— Эй-эй, послушай добрый совет! Скажи предателю нет-нет-нет!

Завернув за угол Юниверсити-авеню и увидев протестующих, Фэйт резко остановилась от удивления. Числом десятка в два с небольшим, они толпились перед главным научно-исследовательским корпусом, размахивая плакатами с разными надписями, грозя кулаками и вовсю распевая кричалки. Стоял чудный солнечный денёк, типичный для Среднего Запада, и по улице двигалась масса народу, хотя большинство прохожих удостаивали небольшую демонстрацию лишь просто любопытного взгляда, деловито направляясь к себе на работу или в учебную аудиторию. Парочка местных полицейских прислонилась к велосипедной стойке у фасада здания, лениво помахивая дубинками и с очевидным весельем наблюдал за протестующими.

Фэйт сделала пробные полшага вперёд: интересно, что же она такое упустила? Работая над завершающей серией экспериментов для своей диссертации, она была так занята, что как минимум две последние недели не имела времени читать университетскую газету.

Подметив, что некоторые из протестующих носят футболки или значки с эмблемой университетской группы по охране окружающей среды, Фэйт ощутила прилив любопытства. Проблемы экологии живо интересовали её с самого детства. Однако Фэйт была слишком застенчива, а в последнее время вдобавок и слишком занята, чтобы, подобно этим людям, выходить на улицу с какими-либо протестами.

В любом случае, поняла Фэйт, чем бы эти люди ни занимались, у неё просто не было времени стоять тут и раздумывать. Она и так уже задержалась, проводя сегодня учебное занятие со студентами, и теперь опаздывала на запланированную встречу с доктором Луисом Аррельо, своим научным руководителем. Фэйт знала, что доктор не станет брать в голову её опоздание, но тем не менее терпеть не могла заставлять людей ждать.

Поэтому она направилась к переднему входу в здание, стараясь обращать на протестующих как можно меньше внимания. Но странное дело… У некоторых из них имелись плакаты с одинаковой надписью: «АРРЕЛЬО ДОЛЖЕН УЙТИ!» А на один из этих плакатов кто-то даже добавил угрожающий рисунок — череп и кости…

Фэйт невольно вздрогнула… Быть может, её обманывали собственные глаза? В конце концов, девушка очень устала, проведя долгие часы над микроскопом. Ибо Фэйт просто неспособна была взять в толк, кто мог выступать против доктора Аррельо. Он был одним из самых популярных профессоров биологического факультета, и главным образом именно благодаря ему Фэйт решила писать свою диссертацию не где-нибудь, а в этом университете. Блестящий биолог и прославленный защитник окружающей среды, один из идолов её детства, доктор Аррельо по-прежнему казался Фэйт совершенно легендарной фигурой, хотя она уже больше года была с ним лично знакома.

Ещё крепче прижимая к груди стопку книжек, Фэйт опустила голову и приготовилась протолкнуться мимо демонстрантов. Что бы здесь ни происходило, вне всяких сомнений, как только она попадёт на факультет, доктор Аррельо тут же ей все объяснит.

Фэйт уже оказалась у подножия лестницы, как вдруг путь ей загородил худощавый молодой человек. Остановившись за секунду до столкновения, она подняла взгляд.

Молодой человек пристально смотрел ей в лицо. Первым делом Фэйт отметила его буйные чёрные волосы и необычайно глубокие голубые глаза. Молодой человек был заметно выше и на год-другой младше Фэйт. На его бледном лице выделялся большой нос, изогнутый, точно клюв. У него на плече небрежно покоился самодельный транспарант, на котором значилось: «АРРЕЛЬО = СМЕРТЬ».

— Прошу прощения, — смущённо пробормотала Фэйт, пытаясь обойти долговязого молодого человека и продолжить свой путь вверх по лестнице.

Однако тот её не пропустил.

— Привет, — сказал он. — Куда так спешишь, красотка?

Разрываясь между смущением от неожиданного комплимента и раздражением из-за бесцеремонного вторжения в её личные дела, Фэйт постаралась ответить незнакомцу как можно вежливее.

— На биологический факультет, — сказала она. — По крайней мере, пытаюсь спешить. У меня там назначена встреча.

— Но ведь не с дьяволом же ты там встречаешься, правда? — Пристроив палку с плакатом на сгибе локтя, молодой человек слегка наклонил голову и сделал себе рожки. — Для этого ты слишком умна, милашка.

