Два всадника продолжали путь по заснеженным просторам, направляясь к возвышающимся на западе хребтам. Укутавшись в теплые меха, они пригибались к шеям своих коней, защищаясь от пронизывающего, леденящего ветра, дующего со стороны гор. Днем было холодно. Кроваво-красное солнце изредка проглядывало сквозь пелену облаков, затянувшую небо, но тепла не давало. Ночью становилось еще холоднее. Путники спали под мертвенно-синей луной, а с ветвей деревьев к ним спускались искрящиеся сосульки, достигающие в длину трех футов. Когда они отдыхали, их покрывал ледяной иней; когда двигались, морозный воздух обжигал легкие. Лошади с трудом пробирались по глубокому снегу, увязая по грудь. Находить воду становилось все труднее: как правило, она скрывалась под слоем льда толщиной шесть футов. В отличие от похода на людей-зверей, когда войско двигалось по населенной местности, усеянной деревнями и отдельными хуторами, на западе земли были совершенно безлюдными. Холодный, пустынный, негостеприимный край.

— Если бы я был богом, — ворчал Спэгг, — я бы поджег этот мир или раскрыл бы в земле пару бездонных расселин, пробудив к жизни вулканы, — сделал бы все что угодно, лишь бы избавиться от зимы.

— Если бы ты был богом, — отвечал Солдат, — в этом мире все перевернулось бы вверх тормашками.

После встречи с ведьмой он стал угрюмым и неуверенным в себе. По прошествии некоторого времени воспоминания превратились в кошмарный сон, и порой Солдат гадал, не приснилось ли ему случившееся. Может, он стал жертвой каких-нибудь естественных снадобий? Есть растения и грибы, отведав которые человек начинает видеть то, чего с ним никогда не было. Или, может, он надышался болотного газа, оказавшего такое воздействие на рассудок? Сколько Солдат ни ломал голову, он не мог с определенностью сказать, действительно ли побывал в жуткой подводной пещере. Ему казалось, он перенес какую-то болезнь, затронувшую не только его тело, но и разум.

— Как приятно находиться в твоем обществе, — язвительно заметил Спэгг. — Ты похож на надувшуюся недовольную жабу.

Солдат вынужден был признать справедливость этих слов.

Однажды утром путники выехали в долину, где из-под земли били горячие источники, а в расселинах бурлила теплая грязь. Здесь, в сернистых испарениях, зеленела пышная трава. Путники решили устроить привал, радуясь возможности искупаться в теплой воде. Набрав птичьих яиц, они сварили их в горячей грязи. После ледяного холода предгорий эта долина была райским блаженством.

Чем дальше углублялись путники в страну богов, тем более диковинными становились чудеса природы. В долине горячих источников Солдат увидел зрелище, напоминающее то, которое он наблюдал вместе с Велион во время военного похода. Спасаясь от преследования врага, птицы просто растворялись на фоне окружающей местности. Становились растениями, среди которых прятались.

Эти пестрые создания размером с дрозда, почувствовав опасность, в прямом смысле превращались в цветы. Но как только вокруг снова становилось спокойно, они преобразовывались обратно в птиц. Солдат увидел этих птиц, порхающих среди пышных красных цветов с длинными острыми лепестками, и постарался осторожно подкрасться к ним, но птицы мгновенно превратились в те самые алые бутоны, из которых они пили нектар. Их ноги стали стеблями, а головы и тела — цветками.

В другой раз, когда те же самые птицы кружили над желтыми лилиями на берегу заводи, при приближении Солдата они превратились в лилии. Приглядевшись внимательнее, Солдат увидел, что это «настоящие» цветы, а не птицы, притворяющиеся, что их крылья — лепестки, а ноги — стебли.

Как только Солдат отходил достаточно далеко, цветы превращались обратно в птиц. Солдат зачарованно смотрел на эти преобразования. Несколько раз он пытался приблизиться к стайке пернатых созданий, но те складывали крылья, их оперение становилось лепестками, клювы раскрывались восхитительными яркими колокольчиками или трубочками, а желтые язычки превращались в наполненные пыльцой тычинки. Дикая кошка или орел будут ошалело таращиться на маргаритки, гадая, куда исчезла добыча.

