Спальня Леоны была залита загадочным лунным светом.

Было бы неплохо чем-нибудь заняться. Леона посмотрела на небольшой письменный стол, стоявший у изножья кровати. Перо стояло там, наготове, отбрасывая тень на стену. Рядом с пером лежали исписанные листы бумаги – новый очерк Леоны, написанный для очередного номера «Пира Минервы».

Леона ругала себя за нерадивое отношение к своим обязанностям. Истербрук постоянно отвлекал ее, поэтому в новой статье не появится новых скандальных разоблачений. Сама судьба подарила Леоне замечательную возможность вывести на чистую воду людей, которые тайно набивают себе карманы, наживаясь на людском несчастье. А Леона упустила шанс, который ей представился. Ее слова о торговле опиумом не получат должного отклика в сердцах читателей журнала. Они покажутся всем пустой болтовней. Это будут абстрактные рассуждения, не опирающиеся на конкретные факты и имена.

Очерк дался Леоне нелегко, а когда она его закончила, у нее возникло чувство, что она ставит точку на своем пребывании в Лондоне. Ей нужно завершить дела, связанные с торговой фирмой ее брата, и уехать домой.

Истербрук этого не хочет. Их роман – в самом разгаре. Вот если бы его внимание переключилось на какую-нибудь другую женщину – тогда он стал бы более сговорчив и отпустил Леону в Китай.

Леона открыла глаза и стала разглядывать тени на стене. Она попыталась стать реалисткой. Правда была жестока, и от этого у Леоны щемило сердце.

Интересно, постигнет ли ее та же участь, что и других женщин, с которыми он до нее заводил романы?

Любая женщина должна знать, на что стоит и на что не стоит рассчитывать, заведя роман с таким мужчиной, как Истербрук. Ее отношения с Кристианом не чужды романтических иллюзий. Однако в планы Кристиана с самого начала не входило ничего, кроме интрижки с дорогим подарком на память.

Рядом с Истербруком Леона лишалась воли и проявляла слабость. Даже когда она думала о нем сейчас, ее охватывало вожделение.

Ее беспокоило полное отсутствие с ее стороны каких-либо угрызений совести по поводу содеянного. Семь долгих лет она провела в бесплодных размышлениях о том, что могло бы между ними быть. Сейчас она это знала.

Леона старалась больше не думать об Истербруке, потому что мысли о нем вызывали у нее волнение, рождали сумятицу в душе – целый рой чувств и эмоций. Порой – недоумение и растерянность, потому что в нем для нее до сих пор было много того, чего она не понимала. Однако все ее эмоции по отношению к нему были окрашены грустью. Тоска по прошлому притаилась в глубине ее сердца.

С каждой новой встречей эта неизбывная печаль лишь усиливалась. Надо объяснить Кристиану, почему она считает неразумным продолжать их связь. Быть может, написать ему письмо и положить конец их отношениям.

Перо на столе манило ее к себе. Сейчас самый подходящий момент для этого. Пока она еще в состоянии рассуждать здраво. Пока не разыгрались ее девичьи фантазии. Она напишет ему и…

Дверь спальни резко распахнулась. На пороге возник призрак. Нет, это был не призрак. Это была Изабелла. В белой ночной рубашке, с распущенными черными волосами.

– Вставайте, – торопливо прошептала она. – Он ранен. Здесь кто-то есть. Не знаю, что делать.

– Кто ранен?

– Мистер Миллер. Быстрее.

Леона вскочила с постели, схватила шаль и выбежала из комнаты следом за Изабеллой.

– Что значит «здесь кто-то есть»? Не отходи от меня ни на шаг! Пойдем вместе!

– Быстрее. Я вам сейчас все покажу. – Изабелла побежала вниз по ступенькам.

Леона старалась не отставать от нее.

– Вот он. – Изабелла остановилась у открытой двери, ведущей в библиотеку. На полу лежал мистер Миллер. На ковре возле его головы виднелось кровавое пятно. Леона наклонилась, чтобы проверить пульс.

