День свадьбы с утра не заладился. С рассветом над Лондоном начался надоедливый дождик, задул колючий, пронизывающий ветер. Миссис Келмслей развела огонь и принялась сетовать на то, что дождь испортит им туфли.

Одрианна помылась, оделась и стала ждать новую горничную, которая должна была причесать ее. Она даже боялась спрашивать у матери, сколько та платит лишней прислуге. Можно было не сомневаться: когда лорд Себастьян заезжал к ним с обязательным визитом, что он делал регулярно после помолвки, мама пожаловалась ему, как ей трудно готовиться к свадьбе с помощью лишь одной служанки.

Одрианна была готова раньше всех остальных, поэтому пошла в комнату к Саре, чтобы поторопить ее. Там она обнаружила еще и мать: женщины спорили о том, какое платье надеть Саре. Вообще-то это было решено давным-давно, еще во время их финансовых дебошей у портнихи.

Одрианна вмешалась в их спор. Забрав у Сары сиреневое платье, она положила его на кровать, а вместо него подала сестре платье бледно-желтого цвета.

— Наденешь это платье, как мы и договорились, или вообще никуда не пойдешь, — сказала она. — Кучер уже ждет нас на улице, и я не собираюсь тратить весь день на твои капризы.

— Но другое лучше, — запричитала Сара. — В этом я похожа на ребенка.

— Мужчины скорее обратят на тебя внимание, если ты будешь в желтом платье, — отрезала Одрианна.

Сара надолго задумалась над ее словами.

— Я сажусь в экипаж через четверть часа и уезжаю, — предупредила Одрианна. — И я искренне надеюсь на то, что ты ко мне присоединишься. Мама, тебе тоже следует поторопиться.

— Четверть часа — это слишком мало, — возразила миссис Келмслей. — Мы первыми приедем в церковь и послужим другим посмешищем.

— Но мы не сразу поедем в церковь, — сказала Одрианна. — Сначала я хочу заехать на могилу к папе.

Вздох миссис Келмслей пролетел по комнате.

— Одрианна, но такой дождь идет… Это неразумно.

— Едва ли я смогу поехать туда после церкви. Возможно, у меня долго не будет на это времени. Я закутаюсь в длинный плащ, а шелковые туфельки надену попозже. Вы сможете остаться в экипаже, если хотите, а я схожу на могилу, чтобы он знал, что я его не забыла.

Себастьян подъехал к церкви Сент-Джордж в сопровождении Хоксуэлла. Приглашенные гости проходили мимо них, поздравляя на ходу жениха.

— Подумать только, судьба приготовила вам самый сырой день за последние недели, — сказал Хоксуэлл. — Однако я несуеверен.

Себастьян тоже не был человеком суеверным. Он верил в то, что природу не интересует, чем занимаются люди, не говоря уже о том, чтобы она устроила плохую погоду ради единственного человека, тем более что ненастье затрагивало тысячи людей. Однако на забавные совпадения внимание он обращал. Так что когда они с Хоксуэллом остановились у входа в церковь, Себастьян вспомнил, что последний раз погода была такой же отвратительной в тот день, когда они познакомились с мисс Келмслей.

Но все мысли о дожде и ветре улетучились, когда он увидел убранство церкви. Кто-то превратил ее в сад.

Вдоль центрального прохода были расставлены беседки из резного дерева, отделанного слоновой костью. С того места, где он стоял, казалось, что весь проход прячется под увитыми листвой арками.

Вход в церковь украшали цветущие тюльпаны в горшках. Алтарь был почти скрыт другими весенними цветами. От букетиков нарциссов и гиацинтов, расставленных у каждой скамьи, исходил одурманивающий аромат. В общем, создавалось такое ощущение, что перед ним — роскошная яркая картина, вобравшая в себя свет сотен цветов.

— Потрясающе! — воскликнул Хоксуэлл. — Возможно, свадьба у тебя и будет довольно скромной, но забудешь ты о ней не скоро. Твоя мать станет законодательницей новой моды.