Птицы, превратившиеся в цветы, становились настолько «настоящими», что пчелы и другие насекомые тотчас же садились на них, находя щедрое угощение.

Но чудеса необыкновенной долины не ограничивались горячими источниками и птицами-цветами. Солдат увидел какое-то странное млекопитающее — нечто среднее между кротом и барсуком, — чье семейство помещалось у него внутри, словно вложенные друг в друга ящики убывающего размера. Сначала самка — Солдат определил это по молочным железам — раскрыла свою спину от шеи до хвоста. В нее забрался самец. Затем он раскрыл свою спину, и в него прыгнул самый крупный детеныш из выводка, и так продолжалось до тех пор, пока шесть животных не превратились в одно.

После этого мамаша продемонстрировала богатый арсенал оружия: зубы, когти, целый лес острых колючек на спине. Она и не собиралась бежать, а стояла на месте, готовая отразить нападение любого врага — человека, хищного зверя или же особи своего вида.

Весь этот процесс занял всего две-три секунды. Солдату пришлось наблюдать за ним несколько раз, прежде чем он смог разобрать, что именно происходит.

— Ты что, до конца жизни собираешься изучать живую природу? — спросил Спэгг, на которого чудеса не произвели никакого впечатления. — Мне на все это наплевать. Мало ли чего бывает на свете? Не забивай понапрасну голову.

— Твои философские воззрения не перестают меня поражать, — сухо заметил Солдат.

В полдень, когда путники варили на костре зеленые овощи, ножны запели тревожную песнь. Пристально вглядевшись в далекий горизонт, Солдат увидел на востоке пятерых всадников. Похожие на призраков, они приближались из затянутой молочной дымкой дали. Сначала снежная пелена искажала их силуэты, отчего они дрожали, словно мираж. Наконец всадники доскакали до полосы холодного, прозрачного воздуха. В тот самый момент, когда Солдат и Спэгг смогли хорошо их разглядеть, всадники, в свою очередь, заметили двоих путников. Они неслись так быстро, что у Солдата и Спэгга не было времени оседлать коней, не говоря уж о том, чтобы думать о бегстве. Схватив меч, Солдат прижался спиной к скале, готовый отразить нападение. Спэгг подбежал к нему, доставая из сапога кинжал.

— Ханнаки! — в ужасе воскликнул он.

Их было пятеро: огромные, свирепые. Защищаясь от холода, ханнаки надели вместо своей излюбленной одежды из человеческой кожи куртки из меха животных. Лишь у одного из них на голове что-то было: нижняя челюсть какого-то несчастного, чья борода стала украшением ханнака. Спэгг заявил, что это предводитель.

Вождь ханнаков имел устрашающий вид. Его челюсть была свернута вправо, отчего все лицо казалось кривым, оторванная нижняя губа открывала зубы и десны. Уже то, что ханнаку удалось выжить после такого страшного удара, свидетельствовало о его силе.

Теперь, перед лицом настоящей опасности, Солдат пожалел, что поторопился и отдал Спэггу волшебную кольчугу.

— Ханнаки приближаются, — пробормотал он. — Ты надел кольчугу? Ту самую, заколдованную, спасающую от верной смерти?

— Нет, на мне только куртка. Про кольчугу я совсем забыл. Она там, в сумке на муле.

Солдат решил было сбегать за кольчугой, но передумал. Он тоже был в одной куртке, опушенной мехом. Нагрудник остался привязанным к седлу; носить его все время было тяжело, кроме того, на морозе голые пальцы прилипали к железу. Что ж, придется встретить ханнаков без доспехов.

Грохоча копытами, лошади неслись вперед.

Они промчались по костру, и конь предводителя опрокинул копытом котелок с варевом. Лошади Солдата и Спэгга, привязанные к дереву неподалеку, тревожно заржали и попятились, освобождая дорогу коренастым лохматым лошадкам ханнаков, с выкрашенными охрой боками и мордами. Злобные скуластые лица молча уставились на двоих людей, прижавшихся спинами к гранитному утесу.

Пустив своего коня медленным шагом, предводитель выехал вперед. Солдат присел в боевой стойке, показывая всем своим видом решимость драться до конца.

