Шарлотта поздно покинула свою комнату. Когда она спустилась в столовую, было уже около двенадцати. Натаниел поднял глаза от письма, которое писал, и увидел на ней дорожное платье. В руке она держала зонтик.

Вместе с ней в комнату проник аромат лаванды. Натаниел понял, что она приняла ванну, и представил ее в ней: волосы подняты наверх, а кожа розовая и гладкая… Ох, как ему хотелось бы оказаться рядом в тот момент!

– Извините за промедление. – Она прислонила зонтик к стулу. – Однако сейчас только полдень. У нас достаточно времени, чтобы посетить сегодня еще одну деревню.

Улыбнувшись, Натаниел привлек к себе Шарлотту и поцеловал в губы. Тут за дверью послышались шаги, и ему пришлось выпустить любовницу.

– Похоже, скоро пойдет дождь, – пробормотал он. – Думаю, сегодня лучше отложить все дела.

– А завтра мы успеем все сделать? Мне нужно поскорее вернуться в Лондон.

И ему – тоже. Там его ждали дела, которые невозможно было вечно игнорировать. Хотя сейчас ему хотелось забыть обо всех делах.

Дверь приоткрылась и тут же снова закрылась.

– Мы мешаем слугам исполнять свои обязанности, – пояснил Натаниел. – Давайте немного пройдемся.

Они прошли через сад, затем направились в поля. День стоял теплый, но воздух был насыщен влагой. А на небе ни облачка.

– Я решил, что мы потратили слишком много сил, так что не стоит посещать оставшиеся деревни, – сообщил Натаниел. – С моей стороны эта идея была большой глупостью, и нет смысла продолжать наши поиски.

Шарлотта шла молча. У подножия холма она остановилась и посмотрела ему в лицо:

– Натаниел. было бы грустно, если бы наша последняя ночь положила начало тому, что мы начнем лгать друг другу. На деле вы вовсе не считаете вашу идею глупой: я абсолютно в этом уверена.

Пожав плечами, он пробормотал:

– Но мы посетили добрый десяток деревушек – и все напрасно. Если мы побываем еще в нескольких, то лишь потеряем время.

– Я не считаю это потерей времени, – возразила Шарлотта. – Вы ведь ищете пожилую женщину по имени Дженни, не так ли? Полагаю, вам следует продолжить поиски. Пусть она расскажет то, что знает. Возможно, она поддержит ваши подозрения, возможно, Гарри действительно имеет какое-то отношение к Марденфордам.

– Но какое это имеет значение, Шарлотта? Если мальчик – незаконнорожденный сын кого-то из этой семьи, то какая разница, докопаемся мы до правды или нет?

Она пристально посмотрела ему в глаза, и этот ее взгляд привел Натаниела в замешательство. Он молчал, и Шарлотта проговорила:

– Это ваше решение – жест благодарности за прошедшую ночь?

Черт возьми, он и сам не знал. Ему просто хотелось отбросить все дела и остаться с ней здесь, в доме, еще на несколько дней.

Она вдруг улыбнулась и сказала:

– Поверьте, Натаниел, сегодня я не собираюсь обороняться. Я не способна притворяться, да и у вас это плохо получается. Если незаконнорожденного мальчика покинули, то это судьба, не так ли?

– Совершенно верно, – кивнул Натаниел. – Вот почему нет причины посещать..

– Нет, есть причина, – перебила Шарлотта. – Вы ведь опасаетесь, что Гарри не просто внебрачный ребенок.

Черт побери, теперь она решила говорить открыто. Именно теперь, когда он потратил долгие часы, убеждая себя отказаться от этой идеи.

Шарлотта насупилась и вновь заговорила:

– Вы подозреваете, что Гарри – плод тайного брака. И вы считаете, что он может оказаться законным первенцем нынешнего барона Марденфорда. Я ведь права, не так ли?

Натаниел скрестил на груди руки. Немного помолчав, проговорил:

– Вам кто-нибудь когда-нибудь говорил, что вы слишком уж умны, леди Марденфорд?

