Анна сидела на табурете у очага в просторной приемной и, задумчиво глядя на красный камзол, который лежал у нее на коленях, разглаживала дорогую ткань ладонью. Минувшая ночь укрепила их телесное единение, но душа ее по-прежнему не была укрощена и жаждала свободы. Морвану следовало бы пойти на разумный компромисс. Только так можно было прекратить их противостояние.

Она взяла камзол обеими руками и встряхнула, а после стала пристально рассматривать. Это был его любимый наряд. Он надел его в тот день, когда они заключили соглашение в доме Дэвида. Красный цвет был очень ему к лицу, на его фоне черные глаза Морвана как будто делались еще выразительнее. Она хорошо помнила, какое впечатление это тогда произвело на нее. Но не позабыла и о результатах сделки, принесшей ей множество неудовольствий. Ладно же, пусть камзол за это поплатится!

Морван, который сидел за столом и что-то усердно писал на пергаменте, поднял голову и улыбнулся ей. В руке у него было длинное перо.

– Что это ты опять затеяла? – добродушно поинтересовался он.

– Займу себя женской работой. – Снова положив камзол на колени, она склонила голову набок и коварно улыбнулась при мысли о том, во что превратится эта красивая вещь в самом скором времени. Посредством ее усилий.

– Золото, согласен?

– Золото?!

– Нить. Будет смотреться богато и изысканно.

– Мне он нравится таким, как есть.

– А, по-моему, твои наряды простоваты для лорда. Что подумают люди, если ты и дальше будешь разгуливать в таких неизысканных одеяниях? Что у тебя дурная жена, которая не заботится о муже? И будут правы. Значит, решено – золото.

– Но мне нравятся однотонные камзолы без всяких вычурных украшений. Как у Дэвида. Заметила? А ведь он у нас большой щеголь.

– Дэвид – простой торговец.

– Пусть. Но одевается он со вкусом. Хочу, чтобы хоть несколько моих камзолов и колетов остались без вышивки. В том числе и этот красный. Мой любимый.

– Значит, ты против того, чтобы я заботилась о твоем платье? По-твоему, я никудышная вышивальщица?

Морван расхохотался.

– Я против того, дорогая жена, чтобы ты портила мою любимую одежду.

Он встал из-за стола, подошел к ней, взял на руки и, вернувшись к своему креслу, уселся сам и усадил ее себе на колени.

– Скажи, как тебе удалось стать самой скверной вышивальщицей Бретани?

– Старалась как могла. Сидеть по целым часам над пяльцами, подбирать нити по цвету, вдевать их в иглу, делать стежок за стежком… Нет, такое не для меня. Я просто с ума сходила от ненависти к этому занятию. Даже в монастыре, поглядев как-то на узоры, что я вышила, мать аббатиса поручила мне другую работу. И больше никогда не заставляла меня заниматься рукоделием!

Помолчав, он со вздохом произнес:

– В монастыре ты была счастлива.

– Нет, я испытывала не счастье, а… умиротворение.

– Но теперь лишилась и его.

Эти слова ее насторожили. Душой ее завладели какое-то смутное беспокойство и невесть откуда взявшаяся грусть.

– Теперь я и там не смогла бы жить как прежде.

Морван опустил взгляд на ее руку, которую он нежно поглаживал. Пальцы его оставляли матовые полоски на блестящем бархате ткани.

– Анна, а ведь ты еще никогда ни о чем меня не просила.

– Что же я могла бы у тебя просить? Драгоценности? Платья?

– Да что угодно. Чего твоя душа ни пожелает.

Анна догадывалась, что он имел ввиду. Это ее страшило, и она замкнулась в молчании, надеясь, что разговор на этом закончится.

Надежды ее не оправдались.

– Я осмотрел твои владения близ Ренна, когда гостил у Болдуина, – сказал он. – Смотритель замка показался мне человеком достойным и расторопным. Если усилить гарнизон, там можно будет чувствовать себя в безопасности. А если что, Болдуин совсем неподалеку. Я бы приезжал по первому твоему зову.

