«Ни хрена себе название для турфирмы!» – подумал Олег, с трудом прочитав стилизованные буквы на бронзовой дощечке, находившейся справа от дубовой двери одного из зданий на Каменноостровском проспекте. Он даже немного улыбнулся. «Видать, у директора – хорошее чувство юмора, но парень он рисковый, если это, конечно, парень. Может, зайти посмотреть, какой «последний шаг» мне предложат?»

Олег уже лет семь путешествовал через одну и ту же турфирму. Не то, чтобы это была лучшая фирма или в ней предлагали самые низкие в городе цены и самые оригинальные туры, просто он уже привык к ней. В последние годы туры для него подбирала лично директор Алина. Ему это льстило. Его всегда усаживали в глубокое кресло, наливали любимый чай, давали в руки стопку проспектов с глянцевыми фотографиями из другого мира и погружали в состояние, близкое к трансу, где перед глазами мелькали яркие картинки, комментируемые убаюкивающим голосом Алины. Он давно уже признался себе в том, что из всей части отпуска эта – самая любимая. Он специально отводил для нее два часа времени, отключал мобильник и смаковал каждую минуту. Только в эти минуты в нем рождалось детское ожидание чуда – волшебной страны, в которой будет не просто хорошо, а хорошо-хорошо. Он уже знал, что ожидания эти никогда не оправдываются, и уже дня через два в любой стране мира его периодически вырывал из сказки мобильный телефон, и взволнованный голос Валеры, его помощника, начинал что-то типа: «Привет! Как отдыхается? Извини, старина, не хотел тебя беспокоить, но тут есть один маленький, но очень важный вопрос, который можешь решить только ты…» А дальше шел текст, который должен был убедить его, что этот вопрос может действительно решить только он, Олег. Олег нарочито сердился, называя Валеру и всех остальных бестолковыми, но принимался решать проблему. Наверное, если бы таких звонков не было, Олег нервничал бы еще больше. Ведь так он понимал, что он самый главный и без него – никуда. А еще через пару деньков отдыха находились какие-нибудь соотечественники, возникали какие-то бизнес-связки, и оставшиеся дни превращались в показательные выступления друг перед другом. Именно поэтому он с таким наслаждением смаковал каждую минуту этой иллюзии будущего беззаботного отдыха.

И тут вот на тебе: «Последний шаг». Прервал вспышку мыслей Олега заехавший на небольшую стоянку возле входа новенький джип «Инфинити» последней модели. Дверь распахнулась, и оттуда вышел мужчина лет сорока-сорока пяти с огромным букетом цветов. Мужчина подошел к двери, нажал кнопку звонка. Дверь открыла женщина средних лет, одетая в деловое серое платье.

– Леночка, привет! Это вам! За лучшее путешествие в моей жизни! – мужчина скрылся за дверью, а Олег остановился. Его что-то зацепило. Нет, не слова. Такие слова он и сам не раз говорил Алине для того, чтобы увидеть, как она расплывается в улыбке. Тон. Интонация. Она была неподдельной. Это был голос действительно счастливого и довольного мужчины. Внимание Олега привлек номер машины – три семерки и буквы «ГУТ». Довольно позитивная игра цифр и букв.

«Зайти, что ли? Что я теряю? Раз уж выбрался прогуляться пешком, можно найти пять минут, чтобы узнать, что это за «Последний шаг».

Казалось бы, так просто: подойти к двери, повернуть ручку… Но что-то делало Олега нерешительным… Он открыл множество дверей в своей жизни, в том числе и тех, за которыми его не ждали, и тех, за которыми его могли ждать любые сюрпризы, и тех, за которыми с порога начиналась борьба. Он не боялся борьбы. Пожалуй, он уже многое выиграл в своей жизни, многое отыграл, немало – проиграл. Но это была другая история. История, которой еще никогда не было в его жизни. А может, это просто его фантазия? Есть только один способ проверить – войти.

Дверь поддалась, звякнул колокольчик, и он оказался внутри небольшого офиса. Довольно строгая обстановка. Вопреки ожиданиям – нет красочных постеров с названиями кокосовых и шоколадных островов, карт мира и безделушек со всего света. Может, это вообще не турфирма? Немой вопрос Олега, видимо, отразился на его физиономии. Секундную тишину прервал голос женщины, которую он увидел на пороге:

– Здравствуйте! Вы к нам? – Она сидела в кресле возле журнального столика, правее на диване сидел мужчина. Мужчина с любопытством ждал ответа от Олега. С гораздо большим, чем того требовала ситуация.

– Не знаю. А куда я попал? – спросил Олег, понимая, что вопрос его звучит более чем нелепо.

– А куда вы целились? – с улыбкой спросила женщина.

– Увидел интересную табличку на вашей двери и решил узнать, что это за турфирма и какой отдых вы можете мне предложить с таким названием, – сказал уже более уверенно Олег.

Для того чтобы сориентироваться в ситуации, ему надо было, как обычно, всего несколько секунд. «Я – потенциальный клиент, значит, меня должны как-то заинтересовывать, пытаться угодить мне, угадать мои мысли. Так что по-любому хозяин положения – я».

Олег рассмотрел за журнально-чайно-клиентской зоной два рабочих стола, компьютеры, стеллажи вдоль стены, дверь, ведущую куда-то, несколько цветов в горшках. В общем, ничего, привлекающего внимание.

– А что вас так зацепило в табличке?

– Название.

– И что в нем странного?

– «Последний шаг» – это больше подходит для похоронного бюро.

– Так зачем вы зашли в турфирму с таким названием? У вас есть склонность к суициду?

Олег готов был уже вспылить и ответить по-хамски, но не сделал этого только потому, что в глазах у Елены не было ни издевки, ни насмешки. Ее спокойный голос выражал даже нотки внимания и искренней заинтересованности в его судьбе.

– Да нет, просто заинтересовала парадоксальность названия.

– Это уже делает вам честь. Тысячи людей проходят мимо этой таблички, не замечая ее. Мы здесь уже несколько лет, и знаете, вы, наверное, первый, кто вошел просто так, поинтересоваться, – женщина замолчала, переглянулась с мужчиной, вошедшим первым, и продолжила внимательно разглядывать Олега.

Все шло как-то не по сценарию. Ему не предложили раздеться, присесть, налить чашечку чего-нибудь горячего. Не бросились его удерживать – единственного клиента, зашедшего в фирму с дурацким названием посреди промозглого февральского дня. После такой наглости надо было развернуться и молча уйти. Надо было, но не хотелось. Хотелось выяснить, что это за контора, в которой так неандертальски обращаются с клиентами, но они потом почему-то приезжают с цветами. Или это не клиент?

– Вы не предложите мне раздеться? – слегка заносчиво спросил Олег.

– Да, конечно, ради бога, если хотите погреться. Не выгонять же вас на улицу! Можем даже угостить вас чашечкой горячего шоколада! – с радушием предложила хозяйка.

Если бы эта фраза была сказана каким-то другим тоном, Олег наверняка развернулся бы и ушел. «Ну, ладно, попробую узнать, может, они и вправду такие уникальные туры предлагают, что от клиентов у них и без меня отбоя нет».

Олег повесил пальто и кепку на вешалку возле двери, подошел к столу и сел на диванчик.

– Олег, – представился он.

– Елена, – кивнула головой женщина.

– Михаил Евгеньевич, – представился гость и протянул руку.

Дорогой костюм, хорошая рубашка, правильный галстук Михаила Евгеньевича смотрелись очень органично, но, даже будь он в дешевых джинсах и свитере, на его лице было бы невозможно не разглядеть простого и доступного всем сигнала: «Я успешен во всем!»

– Простите, но как я поняла, вы – без рекомендации? – ошарашив его в очередной раз, спросила Елена.

«Какие к черту рекомендации?! Может, мне еще при входе в гипермаркет надо рекомендации показывать?! Простите, можно, я у вас куплю картофель нового урожая? – А кто вас может порекомендовать? Бред!!!» – подумал Олег, но так как он участвовал не в одной сотне переговоров, то сейчас просто пытался правильно подобрать слова, чтобы показать этим горе-бизнесменам, что такое личные продажи! Поток его мыслей не успел закончиться подготовленной фразой, но, пожалуй, так явственно пронесся на его лице, что Елена поспешила продолжить сама:

– Видите ли, мы предлагаем особые туры и не всякому можем их продать.

Михаил Евгеньевич широко улыбнулся и, видимо, перед его глазами пробежали какие-то настолько интересные картинки, что он едва заметно, но очень однозначно кивнул головой.

– Если вы сомневаетесь в моей платежеспособности, то напрасно, я в состоянии приобрести любой тур вашей компании, можете быть в этом уверены, – сказал как можно спокойнее Олег, пряча под себя довольно испачканные на питерских улицах ботинки.

– Я скажу банальность, но дело не в деньгах, хотя наши туры и стоят недешево, – сказала абсолютно спокойно и уверенно Елена. – Могу вам сказать, что такой тур может быть лишь раз в жизни и к нему надо очень хорошо подготовиться, – продолжила уже абсолютно серьезно «хозяйка отдыха».

– Чистая правда. Этот тур изменил мою жизнь, точнее – вернул ее, или еще точнее – начал, – сказал Михаил Евгеньевич, широко улыбаясь. – Кстати, Лена, я не возьму с вас проценты за рекламу, так как считаю, что остался еще должен вам, – продолжил Михаил Евгеньевич, вставая и поправляя пиджак. – Ну ладно, я пошел, мне надо еще на открытие выставки успеть в «Тиоиндиго». До свидания! Хорошего дня вам!

Дверь хлопнула уже минуту назад, но в помещении до сих пор ощущалось присутствие этого не по земному счастливого человека.

– У вас все люди остаются такими довольными или только специально обученные? – спросил уже более расслабленно Олег.

– Только специально обученные!

– Вы что, серьезно?

– Серьезней не бывает. Для того чтобы попасть в число наших клиентов, надо очень серьезно подготовиться. Путешествие может оказаться опасным и полным сюрпризов, а мы должны быть уверены, что с вами все будет благополучно.

– Очень интересно. Правда. – В голове у Олега промелькнули яркие, как из голливудских фильмов, картинки: вот он ползет по скалам без страховки на высоте 1000 метров; а вот он пробирается по джунглям, рубя лианы остро отточенным мачете; а вот он пытается найти пищу в глухой лесной чаще и борется голыми руками с диким вепрем, а потом пытается добыть огонь, чтобы поджарить кусок свежего мяса. И никаких «Олинклюзивов»! Никаких мобильников! Только он и природа. От этих картинок в него вселился дух всех его предков по мужской линии. Захотелось выпрямить спину, посмотреть открытым взором в глаза опасности. Ух! Да, пожалуй, это именно то, что нужно.

– Это, наверное, как в «Последнем герое»? – прервал вопросом свой радужный всплеск мыслей Олег.

– Для всех по-разному. Для кого-то, может, и так.

– А можно все-таки поконкретнее? Варианты маршрутов. Программы. Стоимость, в конце концов.

– Начну со стоимости. Это дорого. Стоит пятьдесят тысяч на человека.

– Пятьдесят условных?

– Нет, очень даже конкретных. А что касается других вопросов, то я не могу на них пока ответить, ибо не могу пока ничего предложить вам.

