- Ты выглядишь ужасно, Олбрайтон! Быстрее просыпайся, и мой человек почистит тебя и побреет.
Джонатан со вздохом открыл глаза. Перед ним стоял Каслфорд, причем герцог был уже вполне одет и бодр, хотя накануне выпил немало.
Чуть приподнявшись, Джонатан снова вздохнул и осмотрелся. В голове у него немного прояснилось, и он наконец-то сообразил, что лежит на софе в гардеробной герцога. На него тотчас же нахлынули воспоминания о прошедшей ночи, и он болезненно поморщился.
Да, теперь он вспомнил все. Вспомнил, как, покинув Селию, направился к Каслфорду и как тот, поднявшись с постели и накинув халат, приказал лежавшей с ним женщине удалиться, а затем отвел позднего гостя в эту гардеробную. И тут они, беседуя, осушали один бокал за другим. А потом… Потом он, разумеется, уснул.
В очередной раз вздохнув, Джонатан провел ладонью по волосам - и замер.
- Что за черт?… - пробормотал он. - Что с моими волосами?!
Герцог весело рассмеялся.
- Я велел своему камердинеру подрезать их, пока ты спал. Сейчас все выглядит значительно лучше. Мой камердинер славно потрудился.
Джонатан пристально взглянул на приятеля:
- Ты слишком много себе позволяешь, Каслфорд.
- Но у тебя были ужасно длинные волосы. Я не мог допустить, чтобы меня увидели в городе с таким человеком… Уверяю тебя, ты поблагодаришь меня, как только увидишь себя в зеркале. Теперь женщины будут бегать за тобой по пятам.
Джонатан снова коснулся своих волос. Посмотрев в окно, спросил:
- А который час?
- Около девяти, - ответил Каслфорд, усаживаясь в кресло.
Джонатан со стоном откинулся на подушку. И тут вдруг увидел на ближайшем столике объемистый графин - они с Каслфордом прикончили его всего лишь несколько часов назад. Снова приподнявшись, он спросил:
- А ты что, совсем не спал?
- Сегодня, к сожалению, вторник. Так что, разумеется, я этой ночью не спал. А если я не спал, то и ты почти не спал. Но почему ты заявился ночью с такой траурной физиономией. Ведь перед этим, тем же вечером, ты заходил ко мне ненадолго, а потом ушел в своем обычном состоянии. И вдруг снова явился среди ночи с совершенно безумными глазами. Я еще никогда тебя таким не видел. Скажи, что случилось за эти несколько часов? Может, ты обнаружил, что являешься внебрачным сыном какого-то лавочника, а вовсе не графа, как уверяла твоя мать? - добавил герцог с ухмылкой.
При этом вопросе Джонатан тотчас протрезвел. Ему ужасно хотелось влепить Каслфорду увесистую пощечину, но он все же сдержался.
Герцог же опять рассмеялся. Потом вдруг заявил:
- Я все понял, Олбрайтон. Наверное, виной всему - женщина! Бросила тебя, да? Что ж, возможно, она права. Потому что ты ужасно скучный… - Каслфорд встал. - А теперь мне нужно заняться делами. А тебе нечего делать в моей гардеробной. В этом доме достаточно комнат. По крайней мере три десятка. Так что если ты потерял постель вместе с женщиной, то можешь устроиться в одной из них.
- Ты очень любезен, - пробурчал Джонатан.
- Разумеется, любезен. Герцог обязан быть любезным и великодушным. Особенно - во вторник. Тебе повезло, что сегодня вторник, приятель.
- Но тебе, Каслфорд, следует запомнить: я не собираюсь с тобой пьянствовать, даже если останусь здесь. Я не собираюсь отправляться с тобой в ад.
Герцог с удивлением уставился на гостя:
- Олбрайтон, неужели ты до сих пор не понял, что мы с тобой оба уже давно в аду?
Селия проснулась от солнечного света, бившего в глаза. Осмотревшись, она увидела, что на окнах нет занавесок, а потолок тут был покатый. О Боже, она уснула в мансарде! Селия тотчас же все вспомнила, и сердце ее заполнилось болью.