Обернувшись к воинам, вожак ханнаков что-то крикнул им громким, резким голосом. Один из них хрипло рассмеялся, остальные улыбнулись. Но это были не те улыбки, что дарит мать своему ребенку или друг лучшему другу. Эти улыбки напоминали отвратительные свирепые ухмылки. Громко крича, ханнаки принялись крушить маленький лагерь.

— Почему они так вопят? — шепнул Солдат, обращаясь к Спэггу.

— У них очень маленькие уши, — ответил тот.

Солдат присмотрелся. Торговец говорил правду. Уши ханнаков напоминали крошечные ракушки.

И вдруг, когда предводитель подошел совсем близко, Спэгг метнул свой кинжал. Солдат поразился, насколько молниеносным было это движение. Рука рыночного торговца мелькнула вверх и вниз, и острое лезвие, сверкающим кругом пролетев по воздуху, глубоко застряло в горле ханнака. Предводитель выпучил глаза, словно изумляясь смелому поступку. Затем, вскинув руки, он выдернул нож. Из зияющей раны хлынул бурлящий поток крови. Ханнак протянул дрожащую руку к своему мечу, затем, пошатнувшись, на глазах у потрясенных воинов сполз с седла и свалился в тлеющий костер. Дернувшись, он затих, а его меховая куртка занялась огнем, отравляя свежий воздух отвратительным запахом горелой шерсти.

Остальные ханнаки пришли в смятение. Они приготовились напасть на стоящих у скалы людей, решив предварительно покричать друг на друга и на своего противника.

— Ну вот, ты все испортил, — пробормотал Солдат. — А я как раз собирался предложить им сделку.

— О чем ты? — спросил Спэгг, доставая откуда-то из складок одежды второй кинжал и взвешивая его в руке. — Расправившись с нами, ханнаки и так смогут забрать все.

— Я хотел предложить им кое-что из наших переметных сум, специально захватил с собой… Теперь все бесполезно. Мы убили одного из них. Ханнаки не отстанут от нас до тех пор, пока не отомстят за смерть предводителя.

— Ха, ты не знаешь ханнаков. Скорее всего они терпеть не могли своего вожака. Они совсем не похожи на нас. Месть у них стоит далеко не на первом месте. Больше всего ханнаки любят грабить и насиловать.

— Но тщеславие им тоже не чуждо?

— Это их наипервейший грех.

Спэгг достал левой рукой еще один нож из потайного кармана.

— И много их у тебя? — поинтересовался Солдат.

— Столько, сколько может понадобиться, — последовал уклончивый ответ.

Наконец ханнаки, перестав ругаться между собой, двинулись на противников, однако Солдат поднял руку.

— Ты говоришь на их языке? — шепотом спросил он у Спэгга.

— Немного.

— Тогда скажи, что я хочу предложить им сделку. Пожав плечами, Спэгг что-то прокаркал.

Конные ханнаки неумолимо надвигались вперед, размахивая боевыми топорами и булавами.

— Скажи им, что если они оставят нас в покое, их гладкие черепа обретут растительность.

Вздохнув, Спэгг снова пожал плечами, но передал ханнакам слова Солдата.

Четверо всадников, остановив коней, недоуменно переглянулись.

— Отлично, — заметил Спэгг. — Ты пробудил в них любопытство.

— Скажи, что я исцелю их лысины, но они должны дать слово отпустить нас на все четыре стороны.

— Надеюсь, ты не собираешься их обманывать, — испуганно прошептал Спэгг, — иначе нас разрежут на маленькие куски и съедят. Ты что, колдун?

Все же он довел до ханнаков предложение Солдата.

Лысые всадники начали совещаться. Обмен мнениями сопровождался бурными эмоциями. Ханнаки орали друг на друга, размахивая руками и угрожая оружием. Тыча в двух людей, стоявших у скалы, они смачно плевались на землю. Наконец один из них что-то крикнул Спэггу, и в его голосе прозвучала угроза.

Торговец, улыбнувшись, кивнул.

— Он хочет перейти к делу. Но он предупредил, что если ты солгал, он медленно вспорет тебе живот, обмотает тебя собственными внутренностями, а затем заставит идти до тех пор, пока ты не упадешь.