– Даже если меня не смущает сумма? – спросил простецки Олег, хотя в глубине души понимал, что эти пятьдесят тысяч евро, а речь шла именно о них, раз она сказала «конкретных», явный перебор, если только его не повезут туда и обратно на частном самолете, а посреди джунглей не построят специально для него бунгало с кондиционером и водопроводом. Это раз десять отдохнуть с помощью Алининого «Вип-Трэвэла»!

– Даже если вы ее удвоите, – спокойно, но однозначно парировала ход его мыслей Елена. – Вторым непременным условием является рекомендация одного из наших предыдущих клиентов…

– А где мне их искать?

– Не знаю. Мы не разглашаем имена наших клиентов. Про ваше я тоже обещаю забыть, если вы, конечно, станете нашим клиентом… Мы работаем много лет и к нам приходят по рекомендации тех, кто уже отдохнул при помощи нашей компании. И еще… – тут голос Елены снизился на полтона, – всем нашим клиентам я рекомендую составить завещание и устроить все дела до отъезда… Но прежде решите вопрос с рекомендателями.

– А у вас есть сайт? – спросил Олег, надеясь, что там он найдет форум, где сможет прочитать все подробно и без завес таинственности.

– Не знаю, поищите, – с улыбкой ответила Елена и встала, давая понять, что разговор закончен.

Олег встал, надел пальто, попрощался и вышел на улицу.

Холодный ветер просачивался во все щели пальто. «Хрень какая-то! Секта таинственных путешественников! «Напишите завещание!» На них, может быть? Да, тут точно какой-то подвох. Слишком счастливый клиент. У него в жизни не просто все хорошо, а хорошо-хорошо или, быть может, даже хорошо-хорошо-хорошо. Конечно, когда столько заплатишь! Пятьдесят «тонн»! Да на эти деньги можно целую виллу купить в банановой республике!»

С этими мыслями он добрался до своего офиса в бизнес-центре на Кропоткинской в здании бывшей бани. Теперь о бане напоминала только труба. Внутри же все было подчеркнуто-деловым. Прямо при входе висела плазма, на которой в рабочее время постоянно вещал канал «РБК». По экрану, как всегда, ползли по всем вертикальным и горизонтальным линиям в два ряда какие-то цифры и индексы. Умные люди с серьезными лицами говорили умные вещи. Олег, хотя и был владельцем бизнеса, но ничего не понимал из того, что ТАМ говорили. У него складывалось ощущение, что это какие-то небожители или просто алхимики. Хозяин бизнес-центра наверняка пытался добиться у арендаторов ощущения собственной неполноценности. А гости должны были с первой же секунды врубиться, что здесь БИЗНЕС-центр, а не баня.

Толкая дверь офиса, Олег автоматически принял подтянутый и сконцентрированный вид. Секретарь Ксения загадочно улыбалась чему-то своему. Как обычно, треплется с подружками в «аське».

– Олег Денисович! Возьмите, пожалуйста, почту.

Взяв кипу бумаг, Олег повернулся в сторону своего кабинета, но вдруг посмотрел снова на Ксению:

– Как бы вы, Ксения, отдохнули на 50 тысяч баксов?

– Вы хотите мне выплатить премию? – мечтательно захлопала глазами и заулыбалась Ксения.

– Нет. То есть да, к Восьмому марта, но не такую, конечно. Я в принципе.

– Мне бы ваши проблемы, Олег Денисович! – отчеканила явно расстроенная Ксюша. – Я бы себе комнату купила!

Бросив бумаги на стол и плюхнувшись в кожаное кресло, Олег задумался. А ведь и вправду – он, наверное, оторвался от реальности. По крайней мере, Ксения посмотрела на него, как он на этих небожителей с «РБК». И вправду, пятьдесят штук – это слишком. Так, что тут у нас? Письма клиентов, «Деловой Петербург», счета, письмо от хозяина бизнес-центра: «Уважаемый Олег Денисович! Со следующего месяца на 5 % повышается арендная плата, бла-бла-бла, надеемся на дальнейшее сотрудничество». Блин.

– Ксения! Позови Арину!

Арина, молодая старательная сотрудница, уже через минуту стояла перед ним. Невысокого роста, темные прямые волосы, карие глаза, неплохая фигурка, глаза в пол. По ее позе и жестам было видно, что она чувствует себя немного не в своей тарелке. Олег интуитивно выбирал сотрудников из разряда покорных трудоголиков. Эти люди готовы были перерабатывать сколько нужно без дополнительной оплаты, не задавать лишних вопросов, не просить повышения, искренне радоваться каждому подарку сверху в виде небольшой премии, корпоративной вечеринки… да радоваться доброму слову, наконец. Их личная жизнь была либо счастливо устроена – каждый нашел свою половинку, также безропотно принимающую все дополнительные нагрузки супруга, либо не устроена вовсе. В этом случае Олег понимал, что дает им спасение от мучительного поиска ответа на вопрос: «Почему я одинок (а)?» Этот ответ был простым и ясным. Это был пароль. Пароль, который знают девяносто семь процентов всех людей на Земле. Он по умолчанию исключал дальнейшие расспросы, вызывал вздох сочувствия и сострадания. Звучал он примерно так: «Потому что у меня очень много работы». Отзывом на этот пароль было: «Как я тебя хорошо понимаю». Все. Свой! Причем это универсальный пароль на все случаи жизни! «Почему ты не пришел на вечеринку? Почему не записался на танцы, ты ж хотел? Почему не уделяешь внимание ребенку? Почему не…?» Иногда слово «работы» менялось на «дел». Ну, это когда не работаешь или когда свой бизнес, как у него. Им проще: он давал им спасительный пароль, а ему его никто не давал, приходилось придумывать самому.

Не прерывая хода своих мыслей, Олег машинально дал Арине необходимые указания, она все записала, не прерывая хода своих. Олег был уверен, что завтра все будет готово в лучшем виде, и это не помешает им оставаться жить каждому в своем собственном мире.

У Олега тоже было много дел: предстояло несколько встреч с клиентами, кроме того, он должен был подготовить ряд писем… И он знал, что рано домой не вернется. Да в последнее время он и не очень-то любил возвращаться. Его никто не ждал. С Катей он расстался полгода назад, а до этого прожил с ней два года. Причина расставания была какой-то усредненной и противной. Им стало скучно друг с другом. И они стали все меньше времени проводить вместе, ища всевозможные неотложные дела и причины, чтобы в очередной раз не увидеться. Оставаясь вместе, напрягались, вымучивая из себя эмоции и слова. Спасением оказывались ситуации, в которых можно было молчать, например, походы в кино или театр, где (ура!) даже нельзя было разговаривать, а потом было что обсудить, не вникая в слова друг друга. Но даже их обсуждения все чаше стали превращаться в ссоры, потому что думали они, как выяснилось, по-разному. Отдыхать они любили тоже, как выяснилось, по-разному. Олег любил большие скопления людей, «движуху», новизну. Он за минуту мог поменять планы и помчаться в какое-то неизвестное место, а Катя терпеть этого не могла. Она должна был заранее знать, куда они едут, насколько хороши там условия, кто там будет из ее знакомых. А если, не дай бог, что-то начинало идти не по плану, она начинала нервничать сама и нервировать его. В итоге отдых превращался в очередные разборки.

А ведь как все хорошо начиналось! Они познакомились летом на даче у общего друга. Пьянящий воздух июля. Озеро с теплой, как одеяло, водой. Костер с трескучими углями. Вечерние концерты сверчков и птиц. Катя так улыбалась, так танцевала, так ходила и говорила, что Олег сразу узнал в ней свой идеал. Она работала юристом в одном из городских учреждений. Коллега! Могла понять нюансы тех юридических казусов, которые Олег рассказывал ей. Она слушала его с упоением, восхищалась находчивостью и предприимчивостью. Потом выяснилось, что они любят одни фильмы и одних актеров, восхищаются одними книгами, имеют одинаковые ценности и представления о хорошем будущем. Понимают друг друга с полуслова! Они не очень торопились броситься в постель, так как им обоим нравилась игра постепенного обольщения. Зато, когда последние покровы были сброшены, начался какой-то безудержный секс-бум. Они хотели друг друга везде и всегда. Перепробовали все, что можно было представить… Так продолжалось месяца три, и это были лучшие месяцы в его жизни. Как много он мог бы отдать, чтобы повторить все это. Как он ждал теперь этой искры снова… Вглядывался в лица проходящих девушек, знакомился на вечеринках… Но спустя пятнадцать минут после начала общения с претенденткой на его сердце Олег ясно понимал, что здесь даже близко ничего подобного не будет.

Его внимание отвлек лежащий на столе проект его коммерческого предложения для крупной транснациональной компании, производящей спортивную одежду. Это была еще одна болевая точка для Олега. Он уже несколько месяцев пытался открыть новое русло для своего юридического бизнеса – оказывать услуги по представлению интересов компаний, которые выходят на российский рынок. Он даже ввел для этого еще одну штатную единицу и взял на работу Артура – молодого амбициозного юриста, элгэушника, в совершенстве владеющего деловым и юридическим английским и разговорным французским. И вот уже несколько месяцев платил ему зарплату, превышающую зарплату любого юриста в его фирме. Полный бред! Артур практически ничего не делал, ибо при приеме на работу было оговорено, что он будет заниматься только иностранцами. Олег не хотел его увольнять, во-первых, потому, что он ждал, что вот-вот работа начнется и он загрузит Артура по полной, во-вторых, он слишком долго искал такого специалиста, исходя из зарплаты, которую мог предложить, а в-третьих, Артур был для него живым стимулом и напоминанием о заветной цели. Артур, конечно же, чувствовал себя вольготно, получая хорошую зарплату и ни черта не делая, что очень раздражало Олега и других сотрудников. С ним практически никто не общался, да он и не искал общения. Сидел в Интернете, читал книжки, иногда что-то переводил, составлял письма, рекламу и прочие бумажки на английском и французском языках. Зато, правда, никогда не опаздывал и присутствовал на всех совещаниях.

Проблема была в том, что дважды переговоры с иностранцами Олег уже провалил, а впереди маячили новые – через две недели. И этого дня Олег ждал с волнением и страхом. Суммы контракта хватило бы на то, чтобы сразу удвоить ежемесячный доход компании, а это было бы существенным прорывом вперед по всем направлениям. Олега еще задевало то, что переводчиком в неудачных переговорах выступал Артур, он единственный точно знал все, о чем там говорилось, и он же был свидетелем международного фиаско Олега. При этом Артур себя чувствовал беззаботно, как рыба в воде, легко шутил с иностранцами, понимая их с полуслова. В общем, все это сильно раздражало Олега! А больше всего его раздражало то, что он был не готов и к новым переговорам, и знал, что они тоже провалятся! Он знал, что после этого его руки совсем могут опуститься и он заморозит к чертовой матери весь этот международный проект. Уж слишком дорогим удовольствием являлась каждая предыдущая встреча – ведь Олег брал на себя все: и размещение в гостинице, и поездки на автомобиле, и культурную программу, и покупку сувениров. После каждой встречи бюджет его фирмы существенно уменьшался, а толку не прибавлялось! Замкнутый круг какой-то!