Шарлотта положила руку ему на плечо.

– Не сердитесь на меня, пожалуйста. Мне очень хочется ухватиться за ваше предложение, однако… Натаниел, если вы не завершите то, что начали, вы никогда не узнаете правду наверняка, как знаю ее я. Вы всегда будете сожалеть, что не сделали все возможное для мальчика, Вопрос навсегда останется без ответа.

Он внимательно посмотрел ей в глаза:

– А если прав я? Вдруг правда окажется еще хуже, чем мне казалось поначалу?

Ему хотелось, чтобы она сказала: «Это не имеет значения, потому что наша страсть не может быть задушена правдой». Но Шарлотта молчала, и ее молчание означало только одно: она действительно боялась, что он, Натаниел, возможно, окажется прав.

Тяжело вздохнув, она наконец сказала:

– То, что вы задали этот вопрос, Натаниел, доказывает: вы не убеждены, что мне нечего бояться. Давайте сделаем что можем, чтобы доказать: ваши худшие предположения ошибочны. Иначе мысли об этом никогда не покинут нас.

* * *

Они предприняли поездку в очередную деревню, делая вид, что отправились туда лишь для очистки совести. Однако Шарлотта, поглядывая на своего спутника, видела в его глазах беспокойство.

Когда они приехали на побережье. Натаниел сразу же зашел в местный трактир в надежде узнать там что-нибудь о пожилой женщине по имени Дженни. Минут через десять он вышел оттуда, явно испытывая облегчение. Приблизившись к карете, Натаниел сообщил:

– Никакой Дженни здесь нет.

Усевшись в экипаж, он улыбнулся, однако Шарлотта не разделяла его веселья. Ей действительно хотелось найти ту женщину, и лукавство Натаниела даже немного ее раздражало, хотя она прекрасно понимала, что он лукавил только ради нее. Впрочем, Шарлотта подозревала, что перемирие, которое он заключил со своей совестью, будет непродолжительным. Такой человек, как Натаниел Найтридж, не мог смириться с несправедливостью, а ведь он подозревал, что с Гарри поступили несправедливо.

Если они наконец найдут эту женщину, то все закончится. Дженни разоблачит шантаж Финли, и его заявления окажутся ложью, высосанной из пальца.

Как только карета выехала за пределы деревни, Натаниел усадил Шарлотту себе на колени.

– Долг выполнен, теперь можно развлечься.

Его поцелуй показал, какие развлечения он имел в виду, и Шарлотта тут же забыла о Дженни.

Поцеловав свою спутницу, Натаниел расстегнул ее платье и ослабил корсет. Затем рука его скользнула ей под юбки. Справиться с обилием нижних юбок было не так-то просто, и оба рассмеялись.

Шарлотта обвила руками его шею, а карета тем временем, то и дело покачиваясь, катила по неровной дороге.

Поцелуи Натаниела соблазняли, обжигали, возбуждали… Кончики же его пальцев теребили ее соски, и Шарлотта, все больше возбуждаясь, уже не в силах была удерживаться от стонов.

Набравшись смелости, она принялась расстегивать его брюки и тотчас же почувствовала, как он задрожал, все больше возбуждаясь. Реакция Натаниела еще сильнее ее раззадорила – ей хотелось проверить, сумеет ли она довести его до безумия, как он ее.

Однако ей никак не удавалось расстегнуть его брюки, и Натаниел, придерживая ее одной рукой, принялся помогать ей. Экипаж то и дело подбрасывало, и это затрудняло ее задачу. Но в конце концов Шарлотта добилась своего: запустив руку в брюки любовника, она принялась поглаживать его возбужденную плоть.

«Вот здесь, именно так, как приятно!» Он не произносил этих слов, но она читала их в его глазах.

