Телефон Изабель зажужжал на прикроватной тумбочке. Хотя яркий утренний свет уже несколько часов лился в окно, она не собиралась вставать.

— Кто это может быть воскресным утром? — спросил Мак позади нее, щекоча мягким дыханием ее ухо.

Его теплая грудь прижималась к ее спине, покрытые волосами бедра касались ее ног. Одна гигантская рука обвивала ее талию, и лежа на боку, Изабель баюкала его ладонь на груди.

— Спи дальше, — прошептала она.

Но в ответ Мак крепче обнял ее.

Это ощущалось почти нормальным. Два дня подряд они отсыпались. Никакой работы в ФБР для Мака. Никаких видений для нее. Впервые за все время их отношений не было никакой спешки. Ничто не нависало над ними.

И это ощущалось восхитительно.

Когда Мак привлек ее ближе к себе, жесткие мышцы его груди и пресса напряглись, его бицепс взбугрился у ее бока. Изабель закрыла глаза и расслабилась в его объятиях, подстраивая таз под изгиб его бедер.

Телефон снова завибрировал, напоминая ей о непрочитанном сообщении.

Прежде, чем она успела осознать, что он делает, Мак потянулся за телефоном.

— Нет, — сказала она, кладя руку в перчатке на его предплечье.

Но было слишком поздно. Он уже схватил аппарат и развернул так, чтобы они оба могли видеть.

Это было смс от Кайлы.

«Только что вернулись домой с малышом Гэвином, — говорилось в сообщении. — Еще раз спасибо за все, что вы сделали!»

Мак положил телефон на место.

— Мило, — сказал он, вновь обнимая ее.

Хоть Изабель закрыла глаза, ощущая, как его рука вновь смыкается на ее талии, ее разум вернулся к сообщению. Всего два дня назад они спасли новорожденного сына Кайлы от его собственного отца. Дэниэл теперь находился под стражей, его арестовали за похищение, но Изабель знала, что на его счету больше преступлений — намного больше. Но проблема в том, что она видела в видении его попытку продать мальчика. Хоть ее дар видеть прошлое людей и объектов помог им спасти ребенка, это еще не доказательство совершенного Дэниэлом. И как напомнил ей Мак, это не примут в суде.

— Что? — прошептал он ей на ухо.

***

Мак почувствовал, как Изабель съежилась, нагибая голову и хихикая.

— Щекотно, — сказала она.

Он широко улыбнулся и крепче обнял ее. Она была такой очаровательной — особенно, когда расслабится.

Они оба ради разнообразия расслабились. Мак почти забыл, как это, но вчерашний день прошел весело. Изабель настояла, чтобы они сделали что-нибудь, характерное для туристов, и хоть он неохотно согласился, день прошел отлично. Они встали поздно и направились на Олвера Стрит. Они бродили меж маленьких магазинчиков и прилавков торговцев, которые занимали первобытное и причудливое мексиканское сердце Лос-Анджелеса. Ланч был хорош — старейший мексиканский ресторан во всем городе — но лучше всего было просто чувствовать ее под боком, ее руку на его талии, его руку на ее плечах. Они лишь разглядывали витрины, ничего не покупая. Чтобы Изабель могла принести что-то новое в квартиру, эта вещь должна быть свободна от видений, ну или как можно ближе к этому. Чем меньше людей ее касались, тем лучше. Странно, но пока остальной мир питал нежные чувства к ручной работе, Изабель предпочитала вещи, собранные машинами. Она зависела от этого. Даже сейчас он ощущал мягкую ткань ее перчаток на своей руке.

Мак слегка нахмурился от этого ощущения.

В последние дни Изабель много носила перчатки, даже когда они были в постели. Мак думал, что этот этап они уже миновали.

Изабель снова замерла. Она о чем-то думала.

— Что такое? — тихо спросил Мак, избегая ее ушка.

— Ничего, — быстро ответила она.

Он невольно усмехнулся.

— Кайла, — сказал Мак и подождал. Никакой реакции. — Ребенок, — попытался он и снова помедлил. Ничего. — Дэниэл, — произнёс он, и Изабель напряглась.

Да, Дэниэл, подумал Мак. Системный администратор Коммуны Зеленой Земли, куда он пытался продать своего новорожденного сына. Ну что за парень.

— Что с ним? — спросил Мак.

Изабель слегка пожала плечами.

Видение все еще ее беспокоит.

Когда они спасли маленького Гэвина и передали Дэниэла под стражу, Изабель была в ярости. Она прочла его без разрешения — Мак никогда не видел, чтобы она так поступала. Но видение продлилось всего несколько секунд. Дэниэл оттолкнул ее, прекрасно понимая, на что она способна. Мак едва не покачал головой, но остановил себя.

