она попятилась назад, ноги путались и подгибались. Падая на пол, она сильно ударилась запястьем, на которое пришелся основной вес тела. Лицо искривилось в болезненной гримасе, она отвела глаза от креста, выставив вперед руку.

— Нет. Не надо, пожалуйста! Убери его.

— Еще не время. Где он? Где выродок?

Она поддерживала сломанное запястье, кость выпирала из-под кожи под странным углом.

— Нет. Я не могу.

— Выбор у тебя невелик, — ответила я, вздыхая. — Я чую его. Он был здесь. Совет вампиров дал мне право убить тебя за пособничество ему.

Пантера рвалась наружу с диким рыком.

— Пособничество?

Она рассмеялась: неприятный булькающий звук, истеричный и обреченный в то же время. Полный… отчаяния? Вампирам доступно чувство отчаяния? Доминик повернулась ко мне лицом. Кровавые слезы струились по щекам. Кожа такая бледная, казалось, будто она прозрачная.

— Я не укрываю его. И никто из нас у него в пособниках не ходит. Мы его пленники! — со злостью выпалила она. — Надо было прийти, когда я просила.

Она подняла ногу, показывая серебряные кандалы на лодыжках. Под ними краснела опухшая кожа, покрытая гнойными вздутиями, из трещин на коже выступала бледно-красная кровь и отзывалась еле уловимым шипением, соприкасаясь с металлом. Сковывали движения Доминик и позвякивали серебряные кандалы, их-то я и приняла за браслеты.

Я опустилась на колени и осмотрела ее. Бледная, без капли крови. Кожа светло-желтого оттенка, напоминает хрупкий пергамент, запавшие глаза с синяками. На шее следы укусов, похоже, клыки вонзали снова и снова в одну и ту же рану, на месте глубоких царапин уродливые рубцы. Видно, что она истекала кровью часто, беспрерывно, не успевая восстановить силы. Вдобавок… я не знала, что вампиры подвержены переломам.

— Серебро, — догадалась я. — Оно отравляет тебя.

— Да. Меня. И еще троих вампиров из нашего клана он держит здесь в плену.

Я повернулась на одном колене и оглянулась на коридор. В каждом дверном проходе стоял изможденный живой мертвец в ночном одеянии. Я убрала серебряный крест под куртку. Доминик вздохнула с облегчением и уронила голову на ковер с цветочным узором.

— Вы не кормитесь кровью слуг-людей? — спросила я. — И где близнецы? Почему они не освободили вас?

— У молодых слуг крови не осталось, они исчезли. Не знаю, выжил ли кто-нибудь. Остались только старики, их родители или даже бабушки и дедушки. Сопротивляться они не могут и помочь не могут из страха, что он убьет их близких, если они до сих пор живы. И мы не можем пить из-за серебряных кандалов. Яд отравляет кровь. — Она наклонила голову и посмотрела на мужчину на противоположной стороне коридора. — Он забирает слишком много. Нет… — Она снова повернулась ко мне, голова на тонком стебле двигалась медленно. В ее потухших глазах сквозила пустота. В глубоком отчаянии притаилась смерть. Неизбывная, неодолимая безысходность. — Вся кровь мира не насытит его. Даже крови митраистов ему мало. Мы боимся, что, отпей он у нас еще немного, и мы тоже превратимся в выродков, станем кровью и плотью древних легенд. — Она закрыла глаза и прошептала: — Уже сейчас на закате мы слишком долго приходим в себя. Кажется, мы теряем рассудок.

Я протянула руку к ее кандалам:

— Я позабочусь…

Ее взгляд метнулся к моей шее — я почувствовала, как на коже выступила испарина. Магические амулеты обожгли живот, реагируя на опасность, которую представлял собой изголодавшийся вампир. Я поборола желание отпрянуть из-за страха быть укушенной.

— Если я освобожу тебя, сможешь ли ты держать себя в руках и не высосать из меня все до последней капли?

Мужчина на другой стороне коридора тихо рассмеялся:

— Ты ее освободишь — и она разорвет тебе глотку на радостях. Любой из нас не удержался бы. — Он принюхался, задрав голову и облизывая губы. — Твой запах мне знаком. Ты была на вечеринке у Пеллисье. Что-то в тебе есть не совсем человеческое. Аппетитно.

— Хорошенькая благодарность, — отозвалась я. Встала и отошла от Доминик. — Придется подождать, пока я не прикончу вашего магистра.

— Нет! — вскрикнула Доминик. — С какой стати ты хочешь убить Грегуара?

Вурдалак у противоположной стены зло рассмеялся:

— Ты так ничего и не поняла. Пусть ты и не человек вовсе, но так же глупа. Грегуар — не выродок. Нет! Он тоже в плену, вот уже месяца два или больше. И на ногах у него такие же серебряные кандалы. Все еще жив, но слабеет с каждым днем. Я чувствую, как бьется его сердце, медленно и тихо.

— Надо было приходить, когда я просила, — повторила Доминик. — Надо было приходить…

Теперь мозаика сложилась. Упырь пил кровь Грегуара, поэтому на вечеринке у Лео Доминик просила меня прийти. На месте она побоялась рассказать мне подробности, значит, выродок был поблизости, подслушивал. Как же я могла так сглупить? Я достала крест из куртки.

— Где он держит вашего магистра? И почему вы в кандалах? Только для того, чтобы пить кровь? И самое главное — кто тогда выродок?

Мужчина на противоположной стороне засмеялся. Доминик зарыдала. Вампиры у двух других дверей зазвенели своими цепями. По лестнице поднималась Коррин с ножом для разделки мяса в руке.

— Я знаю, что теперь моей семье не жить. Но я позвонила в резиденцию Пеллисье, — сказала она Доминик, по ее морщинистому лицу струились слезы. — Слуга магистра Нового Орлеана уже выехал.

Снаружи дом осветили фары подъезжающего автомобиля. Мотор замер. Хлопнули двери. Должно быть, они совсем близко. Похоже, не видать мне денежек за поимку выродка как своих ушей. Коррин взвизгнула и бросилась на меня.

Я втолкнула Доминик в ее комнату, она упала на пол, я залетела внутрь за ней и быстро захлопнула дверь. Оставшаяся в коридоре Коррин что было сил вонзала лезвие ножа в дверь с криками: «Доминик! Доминик!»

Я упала на одно колено и близко наклонилась к вампирше, чувствуя ее слабое дыхание. Сунула испускавший холодный, яркий свет крест прямо ей в лицо.

— Где выродок держит магистра? Почему вы в кандалах? И самое главное — кто выродок?

После ее ответа я сделала глубокий выдох.

Когда приехавший поднялся на второй этаж, я уже стояла в окне, выходившем в сад на заднем дворе. Призвав на помощь Пантеру, я прыгнула, ударилась о землю, свернувшись, покатилась, побежала через лужайку. Одним прыжком перемахнула через двухметровый забор, поспешила к мотоциклу, спрятанному в тени в трех кварталах от дома.

 

ГЛАВА 25

Колдовская сила

Я завела мотор и прижалась к мотоциклу, крепко держась за руль. Пантера согнулась вместе со мной, подставив лицо ветру, открыв рот, втягивая запахи. Я направлялась за пределы города вдоль Миссисипи. То, что я собиралась сделать, нанесет большой урон Совету вампиров в целом и клану Пеллисье в особенности. Когда я завершу задуманное, головы мне не сносить.

С треском обрушившаяся молния осветила разорванные края неба. Дождь разрезал воздух и больно хлестал в лицо. Я ехала вперед сквозь ненастье и к тому времени, как нашла старый дом, промокла насквозь. Свернула на подъездную аллею между рядами дубов вслед за двумя медленно двигавшимися под дождем машинами. Обогнала обе, сидевших внутри людей в темноте было не разглядеть. Охрана? Впрочем, какая разница. С такой реакцией им все равно за мной не поспеть.

Снова грянул гром и сверкнула молния. Ветер принес свежий человеческий запах выродка. Я нажала на газ и склонилась, вплотную прижавшись к мотоциклу. Колеса заскрежетали по деревянным ступенькам крыльца, входная дверь отлетела, и я на полных парах въехала в дом. Дверь ударилась о стену с таким грохотом, что кости задрожали. Влетев в дом, я развернулась на гладком и блестящем гербе на полу и заглушила мотор. Звякнуло стекло, как будто что-то разбилось.

Сработала сигнализация, монотонный звук сначала раздавался тихо, но потом стал нарастать, готовясь перейти в протяжный вопль. Мотоцикл ехал с такой большой скоростью, что мотор все еще шумел, а назойливая сигнализация всего лишь свидетельствовала о безотлагательности дела. Опустив подножку, я стянула шлем и проверила, снят ли «бенелли» с предохранителя. Прижала дробовик к груди. Пускать его в дело я не собиралась, только если не останется другого выхода. В доме пахло людьми: одну женщину с широко открытым ртом я заметила на кухне.