Его мать не имела к этому никакого отношения. Такая роскошь далеко не в ее стиле, и скорее всего ей не понравится подобная театральность, особенно во время поста.

Церковь украсила миссис Джойс, и она же привезла туда цветы из своей оранжереи. На общество это произведет большое впечатление, и продажи у нее наверняка увеличатся, но Себастьян ничуть не сомневался в том, что она не ставила себе такую цель. Скорее всего Одрианна не узнает большую часть гостей, зато каждый горшок цветов будет ей знаком.

Какой-то шум позади них отвлек Хоксуэлла.

— Нам надо идти, — сказал он. — Подъехала карета твоей невесты.

Себастьян оглянулся, чтобы увидеть, как открывается дверца экипажа. Из кареты вышли миссис Келмслей и ее младшая дочь. Сара взвизгнула, когда ветер едва не сорвал с ее головы шляпку. На верхней ступеньке показалась тонкая лодыжка и белый подол платья. Миссис Келмслей вскрикнула, указывая на то, что казалось травяным пятном на белоснежной ткани.

— Отличный экипаж, — задумчиво произнес Хоксуэлл. — Похоже, он совсем новый. И дамы одеты по последней моде. Видимо, денег на все это не пожалели.

— Да уж, — кивнул Себастьян. — И я, к сожалению, постепенно узнаю об этом. — Счета за это уже начали поступать, но миссис Келмслей не выглядела расстроенной из-за того, что солидно разорила его.

— Жаль, у меня нет сестры, чтобы я тоже мог насладиться твоей щедростью. Черт возьми, мне жаль даже того, что ты никак не мог жениться на мне! — воскликнул Хоксуэлл.

Они отвернулись за миг до того, как мисс Келмслей вышла из кареты, и пошли вперед по проходу. Шафер Себастьяна уже ждал у алтаря.

— Подними голову, Себастьян, — вполголоса проговорил Хоксуэлл. — Это не так больно, как нам кажется. Я бы сказал, что скорее это похоже на гильотину, чем на повешение.

Увидев цветы, Одрианна расплакалась. Они сделали день ярким и прогнали холод. Цветы кивали ей, а все незнакомцы лишь глазели на нее.

Растущая нервозность в последние несколько дней, меланхолия, вызванная посещением могилы отца, раздражение из-за матери и Сары — все это исчезло, когда она остановилась в дверях церкви и оглядела роскошный сад, который «Редчайшие цветы» устроили специально для нее.

Одрианна глазами искала Дафну. Та сидела в дальнем конце церкви. На ней было бледно-сиреневое платье, которое чудесным образом подчеркивало ее собственную бледность. Не повезло бы Саре, если бы она тоже явилась на венчание в сиреневом туалете вместо бледно-желтого. Дафна была одна. Накануне свадьбы пришло письмо, в котором сообщалось, что у Лиззи вернулись головные боли, а Селия останется дома, чтобы ухаживать за ней.

Тут дородный седовласый мужчина подошел к Одрианне и взял ее за руку. Дядя Руперт. Это мама настояла на том, чтобы он повел ее к алтарю, несмотря на его жестокие поступки в прошлом. Одрианна молча согласилась, чтобы так и было, тем более что про себя она воображала, будто к алтарю ее ведет отец и от него она слышит добрые пожелания. При этом его доброе имя уже восстановлено, и ей так приятно, что рядом с ней — близкий человек.

Лорд Себастьян уже ждал ее. Выглядел он великолепно. Никто бы и подумать не мог, что он выбрал не лучшую невесту. Галстук Себастьяна удачно контрастировал с темно-синим цветом его фрака; его глаза блестели в свете множества свечей.

Увидев Одрианну, он улыбнулся. Доброй улыбкой. И какой-то убедительной, но все равно это была улыбка, от которой голова любой женщины могла пойти кругом. И с ее головой это случилось — впрочем, как обычно. Вокруг Одрианны появлялись и исчезали чьи-то лица. Даже цветы превратились в акварель. Она произнесла брачные клятвы словно в полусне.