Как Изабель вообще могла быть в отношениях с таким человеком?

Мак этого не понимал, но тут ему на ум пришел другой вопрос.

— Если бы у тебя было бесконечное время для видения, сколько бы ты смогла увидеть? — Изабель попыталась повернуться к нему, но он не поддался, еще не готовый отказаться от таких объятий. — Просто ответьте на вопрос, мэм, — сказал он, используя свой лучший официальный голос специального агента. — Или мне придется… — он поднес губы к ее ушку. — …Шептать вам на ушко.

Это заставило ее снова захихикать, и Мак улыбнулся.

— Теоретически? — спросила она, обнимая его руку.

— Теоретически.

— Ну, говоря чисто теоретически… понятия не имею.

Мак слегка нахмурился.

— Не имеешь?

— Ладно, — сказала она. — Не совсем «не имею», но проблема в том, что я не могу читать кого-то или что-то очень долго, — Мак видел это с самого начала — как этот процесс выматывал ее. — И я в основном читаю самое недавнее прошлое или мысли, — она замолчала. Так надолго, что Мак поднял голову, чтобы посмотреть на нее. — Неоднократные видения помогают, — тихо сказала она.

— Нет, — сказал Мак, качая головой.

Они покончили с этим. Не может быть второго видения с Дэниэла. Он находился под стражей.

— Но почему ботокс? — спросила она. Мак положил голову обратно на руку. — Это важно, Мак. Я знаю, это важно.

Ее тело снова напряглось.

— Это важно для Джоффри, — сказал он. — Вот это правда.

Хоть Мак говорил полушутя, произнесение имени этого мужчины мгновенно заставило кровь вскипеть. Чрезмерно прилизанный и загорелый мужчина, являющийся лицом коммуны, осмелился поцеловать Изабель.

— Дело не в этом, — сказала Изабель, видимо, не оценив шутку. — Это связано с Морисом.

Мак выбросил образ Джоффри из головы.

Не думай об этом.

— Насколько нам известно, — сказал Мак, — оба брата им пользуются. Что такое маленький паралич в сравнении с отсутствием морщин?

— И это имеет отношение к компьютерным файлам, — продолжала Изабель, как будто не слыша его. — Но я не видела, к каким.

С каждой минутой она становилась все более напряженной.

— Почему ты надела свои перчатки? — внезапно спросил Мак.

Изабель даже слегка дернулась.

— Мои… мои перчатки? — он ждал, позволяя молчанию затянуться. — Я не знаю, — наконец, ответила она.

Нет, знаешь, подумал он. И я тоже знаю.

Когда он не ответил, Изабель начала поворачиваться к нему, но Мак опустил голову рядом с ее, останавливая ее движение.

— Это из-за доступа к секретной информации, — сказал Мак. — Не так ли?

Они это тоже проходили. Все специальные агенты ФБР получали доступ к секретной информации, как необходимое условие работы. Какое-то время ему не понадобится секретная информация, но если такое случится, видения Изабель станут проблемой.

Но она не могла вечно носить перчатки.

И он не хотел, чтобы она это делала.

Но они пересекут этот мост, когда приблизятся к нему — так же, как справлялись со всем остальным.

— Больше никаких разговоров о работе, — тихо сказал он.

Изабель кивнула.

— Никаких разговоров о работе, — эхом отозвалась она.

***

Хоть разговор и закончился, Изабель не могла перестать думать о том, что сказал Мак.

Он заметил перчатки.

Ну конечно заметил. Когда это Мак что-то не замечал?

— Вчерашний день прошел хорошо, — сказал он, утыкаясь носом ей за ушко. Его теплое дыхание омыло ее шею, его губы слегка задевали кожу, и Изабель вынуждена была прикрыть глаза от невероятно чувственного, но в то же время нервирующего ощущения. Это было ее слабое место, и видимо, Мак тоже заметил это наряду со всем остальным.

— Но возможно, — продолжил он, — сегодня мы останемся дома.

Она понимала, что он делает, но не могла заставить себя остановить его. Она попыталась держаться за образы из видения с Дэниэла. Она пыталась сосредоточиться на том, что они могли означать. Но вместо этого она могла сосредоточиться только на щекотке, которая одновременно успокаивала и возбуждала.

— Останемся… дома, — наконец, выговорила она.

Такое ощущение, будто она таяла — в простынях, в его объятиях, которые теперь сжимали ее крепче.

— Хорошо, — сказал Мак.