Засунув руку под куртку, я выправила рубашку из джинсов. Один из амулетов Молли упал на влажную перчатку. Даже сквозь нее заряженный сгусток колдовской силы обдавал руки жаром. Я держала амулеты ближе к телу, чтобы заклинание, призванное защищать меня, вновь набрало былую мощность. Теперь амулеты, как и «бенелли», были заряжены и стояли на предохранителе. Мотор наконец-то затих. Я заправила рубашку и повертела головой вокруг шеи, чтобы расслабить мышцы, напряженные за время долгой езды.

Взбежала по винтовой лестнице справа, ковер с высоким ворсом глушил осторожные звуки шагов. Капли дождя вихрем разлетались вокруг. Остро чувствовался запах выродка в обличье вампира. Сигнализация по-прежнему вопила.

На лестничную площадку выскочил Иммануэль, сын Лео, в облаке серебряного света — превращение было в самом разгаре. За секунду я успела разглядеть стильные брюки, голые ноги, выпущенную и расстегнутую рубашку и голую грудь. Я поднялась на площадку. Вытащила кол. Сирена визжала на пределе своих возможностей.

Он с силой выпростал лапу, разрезав когтями воздух одним молниеносным движением. Я увернулась, быстро наклонив голову. Наметив точку на его груди, скользнула вперед под лапу, защищавшую корпус, и вонзила кол. С трудом он вошел под ребра.

Он отшатнулся. Я вытащила крест и приблизилась. От креста исходило лишь слабое мерцание. Иммануэль упал на высокий пьедестал. Статуя угрожающе зашаталась и повалилась. Мраморная статуя. На каменном пьедестале. Он взревел. Камень треснул. Статуя взорвалась, так и не ударившись об пол. Меня обсыпало мраморной пылью и шрапнелью осколков, сильно поцарапавших кожу. Иммануэль притягивал массу. Я всадила кол ему в самое сердце. Он умер бы, будь он скинуокером, обращенным вампиром…

«Не вампир, — сказала Пантера. — Скинуокер. Пожиратель печени. Занял место Иммануэля».

В одно мгновение я поняла то, что должна была осознать раньше. Намного раньше. Обычные приемы для убийства вампиров против него не подействуют, потому что он не вампир и никогда им не был. Никакой вурдалак не обращал скинуокера в себе подобного и не сделал его членом кровной семьи. Если бы Иммануэль сделал это, Лео непременно уловил и разгадал бы запах моей крови. Нет, это скинуокер сожрал печень вампа и занял его место, перенял его запах. Он сожрал Иммануэля, сына Лео, и занял его место. Холл наполнился удушающим зловонием.

Пыль статуи осела. Мраморный пьедестал разлетелся вдребезги. Выродок, он же скинуокер, продолжал притягивать массу. Прорываясь сквозь шторм каменных снарядов, я попятилась назад. Иммануэль бил наотмашь одной гигантской лапой. Разрывая полностью выпущенными когтями кожаную куртку. Я захлебнулась собственным криком.

— Замри! — Слово разнеслось по дому мощным эхом. С колдовской мощью. С силой и решимостью, заставившей стену заходить ходуном и покрыться рябью. Она обрушилась на меня, больно пронзая тысячью раскаленных иголок. Я не могла дышать. Покачнулась. Рухнула на пол и отскочила, не в состоянии пошевелить и пальцем, замерла.

Замер и Иммануэль, стоя на одном колене с занесенной для решающего удара лапой. Тут до меня дошло, что приказ последовал не от него. Сигнализация смолкла. Замигал свет. В конце коридора стоял человек — его лицо я не смогла разглядеть, — неподвижный, охваченный паникой. На застланной ковром лестнице послышались мягкие шаги. Я вспомнила о машинах, которые обогнала по пути сюда, и о людях, сидевших внутри. Черт! Оказывается, боевой отряд был на подступах к дому, когда я появилась здесь. Колдуны.

— Замри! — снова скомандовал голос, на этот раз тише, ближе, закрепляя заклинание.

Внутри меня неистовствовала Пантера. Я удерживала ее, заглушая ее стремление вырваться. Сражаться.

Руки горели от жары и электрических разрядов. Мне и раньше доводилось получать колдовские удары. Так я на собственном опыте поняла, что, если сопротивляться, будет еще хуже. Я перестала пытаться противостоять заклинанию, ослабила хватку. Раскинула руки. Перестала напрягать мышцы. «Бенелли» тихо стукнулся о ковер. Амулет лежал в моей раскрытой ладони.

— Замри! — Сила слова поплыла по воздуху, словно серебряный свет.

Выродок-скинуокер стал медленно опускаться на пол, сопротивляясь приказу. Тело, поддерживаемое собственной кинетической энергией, понемногу оседало вниз. Я обвела глазами холл. О том, чтобы пошевелиться, не могло быть и речи — тело не слушалось. Даже вздохнуть полной грудью не получалось — приходилось тихонько втягивать воздух. Состояние — хуже не придумаешь. Но, по крайней мере, выродку тоже пришлось несладко. Ни он, ни я даже шелохнуться не могли, несмотря на усилия воли. Шаги приблизились. За ними последовали другие. Сначала шел один, за ним, вероятно, еще двое.

— Замри! — скомандовали они в унисон.

Это было больше чем просто набор букв, сложенных в два слога. На нас действовало хитроумное заклинание, всеобъемлющее и универсальное слово. То, что предначертано судьбой и облечено в словесную оболочку магической формулы. То, что блокирует любую кинетическую энергию в заданном радиусе, кроме энергии самого колдуна. Что ж, заклинание подействовало. Я лежала на полу, стараясь расслабиться, не оставляя отчаянных попыток восстановить дыхание. Вокруг меня все мерцало, ослепительно и резко, эффект усиливался благодаря действию магии. Возле упыря свечение было особенно ярким: чем больше он усердствовал в борьбе против повергнувших его сил, тем плотнее и гуще становились серебряные потоки энергии вокруг него.

Колдун появился в поле зрения. Антуан. За ним шла женщина, которую я видела на тайной встрече в клубе «Ройял Моджо Блюз Компани». Она двигалась легко, но медленно, как человек. Женщина остановилась на лестничной площадке, ее длинная юбка развевалась. Антуан стоял перед ней, волосы убраны назад. Лицо выражало любопытство. На нем были кроссовки, рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами и потертые джинсы. На ремне болталось с полдесятка чертовски острых клинков со стальными и нефритовыми рукоятками. Его кухонные ножи. Хотелось захихикать, но дыхания не хватало. По краям обзор затемнялся — верный признак нехватки кислорода. Мне нужен воздух. Срочно. Бросила быстрый взгляд на пожирателя печени: лицо мертвенно-бледное, глаза синевато-багровые.

Приближаясь к выродку, не успевшему расстаться с красивым лицом сына Лео, Антуан вытащил нож. Подобно стенам, подернутым рябью после заклинаний Антуана и сдерживаемым потокам энергии вокруг, его тело колебалось и казалось слегка размытым. Упырь вымотался. Изнемогая от усталости, он уже не мог совладать с положением дел и самим собой, он терял резкость. Зловоние усилилось. Голова поплыла и теперь представляла собой причудливую смесь человека и тигра; пестро расцвеченная шерсть медного, оливкового, тусклого и рыжевато-коричневого оттенков лоскутным одеялом покрывала нездоровую, желтоватую кожу с гнойниками. Волосы из светло-русых превратились сначала в невыразительные темно-пепельные, а потом и вовсе почернели и стали перемежаться с клочками шерсти. Тело — змея в его костях — явно рвалось обратно в обличье чироки, пыталось найти изначальную форму, но упорство и страх толкали его на принятие других личин.

Кожа темнела, светлела. Волосы удлинились и обрели иссиня-черный оттенок. Цвет глаз тоже сменился: от дремуче-темного, казавшегося черным, до более умеренного желтоватого тона. Стали похожи на мои. Лежа, я видела, как он, упав на колени, устремил на меня свой взор так хорошо знакомых глаз. И снова вспыхнуло озарение. Он видел сидевшую внутри меня Пантеру, готовую в любую секунду вырваться наружу. Он зашипел. Дыхание неровное и сиплое.

Антуан пробирался сквозь дрожавшие в воздухе кинетические энергии. Он присел рядом с лже-Иммануэлем, одно колено опустилось на ковер рядом с моим лицом, так что мне стало видно потрепанный шов на джинсах. За Антуаном последовали еще двое.

