Пен не могла сказать, сколько прошло времени с тех пор, как Джулиан покинул комнату. Может, прошла всего одна минута, а может, все полчаса? Время словно перестало существовать.

Возможно, ей все это показалось или она сама все это выдумала. Ведь для Джулиана этот поцелуй и впрямь мог быть не более чем дружеским. Но хотел Джулиан того или нет, поцелуй его оставил глубокий след в душе Пен.

Пен сидела на кровати, не в силах подняться. Казалось, чего еще можно ожидать? Ведь сказано же было кем-то давным-давно: платоническая дружба между мужчиной и женщиной невозможна. Рано или поздно она неизбежно перейдет в другую стадию. Но было похоже, что Пен по-прежнему недоумевала о случившемся, словно подобный поворот событий оказался для нее совершенно неожиданным. Пен и впрямь была в полной растерянности. Что же ей теперь делать?

Заставив себя подняться, Пен подошла к окну и выглянула на террасу. Джулиана там не было.

Почему он ушел? Решил не смущать Пен или дать ей время подумать, стоит ли принимать его предложение? А если так, то все, пожалуй, и к лучшему. Пен сама испытывала настоятельную потребность разобраться в собственных чувствах. В последнее время ей почему-то все чаще кажется, что с ней происходит что-то не то.

Да, Джулиан недвусмысленно дал понять, что готов стать ее любовником. Но каковы при этом были его мотивы? Дружеское желание помочь в осуществлении ее плана? Просто мысль о том, что женщина она симпатичная? Почему бы, собственно, и не переспать с ней? Или все-таки нечто более серьезное?

Пожалуй, лучше было все-таки сейчас разыскать самого Джулиана. Она и впрямь может навоображать себе то, Чего на самом деле нет.

Поискав свой плащ и не найдя его, Пен накинула на плечи покрывало. Если никто, кроме Джулиана ее не увидит, то можно, в конце концов, расхаживать и в таком виде.

Выйдя на террасу, Пен сразу увидела его. Джулиан стоял едва ли не на самой последней ступеньке каменной лестницы, ведущей к морю. Со стороны он выглядел сейчас довольно живописно: темная фигура в черном фраке на фоне бледных красок пасмурного неба и сливающегося с ним моря. Во всем облике Джулиана снова появилось то загадочное молчание, которое уже не раз наблюдала в нем Пенелопа. Казалось, Джулиан, словно индийский йог, был сейчас погружен в медитацию, пытаясь слиться со стихиями.

Судя по виду Джулиана, вряд ли он сейчас обрадуется чьей бы то ни было компании.

Тем не менее Пен поспешила присоединиться к нему. Точнее, спустившись, встала немного позади него.

– Я бы не советовал вам сейчас выходить из дома, Пен, – не оборачиваясь, произнес он.

– Боитесь, что я простужена? Не беспокойтесь, не заболею. Я чувствую себя уже в норме, после того как поспала.

– Я не об этом.

На мгновение Джулиан обернулся к ней, но затем снова стал смотреть на море.

– Вы зря ждете моих извинений, извиняться я не собираюсь.

– Конечно, не стоит извиняться за минутную блажь, – обиженно съязвила она. – Всем нам свойственно иногда терять голову!

– Может быть, с моей стороны это и блажь, – все так же не оборачиваясь, произнес он. – Но поверьте, никак не минутная! И я бы все на свете отдал, если бы ваш ответ на эту блажь...

Слова эти озадачили Пен, ноона почувствовала» что должна что-то на них ответить.

– Джулиан, я удивлена, – заговорила она. – Нет, без сомнения, польщена... но и удивлена. Я никогда не подозревала, что вы так обо мне думаете!

– А почему, собственно, я не могу о вас так думать? Вы – привлекательная женщина, а я все-таки мужчина из плоти и крови.

Пен молча вздохнула, сама не зная, что сказать или подумать. Объяснение, которое Джулиан дал их поцелую, превращало его в весьма прозаичное событие. О безумной, романтической страсти здесь и речи не было. Простое плотское влечение.

Впрочем, подумала она, настоящее объяснение еще банальнее – всего лишь задетое мужское самолюбие. Джулиану просто не понравилось, что Пен не включила его в список своих потенциальных любовников, хотя, возможно, за минуту до того, как он увидел этот список, у Джулиана и в мыслях не было.

Хотя, собственно, почему он не должен об этом помышлять? Да, Джулиан – личный адвокат, старый друг и все такое, но ведь при всем этом он, как сам же сказал, остается мужчиной из плоти и крови.

– Джулиан, – робко заговорила она, – я действительно не стала включать вас в этот список, потому что мне дорога ваша честь. Зачем вам скандал? Тем более что до сих пор ваша репутация была столь безупречна. Честно говоря, я уже обмакнула перо, чтобы написать ваше имя, но в последний момент все-таки остановилась. Как видите, мысль включить вас в список у меня была.