— Я встречаюсь с доктором Аррельо, — ответила Фэйт. — И это совершенно не ваше дело.

— Аррельо? — Парень так произнёс эту фамилию, как будто сплёвывал кислоту с языка. — Так, значит, ты одна из них. Из этих проклятых загрязнителей. Насильников над Землёй. «Антизеленых» обожателей корпораций. У, шлюха истеблишмента!

Хотя Фэйт испытывала большое искушение плюнуть на все и двинуться дальше, она все же не смогла не сказать несколько слов в свою защиту.

— Ну зачем вы говорите, если не знаете, — заявила она молодому человеку. — Ничего подобного. Я такая же «зелёная», как и все, кто участвует в этой акции протеста. А доктор Аррельо… да вы вообще хоть что-то о нем знаете? Его вот уже тридцать лет считают по-настоящему известным и уважаемым защитником окружающей среды.

Молодой человек грустно покачал головой.

— Эх, красотка, — промолвил он. — Все уже изменилось. Неужели ты ничего не слышала?

Фэйт прекрасно понимала, что ей следует просто мимо него протолкнуться. Чего ради, спрашивается, верить россказням какого-то незнакомца, размахивающего на улице плакатом с надписью крайне сомнительного содержания? И все же Фэйт не смогла справиться со своим любопытством, ибо этот парень явно хотел её просветить.

— Что вы имеете в виду? — осторожно спросила она.

Молодой человек пожал плечами.

— Все знали, что Аррельо нельзя полностью доверять, — сказал он. — Тебе известно, что этот доктор всегда слишком сильно желал продать свои убеждения тому, кто больше за них заплатит? Пойти на компромисс со своими принципами. Но теперь… ведь Аррельо только что совершил сделку с корпорацией «Кью». Уверен, ты слышала о том, что недавно предложили эти гады — настоящее насилие над природой в Южной Америке. Слышала? — Не дожидаясь ответа, парень продолжил: — Короче говоря, Аррельо решил, что строительство нового химического завода в самой гуще драгоценных тропических лесов — блестящая идея. И он не только снял свои возражения в адрес местного правительства, но и стал оказывать реальную поддержку проекту корпорации. Пообещал помочь им как можно скорее построить этот плюющийся ядом завод.

— Сильно в этом сомневаюсь, — сказала Фэйт. Разумеется, она слышала о корпорации «Кью». Да и кто о ней не слышал? Этот международный конгломерат возглавлял все списки главных загрязнителей окружающей среды. — Доктор Аррельо никогда бы на такое не пошёл. Подобный химический завод — да это же как раз то, против чего он всегда выступает. Собственно говоря, я даже припоминаю, как доктор что-то говорил про этот конкретный химический завод — высказывался в том смысле, что это очень скверная идея.

— Скверная идея? — эхом повторил молодой человек. — Вот, значит, как Аррельо называет вытеснение из своей среды обитания тысяч ни в чём не повинных существ? Уничтожение девственного леса? Скверной идеей? — Он издал краткий, невесёлый смешок.

Фэйт покачала головой.

— Я знаю доктора Аррельо. Это совсем не такой человек, — продолжала настаивать она. — Он слишком активно заботится об охране окружающей среды, чтобы участвовать в сделках, которые могут ей повредить.

— Может, когда-то это и было правдой. А может, и нет. Так или иначе, сейчас этот вопрос снят. На сей раз игра ведётся в открытую.

Молодой человек, казалось, был так сильно в этом убеждён, что Фэйт просто не решилась с ним спорить. Плюс к тому она уже опаздывала на запланированную встречу.

— Что ж, — сказала девушка, стараясь держаться дипломатично, — если он действительно так поступил, у него наверняка имелся веский на то резон.

— Да-да, я понимаю. — Молодой человек деланно закатил глаза. — Так, значит, ты и впрямь одна из них. Спасать планету — очень благородное занятие. Но только до тех пор, пока мы не доставляем неудобств большому бизнесу. Верно? А по-моему, нет и не может быть никакого резона заключать сделку с дьяволом. Как только человек её заключает, он и сам становится дьяволом.

— Ну ладно, — буркнула Фэйт, на этот раз твёрдо вознамерившись идти дальше. Ей уже стало ясно, что этот разговор никуда не ведёт. Да и времени у неё уже не было.

Но тут молодой человек больно ухватил её за руку и подался поближе.