Одрианна вошла в свою новую спальню. Венчание было позади. Перед тем как отправиться на торжественный завтрак, они навестили маркиза, который не мог присоединиться к гостям. И вот теперь гости разошлись, все положенные свадебные ритуалы были выполнены. Кроме одного.

Одрианне отвели несколько весьма милых комнат. Маркиза сама обставила их. Кровать и окна, прикрытые шуршащим полотном. Темно-синяя обивка подушек на двух креслах. Изящный китайский письменный столик в углу возле окна. Выдвинув ящик, Одрианна обнаружила там принадлежности для писем.

Одна из дверей вела в гардеробную. Вещи Одрианны привезли сюда накануне. Небольшая армия служанок и горничных высадилась в доме миссис Келмслей, чтобы упаковать все платья Одрианны в сундуки. Теперь все эти женщины наводили порядок в шкафах, которые выстроились вдоль стен гардеробной, превышающей по размеру ее прежнюю спальню.

Была среди них и горничная по имени Нелли. Вчера она играла роль фельдмаршала в армии прислуги, а сегодня ее главной обязанностью стала забота о новобрачной. Рыжеволосая и приземистая, она гладила что-то в углу, но, увидев Одрианну, тут же поспешила ей навстречу.

— Леди Уиттонбери велела мне прислуживать вам сегодня, мадам, — сказала она. — Меня, конечно, предупредили, что, возможно, вы сами предпочтете выбрать себе горничную, но до тех пор я буду рада помогать вам. Мне сказали, что маркиза выбрала именно меня, потому что она считает, что со мной вам будет проще ладить, чем с французской горничной, а у меня, клянусь, в жилах нет ни единой капли французской крови.

Похоже, Нелли вообразила, что это было требование политического характера. Хотя, скорее, леди Уиттонбери пришла к выводу, что Одрианне будет проще с такой вот простушкой. Одрианне оставалось только представить себе, какие еще требования леди Уиттонбери выдвигала, нанимая других слуг. Однако она была вынуждена признать, что в одном маркиза была права. Она будет чувствовать себя лучше в обществе женщины, которая ничего из себя не мнит.

Нырнув в шкаф, Нелли вынула оттуда халат.

— Раньше я прислуживала одной женщине, которая живет на севере, мадам, — проговорила она. — В Лондоне я новичок, но я отлично укладываю волосы, умею чинить одежду. Хотите сейчас снять ваше свадебное платье?

— Да, это было бы замечательно, — ответила Одрианна. — И пожалуйста, получше причешите мне волосы.

Нелли принялась расстегивать пуговицы на платье.

— Приготовить вас для постель, мадам? — спросила она.

— Да, думаю, да.

Саммерхейз, проводивший ее до спальни, ни словом не обмолвился об этом. Но весь вид Себастьяна говорил о его намерениях, поэтому ее сердце билось все сильнее с каждым шагом, который они проходили вместе. Ее охватили какие-то странные ощущения: с одной стороны, это явно был страх, но к нему примешивалось еще что-то.

— Хотите надеть ночную сорочку? — Подойдя к столу, Нелли взяла одну из стоявших на нем коробок.

В коробке лежала чудесная ночная сорочка. Судя по карточке, приколотой к коробке, это был подарок от «Редчайших цветов». Одрианна дотронулась до прозрачной, почти невесомой ткани. Сорочка была куда элегантнее той, что заказала ей мама. Она предназначалась для зрелой женщины, а не для ребенка.

— Я надену эту, — сказала Одрианна. — Впрочем, принесите мне и остальные коробки.

Слуга Себастьяна заглянул в дверь спальни. Он не сказал ни слова, но было понятно: это знак к тому, чтобы горничная покинула покои Одрианны.

Одетый в синий шелковый халат, Себастьян распахнул дверь и вошел в спальню.

Его взору предстала восхитительная женщина в прозрачной ночной сорочке, возлежавшая на усыпанной цветами кровати. Крохотные бутоны проглядывали из ее кудрей и покрывали ее тело. Несколько цветов почти полностью прикрывали ее грудь, от чего прозрачная сорочка казалась почти скромной. Но не совсем.

