– Позволь представить тебе графиню Гласбери, – сказала Жанетта, когда Диана вошла в гостиную лондонского дома Дэниела, где сидела молодая брюнетка с бледным лицом и теплым, дружелюбным взглядом. Она была моложе Жанетты, почти ровесница Дианы, и совершенно не походила на тех надменных французских аристократок, которых Диана видела в парижских салонах и театрах.

– Так вот вы какая, оказывается! – воскликнула гостья, пристально рассматривая компаньонку Жанетты. – Мой братец наверняка влюбится в вас, когда вы с ним познакомитесь. Как, впрочем, и другие джентльмены из высшего общества. Они будут слетаться на вас, как шмели на цветущий клевер.

– Между прочим, один из ваших братьев, Верджил Дюклерк, уже обратил на нее внимание в Париже, когда был там проездом, – заметил Дэниел и тепло улыбнулся Диане.

– Вы познакомились с Верджилом? Как это мило! Он со дня надень должен вернуться в Лондон из Франции. Полагаю, что вам обоим будет приятно встретиться вновь и продолжить знакомство, – прощебетала графиня Гласбери, сверкая глазками.

От смущения щеки Дианы стали пунцовыми, как розы, она принялась нервно обмахиваться китайским веером. Вряд ли графиня пришла бы в восторг, если бы узнала подлинные обстоятельства их знакомства, подстроенного легкомысленной Марго.

– Графиня любезно согласилась стать твоей дуэньей на балах и приемах, – заметила Жанетта, кокетливо улыбаясь.

– Разумеется, лишь в том случае, если нам удастся заманить туда и вас, Жанетта, – добавила гостья. – В этот четверг я даю, званый ужин и надеюсь увидеть вас там обеих вместе с Дэниелом. Я бы раньше выслала вам приглашения, если бы знала, что вы в Лондоне. Соберутся только мои близкие друзья, поэтому наша славная Диана будет чувствовать себя легко и раскрепощенно.

После ее ухода Диана долго не могла успокоиться, в ее голове не укладывалось, что она обрела покровительницу в лице настоящей английской графини. В Париже такое было бы невозможно, сливки высшего общества брезгали общаться с представителями низших классов.

– Графиня очень великодушна, – сказала она, – однако я бы не хотела чувствовать себя в окружении знатных аристократов белой вороной. Пожалуй, мне лучше остаться в четверг дома, поезжайте к ней без меня.

– Тебя не должен смущать ее титул, – сказал Дэниел. – Графиня придерживается передовых воззрений и предпочитает окружать себя людьми демократических убеждений. Такими, как, например, я. Кстати, она недавно разъехалась с мужем, и ведет жизнь свободной женщины. Смелый поступок, не так ли?

– И за это подверглась остракизму несносных лицемеров из высшего сословия, – добавила Жанетта. – Ее супруг вел себя недостойно, она устала от его измен и порвала с ним. По-моему, безнравственно терпеть выходки супруга и втайне мстить ему, прыгая в течение дня из одной чужой кровати в другую. Но англичане странные люди, они упорно притворяются порядочными, хотя на самом-то деле погрязли в грехе. Во Франции все обстоит иначе. По крайней мере, мы не строим из себя невинных ангелов и не отворачиваемся от падших.

Дэниел пропустил эту гневную тираду сестры мимо ушей.

– Среди друзей графини есть люди самых разных убеждений и классов, – сказал он. – Уверен, что Диане будет полезно познакомиться с ними.

– А вы, мадемуазель Жанетта, поедете к ней в этот четверг? – спросила Диана.

– Общение с англичанами меня не интересует, – ответила сестра Дэниела, – Поэтому тебе придется поехать туда с моим братом. А пока, моя дорогая, прогуляйся немного по саду. Мне надо кое-что обсудить с Дэниелом.

– Хорошо, – с кроткой улыбкой ответила Диана и вышла из комнаты, отметив, что лицо Дэниела помрачнело.