— Подумай об этом как следует, красотка, — сказал он. — Когда речь идёт о сохранении окружающей среды, компромисс означает катастрофу. Для нашего движения это колоссальный шаг назад. Из-за слабости одного этого конкретного человека тысячи ни в чём не повинных существ в бассейне Виборы погибнут. Птицы, рыбы, змеи…

Когда Фэйт уже собралась было выдернуть руку (нечего тут хватать девушек), её вдруг остановили слова «бассейн Виборы» и «змеи». И тут она наконец-то припомнила кое-что ещё из своих разговоров с Аррельо. Это случилось примерно месяц тому назад, когда новости о возможном строительстве химического завода только-только начали проникать в СМИ, Тогда во время одной из их встреч Аррельо об этом обмолвился. Он прекрасно знал, что змеи являлись настоящей страстью Фэйт и делом всей её жизни. Несколько весьма уязвимых особей жили в бассейне Виборы — одном из последних крупномасштабных заказников, входящих в их неуклонно сокращающуюся среду обитания. И если то, что говорил ей этот незнакомый молодой демонстрант, было правдой, уникальный заказник подлежал разрушению, что, в свою очередь, обрекало и без того редких змей на окончательное вымирание.

— Подождите, — сказала Фэйт. — Вы действительно так в этом уверены? Потому что…

— Эй! — Прежде чем Фэйт успела договорить, к ним притопала пухлая девушка с зелёным ирокезом на голове. За ней притащилось ещё несколько протестующих. — Тут что, ещё одна защитница Аррельо объявилась?

Голос девушки звучал враждебно и до странности энергично, как будто она надеялась, что Фэйт прямо сейчас затеет с ней драку. Чувствуя, как отчаянно колотится у неё сердце, Фэйт взглянула на девушку с ирокезом, затем — на её спутников, затем — опять на девушку. Она ненавидела любые конфронтации, особенно когда речь шла о группе людей.

— Остыньте, ребята, — велел черноволосый молодой человек, хмуро поглядывая на вновь прибывших. — Оставьте её в покое, ага? Идите себе мимо. Проваливайте. Я серьёзно.

Когда группа рассосалась, Фэйт неуверенно посмотрела на своего собеседника. Она была благодарна ему за защиту, но в то же самое время не могла выкинуть из головы то, что он только что рассказал ей про Аррельо.

— Давай, иди на свою встречу, красавица, — сказал молодой человек, отступая в сторону и открывая Фэйт вход на лестницу. — Спроси об этом у Аррельо. И сама все увидишь.

Фэйт не нашлась что на это ответить, а потому молча устремилась вверх по лестнице. Войдя в просторный и гулкий вестибюль научно-исследовательского корпуса, она направилась к лифту, ощущая нешуточное волнение. Во-первых, Фэйт не привыкла к тому, чтобы незнакомые мужчины называли её красавицей. Хотя вот к Гейл так обращались постоянно. Но даже те, кто утверждал, что Фэйт похожа на свою старшую сестру, очень редко удостаивали её собственную внешность каких-либо комплиментов. К подобному обращению она решительно не привыкла и уже давно перестала о чём-то таком задумываться.

Щеки Фэйт запылали, стоило ей только вспомнить внимательные голубые глаза темноволосого демонстранта. Эти глаза смотрели ей в душу и словно бы никогда не моргали. Совсем как у гадюки, всем своим существом сосредоточившейся на добыче. Как бы страстно ни волновали саму Фэйт проблемы охраны окружающей среды, она никогда не могла представить себя, подобно тому парню, марширующей взад-вперёд по улице, что-то кричащей и машущей разными плакатами, спорящей с совершенно незнакомыми людьми… Сейчас же она не смогла самую малость не позавидовать подобной пламенной убеждённости.

— Добрый день, дорогуша. — В обставленной книжными стеллажами приёмной доктора Аррельо Фэйт тепло поприветствовала его секретарша. Эту сорокалетнюю особу с темно-рыжими волосами звали Кэндейс. — Что-то ты сегодня совсем бледная, Фэйти. Неужели эти недоумки у входа так тебя потрепали?

— А давно они уже там стоят? — спросила Фэйт.

Кэндейс хихикнула.

— Весь день, черти бы их побрали, — сказала она. — Я наткнулась на них, ещё когда возвращалась с ланча. А Мойре из лаборатории доктора Зейла так даже пришлось одного демонстранта сумочкой треснуть, чтобы они её пропустили.

