На рассвете Кристиан помог Леоне собрать вещи для отъезда в деревню. Когда экипаж тронулся в путь, он сел верхом и вернулся домой. Затем бегом поднялся по лестнице и открыл дверь одной из комнат на первом этаже, где жили слуги.

Склоняясь над кроватью, на которой лежал раненый Миллер, хорошенькая белокурая горничная прикладывала к его голове холодный компресс. Со стороны Миллер был не особенно похож на больного, потому что чересчур пристально следил за грациозными движениями своей сиделки и с вожделением поглядывал на ее высокую грудь, видневшуюся в глубоком декольте.

– Вижу, вы пошли на поправку, – заметил Кристиан. – Только не переусердствуйте.

Горничная покраснела, присела в реверансе и поспешно удалилась.

Миллер попытался подняться. Кристиан велел ему лежать.

– Хорошо ли себя чувствует мисс Монтгомери? – поинтересовался Миллер. – Мне показалось, что от потрясения она была на грани обморока.

– Мисс Монтгомери в полной безопасности. Она хорошо себя чувствует и сейчас направляется в графство Оксфордшир. Вместе со своей служанкой. – Истербрук облокотился на кровать и пристально посмотрел на Миллера. – Я хочу, чтобы вы хорошенько подумали над тем, что с вами сегодня случилось, Миллер.

– Я вошел в библиотеку, заметил, что окно открыто, и в ту же минуту сзади кто-то ударил меня по голове. Я вам уже рассказывал об этом.

– Вы меня не поняли. Я знаю, что произошло. И не рассчитываю, что вы вспомните что-то еще. Я говорю, чтобы вы подумали над тем, что случилось и по какой причине.

Миллер насторожился, но сделал вид, будто слова Истербрука его озадачили.

– Меня застали врасплох.

– Вас застали врасплох, потому что ваши мысли витали в облаках. Вы пришли в библиотеку, чтобы встретиться с одной хорошенькой молодой особой. С длинными темными волосами, в белой ночной рубашке.

Миллер округлил глаза, притворившись потрясенным:

– Сэр, вы напрасно подозреваете меня в неблагонадежности. Я – верный и преданный работник. Я бы никогда не посмел проявить такое непочтение. Но меня крайне удручает тот факт, что ваше обвинение бросает тень на мисс Монтгомери, к которой я питаю глубокое уважение.

Этот наглый юнец Миллер играет свою роль безупречно.

– Не испытывайте мое терпение, Миллер. Мы оба знаем, что мисс Монтгомери была в ту ночь не единственной прелестной молодой особой, находившейся в доме. Ведь это не мисс Монтгомери обнаружила вас в таком состоянии.

Миллер потрогал рукой забинтованную голову и поморщился от боли.

– Она услышала шум и пришла проверить, все ли в порядке.

– У нас с вами разные версии событий вчерашней ночи. Но мы не будем сейчас из-за этого спорить. Мне не нужен работник, которого так легко отвлечь от работы. Если бы мисс Монтгомери пострадала вчера, я позаботился бы о том, чтобы вас больше никто не приглашал на свидания. По причине вашей несостоятельности как мужчины.

Миллер побледнел.

– Обещаю вам, сэр, больше такое не повторится.

– Что ж, придется поверить вам на слово. Надеюсь через денек-другой вы поправитесь и будете готовы трудиться как пчелка. Вы мне понадобитесь. Я поручу вам несколько важных дел. Когда окончательно выздоровеете, в кабинете найдете инструкции, которые я оставлю ддя вас на вашем столе.

Закончив разговор с Миллером, Истербрук направился к себе. Он велел Фиппену распорядиться насчет кофе а сам прошел в гардеробную комнаты для фехтования. Кристиан открыл сундук и достал тетрадь в кожаном переплете, хранившуюся на самом дне.

Вернувшись в свою комнату, он уютно устроился в любимом кресле. Хочет он того или нет, пришло время прочесть дневник мистера Монтгомери. Леона ясно дала ему понять, что хочет узнать все.

Наверняка в этих записях содержится что-то важное. Все указывало на это. Может быть, дневник поможет понять, что за люди угрожают Леоне.

Через три часа Кристиан дочитал дневник до конца.