– Выходит, ты хочешь отослать меня туда?

– Я тебя туда отпущу, если ты сама этого захочешь. Не думал, что у меня хватит сил с тобой расстаться, но наше с тобой противостояние все никак не прекращается. Не может же оно длиться вечно! Ты все время выводишь меня из себя, я впадаю в ярость, но пусть бы хоть тебе это доставляло радость. Так ведь нет! Ты несчастлива. А в Ренне у тебя появилась бы возможность жить без оглядки на меня, на мои требования. Ты сможешь делать все, что заблагорассудится. Я заклинал бы тебя не ввязываться в опасные авантюры, поберечь себя. Но ты скорее всего не послушалась бы. Зато, по крайней мере, все это происходило бы не у меня на глазах.

Анна отвела взгляд.

– А если я не стану просить тебя об этом?

– Тогда тебе надо будет стать для меня хорошей женой. Во всех отношениях. И навсегда покончить со своими играми. Признаться, я от них устал.

Анна хмуро молчала. Она рассчитывала на компромисс, а он ставил ей ультиматум. Требовал, чтобы она сделала выбор между ним и собой.

Она догадывалась, о чем думал Морван. Он наверняка почти не сомневался, что она примет этот дар. От обладания всем, чего она тщетно добивалась, заключая брачное соглашение, ее отделяло теперь лишь несколько слов. На миг она представила себя в Ренне – свободной, скачущей верхом по полям и холмам, разбирающей споры крестьян, стреляющей из лука, единолично правящей замком и землями. И для того чтобы обрести долгожданную независимость, ей теперь не требовался ни указ герцога, ни соизволение короля.

Молчание затягивалось. Она поерзала у него на коленях. Намерен ли он добиваться от нее немедленного ответа или согласится на отсрочку?

В дверь тихонько постучали, затем она распахнулась, и в приемную заглянул Джосс.

– Гонец от сэра Гарольда, – доложил он.

– Теперь уже вечер, – сказал Морван. – Наверняка он целый день провел в седле. Веди его сюда.

Анна спрыгнула с колен мужа и вернулась на прежнее место у очага.

– Что стряслось у сэра Гарольда? – с тревогой спросил Морван, как только молодой воин переступил порог приемной. Анна знала: его по-прежнему не оставляла мысль о возможной мести родственников Гюрвана, хотя те и согласились уладить дело миром, внеся положенный выкуп.

– Ничего не стряслось, милорд. Но мы получили вашу весть насчет разбойников, и сэр Гарольд меня послал сказать вам: одного мы изловили.

– Сэр Гарольд уверен, что он из тех, которые пытались угнать лошадей?

– Еще бы! При нем как раз и было трое ваших лошадок. Одна – с дамским седлом. Сэр Гарольд по выделке кожи сразу распознал здешнюю работу. А разбойник, которого поймали, прежде у вас служил в гарнизоне, а звать его Луи.

– Его расспросили об остальных?

– Как же, милорд, первым делом. Сказал, они держатся поблизости. А где именно, мол, расскажет только леди Анне и никому другому. Вот сэр Гарольд и послал меня спросить, повесить ему этого разбойника или миледи хочет его сперва послушать?

– Ступай на кухню, пусть тебя накормят. К утру я решу, как поступить, – сказал Морван.

Когда гонец с поклоном удалился, он обратил задумчивый взгляд на огонь.

– Выходит, ты была не права насчет паренька, Анна.

– Посмотрим. Я хочу его выслушать. И если он поможет найти остальных… Ведь они знают, где ферма. Наши лошади будут в опасности все то время, пока эти разбойники на свободе.

– А виноват во всем мальчишка, который тебя предал.

– Боюсь, что да.

– Ты ведь знаешь, что бы он ни сказал, его все равно повесят.

Она об этом знала.