Фэйт слабо улыбнулась в ответ и уже не в первый раз подумала: что бы ей хоть самую малость быть похожей на Кэндейс, Мойру и других своих знакомых женщин. Те, похоже, никогда не боялись постоять за себя и сказать именно то, что они думали. Вне зависимости от того, кто их слушал.

— Так или иначе, шеф уже тебя ждёт, — продолжила Кэндейс, вновь сосредотачивая своё внимание на разложенных на столе бумагах. — Велел впустить, как только ты сюда доберёшься.

— Спасибо. — Фэйт направилась к двери с матовым стеклом, ведущей в кабинет доктора Аррельо.

Как только она туда вошла, её научный руководитель тут же оторвался от работы и поднял голову. Щеки доктора сморщились под седоватой бородой, когда он улыбнулся Фэйт поверх жуткого беспорядка на металлическом столе.

— Наконец-то, моя дорогая. А то я уж беспокоиться начал.

— Извините за опоздание. — Фэйт скользнула в кресло возле стола. — Я… гм, эти демонстранты у входа немного меня задержали.

— А, понятно. — Аррельо вздохнул. А затем аккуратно сложил руки на столе, отчего рукава его твидового пиджака слегка зашуршали. — Да, боюсь, они очень на меня злятся. Им не по вкусу любая перемена позиции насчёт того комбината в бассейне Виборы.

Глаза Фэйт невольно расширились.

— Так, значит, это правда? — недоверчиво выпалила она. И тут же поняла, что с надеждой ждёт, что доктор Аррельо сейчас засмеётся и станет её заверять, что эти демонстранты просто сошли с ума. — Вы действительно заключили сделку с корпорацией «Кью»?

— Да, пожалуй, можно и так сказать. — Откинувшись на спинку кресла, Аррельо огладил бороду и задумчиво воззрился на Фэйт. — Тщательно все обдумав, я пришёл к тому выводу, что это единственный способ хоть в какой-то мере урегулировать данный вопрос.

— Но… как же змеи? И остальные животные? Ведь экосистема бассейна Виборы столь уникальна и уязвима. Все об этом говорят… — Фэйт понимала, что говорит абсолютно впустую, но ничего не могла с этим поделать.

Аррельо снова вздохнул.

— Понимаю ваше потрясение, моя дорогая. Видите ли, я и сам до сих пор слегка шокирован. Однако в реальном мире компромисс представляет собой средство, позволяющее двигаться вперёд. Порой, чтобы внести определённые перемены, нам приходится делать то, на что мы никогда даже не считали себя способными. Вы понимаете, что я имею в виду?

Фэйт в ужасе уставилась на профессора.

— Нет, — выдохнула она наконец. — Я… я не понимаю.

— Боюсь, все довольно непросто, — устало сказал Аррельо. — К несчастью, время вспять не повернёшь. Мы не можем сделать этот мир другим, как бы мы того ни желали. У нас не остаётся иного выбора, кроме как двигаться вперёд и находить способы принимать определённый прагматизм в той мере, в какой он способствует нашему развитию и не противоречит нашим убеждениям.

— Не остаётся иного выбора? Но ведь выбор всегда есть! Можно выбрать продолжение борьбы, разве не так?

— Да, действительно. — Аррельо опять огладил свою бороду. — Но, как однажды заметил Эйнштейн, безумие заключается в том, чтобы все время делать одно и тоже, постоянно ожидая иных результатов. Если обычные методы не работают, значит, настала пора поискать новые, более действенные.

— И тем самым обречь на вымирание целую экосистему? — Фэйт так крепко сжала кулаки, что ногти вонзились ей под кожу.

— Вся наша планета сама по себе есть экосистема, разве не так? Я мыслю глобально и пытаюсь максимально увеличить всякий позитивный эффект своих действий.

Фэйт открыла было рот, отчаянно стараясь подыскать такие слова, которые убедили бы профессора в том, что он совершает большую ошибку. И вдруг поняла, что никаких слов ей не найти. Аррельо по-прежнему оставался её идолом, по-прежнему заставлял Фэйт нервничать, даже если она с ним не соглашалась.

А кроме того — зачем ей было пытаться его переубедить? Ведь это как раз профессору полагалось знать, по каким законам живёт окружающий нас мир и что необходимо сделать, чтобы все наладить. Если не считать её старшей сестры, доктор Аррельо был тем человеком, на взглядах которого Фэйт основывала большинство своих представлений о природе, науке и охране окружающей среды. Теперь же он вдруг решил действовать вопреки всем своим широко известным убеждениям и, судя по всему, сам толком не понимал, что делает.