– Прошу тебя впредь этого никогда не делать! – воскликнула Жанетта, лишь только они с братом остались вдвоем. – Избавь меня от неожиданных визитов своих лондонских подружек. Я согласилась покинуть Париж исключительно ради Дианы, но не желаю терпеть притворное внимание твоих любовниц, будь они графинями или женами судовладельцев!

– Не вижу ничего дурного в том, что графиня засвидетельствовала тебе свое почтение, – миролюбиво произнес Дэниел, обеспокоенный необоснованной вспышкой гнева Жанетты. – А уж принимать приглашения на вечеринки для узкого круга либо нет – это твое личное дело. Могу лишь сказать, что продолжительное уединение тебя до добра не доведет. У тебя и так расшатались нервы после морского вояжа, тебе нужно развеяться.

– Не учи меня жить! Избавь меня от своих советов! Не забывай, что я не подвластна твоим чарам. С меня будет достаточно общения с Полем и Дианой.

– А вдруг кто-нибудь приедет с визитом к ней? Такое вполне возможно. Ты снова закатишь мне истерику? – с раздражением спросил Дэниел.

– Ты клялся, что Тиндал никогда не появится в этом доме.

– Он – нет, однако я не ручаюсь за других.

– Что ж, в таком случае не рассчитывай, что я стану любезничать с ними! Скорее я буду молча сидеть в углу, уткнувшись в книгу! – отрезала Жанетта.

Дэниел подошел к ней и положил ей руки на плечи. Она прильнула к его бедру и промолвила, смягчив тон:

– Возможно, я немного погорячилась, дорогой братец. Мне тяжело терпеть это слишком долго. Надеюсь, что скоро все закончится.

– Да, я постараюсь завершить это дело как можно быстрее, – заверил ее Дэниел.

Жанетта шмыгнула носом и расплакалась. Он погладил ее по голове. Глотая слезы, она прошептала:

– Только запомни одно, Дэниел: я не допущу, чтобы бедняжка пострадала. Я слишком привязалась к ней. Ты хочешь ее, я знаю, но этому не бывать, заруби у себя на носу!

Дэниел стиснул зубы.

Он и сам знал, что интимная связь с Дианой невозможна. И Жанетта могла бы не напоминать ему об этом. Эта мысль и без того не выходила у него из головы даже ночью.

А ведь в Париже он чуть было не овладел ею! До рокового поступка оставался один шаг. Он и сейчас порой терял самообладание, любуясь ее умопомрачительной красотой. В минуту вожделения было так легко забыть все, что удерживало его от совращения этой девушки, – и ее происхождение, и обстоятельства их знакомствами предназначенную ей роль в задуманной им интриге.

Желая отвлечься от очередного приступа вожделения, Дэниел вышел в сад и стал бесцельно прогуливаться по аллее, Шелест листвы раскидистых деревьев и благоухание цветов быстро успокоили его и даже несколько подняли ему настроение. Более обширный, но менее ухоженный, чем тот, что окружал его парижский дом, этот сад являлся предметом острой зависти всех его лондонских соседей. Их бесило то, что какой-то парвеню завладел этим лакомым кусочком территории в самом центре города, и при встрече с ним они надменно задирали нос и молча проходили мимо. Однако Дэниела это нисколько не задевало, дом и примыкающий к нему запущенный сад он приобрел исключительно ради достижения определенной цели.

Диану он обнаружил сидящей на скамье под старым каштаном, укутанной в свой долгополый школьный плащ. Теперь у нее был другой, новый, нарядный и теплый, но она почему-то предпочла ему старый и нелепого фасона. Впервые Дэниел заподозрил, что администрация школы попросту прикарманивала часть его денег, предназначенных для ее личных нужд. Он же ни разу не удосужился проверить, выполняет ли директриса его наказы. Судя по внешнему виду плаща, он был куплен, когда она была еще подростком. Дэниел почувствовал угрызения совести и подумал, что это своеобразное предостережение ему с небес. Тяжело вздохнув и мысленно попросив Бога простить его за греховные мысли, Дэниел подошел к Диане.

– Так, значит, вы заставили Жанетту приехать в Лондон? – без обиняков спросила она. – И никакая компаньонка ей не нужна! Скорее, это она должна сопровождать и развлекать меня, не так ли?