Реджиналд Монтгомери собрал внушительное количество неопровержимых доказательств того, что какая-то тайная компания, базирующаяся в Лондоне и принадлежащая неким влиятельным персонам, заключила соглашение с руководством торговых кораблей о контрабанде опиума в Китай. Монтгомери проделал большую работу: опрашивал капитанов кораблей, подкупал моряков, чтобы получить доступ к записям в судовых журналах, прослеживал маршруты судов – одним словом, собрал массу доказательств того, что его подозрения имеют под собой основания. В стройной цепочке доказательств отсутствовало всего несколько последних звеньев.

Его расследование показало, что эта компания действовала не только на Востоке. Она не только перевозила опиум, но еще и занималась контрабандой товаров, чтобы не платить таможенные пошлины в Ост-Индии, в Европе и даже в Англии.

Так вот почему Леоне угрожали. Ее преследователи полагали, что ей известно больше, чем она знала в действительности. Они опасались не только того, что их уличат в контрабанде опиума в Китай. Они боялись, что будут разоблачены преступления, которые они совершали в своей стране, нарушая английские законы. А это вряд ли им сойдет с рук.

Монтгомери потрудился на славу. Его исследование было тщательным и методичным. Дневник содержал списки капитанов кораблей, их участие в заговорах было доказано, а также приводились имена людей, которых он подозревал, но не имел достаточно доказательств. Там были имена таможенных офицеров, получавших взятки, торговцев, которым сбывали контрабандный товар.

Что касается предположений Монтгомери о том, кто мог быть среди владельцев этой компании, относительно одной персоны у отца Леоны не возникало никаких сомнений. Более того, Монтгомери считал, что именно этот человек являлся основателем предприятия.

Это был не кто иной, как маркиз Истербрук.

Леона пристально смотрела на Изабеллу. Изабелла отводила глаза. Одно это могло навести на мысль, что намек Истербрука на то, что мистера Миллера кто-то отвлек, имел под собой основания.

За первый день их поездки Леона не проронила об этом ни слова. Экипаж двигался медленно, ночь они провели в гостинице, так и не доехав до границ графства Оксфордшир. Когда утром они снова двинулись в путь, Леона задумалась, не настал ли момент деликатно расспросить Изабеллу о мистере Миллере.

Леона считала, что не имеет морального права отчитывать служанку за легкомысленное поведение, поскольку сама вела себя не лучшим образом. Изабелла знала, что произошло между Леоной и Истербруком, когда он остался ночевать в их доме. Если хозяйка завела роман с лордом, что мешает служанке завести шуры-муры со слугой поклонника хозяйки? В результате это может дорого стоить и той и другой – и Изабелле, и Леоне, потому что речь здесь уже идет о жизни и смерти.

– Изабелла, лорд Истербрук кое-что рассказал мне – о тебе и о мистере Миллере.

Изабелла сделала вид, будто внимательно изучает деревенский пейзаж за окном. Когда она снова посмотрела на хозяйку, в ее глазах был вызов.

– Мистер Миллер домогался тебя?

– Нет.

Тем не менее это не давало ответа на главный вопрос, который беспокоил Леону. А откровенная дерзость, с которой девушка смотрела на Леону, свидетельствовала о том, что Изабелла считала свою хозяйку лицемеркой.

– По-моему, мистер Миллер – очень красивый мужчина, – осторожно заметила Леона. – Хотя, как мне показалось, он не слишком добр. В какой-то мере даже жесток. Он склонен брать то, чего хочет, не задумываясь о последствиях, которые его поступки могут иметь для других.

– Думаю, он добр тогда, когда сам этого хочет. А что касается всего остального, о чем вы упомянули, то же самое можно сказать обо всех мужчинах. По крайней мере о большинстве из них. Взять хотя бы моего отца. Или, к примеру, маркиза. По крайней мере мистер Миллер не пугает меня так, как маркиз.

– А тебя стоило бы немного испугать. Не забывай, что в этой стране все устроено по-другому. В Европе у мужчин не бывает по несколько жен. Закон не защищает права женщин, которые отдаются мужчине вне брака, мужчина может взять себе только одну жену. У детей, рожденных вне брака, тоже нет никаких прав. Твой отец был европейцем, поэтому у твоей матери не было ни прав, ни зашиты.

– Тун Вэй мне все это объяснял.

Леона нахмурилась:

– Тун Вэй? Когда?