– Зажги лампу, Изабелла. Принеси воды и чистые тряпки, а затем беги со всех ног в каретный сарай и разбуди мистера Хабсона. Вели ему сейчас же ехать в дом Истербрука и позвать его на помощь.

Изабелла принесла таз с водой, Леона приложила холодный компресс к ране мистера Миллера.

Оглядевшись, Леона заметила, что ящик письменного стола открыт, а из него пропали несколько фунтов.

Затем внимание Леоны привлек какой-то предмет, валявшийся на полу у окна. Это был факел – грубой формы, длиной около полутора футов.

Видимо, факел понадобился грабителю, чтобы найти то, за чем он сюда явился, а когда, услышав шум, грабитель бросился бежать, факел упал на пол. Им повезло, что факел погас. Иначе в доме начался бы пожар.

Миллер застонал, Леона снова подбежала к нему.

– Не двигайтесь, прошу вас. Вы ранены. Скоро подоспеет помощь.

Миллер слабо кивнул и снова закрыл глаза.

Истербрук не заставил себя ждать. Он прибыл с тремя лакеями и велел им обыскать дом и сад.

Когда Кристиан вошел в библиотеку, Леона сидела возле Миллера. Истербрук осмотрел его рану.

– Вы пришли в себя, мистер Миллер? Можете сидеть?

Миллер позволил хозяину его посадить.

– Я с самого первого дня заметил, что, забравшись на дерево в саду, можно без труда залезть в окно. Но никак не ожидал, что взломщик не просто проникнет в дом, но и нападет на меня.

Истербрук повернулся к Леоне:

– Что-нибудь пропало?

– Из ящика стола исчезло несколько фунтов, – ответила Леона.

– Вряд ли грабитель приходил за жалкой горсткой банкнот. Это уже второе вторжение в ваш дом, Леона. Вам не кажется это странным?

– Я до сих пор не могу сказать со всей определенностью, что первое вторжение не было плодом моего воображения.

– Сейчас я не сомневаюсь в том, что вам тогда не показалось. – Истербрук обратился к Миллеру: – Как вы очутились в библиотеке?

– Я услышал шум, доносившийся отсюда. Поднялся, чтобы проверить, меня ударили по голове, и я сразу отключился.

Истербрук перевел взгляд на Изабеллу:

– Мне сказали, что это вы его обнаружили. Вы не заметили ничего подозрительного?

Не поднимая глаз, Изабелла ответила:

– Открыв дверь, я услышала шум. Кажется… А потом что-то упало. Возможно, я ошибаюсь… Я не уверена… Когда я увидела на полу мистера Миллера, очень испугалась и не знала, что делать.

– Насколько я понимаю, вы пришли в библиотеку не потому, что услышали шум. И только войдя в комнату, подумали, что кто-то влез в дом?

Изабелла еще ниже опустила голову.

– Не знаю… Я… у меня все перемешалось в голове… Может быть, я и слышала что-то такое… Сейчас не могу сказать точно…

В комнату вошли лакеи, которых привез Истербрук, и доложили, что ни в доме, ни в саду не удалось никого обнаружить.

– Помогите отвезти Миллера на Гросвенор-сквер. Миллер, оставайтесь в постели до прихода врача. Встанете лишь в том случае, если он вам разрешит. Возьмите мой экипаж, а позже пришлете его за мной.

После того как слуги увели Миллера, Истербрук снова обратился к Изабелле:

– Хорошо, что вы подняли тревогу. А сейчас мне нужно поговорить с вашей хозяйкой с глазу на глаз.

Изабелла поспешно удалилась, оставив Леону и Кристиана наедине. Истербрук нервно мерил шагами комнату, с трудом сдерживая гнев. В нем появилась жесткость, которая присутствовала в нем всегда – невидимая глазу, – но раньше она была скрыта у него внутри, а теперь вырвалась наружу. Он был сейчас самым настоящим маркизом Истербруком. Таким Леона никогда его не видела.

– Не исключено, что это был самый обыкновенный вор и он искал здесь деньги, – предположила Леона.

