— Разве это не должен решить судья одного из судов высшей инстанции, уважаемый мистер Торнаппл? Я согласился провести это новое расследование только потому, что исчезновение произошло в этом графстве. Но раз нет трупа, мне непонятны мои обязанности.

— В подобных случаях, сэр, нет правил, потому что ситуация крайне редкая. Я решил начать с вас, а потом передам ваше определение в Суд королевской скамьи для официального подтверждения факта смерти. Как вы сказали, поскольку все случилось в этом графстве, то и расследование надо начинать здесь.

Дверь в библиотеку была приоткрыта, так что Верити слышала весь разговор. Значит, расследование началось.

На пороге библиотеки появился Хоксуэлл и внимательно оглядел присутствующих.

— Как вам известно, существует презумпция продолжения жизни в том случае, когда пропадает человек, — сказал коронер. — Отсюда традиция — ждать в течение семи лет.

Верити ожидала увидеть в качестве коронера пожилого сельского сквайра, а не модно одетого человека, которому от силы было лет тридцать. Библиотека, в которой происходила встреча, была со вкусом обставлена модной мебелью. На полках стояли книги в кожаных переплетах.

Сам мистер Торнаппл, ухоженный седовласый джентльмен, представлял собой светскую фигуру, хотя и был незнатного рода. Он был одним из тех немногих людей, которым доверял отец Верити.

Мистер Торнаппл откашлялся.

— Применяемый в подобном случае закон опирается на баланс вероятностей и отрицает упомянутую вами презумпцию. Если тонет корабль, то презумпция продолжения жизни для команды уже больше не существует. Не надо ждать семь лет, пока решится вопрос с имуществом. Баланс вероятностей здесь заключается в том, что команда утонула. Невеста Хоксуэлла исчезла, и в водах Темзы были обнаружены свидетельства ее кончины. Далее. Если она осталась жива, она уже дала бы о себе знать. Какой еще у нее был выход, если только она не хотела умереть с голоду? Далее…

— Должен прервать вас, сэр, — сказал коронер. — Я вижу, что прибыл лорд Хоксуэлл. Присоединяйтесь к нам, лорд Хоксуэлл. Ведь расследование ведется как по вашей просьбе, так и по запросу мистера Торнаппла.

Верити не увидела ни Бертрама, ни Нэнси и немного расслабилась.

Впрочем, в комнате была темноволосая дама, одетая во все лиловое, которая широко улыбнулась Хоксуэллу. Верити узнала в ней Коллин. Это она познакомила Бертрама со своим кузеном Хоксуэллом, чтобы помочь ему решить финансовые проблемы.

Хоксуэлл взял Верити за локоть и подвел ее к письменному столу, за которым сидел коронер.

— Да, это была моя просьба, но теперь я должен от нее отказаться, поскольку нет смысла продолжать расследование.

— Милорд, Надо все же принять решение. — Торнаппл был одновременно раздражен и смущен. — Вы сами просили меня начать…

— В расследовании нет необходимости, потому что моя жена нашлась и, как видите, она жива и здорова. — Он подтолкнул Верити к столу коронера. — Пожалуйста, Верити, снимите шляпку.

Верити развязала ленты и сняла шляпу. Мистер Торнаппл сначала чуть было не открыл рот от изумления, а потом строго посмотрел на Хоксуэлла.

— Это та молодая женщина, мистер Торнаппл? — спросил коронер. — Вы узнаете ее?

— Да, это она, Верити Томпсон, наследница движимого и недвижимого имущества Джошуа Томпсона.

Верити услышала, как у нее за спиной зашушукались люди, ожидавшие в коридоре.

Выражение лица мистера Торнаппла изменилось за одно мгновение. Удивление сменилось гневом.

— Я хотел бы знать, где она была все эти два года. Это вы ее спрятали, лорд Хоксуэлл? Не знаю, какая вам от этого была польза, если только вы не рассчитывали, что это потрясающее открытие когда-нибудь всех развеселит.

— Пользы для меня не было никакой, и вы это знаете лучше, чем кто-либо другой. Я обнаружил ее случайно, менее недели назад, там, где не ожидал. Я сообщил бы вам об этом сразу же, но я не предполагал, что вы столь быстро и успешно начнете новое расследование.