В одно мгновение мне все вдруг стало ясно. Выродок пытался потеснить Лео, получить его власть, используя обличье и деньги Грегуара для покупки земли для своего нового клана. У него на руках были все козыри для воплощения плана в жизнь, и именно он расшатывал устоявшиеся порядки вампирской жизни. И уже не в первый раз за сегодняшнюю ночь меня посетила мысль: «Как же я могла так сглупить?»

— Мы подозревали, что это ты, — сказал Антуан. Иммануэль быстро посмотрел на него. — Но когда клан Арсено стал скупать землю в большом количестве, мы стали грешить на малышку Доминик: вот кто хочет заполучить власть над свои кланом или основать новый, заодно расширив владения.

Антуан сделал шаг, закрыв мне весь обзор. Теперь он стоял ко мне спиной, вплотную к выродку, тому ничего не стоило бы дотронуться до него лапой.

— А потом подумали на магистра клана Арсено. Ты ведь хотел, чтобы мы поверили в эти басни, да? «Путешествие по Европе» — твое изобретение? Ты заковал его в серебряные кандалы и где-то прячешь? — Антуан усмехнулся. Вероятно, выражение лица Иммануэля позабавило его. — Но потом к нам на помощь пришла Анна. Рассказала, как с тобой иногда творится что-то странное…

Выродок, пожиратель печени, пошевелил когтем. Самую малость. В это же мгновение амулет в моей ладони нагрелся и обжег руку. Вот черт! Амулеты. Они реагировали на мой страх и заклинание Антуана. Их предназначение — защищать меня. Судя по всему, по крайней мере один из них уловил опасность и посылал предупреждающий сигнал. Жжение усилилось, сконцентрировалось в середине запястья. Мне хотелось кричать. На коже появился волдырь от ожога, но я смогла сдержаться — поймала воздух ртом, тихо, почти бесшумно.

Никто из них не обернулся в мою сторону. Антуан потянулся вперед и прикоснулся к лапе упыря пальцами.

— Понятия не имею, кто ты такой, приятель, но точно не Иммануэль. Не Иммануэль, и уже давно. Не один десяток лет, наверное. Ты украл образ Иммануэля, я угадал? И форму саблезубого льва. Что теперь? Убьешь колдуна и переймешь его силу? Да? Нет? Не важно. Твоя песенка спета. Мило поболтали, конечно, но скучать я не буду. Вряд ли кому-то вообще будет не хватать тебя.

Стремительным движением он вытащил кол из груди Иммануэля. Кровь потекла и заструилась так, что брызги долетели и до меня. Алая капля упала на амулет, надулась маленьким пузырьком, лопнула, оставив после себя невыносимое зловоние поджаренной тухлятины. Оно перемешалось с запахом и моей подпаленной плоти. Амулет раскалился, а я и пискнуть не могла. На глаза навернулись слезы. В активированном состоянии его нельзя держать в руках. Нужно бросить в источник опасности, который он, по идее, должен взорвать. Но точно не меня. Лишенная возможности бросить амулет, я совершенно неожиданно на себе ощутила всю мощь его колдовских чар. Рука горела.

Антуан достал нож и поднес его к шее Иммануэля. Прижал лезвие. Снова брызнула кровь. Я умудрилась издать сдавленный крик — все заложенные в амулет силы пришли в действие. На ладони появилась дырка.

Пальцы сжались от судороги. Мне стало в десять раз больнее.

Амулет взорвался, нарушив и кинетическое заклинание Антуана. Все случилось очень быстро. Казалось, картинки наложились одна на другую. Столкновение энергий стало отголоском моих страданий: я втянула воздух в изголодавшиеся по кислороду легкие.

Пожиратель печени подобрал вытянутые лапы и сгреб в охапку Антуана. Легким движением рассек тонкую ткань рубашки и впился глубже в спину, поясницу и шею. Смертельные объятия. Дернувшись от невыносимой боли, Антуан беспомощно сник в лапах упыря. Я точно услышала, как дважды треснул позвоночник, и попыталась предупредить остальных, не привлекая к себе внимания. Слишком поздно. Пожиратель печени подался вперед, встал на четыре лапы. Окруженный мерцающим свечением, он менял форму. Одежда пошла по швам, и вместо нее стали появляться клыки, шерсть и массивная мускулатура.

Женщина-колдунья с визгом бросилась вперед. Пожиратель печени остановил ее одним ударом гигантской лапы. Снес половину лица и отбросил с глаз долой.

Израненной рукой я схватила и подняла «бенелли». Опершись на вторую руку, присев на корточки, встала.

Он зарычал. Прыгнул на меня. Наполовину человек, наполовину саблезубый тигр приземлился сверху, я почувствовала как подо мной задрожал пол. «Двигается и дерется как человек, — отметила Пантера. — Не как Зверь».

Соображать было некогда — нужно действовать. Пальцы сжали курок. Грянули выстрелы.

Серебряные пули вошли выродку в грудь, шею, лицо, оставив зиять уродливые дыры. На меня брызнула кровь. Пожиратель печени дернулся в сторону. Я перестала палить, наблюдала, как он медленно падает.

Обволакиваемый серебристым энергетическим сиянием, в котором мельтешили черные мушки темной силы, упырь рухнул на ковер. Телом завладели красные всполохи пламени.

Я бросила в него амулет — лучше поздно, чем никогда. Попала прямо в середину груди. Взрывная волна отбросила меня назад, ударила о стену. Из груди чудовища вздымались языки жаркого пламени. Колдовского пламени. Он взревел.

Статуи, выстроенные по обе стороны коридора, начали взрываться. Превращение полностью завершилось. Я оказалась один на один с саблезубым тигром. Рыжевато-коричневая шерсть в полоску, мощные лапы, сильный хвост и верхние клыки длиной пятнадцать сантиметров. Нижние клыки были короче сантиметров на пять, не больше. Если слова «не больше» вообще уместны при описании саблезубого тигра. Он сверлил меня своими круглыми, похожими на человеческие, зрачками. Глаза блестели от жажды мести.

Добрых двести тридцать килограмм хищной ярости. К тому же он впитывал в себя силу моих амулетов. Использовал ее. Амулет брякнул об пол, задымился как головешка, его энергия иссякла. Саблезубый тигр бросился в атаку.

«Дерется как человек! Пантера лучше!» — прорычала Пантера в моей голове. Но времени на превращение не было. Некогда притягивать массу, чтобы потом сражаться на равных. Тигр прыгнул. Я кубарем подкатилась к стене. Выхватила два клинка для убийства вампиров. Тигр с грохотом приземлился, так что дом задрожал. Повинуясь указаниям Пантеры, я легла на спину. Живот оказался открыт.

Тигр купился на эту уловку. Выпростав когти, он поднялся на задние лапы и кинулся вниз. Упал мне на грудь. Из сжатых до боли легких с шумом и свистом вышел весь воздух. Резко треснуло и кольнуло ребро. Огромный хищник приподнялся еще раз. Упал. Еще удар. Широко расставил ноги по бокам моего тела и собрался разодрать мне глотку.

«Давай!» — крикнула Пантера. Стремительным ударом я пронзила ему грудь. Одно лезвие с силой уперлось в ребро и отказывалось идти дальше. Другое скользнуло мимо, вглубь, под ребра, разрезая хрящи и легкие, подбираясь к самому сердцу. Я почувствовала, как клинок вошел в полость сердца, несколько задержался, преодолевая сопротивление тканей.

Тигр заревел. Я откатилась. Он поймал меня за плечо зубами. Прокусив куртку, впился в плоть. Здоровой рукой я резко, что было сил, толкнула рукоятку кинжала. Вогнала до упора, повернула внутри. Он затряс головой. Раздирал на куски мое плечо. От страшной боли я билась в конвульсиях, пытаясь вырваться. Еще немного — и я останусь без руки.

Он стал двигаться медленнее. Задрожал. Выдохнул, ноздри раздулись и затрепетали. Наши глаза встретились. В его взгляде мелькнуло потрясение и понимание. Он сгреб меня лапами, когти, проткнув куртку, впились в кожу. Над ним вспыхнул серебристый свет, вокруг меня гулко жужжали энергетические волны, как линии электропередач, как стремительный водный поток. Я с ужасом поняла, что в меня впились черные мушки его темной силы.

Он пытался сбросить массу. Сменить обличье. Украсть мой образ. И снова Пантера сделала… что-то. Я почувствовала ее в глубине мозга, увидела ее: Пантера, изгибающаяся в воздухе, вращающая хвостом, когти выпущены, будто она собиралась схватить жертву.

Жидкость брызнула изо рта и носа Иммануэля, из зловещих, огромных ран на его груди. С ней наружу вырвалась омерзительная, застоявшаяся вонь, от которой несло тухлятиной, старой падалью, открытой могилой.

Он отшатнулся назад, выпустив меня из лап. Я упала и больно стукнулась головой. Даже не подозревала, что он поднял меня так высоко. Смогла на секунду отдышаться. Вытащила последний кинжал и последний амулет Молли.