— Достаточно справедливо, — заметил Солдат. — Как ты думаешь, им можно верить — они нас отпустят?

— Понятия не имею. Выбора у нас нет, ведь так?

Убрав в ножны Ксанандру, Солдат медленно подошел к своему коню. Ханнаки пристально следили за каждым его движением, готовые к любой неожиданности. Развязав седельную сумку, Солдат начал доставать из нее волосатые предметы, закупленные перед самым путешествием. Любопытство ханнаков нарастало. Вытащив четыре предмета, Солдат шагнул к всадникам.

— Парики! — воскликнул Спэгг. — Так вот что было у тебя в сумке!

Это действительно были четыре парика — два черных, два каштановых. Ханнаки с неподдельным интересом смотрели на незнакомые вещи. Один из них, взяв парик, надел его на голову задом наперед, так что длинные волосы закрыли ему лицо. Солдат знаками показал, что парик нужно перевернуть. Ханнаки, поняв, что к чему, громко закричали, и их товарищ, последовав совету, надел парик как нужно. Расправив ему искусственные кудри, Солдат предложил посмотреться в зеркало, которое он достал из той же сумки. Изучив свое отражение, ханнак завопил от радости и принялся разъезжать перед друзьями, выставляя напоказ новообретенную красоту.

Его друзья, потребовав свои парики, тотчас же их получили. Крича и улюлюкая, ханнаки тыкали друг в друга пальцами. Они уже начали спорить по поводу цвета париков. Судя по всему, каштановые волосы им нравились больше черных, но легкая зависть не перерастала в ссору. Обменявшись париками, ханнаки поочередно перемерили все, удовлетворенно бормоча.

Пока продолжалось это представление, Солдат и Спэгг, быстро собрав пожитки, приготовились тронуться в путь. Солдат до сих пор никак не мог выбросить из головы то, что в углях догорающего костра лежит мертвец. Действительно, ханнаки забыли о предводителе, если не считать того, что один из них, спешившись, сорвал с головы убитого украшение из бородатой нижней челюсти и прикрепил его к седлу своего коня. Но это означало только то, что в настоящий момент их мысли заняты другим.

Собравшись, Солдат и Спэгг оседлали лошадей и как можно незаметнее поехали прочь от лагеря. Ханнаки, поглощенные исследованием своих новых скальпов, не обратили на них никакого внимания. Когда Солдат и Спэгг отъехали уже ярдов на пятьдесят, один из ханнаков, спохватившись, что-то крикнул, указывая в их сторону булавой. Остальные, повернувшись, долго смотрели на двоих путников, а затем снова вернулись к прерванному состязанию в громкости глоток, забыв о том, что эти люди только что убили их предводителя.

Радуясь тому, что удалось так легко отделаться, Солдат тем не менее возмущался безразличием ханнаков по отношению к вождю.

— Такое впечатление, как будто теперь он для них не больше, чем кусок мяса, — заметил он.

— А так оно и есть, — ответил гутрумит. — Просто мертвая туша. Я же тебе говорил, месть ханнаков нисколько не интересует. Для них главное — добыча. Пока мы собирались, они жадно таращились на наши пожитки. Я краем глаза следил за ними. Если бы у нас было еще что-нибудь такое, что заинтересовало бы их, они быстренько бы это отобрали. И все же нам повезло, что мы отделались так легко. На самом деле у ханнаков просто сегодня хорошее настроение. В следующий раз, несмотря на клятвенные обещания, они со спокойной совестью разрубят нас на мелкие кусочки.

Путники постарались отъехать от ханнаков так далеко, насколько позволял короткий световой день. К ночи — а стемнело слишком быстро — они обнаружили, что находятся рядом с деревней на сваях. Деревня стояла на болоте, теперь замерзшем и покрывшемся толстым слоем льда, способным выдержать лошадей. Мерзлые кочки, утыканные засохшими стеблями тростника, были завалены дохлыми крысами и мышами. Судя по всему, после внезапного наступления зимы грызуны умерли с голоду. Суровые холода нагрянули совершенно неожиданно, и животные не успели ни нагулять жир, ни приготовить запасы еды.