– Маловероятно. Если в первый раз, когда кто-то проникал в ваш дом, можно было отмахнуться от своих ощущений и сделать вид, будто все это вам только показалось, то теперь нет оснований не доверять собственной интуиции. Наверняка деньги взяли для отвода глаз, чтобы направить полицию по ложному следу.

Истербрук, который продолжал мерить шагами комнату, остановился у камина и изумленно взглянул на предмет, который валялся на полу:

– А это что такое?

– По-моему, факел. Я обнаружила его возле открытого окна. К счастью, он погас. Это спасло нас от пожара.

Истербрук поднял факел и подошел к окну. Затем отдернул штору. На ее внутренней поверхности он увидел копоть.

Леона с ужасом представила себе, что случилось бы, если бы Миллер прибыл чуть позже. Огонь перекинулся бы на оконные шторы, и в доме начался бы пожар…

Леона медленно подошла к окну. Ее страх усилился. Может быть, человека с факелом остановил не Миллер, а Изабелла, которая прибежала на шум.

Пока языки пламени пожирали бы книги и деревянную мебель, они с Изабеллой оказались бы в западне. Они бы спокойно спали, не подозревая ни о чем, и обнаружили бы, что в доме пожар, когда было бы уже слишком поздно.

На смену леденящему ужасу пришел гнев.

– Наверное, эти люди очень испуганы, раз пытались меня убить.

– Если бы их намерением было сжечь ваш дом, они бы сделали это без особого труда. Для этого было достаточно поджечь стопку книг – и все. Но взгляните на эту копоть на шторе. Видите пять темных пятен? Кто-то воспользовался шторой, чтобы загасить ею пламя, после чего намеренно бросил потушенный факел на пол. Чтобы мы с вами его непременно нашли. Нет, Леона. Эти люди не собирались сжечь вас заживо в этом доме. Они только хотели вас напугать, показав, что при желании могут это сделать.

Значит, эти люди хотели ее запугать. Что ж, им это удалось. Гнев Леоны снова уступил место страху.

– Вы очень догадливы, – сказала Леона.

Эти слова были сказаны с вызовом и прозвучали как скрытое обвинение. Истербрук уловил этот скрытый подтекст и рассердился.

– Вы бы тоже догадались обо всем, если бы спокойно сопоставили факты. Независимо от того, что входило в их намерения, была велика опасность пожара. Шторы легко могли загореться.

Леона знала, что это правда. Такое уже было в ее жизни. Она знала, каково это – жить в постоянном страхе, постоянно гадая, какие новые несчастья готовит тебе грядущий день.

Леона понимала, что на нее оказывают давление. Это была угроза с целью посеять панику, заставить ее засомневаться и стать более осмотрительной и сговорчивой. Встреча с противником лицом к лицу не может лишить уверенности в себе так, как леденящий душу страх, что кто-то неведомый притаился где-то и ждет удобного момента, чтобы неожиданно нанести удар.

На Миллера уже напали, он ранен. Кто следующий? Изабелла? Тун Вэй, когда он вернется? Или сама Леона? Не исключено, что следующий раз они подожгут дом.

Леона вспомнила, что однажды ее сбила гнедая. А до этого Тун Вэй говорил, что их кто-то преследует. Какой-то неизвестный на гнедой.

– Это уже не первая угроза, – нахмурившись, проговорила Леона.

– Что вы имеете в виду?

Леона рассказала о том, что на улице ее сбила гнедая лошадь и что Тун Вэй был убежден в том, что кто-то следит за их домом и за передвижениями Леоны по городу.

– Мне надо было настоять на том, чтобы вы переехали ко мне, на Гросвенор-сквер, – процедил Кристиан сквозь зубы.

– Приглашая меня переселиться к вам, вы были озабочены вовсе не моей безопасностью, – с вызовом заявила Леона. – И пожалуйста, не говорите, что я сама виновата в том, что произошло сегодня ночью, только из-за того, что я отказалась переехать в ваш дом.

Кристиан жестом заставил ее замолчать.

