Мойра протиснулась между людьми, толпившимися на зубчатой стене и посмотрела вниз на Аддиса.

Он стоял рядом с мэром Лондона, окруженный членами городского управления и дворянами, терпеливо смотря на Стренд в сторону Вестминстера. Лондонцы столпились на стене, примыкавшей к Ньюгейтской тюрьме, тесня лучников, расставленных для защиты их командиров, стоявших внизу.

Она была счастлива, что Аддис не уехал на север, как планировал, когда пришла весточка, что Изабелла высадилась на берег. Мэр выяснил, что Ричард набрал больше двухсот солдат из графств, окружавших Лондон, и решил, что эта неожиданная маленькая армия будет более полезна для защиты Лондона, чем если присоединится к баронам, перешедшим на сторону королевы. Когда он и Томас Уэйк попросили Аддиса де Валенс остаться и помочь городской страже, рыцарь согласился.

Эта просьба оказалась разумной, но по другим, не столь очевидным причинам. Город воспринял новость о неминуемом свержении короля оргией ликования. Но возбужденные люди могут легко превратиться в непокорную толпу, поэтому только достаточное количество вооруженных воинов с городскими гербами на рукавах помогали поддерживать некое подобие порядка. Время от времени войску Аддиса приходилось подавлять насилие. За последние два дня он подолгу отсутствовал, помогая командовать и расставлять стражу, возвращаясь в забаррикадированный дом только для того, чтобы немного поспать. Когда он приходил, днем или ночью, Мойра использовала любую возможность и ложилась рядом с ним, пока он дремал.

Стренд, улица, соединяющая Ньюгейтскую тюрьму с Вестминстером, оказалась безлюдной. Мойра пробила себе дорогу и встала возле высокого лучника.

— Что-нибудь видно?

— Нет. Пока нет. Если он появится, то очень скоро. Последний посыльный сказал, что королеве осталось всего полдня пути.

— Возможно, король не знает, какая опасность его поджидает?

— Знает. У него такие же шпионы и посыльные, как и у нас.

— Может быть, он будет сражаться в замке. Лучник усмехнулся:

— С кем? Люди, работающие в городе, сказали, что как только весть о высадке королевы достигла нас, придворные бросились бежать из Вестминстера, как будто в здании занялся пожар. С ним вряд ли кто-то сейчас остался, у него нет армии, ждущей его приказаний. Нет, он попытается найти прибежище в городе.

Она посмотрела вниз, на черную шевелюру высокого мужчины, стоящего рядом с мэром. На нем не было доспехов, и его единственным оружием был висевший на боку древний меч Барроуборо.

— А мэру и остальным не грозит опасность, как ты думаешь?

Он пожал плечами и погладил свой арбалет.

— Ворота не откроются, что бы ни происходило внизу. Мы — те, кого расставили здесь, наверху, — самые лучшие воины из тех, кто есть в городе, миледи, и у нас приказ убивать всех, кроме короля, если мэр и лорды будут атакованы.

Понимание того, что Аддис будет должным образом отмщен, ее не успокоило. Она знала, почему мэр хотел, чтобы он был с ним рядом. Дело не в том, что Аддис командовал двумястами воинами, помогающими защищать городские стены; гораздо важнее то, что он был сыном Патрика де Валенс и кровным родственником последнего графа Пемброкского — наследником обоих высоких титулов с владениями, дарованными непосредственно короной. Благородное происхождение делало его присутствие более чем важным при любом столкновении с королем Эдвардом. И все же ей было жаль, что он оказался дома, когда за ним прислали. В результате ему приходится защищать стены Лондона, а не атаковать ворота замка Барроуборо.

— А вот и они, миледи. Приближаются медленно. На их месте я бы летел, как будто сам дьявол гонится за мной по пятам.