Встала на колени, в гнусную, вязкую жижу, которая лужей растеклась под саблезубым тигром. Завела одну ногу назад и со всей силы ударила его, перенеся на другую ногу всю массу тела, вложив всю свою мощь в единственное движение. Повернула острие кинжала и вонзила его прямо в глаз, в мозг.

Он не издал ни звука, просто рухнул на бок, подобрав лапы. Лишь одна задняя лапа вывернулась и свободно скользила по полу. Он терял хватку.

Обожженной рукой бросила в него амулет Молли. Он угодил прямиком в его израненную грудь. На этот раз волшебная сила амулета не растратилась попусту, не подпалила руку, не рассеялась в никуда, отозвавшись на заклинание колдуна. Чудовище тяжело ранено и уже не может украсть энергию амулета. Вся она оставалась внутри него.

Амулет взорвался внутри тигра, уничтожив все органы без исключения. Взрывной волной пронесся по телу, вскрывая кровеносные сосуды, раздирая на части полость сердца. Повсюду растекалась вонючая, мерзкая кровь. Уцелевшие кости и мышцы меняли форму. Старая кожа разрывалась, на ее месте появлялась новая. Шерсть освещало приглушенное мерцание.

Я бросилась назад, бережно поддерживая израненную руку и стараясь не смотреть в его сторону. Потоки серебристой энергии сгустились и потемнели в попытке придать ему новую форму, довести превращение до конца. Но вскоре сияние дрогнуло. Черные мушки на мгновение исчезли и появились вновь. Выродок упал на ковер, угодив головой в зловонное месиво, которое из него вытекло. Серебристый свет окутывал его еле заметным туманом.

А потом и вовсе улетучился.

На ковре лежал полуголый человек. Или почти человек. На коже головы сохранились остатки кошачьей шерсти. Вместо запястий — когтистые лапы. Но туловище и конечности по большей части человеческие, хотя суставы странно вывернуты, а колени загибались в обратную сторону, не как у приматов. Он был огромным существом. Намного массивнее, будь он обычным человеком, сейчас же его тело приросло массой после незавершенного превращения. Килограмм сто тридцать мяса. Одна половина лица — чироки. Другая — Иммануэля. Но из верхней и нижней челюстей с той и другой стороны выдавались длинные смертоносные клыки.

Я дотронулась до него ногой. Не дышал. На горле не видно пульса. В развороченной взрывом груди просто-напросто не осталось сердца. Пожиратель печени был мертв.

Я уничтожила скинуокера. Возможно, последнего в мире, если не считать меня.

Я понимала, что должна оплакивать эту потерю. Испытывать потрясение. Горечь. Но пока что все мои чувства сводились к ликованию Пантеры. «Убили Большую кошку! Мы вместе! Пантера победила!» — кричала она от радости в моей голове.

Стоя над выродком, посреди руин коридора второго этажа в доме Лео Пеллисье, я не отрываясь смотрела на его лицо, разглядывая длинные черные волосы, так похожие на мои, смуглую кожу, чуть темнее моего собственного золотистого оттенка…

Пантера скомандовала: «Уходи! Сейчас же!» Подробный порядок действий в следующие минуты и часы молниеносно выстроился у меня в голове. Во-первых, остановить кровотечение. Нужно перевязать плечо. Нащупав внутренний карман куртки, я вытащила оттуда жгут. Потребовалась минута, чтобы вспомнить, что с ним делать, — последствие сильного потрясения. Зубами и здоровой рукой я размотала петлю и наложила жгут поверх плечевого сустава, крепко затянув и плотно придавив застежку-липучку. Ремень задел головку оголенной плечевой кости. Я чуть не задохнулась от боли.

Пантера смотрела на кровь, струящуюся по моей руке, льющуюся на пол с пальцев.

«Меняй форму».

— Не могу, — пробормотала я. — Не сейчас.

Она зарычала от недовольства. Но жгут помог: поток крови приостановился. Я глянула на Антуана. Мертв. И его гибель на моей совести. Но сейчас я не могла чувствовать горечь и стыд — ничего, кроме сиюминутного исступленного восторга оттого, что я осталась в живых, радости, замутненной шоком и болью. Я понимала: он погиб из-за моего амулета, так же как и пожиратель печени. Но сводить счеты с собственной совестью я буду позже.

Наткнулась на тело женщины. Тоже мертва. Шея свернута. Все верно: это та самая женщина в длинной юбке, которая приходила на встречу с Анной и Риком. Они и вправду вместе выслеживали выродка. И насколько я сумела понять, использовали Анну в своих целях.

Нужно было выбираться отсюда. Но для начала надо убедиться, что мне заплатят за работу. По требованию договора я должна предоставить доказательства смерти. Вытащила фотоаппарат и сделала с десяток снимков, потом отщелкала несколько мобильным телефоном, хотя качество, конечно, не очень. Отправила фотографии самой себе на почту, положила телефон и фотоаппарат обратно в карман. Вынула кинжалы из тела пожирателя печени и вытерла их о джинсы. Двигаясь с трудом, прошла мимо Антуана по лестнице к мотоциклу — в надежде ускользнуть отсюда до того, как приедет Лео и решит, будто я убила его сына — или того, кто был его сыном. Сил и энергии на сражение с магистром Нового Орлеана у меня не осталось.

Кое-как я спустилась по лестнице, проковыляла по подъездной дорожке к мотоциклу. Завела мотор. Уносясь прочь, я заметила перед домом только одну машину. В ней — никого. Интересно, кто оставил ее здесь? И почему?

 

ГЛАВА 26

Немилосердная милость мира людей

Успела добраться домой и не истечь кровью. Схватила стейки, бросила их на траву на заднем дворе. Разделась и рухнула на разломанные камни в саду, острые края валунов больно вонзались в тело. Нужно было срочно обратиться, чтобы залечить раны, но на превращение по всем правилам с ожерельем не хватило времени. Вместо этого я вызвала в памяти образ звериной спирали и устремилась в нее. Надо мной поплыли серебристые волны и черные мушки. Боль жалила, как клеймо, как будто с меня заживо сдирали кожу, свежевали, пока сердце продолжало биться.

Я лежала на расколовшихся камнях. Тяжело дышала. Поднялась и потянулась: от задних лап к позвоночнику и дальше к когтям на передних лапах, клыкам — одно длинное, легкое движение. Плавно спрыгнула на землю, изогнув дугой спину. Съела много сырого, холодного мяса. Холодного и мертвого, но полного жизни. Насытившись, полакала воды из фонтана с вампиром.

Она попросила: «Давай превратимся обратно, пожалуйста?» Обратилась с подобающим почтением, снова хочет занять положение альфа. Я опустилась животом на землю и позволила ей вернуться.

Кровь больше не текла, все видимые глазу последствия борьбы исчезли. Я принялась избавляться от улик.

На случай, если правоохранительные органы захотят обвинить меня в смерти Антуана. На случай, если в коридоре дома Лео были установлены камеры наблюдения, которых я не заметила.

Садовым шлангом я смыла кровь с мотоцикла и травы в саду, шваброй стерла грязь и кровь с крыльца и пола в доме. Отнесла одежду в душ. Встала под струю воды. Постирала и прополоскала одежду — в надежде, что омерзительная вонь пожирателя печени исчезнет. Кожаную куртку можно было смело выбрасывать: разодрана на плече, в том месте, где пожиратель печени вгрызался в него зубами. Шелковая футболка тоже приказала долго жить, но джинсы и сапоги еще можно спасти. Если, конечно, удастся вывести со штанов закаменевшую грязь. Когда я вернусь домой, они явно будут стоять столбом. А ботинки завтра утром отдам в ремонт. Для этого, правда, надо протянуть остаток ночи и не распрощаться с жизнью. Я вымылась несколько раз подряд с мылом и шампунем, ополаскиваясь и намыливаясь снова, пока не избавилась от вони.

Вытерлась пушистым полотенцем, развесила одежду и оставила ее стекать. Большая часть моего гардероба находилась здесь же. Зазвонил телефон. Посмотрела на номер и ответила, продолжая одеваться:

— Я жива.

— Могла бы и позвонить, — сказала Молли обиженно. По голосу я поняла, что она чем-то расстроена и плачет. — Позвони, когда сможешь. — Она положила трубку.

Я собрала вещи, прекрасно понимая, как много мне еще предстоит сделать, прежде чем я окажусь в безопасности. Если не получится выполнить все вовремя, до того как Лео пронюхает, что случилось, и примчится сюда разъяренный, надо будет бежать. Я съела миску овсянки, прикончив большую коробку и остатки сахара и молока. Дрожать я перестала, но по-прежнему чувствовала странную слабость внутри. Возможно, это и было горе. Я затолкала его поглубже и заперла. Если выживу, обязательно найду время разобраться с переполнявшими меня эмоциями.

