Изабель проснулась от боли — но не боли от видения. Вместо этого, она чувствовала себя измученной. Ее руки ныли и затекли, запястья и лодыжки болели от синяков. Она открыла глаза, чтобы посмотреть на руки, и поняла, что вокруг темно. Она взглянула на пустой стул рядом с кроватью, и ее омыло облегчением. Хамелеон ушел.

За решетками двери ее тюремной камеры находился коридор с окнами высоко под потолком. Лишь приглушенный лунный свет пробивался через запачканное стекло, но ее глаза постепенно начинали различать детали. Огромная трафаретная надпись «А35» виднелась на противоположной стене. Изабель лежала на чем-то жестком, прикрепленном к металлической стене двумя огромными цепями. Наручники были продеты через огромные звенья цепи, и Изабель видела на своих запястьях не только синяки, но и порезы.

У задней стены находился небольшой писсуар, но в остальном комната была пуста, если не считать металлического стула с разодранной пластиковой обивкой. Это напомнило ей о госпитале Линда Виста — ветхий, темный, грязный и заброшенный. Изабель задрожала, когда перед глазами встали непрошеные образы операционной и обескровленного тела Анджелы.

— О Боже, — прошептала она, зажмуривая глаза.

Вот как я умру?

Горячие слезы собрались под закрытыми веками и начали катиться по ее щекам к ушам. Боль Эсме и пропитанный кровью ковер в церковном подвале стали до ужаса живыми и реальными.

Я окажусь в центре нового ужасного места преступления?

Но тут Изабель подумала о Маке, и ее глаза резко распахнулись.

— Нет, — прошептала она.

Прямо сейчас Мак ищет меня. Он делает все, что в человеческих силах.

Она могла представить его, работающего с сержантом Диксоном и Беном. Он не остановится. Он не станет спать. Образ его лица, мрачного и собранного, каким он был в офисе Бена, встал перед ее глазами. И хоть раньше ее это пугало, сейчас Изабель нашла этот образ на удивление успокаивающим.

Если кто и найдет меня, то это Мак.

Но Маку нужно было время. Она осмотрела тюремную камеру — так похоже на Линда Виста, и в то же время нет.

Мне нужно время.

Чего бы это ни стоило, она должна задержать Хамелеона. Она уставилась на стул, на котором он сидел.

Или задержать его, или умереть.

— Поторопись, Мак, — прошептала Изабель.

***

Мак стоял в центре гостиной Изабель в латексных перчатках. Кэмден Гоулд, ночной ведущий новостей на KTLA, осветил историю о последнем похищении Хамелеона. Фотография Изабель из предыдущего эфира и новая ориентировка Хамелеона мелькали на экране. Учитывая три похищения и одно брутальное убийство, к утру город накроет паника. Давление оказывалось со стороны каждого правоохранительного агентства в Лос-Анджелесе, со стороны Куантико и даже Вашингтона.

Но не существовало такого давления, которому Мак уже не подверг себя. В этот самый момент Изабель находилась где-то там совсем одна, как остальные жертвы. Хамелеон, несомненно, смотрел новости.

— Изабель, — пробормотал Мак.

Он подвел ее.

Точно так же, как он подвел Линн.

Латексные перчатки издали тихий скрип, когда он сжал руки в кулаки.

Линн умерла, потому что он позволил своим чувствам к ней затмить его рассудок. Она была ключевой свидетельницей в деле против русского синдиката убийц, он использовал ее знания, чтобы помочь обвинению выстроить дело. Он профилировал обвиняемого, опираясь на показания Линн.

Но они влюбились, и даже сейчас ее смерть являлась зияющей раной, которая никогда не заживет. Он никогда не узнает, что могло бы быть — никогда не узнает, мог ли он ее спасти. Мафия сумела добраться до нее даже под охраной. В то время Бен сказал ему, что Мак не смог бы ничего поделать.

Но профайлер должен был это предвидеть.

— Я должен был предвидеть и это, — прошептал он, глядя в сторону закрытой входной двери, дивана и коридора, который вел в спальню.

Но Изабель стала для него наркотиком, сначала — дорожкой, уводившей прочь от боли и одиночества, а потом — всепоглощающей зависимостью.

Направившись в спальню, Мак снял пиджак и галстук, натягивая перчатки для осмотра. Он включил свет в спальне, бросил пиджак с галстуком на кровать и закатал рукава.

Изабель еще не потеряна.

Несмотря на то, что связь между Хамелеоном и Изабель происходила из дела Эсме, виктимология диктовала, что Маку предстояло сделать свою работу. Он должен был составить профиль на Изабель.

Понимание жертвы вело к пониманию преступника.

Мак подошел к небольшой гардеробной и дернул за длинный шнурок, включавший лампочку под потолком.

Одежда и туфли Изабель были тщательно организованы. Мак позволил руке скользнуть по ряду платьев, некоторые из которых были ему знакомы. Сегодня она надела его любимое, зеленое. Вот почему он купил ей зеленые перчатки. Но в данный момент его интересовала не одежда. Хоть Маку было известно, что она не вела дневника или ежедневника — насколько он знал по своим непродолжительным визитам — здесь могли находиться другие улики.

На полке над одеждой лежало несколько сумок, серая фетровая шляпа, соломенная шляпка от солнца и рулоны оберточной бумаги. Обычный набор предметов, которые редко используются и так же редко приносят пользу. Мак присел, чтобы посмотреть, что находится рядом с обувью — обувная коробка с пометкой «фото».

Вот это уже ближе к делу.

