Солдата отвели в дом, расположенный рядом с Дворцом Диких Цветов, и поручили его заботам евнуха.

— Какие прекрасные глаза, — заметил слуга принцессы Лайаны. — В твоей голове кусочек ясного летнего неба, да?

Приглашённый кузнец снял с шеи Солдата ошейник и тотчас же удалился.

Во внутреннем дворике квадратного дома был разбит чудный сад, обсаженный кустами розмарина и лаванды, среди которых тут и там торчали деревья мушмулы. Лирохвосты прыгали по выложенным мозаичными плитками дорожкам и кружились между гроздьями белоснежных лилий, клюя коричневые плоды мушмулы. На изваяниях богов и диких зверей сидели голуби. Из рогов слоновой кости, украшающих вместе с фресками внутренние стены, доносилась нежная музыка. Стайки пестрых бабочек порхали в воздухе, предаваясь праздному безделью, в то время как трудолюбивые голубые стрекозы заботливо очищали садик от назойливых москитов.

Посреди двора был небольшой пруд. Ступени из плавикового шпата вели вниз к розоватой воде и фонтану, извергавшему из себя лепестки роз, что каким-то чудесным образом превращались в прозрачные розовые капли и нежно падали на водную гладь.

Ухмыляясь и толкая друг друга в бок, стражники смотрели, как Солдата раздевал и мыл в розовой воде слуга с нежными руками и бледной кожей.

— Я и сам могу, — возмутился Солдат, когда слуга принялся любовно намыливать ему спину. — Дай-ка мне мыло!

Слуга, которого звали Офао, загадочно улыбнулся.

— Это моя работа, господин. Мне приказали вас вымыть, умастить благовониями, посыпать пудрой ваш зад и вообще придать вам подобающий вид.

— Держи руки подальше от моего зада, — проворчал Солдат, — иначе, клянусь, я отрежу твое мужское достоинство!

Офао снова улыбнулся.

— Боюсь, мой господин, вас опередили.

Солдата вымыли, побрили, постригли, одели в легкий хлопчатобумажный халат и оставили одного, дав возможность задуматься над переменами, произошедшими в его судьбе.

Ночью на небо сверкающими гроздьями винограда высыпали звезды. Солдат сидел в удобном кресле на крыше дома, задумчиво уставившись на расположенный по соседству Дворец Диких Цветов. Почему принцесса Лайана так поступила? Он для нее ничто!.. В то же время Солдат был уверен, что уже где-то встречался с принцессой, хотя и не мог сказать когда. Это стало еще одной мучительной загадкой, терзавшей его.

— Ты так ослепнешь.

— Что…

Солдат испуганно встрепенулся.

— Ты слишком много думаешь, от этого можно ослепнуть, — произнесла черная тень, притаившаяся в темноте. — Я же обещал вернуться и тебе помочь. Знаешь, своим клювом я могу отпирать замки — особый дар!

— Фу! — облегченно вздохнул Солдат. — Это ты, ворон. Что ж, ты немного опоздал. Я уже на свободе.

— Неужели? — насмешливо спросил ворон, прыгая по белым мраморным плитам к Солдату. — Тогда что делают все эти стражники в доме и вокруг него? Они здесь для того, чтобы почитать тебе на ночь сказку?

— Ну, через три дня, женившись, я стану свободен.

— И ты веришь в это?

— А что ты предлагаешь?

Птица поводила кончиком клюва по каменному парапету, будто затачивая его.

— Извини, только что наелся бараньих внутренностей. После них вечно никак клюв не очистишь… Итак, на чем мы остановились? Ах да, какие у меня будут предложения… готов тебе служить. Ты решаешь, стоит ли бежать, а я помогаю тебе это осуществить. Если же ты намерен жениться на сумасшедшей с лицом, похожим на старое колесо от телеги, я остаюсь с тобой.

— Следи за своим языком!

— С чего ты взял, что у воронов есть языки?

— А вот я сейчас посмотрю!

Птица промолчала.

— Слушай, а как же мои поющие ножны? — снова обратился к ней Солдат. — Почему они не предостерегли насчет стражников? Они ведь разбудили меня своей песней, когда меня хотели обворовать?

Помолчав, ворон ответил:

— На рынке тебя не надо было ни о чем предупреждать. Ты сам видел направляющихся к тебе стражников.