«Город над вольной Невой, город нашей славы трудовой…» – запел мобильник… значит, это кто-то из друзей.

– Олегыч, привет! Пошли пиво пить! Я тут новый паб открыл! Какие там немецкие колбаски и русские официантки! Давай! В восемь я у твоей парадной!

– Нет, Сань, сегодня не могу, дел куча.

– А, понимаю, ну, давай, разгребай свои юридические завалы! Значит, в другой раз! Пока!

– Подожди, Сань. Слушай, у тебя вроде знакомые в конторе остались?

– Не вроде, а определенно!

– Можешь пробить одну машинку на владельца? Мне нужен его адрес и телефон. Номер машины: «Геннадий, три семерки, Ульяна, Тимофей». Записал?

– Запомнил! А что? Он тебя подрезал?

– Да, типа того…

– Так ты, значит, хочешь его найти и по миру пустить? Смотри, только без криминала!

– Да какой криминал, Сань! Я с тобой конкурировать не собираюсь! – засмеялся Олег. – Я же юрист!

Саня проработал в органах лет семь. Бегал за карманниками, потом зашифровался, как оказалось позже, перешел в наружку. Потом открыл свое охранное предприятие. Он всегда дружил со спортом и в свое время приучил к нему Олега, за что Олег был ему искренне благодарен до сих пор. «Эх, если б не время!..» – вздохнул Олег. В кармане у него пылился абонемент «Империи фитнесс», куда он не заходил уже два месяца. Он купил абонемент туда, чтобы укрепить спину, которая периодически его беспокоила. Ему порекомендовали «Пилатес». Разок сходив на занятие, Олег там больше не появлялся. «Блин, одни тетки, чувствую себя, как кактус на снегу! А потом еще выходить из зала вместе с ними всеми. Что мужики подумают?».

Приятели считали Олега успешным человеком. Да он и сам считал, что кое-чего достиг в жизни. Причем достиг сам, без помощи мамочки и папочки, как это частенько практиковалось в его сфере. Родители были его нервным узлом, его незаживающим нарывом. Отец умер, когда ему было двадцать два. Умер от алкоголизма, прожив, по меркам Олега, довольно бессмысленную жизнь. Отец витал в своих творческих фантазиях, ибо имел самую худшую в мире профессию – профессию художника. Для себя Олег давно понял, что это самая отвратительная стезя, состоящая из трех этапов: писать картины и пытаться их продать, писать картины и не пытаться их продать, не писать картины и не пытаться их продать, но всем говорить, что ты художник, что искусство «в жопе», и заливать свое горе бутылками пива-водки-портвейна вместе с такими же неудавшимися художниками. Частенько дома не было еды. Мама зарабатывала немного, а в суровые перестроечные времена, когда зарплату задерживали месяцами и занять денег было не у кого, случались дни, когда денег не было вообще, ни копейки. При этом отец сидел дома и даже не пытался хоть куда-нибудь устроиться: «Я не могу работать грузчиком или дворником! Я же художник!» Когда маме удавалось найти какие-то деньги, отец выколачивал, в прямом смысле слова, их из нее на выпивку, дай бог, если оставалось хоть что-то на хлеб. Олег вспоминал, как съел однажды полбуханки черного круглого хлеба, пока нес его из магазина, и с трудом остановился, хотя это была его единственная еда в тот день. Вспоминал, как часто ходил к друзьям в гости, где его всегда кормили. В то время Олег думал, что богатство – это когда в доме есть сыр и колбаса.

Олег не мог также забыть, как отец избивал его маму. Его любимую, тихую, безропотную маму. Как он плакал в соседней комнате, стиснув зубы, уткнувшись головой в подушку и что есть сил сжимая кулаки. Он не мог этого забыть и не мог простить.

Отец умер внезапно. Его увезли на «скорой», а утром позвонили и сообщили о смерти. Олег плакал, мама плакала. Денег на похороны было мало, поэтому сделали все очень скромно. Он страдал, но при этом и немного радовался. Думал, что теперь-то мама сможет вздохнуть спокойно. Найдет себе другого мужа. Но мама начала пить сама. Сначала по чуть-чуть, потом запоями. Олег воспитывал ее, упрашивал, орал на нее, но все было бесполезно, она обещала, клялась, а через месяц все повторялось. Потом мама ушла жить к другому мужчине – Валерию, тоже любителю выпить. Олег редко навещал ее – либо когда она была трезвая, либо когда нужно было вывести ее из очередного запоя.

Олег стыдился своих родителей, злился на них, старался не думать о них.

Теперь у него в холодильнике всегда лежали сыр и колбаса, всегда были деньги, но внутренний крик: «Почему?! За что?!» никогда не утихал в душе. Каждый праздник, который мог бы быть семейным праздником, напоминал о том, что ему не с кем сесть за праздничный стол, никто не спросит о его успехах, не поддержит в его переживаниях.

Олег привык рассчитывать только на себя. И в старших классах школы, и в институте он учился не потому, что так было надо, а потому, что он видел в этом единственный выход из нищеты и единственный путь к будущим достижениям. Он старался быть лучшим, лучшим по всем предметам, поэтому вечерами, после учебы, сидел в библиотеке, писал доклады, читал. Редко участвовал в тусовках одногруппников и сокурсников, считая это пустой тратой времени. Никогда никому не подсказывал и не давал списывать, наслаждаясь тем, что не зря тратил свое время, и всегда знал правильный ответ. Олег давно для себя понял, что эгоизм – единственно правильный подход к жизни. Он ненавидел слабость и нищету. Никогда не подавал нищим. «Подавая нищему милостыню, ты обрекаешь его на нищенство», – любил говорить он.

Жизненная философия привела его к определенному успеху, но в последнее время он стал замечать, что уперся в какую-то «стеклянную стену». Что-то не давало его бизнесу вырасти, его сердцу любить, его телу отдыхать, а душе – обрести покой.

Отдыхать. Олег опять вспомнил об отдыхе. Он уже смирился с тем, что никогда не сможет отдохнуть по-настоящему, и тут, когда показалось, что бывает и другой отдых – очередной облом!

Мобильник снова запел. Сашка.

– Старик, записывай! Ольховая аллея, семь.

– А квартира?

– Какая квартира, это, по ходу, отдельный дом, на Каменном острове. Телефон не указан. У товарища, кстати, еще пара машин есть, интересно?

– Не-а.

– Ну, бывай, звони.

– Да, спасибо, Сань, с меня причитается!

Каменный остров – это другая галактика в Петербурге. Если тебя привезут туда с закрытыми глазами, ты никогда не подумаешь, что в паре километров оживленный проспект. Аккуратненькие дорожки, утопающие в гектарах парка, отдельные домики изысканной архитектуры с прудами и мостиками, тишина и покой. Остров благоденствия. Там жили депутаты, дипломаты, олигархи и… Михаил Евгеньевич. Последний явно как-то не вписывался в этот ряд напыщенных, иконообразных господ. Неужели его так отдых поменял? Надо наведаться к этому господину, попросить рекомендацию.

Шел восьмой час вечера. Офис был уже пуст. Олег мял в руках ключи от машины. Поехать домой? Присоединиться к Сане? Или… Он вдруг понял, что если не поедет сейчас, не решится никогда. «В конце концов, что я теряю?»

Сдав офис на охрану, пройдя мимо всегда серьезных охранников, уже не смотрящих «РБК», а переключивших плазму на какой-то очередной сериал про милиционеров и преступников, Олег плюхнулся в свою машину – ничем не примечательную, давно не модную, но любимую «Ниссан-Примера» в футуристическом, как он любил говорить, кузове. Олег обожал ее кожаный салон. Расположением приборов и кнопками она напоминала ему кабину космического корабля, а коробка-вариатор превращала движение в городе и за ним в приятное времяпрепровождение. Запело радио, заработал климат-контроль и подогрев сидений, и вот он уже забыл, что за окном февраль. Довольно быстро добравшись по GPS-навигатору до нужного адреса (Олег плохо ориентировался на Каменном острове), он припарковал машину возле забора из природного камня, где жил Михаил Евгеньевич. Домофон с одной кнопкой. Наверняка сейчас придется объясняться с охраной.

– Проходите, – без всяких вопросов пробурчал домофон, и дверь поддалась.

«Как все просто!» – подумал Олег. Несколько шагов по мощеной дорожке к красивой дубовой двери с резьбой, мимо альпийской горки, мини-каналов с мостиками, припорошенными снегом.

Дверь распахнулась. На пороге стоял и улыбался Михаил Евгеньевич. В домашнем халате, босиком, улыбаясь как старому знакомому.

– Если я не ошибаюсь, Олег?

– Совершенно верно, Михаил Евгеньевич!

– Можно просто Михаил.

Олег приготовился к расспросам о том, как он его нашел и почему приехал, но, не услышав ничего такого, был еще больше сбит с толку.

– А почему вы…

– Давай сразу на «ты»…

– Хорошо, почему ты не спрашиваешь, как я вас нашел (Олегу все равно было как-то не по себе называть на «ты» такого… весомого человека).

– А какая мне разница? Этим сейчас никого не удивишь, и это в данном случае абсолютно не важно. Важен результат: ты здесь и наверняка пришел за рекомендациями для турфирмы.

– А что, оно и вправду того стоит?

– Тебе решать.

– Ну… твое стоило того?

– Того – это чего?

– Ну, того, чтобы покупать путевку.

– А какое это может иметь значение для тебя?

– Ну, как же, отзывы туристов, опыт…

– Так ведь это был мой опыт.

– А как насчет обмена опытом?

– Опытом невозможно обменяться, мой друг, можно только научить приобрести свой.

Олег стоял в полном непонимании. Все шло как-то не по сценарию, и он реально впал в ступор.

– Мне некогда стоять в проходе и терять время на болтовню, – прервал молчание Михаил, – я вообще-то собирался идти в сауну погреться. Если хочешь поговорить, раздевайся, бери халат и пойдем со мной, и не будем тратить время зря.

На лице Михаила расплылась добродушная улыбка. «Вот так попал! – пронеслось в голове Олега. – Все ясно, он, по-моему, «голубой». Не успел познакомиться, уже в баню тащит. Либо у него в голове не все в порядке. Блин, чего я сюда приперся? Или сходить, а там посмотрим? Что я, с ним не справлюсь, если будет приставать? KMC по боксу вроде был».

Олег начал снимать ботинки. «Блин, у меня ж на носке дырка! Сейчас стану снимать и он увидит! Подумает – собрался в трип за пятьдесят штук, а у самого денег нет на носки!» У Олега было много нормальных носков, но, как и у множества холостяков, они лежали египетской пирамидой в ванной, ждущие своего чистого четверга. Атак как четверг упорно передвигался, в ходу уже были и почти одинаковые носки, и чуть разного оттенка, а сегодня утром остались только одни – с дыркой.

– Нет, знаешь, я лучше как-нибудь в другой раз зайду, сейчас, наверное, не время, да и вас не хочется стеснять неудобствами. Извините.

– А кто тебе сказал, что в другой раз я тебя впущу, что захочу с тобой разговаривать? Откуда у тебя вообще убеждение, что бывают «другие разы»? «Раз» – это по определению что-то одно. А второго раза, второго шанса даже в сказках не бывает. Это будет уже совсем другая сказка, если будет вообще!