– В тот день, когда Эдмунд пришел к нам и я очень обрадовалась за вас. Тун Вэй объяснил мне, что вы не пара мужчине, занимающему столь высокое положение, как маркиз, и он на вас никогда не женится. Поэтому ваша репутация пострадает. – Изабелла снова отвернулась и стала смотреть в окно. – В Китае жить гораздо лучше. Даже если женщина не может быть первой женой важного человека, для нее всегда найдется местечко возле любимого мужчины.

Леона не знала, что на это ответить. Разговор, который был задуман с целью предостеречь Изабеллу, в итоге повернул совсем в другое русло. Теперь сама Изабелла предупреждала Леону о последствиях ее опрометчивой связи.

– Изабелла…

– Ко мне он добр. Разговаривает со мной очень вежливо, – прошептала она. – Он тоже служит у своего хозяина, как я служу вам. – Изабелла нервно облизнула губы. – Я для него нечто большее, чем презираемая всеми девушка-полукровка.

В этот момент экипаж въехал в маленький городок. Прилипнув к окну, Леона с любопытством разглядывала дома и улицу, где были расположены торговые лавки и маленькие магазинчики.

Леона поняла, что слишком поздно предупреждать Изабеллу и советовать проявлять осмотрительность. Что бы ни было между ней и мистером Миллером в прошлом, что бы ни случилось в будущем, какими бы мотивами он ни руководствовался, ухаживая за Изабеллой – низменными или благородными, – не имеет большого значения. Все равно этот белокурый красавец разобьет бедной Изабелле сердце. И с этим уже ничего не поделаешь.

* * *

– О Господи! Вот это да! – Это восклицание, выражавшее крайнее изумление, вырвалось у Леоны, когда ее глазам предстал величественный Эйлсбери-Эбби.

– В жизни не видела такого громадного дома, – удивилась Изабелла. – В Китае я слышала, что бывают такие дворцы, но никогда их не видела.

Это внушительных размеров здание, несмотря на свое название, совсем не было похоже на монастырь. Стиль, в котором был построен Эйлсбери-Эбби, можно было охарактеризовать как классицизм в чистейшем виде – простой и элегантный.

Леона была потрясена. Ни огромный особняк Истербрука на Гросвенор-сквер, ни целая армия лакеев в старомодных ливреях не могли подготовить ее к тому, что предстало ее взору.

Вместе с изумлением ее охватило гнетущее чувство. В ушах у нее сразу же зазвучали слова Изабеллы, сказанные во время их последней беседы: «не пара мужчине, занимающему столь высокое положение в обществе».

Леона и сама это понимала. Она знала, как много значит общественное положение. От него зависит судьба любого человека.

«Я – Истербрук»… Леона помнила, каким тоном проговорил это Кристиан. Какой емкой была эта фраза. Как много она означала.

Их приезд был ознаменован небольшой церемонией. Из дома высыпала целая вереница лакеев. Лакей, который сопровождал Леону, протянул одному из слуг письмо, которое немедленно отнесли в дом. Затем на ступеньках дома показался какой-то человек. Его важный вид свидетельствовала о том, что он занимает высокий пост в иерархии домашних слуг. Мужчина представился гостям. Его звали Сорстон, он был управляющим дома. Поприветствовав Леону, он проводил ее внутрь.

В холле их ожидала экономка, по распоряжению управляющего она занялась обустройством Леоны. Изабеллу тоже куда-то увели. Через несколько минут Леона оказалась в апартаментах, состоявших из трех комнат, окна выходили в огромный сад.

– Чувствуйте себя как дома, – обратилась экономка к Леоне и стала рассказывать ей о распорядке жизни поместья. Но богатая обстановка комнат настолько поразила Леону, что она не слышала ни слова из того, что сказала экономка. Окружающая роскошь подавляла Леону. Все это великолепие ей было чуждо.

Заметив, что Леона испытывает растерянность и смятение, экономка любезно предложила гостье показать ей усадьбу и дом.

Наскоро подкрепившись, Леона отправилась вместе с экономкой осматривать дом. Обладая практической жилкой, доставшейся ей по наследству от отца-коммерсанта, Леона невольно оценивала стоимость мебели с дорогой обивкой и предметы декора. Полученные в результате несложных арифметических действий астрономические суммы ввергли Леону в шок.

Особенно Леону поразила библиотека. Пространство было организовано таким образом, что в просторном помещении с высоченным потолком была создана теплая атмосфера уюта. Возможно, этому способствовало обилие тканей теплых оттенков, а также множество наполненных книгами шкафов из красного дерева. В библиотеке стояло несколько диванчиков с мягкой обивкой, множество уютных кресел и журнальных столиков. Стены украшали картины с изображением пейзажей.