Как только смогла взять себя в руки, набрала Громилу.

— Где ты, Йеллоурок? — спросил он вместо приветствия.

— Дома. Ты у Лео?

— Да. На лестнице на второй этаж, стою в луже из гнилья и грязи. Почему Антуан мертв? А женщина? Ты убила их? А это еще что такое?

— Это и убило Антуана, а я убила чудовище. Там все, что осталось от выродка. И, Гро… Джордж, — поправилась я. После некоторых колебаний продолжила, выбрав интонацию помягче: — Взгляни на другую половину. Упырь маскировался под Иммануэля. Я почти уверена, он… прикончил сына Лео и занял его место.

Громила тяжело задышал, начал было говорить, но сразу замолк. Сделал вдох, переваривая услышанное. Я не произнесла ни слова, давая ему возможность все обдумать. Спустя некоторое время, которое, казалось, длилось вечность, он спросил:

— А где тело? Отлично. Прямо в яблочко.

— Думаю… — Ну что, рассказать ему про скинуокеров? Или все-таки нет? Наверное, не стоит, учитывая, что об их существовании никто, кроме нас с мертвым чудовищем, не догадывался. — …Он сожрал его. Так же как тела других жертв. Это был не Иммануэль.

— Что тогда? — Он явно не тратил понапрасну время на бессмысленные вопросы.

А мне пришлось искать обходной путь к правде.

— Он пытался принять форму саблезубого тигра или кого-то в этом роде. Форму Иммануэля. И черноволосого человека. Я убила его прежде, чем он смог порешить меня. Вероятно, Иммануэль погиб уже довольно давно. — Сведений масса, но вопрос так и остался без ответа. Надеялась, что он не заметит.

— Несколько недель назад? Месяцев? — настаивал он.

— Лет, — сказала я мягко и нежно, прекрасно понимая, что выливаю на него слишком много плохих новостей. — Возможно, десятилетий. Он умирал, Громила. — Я пыталась найти способ рассказать ему, как все происходило на самом деле, не выдав вместе с тем свою собственную двойную природу. — Не знаю, как он умудрился занять место Иммануэля, но, по всей видимости, его генетическое строение пошло вразрез с вампирским, и уже давно. Вот почему ему требовалось столько крови и белка. Только напившись и наевшись досыта, он выглядел и пах как Иммануэль. — «Вот почему от него так часто несло тухлятиной», — подумала я. — За последние недели его запросы выросли. И когда магистр клана Арсено вернулся в Штаты, чудовище взяло его в плен. Он выпил из него почти всю кровь до последней капли. Заставлял Грегуара подписывать финансовые документы, использовал средства клана для покупки земли…. Не знаю, что именно он замышлял. Например, свергнуть магистра города. — «Чтобы сосать кровь у местных вампиров, когда ему вздумается. Возможно и так…»

Громила не откликнулся на мои наблюдения, и я продолжала:

— Он заковал всех остальных членов клана Арсено в серебряные кандалы и держал их под замком в собственном доме. — Я замолчала. — Передай Лео, что нужно найти и освободить Грегуара. И найти кровных слуг клана Арсено. Их тоже нужно спасать, если кто-то остался в живых.

— Он что, какой-то оборотень? — спросил Громила.

— Вряд ли, — ответила я. Не соврала. Но и правды не сказала.

— И не боялся серебра?

Я вспомнила мерзкий запах горелого мяса в тот раз, когда я выследила его на рассвете на земле Эгги. Он перенял некоторые свойства вампира, так же как во мне появилось что-то от Пантеры. Черная магия. Я совершала те же темные и мрачные обряды, что и пожиратель печени. Я вдохнула и ответила:

— Он мог дотрагиваться до серебра. Пить кровь. И хотя он, как и вампиры, не выносил солнца, вурдалаком он не был. Только притворялся им.

— Я не… Я не верю в это, — сказал Громила.

— Думаю, в его комнате ты найдешь кое-какие… назовем это фетишами. Кости ног, черепа, всякие большие предметы и амулеты поменьше вроде зубов или безделушек, оставшихся от жертв. Кости он использовал, чтобы принимать разные обличья. — Я услышала шаги, как будто он хлюпал по липкой крови и ошметкам в коридоре дома Лео. Звук на фоне изменился, — вероятно, Громила перешел в комнату поменьше. Потом раздался шум: в вещах рылись, передвигая и роняя их. Он обыскивал комнату, наплевав на порядок и осторожность.

— Здесь есть череп. На верхней полке шкафа. Да. И… похоже на бедренные кости. Тут еще какие-то… Не человеческие.

— Череп, вероятно, принадлежит Иммануэлю, — заметила я как можно мягче. — Лео сможет хоть что-то предать земле.

Джордж выругался, голос у него сломался. Донеслись крики Лео, звенящие властные распоряжения.

— Продолжим позже, если я останусь в живых, — сказал Громила, вторя моим собственным тревогам.

— Созови Совет вампиров. Я могу отчитаться перед ним до рассвета, пока история не обросла небылицами. Я должна позвонить в полицию. Рассказать им, что произошло.

— Да, конечно. — Телефон щелкнул, на экране высветилась надпись: «Звонок прерван».

Следующий разговор — с Джоди — вращался вокруг тех же тем, с небольшими вариациями. Красной строкой проходил один и тот же вопрос: «Почему ты мне не позвонила?» Когда она перебила меня в третий раз, я ответила:

— Джоди, я не работаю на тебя. Поэтому не позвонила. Смирись с этим.

Слышно было, что она подавилась.

— Я еду туда, — отрапортовала она, вновь обретя дар речи.

— К Лео?! — вскрикнула я. — Ты совсем рехнулась? Тебе раньше приходилось иметь дело с обезумевшим вампиром, который рвет и мечет от ярости? Его сын мертв. Ни о чем другом он думать не в состоянии. Он убит горем, раздавлен. Так чувствовал бы себя любой другой человек на его месте. Пораскинь мозгами. Он слетел с катушек, а тут появляешься ты. Да он открутит тебе голову и высосет всю кровь до последней капли. Никому, кроме Джорджа, наверное, несдобровать. Как только ты там нарисуешься — пиши пропало. Так что держись подальше.

Помедлив секунду, она промычала в знак согласия.

— Не нравишься ты мне, Йеллоурок.

— Взаимно, — сказала я, улыбаясь. — Вероятно, мне придется до рассвета предстать перед Советом вампиров. Хочешь присоединиться?

— Правда? — Ее голос сделался чуть радостнее. Интересно, скольким легавым доводилось видеть сразу всех членов Совета вампиров в одном месте, не говоря уже о том, чтобы наблюдать их в действии? — Дай мне знать, где и когда. Я приеду.

Я захлопнула крышку мобильного. Вот так у меня и появилась новая лучшая подружка в полиции. Кто бы мог подумать!

Повернув на круговую подъездную аллею, я сбавила скорость. Медленно проехала мимо черных и блестящих лимузинов. Некоторые были массивные и грузные, днищем почти касающиеся земли, — сразу понятно, что бронированные. Водитель каждого автомобиля осматривал меня с ног до головы и провожал долгим отработанным взглядом, оценивающим и угрожающим одновременно. Не будь я без сил, непременно показала бы им, с кем они имеют дело, но сейчас мне было все равно. Пусть смотрят.

У парадного входа я подкатила к поребрику и заглушила мотор, опустила подножку и сняла шлем, из-под которого длинной черной волной выпали волосы. На мне были джинсы и сапоги, футболка, золотая цепочка с самородком. Оружие я оставила дома на кухонном столе. Не взяла с собой ничего, что могло бы угрожать членам Совета. Пронести оружие в зал заседаний Совета вампиров — все равно что захватить его в иностранное посольство или федеральный суд. Вас обязательно повяжут и посадят под замок. Хорошо, если не прикончат на месте. Конечно, я рисковала: защищаться в случае опасности — нечем. Но ничего не попишешь, только и остается — не высовываться.

Громила позвонил мне в два часа ночи, передал указание отчитаться перед Советом, сказал, как, куда и когда подъехать. По голосу было слышно, что он ослаб, но все же держится. В любом случае жив, пусть и не совсем здоров. Он объяснил мне: на заседание Совета необходимо явиться в строгом деловом костюме. Мое единственное маленькое черное платье больше подходило для коктейльных вечеринок, чем для торжественных приемов у высокопоставленных лиц, а остальная одежда еще не высохла. Приглашение пришло слишком поздно, и ничего более официального, чем джинсы с сапогами, в моем гардеробе не нашлось.

При входе меня очень тщательно обыскали и отправили дожидаться в небольшую, отделанную деревянными панелями комнатку с двумя диванами и маленьким холодильником, забитым бутылками с водой. Окон нет. Слуга-человек караулил у двери.