— К счастью, не слишком быстро, — задумчиво произнес коронер. — Еще один день, и я бы подтвердил, что баланс вероятностей указывает на то, что она мертва. — Он внимательно, но не слишком сурово, посмотрел на Верити. Происходящее показалось ему очень интересным, и его не смущало, что он стал свидетелем события, которое уже вечером взбудоражит все графство. — Где вы были все это время, леди Хоксуэлл?

— В Миддлсексе.

— В таком случае, — брызгая слюной, сказал мистер Торнаппл, — вы не могли пропустить тот факт, что вас считали умершей.

— Что вы делали в Миддлсексе? Как вы туда попали? — поинтересовался коронер.

— Это касается только моей жены и меня, — вмешался Хоксуэлл. — Согласитесь, что для ваших целей сегодня достаточно того, что она жива.

— Более чем достаточно. — Коронер не скрывал иронии. — Я бы сказал, что мы вполне удовлетворены. — Он встал и поклонился Верити. — Рад был с вами познакомиться, мадам. А вам, Торнаппл, позвольте предложить немного бренди, пока вас не хватил удар. Леди Хоксуэлл, разрешите представить вам некоторых из ваших соседей. Многие из них, вероятно, присутствовали на вашей свадьбе, но вы скорее всего забыли их лица.

Люди за ее спиной зашевелились. Мистер Торнаппл встал перед Верити и Хоксуэллом.

— Я жду объяснений.

— Все в свое время, — коротко ответил Хоксуэлл. — Мы скоро должны быть в Лондоне.

Явно обеспокоенный, мистер Торнаппл внимательно посмотрел на Верити.

— А вы ничего не хотите сейчас мне сказать, леди Хоксуэлл?

«Я сбежала, потому что дала согласие на свадьбу под давлением». Следует ли сказать ему об этом здесь и сейчас? Изменит ли это что-либо?

Она огляделась. Соседи не расходились, не желая пропустить зрелище, которое было гораздо более захватывающим, чем они ожидали, когда шли сюда, чтобы просто убить время. Почти все не спускали глаз с нее и Хоксуэлла, хотя мужчины были заняты тем, что пили предложенный следователем бренди, видимо, считая, что пережитое потрясение требует немедленного подкрепления сил.

— Благодарю вас за то, что хорошо управляли моим имуществом эти два года, — сказала Верити Торнапплу. — У меня действительно были причины так долго не появляться. Однако, как уже сказал лорд Хоксуэлл, я расскажу о них позже. Не хочу делать из всего этого спектакль. Я очень скоро нанесу вам визит в Лондоне.

Мистер Торнаппл поклонился и ушел.

Собравшись с духом, она обернулась к Хоксуэллу. Он слышал, что она сказала. Выражение его лица было похоже на то, каким оно было, когда они покидали поместье Эримонт. «Если это игра, то победа осталась за мной». Однако цена была высокой. Соседи рассматривали ее с любопытством, но на Хоксуэлла они смотрели с явной насмешкой, что должно было задевать его мужскую гордость.

— Вам не удастся уйти, прежде чем вы их не поприветствуете, — сказал он, указывая на соседей. — Постараемся покончить с этим как можно быстрее. Бог свидетель, у меня нет желания быть клоуном.

Она видела улыбающиеся рты, любопытство в глазах, насмешливые взгляды исподтишка в сторону Хоксуэлла. Все в пределах этикета, но с желанием остаться как можно дольше и насладиться интересной ситуацией.

Коллин ждала в стороне. Когда Хоксуэлл наконец подвел к ней Верити, Коллин обняла ее со слезами на глазах.

— Моя дорогая, какое облегчение видеть тебя и знать, что не случилось самое худшее. Томпсоны уже знают?

— Нет, мы еще им не сообщили, — ответил Хоксуэлл. — Может быть, ты сделаешь это за нас? Но отговори их приезжать сюда. Верити пока незачем принимать даже родственников.

— Я немедленно им напишу, будь уверен. И ты прав. Как бы они ни были взволнованы известием, для визитов пока не время. — Она снова обняла Верити. — Но я надеюсь, что ты разрешишь мне навестить тебя. Я могла бы помочь тебе разобраться в делах в Гринли-Парке.

Верити показалось, что Коллин говорит искренно, к тому же ей действительно не помешает совет в управлении поместьем Хоксуэлла. Она была знакома с Коллин лишь как с кузиной Хоксуэлла, которая представила его Бертраму. Она подозревала, что Бертрам и его жена Нэнси воспользовались добротой Коллин в своих интересах, о которых эта прелестная леди даже не догадывалась.