После такой лобовой атаки присесть рядом с ней на скамью Дэниел не осмелился. Однако у него хватило выдержки, чтобы с невозмутимым видом ответить:

– Я взял ее с собой, потому что мне был нужен Поль. Она же, как ты понимаешь, не может обходиться без его помощи.

– Значит, вас с Полем связывают и какие-то другие отношения? Он не только ваш дворецкий, но и помощник? – продолжала задавать непростые вопросы Диана, в очередной раз проявив удивительную сообразительность.

– Да, мы с Полем знакомы много лет, и нередко он исполняет мои особые поручения. Он один из немногих, кому я полностью доверяю, – сказал Дэниел. – Какие еще будут вопросы?

– Мне хотелось бы знать, что это за шум доносится со стороны площади, – прищурившись, сказала Диана.

– Очевидно, это отголоски очередной многолюдной демонстрации, – пожав плечами, ответил Дэниел. – Лондонцы постоянно протестуют против чего-то или выражают свое несогласие с политикой правительства.

– В Париже я ни разу не видела таких больших и шумных сборищ, – заметила Диана. – Если там и случались демонстрации протеста, то они были намного скромнее.

– В Париже спокойствие на улицах обеспечивали оккупационные войска, англичане же бунтуют у себя дома, – сказал Дэниел.

Диана взглянула на живую изгородь, разделявшую сад на две половины, наморщила лоб и спросила:

– Мне показалось, что у вас с графиней особо близкие отношения. Она одна из ваших Марго? Не бойтесь шокировать меня правдивым ответом, откровенные высказывания подруг Жанетты быстро развеяли остатки моих школьных иллюзий.

– Но почему ты спрашиваешь об этом?

– Мне любопытно!

– А почему тебе любопытно?

Она передернула плечами.

– Ты станешь меня ревновать, если я отвечу на твой вопрос утвердительно?

– Конечно же, нет!

– Ты снова лукавишь, Диана. Помимо ревности, я не вижу других причин для подобного любопытства.

Она густо покраснела, и ему захотелось запечатлеть на ее порозовевшей щеке поцелуй.

Поймав его страстный взгляд, Диана тотчас же насторожилась, вспомнив, что может за ним последовать, и с легким кокетством заявила:

– Меня бы такой ответ успокоил.

Столь прозрачный намек на ее подозрения обескуражил Дэниела, он думал, что она уже никогда не усомнится в благородстве его намерений. Поборов желание растолковать ей, что она заблуждается и мужчина способен обхаживать желанную строптивицу, даже имея десять Марго, Дэниел ответил:

– С графиней нас связывают чисто дружеские отношения. Что же до твоего душевного спокойствия, то тебе придется положиться на мое честное слово. А теперь, если у тебя нет ко мне других вопросов, я бы тоже хотел кое о чем тебя спросить. Удовлетворена ли ты своим нынешним положением? Устраивает ли тебя спальня? Довольна ли ты новыми нарядами?

– Есть ли у тебя какие-то пожелания или жалобы? Хорошо ли ты учишься? – удачно подражая его голосу, съязвила Диана и невинно заморгала, совсем как наивная школьница.

Дэниел расхохотался, она тоже прыснула со смеху. Их обоих охватило беспричинное веселье, хотя было абсолютно ясно, что разговор едва не принял опасный характер. Сама того не понимая, Диана провоцировала Дэниела на необдуманные действия двусмысленными вопросами, кокетливыми улыбками и дразнящим звонким смехом. Он же злился, чувствуя в полной мере всю нелепость своих безуспешных попыток играть роль заботливого опекуна и радушного хозяина, и балансировал на грани срыва. Временная эйфория явилась своеобразной разрядкой.

– Я вполне довольна и своими комнатами, и новым гардеробом, – отсмеявшись, промолвила Диана. – Однако меня смущает общество, с которым вы собираетесь меня познакомить. Насколько я поняла из вашего рассказа, это разношерстная компания, состоящая из представителей разных классов.