– Я отправлюсь к Гарольду, а ты останешься здесь. Возьму с собой нескольких воинов и вместе с людьми Гарольда мы обыщем все окрестности и изловим этих негодяев.

– Луи сказал, что только мне все о них откроет, – напомнила она.

– Значит, отправится на виселицу молча. Ты остаешься.

Он подошел к ней и поднял ее на руки.

– Если я вернусь сюда с Гюрваном, он просидит в нашем подземелье до того дня, когда за него заплатят выкуп. С неделю или около того. Как ты на это посмотришь? Если тебе невыносима мысль очутиться с ним под одной крышей, я позже его привезу. Только скажи.

Казалось, целая жизнь прошла с того дня, когда она говорила с раненным в битве Гюрваном. Нет, она больше его не боялась. Потому что теперь у нее был защитник, рука которого нежно гладила ее волосы.

– Конечно, привози его. Грех не воспользоваться таким случаем. Но я не выйду во двор встречать тебя, когда вернешься. Я ему сказала, что мы больше не увидимся.

Он бережно усадил ее на табурет. Анна погрузилась в размышления. Но думала она не о Луи и даже не о Гюрване. А о том, как скоро Морван заставит ее сделать выбор.

На следующее утро Морван в сопровождении гонца от Гарольда и четырех своих воинов выехал из ворот Ла-Рош-де-Роальд. Он не знал, сколько времени будет отсутствовать, но уверил Анну, что в любом случае постарается возвратиться к началу Страстной недели. Если Луи не откроет ему, где находится воровской вертеп, Морван и его люди, а также воины Гарольда начнут прочесывать все окрестности.

Без него дни тянулись тоскливо и однообразно. На душе у Анны было тяжело. Он поставил ее перед жестким выбором. Она попыталась представить, какой станет ее жизнь в обоих случаях, и ни на что не могла решиться. Иногда она просто ненавидела его за этот ультиматум. Попробовал бы сам очутиться на ее месте – выбирать между ней и всем остальным, что ему дорого.

Провокационные новшества в замковом хозяйстве, которые она прежде вводила в жизнь с завидной изобретательностью, теперь утратили смысл. Игры эти ей наскучили, вдобавок Анна была слишком умна и расчетлива, чтобы намеренно вредить своим людям, а следовательно, самой себе. В один из дней вскоре после отъезда Морвана она несколько часов кряду помогала швеям и ткачихам переставить станки в швейной комнате в прежнем, привычном для них порядке. Что же до поваров, те и не думали подчиняться ее вздорным приказаниям, и в кухне все шло своим чередом. Но от намерения разбить розовый сад на парапетной стене она, однако, не отказалась. Идея представлялась ей слишком заманчивой.

Морван не вернулся и в Вербное воскресенье. Анну это расстроило и разочаровало. Она нервно расхаживала взад-вперед по приемной, то и дело поглядывая сквозь окошко в сторону ворот. Ей все стало безразлично, она не могла спать.

В Великий вторник его все еще не было, и нетерпение Анны сменилось тревогой. Сердце ее предчувствовало недоброе, но она гнала от себя такие мысли. Ну что худого могло случиться с ним в замке доблестного Гарольда, верного вассала ее отца? Да и преследование горстки разбойников в составе многочисленного отряда не таило для Морвана никаких опасностей.

Но вот наступил Страстной четверг. Анна больше не могла себя обманывать. Теперь она знала твердо: раз Морван до сих пор не вернулся, значит, он попал в беду.

Выпрямившись, Морван протянул ладонь к узкой полоске света, которая проникала в подземелье сквозь маленькое оконце под самым потолком. Он провел рукой по отросшей щетине на подбородке. Какое счастье, что обоняние давно притерпелось к отвратительному зловонию, царившему в этой сырой темнице.

Десять дней. Этот ублюдок держал его здесь уже десять долгих дней. Нынче Страстной четверг, и Анна наверняка догадалась, что дела его плохи. Он истово молился, чтобы ей не пришло на ум самой сюда явиться. Ведь именно на это рассчитывал негодяй Гюрван. Морван надеялся, что у нее хватит ума не попасть в западню, хотя сам он не сумел избежать ловушки.