— Полагаешь, ножны предостерегают меня только тогда, когда я не догадываюсь о приближающейся опасности?

— Возможно. Скорее всего.

Хлопнув в ладоши, Солдат кивнул.

— Разумное предположение.

— От тебя хорошо пахнет, — заметил ворон. Солдат оглядел себя.

— Я вымылся… меня вымыли.

— И смотришься ты красиво без бороды. У тебя юношеские черты лица. Возможно, именно это и привлекло принцессу Лайану. Твое красивое лицо.

— Наверное, ты прав. — Солдат встал с кресла. — А сейчас я собираюсь спать. Ты остаешься? Или у тебя есть какие-то дела?

— Нет-нет, я уже поужинал. Полагаю, ночь я проведу здесь. Обо мне не беспокойся.

— Не буду, — пробормотал Солдат. Вдруг ему пришла в голову одна мысль. — Слушай, я хочу связаться с той женщиной, Утелленой… ну, у которой странный ребенок. Ты бы не мог ее отыскать? Тебе с неба видны все улицы. Сделай хоть что-нибудь полезное.

— Зачем тебе нужна женщина — ты ведь помолвлен?

— Я просто хочу ей помочь. Она помогла мне тогда, когда все остальные отказали. Моя суженая это поймет.

Но ворон не мог допустить, чтобы последнее слово осталось не за ним.

— И все же странно, что принцесса согласилась выйти за тебя замуж. Должно быть, у нее на то есть какие-то причины.

— Ты же сам сказал — ей понравилось мое лицо.

— Я только хотел заставить тебя раскинуть мозгами. Неужели ты действительно веришь, что Лайана влюбилась в тебя с первого взгляда, а?

Солдат ничего не ответил. В душе он был согласен с вороном. Ситуация действительно странная. Почему принцесса Лайана захотела стать его женой?

Свадьба получилась необычная.

Солдата встретил жрец. Однако, как выяснилось, служитель богов явился не для того, чтобы сочетать узами брака молодую пару, а чтобы помочь жениху подписать кое-какие документы.

Принцесса не соизволила почтить церемонию своим присутствием; вместо себя Лайана прислала одну из горничных. Ворон предупредил Солдата, что он должен взять с собой три предмета: рыбу, птицу и цветок. Первый олицетворял собой морские просторы, второй — небо над головой, а третий — бескрайние земли мира. Жених преподносил эти предметы невесте; если она или ее представительница принимали их, пара считалась связанной узами брака перед лицом богов. Брачный союз скреплялся Договором супружества.

На третий день Солдата отвели во Дворец Диких Цветов. Не было ни труб, ни флейт — вообще никакой музыки. Не было гостей. Не было ни флагов, ни цветов — никаких признаков церемонии бракосочетания.

Солдат взял с собой заготовленные дары. Красивую раковину с двумя рядами длинных тонких игл он выломал из стены дома, в котором жил. Небо олицетворяли черные перья, вырванные из хвоста ворона (разумеется, с его разрешения). Темно-зеленую олеандровую ветвь с розовыми цветками достать оказалось проще всего, так как дикие олеандры росли повсюду.

— А где же гости? — спросил Солдат у одного из стражников, увидев, что в зале нет никого, кроме жреца. — Я полагал, сама королева будет присутствовать на свадьбе своей сестры.

— Поскольку даже невеста не потрудилась прийти, разве можно требовать это от ее родных и друзей, как ты думаешь?

Тут появился посланец, объявивший, что он от принцессы Лайаны.

— Пора уже, — сказал Солдат, подбоченясь. — Ну, вываливай скорее, приятель, когда я увижусь со своей женой?

— Принцесса сказала, что не желает вас видеть, — ответил посланник. — Ни сейчас, ни когда бы то ни было. Вы вольны оставаться в городе и заниматься чем пожелаете, но держитесь подальше от принцессы Лайаны. Ради своего же блага. Ее первые два мужа стали жертвами… э-э… несчастных случаев. Принцесса не хотела бы, чтобы вы разделили их судьбу.

Солдат с удивлением поймал себя на том, что при этом известии ощутил укол разочарования. Он всего один раз видел свою жену, да и то когда она сидела в носилках, скрытая от него, однако внезапно ощутил к ней сильное влечение. Да, она некрасивая, быть может, даже уродливая, если смотреть на нее с одной стороны. Но Солдат никогда не спешил судить людей по их внешнему виду. Он был потрясен, узнав, что ему не суждено встретиться со своей женой, не говоря уж о том, чтобы любить ее, как полагается супругу. Все радужные мечты завоевать принцессу как ветром сдуло.