С самого начала он называл ее миледи, и она не стала поправлять его. В последнюю неделю она действительно выглядела, как настоящая леди, потому что Аддис потребовал, чтобы она носила шелковые и бархатные одежды из сундука его матери. Прищурившись, она рассматривала приближающийся вдалеке кортеж.

Группа возле ворот заметила всадников. Аддис повернулся, поднял голову, нашел ее среди толпы и знаком приказал спуститься со стены.

Она проигнорировала его требование. Она не собиралась упускать его из вида ни на секунду. Ее сердце переполняли любовь и тревога, которые становились тем сильнее, чем меньше делалось расстояние, отделявшее короля и его роскошно разодетых советников от ворот.

До того как в городе начались волнения, им перепала прекрасная неделя любви. Два дня они упивались одиночеством, потом из Саутворка начали прибывать посланные Ричардом люди. Даже тогда они проводили время вместе, наслаждаясь долгими прохладными ночами в объятиях друг друга, пытаясь вместить бушевавшую страсть и нескончаемые разговоры в выделенный им драгоценный отрезок времени.

Некоторые воспоминания заставили ее покраснеть и улыбнуться. Те ночи были наполнены невероятным удовольствием, так как Аддис действительно стремился познать ее так, как мужчина может и должен познать женщину. Иногда утонченно, иногда примитивно. Часто поразительно. Всегда осторожно. Он ни разу не причинил ей боли, но при этом никогда ничего не спрашивал, командуя ее телом и страстью, устанавливая права обладания, переданные ему во временное пользование.

Она тосковала по нему последние два дня. А скоро ей придется скучать намного больше. В тот самый момент, пока она стоит здесь, Ричард готовит войско к выходу из города.

Она рассмотрела в группе короля. Он ехал между Деспенсерами, одетый в сверкающую длинную темно-синюю мантию, украшенную драгоценными камнями. Он держался в седле прямо, но даже на расстоянии было заметно, что его величество дрожит от страха и гнева.

На стене воцарилось молчание. С полсотни всадников остановились в двадцати футах от Аддиса. Новость мгновенно разлетелась по городу, и праздничный гул на улицах за ее спиной заметно смолк. Стоящий возле нее лучник растолкал людей, чтобы освободить место для локтя, и нацелил арбалет.

Глашатай окликнул мэра.

— Король требует открыть ворота и впустить его в город.

— Примите мой совет — не делайте этого, — ответил мэр. — В городе разразились волнения. Ему может грозить опасность.

— В вашем доме ему будет вполне безопасно.

— Даже в своем доме я не могу гарантировать безопасности. Вчера толпа убила его друга — епископа Экзетерского. Стянули его с лошади и отрубили голову ножом мясника. Я боюсь, что ни один дом не находится в безопасности, даже мой.

Эдвард побледнел, услышав новость. Старший Деспенсер взбесился.

— Откройте ворота! Вам приказывает ваш король! Я найду убийц епископа и расправлюсь с ними!

— Город сам разберется с ними, — спокойно сказал мэр. — А эти ворота не откроются. Если должна произойти война, то пусть она идет где-то в другом месте.

Хью Деспенсер взглянул на стены.

— На стенах солдаты. И не один, — сказал он, обращаясь к королю, затем обвел взглядом стоящих напротив кортежа лордов и остановился на Аддисе. — Ваши люди?

— Мои.

— Вы осмелились собрать войско без разрешения короля.

— Как мне кажется, они не останутся без дела. Хью прикусил нижнюю губу.

— Сколько?

— Более чем достаточно, чтобы справиться с рыцарской доблестью пятидесяти придворных управляющих.

— Несомненно, достаточно и для того, чтобы справиться с городской стражей, состоящей из ремесленников и подмастерьев. Встаньте на сторону короля, сэр Аддис, где вам и полагается быть. Ваша армия уже внутри городских ворот. Прикажите торговцам исполнить свой долг перед своим королем.

Мэр вздрогнул при этих словах и обеспокоено посмотрел на Аддиса.