Да, теперь она вспомнила, как горестно разрыдалась после ухода Джонатана. А потом, очевидно, уснула в слезах. Она хотела удержать его, но почему-то не могла произнести ни слова. И ей было ужасно больно оставаться в этой комнате, где еще находились его вещи и где он, казалось, незримо присутствовал. Оставаться здесь - это было для нее настоящей пыткой, и в то же время у нее не было сил выйти отсюда. И тогда она, уткнувшись лицом в его подушку, разрыдалась…
Ах, никогда еще ей не было так плохо. Даже после того как Энтони разочаровал ее, когда она была совсем молоденькой девушкой. Тогда все было по-другому, не так, как сейчас…
- О Господи, - прошептала Селия, - как же я теперь?…
И тут она вдруг увидела Мэриан, стоявшую у двери. Женщина смотрела на нее с искренним сочувствием и сокрушенно покачивала головой. Селия села в постели и, снова осмотревшись, заметила, что дверь в комнату напротив была приоткрыта; причем оттуда доносились какие-то шорохи.
Тут Мэриан, приблизившись к кровати, проговорила:
- Я не ожидала, что застану тебя здесь, когда несла воду мистеру Олбрайтону. Но дверь была почти открытой, и я, не удержавшись, заглянула.
Селия горестно вздохнула:
- Он ушел, Мэриан. Так что не нужно завтра приносить сюда воду.
Мэриан присела на кровать и по-матерински обняла молодую женщину.
- Милая, не огорчайся так. Ты должна знать, что все мужчины такие. Они не знают, что такое постоянство. И я подозреваю, что этот такой же, как все остальные, не хуже и не лучше.
Селия положила голову на плечо старшей подруги.
- Ох, Мэриан, мужчины, может быть, действительно такие, но дело вовсе не в них, а во мне. Я чувствую себя ужасной дурой…
Но на самом деле она не чувствовала себя дурой. Она чувствовала себя уставшей и опустошенной, чувствовала, что сердце ее разбито. Сейчас, когда она осознала это, ей снова захотелось расплакаться.
Вероятно, у нее с самого начала сложилось неправильное представление об их с Джонатаном отношениях. Похоже, у нее было слишком много романтических иллюзий… А все потому, что она забыла уроки своей матери. Ведь мать не раз говорила о том, что следует держать под контролем свою страсть. А она, Селия, всецело отдавалась страсти и за это поплатилась.
Селия взглянула на вещи Джонатана. Скоро все это будет убрано… В один прекрасный день она вернется от подруг и обнаружит, что комната совершенно опустела. И после этого Джонатан уже навсегда исчезнет из ее жизни.
Впрочем, она с самого начала знала, что их отношения будут недолгими. Просто не думала, что все закончится так быстро. И конечно же, она не ожидала предательства с его стороны. Из-за его предательства она теперь даже не сможет предаться воспоминаниям. Ведь он, оказывается, все это время занимался у нее в доме своим расследованием - даже ночью, когда ложился к ней в постель…
Из комнаты напротив снова стали доноситься какие-то звуки, и Селия посмотрела в ту сторону.
- Это Белла там убирает, - пояснила Мэриан. - Я велела ей устроить большую уборку. Скоро настанут теплые дни, и мы как следует все проветрим. А потом…
Тут раздался какой-то грохот, а затем - пронзительный крик Беллы.
- Ты не ушиблась, Белла?! - закричала Мэриан. - Я же тебе говорила, что ты не должна передвигать мебель без моей помощи!
- Нет, я не ушиблась, - отозвалась девушка. Она вышла из своей комнаты и вошла в комнату Джонатана. - Просто я занялась большим ковром, и из него выпало вот это… - Приблизившись к кровати, Белла протянула Селии плоский деревянный ящичек и добавила: - Ящик был закатан в ковер, лежавший у дальней стены.
Селия положила ящичек на кровать и открыла его. Внутри находились кисти, карандаши и краски.
- Это принадлежности для рисования, которыми пользовалась моя мать, - пояснила Селия. - Вот, посмотрите… Эта ступка с пестиком служила для того, чтобы размельчать твердые краски. А в этих миниатюрных чашах она потом растирала краски.
- Я однажды видела такие ящички в витрине магазина, - сказала Белла. - Здесь даже есть полочка для бумаги. - Девушка присела у кровати и взглянула на заднюю сторону ящика. - Вот, видите? - Она взялась за край задней стенки и выдвинула маленький ящичек.
