Следующие посетители сложностей не вызвали, а последний, веселый однорукий старичок, даже заставил ее улыбнуться.

— Что такая очаровательная девочка, как ты, думает о том, чтобы убежать со мной, а? Ты путешествовала с цирком, но может, ты предпочтешь убежать с чуваком, возглавляющим местное историческое сообщество. Давай, можешь забрать с собой свою чокнутую птичку.

Николетт подавила искренний смех и из любопытства проверила его ауру. Она была глубокого свинцово-синего цвета, хорошая и сильная, но по краям можно было заметить грязновато-серый оттенок. Депрессия, подумала Николетт, возможно, даже скорбь.

— Сегодня я не могу пойти с вами, — сказала она, — но кто-то другой непременно скажет «да».

— Ты так думаешь? — он театрально вздохнул. — Что ж, я немолод, я старею с каждым днем. Вообще-то я получил свое «да» сорок лет назад, и хоть и надеюсь на что-то, но не удивлюсь, если окажется, что на этом все кончилось.

У Николетт заныло сердце, и она взяла руку мужчины, разворачивая ее ладонью кверху.

— Нет, видите, какие у вас сильные линии любви и жизни? Жизнь долгая, и любовь ей сопутствует.

Его ответная улыбка была сладкой как мед, и он бережно сжал ее руку.

— Хорошо, раз ты так говоришь, красавица. Надеюсь, у тебя все так же.

Он ушел, и в перерыве Николетт сидела и обдумывала его слова, позволяя им повиснуть в воздухе, пока Карас не слетел с жердочки и не уселся на ее плече.

— Что, ты беспокоишься, что он составит тебе конкуренцию за мое внимание, милый? Не беспокойся, ты самый красивый мужчина из всех, кого я знаю.

Ворон самодовольно расцвел от ее слов, но потом он нервно запрыгал, распушившись до размеров баскетбольного мяча. Кашляющий звук, который он издал, послужил предупреждением, и Николетт подняла взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть своего нового посетителя.