Джулиан повернулся к ней. На лице его играла та же немного циничная улыбка, что и недавно. Он приложил два пальца к губам Пен, как бы останавливая поток ее красноречия.

– Я тронут вашим объяснением, Пен, – произнес он. – Но лучше бы вы не объясняли мне всего этого. С вашей стороны это было тактической ошибкой!

Пен взяла его руку в свою.

– Я не считаю это ошибкой, – проговорила она. – Как бы то ни было, я не хочу, чтобы вы обижались из-за этого дурацкого списка!

Джулиан окинул взглядом перекрещенные пальцы их рук. Он слегка сжал руку Пен, и в глазах его мелькнул огонек.

– То, что вы взяли меня сейчас за руку, Пен, – произнес он, – еще одна ваша тактическая ошибка. Очень серьезная ошибка.

Он вдруг страстно заключил ее в объятия. Голова Пен кружилась, словно она была пьяна. Губы их снова слились в поцелуе. Но как не похож был этот поцелуй на первый! Тот был нежный, робкий, дружеский, этот – порывистый, дерзкий, безумный.

Пен чувствовала, что могла бы сдержать себя, но не хотела. Напротив, ей хотелось всем своим существом отдаться этому страстному порыву. Голос разума говорил, что это безумие. Но был и другой – голос сердца, в схватке с которым разум, как правило, терпит поражение...

Пен по-прежнему была закутана в покрывало, но объятия Джулиана были такими страстными, что, казалось, не оставляли между ними никаких преград. Джулиан так сильно прижимался к ней, что Пен чувствовала все его тело. Джулиан осыпал ее новыми поцелуями – в лоб, щеки, шею...

Он вдруг остановился и посмотрел на нее. В глазах его хорошо читалось желание. Пен и сама хотела этого. Поцелуи его все еще горели на ее губах, сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Одним лишь взглядом Джулиан возбуждал Пен до крайней степени. Кровь бешено стучала в жилах, даже соски ее уже начали набухать.

Джулиан знал, что Пен сейчас так же хочет его, как и он ее. Он читал это в ее глазах. Лицо Пен выглядело испуганным, но Джулиан был не из тех, кто способен лишь на поверхностный взгляд. Ум Пен, ее здравый смысл, может быть, и противились искушению, но душа и тело отвечали однозначным «да», молили о том, чтобы эта сладкая мука продолжалась.

Джулиан понял это и продолжал. Продолжал так умело, словно всю жизнь был любовником Пен, словно какой-то интуицией безошибочно угадывал самые сокровенные ее желания. С каждым новым поцелуем Пен думала, что желание ее уже достигло высшей точки, но с каждым следующим оно непостижимым образом становилось все сильнее. Давно уже поцелуи мужчины так не пьянили ее. Нет, не давно. Такого Пен не приходилось испытывать еще ни разу.

Каким образом они вдруг оказались не на лестнице, а на песчаной отмели, Пен не могла сказать. Она почти не осознавала собственных шагов.

Стянув покрывало с ее плеч, Джулиан расстелил его на песке, будто лучшего места для занятий любовью быть не могло. Бережно положив Пен на одеяло, он снял свой фрак и опустился рядом с ней.

Пен обняла его. Ей нравилось ощущать его тепло. От этого она чувствовала себя хрупкой и беззащитной. Было так приятно.

Поцелуи стали уже спокойнее, нежнее, но это как раз и заводило Пен больше всего. Все ее существо замирало не только от нежных сладких ласк – она ждала, предвкушала гораздо больше.

Джулиан приподнялся, посмотрев на Пен, наверное, для того, чтобы ее образ навсегда запечатлелся в его сознании. Его темные волосы и рукава рубашки трепетали на ветру. Он нежно смотрел на Пен, бережно касаясь ее щек.

– Может быть, ты хочешь вернуться в дом? – спросил вдруг он.

Пен молчала. Ей самой очень хотелось дотронуться до лица Джулиана. Она коснулась его, и пальцы заскользили по его щеке, губам, которые только что целовали ее.

Джулиан бурно реагировал на каждое ее прикосновение. Это Пугало Пен. Рациональная часть ее существа, никогда не' дремавшая, нашептывала ей, что пора остановиться, что ради короткого удовольствия она рискует потерять Джулиана как друга. Но что такое голос рассудка против всесокрушающей лавины безумной страсти?

– Я сама не знаю, чего хочу, – прошептала она.

– Я знаю. – Рука Джулиана скользнула ниже. Пен казалось, что там, где его пальцы касаются ее кожи, возникают электрические искры. – Ты хочешь остаться здесь, Пен, чтобы мы могли насладиться морем и друг другом.