Возбуждение Натаниела передавалось Шарлотте, и по телу ее снова и снова пробегали горячие волны, опускавшиеся все ниже. Когда же ей показалось, что она не сможет больше терпеть, Натаниел задрал ее юбки повыше и, на мгновение приподнявшись, снова усадил на себя. В следующую секунду она соединились, только на сей раз именно она должна была энергично двигаться, а любовник лишь направлял ее движения.

То, что началось игрой, закончилось неизъяснимым блаженством.

– Какой она была?

Шарлотта задала этот вопрос прошедшей ночью, когда они, разгоряченные, лежали рядом.

Натаниел не сразу понял, о чем спрашивала Шарлотта. Он был занят размышлениями о том, как продолжится их роман после возвращения в Лондон. Если, конечно, продолжится.

– Она? – переспросил он. – Кто именно?

– Женщина, которую вы любили раньше. – Шарлотта внимательно на него посмотрела. – Как-то раз вы сказали… сказали, что когда-то мы оба любили.

– Это неосторожное высказывание с моей стороны. – Он сделал вид, что разговор окончен, хотя знал, что Шарлотта не удовлетворится этим.

И Шарлотта действительно ждала ответа.

– Видите ли, в ранней юности я влюбился, как и любой другой молодой человек. Я верил, что мне отвечают взаимностью, но потом понял, что ошибался. Обычная история, не так ли?

– Не такая уж обычная, – возразила Шарлотта. Казалось, она искренне переживала за него, и это тронуло Натаниела.

Было очевидно, что Шарлотта задала этот вопрос не из праздного любопытства. И конечно же, она не собиралась ревновать его к прошлому.

– Как вы узнали, Натаниел, что она не отвечала вам взаимностью? Не могу поверить, что какая-либо девушка способна не влюбиться в вас. Вы выглядите как главный герой романа или картины и, конечно же, были таковым в юности. Мы все так думали.

– Если вы так думали, то почему же избегали танцевать со мной на балах во время вашего дебюта? Как я помню, вы постоянно отказывали мне. Даже в вальсе.

Она опустила глаза.

– С самого начала за меня все решали родственники. Это было всем известно. – Шарлотта снова посмотрела на него. – Но как же вам удалось узнать правду?

Ее невозможно было отвлечь.

– Отец пригласил ее однажды к нам в гости. Сюда, в Элмкрест.

– Да, ваш отец – жестокий человек.

– Ему лучше, чем мне в том возрасте, были известны вещи, способные тронуть женское сердце.

– Она увидела все это, узнала о многом другом, но полагаю, ничего не поняла.

– Меня заставили объяснить ей это так, чтобы она смогла все осмыслить. Однако она узнала лишь то, что одним своим словом я могу предложить ей изрядное состояние и, разумеется, надлежащий комфорт. Она думала, что если я люблю ее, то пойду на компромисс. А я думал, что если она любила меня, то не попросит об этом. – Он пожал плечами. – Вот так упрощенно молодые смотрят на жизнь.

Кончиком пальца она нарисовала узор у него на груди, напомнив ему, как ее руки воспламенили его сегодня. Страсть этой ночи отличалась от той, что охватила их в карете. Нынешняя страсть обещала в дальнейшем еще более сильные проявления чувственности.

– Вы, кажется, сказали, что брак требует компромиссов, – напомнила Шарлотта.

– Сейчас я уже не так молод, и жизнь стала казаться мне не такой уж простой.

Только успев произнести эти слова, Натаниел понял, что был не совсем честен. Пересмотреть свои взгляды его заставил не только опыт, но и различные женщины, которые встречались на его жизненном пути. Шарлотта никогда не попросила бы его купить как можно больше платьев и не пожелала бы в один прекрасный день стать женой епископа Натаниела Найтриджа. Даже если бы она была бедной, никогда бы такого не пожелала. Это он знал наверняка.

– Полагаю, она вышла замуж за другого.