— Это правда? Я больше не увижу свою невесту? — воскликнул Солдат. — Что же это за брак?

Посланник, опытный придворный, был непоколебим.

— Сестра королевы спасла тебе жизнь, чужестранец. Разве ты не благодарен ей? Ты обратился к принцессе с просьбой, которую она, добрая и милосердная, милостиво соизволила выполнить. А ты ворчишь по поводу недостаточного числа гостей и отсутствия пирогов и пива на праздничном столе!..

Число гостей? Да их нет ни одного. Пироги и пиво? Жениха ничем не угостили.

И все же посланник прав. Ему оставили жизнь. Увы, человеческая природа такова, что теперь, когда угроза смерти миновала, Солдату хотелось уже большего. Он мечтал получить состояние и положение в обществе, положенные члену королевской семьи. Он мечтал о самой принцессе, отдающей ему в постели свои ласки. Он мечтал о доме, о маленьком уютном дворце, где можно засунуть ноги под стол. Быть может, свора охотничьих собак? Ученый сокол? Пара слуг?

Разве он просит слишком много?

Посланец придерживался именно такого мнения.

— Я бы довольствовался тем, что остался жить — хотя, вероятно, долго это все равно не продлится. Кафф, новый капитан Имперской гвардии, почему-то тебя невзлюбил, чужестранец. А он с каждым днем набирает силу. На твоем месте я бы затаился где-нибудь в укромном месте и не высовывался до тех пор, пока тебя не унесут в деревянном ящике.

Вслед за этим добрым советом молодой супруг получил кошель с деньгами и был вышвырнут на улицу.

Солдат бродил по городу, пытаясь отыскать Утеллену. Теперь он был женат и собирался хранить верность принцессе, но все же Утеллена не выходила у него из головы. Ему показалось, она кого-то или что-то боится. Неужели молодая женщина преступила закон? Или она навлекла на себя недовольство какого-нибудь мелкого чиновника? Так или иначе, Утеллена старательно избегала встречи с Солдатом. Однажды он увидел ее на одной из трех главных улиц Зэмерканда, пересекавших весь город из одного конца в другой и имевших в длину более пяти миль. Заметив Солдата, Утеллена тотчас же подхватила своего хилого ребенка на руки и юркнула в ближайший переулок. Когда Солдат прибежал туда, ее уже и след простыл.

— Раз Утеллена не хочет со мной встречаться, я должен уважать ее волю, — сказал Солдат ворону. — Если только она не думает, что я желаю ей зла — что, разумеется, неправда.

— Кому дано постичь мысли женщины? — ответила птица, чистя клювом перья. — Тщеславные создания.

Солдат решил переночевать в трактире. Почему бы не потратить часть свадебного подарка супруги? Он нашел приличное с виду заведение и устроился в просторном номере с уютной кроватью. Спустившись в зал, Солдат заказал жареного цыпленка и эль. Вскоре вокруг денежного клиента собралось несколько торговцев и ремесленников. Среди них были сапожник, лоточник, мясник и два-три господина с рынка. Солдат быстро опьянел и начал делиться своими личными и домашними проблемами со всем трактиром.

— Кем она себя возомнила? — воскликнул он заплетающимся языком. — Из того, что она принцесса, еще не следует, что она какая-то особенная.

— Э… прошу прощения, но, по-моему, следует… — вежливо заметил сапожник.

— А тебя кто спрашивал? — огрызнулся Солдат. — Эля больше не получишь. Ни ты, ни твои дружки. Более того, сейчас я одним ударом уложу тебя на пол.

Сапожник считал иначе, однако, чтобы действовать наверняка, заручился помощью своих друзей — лоточника и мясника. Втроем они вышвырнули Солдата из трактира, и он растянулся во весь рост на булыжной мостовой.

Прохладный ночной воздух несколько его протрезвил. Поднявшись с земли, Солдат побрел к одной из трех главных улиц. Но сознание его было слишком затуманено, и он не заметил, как какая-то тень выскользнула из трактира и стала бесшумно красться следом за ним по темному переулку.