– Ну, не будет, и ладно! Это был не самый важный вопрос в моей повестке! – вспылил Олег. Его уже начал доставать этот ненормальный, да еще и со своими нравоучениями.

– Не очень-то и хотелось? Ты, наверное, случайно запомнил мой номер, случайно узнал, где я живу, случайно проехал в час пик через пробки к моему дому, который случайно сразу же нашел, и теперь, когда я открыл тебе дверь и готов с тобой общаться, ты готов убежать, внушив себе, что это тебе не важно, и слить в унитаз свою цель, пусть маленькую, но цель, из-за дырявого носка? Да он у тебя стал дырявее в сто раз! У тебя уже и на пиджаке твоем дырка во всю спину, и на ширинке, и в голове, похоже, тоже! Ты можешь идти, но потом будешь жалеть всю оставшуюся жизнь об еще одной упущенной возможности, заглушая периодически свою боль утешениями типа «не очень-то и хотелось!» И могу поспорить – в твоей никудышной жизни ты уже не раз останавливался за шаг до окончания пути, проделав огромную работу и убедив себя, что тебе это не интересно. Вали давай! – и Михаил взялся за дверную ручку, чтобы закрыть ее.

Олег остолбенел. Он был одновременно и оскорблен, и удивлен, и заинтересован. В его голове промчались сотни мыслей, но больнее всего била одна мысль: «Михаил прав! Я столько раз начинал что-то и не заканчивал, сначала откладывая из-за каких-то сомнений, а потом и пытаясь забыть, внушить себе, что не особенно хотел этого. Даже эта тема с иностранцами… Олег внутренне был готов отказаться от этой затеи, если третий раз не получится. И откуда он узнал про дырявый носок? Я же не успел снять ботинки!»

– А как ты узнал про носок???

Михаил залился хохотом. Он смеялся, даже припрыгивая и пригибаясь. Когда смех иссяк, он ответил:

– А что, я попал? Попал в цель? Да все очень просто, по радио «Бизнес ФМ» объявляли с утра, ссылаясь на это как на причину падения азиатских рынков! Уф, насмешил! Олег! Ты предсказуем до невозможности, боюсь, я еще многое могу о тебе рассказать. Потом. Если захочешь.

«Раз уж дырку в носке можно игнорировать, то нет иных причин не продолжить разговор», – подумал Олег, а вслух спросил:

– Где можно взять халат, если предложение еще в силе?

– Нет, халат я тебе уже не дам! На! Возьми простыню! Должен же ты хоть как-то прочувствовать, что второй шанс отличается от первого! Иди за мной!

Он проследовал за посмеивающимся Михаилом. Прямо из холла вниз под землю вела лестница, отделанная природным камнем. За ней следовал широкий коридор, теплый пол которого был покрыт итальянской плиткой, имитирующей старинную потертую мостовую. Справа и слева было несколько дубовых дверей с коваными ручками. На стенах висели кованые бра. Последней оказалась низенькая дверь, сколоченная из обычных посеревших сосновых досок. Михаил остановился возле нее, наблюдая за реакцией Олега. Олегу даже не надо было делать вид, что он удивился: такой контраст.

Не меньшее удивление вызвал и интерьер, открывшийся за дверкой, проходя в которую, нужно было нагнуться. Бревенчатые стены, дощатый пол и потолок, деревянные рубленые лавки и огромный деревянный стол. В одном из углов стояла лавка, над которой были вешалки в виде вбитых прямо в стену огромных квадратных гвоздей. С потолка свисало несколько лампочек без абажуров и плафонов, к которым прямо по потолку подходила проводка из скрученных проводов. Несколько так же свисающих с потолка веревок были увешаны связками каких-то травок и цветочков. Видимо, именно от них исходил запах… скошенной травы и пряностей. Две такие же небольшие дощатые двери вели еще в два помещения. «Слева – парная, справа – душевая», – бросил Михаил и скрылся в парной. На правой стене виднелось маленькое окошечко, из которого… открывался вид на ночной деревенский пейзаж: уходящая вниз дорога, озеро, лес. Все это дополнялось ритмичным пением сверчка. А за окном был слышен лай собак и крик петухов. Олег ущипнул себя: «Что за чертовщина!» – и подошел поближе к окну. «Ну! Все понятно! Однако искусно!» – За окном была фалыи-стена, видимо, из стекла, на которой была прикреплена фотография, большая по размеру, чем само окно. И, видимо еще подсвечивалась сзади. Полнейшая иллюзия вида из окошка деревенской бани.

Повесив свои вещи на гвоздики и намотав простыню, Олег нырнул в помещение парной через вторую низенькую дверь. Там тускло горела лампочка, освещая такие же бревенчатые стены и дощатые полки. На одном из них сидел с веником, в войлочной шляпе, Михаил, потирая свободной рукой взмокающее тело.

– Подкинуть? – спросил Олег, подойдя к печке, где стоял большой котел с дымящейся водой.

– Подкинь! – небрежно бросил Михаил.

– А куда? – спросил Олег, поняв вдруг, что не видит привычной для сауны горы камней.

– Вон же, в трубе, видишь дверцу? Поддень ковшом!

Олег поддел длинным ковшом с деревянной ручкой и медной чашей железную защелку и потянул дверцу на себя. Дверца со скрипом отворилась, открыв взору раскрасневшееся нутро. Зачерпнув из котла воды, Олег прыснул ее на раскаленные камни, которые ответили клубом серого пара и резким шипением. Положив ковш, он присел недалеко от Михаила.

Повисла молчаливая пауза. Конечно, Олег был поражен и даже шокирован такой резкой сменой обстановки. Создавалось полнейшее впечатление, что он не здесь, не в Питере, а где-то в глухой деревушке. Это было настолько поразительно и нереально, что он забыл обо всем: и о цели своего появления, и о насмешках Михаила. Олег считал неподобающим выражать свой восторг бурно и эмоционально. Он старался держать позу искушенного во всем человека. Мол: «Да и мы не лыком шиты».

– И чего ты вдруг напрягся? – улыбаясь, спросил Михаил.

– Да нет, просто не ожидал…

– Да ты жадина!!!

– Чего?!! – Олег опешил. Чего-чего, а это определение было вообще не к месту. «Что он имеет в виду? Он же у меня ничего не просил и я вроде ничего не обещал. Товарищ явно не в адеквате. Надо валить отсюда поскорее. Но как? Блин, неудобно. Все как-то неправильно! Далась мне эта путевка! Теперь не знаю, как отмазаться и улизнуть поскорее». Все это пронеслось в его сознании под аккомпанемент раскидистого смеха Михаила. Посмеявшись вволю, тот спросил:

– Пояснить?

– Да уж будьте любезны! – Олег сделал акцент на слове «будьте».

– Ты жаден на эмоции! Я же вижу, как тебя распирает от удивления, а ты сидишь и делаешь вид, что для тебя все, как обычно! Как каждый день? Или у тебя все то же самое, только из золота? Так поделись этим хотя бы, расскажи об этом! Дружище! Это нужно не мне! Я несколько раз в неделю сюда прихожу и каждый раз удивляюсь, как мне это удалось. Я сделал копию баньки моего деда, что в деревне Зайково Тверской области. Уж очень мне там нравилось! Кстати, не так и дорого все обошлось! Тут дело не в цене, не в понтах, а в эмоциях, настроении. Я ж старался, понимаешь?! И меня распирает от благости, когда я каждый раз сюда захожу! Мне кайфово! И сейчас я делюсь с тобой этим. Просто так. Мне от тебя ничего не надо! Но ты этого не берешь! Ты зажался и не хочешь получать удовольствие! И мешает тебе только одно – твоя жадность. Тебе жалко отдать несколько хороших слов. Тебе настолько жалко их отдавать, что ты готов даже не забирать себе все остальное. Понимаешь? – Он похлопал по плечу Олега, спрыгнул с лавки и вышел в предбанник.

Олег остался обтекать. Во всех смыслах этого слова. Он себя поймал на мысли, что с тех пор как открыл дверь этого дома, испытывает постоянный дискомфорт. Причем дискомфорт этот странный – от него не хочется убежать. Он просто постоянно заставляет что-то переоценивать. Он рушит рамки привычного и заставляет искать новые ответы на какие-то, считающиеся уже само собой разумеющимися, вопросы. Вот и сейчас произошло что-то из ряда вон. Он привык никогда не подавать вида, как он относится к тому или иному событию. Сдерживание эмоций – это то, к чему приучила его работа юриста. Клиенты бывали разные, особенно раньше, когда он работал адвокатом по уголовке. С некоторыми он в жизни не стал бы общаться, а по работе приходилось становиться иногда их единственным другом. Опять же, встречаясь с состоятельными клиентами, насмотрелся и другого. Однажды за ним прислали вертолет, чтобы он смог слетать на подписание договора в Беларусь, где его клиент находился вместе со своим партнером на охоте. Он насмотрелся там такого, что в будущем всегда думал: «Видал я покруче», когда его старались чем-то удивить. Жаль, что рассказывать об этом не позволяла подписка о неразглашении, составленная так, что даже думать об этом считалось ее нарушением.

Жар парной становился невыносимым, и Олег вышел снова в предбанник, а из него в душевую. Душевая, кстати, была сделана вполне по-городскому: плитка в стиле старой итальянской мостовой, пара бронзовых душевых рожков. Большая дубовая купель с проточной водой.

Смывая с себя первый пот, Олег немного успокоился. «Все-таки интересный дядька, может, только слегка шизанутый», – заключил он, выходя обратно, наклоняясь под низкий косяк, в предбанник. Запах дерева опьяняюще завладел его разумом. Завернувшись в жесткую льняную простыню, он подошел к столу, у которого уже сидел Михаил.

– Чайку? – спросил, улыбаясь, Михаил, показывая взглядом на большой медный самовар, стоящий посреди стола.

– Нет, спасибо, я после первого захода не пью, – ответил Олег, присаживаясь на скамейку так, чтобы было видно псевдоокно. – Лай собак и сверчок в записи?

– Собаки и петухи – да, а вот сверчки настоящие! Я специально несколько штук привез и выпустил! Прижились!

– На самом деле очень здорово! И бревна эти, и травы, и идея с окном и звуками! Даже не верится, что мы в центре города.

– На самом деле? А твой безразличный вид был на каком деле? Не самом? И сколько их у тебя?

– Да что ж ты так к словам-то цепляешься?! Я ж искренне говорю! Не будь таким занудой! – вспылил Олег. – К чему это все вообще? Нельзя просто поговорить, рассказать об этом путешествии вкратце? В чем фишка?

– Хорошо, давай по-простому. Ты не готов к путешествию.

– Между прочим, я в прошлом мастер спорта…

– Дело не в физической подготовке, – перебил Михаил, – а в психологической. Мой прошлый протеже, Сережа, не вернулся. Хотя каждое утро ходил на спорт и плавал 2 раза в неделю по 30 кругов в бассейне.

– А что с ним случилось? Погиб?

