— Слушай, погоди-ка минутку. — Не дожидаясь ответа, Оскар буквально всунул свою палку с плакатом в руку Фэйт и спешно куда-то направился. Считанные секунды спустя он уже исчез в целом море шумных демонстрантов, которое растянулось на несколько кварталов по городской улице.

Нервная дрожь пронизала все тело Фэйт. Затем она оглядела лица окружавших её незнакомцев. Прошёл уже почти месяц с тех пор, как они с Оскаром познакомились у факультетского корпуса, хотя порой этот месяц казался ей несколькими минутами, а временами — парой лет. За это следовало благодарить Оскара. Он был в чём-то сродни природному катаклизму, одной лишь силой своей личности подавляя всю застенчивость и неуверенность Фэйт, обволакивая её жизнь по добно удаву, занятому поимкой своей добычи, совершенно непринуждённо помещая её одинокое существование в тёплый центр своей насыщенной и активной жизни. После первого же свидания (похода в террариум зоопарка) Оскар заявил Фэйт, что в жизни своей не встречал девушки красивее и пленительнее. А после второго свидания предложил ей жить вместе. Хотя Фэйт слегка пугало столь стремительное развитие событий, она вскоре обнаружила, что гораздо чаще бывает в грязной и тесной квартирке Оскара, чем в стерильной комнате своего аспирантского общежития.

Вскоре Фэйт уже привыкла проводить с Оскаром столько времени, что ей даже становилось как-то не по себе, когда они разлучались. Подобное ощущение казалось очень новым и необычным молодой женщине, за последние несколько лет привыкшей почти постоянно находиться в одиночестве.

«Куда это он вдруг так заторопился?» — задумалась Фэйт, выгибая шею и пытаясь высмотреть исчезнувшего в толпе Оскара.

Море лиц непрерывно менялось, обтекая её, отчего Фэйт почувствовала лёгкое голо вокружение. На секунду девушке показалось, будто в нескольких метрах от неё промелькнула легко узнаваемая шапка буйных тёмных волос. Однако затем высокая фигура повернулась, и Фэйт поняла, что это не Оскар, а толстенная улыбчивая женщина в батиковом халате.

Тогда Фэйт постаралась избавиться от паники и велела себе остыть. С самого детства её терзал какой-то необъяснимый страх — быть покинутой, брошенной. Скорее всего, Оскар заприметил в толпе репортёра и, как обычно, побежал туда, рассчитывая попасть на телевидение. Ерунда! Ничего страшного! Да, Оскар легко отвлекался по любому поводу, и, раз уж на то пошло, он вообще был на редкость беспечным. Ничего, никуда он не денется, вернётся.

Одной рукой поднимая повыше плакат Оскара, а другой — свой собственный. Фэйт опять принялась распевать вместе с остальными:

— Эй, «Кью», а ну-ка не лезь! Оставь в покое тропический лес! Эй, «Кью», а ну-ка не лезь! Оставь в покое тропический лес…

Этот митинг протеста, уже пятый или шестой из тех, которые Фэйт посетила вместе с Оскаром, проходил у чикагской штаб-квартиры корпорации «Кью». Они с Оскаром и ещё несколькими десятками студентов и сотрудников университета прибыли сюда на автобусе чартерным рейсом. Для Фэйт это был первый митинг за пределами университетской территории. Вдобавок здесь собралась пока что самая большая и буйная за все время толпа. Вместе со студентами и активистами сегодня распевали кричалки самые разные люди, начиная с юных школьников и заканчивая пожилыми мужчинами с тросточками. Новость о том, какое место выбрала корпорация «Кью» для строительства нового химического завода, в последние две недели затмила все остальные события, порождая протест едва ли не во всех слоях общества.

«Вот и хорошо, — подумала Фэйт, ненадолго переставая скандировать и стараясь восстановить дыхание. — Может статься, этот митинг наконец-то привлечёт внимание руководителей корпорации».

— Животные тоже люди! Спасём их от этой жути!

Фэйт и сама удивлялась, как быстро она привыкла митинговать. Всю жизнь она была тихоней — пай-девочкой, которая никогда не открывала рта и не создавала никому никаких проблем. Когда в начальной школе выбирали какую-либо команду, Фэйт всегда держалась позади остальных и смущённо смотрела себе под ноги, пока её имя наконец-таки не выкликали. В выпускном классе она ушла из редколлегии школьной стенгазеты, когда её решили сделать редактором отдела и заставить проводить совещания. А в тот раз, когда её старшая сестра вступила в нешуточную конфронтацию с соседом, встав на защиту его тощего и неухоженного пса, в результате чего фотография Гейл вместе с благодарностью от местного собачьего питомника появилась в газете, Фэйт потихоньку ухаживала за несчастной дворнягой. Именно она вернула тому псу здоровье и нашла ему новый дом.