С самого начала Мак заметил, что Изабель не развешивала фотографии по квартире. Он снял крышку и положил ее на пол. Бумажные пакеты с фотографиями и негативами были неровно сложены в две стопки. Он открыл один из пакетов сверху и быстро просмотрел содержимое. С легким уколом вины Мак пролистал фотографии какого-то мужчины, позировавшего у перил на фоне знака Голливуд. Мак задержался на кадре, где Изабель и этот мужчина были вместе — их головы прижимались друг к другу, они улыбались и фотографировали сами себя. Темноволосый и синеглазый, он не настолько походил на Мака, как Изабель походила на Линн, но определенное сходство имелось.

Мак невольно улыбнулся, глядя на счастливое лицо Изабель. Он перевернул фотографию. Она была напечатана почти три года назад. Мак убрал ее обратно и открыл следующий пакет. Серии фотографий с дней рождения с друзьями, визитов в ресторан, Диснейленд, и время от времени там промелькивал мужчина из первой стопки. Но отложив эту стопку в сторону, Мак проигнорировал все фото из второй стопки и перешел сразу к дну стопки — месту, где обычно находились самые важные фотографии.

Открыв пожелтевшую картонную папку, Мак осознал, что смотрит на семейные фотографии. Изабель — еще маленькая девочка с мужчиной, который, должно быть, был ее отцом, стояла перед ступенями, ведущими к многоквартирному дому. Он держал ее за голую руку, и Мак невольно залюбовался. Но матери не было. Ни сестер, ни братьев. Мак быстро просмотрел остаток фотографий. Старшие классы — без перчаток. Колледж — с перчатками. Молодой человек, который, видимо, был бойфрендом, Изабель смотрела на него, тогда как он сам смотрел в камеру. Из этого состояла большая часть фотографий.

Мак присел на корточки.

Ее мать, должно быть, рано умерла, возможно, в родах, и ее воспитывал отец. Ее экстрасенсорные способности проявились между старшими классами и колледжем. Большая часть фото относилась к периоду до этого. С тех пор, как появилась ее способность читать предметы и людей, у нее было два бойфренда. А за последние три года… ничего. Ни разу за все то время, что Мак знал Изабель, ее телефон не звонил по какому-то поводу, кроме работы, и даже это случалось редко.

Мак убрал фото обратно, выключил свет и перешел к небольшому столу в углу спальни. В среднем ящике лежала чековая книжка — счета за коммунальные услуги, ремонт туфель, аренда. Он достал черный календарь с разворотами по месяцам. В этом месяце было только два визита, один из которых — «Оливос». Должно быть, это Анита, жена Бена — и причина, по которой Мак познакомился с Изабель. Ее ложное признание на телевидении дорого ей обошлось. Мак пролистал вперед и не нашел ничего — а нет, подождите, в октябре, 23-го — одно слово «папа». В последних фото о нем ничего не было. Дата смерти.

Мак пролистал к началу года — больше фамилий клиентов, стоматолог, но никаких имен, никаких друзей. Он положил календарь на место.

Изабель одинока.

Он просмотрел другие ящики и нашел канцелярские принадлежности, а в нижнем ящике лежал большой конверт. Открыв его, Мак вытащил толстый диплом цвета слоновой кости.

— Психология, — вслух прочитал Мак.

Была ли это базовая специальность, которую получали студенты, не выбравшие направление? Каким-то образом Мак почувствовал, что нет. Он покосился обратно на шкаф. Ее экстрасенсорные способности пришли до колледжа. Степень по психологии помогла бы ей работать с клиентами. Или, возможно, являлась частью понимания своего дара.

Мак невольно слегка улыбнулся.

Психология — это хорошо. Это могло помочь.

Он убрал диплом обратно и закрыл ящик. В комоде Мак заглянул в дальний угол ящика с нижним бельем, но ничего не нашел. Но открыв ящик с перчатками, он помедлил. Мак понимал, что она носила разные, но не осознавал, что их было так много. Он взял знакомую ему серую пару мягких перчаток.

Изабель умела выживать. Она не убегала от своего дара. Она убегала от людей.

Мак провел тыльной стороной пальцев по рядам перчаток, слева направо. Она сказала, что прочтение Мака положит конец их отношениям. Он вспомнил выражение ее лица, когда он сказал ей прочесть его — страх. Мак положил льняные перчатки в ряд с остальными.

Она готова была выступить наживкой для поимки серийного убийцы, который упивался пытками. Вопреки тому, что она видела на местах преступлений и считывала с предметов, Изабель была достаточно храброй, чтобы согласиться на план Бена. И все же мысль об окончании их отношений была для нее немыслимой.

Она храбрая, подумал Мак, закрывая ящик. Она умная. И она умеет выживать.

Он посмотрел на свое отражение в зеркале над комодом.

А Хамелеон?

Он думает, что нашел похожую на остальных. Но нет. Изабель — не такая, как они. Она будет бороться за выживание. Ему стоило придерживаться схемы и выбрать более юную жертву. Он не осознавал, что оставил отпечаток пальца, засветился на камерах в госпитале и, скорее всего, на видео из здания ФБР. Но одно не изменилось: его жажда скандальной известности.

Мак застыл на месте, когда очередной кусочек головоломки встал на место.

Скорее всего, не изменилась еще одна деталь. Убийца был Хамелеоном, который использовал костюмы, чтобы слиться с окружением. В здании ФБР выбор сужался всего до нескольких вариантов. Должны иметься магазины костюмов, формы.

Хотя на дворе уже стояла полночь, Мак вытащил телефон и набрал Диксона.

— Держись, Изабель, — пробормотал он. — Держись.