— Однажды король уже выбрал в качестве ближайшего помощника другого человека, но я его здесь не вижу, — сказал Аддис.

Лицо Хью сморщилось от отвращения.

— Саймон трус. Быстрее него может бегать разве что заяц. Не забывайте о своем высоком происхождении. Волнениям необходимо немедленно положить конец. Ваш родственник, граф, никогда не отвергал своего короля.

— Мой отец тоже. Правда и то, что Эймер выбрал верность даже тогда, когда оппозиция подняла восстание, и командовал армией, которая их разгромила. Его верность стала причиной, из-за которой он получил удар кинжалом в сердце.

— Именем Господа, вассал, исполните свой долг перед своим королем! Если вы этого не сделаете, это будет государственной изменой. Король требует, чтобы вы исполнили свой долг!

— Я не слышал, чтобы он требовал что-либо от меня. Во время всех переговоров о спасении короля Эдвард не проронил ни слова, но теперь он заговорил сам.

— Я возвращаю вам Барроуборо, сэр Аддис, и щедро награжу вас, если вы поможете нам. Я помню верность своих друзей.

— Не сомневаюсь. Но стоящие рядом с вами отец и сын хранят верность только себе. Посмотрите, до чего они довели вас. Запрашивать въезд в собственную столицу! — Он сделал шаг вперед. — Прогоните их. Они уже живые трупы, но вы все еще король. Отдайте себя под мою защиту, и я позабочусь, чтобы вам не причинили никакого вреда. Внутри двести воинов, которые подчиняются моему приказу. Мы сопроводим вас на ассамблею баронов.

— Не слушайте его, — прошипел Хью Деспенсер. — Верные вам люди уже готовы прийти на помощь. Они вот-вот поднимутся с оружием в руках и покончат с предателями.

— Не стоит ждать подмоги! Мы получаем сведения со всех концов королевства. Ни одно войско не подчиняется вам ни на востоке, ни на юге, и ваша королева прибывает с собственной армией с севера.

— Французская волчица! — вскрикнул Эдвард. — Я прикажу сжечь ее на костре за измену!

— Отдайте себя под мою защиту! Вы будете в безопасности до встречи с королевой. А я, в свою очередь, гарантирую передать вас в руки епископам, а не королеве.

Было похоже, что Эдвард обдумывает предложение.

— Да, он предоставит тебе защиту, — с насмешкой промолвил Хью. — Как его родственник Эймер защитил Гейвстона.

— Король не тот человек, которому грозит судьба Гейвстона, — сказал Аддис.

Но Хью попал в цель, напомнив о давно умершем любовнике короля, похищенном из-под защиты Эймера и казненном четырнадцать лет назад. Лицо Эдварда напряглось, на какую-то долю секунды на нем даже проступило выражение, отдаленно напоминающее решимость.

— Мы покинем эти ворота, но не забудем, какое оскорбление нашей персоне нанес этот город, — сказал он. — Мы объединимся с верными нам людьми и баронами и разгромим восстание, как в прошлый раз. Каждого человека, закрывающего нам эти ворота, постигнет судьба, которую он выбрал, предав нас.

Он повернул коня. Его свита расступилась в стороны, уступая дорогу, а затем вереницей последовала за ним. Только когда последняя богато украшенная мантия скрылась среди зданий, примыкающих к Стренду, тяжелая решетка ворот Ньюгейта начала подниматься.

Мойра ждала Аддиса в воротах. Мэр беседовал с ним достаточно долго, прежде чем он освободился и подошел к ней.

— Он не хочет, чтобы мы уезжали, но я объяснил, что самое худшее уже позади. Сейчас люди вернутся к своим занятиям, — пояснил он по дороге домой. — Сегодняшний день существенно изменил ситуацию. Если бы Лондон поддержал Эдварда, положение королевы стало бы гораздо хуже. Глуп тот король, который не понимает ценности этого города для укрепления своей власти, а говорят, что Эдвард враждовал с его жителями во время своего правления.