– В моем доме вы были бы под защитой. Пока, слава Богу, вы не пострадали, но… Когда вернется мой экипаж с лакеями, которые будут вас охранять, я обязательно наведаюсь в этот подозрительный дом напротив. – В его устах это прозвучало как угроза. – Вполне возможно, что, когда Изабелла подняла тревогу, наш непрошеный гость прятался в этом доме.

– Раз так, едва ли он будет там сидеть и дожидаться, когда прибудет ваш экипаж с подмогой. Наверняка его уже давно и след простыл. Но если вы и вправду хотите проверить этот дом, отправляйтесь туда прямо сейчас. Я подожду вас здесь. Не бойтесь за меня: со мной ничего не случится.

Истербрук пришел в замешательство. Не опасно ли оставлять Леону одну? Он не может сидеть сложа руки. Он должен что-то предпринять немедленно. Принесет это пользу или нет, не столь важно.

– Вы уверены, что вас можно сейчас оставить одну в таком состоянии? По-моему, это происшествие произвело на вас сильное впечатление. Вы расстроены.

– Не так сильно, как вы вообразили себе, – с вызовом заявила Леона, бесспорно, кривя душой. – Тем более я не одна в доме. Со мной Изабелла. Лучше ступайте в тот дом прямо сейчас и хорошенько там все обыщите. Может быть, вы узнаете что-то новое, а потом расскажете мне. И я успокоюсь.

Истербрук испытующе посмотрел на Леону.

– Ступайте, – уговаривала Леона. – Надеюсь, вернувшись, вы станете уверять меня в том, что в доме напротив нет никого, кто желает мне зла.

– Вы очень храбрая девушка, Леона. Не могу вами не восхищаться. Пережив такое, любая женщина на вашем месте схватила бы мужчину за руку и не отпускала бы от себя ни на шаг.

Истербрук ушел, пообещав вернуться через пять минут. Леона подошла к камину: с железной кочергой в руке намного легче быть храброй.

Одолеваемый жаждой мщения, Истербрук отыскал калитку сада и через черный ход проник в соседний дом. Он сожалел, что, отправляясь к Леоне, не взял с собой пистолет: оружие осталось в экипаже. Кристиан был настроен решительно и не раздумывая пустил бы оружие в ход, если бы застал в доме незваного гостя, нарушившего покой Леоны.

Но сейчас он сам был незваным гостем и рисковал быть арестованным за незаконное вторжение в чужой дом.

Пройдя на кухню, Истербрук обнаружил, что помещение предназначалось для двух кухарок. Значит, в доме размещались две квартиры.

Обе семьи, видимо, располагаются наверху. Понимая, как сильно рискует, Кристиан прошел на первый этаж и открыл первую попавшуюся дверь.

Яркий свет луны позволял без труда разглядеть помещение. Вокруг стола стояли стулья со светлой узорчатой обивкой. На столе лежала корзинка с принадлежностями для шитья. У дальней стены примостился изящный диванчик. Судя по всему, здесь живет женщина, значит, опасности нет. Вероятно, Тун Вэй мог увидеть, как за Леоной следит хозяин дома, однако эта комната выглядела так уютно и по-домашнему, что трудно было себе представить, что ее обитатели могут вынашивать злые планы против своих соседей, живущих в доме напротив.

Кристиан направился к лестнице. Миновав второй этаж, где были распложены спальни первой квартиры, он поднялся этажом выше и вошел во вторую квартиру. Дверь была открыта, и Кристиан вошел. Окна комнаты выходили на улицу. Оглядываясь по сторонам, он подошел к окну. Истербрук отметил про себя, что в помещении было мало мебели, комната казалась нежилой.

Отсюда открывался прекрасный обзор дома напротив. Гостиная Леоны была как на ладони. Истербрук представил себе, как Тун Вэй стоял там на часах и смотрел на эти окна и на человека, который наблюдал за домом Леоны. Нет, это помещение выглядит необитаемым.

Кристиан подошел к камину, воспользовавшись кремнем, зажег лампу, стоявшую на соседнем столике, и, взяв ее, обошел комнату, чтобы лучше разглядеть все, что здесь находилось. Дойдя до окон, он снова остановился.