– Не вернулся. Давай не будем об этом. Понимаешь, это не просто путешествие. В нем сконцентрированы все красоты мира, но и все его опасности. Ты получаешь ни с чем не сравнимый опыт в обмен на готовность рисковать и выходить из зоны комфорта. Да и еще, по контракту, путешествие может начаться в любой момент, и его окончание от тебя не зависит. Не будет ни привычного расписания перелетов, ни бронирования гостиниц, ни заранее расписанной тур-программы. Тебе придется часто прибегать к помощи незнакомых людей, язык которых ты даже не знаешь. Тебе нужно будет за секунду решить: кто перед тобой – друг или враг. Но самое главное – не снаружи. Это все семечки! Самый главный твой друг и враг будут подстерегать тебя каждую секунду. Они будут появляться перед каждым важным решением и давать тебе противоположные советы, от которых будет зависеть все, в том числе твое здоровье и твоя жизнь! И находятся они оба – внутри тебя. Самое главное – разобраться с ними. Понять: кто тебе помогает, а кто мешает! Кто приведет к успеху, а кто к погибели!

Для того чтобы пройти весь путь, тебе придется быть честным с собой и окружающими каждую секунду. Если тебе будет больно – нужно будет кричать, если страшно – бояться, а если смешно – смеяться! Если ты будешь смеяться тогда, когда надо будет просить о помощи, ты можешь просто погибнуть! Потом некому будет говорить: «На самом деле мне было больно, а смеялся я по привычке». Поэтому я придаю значение твоим словам. Они говорят за тебя гораздо больше, чем ты об этом думаешь, и я тебе еще не раз это покажу, если ты все-таки возьмешь себя в руки и начнешь вести себя со мной естественно, правдиво. Я вправе рассчитывать на это, потому что ты доверишь мне свою жизнь, согласившись на Путешествие. Мысль-слово-действие – одна линия! Осознай это! Это важно! Это очень важно! Это жизненно важно! – на лице Михаила не было и тени от улыбки. Его глаза как будто сканировали мозг Олега. Но там была тишина. Точнее – затишье перед бурей.

Михаил нарушил эту паузу, встав и войдя в парную. Олег последовал за ним. Он размышлял о том, почему Михаилу, человеку, который видит его второй раз в жизни, так важна его жизнь и судьба. В этом было что-то неестественное, потому что так не могло быть! Потому что это неправда! «Какую выгоду, какую цель он преследует? Где здесь подвох?» – думал он и не находил ответа. В глазах Михаила он не увидел ни тени лжи, ни притворства. «Может, хороший актер? Но зачем?»

– Всегда так сидишь? – перебил его спокойный голос Михаила.

– А как я сижу? – удивился Олег, сидевший на верхней полке, поставив ноги на следующую снизу.

– У тебя спина ссутулена и правое плечо чуть выше левого. А еще – ты периодически мотаешь головой, будто пытаешься скинуть надоедливый шарф.

– Ну, если честно, у меня проблемы со спиной.

– А если «не честно»?

– В смысле?

– Ты опять говоришь так, как будто живешь в нескольких реальностях. В одной у тебя – честно, в другой – не честно. Главное – не перепутать, где ты находишься. Понимаешь, о чем я? Говори однозначно, по крайней мере, со мной… а потом тебе наверняка это понравится.

– У меня проблемы со спиной. Грыжа была. Несколько раз в год так скручивало, что ходить не мог. Потом сходил к одной бабке, по совету. Живет на краю города, в Парголово. Она грыжу заговорила. Уже больше десяти лет так сильно не мучаюсь, хотя и не верил в это. Но спина иногда ноет и шея. Работа сидячая.

– Давай-ка, ложись на скамейку, я тебя пощупаю, – произнес Михаил, вставая с полки.

– Да ну, нет, что ты?! Не беспокойся! – торопливо ответил Олег, а про себя подумал: «А может, он все-таки «голубой»?»

– Чего ты так всполошился? Не бойся! Я к тебе не буду приставать! – смеясь, словно читая мысли Олега, сказал Михаил. – Давай, ложись! А вообще обращу твое внимание еще на два момента: во-первых, я искренне предложил тебе помощь, а ты отказался. Причем отказался не потому, что сомневаешься в моей квалификации в этом вопросе, ты ведь даже меня об этом не спросил! А во-вторых: почему ты решаешь за меня – беспокоиться мне или нет? Ложись! Третий раз предлагать не буду!

Повинуясь безапелляционному тону Михаила, какой-то его внутренней спокойной силе, Олег лег на полок, подложив под себя простыню. Михаил стал ощупывать его позвоночник, бормоча: «Ага, тут у нас искривленьице. Тут, чувствую, мышцы в гипертонусе. Шея – вообще беда». Пару они не поддавали и было не очень жарко. Теплое обмякшее тело Олега с благодарностью откликнулось на манипуляции Михаила. Он мял мышцы спины, где-то нажимая, где-то растирая, где-то оттягивая кожу, где-то постукивая. Он действовал спокойно и неторопливо, что-то бормоча, и со стороны могло показаться, что он просто собирает мебель из «ИКЕА». Сколько минут пролежал Олег, он не заметил. Он словно впал в забытье. Очнулся от того, что Михаил его тряс двумя руками за плечи: «Просыпайся!» Олег попытался поднять расслабленное тело, но Михаил остановил его: «А вот вставать не надо! Дверь я открыл. Здесь не жарко. Полежи еще чуток, только перевернись на спину».

Как же хорошо и приятно было лежать в тепле, на деревянной скамейке, и чувствовать, как твое тело растекается по горизонтальной поверхности, словно пленка масла по воде. В голове тоже образовалась приятная пустота. Не хотелось ни говорить, ни думать. «Полежи так еще немного и выходи, только холодной водой не обливайся. Возьми халат на полке», – услышал он сквозь пелену, прикрывающую его сознание, голос Михаила. «Лежал бы так вечность!» Вечность продлилась еще минут пять, после чего Олег медленно поднялся с полка и вышел в предбанник.

Отыскав глазами полку с халатами, Олег взял один из них и накинул на себя. Михаил уже налил две чашки чая и сидел, улыбаясь, во главе стола.

– Присаживайся! Угостись чайком со зверобоем!

– Спасибо! – Олега не нужно было долго уговаривать. – Спасибо огромное! Не знаю, что ты сделал, но чувствую я себя гораздо лучше! Слушай! А парная не остыла из-за того, что ты дверь открыл?

– На здоровье! Остыла, конечно! Да и ладно! Не мы для парной, а парная для нас! Сегодня я хочу использовать ее в таком режиме. Все равно нормальной парки не получилось бы. В парной надо не философствовать, а париться. Кстати, спина у тебя запущена не смертельно… пока. Надо укреплять ее регулярно спортивными нагрузками. Не будешь над ней работать – может, даже сляжешь.

– Подкачивать надо? – спросил Олег, беря в руки большую глиняную кружку с ароматным чаем.

– Ни в коем случае! По крайней мере, не сейчас. Если ты сейчас будешь хватать железо с кривым позвоночником – может еще хуже скрутить. Надо его сначала выстроить ровненько и укрепить. Лучше какая-то гимнастика специально для позвоночника, пилатес, например.

– Да я был как-то на пилатесе у нас в клубе. Беспонтово. Одни девки ходят.

Михаил посмотрел на него как на сумасшедшего, а затем засмеялся жутким смехом.

– Ты себя слышишь, парень? Ты вообще понимаешь, что происходит? Я тебе говорю о ЖИЗНЕННО важной вещи. Если этого не делать, ты будешь очень понтово лежать в больничной койке в гламурном спортивном костюме! Осознай это! Ты делаешь выбор между здоровьем и твоим представлением о том, что «понтово», в пользу последнего! Все! Тушим свет! С тобой не о чем больше говорить. Тебе нужно не об отдыхе думать на курортах, а о вечном покое! С таким же успехом ты мог прийти ко мне с опасной бритвой, у меня на глазах перерезать себе вены, а потом попросить рекомендации для турфирмы!

Олег застыл с чашкой у рта.

– Ладно, иди грейся еще разок, обмывайся и езжай-ка домой, парень, тебя дома заждались… гламурные тапочки. Больше ведь тебя ждать некому? Верно?

– Верно, – ответил устало Олег. Он не мог ни обижаться, ни спорить, ни злиться. Какая-то пустота подкралась к его сердцу. У горла ком. Сил не осталось даже держать кружку, и он поставил ее на стол. Полное безразличие и апатия к происходящему. На секунду он действительно почувствовал себя самоубийцей. В эту секунду ему вдруг стало все равно – будет ли следующая. Он вдруг почувствовал, что Михаил копнул его так глубоко, что задел все жизненно важные органы. Он общался с ним всего пару часов и вот… Где-то глубоко внутри себя он услышал отзвук слов Михаила… Эхом ему вторили обрывки воспоминаний… Вот он мчится на немыслимой скорости на машине, нарушая правила, и чудом остается жив… Вот его откачивают в больнице после трехдневной пьянки… Вот он выползает на берег после пяти часов борьбы с океанским течением… И все это, по большому счету, от потаенного одиночества. Одиночества среди друзей и ежедневных встреч. Одиночество подобно пролонгированной смерти, поэтому, чтобы почувствовать себя живым, ему периодически хотелось играть со смертью. Михаил ушел греться, а Олег сидел, облокотившись руками на стол и уставившись в чашку. В ней отражалась лампочка, свисающая с потолка. Песни сверчков и лай собак были как нельзя кстати. Он поднял глаза на фалыи-окно. В эту минуту вид за окном показался ему более настоящим, чем то, что в километре отсюда стоят в пробках машины. Вот бы попасть туда – в этот мир гармонии и покоя. Он не злился на Михаила. Он понимал, что тот знает какую-то тайну. Тайну счастливой жизни. Такой жизни, когда счастье внутри, а не напоказ, и все вокруг это ощущают. Такого человека редко встретишь, а если встретишь, то захочешь, чтобы он стал твоим другом. К таким людям либо тянутся как к магниту, либо бегут как черт от ладана. Равнодушных нет. Все понимают, что это – носитель некой тайной силы, и одних она притягивает, а других отпугивает.

Поднявшись со скамейки, Олег отправился в парную. Михаил там уже сидел, помахивая веником.

– Михаил, а чего ты сам-то один, в своем роскошестве?

– Дурик. У меня жена и трое детей. Они сейчас на работе.

– На работе? В такое время? И дети?

– Видел бы ты свое лицо, дружок! Да, на работе! Присматривают за нашим отелем в теплых краях. Я тут дела свои доделаю в течение месяца и к ним махну.

Поймать Мишу на том, что у него у самого не все в порядке, не удалось. Есть такая забава, идущая еще с детства, а у многих остающаяся на всю жизнь, – найти у кого-то «бо-бо» еще похуже, чем твое, и успокоиться. Успокоиться не удалось.

– Миш! Я не могу понять, как тебе это удается. Но ты прав. Прав во всем, что говорил про меня. Я и сам иногда чувствую, что что-то не так. Я много читаю, в том числе книг по психологии. Стараюсь разобраться в себе. Иногда мне кажется, что что-то получается. В какие-то дни я как будто что-то улавливаю и совершаю значительные поступки в своей жизни, а потом опять падаю в рутину Я себя успокаиваю, что у меня все не так уж и плохо. Многого я добился сам. Не бедствую. Фирма своя. Я думал, когда все это будет – станет как-то радостней и проще. Не стало, Миш! Планы развития, которые я строю, упираются в стену. Отношения с девушкой давно зашли в тупик. Новых нет. Все остальное поверхностно. Поэтому и хочется, наверное, отдохнуть так, чтобы… получить встряску, почувствовать себя живым и сильным, может, что-то изменится…

– Я рад, что ты перестал кривляться. Видимо, тебе действительно очень надо туда отправиться. Я готов подготовить тебя, но для этого тебе придется полностью мне доверять и пройти курс подготовки. Ты готов к этому?