В ящичке действительно лежала бумага - несколько довольно плотных листов. Под листами же находилась тетрадь в обложке - такие обычно продавались в магазинах канцелярских товаров. Раскрыв тетрадь, Селия увидела ряды цифр, выписанных аккуратным почерком ее матери.
- Дичь, мука, соль, - прочитала Мэриан. Она была не очень-то грамотна, но эти слова знала каждая женщина. - Похоже на книгу хозяйственных отчетов.
Селия быстро просмотрела первую страницу тетради. Здесь были не только хозяйственные записи, но и кое-что другое… Оказалось, что развлечения Алессандры Нортроп очень недешево обходились ее покровителям.
Тут внимание Селии привлек самый нижний абзац - то были записи о регулярных затратах с ее, Селии, именем. Очевидно, эти деньги посылали в деревню двум старым девам, растившим ее. Однако каждый расход шел сразу после дохода. Причем рядом с этими поступлениями всегда стояло имя, чего не было в других колонках цифр. А имя это… Селия на мгновение прикрыла глаза. Имя везде было одно и то же - маркиз Эндерби!
Селия перелистала страницы - месяц за месяцем и год за годом. И повсюду, в самом низу, имелись все те же записи - деньги, приходившие от маркиза Эндерби и отсылавшиеся в деревню. Конечно же, это не могло быть совпадением. То были деньги от ее отца. Маркиз платил Алессандре за содержание дочери.
У Селии голова шла кругом от этого открытия. «Надо рассказать обо всем Джонатану, - подумала она. - Надо рассказать, как только он…»
Она горестно вздохнула, вспомнив о том, что произошло минувшей ночью. Теперь она уже ничего не расскажет Джонатану… И возможно, уже никогда его не увидит.
Белла же тем временем с восхищением рассматривала все предметы, хранившиеся в ящичке для рисования. Вытащив из ящичка чаши для растирания красок, она поднесла их к окну, ближе к свету, и воскликнула:
- Ах, какая прелесть!
- Положи все на место, - проворчала Мэриан.
- Пусть играет с ними, - сказала Селия. Она закрыла крышку ящичка. - Отнеси его вниз, Белла. Можешь пользоваться кистями и красками, если захочешь. Я возьму только этот журнал. Мне надо решить, что с ним делать.
«Дорогой мистер Олбрайтон!
Мои подруги сообщили мне, что сейчас вы живете у герцога Каслфорда. Полагаю, что именно там вы и получите мое письмо. Уверена, что вам весьма комфортно в прекрасном доме его милости, и я рада узнать, что вы довольны вашим новым пристанищем.
Хочу сообщить, что вам нет необходимости оказывать мне услугу, о которой я вас просила. Я нашла те свидетельства, которые так долго искала. Нашла в бухгалтерской книге моей матери, которую недавно обнаружила. В ней содержится отчет о регулярных выплатах на мое содержание от одного джентльмена. Теперь мне ясно, что он и был моим отцом.
Не огорчайтесь из-за того, что сами не нашли бухгалтерскую книгу. Я нашла ее совершенно случайно. Она была очень надежно спрятана. Однако в ней нет ничего нового для вас - ведь вы хорошо потрудились несколько последних недель, проводя расследование в моем доме.
Похоже, что мои поиски скоро будут окончательно завершены. Желаю вам благополучно закончить ваши. Между прочим, не хотите ли забрать ваши вещи? И если хотите избежать встречи со мной, то сообщите, когда мне уехать из города. Несколько дней меня не будет дома, и вы сможете все забрать.
Мисс Пеннифолд».
Перед выходом из дома Джонатан сложил письмо и поднес его к носу. Селия не надушила его, хотя от бумаги слегка пахло лавандовой водой, которой она часто пользовалась.
Он невольно улыбнулся при мысли о том, что Селия все же не смогла устоять - заметила, что он не сумел найти то, что так долго искал в ее доме. Мол, ты предал меня, но даже не сумел должным образом выполнить свое задание.
А вот остальная часть письма была не столь забавной. Особенно - упоминание о регулярных выплатах. Селия решила, что эти деньги предназначались для нее, но ведь могли быть и другие объяснения…
Разумеется, у него по-прежнему не было никаких доказательств, однако он вполне мог предположить, что те выплаты, которые Алессандра регулярно получала, предназначались вовсе не на содержание дитя любви. Возможно, этот человек просто покупал молчание Алессандры, но оставалось лишь догадываться, чего именно он боялся. Не исключено также, что он являлся французским шпионом, получавшим от Алессандры какие-то секретные сведения. И в таком случае эти деньги были платой за работу.