Наклонившись, он заметил груды пепла на полу. Кристиан понюхал пальцы: пахло дорогим табаком. Кто-то часто и подолгу стоял на этом месте у окна и курил сигары.

Кристиан выяснит, кому хозяева дома сдают верхние этажи. А может быть, все комнаты дома сдаются. Это Кристиан узнает у агента по недвижимости. А пока…

Кристиан обрадовался, обнаружив в кармане пиджака коробочку со своими визитными карточками. Хорошо, что Фиппен – предусмотрительный малый – не забыл положить визитки хозяину в карман, даже когда Истербрук подняли с постели посреди ночи. Кристиан вынул свою визитную карточку и положил ее на подоконник.

Услышав шаги на лестнице, Леона не сомневалась в том, что это вернулся Истербрук. Но, несмотря на это, ее рука потянулась к кочерге.

Однако вошедший миновал библиотеку и поднялся этажом выше. Может быть, Истербрук не хотел верить на слово, что слуги тщательно обыскали дом, и решил убедиться в том, что на втором этаже никто не прячется.

Спустя пять минут Кристиан вошел в библиотеку. Он не сердился, однако был чем-то озабочен.

Увидев Леону, он остановился и удивленно посмотрел на нее. Затем подошел, забрал у нее кочергу и положил на место.

– Вам нельзя здесь оставаться, – спокойно сказал он. – Если бы у меня была целая армия слуг, я послал бы их всех охранять вас и ваш дом денно и нощно. Но я не могу быть уверен в вашей безопасности. Вам надо покинуть этот дом.

Леона огляделась. Это жилище не было ее домом в прямом смысле этого слова. Но она уже освоилась здесь и успела привыкнуть к своему временному лондонскому пристанищу. То же самое можно было сказать об Изабелле и о Тун Вэе.

– Не просите меня переехать на Гросвенор-сквер. Мне там будет неуютно. Мы всегда там будем чужими. Мы люди не вашего круга.

– Нет, вы не чужие. И никто не посмеет это оспорить.

– Вы поняли, что я имею в виду.

Кристиан протянул Леоне руку, помогая подняться.

– Идите в спальню и постарайтесь заснуть. Я останусь здесь до утра. Я все приготовлю к вашему отъезду. Я уже велел Изабелле собирать вещи – ваши и свои.

– Я сказала «не просите меня переехать на Гросвенор-сквер», но это не означает, что теперь можно все решать за меня. Я высоко ценю вашу помощь, но решения должна принимать сама.

– Вижу, к вам возвращается ваш бунтарский дух. Это хороший знак, вы приходите в себя. Но утром вы оставите этот дом вместе с вашей горничной. Вы уедете из Лондона. Отправитесь в путь в моем экипаже. Я все организую.

– Я не уеду из Лондона, пока не завершу все свои дела.

– Вы покинете Лондон, Леона. Так или иначе, вы это сделаете. Я не потреплю никаких возражений.

Леона поняла, что Истербрук с трудом сдерживается. Едва ли в этом состоянии он станет слушать голос разума.

– Мне некуда ехать.

– Вы отправитесь в деревню, в мое имение. Вам там понравится.

– Но вдали от Лондона я не смогу завершить свои дела.

Держа в руках зажженную лампу, Истербрук медленно приблизился к Леоне.

– Вы так прелестны в этой скромной ночной рубашке, Леона. – Он убрал с ее лба прядь волос. – Вы сейчас удивительно похожи на одну девушку, с которой я когда-то был знаком в Макао. Сейчас я провожу вас в спальню, чтобы убедиться, что там не спрятался злоумышленник, который ждет, когда вы туда придете, чтобы напасть на вас.

Его слова растрогали Леону.

– Только не забудьте, что сегодня ночью вы охраняете нас с Изабеллой. Поэтому вам нельзя отвлекаться.

– Вы правы. Тем более что я, кажется, догадываюсь как Миллер мог очутиться в библиотеке и чем все это кончилось. Видимо, Миллер тоже отвлекся.