Тут в голове у Фэйт возникли жуткие видения того, как рыбы, змеи и лягушки задыхаются в отравленном химикатами иле. Переполнившие её эмоции грозили взрывом. Да уж, хорошего мало. Весь её мир только что покачнулся на своей оси, и Фэйт требовалось время, чтобы прикинуть, как же теперь со всем этим справляться.

Резко оттолкнувшись от подлокотников кресла, Фэйт встала, снова прижав к груди свои книги.

— Я должна идти, — пробормотала она опустив глаза, не в силах встретиться взглядом с профессором. — Извините.

— Ах, моя милая. — В голосе Аррельо звучало неподдельное участие. — Надеюсь, Фэйт, я вас не слишком расстроил. Я бы хотел все это с вами обсудить. Когда вам удобно ещё раз со мной встретиться?

Ответ слетел с губ Фэйт, прежде чем она сама поняла, что говорит.

— Никогда, — выдохнула девушка. Из глаз потекли слезы, добавляя жгучий стыд к уже крутящемуся у неё внутри вихрю изумления, потрясения, гнева и ужаса. — Я хочу сказать, пожалуй, мне теперь лучше попросить о переводе к другому научному руководителю.

— Но, Фэйт! — Доктор Аррельо был явно расстроен. — От всего сердца надеюсь, что вы это не всерьёз. До сих пор работа с вами доставляла мне настоящую радость. Вы так тянетесь к знаниям… а кроме того, вы уже сейчас талантливый исследователь, и мне бы очень не хотелось с вами расставаться. Пожалуйста, успокойтесь, нам обязательно нужно поговорить, иначе…

— Нет, я так не думаю, — пробормотала Фэйт и так поспешно развернулась к двери, что ушибла большой палец ноги о ножку кресла. Охнув от боли, девушка чуть было не села обратно.

И все же она этого не сделала. Достаточно хорошо себя зная, Фэйт прекрасно понимала, что, если она хочет остаться при своих принципах, ей немедленно следует отсюда убраться. Иначе ей, скорее всего, не устоять против отеческой заботы и любезных слов доктора Аррельо.

Почти ослеплённая слезами, чувствуя, как пульсирует от боли палец ноги, Фэйт заковыляла к двери.

— Прощайте, — прошептала она так тихо, что профессор вряд ли её услышал.

Проскочив мимо не на шутку озадаченной Кэндейс, Фэйт, не желая дожидаться древнего скрипучего лифта, направилась к лестнице. Девушке казалось, что её предали, она была сбита с толку и расстроена, да к тому же вовсе не была уверена в том, что поступила правильно. В голове у неё звучал укоризненный голос старшей сестры: «Ах, Фэйт. Твой мозг так славно работает — так почему ты всегда думаешь сердцем?»

Фэйт помедлила, стоя в лестничном колодце, делая один глубокий вдох за другим и тупо глядя на шелушащуюся бетонную стену. «Зачем ему это понадобилось?» — уныло размышляла она, чувствуя себя так, словно весь её мир только что снова перевернулся. Подобное неприятное чувство Фэйт до этого пока что испытывала лишь дважды, и, хотя в те разы все было гораздо хуже, сейчас это служило довольно слабым утешением. Она ненадолго закрыла глаза, мысленно нарисовав перед собой лицо доктора Аррельо. Большую часть своей взрослой жизни Фэйт считала, что у них с профессором одни и те же взгляды на мир…

Снаружи демонстрация протеста шла полным ходом. Манифестанты что-то такое распевали про отраву и прибыли, но Фэйт едва их слышала. Её глаза немедленно отыскали темноволосого молодого человека, который по-прежнему стоял со своим плакатом у подножия лестницы.

Молодой человек тоже сразу её заметил. Когда он стремительно зашагал ей навстречу, Фэйт собралась с духом, ожидая увидеть самодовольную улыбку и услышать слова: «Я же тебе говорил».

Однако парень с самым серьёзным видом разглядывал её заплаканное лицо.

— Послушай, красотка, мне очень жаль, — сочувственно пробормотал он.

— Вы были правы, — через силу выговорила Фэйт, отчаянно стараясь удержаться от нового потока слез.

Молодой человек слегка улыбнулся и подступил поближе.

— Меня зовут Оскар, — сказал он.