Позже ко мне присоединилась Джоди, принарядившаяся по случаю в синюю парадно-выходную форму. Входя в комнату, она заметила мое обычное облачение и подняла бровь. Я только пожала плечами в ответ. Что мне оставалось в четыре часа утра?

— Вместо меня хотел пойти начальник! — выпалила она в качестве приветствия. Глаза у нее блестели от плохо скрываемого возбуждения, а может быть, и тревоги. — Но когда он позвонил в штаб-квартиру, Джордж Думас четко сказал ему, что пригласили меня. Спасибо.

— Твой босс когда-нибудь бывал здесь?

— Нет. — Она сдержанно улыбнулась. — Наверняка сейчас бесится, думает, будто я хочу обставить его.

— Приглашение на Совет — большой плюс в карьере копа?

— Пока не знаю. — Дрожащими руками она расправила юбку. — Такое первый раз происходит. Обычно шефу просто звонят с указаниями.

— Вот оно что! — Я спрятала улыбку. Видимо, Джоди в ближайшее время светит мощное продвижение. — А где Герберт?

— Ума не приложу. — Она скосила на меня глаза. — Тебе нравится Джим? Хочешь, чтобы я устроила вам свидание?

Я не сразу поняла, что она подшучивает надо мной.

— Очень мило, но спасибо — не надо.

Я вытянулась на диване, каждой мышцей, нервом и клеткой кожи ощущая страшную усталость и боль от частых превращений. Глаза щипало, очень хотелось закрыть их, но я боялась, что усну, поэтому полчаса пришлось поддерживать светскую беседу с Джоди, что на поверку оказалось не так уж и трудно.

С ней вполне можно было иметь дело, когда она нервничала. Даже пригласила меня пострелять вместе.

И я тут же вспомнила о близнецах: живы ли они? Если им удалось скрыться от пожирателя печени, не захотят ли они… Нет, двойным свиданием я бы это не назвала.

Эта мысль не давала мне покоя, но, прежде чем я поняла почему, вошел Громила, в строгом черном костюме, черном галстуке и белой рубашке — стандартный деловой наряд. Ничего особенного. Любой менеджер выглядел бы точно так же, спускай он на костюм по четыре тысячи баксов. Видно было, что костюм скроен и сшит специально для него. Сам Громила был бледен как полотно, на шее повязка. Усевшись рядом со мной, он издал тяжелый вздох, как будто бы ему на минуту полегчало.

— Ночка выдалась длинной, — сказал он, глядя на меня.

От тела его исходило неестественное тепло. Я почувствовала его жар за пять сантиметров, которые разделяли нас. Мне захотелось отодвинуться подальше, но я осталась на месте.

— Милый наряд, — добавил он.

Подходящий ответ в голову не пришел, поэтому я сказала:

— Похоже, ты остался в живых.

Замечание — глупее не придумаешь. Мне захотелось шлепнуть саму себя, но он просто улыбнулся:

— Да. С трудом. Лео… Лео сейчас нелегко.

— В чем дело? — В Джоди заговорил полицейский.

— Его сын умер сегодня вечером, детектив. — Громила неуверенно прикоснулся к своей повязке. — Он в трауре.

— Его сын умер давным-давно, — уточнила я.

— Да уж. — Он изучал меня с минуту. — А ты интересная женщина, Джейн Йеллоурок.

Не уверена, что он имел в виду, но его слова прозвучали как комплимент или вроде того, поэтому я улыбнулась в ответ.

В дверном проеме показалась голова женщины.

— Мисс Йеллоурок, госпожа детектив, члены Совета готовы вас выслушать.

Мы встали, я подняла руку и как ни в чем не бывало помахала Громиле. Он отсутствующим взглядом смотрел нам вслед. Джоди беззвучно шла за мной. Слуга открыл дверь в конце коридора и вошел внутрь.

— Следователь полиции Нового Орлеана Джоди Ришо и Джейн Йеллоурок.

Внезапно меня охватила нервозность и разобрал смех.

Я чуть было не выдала: «Как так? А мне регалии не положены? Как насчет "легендарная убийца вампиров"?» Но сдержалась. Проглотила смешинку. Неужели я способна волноваться из-за выступления перед одним из самых могущественных вампирских Советов в Соединенных Штатах? Что-то на меня непохоже.

За нами со свистом закрылась дверь, последовали глухой удар — видимо, сделана звукоизоляция — и щелчок. Двое вышибал с горой мускулов встали перед дверью: движения отработаны, взгляд устремлен на нас. Вооружены до зубов и даже не пытаются это скрывать. Пантере находиться в одной комнате с вурдалаками — их психическое здоровье роли не играло — не нравилось. Она поднялась, изучила место действия, напряглась и обдала мой мозг жарким дыханием.

Вампиры сидели на украшенных резьбой черных стульях на некотором возвышении за узким изогнутым полукруглым столом, вероятно из эбенового дерева. Под ногами черная дорожка. Одеты все были в черное: мужчины — в смокингах, женщины — в вечерних платьях до полу. Слишком много черного цвета. Неужели потакают стереотипам? На переднем крае стола стояли маленькие медные дощечки с выгравированными на них именами кланов. По всей видимости, сегодня собрались не все члены Совета, а некий исполнительный комитет, потому что присутствовали только главы кланов. Я узнала магистров и наследников кланов Меркани, Руссо, Десмаре, Лоран, Сан-Мартен и Бувье. Места, отведенные кланам Пеллисье и Арсено, пустовали, но, насколько я поняла, кворум собрался. Мне снова захотелось рассмеяться, но я поборола это желание и стала внимательно рассматривать даму в центре стола — Сабину Дельгадо-и-Агилеру, — вампира-жрицу, знать которую я, по идее, не должна, напомнила я себе.

Джоди и я стояли плечом к плечу двумя ступеньками ниже постамента. Я чувствовала себя ребенком в кабинете директора. Истеричное хихиканье чуть было не овладело мной в третий раз. Вурдалаки повернулись к нам. Ноздри раздувались, обнюхивали.

Рафаэль Торрез, потомок и наследник клана Меркани, наклонился вперед, устремив на меня свои черные глаза. И первым ринулся в наступление.

— Тебя наняли убить сошедшего с ума вампира-выродка. Однако, насколько мы поняли, существо, которое ты уничтожила сегодня вечером, не было одним из нас. С какой стати мы должны платить тебе?

Во мне вспыхнула злость. Эти гады собираются обвести меня вокруг пальца. Мир вдруг сделался черно-белым: либо жизнь, либо смерть. В глазах появился звериный блеск. Пантера издала еле слышный рык. Угроза.

В то же мгновение белки глаз и лицо Рафаэля налились кровью. Черные зрачки расширились. Молодые вампиры быстро выходят из себя.

Остальные члены Совета отпрянули, потрясенные его несдержанностью. Не обращая на них внимания, Рафаэль тихо лязгнул когтями по столу. Комнату наполнили феромоны гнева. Вампиры на взводе источают запах — резкий и острый. Он быстро распространился повсюду. Повисло напряжение. Джоди застыла. Два других вампира боролись со своей реакцией на запахи Рафаэля. Джоди отступила, рука привычным жестом потянулась к пистолету. Вот только его не было. Страх усилился. Запах человеческой жертвы. Все вурдалаки как один повернулись к ней. Взоры хищников. На минуту опасность отравила воздух, словно ядовитый газ.

Жрица, сидевшая рядом с Рафаэлем, положила ладонь на его руку.

— Успокойся, — сказала она властным голосом. Казалось, в нем была какая-то колдовская сила. В то же время она не сводила с меня глаз. Хищный взгляд. Видит и понимает слишком много.

Больше сдерживаться я не могла. Расхохоталась. Все вампиры посмотрели на меня, повернув головы одновременно, как акробаты в цирке. В запахе появились ноты ярости и оскорбления, гнева, но уже другого рода. Я вытянула руку, извиняясь, как будто пыталась отмахнуться от произведенного мной взрыва. Вурдалаки продолжали пялиться, не веря своим глазам. Джоди нервно вдохнула.

Справившись с приступом смеха, я сказала:

— Существо, занявшее место Иммануэля, жило среди вас много лет, и никто из вас даже не подозревал об этом. Не понимал, что происходит. До тех пор пока оно не слетело с катушек и не начало убивать людей и собратьев-вампиров. Вы хотите сказать, что он не пах вурдалаком? Не ел, как вурдалак? Нет. Он был вампом, превращающимся в некое другое существо. Куда более худшее.

Я заметила, как несколько пар глаз вспыхнули в ответ на оскорбление. Пожалуй, я переусердствовала. Стоящая рядом Джоди напряглась в нерешительности, ей сделалось еще страшнее.