– Да, со временем. Мы не афишировали наших отношений, так что на ней это никак не отразилось. Но после того как первый жених оказался чуть ли не сыном пэра, она не могла согласиться на меньшее. Она ждала, пока не нашла того, кто ее больше устроил. – Натаниел усмехнулся. – Как я сказал, это случилось давно. И это не было похоже на вашу любовь. У меня, не осталось ни воспоминаний, ни сожалений.

Выражение ее лица смягчилось и стало отрешенным, словно слова Натаниела вызвали у нее воспоминания. Он отчитал себя за бестактность.

– Полагаю, нельзя иметь одно без другого – воспоминания без сожалений, – сказала Шарлотта, выходя из задумчивости так же быстро, как впала в нее. – Надо только уважать и то и другое, но не позволять им овладеть вами.

Шарлотта поцеловала его так, что стало понятно: сейчас она не принадлежала никому. Не было необходимости заявлять об этом. Их хрупким отношениям грозило не прошлое, а будущее.

Шарлотта, как всегда, когда они посещали деревни, осталась в карете. Натаниел же опять вошел в таверну – его голова исчезла в проеме двери.

До этого они уже посетили одну деревню, и там не оказалось ни одной Дженни. Им оставалось заехать еще в одну – и их миссия будет завершена. Завтра они отправятся обратно в Лондон.

Они вообще не заговаривали о том, что ждет их впереди. Да она раньше и не задумывалась об этом. Однако сейчас это случилось, и Шарлотта надеялась, что они сумеют остаться вместе – хотя бы изредка будут встречаться. Ей казалось, что им обоим будет не так-то просто отказаться друг от друга.

Рыбацкая деревушка оказалась очень живописной, с десятком старых домиков, фасадами выходящих на лужайки, которые по невысоким склонам спускались к морю. Некоторые дома были выкрашены в красные и желтые цвета – словно рыбаки побывали вблизи городков Средиземноморья лет десять назад и привезли с собой эту моду. Легкий ветерок доносил запахи рыбы и соли. Шарлотта наблюдала за гладью моря и высокими мачтами кораблей на горизонте.

Натаниел вернулся не скоро. Когда же дверь таверны наконец открылась и он, переступив порог, вышел на узкую улочку, Шарлотта сразу же догадалась: он узнал что-то очень важное.

– Здесь живет женщина по имени Дженни Трешер, – сообщил Натаниел. приблизившись к карете. – Она сдает жилье. – Он окинул взглядом лужайку. – Ее дом там, внизу. Дом с белой дверью.

– Тогда давайте пойдем туда.

Натаниел помог спутнице выйти из кареты, и они зашагали вниз по лужайке.

– Похоже, вы не очень-то рады, – заметила Шарлотта, глядя на своего хмурого спутника. – Вы ведь, конечно, думаете, что это именно она, та самая Дженни, которую мы ищем?

Он бросил на нее такой же взгляд, как и накануне, когда сказал, что она слишком уж умна.

– Хозяин таверны вспомнил маленького мальчика, жившего здесь когда-то. Однако он говорит, что эта Дженни вовсе не старая, так что это, возможно, простое совпадение.

Они приблизились к дому с белой дверью. Дом был старый и довольно скромный, однако ухоженный. На всех окнах висели белые занавески.

Служанка провела их в уютную гостиную. Обстановка с большим количеством стульев явно предполагала, что именно здесь собирались постояльцы.

Усевшись, они молча переглянулись. Шарлотта с нетерпением ждала появления хозяйки. Она пыталась уверить себя, что они нашли какую-то другую Дженни, но сердце ее билось все быстрее.

– Я представлю вас как миссис Дюклерк, – предложил Натаниел. – Мы не будем упоминать Марденфорда, пока Дженни сама не скажет про него. Если скажет, конечно.

Дженни действительно не была старой. Как только она вошла в гостиную, Шарлотта поняла, в чем дело. У Дженни были седые волосы, и она была довольно полной – видимо, поэтому мальчик и решил, что она старуха. Однако на вид ей было от силы лет сорок пять.

Вежливо поздоровавшись с хозяйкой, Натаниел объяснил, что привело их сюда.