За россыпью хижин на сваях возвышалась гладкая отвесная стена из обсидиана, казавшаяся совершенно непреодолимой. Скала поднималась над землей на добрых двести футов и уходила в обе стороны, покуда хватало взгляда. Солдату захотелось узнать, каким образом они со Спэггом преодолеют это препятствие, поскольку обойти его, по-видимому, не было никакой возможности. Однако над этим ему предстоит ломать голову завтра, когда он отдохнет и сможет собраться с мыслями. Солдат был полон решимости найти способ перебраться через стену из вулканического стекла.

— Что это за место? — спросил он, указывая на хижины. — Здесь кто-нибудь живет?

— Нет, деревня брошена. Когда-то здесь жили люди, называвшиеся бееритами — «народом болот», — но больше их здесь не осталось. Они покинули эти места помимо своей воли, когда в окрестных горах поселились боги. Разумеется, беериты не говорили о причине своего исхода, потому что не верили в существование новых соседей. Просто как-то раз они собрались и переселились на равнину, во владения Гутрума. Но там беериты стали стремительно вымирать, и в конце концов от них не осталось ни одного человека. Однако, даже умирая, они отказывались верить в существование таких вещей, как бог, душа и загробная жизнь. Разумеется, в наказание беериты попали в самую страшную часть Потустороннего мира. Говорят, порой можно услышать, как они кричат и ругаются друг на друга в аду.

Солдат посмотрел на деревню, окутанную вечерними сумерками. И действительно, большая часть хижин на сваях, крытых дранкой, была в ужасном состоянии. В крышах зияли многочисленные дыры, в которых свили гнезда птицы. Во всем чувствовалось запустение. Однако даже полуразвалившиеся хижины могли укрыть от непогоды. Солдат приготовился провести ночь в самой уцелевшей постройке на сваях.

После долгих поисков путники нашли более или менее приличную хижину у самой отвесной скалы. Стена обсидиана защищала ее от ветра и дождя. Над входной дверью сохранилось грубое изображение аиста.

— Постоялый двор, — сказал Спэгг. — Если бы все было в порядке, именно здесь мы бы и остановились. Эта хижина предназначена для проезжающих. Об этом говорит знак — изображение аиста.

Оставив лошадей внизу, в крошечном полусгнившем сарае, Солдат и Спэгг по шаткой лестнице взобрались в хижину. Проникнув внутрь, они обнаружили, что здесь довольно уютно. Из болота под сваями доносился сильный запах метана, но в хижине было сухо и опрятно. Ни дохлых крыс, ни даже паутины. Последнее должно было бы насторожить путников, но они не придали этому никакого значения. Посреди хижины имелся каменный очаг, в крыше над ним зияла дыра для выхода дыма. Солдат развел огонь.

Днем Спэгг, не слезая с седла, подстрелил из пращи зайца-беляка. На Солдата это произвело большое впечатление — он успел только увидеть, как комок снега отделился от белой равнины. Спэгг быстро крутанул над головой пращой и выпустил гладкий камешек, подобранный в ручье. Просвистев в воздухе, смертоносный посланец ударился во что-то мягкое, и на белом снегу расцвел алый восход. Теперь можно было не беспокоиться насчет ужина. Солдат постепенно узнавал, что у торговца руками гораздо больше разнообразных навыков, чем он предполагал.

Поздно вечером прилетел ворон, принесший новости из оставшегося далеко Зэмерканда.

— По-моему, тебе будет интересно, — сказала птица. — К твоей жене часто наведывается капитан Кафф. Сдается, он постоянно слоняется возле Дворца Диких Цветов. Разумеется, принцесса почти все время не в своем уме, но все же у нее бывали и минуты просветления. Говорят, она на несколько дней куда-то уезжала с капитаном.

— Неужели я должен выслушивать все эти сплетни, а? — взорвался Солдат, нисколько не обрадованный известиями из Зэмерканда. — Следовало бы убить наглеца Каффа. Теперь я жалею, что не пронзил его мечом — ведь он был у меня в руках.