— Родитель однажды на серой кобыле… — пел Солдат, виляя из стороны в сторону и используя стены домов в качестве поворотных точек своего пути.

Незнакомец быстро догонял; в его руке что-то блеснуло, поймав луч лунного света, — лезвие ножа.

И в это мгновение ночной воздух наполнился чистым, мелодичным пением.

Оборвав свою собственную песню на полуслове, Солдат остановился.

— В чем…

Он был не настолько пьян, чтобы не узнать этот голос, хотя слова были ему непонятны, — ножны! Предостережение!

Солдат обернулся в ту самую секунду, когда убийца попытался вонзить ему в спину кривой нож. Взмахнув рукой, Солдат отбил выпад. Его затуманенный рассудок молниеносно прояснился. Солдат нанес удар ногой, попав нападавшему в пах. Тот, взвыв от боли, полоснул ножом, распоров кожаную куртку, надетую на Солдата евнухом Офао.

— Ах ты, ублюдок! — воскликнул Солдат. — Ты мне за это заплатишь!

Прежде чем противник успел прийти в себя, Солдат изо всех сил ткнул его кулаком в подбородок. Убийца упал навзничь на брусчатую мостовую. Опустив тяжелый сапог на его правое запястье, Солдат услышал хруст. Нападавший, пронзительно вскрикнув, откатился назад, спасаясь от новых пинков, и, вскочив, побежал к трактиру. Солдат проводил его взглядом, с трудом держась на ногах.

— У меня есть враги, — пробормотал он, поднимая с мостовой кривой кинжал и засовывая его себе за пояс. — Кто-то хочет меня убить.

— Несомненно, Кафф, — произнес чей-то голос за плечом.

Ворон.

— Вот когда ты нужен, тебя нет, — проворчал Солдат. — Ты должен был предупредить меня об опасности задолго до того, как начал петь этот потертый кусок кожи, болтающийся на поясе.

— Я только что прилетел.

Минутное протрезвление прошло, и Солдат, доковыляв до стены, прислонился к ней.

— Почему ножны поют на непонятном мне языке? Какой в этом толк? Если бы я чисто инстинктивно не обернулся, то распростился бы с жизнью.

— Они поют на языке колдунов, — ответил ворон.

— То же самое говорил и мальчишка. Но почему?

Ворон покачал головой.

— А тебе не приходит в голову, что объяснение очень простое: ножны когда-то принадлежали колдуну? Не знаю, где ты их раздобыл, но если прежний владелец поймает тебя, ты переселишься ко мне в царство животных. Надеюсь, он превратит тебя во вкусного жирного червя, и тогда мы станем навеки неразлучны — я снаружи, ты внутри.

Солдат тряхнул головой, пытаясь прогнать хмель.

— А почему ты все время со мной? — спросил он. — Я уже давно задумываюсь об этом.

— Ты спас меня от змеи, — ответил ворон. — Змея была готова проглотить меня, когда ты убил ее ударом палки. Я перед тобой в долгу.

— Не помню.

— Это произошло на склоне холма, там, где, как тебе казалось, было сражение.

— Все равно ничего не помню.

Ворон презрительно фыркнул.

— Память у тебя совсем плохая, тебе не кажется?

Солдат пропустил издевку мимо ушей.

— Ты нашел женщину и мальчика?

— Именно поэтому я здесь. Они сейчас как раз покидают город. Женщина чего-то боится.

Заморгав, Солдат посмотрел на тени, отброшенные полной луной.

— Как и я. Меня только что пытались убить. Ты говоришь, за этим скорее всего стоит капитан Кафф? В таком случае мне тоже лучше на время покинуть Зэмерканд, пока меня не зарезали во сне.

— Да еще когда ты будешь пьян.

— Кончай болтать, ищем Утеллену.

Ворон полетел вперед, то и дело останавливаясь, чтобы поспевал Солдат. Человек и птица петляли по улицам города, избегая встреч со стражниками. Наконец они добрались до северных ворот, и Солдат увидел впереди женщину и ребенка, торопящихся так, словно за ними гнались.

Солдат поспешил за ними.

— Подождите, я иду с вами! — окликнул он женщину. Утеллена испуганно обернулась и посмотрела ему в лицо.

— Зачем? Оставь нас в покое. Ты приносишь нам одни беды.