— Итак, все окончено?

— Нет, это еще не все. Все закончится только тогда, когда бароны решат, как поступить с королем.

— Ты будешь его преследовать?

— Некоторые предлагают, чтобы мы так поступили, но в этом нет необходимости. Его дорога на запад пройдет через поместья тех лордов, которые в долгу перед ним и Хью. Мы можем только надеяться, что те, кто столкнется с ним, будут помнить, что имеют дело с человеком, который все еще законный король.

Они въехали во двор дома, наводненный людьми, которые готовили оружие и упаковывали пожитки. Сэр Ричард громко отдавал распоряжения оруженосцам и слугам касательно приготовлений по доставке продовольствия и снаряжения. В городе нашлись места для расквартирования рекрутов Аддиса, но пятьдесят воинов, которые не помещались ни в комнатах, ни в трапезной, разбили лагерь во дворе и жили там несколько последних дней.

Ричард подошел к ним.

— Все в порядке, я сообщил остальным. Можем трогаться в путь через несколько часов.

Мойра в изумлении повернулась к Аддису. Она знала, что он уедет, но предполагала, что это произойдет через день или два.

Рука, державшаяся за ее плечо, сжалась, чтобы приободрить ее.

— Позовите меня, когда все будет готово. Я буду в покоях.

Когда они оказались на лестнице, вне поля зрения остальных, он остановился и взял ее лицо в ладони:

— Завтра наше расставание будет не легче. По правде говоря, я нашел бы тысячу отговорок, чтобы никогда не уезжать отсюда, но, увы, не могу позволить себе такую вольность.

Ей следовало понимать, что он сделает это именно так, пытаясь облегчить ей предвкушение боли. Он поступил точно так же, когда увозил Брайана.

— Последние два дня тебя здесь практически не было. Ты ни разу хорошо не выспался, а отдыхал лишь от случая к случаю, потому что город нуждался в твоей помощи. И если ты задержишься еще немного, никому хуже не станет.

— Сегодня мы выдвигаемся вперед и присоединимся к королеве. Я покажу Изабелле и принцу, что Барроуборо на их стороне.

Она поняла, что Аддис выбрал самый разумный путь, но легче от этого ей не стало. Он взял ее за руку и повел наверх.

— Пойдем приляжешь вместе со мной, Мойра. Было счастьем обнимать тебя в эти последние дни, когда я приходил сюда чуть-чуть поспать, но сейчас, прежде чем уехать, я хочу любить тебя.

Это была любовь, от которой замирало сердце. Сладкая и медленная близость, когда удовольствие сдерживалось другими эмоциями. Ее душа смаковала каждое прикосновение и ощущение так же, как и ее тело. Когда в конце концов они слились воедино, он двигался так, будто счастье процесса соития означало больше, чем его финал.

Мойре не удавалось расслабиться, сбросить напряжение, но ее это не волновало. Когда он закончил, она прижала его голову к своей груди, обняла за плечи и просто погрузилась в ощущение его близости.

Он пошевелился, затем погладил было ее бедро, но она остановила его руку. Он приподнялся и посмотрел на нее сверху вниз.

— Будет не по-рыцарски оставлять тебя так…

— Мне просто хочется обнимать тебя. Я удовлетворена.

— А я нет.

Он убрал ее руку со своего запястья и нежно погладил ее лобок.

— Мне доставит удовольствие наблюдать, как ты испытываешь наслаждение, как той ночью здесь, в доме, и днем в Саутворке.

Она раздвинула ноги.

— Хорошо, мы не хотим вас разочаровывать, милорд.

— Я тоже не хочу, чтобы ты осталась не удовлетворена.

Он смотрел на нее, но она его не видела. Ее глаза в удивлении закрылись при первом же его прикосновении. Он оставил в покое лобок и опустился ниже, туда, где находился центр единения, в котором еще не угасла пульсация от его напора. Экстаз быстро прошел по ее телу, ощущения нарастали, словно лавина; она впилась в него пальцами, то вытягиваясь всем телом, то сжимаясь в комок, с безмолвными мольбами взывая к нему и небесам.