Разве он мог заподозрить честного Гарольда в предательстве? Его приветствовали со всеми почестями, которые подобали сюзерену, и он с достоинством их принимал. И лишь через несколько минут по прибытии, въехав в замковый двор, он почувствовал смутную тревогу: во дворе было слишком много вооруженных воинов. И выстроены они были в таком порядке, чтобы преградить ему и его людям путь к отступлению. Он выхватил из ножен меч, не задумываясь о последствиях этого жеста… Когда все было кончено и его поволокли в замок, двое храбрецов из гарнизона Ла-Рош-де-Роальд остались неподвижно лежать на земле.

Едва очутившись в главном зале, он понял, что произошло. За высоким столом чинно восседали Гарольд, его супруга Жервез и сын Поль. Почетное место по правую руку от хозяина занимал не кто иной, как сам Гюрван де Бомануар. Тот, кто должен был находиться в темнице под присмотром бдительных стражей.

– Где же твоя жена, англичанин? – насмешливым тоном обратился он к Морвану. – Ее отсутствие меня удивляет. Я был уверен, она явится сюда, чтобы порасспросить юного Луи, куда скрылись разбойники, которые проведали о ее бесценных лошадках. – Он задумчиво побарабанил по столу кончиками пальцев. – Будем надеяться, она все же последует за тобой, как в тот раз, когда воры захватили ее ферму. Знаю, знаю, она там была. Мне все известно, как видишь. Она не желает подчиняться воле мужа, которого ей навязал английский король. Анна де Леон – бретонка, ей супруг-англичанин что кость в горле!

– Анна не последовала за мной сюда, потому что я ей это запретил, – с деланной невозмутимостью ответил Морван и перевел взгляд на Гарольда. – Так-то ты хранишь клятву верности, доблестный сэр? Могли ли мы с Анной ждать такого подлого предательства от мужественного воина, который был правой рукой сэра Роальда де Леона?

Гарольд сдвинул седые брови и зло сверкнул на него глазами.

– Роальд никогда не признал бы тебя достойным своей дочери. И я не признаю. И она.

– Напрасно ты пытаешься обмануть самого себя, – вздохнул Морван. – Анна де Леон не соединила бы судьбу с тем, кто ей не мил. Мне вот что интересно: какие посулы сделал этот хитрый лжец, чтобы склонить тебя к столь бесчестному поступку? Не иначе как пообещал отдать Анну твоему сыну, когда меня не станет. Вскружил твою глупую голову обещанием, что кровь Гарольдов будет течь в жилах владетелей Ла-Рош-де-Роальд?

– Роальд одобрил бы такой союз, – не моргнув глазом заявил Гарольд.

– Тщеславие тебя ослепило, лишило последних остатков разума. – Морван покачал головой. – Да посмотри на него! Неужто ты готов поверить, что он сплел этакую гнусную интригу ради тебя и твоего сына?!

Он повернулся к де Бомануару.

– Что бы ты ни предпринял, Гюрван, твоя игра проиграна. Родственники тебя не поддержат, не отправят свои армии на осаду Ла-Рош-де-Роальд. Требовать восстановления расторгнутой помолвки – это еще куда ни шло. Теперь же…

– Если она сюда пожалует добровольно, в осаде не будет необходимости. После твоей смерти все вернется на круги своя.

Узкое лицо Гарольда вытянулось еще больше. Вассал Морвана, наконец, понял, что Гюрван с самого начала его обманывал. Однако даже теперь Морван не мог рассчитывать на его помощь. Старик слишком увяз в интригах своего бывшего пленника.

– Она не приедет.

– Ты так в этом уверен, англичанин?

– Уверен.

