Тишина. Покой. Безмятежность. Равномерный стук сердца. Обретение высшего понимания после потери связи с действительностью.

Состояние парения в небесах. Ни потерь, ни страхов, ни времени, ни звуков – ничего…

И неожиданно все это разбивается вдребезги, словно стакан. Кто-то помешал Кристиану медитировать.

– Привет, Хейден. Привет, Эллиот.

Хейден вздохнул:

– Черт тебя побери. Когда ты сидишь один в темноте, как сейчас, может показаться, что здесь никого нет.

Брат Кристиана подошел к окну, раздвинул шторы, и в комнату проник лунный свет. Затем Хейден зажег лампу.

– Ты сам велел своему лакею привести нас с Эллиотом к тебе в комнату. Поэтому не говори, что мы помешали тебе заниматься этим… как его там, не важно, как это называется.

– Вы мне совсем не помешали. Я рад вас видеть.

– По крайней мере он сейчас одет, Хейден, вопреки обыкновению, – съязвил Эллиот.

– Ну разумеется, я одет. Ведь на сегодня назначен ужин по случаю помолвки Кэролайн. Мне обязательно нужно там присутствовать.

Хейден скрестил руки на груди и пристально посмотрел на Кристиана.

– Зачем ты нас вызвал?

– Садитесь.

Хейден гневно сверкнул глазами.

– Пожалуйста, присаживайтесь.

Эллиот рассмеялся и сел. Хейден последовал его примеру и расположился в соседнем кресле.

– Мне нужно поговорить с вами о нашем отце.

Лицо у Эллиота вытянулось. Не осталось и следа от его беспечности.

Воспоминания об отце вызвали у братьев бурю противоречивых чувств. Светлыми их не назовешь.

Кристиан часто задавался вопросом, знали ли его братья родителей так же хорошо, как он сам. Может быть, они просто не желали ничего знать и на многое закрывали глаза? Или же воспоминания причиняли им боль?

– Может, не будем ворошить прошлое? – с мрачным видом проговорил Хейден.

– Раньше я тоже так считал, – произнес Кристиан. – Мне нравилось осуждать отца, хотя я не имел неоспоримых доказательств его вины. И я решил их найти.

Эллиот очень внимательно слушал Кристиана. Хейден стоял со смиренным видом, опустив глаза, приготовившись к самому худшему.

– К несчастью, я не могу сказать, что все мы заблуждались насчет отца, что были к нему несправедливы.

– Ты в этом уверен? – спросил Хейден.

– В этом не может быть никаких сомнений. На прошлой неделе я встречался с человеком, который совершил убийство, действуя по приказу отца.

– В прошлом году я тоже с ним встречался, – заметил Эллиот. – Он все отрицал.

– Однако ты не поверил ему. Ты сам мне об этом сказал, помнишь?

Эллиот пожал плечами:

– Мне так показалось. Несмотря на то что он говорил со мной дружелюбно, изображал из себя невинную овечку. Притворялся, будто ничего не знает. Однако… – Эллиот снова пожал плечами.

– В беседе со мной он тоже все отрицал. Он лгал нам обоим.

– Ты не можешь утверждать это со всей определенностью, – заметил Хейден.

– Могу. Я точно знаю, что это так. – Кристиан догадался обо всем, как только их представили друг другу. Как только произнесли его титул и имя. – В конце концов, он сам мне во всем признался.

– Зачем ему это понадобилось? Почему он решился на это?

– Потому что теперь лорд Истербрук – это я, а прошлый лорд Истербрук был соучастников его преступления. Тому человеку заплатили. Я нашел доказательства. Теперь, когда я узнал от него правду, он надеется, что ему снова заплатят, на этот раз – за молчание.

– Ты ведь так и поступишь, не правда ли? Ты заплатишь ему? – спросил Эллиот. – Ты же сам говорил, что эта тайна должна остаться тайной для всех.

– Я не собираюсь ему платить, но знаю, что этот человек будет настаивать. Даже пока я говорил с ним, я успел почувствовать, что он что-то замышляет. Наверное, в его планы входит шантаж. Если он начнет меня шантажировать, окажется на скамье подсудимых. Я решил, что вы оба должны об этом узнать. Когда все выплывет наружу, разразится грандиозный скандал.