Думая обо всем этом, Джонатан скакал в сторону парка, где должен был встретиться с дядей. Эдвард, накануне написавший ему, требовал срочной встречи, и это означало, что он очень рассержен, - возможно, из-за того, что племянник так долго не мог справиться со своим заданием.
Заметив Эдварда у источника, он тотчас же подъехал к нему.
- Вы без лошади, дядя? Но почему?
Эдвард нахмурился и пробурчал:
- Доктор сказал, что я должен совершать продолжительные прогулки каждый день. Привяжи свою лошадь и присоединяйся ко мне. Давай вместе погуляем. Думаю, и тебе это полезно.
Джонатан поступил так, как ему было сказано, и пошел рядом с дядей.
- Вы не больны? - спросил он.
- Нет, просто старею. Такое, знаешь ли, со всеми случается, - добавил дядя с усмешкой. - Он шагал довольно бодро и при этом помахивал своей изящной тростью. - Что же касается нашей встречи… Я давно ничего не слышал от тебя и подумал, что мне нужно узнать, что происходит.
- Кое-кто проявляет нетерпение? - осведомился Джонатан.
- Нет, просто этот «кое-кто» считает, что ты слишком уж медлителен. Для этого есть причина?
Разумеется, причина была. Но сейчас ему не хотелось говорить Эдварду о гербах. Или все-таки сказать? Немного подумав, Джонатан спросил:
- А если я сообщу вам, что я все узнал и что у меня есть список ее покровителей, - что вы сделаете?
Эдвард остановился и внимательно посмотрел на племянника.
- У тебя действительно есть этот список?
- Нет, еще нет. Но меня интересует, что вы сделаете, когда я все узнаю. Видите ли, я получил это задание не от министерства внутренних дел, как случалось обычно. И мне очень любопытно, кто попросил вас передать мне это дело. Дядя, кто вас об этом попросил?
Эдвард продолжил прогулку, но теперь он шел гораздо быстрее; было очевидно, что он нервничал.
- Знаешь, Джонатан, я не потерплю, чтобы кто-либо вторгался в…
- Дядя, но я ведь задал вам вопрос не из праздного любопытства. Я занимаюсь этим делом, поэтому хочу знать, кто заказчик. Мне кажется, что это совершенно естественно. Разве не так?
- Нет, не так, - буркнул Эдвард и зашагал еще быстрее.
Джонатан тут же догнал его и проговорил:
- Ладно, хорошо… Я вижу, что мой вопрос очень взволновал вас, так что давайте забудем о том, что я его задал.
- Проклятие! Конечно, забудем!
Какое- то время оба молчали. Наконец Эдвард, успокоившись, сказал:
- Я хотел расспросить тебя о ее дочери.
- О Селии?
- Да, о ней. Могла ли она найти что-то такое, что не удалось отыскать тебе?
- Полагаю, что такое вполне возможно. Но даже если она что-либо нашла, чем это грозит? И вообще, почему вы об этом спросили?
Эдвард немного помолчал, потом с явной неохотой ответил:
- Просто в последнее время давняя история Алессандры почему-то вдруг стала интересовать дам весьма почтенного возраста - так мне сказала моя жена. И ей известно, что мать Саммерхейза начала расспрашивать об этом некоторых своих старых подруг, а те, в свою очередь, расспрашивали других… Как-то странно все это. Тебе так не кажется?
- Возможно, все дело в недавней кончине Алессандры, - предположил Джонатан. - Да и стоит ли придавать такое значение разговорам пожилых дам?
- И все же не нравятся мне эти разговоры, - проворчал Эдвард. Пристально взглянув на племянника, он спросил: - Ты хорошо знаешь дочь Алессандры? Или просто знаком?
- В общем-то… неплохо знаю. Я не раз с ней разговаривал во время своего расследования. Да и как могло быть иначе?
- Ты должен выяснить, удалось ли ей что-то узнать. И будь тверд с ней. Если нужно, предложи ей деньги. Девушки подобного рода тотчас реагируют либо на деньги, либо на угрозы.
Тут к ним приблизились две дамы, медленно шагавшие по дорожке, и оба умолкли. Когда дамы прошли мимо, Джонатан спросил:
- Что вы имели в виду, когда сказали о девушках «подобного рода»?