— Я не желаю вам зла. Мне необходимо убраться из города. Меня пытались убить. Я хочу найти тихое, укромное место, где можно немного отдохнуть.

Молодая женщина прижала мальчика к груди.

— Ты шпионишь за мной. Ты колдун — или шпион, присланный колдуном. Уходи, оставь нас в покое. Мы не сделали тебе ничего дурного.

Солдат схватил ее за руку.

— Клянусь, — с чувством произнес он, — я не колдун и не шпион. Я простой солдат, очнувшийся на опушке леса и обнаруживший, что память его оставила. Да, у меня есть ножны, судя по всему, волшебные, но я понятия не имею, где и от кого их получил.

— Ты разговариваешь с галкой, я сама видела.

— Прошу прощения, — вмешалась птица, — с вороном. Моя мать не пустила бы галку на порог своего дома. Галки крадут все, что плохо лежит.

— Мама, — сказал болезненный ребенок, отрываясь от груди матери, — по-моему, нужно взять Солдата с собой. Я ему верю. Пусть идет с нами.

Утеллена по-прежнему была чем-то напугана. Но, несомненно, слова сына оказали на нее сильное действие. Посмотрев Солдату в глаза, она сказала:

— Я их боюсь.

— Обычные глаза, — ответил Солдат. — Я принадлежу к другой расе людей, отличной от гутрумитов, только и всего.

— А также отличной от карфаганцев и всех остальных, кого я знаю.

Солдат пожал плечами.

— Быть может, я приплыл сюда из-за моря? Почему-то мне известно, что там живут люди с темным цветом кожи. В моей памяти существуют обособленные образы — все равно что на стене висят картины. Я знаю, что за морем живут высокие сильные люди с длинными черными волосами и смуглыми телами.

— Но не с голубыми глазами.

— Да, наверное, я родом из других мест.

И снова вмешался мальчик:

— Мама, нам нужно торопиться. Мы должны взять Солдата с собой.

Утеллена вздохнула.

— Ну хорошо, пойдем вместе.

— И будем доверять друг другу? — спросил Солдат.

— Похоже, у меня нет выбора, — ответила она.

— Итак, решено, — лаконично подвел итог ворон. —

Тогда в путь.

Их остановили у ворот, но со стороны стражников это была чистая формальность. Ночное дежурство подходило к концу, вокруг все было спокойно. Решив, что перед ними семья из трех человек, стражники спросили, почему они покидают город в три часа ночи. Солдат ответил, что они идут собирать грибы, чтобы утром продать их на рынке.

— Давайте, — пробормотал один из стражников, — только принесите нам парочку самых больших грибов на завтрак. Мне очень нравятся жареные грибы. Запомните, нам нужны только хорошие грибы, такие, которые растут на полях или в лесу, с красивыми бархатисто-коричневыми шляпками. С красными пятнами и белой бахромой не приносите. Мой друг помер через полчаса, лишь облизнув палец после того, как сорвал какую-то гадость.

— Говорят, шляпка смерти убивает человека, проникая своими спорами через кожу, — заметил второй стражник. — Ее даже не обязательно класть в рот.

Первый стражник поежился от страха.

— Если хорошенько подумать, я лучше ограничусь яичницей с беконом. Куриц-убийц и ядовитых свиней ведь не бывает, правда?

Утеллена, Солдат и мальчик вышли за ворота в ночную темень и направились к лесу. Повсюду за городскими стенами их подстерегала опасность, однако по крайней мере в лесу можно было укрыться от возможных врагов. Правда, там обитали волки и дикие кабаны, но хотя кабан, загнанный в угол, мог напасть на человека, волки старались держаться подальше от двуногих существ. Солдат знал, что в многочисленных мифах о волках, нападающих на человека, почти нет правды. Его собственный опыт, запрятанный где-то в потаенных глубинах памяти, говорил, что волки опасны лишь в том случае, когда чувствуют, что человек болен или слаб, а они сами сходят с ума от голода. Волки — звери далеко не глупые; лучше затравить кабана, чем иметь дело с человеком.

Путники добрались до леса без происшествий. Уже начинало светать. Им пришлось продираться сквозь сети, сотканные гигантскими пауками. Повсюду встречались бочаги с затхлой водой, сгнившие деревья и останки диких животных и птиц. Лес кишел стервятниками, питающимися полуразложившимися трупами.