– Это самая любимая комната маркиза, – сказала экономка. – Когда хозяин приезжает, он проводит здесь все вечера. Покойная матушка маркиза была поэтессой. Она проводила дни и ночи в этой комнате, за этим письменным столом. Сочиняя стихи, она забывала обо всем на свете.

Леона представила себе, как Истербрук сидит в библиотеке в одном халате, у камина, и совершенно не думает о том, подобающе ли он выглядит для своего финансового и общественного положения. Впрочем, ему не обязательно заботиться о престиже, богатство и титул закреплены за ним по праву рождения.

– Маркиз часто наведывается сюда?

Экономка покачала головой.

– В прошлом году, в январе, приезжал на свадьбу. Кузина супруги лорда Хейдена вышла замуж в Уотлингтоне. Это недалеко отсюда. Это была настоящая деревенская свадьба, и маркиз почтил ее своим присутствием. Сколько было потом об этом разговоров! Маркиз редко принимает подобные приглашения. Он ведет тихую уединенную жизнь. Наш хозяин – настоящий отшельник.

Обойдя весь дом, Леона вернулась в библиотеку.

– Как я могу отправить отсюда письмо?

– Отдайте конверт дворецкому, он все сделает сам. Бумагу вы найдете в ящике письменного стола, а также в бюро. Ужин прикажете подавать в столовой или принести его в вашу комнату?

Представив себе, что сидит одна за банкетным столом на сорок персон и ей прислуживает полдюжины лакеев, Леона решила поужинать в комнате.

Когда экономка ее оставила, Леона села за письменный стол, чтобы написать письмо леди Линсуэрт. Необходимо выяснить, скоро ли Тун Вэй вернется в Лондон. Хотя Эйлсбери-Эбби – настоящий дворец, утопающий в роскоши, со всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами, Леоне не хотелось задерживаться здесь.

Пришла Изабелла помочь Леоне привести себя в порядок перед ужином. Изабелла радостно сообщила, что ей предоставили уютную комнату наверху, на том же этаже, где живут самые важные персоны из обслуги.

– Экономка сказала, что, если кто-либо проявит ко мне неуважение, я должна доложить ей об этом, – сказала Изабелла. – Она говорит, что маркиз велел ей помогать мне во всем.

Леона была рада, что в письме, извещавшем управляющего и экономку об их приезде, Истербрук не забыл упомянуть об Изабелле. Он был настолько предупредителен, что позаботился о том, чтобы наполовину китаянка Изабелла не стала изгоем среди остальных слуг, живущих в доме.

Леона никак не могла понять Истербрука. Он мог направо и налево наносить обществу щелчки по носу, не считаясь с общественным мнением, мог быть высокомерным и заносчивым, безжалостным и черствым. Однако эти неожиданно возникающие вспышки заботливости не могли ее не растрогать.

Ужин был очень вкусным. В гостиной апартаментов Леоны, у окна, выходившего в благоухающий сад, слуги накрыли небольшой стол.

– Если хочешь, Изабелла, можем поужинать вместе.

– Мне любопытно было бы поужинать вместе с остальными слугами. Внизу для нас накрыт большой стол. Одна девушка-служанка хочет показать мне этот роскошный дворец. В этом ведь нет ничего зазорного, правда? Надеюсь, это не запрещается делать слугам.

– Конечно. Туда, куда заглядывать слугам не разрешается, тебя вряд ли поведут. Если хочешь, я отпущу тебя на сегодняшний день. Сама справлюсь. Или приглашу кого-нибудь из здешних слуг.

Леона отослала Изабеллу осматривать роскошный дом. Она понимала, что девушке хочется завязать новые знакомства и удовлетворить свое любопытство.

А ее хозяйке в тот вечер пришлось ужинать в одиночестве, любуясь красивым, но безлюдным садом.

Уже смеркалось, когда слуги убрали со стола. А Леона к этому моменту приняла несколько важных решений.

Она напишет Истербруку и объяснит, что ей не по душе жить в изоляции от мира. Она должна знать, как долго он собирается ее держать здесь. Они ни разу не обсуждали этот вопрос, потому что все было сделано в большой спешке. Истербрук хотел как можно скорее увезти Леону из Лондона, где ей грозила опасность.