Эдвард, поморщившись, проворчал:
- Я не расположен потворствовать твоим деликатным чувствам в отношении подобных женщин, Джонатан. И вообще, я ведь говорю не о твоей матери. Твоя мать - совсем другое дело. Впрочем, какая тебе разница, что я имею в виду? Все очень серьезно, Джонатан, и ты должен помнить: твой долг - во что бы то ни стало выяснить, что теперь известно этой девице. Сделай для этого все возможное. - Улыбнувшись, Эдвард добавил: - Ты ведь знаешь, что в таких случаях делают с девицами.
- Вы говорите о долге, дядя? Я выполнял свой долг перед Англией, когда был на побережье. Но о каком долге вы говорите сейчас? Ведь я даже не знаю, кто поручил мне это проклятое задание. И имейте в виду, дядя, всему есть пределы. Поэтому я не намерен выполнять ваше последнее задание. Я не стану допрашивать Селию Пеннифолд.
Эдвард снова остановился и в изумлении уставился на племянника. Нахмурившись, проворчал:
- Слишком много возражений с твоей стороны, дорогой мальчик. Что значит для тебя эта женщина? Почему ты так защищаешь ее? Она соблазнила тебя? Признайся.
- Нет, не соблазнила.
- Значит, ты ее соблазнил. Да-да, и не пытайся это отрицать! Я это вижу по твоим глазам. Возможно, другие не заметили бы этого, но я-то вижу тебя насквозь. - В раздражении застучав своей тростью, дядя продолжил прогулку. И вдруг воскликнул: - Ты что, рехнулся?! Как ты мог связаться с такой женщиной?!
- Вы не знаете ее, так что перестаньте отзываться о ней подобным образом, - ответил Джонатан, с трудом сдерживая гнев.
- А мне не нужно ее знать. Я прекрасно знал, кем была ее мать, и этого вполне достаточно. Не сомневаюсь, что она воспитала дочь соответствующим образом. А если ты не желаешь выполнять задание… Что ж, можешь закончить это дело немедленно, и тогда у твоего кузена появится еще одно основание не признавать тебя…
- Он все равно отказывается признать меня. И никогда не признает. Так что не бросайте мне эту старую приманку. Мне наплевать, что обо мне подумает Торнридж.
- Ты серьезно? Вижу, она совершенно вскружила тебе голову, мой мальчик. Что ж, ее мать прекрасно умела это делать. Вероятно, и дочь такая же. - Дядя презрительно фыркнул и добавил: - Похоже, она слишком уж скомпрометировала тебя, так что ты мне больше не нужен.
Джонатан вопросительно взглянул на дядюшку.
- Что вы имеете в виду?
- Я больше не доверяю тебе, поэтому освобождаю от этого задания. Я найду другого человека, того, кого не соблазнит смазливое личико. Интуиция подсказывает мне, что эта девица что-то знает, и я намерен выяснить, что именно ей известно.
Яростно стуча своей тростью, Эдвард стремительно шагал по дорожке, и было совершенно очевидно, что он всерьез намерен заняться этим делом, оказавшимся, судя по всему, не настолько простым, как он говорил в карете в день похорон Алессандры. И ясно было, что решительность Эдварда не сулила Селии ничего хорошего.
Джонатан тронул его за плечо и проговорил:
- Послушайте меня, дядя. Не пропустите ни одного слова из того, что я сейчас вам скажу. И не сомневайтесь в моей решимости. Так вот, сейчас не военное время, и действия тех лет не имели бы оправдания в наши дни. И если вы поручите это дело другому человеку, а тот каким-то образом обидит или оскорбит Селию Пеннифолд, то имейте в виду: я позабочусь о том, чтобы этот человек был наказан. Знайте: я готов защищать эту женщину всеми доступными мне способами.
Снова остановившись, Эдвард с удивлением взглянул на племянника.
- Ты не осмелишься…
- Ошибаетесь, дядюшка. Когда же я разделаюсь с вашим человеком, наступит ваша очередь, не сомневайтесь.
Раскрыв рот, Эдвард таращился на племянника. А тот, резко развернувшись, направился к своей лошади. Джонатан сразу же поскакал к Селии, но ее дома не оказалось. Немного поразмыслив, он решил навестить леди Саммерхейз, - возможно, она знала, куда уехала ее подруга.