Истербрук и словом не обмолвился о том, что позволил негодяю думать, будто шантаж сойдет ему с рук. Кристиан забросил крючок, а тот заглотнул наживку. Кристиан решил хотя бы раз в жизни извлечь пользу из своего дара, который всегда считал своим проклятием.

В комнате воцарилось молчание. Каждый из братьев размышлял над тем, что сулит их семье публичное судебное разбирательство преступления, совершенного их отцом.

– Боже мой, Кристиан! Нам ли бояться очередного скандала! – в сердцах воскликнул Хейден. – Одним скандалом больше – одним меньше, не все ли равно?! Наша семья притягивает к себе скандалы и сплетни словно магнитом.

Эллиот прыснул со смеху. Хейден хихикнул, затем все трое расхохотались.

– Я рад, что вы так хорошо это восприняли, – сказал Кристиан. – Теперь у меня хватит духу сообщить вам еще одну важную новость, весьма неприятную, связанную с нашим отцом. Наш отец был одним из основателей тайной торговой компании, которая до сих пор контрабандой перевозит тонны опиума в Китай.

Семейный совет подошел к концу. После того как Кристиан рассказал братьям обо всем, что знал, они втроем направились в гостиную, где собрались остальные члены семейства.

Хейден незаметно отозвал Кристиана в сторону.

– Управляющий землями в Эйлсбери-Эбби утверждает, что, наведавшись в усадьбу, ты несколько дней подряд объезжал свои владения. Сегодня я получил от него письмо.

– Я доволен своей поездкой.

– Он пишет, что ты буквально засыпал его вопросами. Он опасается, что ты заподозрил его в злоупотреблениях и придирчиво изучаешь, как он выполняет свои обязанности.

– Я ни в чем его не подозреваю. Это было просто любопытство с моей стороны. В конце концов, это поместье – моя собственность.

– Твое любопытство само по себе кажется чем-то из ряда вон выходящим. Ты никогда не проявлял к усадьбе никакого интереса. Управляющий землями так и заявил в своем письме. Он пишет, что ты даже не знаешь его имени. Неудивительно, что он забеспокоился.

– Он ошибается, мне известна его фамилия – Голденуоддел. Кто может забыть такое мудреное имя?

– Кто? Например, ты. Его зовут не Голденуоддел, а Голденуоттел.

– Успокой Голденуоттела и передай, что я остался доволен тем, что увидел. У меня нет серьезных нареканий ни относительно его работы как управляющего, ни по поводу твоего надзора за делами в усадьбе.

Хейден приподнял бровь.

– Говоришь, нет серьезных нареканий? – Он усмехнулся.

– Нет. Только короткий список моих предложений – и все.

Хейден промолчал.

– Ничего особенного, только небольшие предложения. Они скорее похожи на мои соображения, нежели на распоряжения. Скажи спасибо мисс Монтгомери. Она отчитала меня за то, что я пустил дело на самотек и не уделяю внимания своей усадьбе.

Они вошли в гостиную. Наклонившись к Хейдену, Кристиан прошептал:

– Жених Кэролайн немного скучноват. Ничего не поделаешь: трезвенники и добродетельные люди немного скучны. Поэтому нельзя его в этом винить. Однако я счел своим долгом поставить тебя в известность – на тот случай, если ты окажешься рядом с ним за столом.

– Я предусмотрительно умаслил тетю Хенриетту, обеспечил себе местечко рядом с мисс Монтгомери и рассчитываю на приятную беседу. Так что в ближайший час скука мне не грозит.

– Я чувствую себя ужасной грешницей. Порочной женщиной, – шептала она, а он в это время снимал с нее сорочку. Платье, в котором она была на ужине, и корсет уже валялись на полу. Сидя на краю кровати, Кристиан медленно раздевал Леону. Ее смущение возбуждало его. – Ваша тетушка дома, – говорила она. – И ваша двоюродная сестра тоже. Хотя они рано ушли из-за стола, возможно, они знают, что я еще здесь.

По правде говоря, Леона вовсе не чувствовала себя грешницей. Просто ей было неловко.

– Леона, не забывайте, что этот дом огромный. Здесь очень много места. Представьте, что все они сейчас находятся в другом доме.