Он снова поцеловал ее. Этот поцелуй многое обещал, но и требовал от нее не меньше. Пен не боялась Джулиана. Кто же, в конце концов, боится старого друга? Джулиан никогда не сделал бы того, чего Пен не хотела.

Пен уже ничего не стеснялась, целиком отдаваясь фейерверку новых, неизведанных ощущений.

Рука Джулиана коснулась ее груди так уверенно, будто он уже делал это бессчетное количество раз. На самом же деле Джулиан, разумеется, никогда раньше не касался ее подобным образом. И новизна ощущений кружила голову Пен больше всего. Ей хотелось, чтобы это ощущение продлилось дольше. Тело ее инстинктивно отвечало на ласки Джулиана, приглашая его к чему-то новому и большому.

Сквозь тонкую ткань платья пальцы Джулиана нащупали сосок. Закрыв глаза, Пен застонала от удовольствия. Но Джулиану уже было этого мало. Пен вдруг почувствовала, как его пальцы начинают расстегивать ее платье. Лишь на секунду смутившись, она пошевелилась, чтобы ему было удобнее.

Через минуту Пен уже была оголена выше пояса. Джулиан сделал паузу, любуясь ею. Пен чувствовала себя беззащитней и ранимой под его взглядом.

– Ты красивая, Пен... – прошептал он. – Очень красивая! Кстати, почему ты не носишь корсет?

– Обычно ношу. Это ты забыл дать мне корсет, когда принес одежду переодеться!

– Я не забыл, – улыбнулся он, – не дал тебе его специально. Чем меньше на тебе одежды, тем лучше. А лучше вообще без всего!

Он ласкал ее грудь. Пен закусила губу, не в силах терпеть эту запредельно сладкую муку.

– Ты так бурно реагируешь! – усмехнулся он. – Можно подумать, ты давно уже не занималась любовью с мужчиной!

– Честно говоря, давно, – призналась она.

– А конкретно? – поинтересовался он.

– Очень давно. Практически с тех пор, как ушла от мужа. Джулиан был поражен словно молнией. Вот тебе раз! А как же все эти слухи о ее любовных похождениях?

– Ты не ослышался, – усмехнулась она, глядя, как вытянулось его лицо.

– Подожди... Но ведь я знаю, что у тебя были любовники!– прошептал он.

– Ладно, признаюсь, – обреченно вздохнула она. – Все эти так называемые любовники. Короче, это были просто друзья. Близких отношений не было.

– Совсем?

– Ну, были ласки, поцелуи, но до конца, если можно так выразиться, не доходило.

– Вот тебе раз! И с Уидерби тоже?

Пен не хотелось, чтобы Джулиан упоминал имя, с которым у нее связано воспоминание о предательстве, особенно в такой момент. Даже братья Пен, знавшие о ее связи с Уидерби, предпочитали лишний раз не упоминать о нем.

– И с ним тоже, – призналась она.

– Ничего себе! – присвистнул он. – Но почему? Не хотела изменять мужу? Не кажется ли тебе, что ты имеешь полное право.

– Дело не в этом, – перебила его она.

– А в чем?

– Дело в том, что никому из них я не доверяла.

– В каком смысле?

– Боялась забеременеть.

– Почему? Тебе не хотелось ребенка?

– Я боялась, что, если рожу сына, муж заявит на него свои права. Скажет, что это его сын, и заберет его. Я не хочу, чтобы мой ребенок рос в доме этого ужасного человека!

Джулиан был потрясен. Неужели все это правда? Но что же тогда означают все эти псевдо любовники? Игра на публику? Или и в самом деле просто дружба? Если так, то неудивительно, что Уидерби в конце концов бросил ее. Какой мужчина захочет ограничить свои отношения с женщиной подобной дружбой?

– Мне кажется, дело все-таки не в этом, – задумчиво произнес Джулиан. – Ну да Бог с ним, сейчас не до этого... – Он пристально посмотрел на нее. – Главное, что я хочу знать: мне-то ты доверяешь, Пен?

– Тебе – да, – кивнула она. – Вроде бы да.

– Что ж, я рад. – Губы его коснулись ее соска. – В таком случае перейдем к делу. Я не хочу больше ничего слышать, кроме ветра, моря и твоих стонов от удовольствия.

Сама же Пен не слышала ни ветра, ни шума моря – лишь бешеный стук собственного сердца. И голос Джулиана, спросившего еще раз:

– Ты доверяешь мне, Пен?

Рука Джулиана скользнула по ноге Пен, задирая юбки и поднимаясь все выше. Когда пальцы Джулиана коснулись ее плоти, Пен показалось, что это уже предел. Но это было еще не все.

Джулиан не мог больше сдерживаться. Через пару мгновений он уже был внутри, а еще через минуту мир словно взорвался миллионами разноцветных брызг.