– Готов.

– Курс будет сложным и иногда неприятным. Тебе не один раз захочется его бросить. Иногда ты будешь меня ненавидеть. Раз сто пожалеешь о том, что открыл сегодня мою дверь. Но если ты пройдешь эту подготовку, тебе откроется ее смысл, и твое путешествие станет самым прекрасным в твоей жизни. Я буду тратить свое время. Это традиция, потому что в свое время мой наставник тратил его на меня, и я должен вернуть свой долг. Но есть одно условие, без которого дальнейший разговор не будет иметь смысла.

– Какое?

– Предоплата тура в полном объеме до начала подготовки. Деньги не возвращаются. Даже если ты не пройдешь подготовку и никуда не поедешь. Даже если ты будешь на грани жизни и смерти, и тебе потребуется срочная пересадка мозга. Если согласен, завтра в 14 часов приходи в офис с деньгами, подпишешь договор.

– А это не разводка? – в Олеге вдруг проснулся юрист. В парной стало очень жарко. Крупный пот выступил одновременно на всем теле.

– Зависит от тебя!

– В смысле?

– Если не пройдешь подготовку – зря потратишь деньги и время. Если пройдешь – никогда в жизни не пожалеешь о проведенном отдыхе. А вообще – глупый вопрос! Если бы я хотел тебя развести, что бы я ответил тебе на твой вопрос? Сам подумай! В общем, до завтра у тебя будет время подумать. А сейчас, когда обмоешься и будешь обсыхать, садись за стол, я тебе кое-что объясню. Ты же хочешь знать ответы на вопросы, которые не можешь задать?

– Звучит двусмысленно, но я отвечу «да».

– Я тебе расскажу кое-что, что тебе будет важно в жизни, даже если ты не придешь завтра.

– Гуд, – бросил Олег, спрыгивая с полки, так как жар подкрался уже к его печенке.

Олег принял душ. На полочке лежал кусок мыла коричневого цвета – им оказалось самое обычное «Дегтярное» мыло за 15 рублей. Никакого геля для душа и шампуня нигде не было. В этом Михаил проявил аскетичность.

Смывая под душем горячий пот, Олег думал. Его колбасило. Эмоции сменяли одна другую, за ними вслед не поспевали мысли. «Разводка… шанс… шаг… 50 «штук»… массаж… игра… пилатес… завтра… иностранцы… блин, как все сложно! Ладно, послушаем, что он сейчас скажет, а там решим!»

Обтеревшись полотенцем, он накинул на себя халат и вошел в предбанник. «И интересно, лампочка и вправду висит на проводе?» Он дотянулся до нее рукой и слегка потянул патрон на себя. В этот миг из парной вышел раскрасневшийся Михаил. От неожиданности Олег резко отпустил лампочку и она начала болтаться, создавая пляшущие тени на стенах.

– Пожарники так же тянули! Только не вздрагивали. Свисающая проводка – бутафория. Силовой провод спрятан в потолке, как положено. Я соблюдаю безопасность. Наливай чай. Я сейчас.

Михаил скрылся в душевой. Было слышно, как он прыгнул в купель, зарычал довольно.

Олег присел на свое прежнее место. «Странный сегодня получился вечер. Неожиданно». Чай наливать не пришлось. Прежний был выпит, дай бог, на четверть. Сделав несколько глотков, Олег только сейчас почувствовал его вкус. Пахло сенокосом и деревней. «В любом случае, интересная смена обстановки и идеи прикольные, надо будет запомнить». Вошел Михаил. Накинул на себя халат и сел рядом.

– Что стоит между желанием и результатом? – без предисловий спросил он.

– Препятствия, наверное.

– Какое препятствие у тебя между желанием выпить глоток чаю и выпитым глотком?

– Никакого.

– Тогда почему ты сказал слово «препятствие»?

– Не знаю.

– Хорошо, тогда что все-таки стоит между желанием и препятствием?

– Мысли – как его преодолеть.

– Вот, смотри, я еще не назвал тебе, какое желание, а у тебя сразу вырвалось слово «препятствие»! Запомни этот момент! Хорошо. Допустим, «препятствие» ты себе уже создал. Идем дальше. Отчего будет зависеть, найдешь ли ты способ, «как преодолеть препятствие», или нет?

– Анализ, размышления.

– От чего зависит, к чему склонят тебя «анализ, размышления», к преодолению или отступлению?

– Ну, наверное, от результата анализа ситуации, всех объективных факторов и условий.

– От чего зависит – к чему приведет анализ? К какому решению? К какому результату?

– От того, правильно ли все проанализировано, достаточно ли исходных данных.

– А от чего зависит, правильно ли было все проанализировано, достаточно ли будет данных? И вообще, правильно – это как?

– Правильно, если приведет к результату!

– А если было неправильно, но привело к результату?

– Значит, все-таки было правильно! К чему все это? Что за нелепые вопросы!

– Ага, он уже начал проявляться! Это хорошо, значит, задели!

– Кто – он? Миш, ты бредишь? – В этот момент у Олега закралось сомнение, может, Михаил все-таки «того»…

– О! Очень хорошо! Я уже слышу его! Ты тоже его слышишь?

– Кого, Миш? О чем ты вообще?

– О голосе в твоей голове! Да, да, том самом, который сейчас говорит тебе: «Что за бред он несет! Никакого голоса нет!» Голос, который сейчас приказывает начать злиться на меня, который сейчас может сказать – «встань и выйди отсюда»!

– А что такого? Допустим, все так, как ты сказал. Это мои мысли! Они есть у всех! Да и у тебя тоже! Разве нет?

– Есть. Но есть разница между нашими голосами!

– Какая разница?

– Свой я контролирую сам. Он работает на меня. Он привел меня к успеху и приведет к еще большему. А твой – контролирует тебя. Он разрушает тебя, твои планы, расстраивает твои отношения, отравляет тебе отдых, делает несносным вечер воскресенья и мерзким пробуждение понедельника. Он запер тебя в твоей конторе, как в клетке. Он не пускает в твою жизнь нормальные отношения и настоящих друзей. Он гадит у тебя под окнами! Он опускает твои руки! Он портит погоду! Он протестует сейчас в тебе против меня и моих слов! Ты узнал его?

– Ну, подожди, все то, что ты перечислил, зависит от характера, от темперамента, от привычек, от настроения, от физического состояния, от атмосферного давления, от обстоятельств, объективных факторов, наконец!

– А это его любимая поговорка! А есть еще ряд: «Так получилось! Так суждено! Что выросло, то выросло! Обстоятельства сильнее нас! Все, что ни делается, все к лучшему!»

– А разве это не так? Разве нет объективных факторов?

– Об этом мы, может быть, поговорим позже. Сейчас же я хочу понять, понимаешь ли ты, что у тебя в голове есть голос?

– Да, понимаю.

– Откуда он берется, осознаешь?

– Это мои мысли.

– Откуда берутся твои мысли?

– Из мозга.

– Как они появляются там?

– Электрические импульсы. Нейроны. Все такое. Я не врач, не знаю.

– Успокойся. Даже врачи не знают! Я не об этом! Почему они у всех разные?

– Разный уровень образования, воспитания, гены опять же.

– Тогда, может, объяснишь, почему люди с одинаковым образованием достигают разных высот? Почему дети одной семьи бывают такие разные? Почему, стартуя с одной точки, один становится миллионером, а другой бомжом? Почему одни извлекают выгоду из ситуации, которую другие воспринимают как проигрышную?

– Не знаю. А ты знаешь?

– Знаю! И сейчас сможешь понять и ты, если захочешь! Давай посмотрим на тебя и твои поступки сегодня! Все просто до безобразия! Допустим, сегодняшняя наша встреча могла бы принести важный для тебя результат – «путешествие твоей мечты». Допустим?

– Да.

– Ты думал о том, что это может быть важным для тебя?

– Раз приехал, значит, думал.

– Хорошо. Ты сделал уже несколько шагов: узнал, где я живу, принял решение поговорить со мной, приехал на машине, потратил время и бензин, нашел в себе силы позвонить в дверь, наверняка приготовил 5-минутный монолог, объясняющий, зачем ты здесь. Это так?

– Да, так.

– Ты стоял в двери и выглядел полным идиотом, когда я тебе сразу предложил войти! Почему?

– Я не ожидал…

– Конечно! Ты не ожидал такого. Ты приготовился к расспросам, к борьбе, к грубости, к «препятствию», но только не к этому. Ты сразу достиг своей цели и… растерялся. Почему? Какие мысли были у тебя в голове в эту минуту? Что сказал тебе твой внутренний «комментатор», давай будем называть его так? «А где же препятствие»?

– Скорее, ничего не сказал. Все было неожиданно. Не по сценарию.

– И поэтому ты не знал, что делать! Ты пришел в замешательство. Куда пропала твоя уверенность? Твой многолетний опыт? А теперь представь себе, что твой «комментатор» в этот момент говорил бы тебе: «Вот видишь! Все супер! Ты лучший перец на земле и поэтому у тебя так все легко получается! Молодчага! Расправь плечи и вперед!» В этом случае ты себя чувствовал бы более уверенно?

– Да, наверняка общаться было бы приятнее.

– Во-вторых: твои ожидания насчет того, как и что должно быть в том или ином случае… Это бред! Это самый большой бред на Земле! Который, опять же, постоянно подкрепляется твоим «комментатором». А если бы я открыл дверь, одетым в женское платье, чтобы ты сделал?

– Ушел бы сразу. Не люблю я эти штучки!

– Вот, и навсегда закрыл бы для себя свою цель. А представь себе, что такое бывает! Я мог быть актером, например! Кроме того, мы устраиваем с друзьями домашние спектакли и куражимся по-полной! Подумай, что происходит: твои глаза просто видят человека, которого ты ищешь, одетым в женское платье. От этого твоя цель перестала существовать? Тогда как мало нужно для того, чтобы столкнуть тебя с пути. Ну, давай, пойдем дальше. Мозг просто узнает мое лицо, видит одежду женского покроя. Что изменилось во Вселенной? Ничего! Но тут включается твой «комментатор»: «Он или гей или транссексуал. Вали отсюда, разговора не получится». Верно?

– Да.

– Твой «комментатор» помог тебе достигнуть цели или помешал?

– Помешал.

– Хорошо, идем дальше! Я приглашаю тебя войти и погреться в сауне. Что мы имеем из объективного? Я проявил к тебе любезность, уважение, предлагаю принять оздоравливающую и расслабляющую процедуру! В этом есть что-то негативное? Что выдал тебе твой «комментатор», что ты выглядел, как красная девица, впервые увидевшая хрен?

– Дай вспомню. Я подумал: «Нормальные люди незнакомых людей в баню не зовут. Может, он ненормальный или «голубой»?»

– И что сейчас? Твои опасения подтвердились?

– Нет.