Фэйт никогда не коробило то, что она вечно как бы оставалась за кадром. Больше того, она сама предпочитала там оставаться. Однако на митинге все было совсем по-другому. В этой большой шумной толпе Фэйт чувствовала себя так, как будто кто-то отпускал её на свободу. Она могла прыгать как ненормальная, кричать всё, что только в голову взбредёт, и при этом не переживать, какая она глупая или застенчивая. Как только Фэйт оказывалась в толпе митингующих, она сразу же чувствовала, что её там полностью принимают — как больше нигде и никогда.

Оскар всегда как-то странно на неё поглядывал, когда Фэйт пыталась все это ему объяснить. Впрочем, понимал он её или нет, Фэйт всё равно была благодарна парню за то, что он ввёл её в этот свой мир, который теперь стал также и её миром. По крайней мере, так ей уже начинало казаться. Фэйт просто невероятным казалось вдруг оглядеться и понять, что она составляет часть целой группы людей, которых глубоко заботят те же самые проблемы, что и её. Это знание давало девушке такое же чувство безопасности, какое не покидало её в раннем детстве, ещё до того, как умерли её родители. Фэйт обожала это чувство — ей было тепло, уютно, она ощущала себя частью одного целого…

— Смерть капиталистическим свиньям! — вдруг прозвучал где-то неподалёку пронзительный вопль. Фэйт испытала такой шок, что моментально выбросила из головы все свои воспоминания и раздумья.

Вздрогнув, она посмотрела в ту сторону и увидела, как какая-то женщина с совершенно безумными глазами вовсю размахивает плакатом с надписью особо грубого содержания. Фэйт не слишком радовало то, что на митингах она порой оказывалась плечом к плечу с откровенными фанатиками и радикалами. Восхищаясь их страстью и преданностью своему делу, она в то же самое время испытывала определённую неловкость — уж очень крайними были занимаемые ими позиции. Особенно Фэйт огорчало, когда СМИ изображали всех «зелёных» фанатиками и радикалами. И все же это казалось ей сравнительно небольшой ценой за отправку своего послания по назначению.

Ещё какое-то время Фэйт стояла на том же месте, активно размахивая обоими плакатами. В конце концов руки стали болеть, и она вдруг поняла, что Оскар уже довольно долго отсутствует. Тогда, прислонив оба плаката к ближайшему фонарному столбу, Фэйт стала пробираться сквозь толпу, высматри вая там своего приятеля. Меньше всего ей хотелось стоять отдельно от Оскара в толпе, которая с каждой минутой все росла и росла. Фэйт даже толком не знала, где им потом надо будет садиться обратно на автобус… В тот самый момент, когда Фэйт уже начала ощущать первые признаки настоящей паники, она наконец-то различила знакомые угловатые плечи Оскара и его непокорную тёмную шевелюру. Он стоял у тротуара в самом конце группы митингующих. Толпа здесь была не такой плотной, и Фэйт увидела, что Оскар обращается к какому-то задрипанному молодому человеку с козлиной бородкой. Обогнув компанию девушек подросткового возраста, затеявших какой-то танец в поддержку движения «зелёных» (при этом некий пожилой мужчина подыгрывал им на банджо), Фэйт подошла поближе. Но едва она наконец-то добралась до Оскара, как парень с козлиной бородкой устремился прочь и мгновенно скрылся в толпе.

— А, это ты, — поприветствовал её Оскар. — Что случилось?

— Ничего. А что это за парень?

— Который? — Оскар огляделся по сторонам. — А, ты про Зета. Да никто. В смысле, он просто парень, с которым я поддерживаю постоянный контакт в Интернете. Мы с ним решили здесь встретиться. — Тут он замахал руками перед лицом, словно бы отгоняя в сторону скверный запах. Такой жест Оскар использовал всякий раз, когда тема переставала его интересовать. — Лучше послушай, этот Зет только что рассказал мне кое-что интересное. Ты ещё помнишь своего доброго друга Аррельо?