Помолчав, Солдат недовольно буркнул ворону:

— А ты ведь рад-радехонек, да? Постоянно приносишь черные вести? Порой мне кажется, что ты все это придумываешь, лишь бы досадить мне. Злобное ты создание!

Ворон обиженно нахохлился.

— Думай что тебе угодно. Больше я тебе не буду рассказывать о принцессе.

Взяв себя в руки, Солдат глубоко вздохнул, понимая, что ему необходимо знать о Лайане все, даже самое плохое.

— Извини. Разумеется, ты должен рассказывать мне все.

Спэгг, раскрыв рот, изумленно переводил взгляд с одного собеседника на другого. Несомненно, его поразил этот разговор, точнее, один из говоривших. В конце концов он уставился на черного ворона.

— Что это такое? — спросил торговец руками. — Говорящая птица?

— Это мой ворон, — спокойно ответил Солдат.

— Я ничей, — поправил его ворон. — Мы встретились на опушке леса, когда этот человек очнулся от дурного сна. Он убил змею, собиравшуюся сожрать меня, и с тех самых пор я за ним присматриваю. Кто-то должен за ним присматривать. Без меня он давно пропал бы.

— Колдовство! — мрачно пробормотал Спэгг, поворачиваясь к говорящим спиной и шевеля угли в очаге. — Лично я стараюсь держаться от колдовства подальше.

— В таком случае, — с презрением воскликнул ворон, — засунь свою голову в ящик, чтобы не сталкиваться с тем, чего не понимаешь.

— Все я прекрасно понимаю. Просто у меня нет никакого желания связываться.

Через некоторое время ворон, вылетев через раскрытое окно в ночь, тронулся в обратный путь. Черная птица практически мгновенно затерялась на фоне усеянной звездами черноты. Чистое небо было усыпано незнакомыми Солдату созвездиями. «Я узнаю деревья, могу отличить дуб от вяза, и мой язык без запинки произносит эти названия. В таком случае, почему я совершенно не разбираюсь в здешних звездах? Я их никогда раньше не видел? Я попал сюда из совершенно другого мира? Быть может, кое-что мне здесь знакомо, а кое-что — нет? »

— О чем ты мечтаешь? — нарушил размышления Спэгг. — О своей маленькой принцессе?

Солдат резко обернулся к нему.

— Если еще раз упомянешь мою жену таким тоном, я без раздумья проткну твое сердце…

Он умолк на полуслове, услышав пение ножен. Снова волшебный чехол предупреждал хозяина о возможной угрозе. Солдат, опомнившись, выхватил меч и повернулся лицом к двери, готовый сразиться с незваным гостем.

На пороге хижины появилась фигура. Солдат отскочил назад, а Спэгг испуганно вскрикнул. Это был маленький старичок, сморщенный и сгорбленный, опирающийся на сучковатый посох. Недовольно посмотрев на путников, он нетвердой походкой шагнул вперед.

На старичке был длинный черный плащ до пят, весь в лохмотьях, снизу заляпанный грязью. Когда он шел по комнате, из-под края плаща показывались ноги, и Солдат обратил внимание, что под сандалиями на них надеты теплые красные носки, промокшие насквозь и одеревеневшие от хождения по снегу. Голову старичка покрывала шляпа с мягкими широкими полями, такая, какие надевают монахи, покидая пределы своего монастыря. Рука, сжимавшая посох, была высохшей, похожей на лапу хищной птицы. На каждом пальце блестели серебряные кольца. Другой рукой старичок цеплялся за плащ, словно пытался переложить на него свой вес.

Старичок долго молча таращился на Солдата, теребя длинную седую бороду, смерзшуюся на холоде. Казалось, он пытается ее согреть. В результате кончик бороды, оторвавшись, остался у него в руке. Старичок с отвращением посмотрел на клочок, уцелевший у него на подбородке, и швырнул бороду в очаг. Та зашипела, наполняя воздух неприятным запахом паленой шерсти.

— Значит, собираешься пронзить его сердце, да? — прозвенел он металлическим голосом механических часов. — Может статься, пройдет совсем немного времени, и ты пожалеешь об этих словах.

Не обращая внимания на недоуменные взгляды путников, старичок, шаркая ногами, прошел в дальний угол хижины и уселся на пол, подальше от огня.