Миссис Трешер покачала головой:

– Мальчик по имени Гарри никогда не жил здесь.

– Возможно, это не подлинное его имя. Думаю, ему тогда было лет шесть – восемь. У него темные глаза и темные волосы. Причем он явно не англичанин. Он жил здесь с матерью.

Глаза Дженни расширились.

– О, да вы же описываете Джозефа. Его все звали Хосе. Вы встречали его?

«Хосе? – подумала Шарлотта. – Вероятно, старый вор решил назвать мальчика Гарри – чтобы звучало по-английски».

– Мы знаем, что мальчик вполне здоров и с ним все в порядке, – сообщил Натаниел. – Мы надеемся, что вы что-то знаете о его родственниках. Мальчик очень одинок…

Дженни надолго задумалась, потом покачала головой:

– Знаете, здесь все было неблагополучно с самого начала. Я пыталась отговорить ее. Говорила с ней как можно деликатнее, уверяю вас. Но она ничего не хотела слышать. Я ничего не знаю о ее семье. Да и о ней самой ничего не знаю. Она сняла здесь комнаты для себя и мальчика, как только приехала в Англию. А приехала она сюда через Саутгемптон, насколько я знаю. Расплатилась же звеньями от золотой цепочки.

– Вы сказали, его называли Хосе? Они были испанцы? – спросил Натаниел.

– Да, из Кадиса. Она рассказывала про войну и про то, как ей наконец-то удалось достать билет на корабль. Она приехала сюда, чтобы разыскать отца мальчика. – Дженни поджала губы. – Сказала – мужа. Впрочем, не мое это дело. Если женщина с незаконнорожденным ребенком говорит, что ее муж ушел или умер, меня это не касается. Я попыталась объяснить ей, что этот «муж» не будет рад ее появлению. Когда на ее письма не пришло ни единого ответа, я попыталась убедить ее в этом.

– Она упоминала имя этого человека? – спросила Шарлотта.

– Никогда. Это была ее тайна. Она дала мне понять, что он был знатного происхождения, как и она, наверное, Она ожидала, что ей будут оказаны услуги, превосходящие обычные, если вы понимаете, что я имею в виду. – Хозяйка пожала плечами. – Я полагала, что она и сама происходила из богатой и знатной семьи. Об этом свидетельствовал весь ее облик. Она хорошо говорила по-английски, могла также писать и читать. И за все она расплачивалась звеньями той золотой цепочки.

– Как долго она прожила здесь? – задал вопрос Натаниел.

– Около года. Все это время она писала письма и ожидала кого-то или чего-то. Однако к концу выглядела… подавленной. И очень грустной. Словно начинала понимать, что ее соблазнили и бросили, как девчонку с фермы. Конечно, она беспокоилась за мальчика. Какое будущее могло ожидать незаконнорожденного испанца в Англии?

Шарлотта не знала, что и думать об этой истории. Они много узнали и в то же время почти ничего не узнали. Подтвердились лишь воспоминания Гарри.

– И куда же она уехала?

– Не знаю. Однажды она взяла мальчика, два саквояжа и исчезла. Оставила то, что не поместилось в саквояжи, и сказала, что пришлет за этими вещами позже. Однако я не ожидала от нее вестей. Таки случилось. Полагаю, она заплатила, чтобы ее отвезли обратно в Саутгемптон. Я решила, что она потом отправилась домой.

– Мы нашли мальчика в Лондоне, так что все сложилось по-другому, – сказал Натаниел.

В комнате надолго воцарилось молчание. Наконец Натаниел спросил:

– Как ее звали? Вернее, каким именем она пользовалась?

– Конечно, вымышленным, – заявила Дженни с уверенностью. – Она называла себя миссис Марден.

При этих словах хозяйки Шарлотта вздрогнула. Затем посмотрела на своего спутника, и тот тихо вздохнул.

Хозяйка же, казалось, не замечала реакции гостей. Поглядывая то на Шарлотту, то на ее спутника, она ожидала следующего вопроса.