— Конечно, приезжайте. Я буду благодарна вам за советы.

— Но не за советы твоей матери, — сказал Хоксуэлл, принимая у лакея шляпу и перчатки. — Мы навестим ее в свое время. Я не хочу, чтобы она вмешивалась сейчас.

Коллин подавила лукавую улыбку, слишком хорошо понимая, почему люди предпочитают избегать ее мать.

Хоксуэлл подсадил Верити в карету. В первый раз за все время их путешествия он сел вслед за ней, и Верити поняла почему. Соседи, присутствовавшие у коронера, тоже решили расходиться прямо сейчас, чтобы еще раз увидеть воскресшую графиню и ее супруга.

— Они разошлют гонцов, чтобы все узнали эту потрясающую новость? — спросила Верити.

— Ну, не гонцов, — ответил Хоксуэлл, — но их письма будут завтра вечером в Лондоне. Мы переждем несколько дней, прежде чем осмелимся появиться в городе. Сейчас не сезон, поэтому большей части общества уже давно нет в Лондоне, так что мы не услышим слишком много сплетен.

— Но будут вопросы. Как вы намерены на них отвечать?

— Будь я проклят, если знаю.

Значит, не правду. Она видела, что он в некотором замешательстве. Меньше всего в этом были повинны насмешка коронера и подозрения Торнаппла. Глаза соседей, жаждущих знать подробности, ясно говорили о том, что их ждет.

Он вряд ли захочет признать, что его невеста пошла под венец не по своей воле. Поэтому она сбежала и пряталась два года — до того времени как достигла совершеннолетия и получила право возбудить дело в суде. С другой стороны, он не может лгать, уверяя, что она потеряла память, даже если она согласится на этот обман. Скорее всего он вообще ничего не будет говорить.

Пока они ехали к коронеру, ей было не до красот Суррея. За прошедшие два дня она вообще ничего не видела. Это время прошло в попытках сохранить самообладание и подготовиться к той реакции, которую вызовет ее появление на слушании.

Сейчас она смотрела в окно и видела, как красив Суррей. Пологие холмы были покрыты яркой травой и полевыми цветами. Зеленые рощи перемежались полями и лугами. Даже перед бедными домиками в палисадниках росли цветы.

Они проехали мимо небольшого домика с такими цветами, но сам он был в плачевном состоянии.

— Этому дому нужна новая крыша, — заметила она.

— Ему нужна не только новая крыша, но и новый пол. К сожалению, человек, у которого эти люди арендуют дом и землю, не смог им помочь так, как ему хотелось.

По напряженному тону его голоса она догадалась, что этим человеком был он. Значит, это уже его земли.

— Но они по крайней мере могут прокормить себя?

— С большим трудом, и только потому, что я не взимаю с них арендную плату уже два года, потому что из-за холодов почти весь урожай погиб. — Какой-то человек, шедший по дороге, помахал им рукой, и Хоксуэлл помахал ему в ответ. — Я знаю этого фермера всю свою жизнь. Многие поколения его семьи живут на этой земле. Мне с детства внушали, что эти люди не просто мои арендаторы, но что я несу за них ответственность. Их благосостояние зависит от меня не меньше, чем от тепла и солнца.

— Такими были отношения между моим отцом и его рабочими. Он считал, что их благополучие — это его долг.

Он знал, что многие другие, из тех, что владеют заводами, считают иначе, а он в это верил.

Упоминание об отце и прошлом вызвало у него улыбку.

— Получается, что у нас все же есть что-то общее.

Лучше бы его не было, подумала она. Два года назад она решила, что ему нужны были ее деньги, чтобы вести праздную жизнь, а не заниматься орошением земель или чинить протекающие крыши.

Это не изменило того, что произошло. Ее ситуация не стала лучше. Просто стало труднее упрекать его.

— Верити, я надеюсь, вы не возражаете, что я разрешил Коллин написать вашему кузену? Я подумал, так будет лучше, чем если он получит письмо от призрака.

— Мне это безразлично. Я вообще не собиралась ему писать.

— Если вы не хотите ему писать, то напишу я. Через пару дней, чтобы он смог переварить эту новость.

— Как хотите.

— Он, возможно, захочет увидеть вас.