— Лучше не отходить далеко от опушки, — заметил Солдат. — А то мы сразу же заблудимся.

— Ничего страшного, — сказал мальчишка, уверенно направляясь в густые заросли. — Я знаю лес вдоль и поперек.

— Тебе уже приходилось здесь бывать?

— Мы еще ни разу не выходили из города, правда, мама?

Утеллена ничего не ответила, но Солдат истолковал ее молчание как положительный ответ.

— В таком случае, откуда тебе известна дорога? — спросил он мальчика. По мере того как они заходили все глубже в мрачную чащу, его все больше одолевало беспокойство.

— Все знания здесь, — загадочно ответил мальчик, постучав себя пальцем по лбу. — Доверься мне так же, как я доверился тебе.

Путники вышли на заросший мхом берег маленького ручейка, обрывавшегося водопадом с торчащего из земли обломка скалы. В трещинах в камне угнездились растения и дикие цветы. Кроны огромных деревьев смыкались высоко вверху, пропуская на полянку лишь узкие пучки света. Тут и там розовели красивые лихнисы. В заводи под водопадом копошились лягушки и тритоны. Земляной уж, одно из самых робких лесных существ, скользнул по траве, спеша скрыться под камнем. Воздух над искрящейся водой украшали кружащиеся бабочки и стрекозы.

— Какое красивое место! — восхищенно промолвил Солдат. — Раз остальной лес буквально гниет на корню, почему здесь так чисто и свежо?

— Небольшие очаги избежали тлена, — сказала Утеллена. — На наше счастье, моему сыну известно несколько таких мест.

Солдат стал сооружать шалаш. За поясом до сих пор торчал кинжал убийцы, и с его помощью он нарубил длинных крепких жердей, из которых сделал опоры. Затем он накрыл каркас слоем мха и листьев и разделил шалаш перегородкой на две части — поменьше для себя, побольше для Утеллены с сыном.

К тому времени, как взошло водянисто-бледное солнце, все было готово. Оставалось только позаботиться о еде. Солдат пошел вдоль ручья, стараясь держаться так, чтобы лагерь оставался против ветра, и поставил сделанные из гибкой ивы силки у места водопоя диких животных. Затем он сделал удочку из бечевки, выдернутой из пояса Утеллены, а в качестве крючка использовал ее же металлическую заколку для волос. Он вручил это приспособление мальчику, и тот радостно отправился ловить рыбу выше по течению. К вечеру Солдат поймал в свои силки зайца, а сын Утеллены ухитрился выудить радужную форель.

— Теперь мы поужинаем, как королевские особы, — пошутил Солдат.

Мальчишка оторвался от чистки рыбы.

— А ты и есть королевская особа.

Солдат задумался.

— Пожалуй, ты прав, — наконец сказал он. — Я муж сестры королевы. Хотя моя супруга меня не признает. Я не интересую ее как мужчина. Она просто пожалела человеческое существо. Принцесса Лайана вышла за меня замуж только для того, чтобы меня не лишил жизни Лорд-поимщик воров.

— Почему ты говоришь так уверенно? — спросил мальчик. — Быть может, не пуская к себе в дом, она защищает тебя от своего безумия. Возможно, на самом деле ты ей далеко не безразличен.

Солдат пристально посмотрел на мальчишку, залитого ярким светом костра. Тощие, словно тростинки, руки и ноги ребенка в пляшущих отблесках пламени казались почти черными. Они торчали из худого тельца, одного взгляда на которое было достаточно, чтобы заключить, что мальчик страдает чахоткой. У него было осунувшееся лицо, похожее на лицо эльфа, с узкими проницательными глазами и длинным тонким носом. Волосы торчали вверх, словно щетина щетки. В целом мальчик обладал весьма странной внешностью. Однако его последнее замечание показывало, что для своего возраста он очень проницателен.

— Мальчик, а сколько тебе лет? — спросил Солдат.

— Восемь, — с гордостью ответил тот таким тоном, каким говорят дети, считающие, что они достигли определенного порога и теперь их нужно хвалить за мудрость. — Точнее, восемь с половиной.

— Для восьмилетнего ты рассуждаешь очень даже неплохо, но, разумеется, ты не прав. Принцесса видела меня всего лишь однажды. Люди не влюбляются с первого взгляда.

Мальчик пристально посмотрел на него.

— Но ты-то влюбился.