Фэйт почувствовала, как вытягивается её лицо. Даже несмотря на то, что разрыв с доктором Аррельо сблизил её с Оскаром, эта тема по-прежнему оставалась для девушки весьма болезненной. Оскар, похоже, ни в какую не хотел понять, почему Фэйт всякий раз находит себе оправдание и не присоединяется к митингам у здания биологического факультета, под окнами кабинета Аррельо. Порой она и сама не очень это понимала. Поступив в согласии со своим обещанием, Фэйт попросила сменить ей научного руководителя, но какая-то малая часть её сердца, судя по всему, не желала мириться с таким положением дел.

Возможно, так получалось из-за того, что Фэйт была не до конца уверена в правиль ности избранной ею линии поведения. Ну почему она тогда не осталась и не выслушала дальнейшие объяснения доктора Аррельо? Оскар сказал, что поступку профессора нет и не может быть оправдания, но так ли это было на самом деле?

Фэйт пыталась не слишком ломать голову над подобными вопросами. Во-первых, девушка прекрасно понимала, что если она вернётся к Аррельо, то Оскар, скорее всего, её бросит. Он не раз угрожал так поступить. Хотя Фэйт и считала, что парень просто рисуется, всё равно лучше было не рисковать. В особенности сейчас, когда мир впервые за многие годы словно бы стал для неё раскрываться.

А кроме того, Фэйт сомневалась, что, даже переговори она ещё раз с доктором Аррельо, результат оказался бы иным. Искусной спорщицей она не была, особенно когда речь заходила о столь дорогом её сердцу предмете. У Фэйт просто не получалось в достаточной мере перестать чувствовать, чтобы перейти к доводам разума.

Вдобавок, даже если отбросить все остальные соображения, она не могла избавиться от навязчивого ощущения, что после того памятного разговора в кабинете профессор мог в ней разочароваться. А учитывая сколько лет Фэйт восхищалась этим человеком, с этим было трудно смириться. Ткк что же ей делать?

Оскар, похоже, не заметил испуга подруги.

— Зет слышал, что Аррельо подрядили выступить на том грандиозном съезде по проблемам окружающей среды, который будет проходить в следующем месяце в Австралии.

Фэйт уже знала про это событие — готовился Всемирный экологический съезд. Ещё несколько месяцев назад доктор Аррельо внёс его в своё расписание. Но Фэйт не стана говорить об этом Оскару. Она уже достаточно хорошо его знала. Когда Оскара перебивали, он всякий раз страшно раздражался.

— А правда, будет классно, если мы туда отправимся? — У Оскара аж загорелись глаза. — Мы бы смогли митинговать там против его болтовни. Дали бы этому ублюдку Аррельо и всему остальному миру понять, что добрый респектабельный доктор сейчас стал врагом номер один для окружающей среды… Короче говоря, устроили бы ему трёпку!

Фэйт слабо улыбнулась.

— Мне всегда хотелось побывать в Австралии, — сказала она, осторожно обходя вопрос о докторе Аррельо. — Вот бы поехать туда на какой-нибудь форум или просто так.

Оскар бросил на неё быстрый взгляд.

— А, понятно, — сказал он. — ТЪои любимые змеи, угадал?

— Ты так хорошо меня знаешь, — откликнулась Фэйт. — В Австралии есть столько ядовитых особей — тайцанов, смертельно ядовитых змей, медноголовых змей, мулы. Понимаешь, для моего герпетологического сердца весь тот континент — всё равно что Священный Грааль.

Ещё до того, как Фэйт начала свою карьеру герпетолога, они с Гейл не раз говорили о том, чтобы откладывать понемножку и в один прекрасный день отправиться в путешествие по Австралии. Гейл всегда хотелось поближе взглянуть на экзотических птиц и очаровательных коал, не говоря уж о тамошних суровых мужчинах с их любопытным акцентом. А Фэйт мечтала познакомиться со всей необычной флорой и фауной далёкого континента — но особенно, понятное дело, со змеями.

— Так ты поедешь со мной? — настойчиво спросил Оскар, делая шаг вперёд и хватая подругу за руки.

Фэйт пожала плечами.

— Я бы очень хотела, — сказала она. — Но нет ни малейшей возможности. Ведь мы с тобой — всего лишь бедные студенты, разве ты забыл?

Оскар ухмыльнулся, до боли сжав ей запястья.

— Если очень захотеть, то найдутся и средства, детка. Надо только как следует постараться.