Однако теперь, в спокойной обстановке, Леона собралась с мыслями и пришла к выводу, что, согласившись оставить Лондон, совершила ошибку. Это было все равно что расписаться в собственном бессилии и признать свое поражение. Тем самым Леона дала понять тем, кто ее преследовал, что они одержали над ней верх.

Леона с решительным видом направилась в библиотеку. Сейчас она напишет маркизу письмо и передаст дворецкому. Если Истербрук проигнорирует ее требования, она просто сбежит. Но пока не решит, как это сделать, нужно занять себя чем-нибудь.

Спускаясь вниз в библиотеку, Леона прошла мимо гостиной на верхнем этаже. В гостиной никого не было, но в камине слабо горел огонь, и были зажжены три лампы. Леона представила, как из месяца в месяц и из года в год слуги делают все возможное, чтобы поддерживать здесь идеальный порядок, чтобы в любую минуту дом был готов для приезда семьи, которой пока нет.

И в библиотеке было то же самое. В камине ярко горел огонь. Вокруг стояли кресла с высокими спинками – декорации милой сценки из домашней жизни – жизни, не существующей в действительности. На одном из письменных столов горела лампа.

Леона подошла к столу и остановилась в нерешительности. Ее внимание привлек шум.

Каково же было ее удивление, когда в одном из кресел, стоявших у камина, она обнаружила Истербрука. Если во время их первой встречи после долгой разлуки он показался Леоне похожим на пирата, то сейчас выглядел как разбойник с большой дороги. Он был одет во все черное, начиная с куртки и кончая сапогами. Только рубашка с открытым воротом была белой. Длинные непокорные волосы, рассыпавшиеся по плечам, были растрепаны. Было видно, что Истербрук только что приехал и еще не пришел в себя после долгого пути, проведя в седле много часов подряд.

Истербрук сидел неподвижно и не мигая смотрел на огонь, словно что-то обдумывал. Огонь в камине бросал золотистый отблеск на его лицо, делая его особенно привлекательным, а глаза – непостижимо загадочными.

Заметив Леону, Истербрук не выказал удивления. Он смотрел на нее так, что у Леоны мурашки побежали по телу. Он знал, как действовал на нее этот его взгляд. Леона в этом не сомневалась. Он с самого начала чувствовал, что она его хочет, и беззастенчиво этим пользовался.

Как же она была глупа! Ей следовало догадаться, что за всем этим последует. Что Истербрук обязательно приедет к ней. Нападение на мистера Миллера выбило ее из колеи. Леона на время потеряла способность рассуждать здраво. Ночное вторжение в ее дом сыграло на руку Истербруку.

– Не знала, что вы тоже собирались в деревню, – сказала она.

– Разве? А мне казалось, что я вам говорил об этом. Однако вам не стоит удивляться.

О да, он прав: удивляться не стоит. Как и тому, что Истербрук, возможно, все специально подстроил, чтобы заманить ее в ловушку. Он извлек пользу из ситуации, в которую попала Леона: явился к ней и увез туда, где она якобы будет в полной безопасности.

Не исключено, что Истербрук подкупил какого-нибудь проходимца, чтобы тот проник в дом Леоны и перепугал ее до смерти. Истербрук понимал, что женщина, охваченная паникой, безропотно согласится уехать куда глаза глядят и не станет задавать лишних вопросов.

Нет, он не мог поступить с ней подобным образом. Он не интриган, не имеющий совести. Да и вряд ли он допустил бы, чтобы при осуществлении столь коварного замысла пострадал ни в чем не повинный Миллер.

Истина заключалась в том, что даже когда рассудок Леоны сомневался, сопоставлял факты, взвешивал и обобщал, ее сердце уже давно безоговорочно доверяло Истербруку.

Леона была вынуждена признаться в этом самой себе. Она смело смотрела правде в глаза. Она понимала, что это для нее означает. Леона почувствовала, как каменная стена, за которой она на какое-то время почувствовала себя в безопасности и за которую отчаянно цеплялась, разрушилась. И теперь ей было не за что больше держаться. Леона чувствовала себя беззащитной, стоявшей на краю пропасти. Она боялась, что бурный поток, который течет у подножия каменной стены, унесет ее в открытое море, она будет бессильна перед силой любви и не сможет ей противостоять.

Сейчас, пока любовь ее еще не ослепила, у Леоны хватило сил понять горькую истину. Она не могла унять голос разума, каким бы слабым он ни был: Изабелла не единственная женщина, чье сердце скоро будет разбито.