Облегчение, неистовство, освобождение пронзили ее дрожью, заставив закричать так, что крик, должно быть, услышали все домочадцы. Страстные спазмы еще долго эхом отдавались в ее чреве после того, как тело расслабилось.

— Это было прекрасно, — со вздохом сказала она, прижимаясь к нему.

— Правда? Надо будет запомнить на будущее, — сказал он, смеясь. — Теперь дай мне немного покоя твоей любви, Мойра. Возможно, я смогу чуть-чуть поспать перед тем, как садиться в седло.

Он уснул, а она нет. Она обнимала плечи рыцаря, чувствуя тяжесть головы, покоящейся у нее на груди, не отпуская его ни на мгновение, стараясь растянуть каждый миг в вечность. Время действительно замедлилось, но не остановилось. Два часа спустя она стояла возле него, а тяжеловооруженные всадники садились на коней.

— Ричард слышал, что король Эдвард направляется на запад. Как и ожидалось.

— Ему некуда податься, кроме как в Уэльс или в угодья Деспенсеров, — сказал Аддис, наблюдая за тем, как лошадей загоняли во двор. За стеной дома пехотинцы проходили по переулку, готовясь покинуть город. — Генри Ланкастерский предполагал такую возможность, и будет ждать его там.

Он говорил о практических вещах, как будто это могло сделать его отъезд менее важным, но Мойра видела в его глазах те же чувства, которые испытывала сама.

— А ты все-таки последуешь за ним? — Она уютно устроилась под его рукой на пороге зала, сожалея, что прощание невозможно провести в более уединенной обстановке. Она хотела повиснуть на его плечах, рыдать и дать волю своим чувствам, кричащим под покровом ее сдержанного поведения, которое она старалась сохранять.

— Сперва мы отправимся на север к королеве, затем повернем на запад и присоединимся к Ланкастеру. Генри жаждет отмщения за казнь брата. Я буду чувствовать себя гораздо лучше, если буду уверен, что, когда короля возьмут в плен, там будет присутствовать хоть кто-то с холодным рассудком. Мы должны убедить Эдварда отречься от престола. Раньше никогда не казнили королей, но если его убьют, все королевство будет растерзано войной. Затем я должен остановиться в Хоксфорде и Дарвентоне и посмотреть, как там идут дела, — он внимательно оглядел двор и улыбнулся. — Твой дом опустеет, когда такое количество постояльцев разом съедет. После всей работы, которую ты проделала за последнюю неделю, может быть, тебе стоит отдохнуть и пока не принимать гостей.

— Несколько ночей хорошего сна для разнообразия, и силы ко мне вернутся, — она слегка улыбнулась, постаравшись не придавать значения их неминуемому расставанию. Их близость оставила в ней чувства мечтательности и удовлетворения, но это только обостряло грусть. Она боялась этих ночей, которые она проведет в одиночестве, когда он не будет с любовью держать ее в своих объятьях. Ночи одиночества и дни, лишенные звука его шагов.

Он потянул ее обратно в тень зала и, обняв, поднял на руки.

— Я вернусь, как только смогу. Ты сказала, что ты моя, пока я не верну себе Барроуборо, и я сделаю все, чтобы ты сдержала свое слово. Ты отправишься туда вместе со мной, так что договорись с кем-то об управлении твоего постоялого двора.

Да, он вернется, но, может быть, только спустя несколько недель, и эти недели пройдут без него. До сих пор выпадало так мало времени для счастья, и сейчас его осталось не намного больше. Будет ли достаточно одних воспоминаний для того, чтобы скоротать тот отрезок жизни, который она проведет без него?

— Ты привезешь с собой Брайана?

— Я не думал делать этого.