Услышав это замечание, Солдат изумленно вздрогнул. Он повернулся к Утеллене:

— Поразительный мальчишка.

К его удивлению, молодую женщину эти слова испугали. Она пододвинулась к сыну, словно стараясь защитить его от Солдата. Возможно, это было лишь плодом его воображения, но, казалось, даже черные деревья, окружающие полянку, зашевелившись, протянули вперед свои ветви, готовые прийти Утеллене на помощь, если она только позовет.

— Нет-нет — так ведут себя почти все дети его возраста. Они не понимают, что говорят.

Мальчик, которого Солдат мысленно окрестил «маленьким чародеем», посмотрел матери в лицо.

— Мама, этому человеку можно доверять. Не бойся. Солдат пришел издалека. Он не сделает нам ничего плохого.

— Конечно, не сделаю, — подтвердил Солдат. — Утеллена, неужели ты думаешь, что я способен на дурное?

Молодая женщина испуганно прижала ребенка к груди.

— Мама, расскажи ему нашу тайну. Он должен знать. Если нам суждено быть вместе с ним, надо ему все рассказать.

— Нет, — прошептала Утеллена. — А вдруг он шпион? Присланный неизвестно кем…

Вздрогнув, она умолкла.

— Какой шпион? — недоуменно пробормотал Солдат, сбитый с толку загадочным обменом фраз. — Боюсь, я ничего не понимаю.

Мальчик стал что-то настойчиво шептать матери на ухо. Сначала Утеллена качала головой, затем, не выдержав, залилась слезами.

Дав ей выплакаться, Солдат снова заверил ее, что не сделает им ничего дурного.

— Если вы опасаетесь, что я какой-то демон, принявший человеческое обличье, — что ж, мне вряд ли удастся доказать вам обратное.

— Мама, расскажи ему.

Фраза прозвучала скорее не как просьба, а как приказ.

— Ну хорошо, — тихо произнесла Утеллена. — Солдат, ты должен дать клятву никогда и никому не открывать то, что я сейчас тебе скажу. Иначе ты навлечешь на меня и моего ребенка большую беду.

Солдат смутился, услышав эти слова.

— В таком случае не думаю, что мне хочется знать вашу тайну. С меня хватает бремени собственных проблем. Я не знаю, кто я такой. Не знаю, откуда я родом. Я чужой в этой негостеприимной стране. Возможно, это следствие какой-то случайности, но мне почему-то кажется, что я попал сюда с определенной целью; вот только пытаться понять, с какой именно, — задача непосильная. Если вы собираетесь добавить к моей ноше дополнительный груз, то я предпочту обойтись без ваших тайн.

— А что, если, — загадочно промолвил мальчик, — ты пришел в Гутрум — в нашу страну — для того, чтобы найти какое-то избавление? Если так, ты должен искать его телом и душой, ибо оно тебя искать не будет. Ты должен хвататься за все, что тебе предлагают, в надежде отыскать зерно понимания.

— Необыкновенный мальчишка! — воскликнул Солдат. — Кто он, какой-то жрец?

Утеллена глубоко вздохнула, и тени словно придвинулись ближе.

— Он сын очень могущественного колдуна, — едва слышно произнесла она.

— Колдуна? — Солдат оглядел мальчика с ног до головы. — В таком случае, почему он такой хилый?

Мальчишка одарил его холодной бесстрастной улыбкой, от которой у Солдата мороз пробежал по коже. В этой улыбке он увидел уникальность сидевшего перед ним существа. Это был не простой смертный, с обычными человеческими чувствами и мыслями. Солдат понял, что ему не дано понять это странное создание. С таким же успехом он мог пытаться проникнуть в сердце и мозг разумного волка или мыслящей змеи. Мальчишка принадлежал к иной человеческой расе.

— В детстве колдуны не отличаются физической силой, — ответил мальчик. — Они слабые и беззащитные и легко становятся добычей людей. Вот почему нас так мало. Мы умираем от всевозможных болезней, нас убивают из страха. Вначале мы развиваем свой разум за счет тела. У нас нет врожденной способности использовать магию — это приходит после долгой упорной учебы. Точно так же простые люди овладевают естественными науками, философией, математикой. Ты же не ждешь, что твой сын родится образованным; ему предстоит отправиться к учителю, который даст ему знания. — Помолчав, ребенок добавил: — Впоследствии мои кости обрастут плотью, но пока я вынужден отбирать у тела энергию, необходимую мозгу для того, чтобы он развил заложенные в него возможности. Я должен тратить все силы на то, чтобы оттачивать свой ум. Когда я заслужу право носить имя, я его получу — имя колдуна. До тех пор я буду жить — или умру безымянным.