Разумеется, Морван блефовал. Когда дело шло о его Анне, он никогда и ничего не мог знать наверняка. Она вполне способна была одолжить у кого-нибудь из рыцарей тунику и панталоны, надеть на плечо лук и отправиться на поиски пропавшего мужа. Ей и в голову не придет, что верный вассал ее отца оказался предателем, и она может доверчиво въехать в ворота замка Гарольда с горсткой воинов. И угодить в ту же самую западню.

Луч света, что лился из оконца, стал шире. Морван мог теперь разглядеть своих товарищей по заключению. У стены, забывшись сном, лежали два его воина, а под окном на соломенном тюфяке застыл в неподвижности еще один узник.

Морвана и его людей, оставшихся в живых, бросили в этот сырой застенок сразу после его встречи с Гарольдом и Гюрваном.

Здесь, в сыром зловонном подземелье, томился несчастный Луи. Тело его покрывали синяки и кровоподтеки, правая рука была вывернута под неестественным углом, пальцы на ней сломаны. Беднягу тяжко пытали.

Морван через посредство стражников потребовал, чтобы леди Жервез оказала раненому помощь. Но лишь на третий день та отозвалась на его настойчивые просьбы и проскользнула в дверь темницы с корзинкой, где помещались склянки с целебными бальзамами и настойками, узкие полоски чистой ветоши и графинчик с водой. По тому, как быстро она справилась со своим делом, и как часто при этом озиралась на дверь, Морван заключил, что пожилая леди явилась в застенок без ведома и разрешения мужа.

За то недолгое время, что она провела среди узников, Морван узнал от нее, какими речами удалось Гюрвану склонить Гарольда к предательству. Негодяй с ледяными глазами начал издалека. Во время визитов Гарольда к нему в застенок он то и дело заговаривал о великом будущем Бретани, о ее близком освобождении от власти соседних держав. Когда до замка дошла весть о готовящемся замужестве Анны, Гарольд впал в ярость, и Гюрван умело на этом сыграл. Альянс между ними был заключен накануне отъезда старика и его супруги на свадебные торжества в Ла-Рош-де-Роальд.

Луи пошевелился, и Морван принес ему напиться и помог сесть, прислонив его спиной к холодной влажной стене. Юноша понемногу приходил в себя. Нынче он уже мог говорить.

Первыми его словами были:

– Простите, милорд!

Морван ласково ему улыбнулся:

– Ты ни в чем передо мной не виноват.

– Как же, милорд! Ведь это из-за меня вы тут! Я не смог вытерпеть пытки!

– Брось, приятель. Долго такое терпеть никому не под силу. Лучше расскажи, как они тебя захватили.

– Когда я выехал из чащи на тропинку, меня там уже поджидали трое. Несколько дней, поди, караулили, пока кто-то в одиночку станет возвращаться с фермы. Они пытались сами отыскать дорогу к нашим лошадям, но ничего из этого не вышло. Вот меня и схватили.

Морван вспомнил следы чужих лошадей, которые заметил на тропинке, когда ехал на ферму за Анной. Это было в день ее первой самовольной отлучки из Ла-Рош-де-Роальд. Значит, уже тогда над ними обоими нависла беда.

– Кто?

– Люди Гарольда. Те, которых он нанял совсем недавно. Рады были выслужиться. Они меня сюда притащили, и я сразу смекнул, что сэр Гарольд стакнулся с сэром Гюрваном. Все выспрашивали, как попасть на ферму. Не иначе как хотели сперва увести лошадей, а после, когда вы бы отправились их искать, и вас взять в плен.

Морван сочувственно взглянул на изуродованную руку юноши.

– Ага, сэр, вот так они из меня все и вытянули. Пока просто били, я терпел. Даже боль под конец уже не чувствовал. Ну, думаю, сейчас помру, а они останутся с носом. Но этот сэр Порван… Он нашел, как развязать мне язык. Я насчет миледи очень тревожился, ведь она могла поехать на ферму одна и угодить им в руки! Но терпеть эту боль мне было невмочь, милорд, вот я им все и рассказал. – Луи понурил голову.