— Кто ты такой? — спросил Солдат, продолжая сжимать в руке меч. — Почему ты настроен так враждебно?

— Враждебно? — последовал ответ. — А, вижу, у тебя есть какое-то волшебное приспособление, предупреждающее о возможной опасности. Когда-то у меня самого было нечто подобное — когда я еще в этом нуждался. Отвечаю на твой вопрос: я по природе своей недружелюбен. Наш мир — очень опасное местечко. Я должен постоянно быть готовым ко всему. Мое кредо — наносить удар первым.

Положив клюку на пол, старичок потер ладони, звеня кольцами.

— Как тебя зовут? — спросил Солдат.

— Зовите меня Предсказателем погоды. Видите ли, я хожу туда и сюда через небесные двери. Разумеется, я не могу ни на что влиять, зато способен предупредить людей о надвигающейся буре. Я мудрец, предвестник, утешитель, если хотите. Со мной разговаривают деревья. Травы поют мне песни. Я слышу голоса растений. Меня можно встретить в затишье перед ураганом, который снесет твой дом.

— Сюда придет ураган? — всполошился Спэгг. — Прямо к нам? Сегодня ночью?

— Не сейчас, — прозвенел старичок, и в его скрипучем голосе прозвучало презрение. — Тогда, когда будет необходимость.

— Ты же сказал, что сюда надвигается ураган, — возразил Солдат.

— Нет. Я сказал, что знаю, когда он может сюда прийти. Я чувствую по своим костям. Мне сдавливает голову. Волосы на макушке встают дыбом, словно от электрического заряда. В ушах гремит гром, перед глазами сверкают молнии, в легких дует ветер. По жилам разливается хаос. У меня есть свои секреты. Я читаю таинственные письмена, появляющиеся на небесах. Я изучаю космические бури, штормы, бушующие в галактиках, вслушиваюсь в грохот звезд и комет, сталкивающихся в гигантском бурлящем котле вселенной! И вот происходит взрыв, они вырываются из горшка и летят в разные стороны, подобно искрам, высекаемым молотом кузнеца из раскаленной добела подковы. Для меня все это едино. Смена времен года, закрученные вихри вселенной, приливы и отливы бескрайних океанов, землетрясения, наводнения, рушащиеся горы…

— Ты ведьма в мужском обличье! — в ужасе воскликнул Спэгг. — Солдат, не позволяй ему оставаться здесь! Он говорит загадками. Несомненно, это колдун. Если он проведет ночь вместе с нами, утром мы, проснувшись, обнаружим, что превратились в жаб.

Солдат был в растерянности.

— Это правда? Ты колдун? Или жрец из какого-то храма? Кто ты?

— Я тот, кто я есть, и только этим и могу быть.

Возбужденно ломая руки, Спэгг посмотрел на Солдата, ища у него совета.

Но Солдат сам понятия не имел, что делать. Разве можно выгнать старика зимой на улицу? С другой стороны, не исключено, что Спэгг прав. Если они позволят загадочному незнакомцу остаться, кто поручится, что тот не злоупотребит их гостеприимством? У них слишком ответственное задание, чтобы рисковать, связавшись с переодетым колдуном. Кто знает, быть может, это юноша, принявший обличье старика? Способный вынести тяготы зимней стужи? Вокруг полно других хижин. Пусть он остановится в одной из них.

— Ты должен уйти отсюда, — строго произнес Солдат, обращаясь к старику. — Иди в любую другую хижину.

Старик, ничего не ответив, порылся в складках плаща и достал оттуда бумажный пакет. Внутри пакета находилось что-то тяжелое, шевелящееся. Сперва Солдат решил, что там какой-то маленький зверек, наверное, пушистый грызун. Но, приглядевшись внимательнее, он заметил, что движения пакета имеют четкий, размеренный ритм. Пакет пульсировал. Более того, внизу пакета появилось и стало быстро расплываться красное пятно, словно из содержимого пакета вытекала какая-то жидкость. Солдат терялся в догадках.

— Ты слышал? Прошу тебя уйти. Я знаю, что это постоялый двор, предназначенный для путников, но мы тебе не доверяем.