Себастьян ждал от Одрианны нервозности и неловкости. И даже подумал о том, что делать, если она закричит, но такого он никак не ожидал.

Подойдя к окну, он раздвинул шторы, чтобы получше разглядеть жену.

— Ты прекрасна, Одрианна, — проговорил он.

— Я боялась, что ты сочтешь все это глупым, — сказала она. — И когда ты вошел, подумала, что именно это пришло тебе в голову.

— Вовсе нет. Я не считаю это глупым, — возразил он. — Просто сначала я был удивлен, но в самом лучшем смысле этого слова.

— Рубашку мне подарили, — промолвила Одрианна. — И цветы тоже. Друзья прислали их мне, так что, войдя сюда, я сразу увидела эту роскошь.

— Ты похожа на весеннюю нимфу. Мне бы хотелось оставить свет, чтобы ты купалась в нем, но, если хочешь, я задерну шторы.

— С моей стороны было бы сущим ребячеством сначала украсить себя цветами, а потом прятаться в темноте, чтобы меня не было видно, — сказала Одрианна.

— Это мне понятно, но я бы хотел, чтобы ты была немного посмелее. — Подойдя к кровати, он распахнул халат.

Одрианна зажмурилась и отвернулась.

Оказывается, не такая уж она смелая.

Бросив халат на кровать, Себастьян скользнул под простыню.

Элегантная и эротичная, ее сорочка больше показывала, чем скрывала. Темные соски, уже отвердевшие от возбуждения, просвечивали сквозь тонкую ткань. Нет, такие ночные сорочки юные и невинные новобрачные не носят, но ведь Одрианна уже не юна.

Себастьян поцеловал ее в плечо.

— У миссис Джойс прекрасный вкус, — промолвил он.

— Думаю, сорочку выбирала Селия, — отозвалась Одрианна. — На карточке это не написано, но мне кажется, что так оно и есть… Но это не Лиззи, в этом я уверена.

Похоже, короткий разговор помог ей немного расслабиться. Потому что, несмотря на радушную, немного театральную встречу, Одрианна явно нервничала.

— Почему не Лиззи? — С помощью слов и поцелуев Себастьян стал успокаивать ее. — Потому что она была больна?

У Одрианны перехватило дыхание, когда он поцеловал ее грудь. Но при этом она чуть подвинулась к нему. Правда, похоже, сделала она это неосознанно. Цветок, лежавший на ее груди, упал на простыню.

— Да, — наконец промолвила она в ответ.

Себастьян развел в стороны полы сорочки, чтобы обнажить высокую, соблазнительную грудь с эротичными сосками. Он провел языком по одному из них и тут же застонал от возбуждения.

Он ласкал ее грудь губами и руками до тех пор, пока Одрианна не впала в блаженное полузабытье. Она была в таком состоянии, что и не заметила, как Себастьян снял с нее сорочку и она осталась нагой. Он лег на нее, наслаждаясь теплой и мягкой кожей. Ощущение было настолько невероятным, что почти причиняло Одрианне боль.

Себастьян едва сдерживал себя. Но чтобы сделать удовольствие еще более острым, решил раззадорить Одрианну еще больше.

Кожа к коже. Умелые, уверенные руки опытного учителя. Ароматы повсюду — аромат тел и смятых цветов.

Одрианна не переставала удивляться всему этому, но ее тело постепенно расслаблялось. Стоны удовольствия становились все громче. Удовольствие было таким сладким и мучительным, что Одрианна едва терпела, но ни на мгновение бы не захотела, чтобы он остановился.

Ни одну женщину Себастьян не ласкал так долго, но Одрианна была не в силах сопротивляться. Она с удивлением обнаружила, какие твердые у него плечи и спина, когда ее руки обхватили его. Себастьян был для нее новым и неизвестным, знакомым и непонятным — весь он, его тело и дух.

Он приподнялся на руках, и Одрианна отпустила его. Приподнял ее левую ногу и согнул в колене. Осмотрел с головы до ног, при этом прядь волос упала ему на глаза, отчего взгляд стал еще более пронзительным. Одрианна тоже решилась оглядеть его, спрашивая при этом себя, имеет ли она право смотреть на то, что открывается ее взору.