— Он должен увидеть триумф своего отца, когда это свершится. Я позабочусь о нем.

Он нахмурился.

— Там, где он находится, ему безопасней.

— Пожалуйста, Аддис. Я его после этого больше не увижу. Он твой наследник. Я подумала, что ты захочешь, чтобы он находился рядом, когда ты снова зайдешь в те ворота.

Похоже, он не особо обрадовался ее просьбе, и Мойра засомневалась, стоит ли продолжать эту тему дальше. — Возможно, если ты будешь с ним, то сможешь научиться любить его.

Его лицо нахмурилось еще больше, но и объятия тоже стали крепче.

— Не вини меня в том, что я не могу испытывать теплые чувства к нему. Когда я смотрю сыну в лицо, я вижу предательство.

Он видел Клер, вот что он имел в виду. У Брайана был цвет ее волос, ее лицо и красота. Любой другой человек откликается на красоту улыбкой, но она знала истинные причины хмурого вида Аддиса. Его сердце захлопнулось даже для воспоминаний о Клер еще восемь лет назад, и он научился никогда не думать о ней. За эти последние дни он рассказывал о многих вещах: о крестовом походе, о попадании в рабство, о женщине по имени Эвфемия, о своем отце и семье, но он ни разу не упомянул Клер и того, что произошло между ними. Он также не воспринимал беседы о Брайане, который напоминал ему эту боль. Будем надеяться, что леди Матильда полюбит ребенка, так как его отец никогда не сможет себя перебороть…

— Я пообещаю, что ты снова увидишь его, Мойра, но я не возьму его с собой в лагерь осаждающих. Там опасно. Я бы и тебя туда не взял, но я очень нуждаюсь в тебе.

Она прислонилась головой к его подбородку и вдохнула его аромат, наслаждаясь дыханием Аддиса на своих волосах.

— Ты мне будешь сообщать о себе?

— Я попрошу, чтобы тебе передавали все новости, хотя мне не грозит большая опасность. Все королевство покинуло Эдварда. В Англии разыгрывается трагедия короля, прячущегося в своей собственной стране.

— Все-таки это большая страна. Тебя долго может не быть.

— Да, долго.

Он поднял ее подбородок для нежного прощального поцелуя.

— Я оставляю с тобой свое сердце, Мойра. Мое тело будет в Уилтшире и Уэльсе, но мысли и душа будут здесь, с тобой.

Она отбросила все притворство гордости и прильнула к нему. По ее щекам текли слезы. Она посмотрела вверх, в горящие и влажные от тоски глаза. Он улыбнулся, погладил ее лицо и отошел. Придав лицу выражение ответственного и решительного лорда, он вышел во двор.

По иронии судьбы именно Рийс оказался человеком, принесшим ей новости спустя несколько недель. Он был всего лишь гонцом, но во второй раз она попросила его по-дружески остаться у нее на ужин. Тем временем, как они ждали, пока приготовят еду, Мойра показала ему свой постоялый двор и изменения, которые произошли в комнатах. Когда они снова зашли во двор, им встретился Генри, тащивший воду в корыто около конюшни.

— Тебе стоит подумать о сооружении здесь еще одного колодца. Если все десять кроватей будут заняты гостями, то носить воду для всех лошадей станет тяжелым бременем.

— Да. Я коплю деньги на расширение конюшни. Думаю, что следующим летом я сделаю и то и другое, если у меня будет звонкая монета. Сейчас, когда двор короля распущен, для постоялых дворов немного клиентуры.

— Это изменится, и скоро. Говорят, что Ланкастер помешал Эдварду вступить в Уэльс. Он и Деспенсеры в западных графствах, и кольцо вокруг них сжимается.

— А с королем есть какие-нибудь войска?

— Ты беспокоишься из-за своего рыцаря? Нет, только небольшая группа, недостаточная для битвы — не больше семидесяти человек. Уэльс закрыт, и они теряют по нескольку воинов каждый день. С Аддисом ничего не случится.

