Кровать по ширине могла сравниться с ее трейлером, и забираясь под одеяло в одной лишь маечке и трусиках, Николетт попыталась представить, каково было бы жить так всю жизнь. Она могла перестать убегать. Она могла перестать менять личность, она могла бы иметь настоящий дом. Она могла иметь все это с этим мужчиной.

Себастьян вошел в спальню, когда она уже была под одеялом и выключила свет. Он был лишь темным силуэтом, двигавшимся в комнате. Странное чувство. Она должна была ощущать угрозу, но вместо этого он навевал мысли о темном ангеле-хранителе, который всюду следовал за ней и оберегал, несмотря ни на что. Он пах можжевельниковым мылом, свежим и хвойным ароматом, и Николетт невольно улыбнулась.

— Все хорошо? — тихо спросил Себастьян, и она вздохнула.

— Да… да, все хорошо.

Он промолчал, но явно испытывал облегчение, забравшись рядом с ней под одеяло. Он разделся до боксеров, и в прохладной комнате с кондиционером Николетт невольно потянулась к его теплу. При первом прикосновении он издал тихий звук, но потом устроился рядом, как будто они годами спали вместе. Ее тело идеально подходило под изгибы его тела. Ее спина прижималась к его груди, голова устроилась под подбородком. Тяжелая мускулистая рука опустилась на ее бедро, и Николетт потянулась, чтобы сжать его ладонь.

Постепенно их дыхания выровнялись. Ее убаюкивали его глубокие и ровные вдохи и выдохи, и она сама едва не заснула. Николетт настолько расслабилась и успокоилась, что слова слетели с ее губ практически неосознанно.

— Мы можем остаться так навечно? — пробормотала она, и даже в полусонном состоянии осознала, что Себастьян позади нее застыл абсолютно неподвижно.

— Можем, — прошептал он спустя долгое мгновение. — Не могу представить ничего лучше.

Однако Николетт провалилась в сон, и ответом стало лишь тихое невинное дыхание.