— Согласно договору, я должна была «уничтожить выродка, терроризирующего Новый Орлеан». И я справилась с заданием за десять дней, что дает мне право на гонорар, который я хотела бы получить. Меня не волнует, что он сожрал вурдалака и выдавал себя за него.

Подбородки отрепетированным движением взлетели вверх. Тут до меня дошло, что я несколько раз назвала их вурдалаками. Очень непочтительно.

— Я уже загрузила снимки мертвого выродка в Интернет. На одном четко видны его зубы. Называется «саблезубый вампир». Выложены на моем сайте с подробным описанием схватки. Или вы платите, или по всей Сети разлетится новость о том, что вампирский Совет Нового Орлеана не выполняет своих обязательств. Договор я размещу там же, рядом с фотографией с зубами. Пусть все решают, выполнила ли я свою часть.

Помещение пропиталось феромонами ярости. Запах острый, как водка с перцем. Трое магистров кланов держались за стол, их глаза налились кровью. Джоди часто дышала, сердце готово было выпрыгнуть наружу. Бей или беги. Типичная реакция жертвы. Не слишком умно. Глава клана Десмаре, более спокойный по сравнению с большинством присутствующих, открыл миниатюрный ноутбук и нажал на несколько клавиш.

— Она говорит правду, — сказал он, глядя на экран. Потом Десмаре бросил взгляд на меня. — Но фотографии сделаны непрофессионально. И что это за тени по углам?

— Моя кровь, — заявила я прямо.

Он подался вперед и носом втянул воздух.

— Крови я не чувствую. Открытых ран у тебя нет.

— К счастью. — Пусть гадают, как и почему.

— Я же говорила, она не даст нам нарушить условия, пусть даже прописаны они неопределенно, — вступила Беттина, магистр клана Руссо.

Я помнила ее по званому вечеру в доме Лео. Беттина была очень красива и явно знала об этом. Она пригласила меня зайти, но я сразу сообразила, что чай и дружеские посиделки в программу вечера не входили. Даже сейчас взгляд ее становился теплее, стоило ей посмотреть на меня. Беттине я нравилась намного больше, чем мне того хотелось. Как может нравиться ужин или любовница. Разумеется, предполагалось, что я сыграю обе роли.

— Она — плод своего времени, — подытожила она.

Пантеру это развеселило, и ее озорство блеснуло в моих глазах. Я препятствовать не стала.

— Заплатим ей, и дело с концом, — предложил Лоран.

— Если она уберет фотографии, — потребовал Десмаре.

И хотя колени у меня дрожали, а ноги подкашивались, согласиться убрать снимки я не могла.

— Не выйдет.

Джоди осторожно попятилась назад к двери, охраняемой вышибалами. Ее взгляд метался от меня к постаменту, на котором сидели вампиры, и обратно. Она обвела высохшие губы языком, рука снова дернулась к пустой кобуре. Чтобы отвлечь от нее внимание вурдалаков, я продолжила:

— Я зарабатываю на жизнь убийством вампиров-выродков. Права на использование изображений договором не регламентированы. — Интересно, надолго ли хватит вампиров? Как бы то ни было, я решила пойти ва-банк. Кровь до капли высосать можно лишь однажды. Или я ошибаюсь? — Это хорошая реклама. Так что они останутся на сайте.

— Довольно, — произнесла жрица. — Я видела чудовище, когда оно напало на меня. Почуяла его запах. Оно не наших кровей, но что-то в нем было и от нас. Кто оно на самом деле, я разобрать не сумела, но оно хотело убить меня. Теперь оно повержено. Дух и буква договора соблюдены. Заплатите ей.

Вурдалаки за столом притихли. Повисло молчание, никто даже не шелохнулся, как будто все разом окаменели. Шли секунды. Возражений не поступало. В конце концов Десмаре открыл тонкую папку и вынул оттуда конверт. Скользящим движением пододвинул его на край стола.

— Твой гонорар и премия. Чек с гарантией, как и указано в договоре.

Радоваться еще одной одержанной победе при них я не стала, взяла чек, сложила его и засунула за пояс джинсов. Снова вступила жрица:

— Джейн Йеллоурок, мы надеемся, вы задержитесь в Новом Орлеане на некоторое время.

У меня рот открылся от удивления. Я застыла, так и оставив руку на пояснице. Руссо тут же подхватила:

— Возможно, на несколько недель, пока Кэтрин не поправится и не вернется к нам. Возникло еще одно осложнение, и мы хотели воспользоваться вашими… — она сделала паузу, как будто тщательно подбирала слова, — талантами.

Десмаре продолжил без лишних любезностей:

— Некий низкородный митраист плодит отпрысков и бросает их на произвол судьбы в жестоком мире немилосердных людей.

Я вспомнила двух юных вампиров, убитых в одном из жилых районов. По мне, так это мир людей оказался в жестоких когтях немилосердных вампиров. Тем не менее вслух я решила не высказываться. За сегодняшнюю ночь я не раз испытала милосердие членов Совета. На большее они вряд ли способны. Кроме того, работа мне не помешает. Пусть даже и здесь.

— Я подумаю над вашим предложением.

— С вами свяжутся по поводу условий договора после похорон наследника клана Пеллисье, — сказала Беттина Руссо. Она устремила взгляд на Джоди, прежде чем я смогла ответить. — Мы довольны вашей работой. Ваш подчиненный, офицер под прикрытием, хорошо справился с заданием. Информация о Ричарде ля Флере не просочилась до того момента, пока слуга-донор из больницы не уведомил нас. Мы возместим городу расходы на его лечение.

Джоди побледнела, услышав, как раскрыли ее коллегу. Я опустила голову и посмотрела на носки своих сапог, пытаясь скрыть усмешку. Вурдалаки могут ударить исподтишка.

Десмаре продолжил:

— В знак признательности за его и вашу службу мы направили в официальные инстанции благодарственные письма, которые будут подшиты к вашим личным делам. Кроме того, парадетектор отныне переходит в распоряжение вашего отдела. Мы позаботились о том, чтобы брать его во временное пользование вам больше не приходилось.

Джоди выглядела так, словно она скорее была готова съесть собственный ботинок, чем принять комплимент или аппарат от людей, которые провалили легенду Рика. В то же время, не будучи дурой, она понимала, какая удача на нее свалилась. Логика взяла верх над злостью. И она выжала из себя:

— Спасибо.

— Можете быть свободны, — сказал напоследок Десмаре.

От его слов Джоди чуть было не подавилась. Я же повернулась и направилась к выходу. Вышибала отпер замок и открыл дверь, при этом уши немного заложило — давление изменилось, раздался отрывистый хлопок, похожий на звук вылетающей пробки, и свист. Загерметизированное помещение со звукоизоляцией. Вздумали бы они нами перекусить — никто ничего не узнал бы. Я вышла и расслабила ноги, все это время я напрягала их, чтобы колени не дрожали. Выдохнула от облегчения, громче, чем хотелось. Но от идущей позади меня Джоди никаких комментариев не последовало. Молча под конвоем двух мускулистых качков мы побрели по дому к входной двери. Громилу по пути не встретили.

Снаружи воздух был влажным и тяжелым, как после бури. Я моргнула, глядя на покрытое облаками небо. Мысль о гибели пожирателя печени и Антуана внезапно накрыла меня. Дыхание сбилось. Первый раз я отчетливо представила, что на полу в доме Лео могла бы лежать я. Или на полу в зале заседания Совета вурдалаков. За сегодняшнюю ночь я оказывалась на волосок от смерти несколько раз. Совсем близко к смерти.

Джоди процокала каблуками своих форменных туфель за мной до мотоцикла.

— Похоже, ты тут задержишься, — сказала она мне вдогонку. — Позвони как-нибудь. Может, выпьем кофе.

Пытаясь скрыть и не выказать всем своим видом удивление, я взяла шлем и оседлала железного коня. Все это время раздумывала, что бы ей ответить. Повернулась к ней, внимательно рассмотрела выражение лица: немного воинственное, как будто она ожидала отказа или считала, что по-другому и быть не может.

— Ты просто хочешь знать о вампирах все, что знаю я, — сказала я, слегка улыбнувшись, чтобы разрядить обстановку.

— Да, неплохо бы. А ты против? — Я пожала плечами, и она добавила: — Ты мне нравишься. Я не прошу о совместном походе в спа-салон, не собираюсь оставаться у тебя в гостях с ночевкой. Только кофе. Ну и может, пара блинчиков.

— Звучит неплохо, — ответила я осторожно. — Скоро должна приехать моя подруга Молли. Как ты относишься к обыкновенным колдуньям?

— Нормально. — Она повернулась и пошла по загибающейся подъездной аллее. Через плечо она бросила: — Моя мать — колдунья. И обе сестры тоже. До скорого, Джейн Йеллоурок. Я позвоню.