– Но ваша тетушка…

– Хенриетта занята своими личными делами. К ней самой пришел любовник, месье Лакруа. Он проскользнул через черный ход и незаметно пробрался к ней в спальню. Так что тетушке сейчас не до нас с вами.

С молчаливого согласия Леоны Кристиан снял с ее ноги подвязку и чулок. Леона стояла перед ним почти нагая, дразняще эротичная в своей наготе. Невольно залюбовавшись ею, Кристиан не мог решить, стоит ли снимать с Леоны второй чулок – так хороша она была сейчас.

– Честно говоря, на самом деле меня больше смущают не ваши родственники, которые находятся в доме, а эта постель. – Теперь Леона говорила громче. – И эта спальня, и ваши личные апартаменты. – Она посмотрела Кристиану в глаза. – В отличие от Эйлсбери-Эбби, где вы бываете лишь наездами, здесь вы живете постоянно. Здесь вы находите отдушину, укрываясь от всего остального мира. Для вас это место – святая святых. У меня такое ощущение, что, переступая порог этих комнат, я нарушаю ваше уединение. Вторгаюсь в ваш мир.

– Мое уединение весьма относительно. По моему дому всегда снуют лакеи. И мой секретарь Фиппен почти всегда крутится возле меня. – Кристиан все же решил снять с Леоны остатки одежды и развязал подвязку. Сняв чулок, он принялся гладить ноги Леоны, стараясь ее отвлечь.

– Слуги – другое дело. Кто еще имеет право входить в ваши апартаменты?

– Не далее как сегодня у меня в гостиной сидели мои братья. – Начав ласкать ее грудь, Истербрук увидел, что Леона закрыла глаза от наслаждения. Она вздохнула и обняла Кристиана за плечи. Из чего он сделал вывод, что ему удалось унять ее тревогу.

Однако он рано радовался. Хотя у Леоны перехватывало дыхание, она все равно продолжала возражать:

– Вы не понимаете, Кристиан. Родственники, которые приходят и сидят в вашей гостиной, не в счет. Когда в ваших комнатах нахожусь я – это совсем другое дело. Раньше вы приводили своих любовниц сюда?

– О чем вы! Конечно же, нет!

– Вот видите. Значит, я вторглась на вашу территорию, нарушила ваше уединение.

В каком-то смысле Леона права. Только все дело в том, что Кристиан с самого начала желал, чтобы она нарушила его уединение. Он сам тщательно это спланировал и день за днем терпеливо осуществлял свой план.

– Я хочу, чтобы вы здесь присутствовали. В моей постели и в моей спальне. Хочу овладеть вами здесь, на этой кровати. Хочу, чтобы после вашего ухода на моей постели остался ваш запах. Хочу как можно дольше предаваться сладким воспоминаниям о жгучей страсти, охватившей нас.

После этого Леона, словно лишившись дара речи, не произнесла больше ни слова, забыв обо всем на свете…

Кристиан помог Леоне одеться, оделся сам и проводил Леону до парадной двери. У входа стояла карета.

– Мой экипаж будет ждать вас в три часа, – сказал Кристиан, помогая Леоне сесть в экипаж.

– Куда вы меня отправляете?

– Я договорился с Альфредом Говардом, он встретится с вами.

Говард тоже был судовладельцем, хотя и не таким крупным, как Сент-Джон.

Напоминание о долге несколько омрачило радостное настроение Леоны после ночи любви, проведенной с Кристианом. Леона не могла не оценить великодушия Истербрука. Он обещал ей помочь и не нарушил своего обещания. Однако они оба прекрасно понимали, что означало завершение всех дел, которые привели Леону в Лондон.

Леона высунула голову из окна экипажа и поцеловала Кристиана.

– Спасибо.

Он поднес ее руку к губам, давая понять, что не нужно его благодарить.

– Завтра мы вместе зайдем к Деннингему.

Истербрук не перестает ее удивлять. По правде говоря, Леона уже почти отказалась от мысли решить свои вопросы. Сейчас она сама не была уверена, хочет ли продолжать добиваться правды.

Занимался рассвет. В предрассветной мгле Леона не видела лица Кристиана. Он отошел в сторону и дал знак кучеру трогаться.