— Он скорее захочет увидеть вас. Он захочет удостовериться в том, что договор, который вы заключили, каким бы он ни был, все еще в силе. Я уверена, что обещания, которые вы ему дали, для него важны.

И не глядя на него, она поняла, что напоминание о договоре ему не понравилось. Она это почувствовала. Это было странно. Она иногда чувствовала его настроения, даже если он молчал.

— Вы должны увидеться с ним, Верити, если он приедет в Лондон, какими бы ни были его истинные мотивы. Вам рассказывали, что он не слишком переживал по поводу вашей мнимой кончины, но на самом деле вы этого не знаете. Он член вашей семьи, и вам придется загладить свою вину за то, что вы сделали. По крайней мере извиниться.

Его выговор так ее разозлил, что она с трудом сохраняла спокойствие. Зачем только она слушает этого человека, который отказывается понимать, кто у кого должен просить прощения.

— Я не стану извиняться ни перед ним, ни перед кем-либо еще. Если вы настаиваете на том, что я должна с ним увидеться, обещайте никогда не оставлять меня наедине с ним или его женой.

Ее требование удивило его, а еще больше ее гнев, так что он забыл свой собственный. Она не скрывала своих истинных чувств относительно Бертрама.

— Верити, вы же не…

— Никогда. Обещайте, или Бертрам сгорит в аду, прежде чем я поздороваюсь с ним.

— Если вы этого хотите. Хорошо, я обещаю.

Она не слишком хорошо помнила, как выглядит Гринли-Парк. Вспомнился лишь великолепный, внушающий страх огромный дом и старинная мебель. Она была слишком растерянной в день своей свадьбы, чтобы увидеть что-то еще. Но сейчас, когда они подъезжали к дому, у нее была возможность как следует его рассмотреть.

Дом стоял на холме. Леса не было на много миль вокруг, так что ничто не загораживало вид. К массивному главному зданию, сложенному из больших светло-желтых камней, вела широкая дорога. Высокие окна по фасаду свидетельствовали о высоких потолках, а возможно, и о нескольких уровнях. Два года назад ее поразило разнообразие комнат, и, насколько она помнила, она почувствовала себя здесь маленькой и потерянной.

Слева и справа от главного здания были расположены флигели, построенные, по мнению Нэнси, в старофранцузском стиле. Она имела в виду стиль старой монархии, стиль аристократов, которые были обезглавлены всего тридцать лет назад, чем был очень доволен ее отец.

Она заметила, что сад возле дома был совсем запущен. Берега прорытого через него канала заросли сорняками, а деревья и кусты были давно не стрижены.

Когда карета остановилась возле дома и Хоксуэлл открыл дверцу, она подумала о том, что сказал бы ее отец, если бы знал, в каком месте будет жить его дочь.

Из дверей дома вышли средних лет мужчина и женщина. Мужчина, на ходу застегивая ливрею, поспешил к карете.

— Милорд, мы не ожидали… Нам не сказали…

— Это долгая история, Криппин. Возможно, я расскажу обо всем позже. А сейчас… Мы приехали в карете лорда Себастьяна Саммерхейза, так что распорядись, чтобы завтра утром ее отправили обратно в Эссекс. А пока побеспокойтесь о кучере и лошадях.

— Конечно, милорд. Миссис Брэдли, позаботьтесь о гостье милорда.

Миссис Брэдли подошла к карете как раз в тот момент, когда Верити вышла.

— Дорогая, вы помните мистера Криппина и миссис Брэдли, не так ли? — Хоксуэлл привлек Верити к себе. — Графиня вернулась домой, Криппин. Сообщи об этом слугам.

Миссис Брэдли справилась с удивлением, а вот Криппин на секунду лишился дара речи. Но потом многолетняя выучка взяла верх и его лицо приняло прежнее невозмутимое выражение.

— Я сообщу им радостную новость, сэр. Добро пожаловать домой, мадам.

Они все направились к двери с таким видом, будто Верити отсутствовала всего неделю.

Двое лакеев были посланы, чтобы принести багаж.

— Мне хотелось бы пойти в мою комнату, миссис Брэдли, — сказала Верити, прежде чем кто-либо мог предложить что-нибудь другое. — Я должна отдохнуть с дороги.

— Разумеется, мадам.

Миссис Брэдли стала подниматься по лестнице рядом с Верити, и обе делали вид, будто Верити прекрасно знает, где ее комната, хотя, кроме сада, она вообще здесь ничего не видела.