Те самые ласки, которые Себастьян продемонстрировал ей в саду, — такие желанные и нужные ей. Она ждала их, хотела их. Но все равно у нее не хватало дыхания. Одрианна закрыла глаза, чтобы он не увидел, что она находится на грани безумия. Себастьян делал что-то невообразимое. И настолько порочное, что она закричала, но тут же прикусила губу, чтобы сдержать следующий крик. Но она все равно закричала. Однако Себастьян не унимался. Мир вокруг них исчезал, оставалось только наслаждение, заставляя ее отчаянно хотеть чего-то такого, что она была не в состоянии назвать.

Себастьян снова задвигался, и вскоре его тело оказалось над ее телом, а его бедра придавили ее раздвинутые ноги. Он крепко прижал ее, и Одрианна начала что-то понимать.

Она серьезно посмотрела на него. Его глаза потемнели от страсти, а крепко сжатые челюсти говорили о том, каких усилий ему стоит сдерживаться.

Одрианна поняла: он старается не причинить ей боли. Но все равно причинил. Она закрыла глаза, а потом все кончилось, и они были вместе, и боль утихла, но ощущение близости, того, что он рядом, а его плоть внутри ее, заворожило ее.

Удовольствие вспыхнуло с новой силой, когда Себастьян задвигался. Ее руки вновь ощутили твердость его тела. Одрианна потеряла счет времени, оно словно растянулось в пространстве, однако не забывала она и о реальности.

Толчки Себастьяна дарили Одрианне новые ощущения, и это уже не пугало ее. Она больше не теряла связь с реальным миром, с происходящим — напротив, она наслаждалась им до тех пор, пока они не вознеслись к вершине экстаза.

Себастьян не ушел, когда все было кончено, хотя Одрианна была уверена, что он уйдет, потому что не захочет испытать неловкость.

Она закрыла глаза, чтобы остаться наедине с собой. Но Себастьян лишил ее права на уединение так же быстро, как сорвал с нее ночную сорочку.

— Ты кажешься такой задумчивой. — Его голос вернул ее в реальность.

— Я выполняю в уме кое-какие арифметические действия, — сказала Одрианна. — Складываю и вычитаю.

Щекой она почувствовала, что его буквально затрясло от смеха, хоть он не издал ни звука.

Открыв глаза, Одрианна увидела обнаженные плечи и грудь мужа. Пока он были близки, вид его нагой плоти не смущал ее, однако теперь она испытала настоящий шок.

— Я подсчитываю, как часто это можно делать в течение десяти часов и скоро ли ты захочешь сделать это снова, — произнесла она.

Себастьян устремил на нее добрый, полный сочувствия взгляд, словно понимал, какую неловкость она испытывает. Как она смущена и открыта перед ним.

— Не слишком скоро, — ответил он. — Не раньше, чем через несколько дней.

Себастьян сел. Она поняла, что он сейчас уйдет. Однако сделал он это не сразу: дал ей время закрыть глаза. Когда-нибудь, возможно, она перестанет это делать.

Одрианна слышала, как он ходит по комнате.

— Утром позови свою горничную, чтобы она приготовила тебе ванну, — сказал Себастьян. — Днем мы обедаем с моим братом в его покоях. Я пообещал ему, что мы придем, раз уж он не смог посетить свадебный завтрак.

Одрианна ощутила, что он подошел к кровати, а потом поцеловал ее в щеку.

— Извини, что сделал тебе больно, — сказал он. — А ведь я старался, чтобы этого не произошло. Но больше больно не будет, — пообещал ее муж.

Одрианну тронула его забота. Она подумала, что было бы ужасно, если бы он не извинился.

— Боль была, но не очень сильная, — призналась она.

Остановившись у двери, Себастьян посмотрел на Одрианну.

— Шок сильнее боли, а смущение сильнее шока, — добавила она. — Все произошло так, как ты и обещал. Это более чем терпимо.