Джулиан смотрел на прекрасное обнаженное тело Пен, распростертое на покрывале. Сколько лет он мечтал об этом? На светских вечеринках, где они с Пен встречались как давние друзья, в ее доме, когда ему приходилось давать ей юридические консультации по какому-нибудь вопросу, а еще чаше тогда, когда оставался один в своем большом и пустынном доме.

Джулиан знал: то, что сейчас произошло, он не должен был делать. Знал, но не жалел об этом.

Они еще долго просто лежали молча, обнявшись. Потом, прислонившись к скале, смотрели на закатные облака. Глаза Джулиана видели все это, но перед мысленным взором вставали совсем иные картины. Он знал, что теперь всякий раз, смотря на морской закат, будет вспоминать Пен: ее восхитительное тело, ее горячие ласки, ее нежные слова. Слова о том, что до сих пор у нее никогда не было настоящих любовников.

Странные чувства боролись в груди Джулиана. Как мужчина, долгие годы мечтавший о Пен, он не мог не испытывать некое самолюбивое удовлетворение, что все ее «любовники» оказались вовсе не любовниками. Как ранил его сердце каждый очередной слух о том, что у графини Глазбери новый «друг»! Какую бешеную ревность приходилось ему испытывать от малейшего невинного знака внимания, оказанного Пен какому-нибудь другому мужчине! Но, как старому другу, Джулиану не хотелось, чтобы Пен была несчастной и одинокой. Пусть у нее лучше все-таки кто-то будет, если уж ему, Джулиану, не суждено.

Он посмотрел на Пен. Судя по ее виду, ум ее занимала сейчас какая-то мысль.

– О чем ты думаешь? – спросил он.

– Пожалуй, – улыбнулась она, – я все-таки включу тебя в свой список, Джулиан!

Она помолчала с минуту.

– Мы оба потеряли голову, Джулиан, – проговорила она, – но я не жалею об этом. Я даже склонна считать, что внезапно вспыхнувшая страсть между старыми друзьями – это лучше, чем долгая и прочная любовь.

Что ж, пусть Пен считает, что со стороны Джулиана это был внезапный порыв, а не исполнение заветного желания, вынашиваемого годами. Может быть; так действительно лучше.

– Я начинаю думать, – продолжала она, – не была ли глупостью сама эта идея с изменой? Нет, как я уже сказала, о том, что сейчас произошло, я не жалею... Я имею в виду другое. А вдруг на Глазбери это не подействует? Вдруг он не захочет разводиться, даже если я буду изменять ему в открытую?

– Он не станет это терпеть. Мужчины, как правило, не прощают измен, Даже со стороны жен, с которыми их давно уже ничто не связывает и до которых им, казалось бы, давно уже нет дела. Так уж устроены мужчины, поверь мне.

– Терпеть, может быть, и не станет, но это не значит, что непременно разведется. Найдет какой-нибудь другой способ отомстить мне.

В душе Джулиана опять поднималась черная волна презрения к Глазбери. Воображение снова рисовало картины тихого летнего вечера и пистолета, нацеленного в грудь графа.

Пен поднялась на ноги и начала отряхивать песок с покрывала.

– Мне нужно найти какое-то решение, – сказала она. – Мне нужно подумать об этом, Джулиан.

Но он знал, что после сегодняшней близости уже нельзя делать вид, словно ничего не было. Он был уверен, что теперь у Пен может быть только одна тактика борьбы с Глазбери – любовная связь. И Джулиан, конечно же, знал, кто будет ее любовником.

– Я, пожалуй, пойду спать, – проговорил он. – В какой спальне? – спросила она.

– Думаю, в той, что над конюшней.

В меркнущем вечернем свете Пен растерянно и немного грустно смотрела на него.

– Ты по-прежнему считаешь меня своим другом, Джулиан? То что произошло... оно ведь не меняет нашей дружбы?

– Конечно, нет.

Судя по довольному виду Пен, это уверение Джулиана вызвало у нее заметное облегчение.

– Тогда, – проговорила она, – тебе незачем спать в дальней спальне. Спи в той, что рядом с моей!

– Я бы все же предпочел ту, что над конюшней.

– Как хочешь. – Повернувшись, Пен пошла в дом. Джулиан смотрел ей вслед. Судя по всему, она была все-таки не слишком расстроена, что Джулиан не будет спать рядом с ней.

Что ж, пожалуй, оно и к лучшему. Если он будет спать рядом с ней, то скорее всего просто не выдержит и очень быстро переберется в ее постель. А это уже будет перебором – слишком злоупотреблять расположением к нему Пен все же ни к чему.

Джулиан смотрел на последние лучи заходящего солнца. Он солгал Пен, когда сказал о том, что ничто не меняется в их дружбе.

На самом деле менялось решительно все.