— Чей это ребенок? — спросил Солдат, стараясь говорить о мальчике в третьем лице. — Ты действительно его мать?

— Ты пришел издалека, — сказала Утеллена, — и не знаешь, что происходит в Гутруме и окружающем мире. Ты видел бледное, слабое солнце. Видел повешенных, заболоченные озера, апатию и коррупцию, свирепствующие в городе. Мы находимся на грани войны со своими соседями. Ежедневно совершаются страшные убийства, но виновные остаются безнаказанными.

— Почему так происходит?

Утеллена вздохнула.

— Для того чтобы это объяснить, я должна начать издалека. Гутрум окружен горными хребтами, за которыми обитают силы зла. Самый большой из этих хребтов расположен на западе, и там, на семи высочайших пиках сидят наши боги, по одному на каждом пике.

— И эти боги, — вмешался Солдат, — сдерживают силы зла?

— Не столько боги, находящиеся там просто потому, что они являются частью сверхъестественного мира. Зло сдерживается за счет постоянного бдения братства чародеев. Духовным наставником этого братства является Король магов. Именно он отвечает за равновесие добра и зла в мире.

— Насколько я понял, — скептически заметил Солдат, — этот Король магов обладает сверхъестественными силами?

— Разумеется, — подтвердила Утеллена. — Он обитает в западных горах. В настоящий момент Королем магов является колдун по имени ХуллуХ. Он постоянно болеет вот уже пятьдесят лет. ХуллуХ умирает от старости — по слухам, ему больше семисот лет, но колдуны живут долго и соответственно долго умирают. Силы оставили ХуллуХа, и безымянное зло просачивается из-за гор и отравляет души жителям Гутрума.

— На мой взгляд, это лишь отговорка, оправдывающая беззаконие и хаос, — сказал Солдат. — Я не верю в существование «безымянного зла» — есть только зло, порожденное людьми.

Вмешавшись в разговор, мальчишка изложил свои собственные взгляды:

— Возможно, Солдат, ты пришел из тех краев, где зло в чистом виде не существует, где оно лишь возникает в сердцах и умах смертных, жаждущих богатства и власти. Но здесь есть силы, с которыми очень трудно справиться. Да, люди, колдуны и все живые создания творят свое собственное зло, однако также существует квинтэссенция зла, следствие того, что естественное и сверхъестественное живут рядом друг с другом, нередко переплетаясь. Магия и обыденность сливаются в одно целое. Границы между ними расплывчатые, и их постоянно пересекают в обе стороны. Здесь, Солдат, ты найдешь то, чего не ждешь.

— Значит, — сказал Солдат, так и не убежденный разъяснением, — людские пороки, которые я видел в стенах Зэмерканда, и загнивание природы вокруг обусловлены только тем, что заболел какой-то старый колдун?

— Все не так просто, — ответил мальчик. — Отчасти в этом виноват мой родитель ОммулуммО, изгнанный из страны отцом королевы Ванды, прежним правителем Гутрума, по просьбе Короля магов, моего родного дяди ХуллуХа. За это ОммулуммО наслал на королевскую семью приступы безумия, накатывающиеся совершенно непредсказуемо. Никто не знает, где сейчас находится ОммулуммО; его разум проникает сюда и заражает все, к чему прикасается. ОммулуммО, мой отец, так и не смог смириться с тем, что Королем магов был провозглашен его старший брат ХуллуХ. В его душе зрела зависть, и в конце концов ОммулуммО стал колдуном-отступником, борющимся с равновесием в мире. Отец больше не верит в симметрию; он служит и поклоняется злу. Он хотел, чтобы мир захлестнула преступность — должно быть, он до сих пор этого желает, ибо колдун, ставший отступником, навсегда падает в пучину несправедливости.

— И где сейчас твой отец?

— Это никому не известно. Вероятно, очень далеко.

— Однако его магия по-прежнему доходит сюда?

— Те, кто сворачивает на тропу зла, находят на ней несказанное могущество, ибо по ней ходят лишь немногие.