Морван провел ладонью по его здоровому плечу.

– Когда все это закончится, обещаю, ты ни в чем не будешь иметь недостатка. Тебе всегда найдется место под нашим с Анной кровом.

Луи с отчаянием посмотрел на покалеченную руку:

– Какая от меня теперь польза, милорд?

– Большая, – ободряюще улыбнулся Морван, – потому что честность и верность – главные качества воина.

Морван в волнении расхаживал по тесной камере. Нынче вечером она, вне всякого сомнения, поймет, что с ним случилась беда. Он закрыл глаза и попытался мысленно с ней соединиться. Она была слишком далеко от него, и тем не менее он собрал всю свою волю, чтобы послать ей безмолвный приказ: ни в коем случае не покидать Ла-Рош-де-Роальд, не пускаться на его поиски, не появляться во владениях Гарольда!

Самое ужасное заключалось в том, что Гюрван был прав: Анна, став вдовой, могла найти себе другого супруга. И Гюрван получил бы возможность снова требовать ее руки, воспользовавшись для этого пусть шатким, но все же предлогом – давным-давно расторгнутой помолвкой.

В день Воскресения Христова стражи связали руки Морвана веревкой и, накинув ему на шею петлю, вывели из темницы.

Он мысленно попрощался с жизнью, с Анной, со всем, чем дорожил, но против своего ожидания не увидел во дворе виселицы. Его провели в замок. В главном зале слуги накрывали к празднику столы. Морван и его провожатые миновали просторное помещение и проследовали узким коридором прямиком в приемную Гарольда. Морван вспомнил: Анна рассказывала ему, что в Ла-Рош-де-Роальд приемная лорда также находилась близ главного зала, пока над крепостью не надстроили верхний этаж.

За массивным столом в мрачном молчании восседали Гарольд и Гюрван. Взгляд Морвана, однако, обратился к плотному светловолосому священнику в длинной сутане, стоявшему у окна спиной ко входу.

– Не желал ничего говорить, не удостоверившись прежде, что ты жив и в добром здравии, – брюзгливо проговорил Гарольд.

Асканио резко повернулся и оглядел Морвана с ног до головы своими черными, глубоко посаженными глазами. Затем он кивнул каким-то своим мыслям, выхватил из-за голенища сапога длинный кинжал, стремительно приблизился к Морвану и рассек веревки на его запястьях. Морван с наслаждением потер саднившие рубцы и, приблизившись к столу, встал рядом со стулом Гарольда, там, куда из окна падал яркий луч света. Он хотел, чтобы во время переговоров Асканио мог видеть его лицо, тогда от проницательного взора священнослужителя не укрылся бы ни один тайный знак, какой он мог бы ему подать.

– Вы облачаетесь в одежды священника, когда вам это выгодно, сэр Асканио, – усмехнулся Гюрван.

– Я во всякий миг моей жизни остаюсь служителем Господа. Тем более в светлый праздник Его Воскресения из мертвых. Быть может, вы хотите исповедаться?

Гюрван расхохотался и махнул рукой, давая понять, что оценил шутку.

– Но вы один, святой отец. С вами нет Анны де Леон. Кем надо быть, чтобы не явиться к одру раненого мужа, когда он умоляет не оставить его в столь скорбном положении?

– Надо быть умной женщиной, чье здравое рассуждение не допускает, чтобы супруг повел себя как ему не свойственно. Она мгновенно догадалась, как здесь обстоят дела. И поняла, что письмо написано не его рукой.

Гюрван поджал губы.

– Я ее недооценил.

– Не вы один.

Гюрван ткнул пальцем в Морвана:

– Ну, теперь вы убедились, что английский вор жив и благополучен.

– Сэр Морван никогда не запятнал себя воровством.

– Неправда! Он украл то, что принадлежало мне по праву. Ей следовало сюда явиться вместе с вами, это все упростило бы, а так она только время затягивает. Ладно уж, передадите ей мои условия.