Я вернулась в дом перед рассветом, оставила мотоцикл с гудящим мотором во дворе и вскарабкалась по ступенькам к задней двери. От сильной усталости каждый шаг отдавался зубной болью. Нащупывая отверстие замка ключом, все, о чем я способна была думать, — это поскорее лечь спать. Не включая света, я вошла, швырнула ключи на стол с нагроможденным на нем оружием. И замерла, словно меня ударили.

Кресты светились — все — не так ярко, как полная луна, а мягким зеленоватым фосфоресцирующим мерцанием минералов в темной пещере, на глубине омутов в джунглях. Предупреждение о грядущей опасности. Сердце замерло и учащенно забилось. Я остановилась, вдохнула. Внутри меня насторожилась Пантера, напрягла свои органы чувств, искала. Дом казался пустым, как будто в нем не находилось никакого другого живого существа. Но это вовсе не означало, что я была здесь одна. Я слишком вымоталась, чтобы заметить его еще при входе, но теперь я четко уловила в воздухе явный аромат аниса, папируса и перца, отдававший вампиром. Здесь был Лео. Где-то здесь.

Он не знал, кто я такая, не знал, что я могу почувствовать его. Или для него это роли не играло, что намного хуже. Пантера с силой вобрала воздух, трепеща по моим венам и нервам. «В моем логове хищник», — раздраженно подумала она.

Молча я взяла левой рукой два колышка, один заостренным концом вперед, другой — наоборот, надела на шею два креста. Времени на лучшую экипировку не было, без куртки и остального снаряжения я оставалась беззащитной перед клыками и когтями вурдалака. Вспомнилась Кейти. Иногда от горя они теряют рассудок. Ничто не могло защитить меня в рукопашной схватке от когтей могущественного старого вампира, пусть даже он и не тронулся умом.

Напоследок я взяла свой любимый кинжал, лезвие у него — почти полметра чистого серебра. Кинжал приносил мне удачу, но сейчас, сжав его рукоятку из лосиного рога, я не почувствовала ничего, кроме собственного липкого пота.

Не сомневалась, Лео точно знал, где я нахожусь. Вампиры способны видеть в кромешной тьме, ночное зрение у них развито лучше, чем у Пантеры. На этот раз она не перечила мне, лишь глухо рычала глубоко в мозгу. Стараясь дышать ровнее, я сказала в тишину дома:

— Я не убивала Иммануэля, Лео. Существо, которое я уничтожила, не было твоим сыном.

Послышалось, как он вздохнул..и. в гостиной? Прежде чем воздух дошел до его легких, я оказалась в дверном проеме, проклиная грохот сапог на деревянном полу.

— Я видел его, — мрачно произнес Лео скрипучим голосом, как будто по его связкам прошлись ножом… или он пронзительно вскрикнул. — Я видел его лицо.

Он сделал еще вдох. Влажный и отрывистый, он доносился из другого места — прохода в спальню. Пантера затрепетала, понимая, что он следит за нами. Моя кожа похолодела и покрылась мурашками. Кресты на шее уловили его приближение и засветились ярче. Я заметила тень в противоположном конце комнаты. Сгорбленный силуэт с огромными черными зрачками, плавающими в кроваво-красных глазах.

— Ты погубила его, — прошипел Лео, вложив в слова мучившую его боль. — И ты вернешь мне свой кровавый долг.

В горле у меня пересохло, как будто наглоталась каменной пыли. Единственное желание — бежать без оглядки.

— Да, я уничтожила чудовище, но не вампира, — ответила я с мрачной вежливостью, сдерживая страх и молясь о том, чтобы мне одной в темноте не пришлось отбиваться от магистра города. — Если бы существо, притворявшееся твоим сыном, было вампиром, оно сейчас было бы живо.

Лео ничего не сказал, повисла давящая мертвая тишина. Я не понимала: то ли он готовится наброситься на меня или слушает то, что я говорю. Мне казалось, что я бегу по дну глубокого оврага в безлунную ночь.

— Я оставила голову убитого, — сказала я дрожащим голосом. — Будь он вампиром, его можно было бы вернуть к жизни. Кровь исцелила бы его. — Тогда-то до меня дошло, что Лео пробовал кормить сына, пытался спасти его. Но безуспешно. Остатками разума он должен был понимать, что я говорю правду.

Пантера сделала глубокий вдох, не давая страху поработить меня.

— Чудовище, поверженное мной, — не вампир. Оно переняло некоторые ваши свойства… но это не Иммануэль. — Я сильнее сжала оружие, постаралась придать голосу уверенность и мягкость одновременно. — Это был не Иммануэль, Лео. А его убийца. Он обманом пробрался в твой дом. В твою семью и клан.

— Ты уничтожила его, — повторил он, но на сей раз мягче и не столь уверенно.

— Я уничтожила убийцу Иммануэля. — Вспомнив, что он только что сказал, решила попытать счастья и добавила: — Я отомстила за его смерть. Я заставила его заплатить долг кровью и оставила тебе тело врага.

Повисла затянувшаяся тишина. Я отрывисто дышала, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Заработал кондиционер, охлаждая и без того ледяной воздух. Я вздрогнула, учуяв запах собственного пота и бегущего по венам адреналина.

Лео прошептал:

— У него лицо моего сына. Ты убила его и заплатишь за это.

Быстрее, чем я успела заметить, входная дверь с грохотом распахнулась. Старинное стекло, украшавшее дверь, разбилось вдребезги и звонко разлетелось по полу. Один осколок звякнул, приземлившись у моих ног. Подул рассветный ветер. Лео Пеллисье, магистр клана Пеллисье, глава Совета митраистов Нового Орлеана, магистр города, ушел. Я с облегчением опустила плечи.

Знаете, я не была дурой и понимала, что наша встреча не последняя. Не последняя, черт возьми!

 

ЭПИЛОГ

Высоко подняв ногу, ударила, попав по перчатке, и сохранила равновесие благодаря силе и скорости, доставшейся мне от Пантеры. Приземлилась и изогнулась одним движением. Влепила ногой по другой перчатке. Стала бить кулаком, не прячась за удар, а пытаясь найти лучшую позицию. Снова и снова.

— Достаточно.

В ту же секунду я остановилась. Сделала шаг назад. Положила руки на бедра. Поклонилась. Человек в перчатках рядом со мной тоже поклонился.

— Тебе нужно на соревнованиях выступать, — сказал он.

Я разогнулась и подняла одну бровь, глядя на сэнсэя. Он пытался пошутить. Все, кто тренировался у него, знали, что ни в каких турнирах он не участвует. Считает, что они для неженок.

— У тебя телефон звонил. Увидимся завтра, — попрощался он.

Занятие закончилось. Вымокнув от пота насквозь, я направилась туда, где осталась сумка с вещами. Увидела номер Молли на экране и нажала кнопку «перезвонить». Услышала ответ на том конце:

— Привет, Большая Кошка. Соскучилась?

Я засмеялась. Неужели она и вправду соберется приехать? Целая неделя прошла, а она все откладывала.

— Конечно. Когда вы будете?

— Энджелина, малыш Эван и я в получасе езды от Нового Орлеана. Твой адрес забит в навигатор. Надеюсь, в твоей дыре найдется лишняя кровать.

Радость ярким светом вспыхнула на моем лице. Дыхание перехватило, сердце выбилось из привычного ритма. Я крепче сжала телефон. Повернулась к стене и наклонила голову, чтобы никто не видел моего лица. Не хотела, чтобы сэнсэй заметил, как я лью слезы. Грудь сдавило, но мне удалось втянуть внутрь немного воздуха.

— Чистые простыни застланы на всех кроватях наверху. И еще я накупила продуктов — все, что вы любите.

В телефоне раздался тихий голосок:

— Тетя Джейн, прими душ. Ты дралась.

— Хорошо, Энджи. Скоро увидимся.

— Моя кукла у тебя?

— Конечно у меня. — Я нашла кукольного мастера на задворках Французского квартала и заказала куклу-чироки с длинными черными волосами и желтыми глазами. Фарфоровая, сделанная вручную кукла была одета в традиционный наряд индейцев-чироки, в руках она держала лук и стрелу — все как просила Энджи. Весь гардероб был сшит на руках местной женщиной: одежда современная и народные костюмы. — Она красавица. Очень похожа на девушку-чироки, которую я видела на фреске. Ее зовут Ка Нвсита, что значит «кизил».

— Ура! — (Я представила, как она выбрасывает вверх кулачок. Этому жесту она научилась у отца.) — Я люблю тебя, тетя Джейн.

— И я люблю тебя, Энджелина. Пантера замурлыкала: «Котята…»

Раздался щелчок, на экране высветилось сообщение: «Звонок прерван». Я стремглав помчалась на улицу к мотоциклу, надевая на бегу шлем.