– Да, пожалуй. Но что тебя не устраивает? Может быть, ты предпочла бы общаться только с аристократами? Или чувствовала бы себя увереннее среди моих близких друзей и знакомых? Какова твоя главная цель? – в свою очередь спросил Дэниел, не желая больше ходить вокруг да около.

– Я хочу узнать все о своей семье, – без обиняков ответила Диана, чем окончательно обескуражила собеседника. Менее всего ему хотелось услышать от нее такой ответ. Пожалуй, он предпочел бы узнать, что его подопечная намерена подыскать себе выгодную партию. Поборов растерянность, Дэниел сказал:

– Я полагал, ты навсегда отказалась от этой бессмысленной затеи. Ведь твои родители давно скончались.

– Возможно, мои родители действительно умерли, но история моей семьи сохранилась. И я намерена завтра же начать восстанавливать ее по крупицам.

Услышав это, Дэниел испытал подлинное потрясение. Ему живо представились нежелательные последствия расследования, проведенного Дианой, и он пожалел, что познакомил ее с графиней Гласбери, в салоне которой вращались самые разные люди.

– У меня уже есть приблизительный план действий, – продолжая повергать его в ужас, рассказывала Диана. – Мистер Дюклерк, с которым я познакомилась в доме своей школьной подруги Марго, дал мне ценный совет. Он порекомендовал обратиться в страховое общество. Остается только уточнить его адрес. А вы, мистер Сент-Джон, разве не страхуете там свои товары?

Она устремила на него пытливый взгляд, и на мгновение Дэниела вновь потрясло поразительное сходство ее глаз с глазами ее отца. Во рту у него пересохло, грудь сдавил стальной обруч, и ему расхотелось с ней флиртовать. Более того, он отчетливо вспомнил, почему он обязан выбросить из головы все похотливые мысли, связанные с этим ангельским созданием. Дэниел сделал успокаивающий вдох и сказал:

– Да, разумеется, и адрес нужной страховой компании мне хорошо известен. Мы с тобой непременно съездим туда на этой же неделе.

– Так вы поможете мне? – переспросила Диана, еще не веря, что ей так повезло.

– Естественно, – с улыбкой ответил Дэниел.

Диана захлопала в ладоши. Он подумал, что сейчас она бросится к нему на шею от переполняющей ее радости, но этого, к его легкому сожалению, не произошло.

Они расстались, и Дэниел пошел в дом, где его поджидал Поль. Слуга молча вручил ему только что доставленный пакет.

Прочитав письмо, Дэниел помрачнел.

– Я немедленно выезжаю в Хэмпстед. Тебе же придется присматривать в мое отсутствие за Жанеттой. Она все еще не привыкла к новой обстановке, тоскует по Парижу и своим французским друзьям. Надо постараться помочь ей поскорее обрести душевное равновесие.

– Здесь, в Лондоне, это невозможно, – со вздохом заметил Поль. – Причина вам хорошо известна, месье.

Дэниел взглянул в окно. Диана сидела на скамье, запрокинув голову, и задумчиво смотрела на голубой небосклон. Легкий ветерок трепал ее локоны, на дорожке возле ее ног прыгали воробьи. Дэниел наморщил лоб и добавил:

– Пожалуйста, Поль, проследи, чтобы в ее камине всегда горел огонь. Она больше никогда не должна возвращаться в сырую и холодную комнату.

Сжимая в руке рукоять сабли, двое мужчин выплясывали суровый танец единоборцев, исполненные силы, храбрости и ловкости. Поединок происходил в бывшей столовой старой усадьбы.

Дэниел наблюдал его с порога просторного зала, завороженный четкостью грациозных движений соперников и звоном стали. Фехтовальщики не обращали на него внимания.

Один из них – высокий жилистый мужчина с седеющими волосами – был одет в голубой шелковый жилет и старомодные бриджи. Его движения были грациозны и стремительны, но взгляд холодных темных глаз оставался невозмутимым.

Его противник – холеный блондин, одетый в сорочку и брюки со штрипками, – размахивал саблей с такой необузданной яростью, что неопытный зритель наверняка бы решил, что он обязательно станет победителем. Однако его бывалый партнер легко парировал все удары и уклонялся от неожиданных выпадов. Наконец тренировочный бой закончился, темпераментный блондин обтер лицо полотенцем и направился к Дэниелу.