– Условия освобождения сэра Морвана? Ни о чем другом она и слушать не пожелает.

– Он умрет. Я его повешу как вора.

– В таком случае этот замок станет вашей могилой. И вашей, сэр Гарольд. Анна собирает войско.

Мрачный по обыкновению лик Гарольда исказила гримаса нетерпения.

– Сообщите же ему наши условия, Гюрван. И покончим с этим.

Гюрван недовольно покосился на него. Он был похож на малое дитя, которому строгий взрослый велел прекратить веселую забаву. Взгляд его упрямо обратился к Морвану. На тонких губах появилась издевательская улыбка.

– Так ты ее считаешь своей? Посмотрим, чем же она готова пожертвовать ради твоей свободы.

Морван не удостоил его ответом. Он подавал мысленные сигналы Асканио в надежде, что тот его поймет.

– Скажите ей, святой отец, что она спасет мужа, если расстанется с сокровищами Ла-Рош-де-Роальд, – сказал Гюрван.

Асканио невозмутимо пожал плечами:

– И это все? Они будут вам доставлены.

– Нет, не все. Она сама их доставит. Она придет ко мне. Без воинов, без слуг. – Помедлив, он с ухмылкой прибавил: – Нагая.

Как ни странно, один лишь Гарольд отреагировал на это требование. На впалых щеках выступил румянец смущения, и старик вскричал:

– Довольно, во имя Господа Бога! Стыдитесь, Гюрван!

– Будь по-вашему, друг мой. – Гюрван плотоядно улыбнулся и кивнул огромной головой. – Пусть придет в одной рубахе. – Он погрозил Морвану пальцем. – А если ты после своего освобождения бросишь против меня армию Анны, я ее убью.

– Вряд ли для плотских утех тебе будет довольно моей жены, Гюрван, – насмешливо предположил Морван. – Что-то ты у нас больно скромен стал. Проси уж тогда и девочку, над которой надругался.

– А, правда, почему бы и нет? – оживился Гюрван. – Вы слыхали, святой отец? Пусть Анна приведет с собой ту девчонку.

Изумление на лице Асканио, обращенном к Морвану, сменилось непониманием и, наконец, озарилось догадкой. Анна, если она и отважилась бы явиться в логово врага, никогда не подвергла бы опасности маленькую Маргариту.

Гюрван развалился в кресле и вытянул вперед толстые ноги. Он был доволен собой и жизнью.

– Сроку вам шесть дней. Если она не явится, я повешу его.

– Уж не думаете ли вы, что Анна минует ворота этой крепости, пока ее супруг содержится здесь как пленник? За кого вы ее принимаете? Обмен произойдет вне крепостных стен. Или не состоится вовсе.

– На поле близ замка.

– На том его участке, куда не долетят стрелы из бойниц, – уточнил Асканио. – Ваше коварство заставляет нас принимать усиленные меры предосторожности.

– Шесть дней, считая от нынешнего. На рассвете. Если она приведет за собой армию или хоть одного рыцаря, англичанину конец. Впрочем, пусть возьмет с собой слуг, если пожелает.

Асканио сдержанно кивнул.

– Шесть дней. – Неодобрительно взглянув на Морвана, он прибавил: – На вашем месте я позволил бы ему привести себя в пристойный вид. Анна дорожит его красотой и, увидев его таким, как теперь, может передумать.

– Так, значит, она все же согласится прибыть сюда? – с беспокойством спросил Гарольд.

Асканио развел руками:

– Как знать? Анна не желала вступать в брак. Одиночество ее вполне устраивало. Даже теперь она с охотой приняла бразды правления крепостью, которые принуждена была после венчания уступить ему. Но он ей по сердцу, а значит, она может согласиться купить его жизнь такой ценой. Но не исключаю, что все же откажется, тогда он умрет, и она тем самым отомстит ему за узурпацию своих прав. Кстати, сэр Гарольд, на вашем месте я усердно молился бы о том, чтобы Анна и вправду оказалась святой…