— Я должен остаться здесь, — невозмутимо ответил мудрец. — Ты не понимаешь, как работают эти штуковины, да?

— Мне наплевать на то, как они работают. Ты должен немедленно уйти отсюда.

Обнажив меч, Солдат принял угрожающую позу. Он не собирался делать старику больно, а просто хотел его напугать.

Раскрыв бумажный пакет левой рукой, древний старик засунул правую внутрь и; схватив то, что находилось там, крепко стиснул этот предмет. Солдат тотчас же выронил меч, с грохотом упавший на деревянный пол. Ощутив в левой половине груди пронзительную боль, он непроизвольно прижал к ребрам руку. Его глаза вылезли из орбит, дыхание стало частым и судорожным. Старик снова сжал руку, и боль стала невыносимой. Повалившись на колени, Солдат мучительно застонал.

Спэгг поднялся с места, готовый спасаться бегством.

— Если хочешь, я могу тебя сейчас уничтожить, — невозмутимо прозвенел старик. — Смотри!

Вынув руку, он показал Солдату содержимое пакета, оно было живое человеческое сердце, ритмично пульсирующее. Прямо на глазах у Солдата старик снова сжал сердце, и тот ощутил в груди пронзительную боль. Вскрикнув, он упал навзничь к ногам Спэгга и покатился по полу, пытаясь унять страшное жжение под ребрами.

Помучив Солдата несколько минут, старец положил пакет на пол и осторожно поставил на него ногу.

Солдат в ужасе почувствовал, что пришла его смерть.

— Нет! — выдохнул он. — Не наступай!

— Достаточно чуть надавить каблуком…

Солдат мысленно представил, как его сердце рвется, забрызгивая пакет кровью, как старик презрительно отпихивает ногой безжизненную, сморщенную шкурку. Эти картины мелькнули у Солдата перед глазами так явственно, как будто он видел их воочию.

— Не надо. Извини. Ты можешь остаться здесь.

Скрипучий голос наполнился весельем.

— Разумеется, могу. Я это прекрасно знаю. Вопрос в том, оставить ли тебе жизнь? Ты оскорбил старика. Тебе незнакомо гостеприимство. Подобное поведение заслуживает наказания. Это-то ты понимаешь? Такие вещи нельзя спускать просто так. Ты сожалеешь о своем поступке?

— Я сожалею! — вдруг воскликнул Спэгг, падая на колени и в ужасе глядя на сердце. — Я очень сожалею!

— Ты говоришь так потому, что понимаешь: ты будешь следующим. Для тебя я припас очень изысканное мучение: думаю, мы протащим твою печень через твои ноздри. Ну, как тебе это нравится?

— Я… по-моему, ты должен быть удовлетворен тем, что уже сделал.

Старик кивнул.

— Может, и удовлетворен.

Убрав ногу с пакета, он сел в угол.

Солдат с трудом встал и, подобрав пакет, заглянул внутрь. Там не было ничего, кроме большого перезрелого баклажана. Но ведь старик действительно сжимал его сердце? Сняв куртку и рубаху, Солдат осмотрел свою грудь. На ней не было никаких следов. Каким же образом старику удалось осуществить подобную пытку?

Гипнотизм? Возможно. Или все происходило в реальности до того момента, как старик убрал ногу с пакета?.. Так или иначе, Солдат не сомневался: если бы старик раздавил ногой пакет, он бы неминуемо умер.

Старик уже спал, тихо посапывая носом. Солдат дал себе зарок впредь вести себя осмотрительнее и относиться с большим уважением к незнакомым людям. Его также беспокоила собственная безопасность, и не потому, что кто-нибудь мог забраться ночью в хижину — мудрец быстро расправился бы с любым непрошеным гостем. Солдат опасался, что за ночь старик может передумать и привести в исполнение смертный приговор.

Перед тем как заснуть, Солдат вспомнил о волшебной кольчуге. Не надеть ли ее, чтобы обеспечить себе дополнительную защиту? Но в таком случае первым погибнет Спэгг. Солдат пришел к выводу, что будет несправедливо, если он позаботится о себе, оставив своего спутника беззащитным. Мысленные споры разрешились сами собой, когда Солдат заснул.