Приветствиями они не обменялись, поскольку не были друг другу представлены. К тому же, как брат маркиза и член парламента, Эндрю Тиндал игнорировал всех сомнительных незнакомцев.

Когда Тиндал с невозмутимым видом проходил мимо, Дэниел внимательно вгляделся в его лицо. Преисполненное самоуверенности и властности, оно внушало доверие сильным мира. К высказанному Тиндалом мнению прислушивались и вельможи, и архиепископы. Его репутация была безупречной, усомнившимся же в порядочности этого человека достаточно было посмотреть ему в глаза, чтобы понять, что они не могут лгать.

Однако порочащие его слухи иногда возникали, главным образом – относительно амурных похождений Эндрю. Так, пару лет назад едва не разразился грандиозный скандал, после того, как один шотландский фермер обвинил Тиндала в изнасиловании своей дочери. Но Эндрю убедил всех, от кого зависело решение этой проблемы, что он только охотился в окрестностях фермы и даже не видел эту девицу.

Тем не менее, Дэниел не сомневался, что обвинения, выдвинутые против него, обоснованны, поскольку Тиндал уже давно прослыл гурманом, любившим юных девственниц. Их респектабельному члену британского парламента поставляла одна сводница, к услугам которой прибегали многие вельможи, падкие на невинных простушек.

Дэниел обнажил шпагу и подошел к наставнику по фехтованию. Проводив Тиндала взглядом, шевалье сказал:

– В настоящей схватке неуемный темперамент опасен, в живых остается тот, кто не только ловок, но и хладнокровен.

– Я не забыл твоих уроков, Луи, – сказал Дэниел. – Нужно отдать ему должное, фехтует он прекрасно. Не правда ли?

– Но при этом он слишком высокомерен и склонен недооценивать противника, что когда-нибудь плохо для него кончится, – заметил старый мастер, эмигрировавший в Англию после Французской революции. – Ты уж поверь мне, старому дуэлянту, на слово.

– Ты всегда был непререкаемым авторитетом по части охлаждения горячих голов, мой дорогой Луи, – с ухмылкой промолвил Дэниел. – Кстати, ты не собираешься вернуться на родину? Ведь сейчас на троне вновь один из Бурбонов, Луи Филипп.

– Я слишком стар, мой друг, чтобы начинать все заново, – со вздохом ответил почтенный шевалье. – Здесь, в Англии, мне живется совсем неплохо, так что уж как-нибудь доживу свой век в Хэмпстеде. Разумеется, если только и здесь не разразится смута. Вот будет потеха – спастись от революции в молодости и погибнуть в ее горниле на склоне лет в чужом краю.

– Время от времени волнения здесь возникают, но до революции, думаю, дело не дойдет, – успокоил его Дэниел.

– С таким правительством всякое может случиться, – сказал мудрый мастер. – К власти пришли идиоты! Они защищают интересы горстки богачей и совершенно не заботятся о голодающем народе. Впрочем, хватит обсуждать политику, Дэниел, займемся-ка лучше фехтованием. В этом-то я уж точно разбираюсь. А философ из меня никудышный, ты сам это знаешь.

Луи, конечно, лукавил, он прекрасно разбирался и в философии, и в политике, его острый и проницательный ум без труда мог проникнуть в самую суть любой проблемы, как его шпага – в сердце противника.

Дэниела радовало, что в отличие от большинства своих земляков-эмигрантов Луи не торопился вернуться в Париж, чтобы восстановиться в прежних правах. Многие годы он был и наставником, и преданным другом Дэниела, готовым всегда помочь ему и советом, и делом. В самом ближайшем будущем его помощь могла понадобиться.

Луи вручил Дэниелу футляр с парой дуэльных пистолетов и с брезгливой гримасой промолвил:

– Терпеть не могу эти жуткие штуковины! В них нет ни изящества, ни благородства. Другое дело – рапира или шпага!

– Да, пистолет – орудие грубое и жестокое, зато удобное и эффективное! – Дэниел зажал ящичек под мышкой и направился в сторону парка, расположенного за старым замком.