– Ты мог уйти из-за этого?

– Мог.

– Твой «комментатор» тебе помогал в этот момент?

– Нет.

– Поехали дальше! Дырявый носок! Он стал для тебя практически непреодолимым препятствием! Ты собирался уйти! Ты чуть не ушел! Маленькая дырка в носке повлияла на твое решение и на твое будущее! Почему? Что говорил тебе твой «комментатор»?

– Ну, примерно так: «Тебе не поверят, что ты собрался потратить пятьдесят «штук», если у тебя на носке дырка, иди домой, может, зайдешь в другой раз».

– Кто тебе дал право судить, что для меня важно, а что нет, при принятии решения. С чего ты вообще взял, что я это замечу? Нет, это не значит, что надо поощрять в себе неопрятность: ходить и вонять потом, в грязных и рваных вещах и т. д., просто потому, что для кого-то это может быть важным, для кого-то, кто будет решать – иметь с тобой дело или нет. В конце концов, если бы ты сегодня познакомился с девушкой и она пригласила тебя домой, это было бы основанием для того, чтобы отказаться?

– Было бы.

– Вот так. А это могла быть твоя судьба. И твой «комментатор» наверняка тебе позавчера нашел более важные дела, чем бросить белье в машинку, а с утра сказал: «У тебя сегодня не будет встреч, одевай, что попало», а при встрече со мной – гнал тебя домой, несмотря на то, что мне абсолютно по фиг, какие у тебя носки, я даже на ботинки не смотрю, и сам покупаю, исходя из удобства для ног и качества, для меня важнее было твое поведение, твоя реакция, и как раз здесь – ты облажался по полной и чуть не удрал, как пацан, забыв про свою цель, про то, что для тебя было важно… Помог тебе твой «комментатор»?

– Нет.

– Вспомни, как ты это откомментировал: «Это не самый важный вопрос». Классика!

Сколько людей с детства мечтают путешествовать, летать, творить чудеса! Где это? С каждым годом, вместо того, чтобы находить способы достижения важных целей, ты просто крутишь ручку уменьшения важности. Твой «комментатор» говорит: «Это не важно! Это не очень важно! Это совсем не важно!»

А хотел ли он тебе добра, когда отказывался за тебя от массажа? Тебе помог массаж?

– Да.

– Но ты шарахался от меня, как черт от ладана! Что было в твоей башке, парень? Ты снова подумал, что я лезу приставать к тебе?

– Была такая мысль.

– Тебя что, в детстве изнасиловали? Или каждый день воинственные гомосеки осаждают тебя, пытаясь проникнуть к тебе в тыл? Ты считаешь эту угрозу реальной для себя? – Михаил уже почти смеялся.

– Нет – на все вопросы.

– Тогда почему ты отказываешься от помощи? Был ли другом «комментатор» в твоей голове?

– Нет. Но мне еще неудобно принимать помощь от постороннего человека. Во-первых, зачем его напрягать, во-вторых, не люблю чувствовать себя обязанным.

– Олег! Ты сейчас о ком говоришь? Кого – его? Здесь кто-то еще, кроме нас, есть? Какие-то посторонние человеки?

– Ну, я, конечно, имел в виду тебя!

– Так почему ты не говоришь: «Мне неудобно принять помощь от тебя». Твой «комментатор» считает, что говорить мне прямо в лицо свои мысли – это неудобно? Он опять, блин, ошибается. Мне неприятно, когда ты меня не замечаешь, говоря о каком-то постороннем человеке! Почему ты решишь, что меня напряжет сделать тебе массаж? Почему ты за меня это решаешь? – Михаил сказал последнюю фразу очень медленно. – Я люблю практиковаться для себя. Я похож на массажиста? Ты меня вызвал и не хочешь заплатить деньги? Я же тебе сам предложил! Ты об этом забыл?

– Ну, многие люди предлагают из вежливости! А сами того не хотят! И из вежливости принято отказываться!

– Олег! Предложи мне из вежливости миллион евро! Предложи! Я не откажусь! Честно! Я никогда не отказываюсь, когда мне предлагают то, что мне нужно! И никогда не предлагаю того, что не могу или не хочу делать. С того времени, как я начал так поступать, моя жизнь очень сильно изменилась! Все мои друзья знают об этом моем правиле! Знаешь, как легко стало общаться? Никаких неудобств. Никаких недомолвок и двойных смыслов. Предлагаю – значит, хочу, могу, настроен позитивно и все пройдет супер! Соглашаюсь – значит, то же самое! Разве не бред – принять приглашение куда-то пойти из вежливости, а потом сидеть с кислой рожей и делать вид, что тебе все очень нравится? – Михаил посмотрел в глаза Олегу и немного привстал. – Твой «комментатор» знал об этом? Знал, что есть такие люди, и я один из них? Он знал, что меня раздражает притворный отказ, а не честное согласие?

– Нет, не знал, – такие простые вещи оказались… еще более простыми.

– А твоя безразличная физиономия… Почему ты решил, что выглядишь круто в моих глазах, если не показываешь виду, что тебе понравился интерьер? Твой голос говорил тебе: «Будь безразличным, ничему не удивляйся, не показывай, что тебе понравилось, и будешь выглядеть серьезным, искушенным перцем!» Смотри, как много комментариев, которые высосаны из пальца! Они ни о чем! Они вредят тебе! С таким грузом, парень, ты далеко не уедешь. Забудь про все твои планы. Они недостижимы. Смирись с ролью преуспевающего неудачника, пытающегося создать хорошее впечатление, а по ночам засыпающего с пультом от DVD с порнухой. «Делай, что делаешь, и будешь иметь то, что имеешь!» – старинная и очень мудрая фраза.

– А если я не хочу делать дальше то же самое?! Если я понимаю, о чем ты говоришь! Если я готов это изменить! Что тогда мне делать? – Олег выглядел растерянно. Его искренняя растерянность, видимо, произвела впечатление на Михаила. Он больше не улыбался, а смотрел внимательно налицо Олега. Потом встал и подошел к «окну».

– Красиво? – спросил Михаил, показывая рукой на «окно».

– Да. Очень.

– Реалистично?

– Более чем.

– Пока для тебя это даже более реалистично, чем твоя жизнь. У тебя перед глазами бегают клоуны, меняют декорации, маски, костюмы, а ты, радостный, хлопаешь в ладоши! И каждый день покупаешь билет на новое представление. И каждый раз цена разная – иногда это деньги, иногда большие деньги, иногда очень и очень большие деньги. Иногда отношения, которые тебе важны, иногда эмоции, иногда здоровье, иногда жизнь и всегда – время.

Михаил взял с полки маленький пультик. Начал нажимать его: лай собак и крик петухов то появлялся, то исчезал. То становился громче, то тише. И только сверчок не умолкал.

– Я хочу, чтобы ты заплакал, – сказал Михаил, пристально смотря на Олега.

– В смысле? Зачем? – спросил Олег, дернувшись от неожиданности.

– Если ты хочешь что-то изменить, ты должен понять, где ты находишься. А увидев, где ты находишься, ты не сможешь не зарыдать. Потому что ты – пустое место на карте жизни. Ты не знаешь, кто ты, куда и зачем идешь. Ты ничего не создал в этой жизни, у тебя нет детей и скорее всего никогда не будет. Ты никогда не достигнешь своих целей. Ты даже не станешь настолько богат, насколько хочешь этого. Скорее всего через несколько лет ты начнешь спиваться и умрешь молодым. Начни оплакивать сейчас свою беспутную жизнь, пока не стало слишком поздно. Я понимаю, сейчас ты в ступоре и шоке. Но приди домой. Возьми блокнот и запиши все то, чего ты не достиг в этой жизни. Все, что у тебя не получилось, все, что ты потерял. Запиши, что будет дальше, если ты продолжишь слушать своего «комментатора» и дальше. Вот тогда ты и должен будешь заплакать. Если ты не сделаешь этого – завтра не приходи. Бесполезно.

– Я понял… Хорошо… Но ты задал так много вопросов… Про мысли, откуда они? Так откуда взялся этот «комментатор»? Если это не мои мысли, то чьи?

– Это остатки программ, записанных на твой жесткий диск, если выражаться компьютерным языком. Просто в этом смысле мозг человека мало чем отличается от компьютера: что запишешь, то и получишь. Эти программы в основном записываются в первые годы твоей жизни, когда ты даже не понимаешь, что происходит. Пока ты находишься в полной зависимости от тех, кто тебя кормит, одевает и согревает. Первыми словами, которые ты учишься воспринимать – это слова-запреты: «Нельзя! Не трогай! Не лезь! Не бери!» Их произносят нарочито громко и резко. Большинство запретов действительно направлены на сохранение твоей жизни! Именно поэтому ты полностью доверяешь им. Если сказали: нельзя, а ты полез к утюгу – тебя обожжет, в розетку – ударит током. Ты полностью доверяешь тем, кто тебя учит, кормит и говорит эти слова. И очень трудно, поверь, практически невозможно, стереть эти «борозды от траков» «комариными ножками» последующих рассуждений, умозаключений, умных книг, фильмов, образований.

– Так если «невозможно», о чем тогда говорить?

– Заметь, я сказал «практически невозможно», хотя твоему мозгу сейчас на это наплевать. Он ищет знакомые слова. Кстати, слово: «невозможно» – одно из самых прочных оков твоей жизни. Как правило, все дети знают, что именно делать невозможно, потому, что их так научили. Потому что они так жили. Потому что они так привыкли. Так записана их программа. Знаешь, когда я был в Таиланде, я гостил в деревне, где издревле дрессировали слонов. Я, кстати, до сих пор не понимаю, как они учат их играть в футбол и метать дротики, но больше всего меня поразило другое… Скажи, слон может вырвать воткнутую в землю человеком палку, колышек, к которому он привязан?

– Конечно, может! Глупый вопрос!

– Глупый вопрос для того, кто знает что-то большее, чем тот самый слон. Так вот, я удивился тому, что несколько слонов были привязаны к воткнутым в землю колышкам. Это были щепки! Щепки по сравнению с теми бревнами, которые они могли ворочать! Но слон! Он даже не пытался. Ходил просто вокруг! Я спросил у тайца – почему? Оказывается, к этой палке его привязывали тогда, когда он был еще маленьким слоненком и действительно не мог ее вырвать! И он привык к этому колышку и к этому месту! Он даже не пытается! Для него это «невозможно»! И это не «как бы так», это действительно так! Пока «невозможно» есть в твоей голове, ничего не произойдет!

Олег укутался глубже в халат. Мурашки пробежали по его спине. Он словно бы физически почувствовал колышки, которыми был привязан к своим ежедневным мыслям и действиям. Его мир был так четко очерчен, что иногда он даже задавал себе вопрос из фильма «13-й этаж»: «А есть ли что-то за этим ограждением?». Он нанимал на работу одинаковых людей со знакомыми для него «тараканами» и характерами. Он строил планы, опираясь на прошлый опыт, составлял первое мнение о людях, исходя из того, на кого из уже знакомых или хотя бы киногероев они похожи. Ходил в одни и те же магазины и рестораны, предпочитал одни фирмы в одежде. Блин! Вот тоже они – эти колышки – скидочные карты этих заведений и улыбки знакомых продавцов…

Михаил присел рядом.