Наконец Натаниел проговорил:

– Миссис Трешер, я должен снова спросить вас: говорила ли она когда-нибудь об отце мальчика? Пожалуйста, постарайтесь вспомнить, это очень важно.

Женщина нахмурилась. Помолчав минуту-другую, решительно покачала головой:

– Нет, мне она ничего не говорила, Она считала меня, как бы служанкой. Иногда она читала мальчику, и я слышала, как она читала. Читала всегда по-английски, из тех книг, что привезла с собой. И говорила сыну, что он должен хорошо выучить наш язык, потому что ему предстоит стать англичанином.

Шарлотта почти не слушала хозяйку – она была близка к отчаянию.

Натаниел же вдруг поднялся и подошел к книжной полке. Прикоснувшись пальцем к корешку одной из книг, пробормотал:

– Да, все верно: Байрон. Мальчик говорил, что мать читала ему из Байрона.

Хозяйка тут же закивала:

– Да-да, теперь, когда вы назвали это имя, я вспомнила: она очень любила эту книгу, но читала ему и другие. Например, из Библии.

– Может, вы слышали что-то еще, когда выполняли свои обязанности по дому?

– Она учила мальчика… быть гордым. Она и сама была гордой. Эти стало причиной его стычек с другими мальчиками из деревни. А однажды, поссорившись, он принялся кричать на них. Выкрикивал одно и то же слово, глядя на них свысока. Жена рыбака, которая услышала это, позже сказала мне, что он кричал: «Кланяйтесь, кланяйтесь!» Подозреваю, что он хотел, чтобы ему поклонились. Этот бездомный метис вел себя как маленький принц.

«О Господи, Господи…» – мысленно повторяла Шарлотта. Теперь она уже не сомневалась: эта испанка приехала в Англию после смерти Филиппа, когда Джеймс унаследовал титул. Приехала со своим сыном, чтобы заявить о правах мальчика в доме нового барона. Но как же Джеймс смог?..

Натаниел все еще стоял у книжной полки. Шарлотта повернулась к нему с отчаянием во взгляде.

Глаза же Натаниела, казалось, говорили: «Вам следовало позволить мне пойти на сделку с совестью, пока еще был шанс. Ради вас я пошел бы на это».

Возможно, ей действительно следовало согласиться, когда он предлагал. Боже, почему она не сделала этого? Теперь Шарлотта обвиняла только себя. Почему она так верила в Марденфорда? О, как же она ненавидела себя за свое упрямство!

– Если мальчик у вас, то где его мать? – неожиданно спросила Дженни; казалось, эта мысль только сейчас пришла ей в голову.

– Она привезла мальчика в Лондон. У нас есть все основания предполагать, что она умерла пять лет назад.

Дженни прищелкнула языком.

– Значит, она избавилась от своих оков. Если она не собиралась вернуться домой, ей надо было остаться здесь. Приходская церковь позаботилась бы о них. Мы все помогли бы ей, хотя она и была иностранкой. Лондон не место для бедняков. Странно, что она отправилась туда только через год.

«Да, действительно странно…» – промелькнуло у Шарлотты.

– Что ж, если мальчик находится у вас, я отдам вам вещи, которые его мать оставила здесь. – Дженни поднялась со стула. – Их немного, всего лишь маленький сундучок, и я не имею представления, что там внутри. Если вы пойдете со мной, сэр, я покажу, где он хранится.

Дженни направилась к двери. Она взглянула на Шарлотту, но та по-прежнему сидела на стуле, словно окаменела. Проходя мимо нее, Натаниел легко сжал ее плечо и, наклонившись к ней, прошептал:

– Не переживайте так, пожалуйста. Ведь мы пока еще ничего не знаем наверняка.

Шарлотта молча наблюдала, как ее спутник и Дженни выходят из комнаты. Оставшись одна, она со вздохом пробормотала:

– «Пока еще ничего не знаем»? Похоже, все уже ясно.