Вскоре с ним поравнялся всадник – молодой человек с бледным изможденным лицом и темными сверкающими глазами.

Это был Адриан, секретарь Гюстава Дюпре.

– Каким ветром тебя занесло сюда? – с удивлением спросил Дэниел – Ведь мы условились, что Францию ты покинешь не раньше чем через месяц.

– Дюпре решил, что секретарь ему больше не нужен, – ответил молодой человек. – Теперь я оказался не у дел.

– О своем будущем не тревожься, о нем позаботится наш министр иностранных дел, – сказал Дэниел. – Главное, чтобы Дюпре ни в чем тебя не заподозрил.

Они вышли на поляну, Адриан прикрепил к дереву мишень, Дэниел достал из ящичка пистолеты, зарядил их и спросил:

– Куда будешь целиться?

– В голову, – ответил Адриан и, взяв у него оружие, произвел выстрел. Пуля попала в ствол ниже мишени.

– Ты по-прежнему мажешь, это может стоить тебе жизни, Адриан, – заметил Дэниел. – Надо поражать врага в голову или сердце с первого же выстрела. Вот так!

Он вытянул руку и начал было прицеливаться, но вдруг спросил:

– А почему Дюпре отказался от твоих услуг? Он перестал писать свои трактаты?

– Разве я не сказал? Он прервал свои научные бдения во Франции и приехал в Англию, – ответил Адриан.

От изумления Дэниел вздрогнул и спустил курок. Грохнул выстрел, но пуля не попала даже в ствол старого вяза.

– Вам тоже не помешает немного потренироваться в стрельбе, – язвительно промолвил Адриан. – Советую целиться в голову либо сердце, так вернее.

Попрактиковавшись в стрельбе по мишени примерно час, они пошли назад в дом, где Адриану предстояло встретиться со своими друзьями по спортивному клубу. Разговор снова зашел о Гюставе Дюпре. Обоим было абсолютно ясно, что недавно ученый сделал какое-то открытие и теперь готовится оповестить о нем научный мир.

– Он захватил рукопись с собой в Англию? – спросил Дэниел.

– Понятия не имею, – пожав плечами, сказал Адриан. – В последнее время старик начал осторожничать и перестал делиться со мной своими планами. Он даже пропустил несколько заседаний Парижского ученого совета.

– Но зачем он пожаловал в Англию?

– Возможно, он решил, что здесь, в столице страны-победительницы, демонстрация успехов французского ученого получит больший общественный резонанс.

Дэниел самодовольно ухмыльнулся: если все именно так и обстояло, тогда позорный провал опыта Дюпре в Лондоне произведет эффект разорвавшейся бомбы и больно ударит по престижу Франции. Карьера же самого Дюпре, положившего на алтарь тщеславия и гуманность, и сострадание, будет полностью разрушена, что станет ему заслуженным наказанием.

Однако у Дэниела имелись основания подозревать Гюстава в еще более тяжком грехе – в жадности и в связи с этим сомневаться в том, что в Париж он прибыл, движимый лишь жаждой славы в научном мире. Скорее им руководило другое намерение – сказочно обогатиться. И в этом случае могли возникнуть непредвиденные затруднения с завершением задуманного дела. Требовалось все тщательно взвесить...

У входа в дом их поджидали члены Общества дуэлянтов – Верджил Дюклерк и Джулиан Хэмптон, последний являлся стряпчим, к услугам которого Дэниел часто прибегал, заключая торговые сделки. Дэниел поздоровался с обоими, но примкнуть к их компании отказался, сославшись на неотложные дела в городе. Он вообще предпочитал не вступать с этими молодыми людьми в тесное общение, считая их праздный образ жизни бессмысленным и противоречащим своим идеалам и убеждениям.

Прощаясь с Адрианом, он сказал:

– Узнай, пожалуйста, где сейчас проживает Дюпре. И постарайся быть в курсе его нынешних занятий и планов. Я буду тебе за это очень признателен.

Адриан молча кивнул, пожал ему руку и побежал догонять своих приятелей.