– Я понимаю, о чем ты думаешь. У тебя будет еще время. И я знаю, что ты хочешь узнать. Кто вбивает эти колышки и можно ли обойтись без них? Я хочу сделать аналогию еще более понятной. В детстве за тебя вбивают колышки родители. По какому принципу? Чтобы место было безопасным и могло кормить тебя. Как они его ищут? Зачастую это место показали их родители, а тем – их… и так далее. Например, «ты должен найти хорошую работу и всю жизнь за нее держаться», «женщин нужно держать в строгости и постоянно контролировать», или «все мужики только и думают о том, как спрыгнуть налево»… Ты везде будешь искать эти колышки и подтверждение этим словам. Если полянка довольно свободная и на ней достаточно травы, которая успевает вырастать и кормить тебя, ты даже не будешь искать другую полянку. Если корм закончится – ты можешь даже умереть. Опять же, если родители не сказали тебе – «если еда закончится, ищи другую поляну». При этом в ста метрах могут быть поля с отборной пшеницей, но ты не пойдешь туда. Тебе не сказали об этом, да и не научили спрашивать. Поверь – ты будешь всегда есть ту же траву, которую ели твои отцы и деды… Есть немного способов согнать тебя с этой поляны. Один из них – «Путешествие». Но отправиться в него ты сможешь, только если я пойму, что ты готов вырвать старые колышки, вокруг которых уже и земля-то вся тобою вытоптана.

Оделся. Вышел. Попрощался с Михаилом. Открыл машину. Прогрел ее. Включил музыку. Тронулся. Навигатор показывал стрелочкой место, где находится его цель – дом. Таинственный Каменный остров, хранящий тайны его неведомых хозяев, довольно быстро скрылся в зеркалах заднего вида. Знакомые пейзажи, словно записанные на пленку, промелькнули за окном. Парковка. Кивок сторожу и дежурное «спокойной ночи!». 252 шага до подъезда и три этажа пешком. Поворот ключа. Свет правой рукой. Ботинки. Шкаф. Стол. Ручка. Тетрадка.

«Еще с утра я был уверен, что у меня все в порядке. Хороший бизнес. Вполне достаточно денег. Есть возможность отдыхать в экзотических странах. Друзья. Воспоминания о былой любви и надежда на будущую… Мир потускнел. Блин. Бред. Я не писал ничего в тетрадки… наверное, с университета. Пишу, потому что нащупал что-то важное. Я не двигаюсь… Не двигаюсь уже несколько лет. Все, что важного произошло в моей жизни, произошло давно. Сейчас я просто пожинаю плоды своих предыдущих побед. Хотя, наверное, рановато.

Если объективно… Доход от бизнеса все меньше с каждым месяцем, а расходы растут. Проект с иностранцами завис. Катя от меня ушла. И я понимаю, что я просто стал скучен для нее. Я делаю вид, что хочу найти новую, настоящую любовь, но на самом деле боюсь. Боюсь снова разочароваться. Боюсь ухода тех моментов, когда каждый миг общения с любимым человеком хочется продлить навечно, когда каждое новое «да» так возбуждает, и хочется услышать следующее. Но когда все «да» уже сказаны, остается только придумывать новые «нет», чтобы преодолевать их вместе. А время – его вдруг становится так много, что приходится находить все новые и новые способы его убить… Когда они кончаются или надоедают, время начинает убивать тебя…

Неужели так должно быть? Этот сценарий крутится во мне еще с пятнадцати лет. Каждый новый виток становится все более изощренным, но финал один – скука. И мне даже, если честно, не хочется влюбляться и любить.

Да я и сам скучен для себя. В моей жизни не происходит ничего нового. Очередной виток работы. Ничего не изменилось, по сути, с тех пор, как я работал следаком. Тогда был маленький грязный кабинет, маленькая зарплата, работа от заката до рассвета. Уходя на вольные хлеба, мечтал о свободе. Получил чистый кабинет, побольше зарплату и работу от рассвета до заката. Мечтал начать свой бизнес и стать наконец-таки свободным. И вот, мечта сбылась. Побольше кабинет. Значительно больше зарплата. Работа снова от заката до рассвета, а потом еще от рассвета до заката. Когда надо – и в выходные. Не бросишь же бизнес. Теперь я отвечаю за него вдесятеро. Еще и за своих сотрудников. Каждый, как и положено, делает вид, что предан, как собака, но в действительности ищет возможности меньше сделать и больше получить. Слово «свобода» означает сейчас, что никто не спросит, почему я пришел поздно на работу, а вчера вообще на ней не был. Правда, про свою зарплату никто спросить не забудет. Да и завтра, если со мной что-то случится – болезнь или авария – денег хватит совсем не надолго. Вот и просыпаюсь ночью в каком-нибудь кошмаре, где я потерпел крах или моя уборщица стала моим начальником. А огромный госаппарат, который кормится моими налогами, периодически наносит удары и смотрит – встану или нет. А это напряженное ожидание очередной проверки, когда знаешь, что каждый приходящий руководствуется принципом «был бы человек хороший, а проблема найдется», причем с единственной целью – срубить бабла на свою свободу. И всем наплевать, сколько бессонных ночей ты потратил, чтобы вырастить это детище, сколько денег вложил, сколько нервов убил, обивая пороги и налаживая связи. Каждый норовит залезть в твой карман и освободить его от максимально-возможного количества денег. И каждый второй считает, что ты барыга и хапуга и наворовал свои миллионы, и если завтра начнется революция – тебя раскулачат и пустят по миру. Если даже в отпуске не можешь расслабиться, а по возвращении еще неделю присматриваешься, не совершен ли переворот в твое отсутствие. Свобода ли это?

Моя мать продолжает спиваться, и я ничего не могу с этим сделать. Я редко приезжаю к ней и редко звоню. Мне просто страшно. Страшно видеть любимого человека в таком состоянии. Когда я вижу ее со стеклянными глазами, грязными волосами, в обляпанной грязью и кровью одежде, с сигаретой в зубах – мне кажется, что это не она. Это дьявол в нее вселился. Мне хочется убить этого дьявола, а вместо этого я ору на нее, хватаю ее за руки, трясу как грушу. Она лепечет в ответ оправдания и обещания, но никогда не выполняет их. Я злюсь и хлопаю дверью. Потом слезы душат меня. Я люблю ее, но не могу этого сказать. Я жду, когда она опомнится. Это происходит. Иногда. В эти дни она строит планы на будущее. Дает обещания и надежду. А потом все заново. И с каждым разом она выглядит все хуже и хуже. Каждый запой старит ее на несколько месяцев, а может, и лет. Я не могу ничего с этим сделать и в бессильной злобе грублю ей.

Почему так получается изо дня в день? Какие программы записаны в моей башке? Михаил велел подумать, какие мои внутренние разговоры, комментарии приводят к этому? Попробую.

По бизнесу: «У меня и так все в порядке. Зачем стараться?», «Это не так уж и важно», «Есть те, кому еще хуже», «Главное, чтобы в холодильнике был сыр», «Мои сотрудники не хотят работать», «Для того, чтобы контролировать бизнес, нельзя никому доверять, надо работать больше всех», «Я на поле битвы один со всеми и моя задача – всегда побеждать», «Иностранцы – это очень сложно и я пока к этому не готов».

Катя: «Это она во всем виновата, она меня не захотела понять и не захотела разделить мои интересы», «Она и не пыталась меня вернуть», «Я не буду за ней бегать», «Разошлись – значит, судьба», «Найду и получше», «Она – не мой человек, когда я найду своего, все будет по-другому».

Мать: «Ее никто не заставляет пить», «Я уже сделал все, что мог», «Ее уже не спасти, а мне надо еще жить», «Мое безразличие должно отрезвить ее, ведь я дорог для нее», «Жалостью человеку не поможешь».

Я не могу оценить, правильные эти установки или нет. Хотя нет, могу. По результатам своей жизни. Контракта нет. Катя ушла. Мать продолжает пить.

Что будет, если я продолжу действовать, исходя из этих внутренних разговоров? Бизнес сожрут издержки, я останусь вечным холостяком и сдохну в одиночестве, мама сопьется и умрет, да и я тоже.

Что мне делать? Я не хочу так! Не хочу! Я хочу все изменить! Но как это сделать? Должен быть выход! Почему я его не знаю? Чем я провинился перед Богом? Большую часть жизни я прожил в постоянном страхе! Страхе за жизнь своей матери, страхе остаться голодным, страхе быть хуже других! Я достаточно настрадался и боролся за свое счастье! Мне никто его не дарил! Я грыз землю! Отказывал себе во многом! Почему сейчас, когда мне кажется, что я должен наслаждаться результатами своего труда, я сижу один, в пустой квартире, и мне некому даже позвонить? Самый близкий и родной человек – мама, ради одобрения и восхищения которой я старался, сейчас если и позвонит мне, то только с просьбой приехать и спасти ее, купить очередную бутылку.

Я же помню, как ты любила меня! Почему все так???»

Олег вдруг понял, что ногти его пальцев вгрызлись в подушечки ладоней чуть ли не до крови, а челюсти стиснулись так, как будто он пытался удержать ими невидимую нить, на которой висела вся его жизнь. В точности как в те далекие дни детства, когда отец выколачивал очередную «трешку на бутылку» у матери, а он сидел в своей комнате и плакал, потому что не мог выйти и ничем не мог помочь. Слезы погрузили все вокруг в аквариум, а в голове пульсировала мысль: «Почему для человека, с которым я едва знаком, моя жизнь значит больше, чем для всех моих близких? Почему он борется за мою жизнь и понимает ее больше, чем я сам? Да мне уже по хрену это путешествие! Стать его другом уже стоит этих сраных пятидесяти тысяч!

Слезы продолжали течь из его глаз, а он не пытался остановить этот поток. Он привык к тому, что периодически это случается с ним, но так сильно он плакал только в детстве. Периодически его прошибали на слезу даже сентиментальные моменты из фильмов. Он очень стыдился этого, но ничего не мог поделать. Так бывало даже в кинотеатре. «Расшатанные к черту нервы – вот в чем причина моей сентиментальности. Надо учиться отстраняться от событий, чтобы эмоции не захватывали. Главное, что этого никто никогда не видит, иначе засмеют». Казаться железобетонным мачо в последние годы становилось все проще. Роль репетировалась ежедневно и уже не отпускала его даже в гостях. Он даже преувеличивал свой цинизм и прагматичность. Периодически впадал в высокомерие с людьми ниже его по статусу. «Я имею право вести себя так. Я достиг всего сам. Мне никто не помогал. Меня никто не жалел».

Никто наверняка и не догадывался, что периодически, находясь наедине с самим собой, он едва сдерживал слезы, смотря «Зеленую милю» или вспомнив что-то из детства. Он становился совсем как ребенок.

Только без теплых рук матери, которая могла бы прижать к себе и спрятать от обиды.

Башка раскалывалась, как будто вся кровь из организма сосредоточилась только под черепной коробкой и пыталась вырваться наружу. Вместе с тем, он почувствовал колоссальное облегчение. Как будто только что отругал постороннего человека, увидев со стороны, что он творит, и точно знал, что ему надо сказать, чтобы все изменить в его жизни. Ладно. Утро вечера мудренее.