Она оперлась на стену, ограждающую ее постоялый двор, радуясь в душе, что он так спокойно говорил об Аддисе. Рийс явно сомневался, принять ли ее приглашение, и Мойра была рада, что он согласился. Она подозревала, что повод прийти с новостями послужил для того, чтобы проверить, как она тут справляется сама и не нуждается ли в его дружеской поддержке. В этом Мойра действительно нуждалась.

— Ты выглядишь счастливой, — сказал каменщик.

— Я счастлива. Конечно же, мне грустно. Но ты был прав — счастье дает хоть какую-то причину для грусти. Он вернется, и я жажду встречи с ним, но его возвращение означает конец, не так ли? Мысли об этом приносят душевную боль.

— Ты решила остаться здесь?

— Я буду идти рядом с ним, пока он сражается за свое имение. Он собирается сказать Томасу Уэйку, что не может обручиться с его дочерью, пока не отвоюет свое родовое поместье и, следовательно, не обречет Матильду на жизнь с бедным рыцарем, но женитьба уже была договорена, и Уэйк поможет. Когда это произойдет, когда он снова займет надлежащее ему место лорда Барроуборо, я вернусь сюда.

— Конечно же, он не раз посетит Лондон.

— Когда он будет в городе, Солнечная комната всегда будет ждать его. Аддис может рассчитывать на мою дружбу. Но он знает, что все закончится в Барроуборо вместе с его женитьбой.

— Ты сделала тяжелый выбор, Мойра. Ты уверена, что это то, чего ты хочешь?

Последние несколько недель она часто задавала себе тот же самый вопрос.

— Это единственный выбор, позволяющий мне желать ему счастья, которого я не увижу. Наша любовь была прекрасной и неделимой, и я не буду коротать годы своей жизни на ее останках. Я не позволю тени этой любви повлиять на счастье, которое он может обрести в своей новой семье. Да, это именно то, чего я хочу.

Она оттолкнулась от стены.

— А сейчас пойдем посмотрим, подходит ли тебе повар, которого я наняла. Этот повар — мужчина, и он недавно прибыл из поместья в Кенте.

— Беглец? — удивленно спросил Райе. Она притворилась изумленной.

— Святые небеса, я бы не догадалась! Ты думаешь, это возможно? Я никогда и не думала спрашивать об этом. Я просто заметила, что его мясные пирожки вкуснее моих, и решила, что ты никогда не простил бы меня, если бы я его не приняла на службу.

На следующей неделе Рийс снова приехал, чтобы сообщить, что старший Деспенсер сдался в Бристоле, но король и Хью ушли по морю из Чепстоу прямо перед носом у приближающихся войск. Следующей новостью стало то, что их обоих захватили при высадке в Гламоргане. Хью Деспенсер был отослан на север в Герефорд, а Ланкастер препроводил короля на восток.

Все это время Мойра жила, словно во сне без сновидений, машинально выполняя свои обязанности, в угнетенном расположении духа и с несвойственной ей пассивностью. Сейчас она вновь пробудилась. Она не знала, сколько времени понадобится войскам на дорогу через все королевство, приедут ли они в Лондон или нет и появятся ли у Аддиса новые обязанности, которые могут задержать его после передачи короля баронам. Она знала только то, что он непременно вернется. После двух долгих месяцев разлуки она скоро вновь увидит его.

Только две недели спустя она позволила себе начать ждать его. Затем она подготовила Солнечную комнату, и каждый день следила за тем, чтобы там было чисто. Взгляд ее устремлялся на ворота каждый раз, когда кто-либо входил во двор. Из-за того, что она так сильно его ждала, время стало течь медленно.

Последние листья падали с яблонь, мороз покрыл инеем цветы. Выпал первый снег. Город наполнился рассказами о казни Хью Деспенсера и заточении Эдварда.

Она еще какое-то время ждала.