В Морнэйлде, как и в любом большом городе Империи Сарратал было множество парков. В одних гуляли простые люди, в других высшие слои общества. Очень редко (в значимые даты) эта незримая грань стиралась, но не сегодня. Сегодня в парке на пересечении улиц Фонтанов и Северной можно было встретить только простых горожан. Обычно здесь гуляли дочери богатых торговцев и ремесленников, прохаживаясь по аллеям девушки, как яркие птички показывали себя и щебетали, пересказывая друг другу сплетни. Эти часы негласно называли Ярмаркой Невест.

Осень в этом году выдалась на редкость солнечной, хоть и было прохладно, но снег еще не выпал, и потому в парке было очень много народу. Ребятня весело бегала, а «птички» собирали золотые листья. Одинокий художник ждал, когда очередная пара захочет увековечить этот день для себя, перенеся его на холст. Пока же мужчина просто наслаждался прекрасной погодой и наблюдал за молодым человеком, расположившимся на скамейке. Неожиданно художник встрепенулся, и на холсте появились первые линии. Он решил запечатлеть этот странный эпизод, повторяющийся почти каждый день. Студиоз Академии Начал приходил в парк, садился на скамейку и доставал из принесенной корзинки свежую выпечку. Художник мог поклясться, что сдоба была из знаменитого магазинчика толстяка Моккора. От одной этой мысли мужчина сглатывал быстро набежавшие слюни. Его возмущало, что студиоз скармливает эти шедевры птицам. Иногда ему самому хотелось примерить «шубу» из перьев и полакомится вкуснятиной из печей Моккора. Все птицы в парке уже давно ждали прихода студиоза. Он же в такие моменты был похож на огромного кота. Черты его лица заострялись, и сам он принимал расслабленную позу, лениво наблюдая за птахами. Но художник знал, что это обман. Он видел перед собой хищника: большого, сытого и забавляющегося.

Оливер Хос вновь пришел в парк. Это стало своеобразной традицией, отказываться от которой он в ближайшее время не собирался. Охе ловил себя на том, что ему это нравится. Ему нравилось наблюдать за птицами. В их маленьких телах было столько жизни, что Оливер рядом с ними тоже ощущал себя живым. Вроде крохи, сожми в кулаке и останется кровавая смятка, но такие смелые и беззаботные. Они напоминали ему людей вокруг, даже также любили выпечку толстяка Моккора. Оливер усмехнулся и кинул очередную горсть мякоти, птицы жадно набросились на угощение. Охе же задумался о своих дальнейших планах.

После того как Ярогнева оказалась в Вечных скалах прошло уже несколько недель. Империя Сарратал бурлила. Палата Лордов негодовала. Как гномы посмели вырезать все семейство фон Корнтланов? Император лично вмешался в ситуацию, чтобы не допустить начало новой войны. Велиар IV решил обвинить во всем погибших: мертвец ничего не скажет против. Лорда фон Кортлана обвинили в государственной измене. Все его земли были конфискованы без права возврата. Теперь ни один лорд не мог претендовать на них, даже имея родственную кровь в своих жилах. Жену покойного сослали в один из отдалённых монастырей, где она должна была замаливать грехи мужа. За голову наследника, Рупперта фон Корнтлана, объявлена награда. Велиар IV пообещал предоставить Наместнику Предков голову негодяя в сундучке со льдом. Оливер сначала хотел поучаствовать в этой охоте, но потом передумал. Конечно, возможность появиться перед светлыми очами Императора была заманчива, но с другой стороны подобная известность могла сыграть с ним злую шутку позднее. Когда он найдет отпрыска графа, то станет ему вторым «отцом». Лучше если все будут считать, что то была последняя воля покойного, и обучение в Академии Начал оплатил фон Марглант. Оливер позаботиться о своевременном распространение этого слуха. Иначе одиночку без покровительства могут посчитать пустышкой, либо нахальным выскочкой. В обоих случаях Хосу придется ждать беды. Ему же пока известность и лишнее внимание ни к чему. Нежити нужно было действовать тихо, но быстро: время уходило. Охе с отвращением посмотрел на свежий выпуск «Имперского Вестника»: проблемы росли, как снежный ком.

«Вольное братство преклонило колени.

Вольные острова канули в небытие. Вчера все семнадцать капитанов Совета Братства присягнули на верность Империи Сарратал. К сожалению, это не заслуга нашего доблестного флота. Неизвестный враг появился в восточных водах Бескрайнего океана, неся за собой смерть. Вольные острова оказались первыми на их пути. Пираты, державшие все побережье Империи в страхе, не смогли оказать должное сопротивление. Выжившие после нашествия „демонов“ до сих пор появляются в прибрежных городах Империи. Все они твердят одно, что нелюди вырезали всех и купались в крови своих жертв.

Церкви Империи переполнены, люди стремятся замолить свои грехи, веря, что в мир пришли слуги Тьмы, чтобы истребить род человеческий…»

Охе презрительно фыркнул. Нежить прекрасно понимала, что это не слуги Тьма, а что-то иное, чуждое этому миру. Да и отец сказал, что пока не стоит обращать на них внимание, а сосредоточится на более важных вопросах. Охе опять впился взглядом в газету.

«… Ламер III призвал всех к спокойствию словами: „Если это происки Тьмы, то наш Свет остановит ее исчадия!“»

Охе вновь фыркнул, прекрасно зная, что это за свет. С таким «светом» и тьма не нужна. Империя сама погубит себя, а он подсуетится, чтобы на ее развалинах построить свой мир.

«Верховный магистр Вериг фон Гаустер потребовал от ректора Академии Начал призвать всех выпускников в ее стены, также он обратился с просьбой к Императору, дабы государственная казна выделила средства на дополнительные места. Боевые маги — будущее Империи Сарратал в предстоящей схватке.»

Лич уже поделился своими соображениями по этому вопросу, сказав, что казна никогда не выделить дополнительных средств. Скорее всего, пострадают лорды, каждого обяжут оплатить обучение хоть одному боевому магу. Так что это было делом времени. Через пару недель выйдет новый указ Его Императорского Величества, и лорды безропотно подчинятся.

«… один миллион золотых был выделен на укрепление восточных границ и строительства морских фортов.»

«Многие граждане уже продают свое имущество и устремляются подальше от недружелюбного побережья. Волна переселенцем уже хлынула во владения лордов востока. Неважно демоны или кто-то другой согнал морских волков с их территории, важно другое — Империю Сарратал ожидают перемены.»

Оливер скривился. Кто бы не разорил Вольные острова его это не волновало. Нежить боялась другого. Если неизвестный враг сомнет оборону на востоке, то куда устремятся люди? Охе понимал, что они выберут врага опасного, но уже изученного. Церковь уже запустила свои щупальца света в Приграничье. Планы Оливера начинали рушиться, даже толком не воплотившись. Охсу был нужен ребенок графа, а от Ярогневы же не было вестей. Оливер наведался в Родовую часовню фон Корнтланов, когда все успокоилось. Запах крови там был особенно силен. Среди множеств ароматов он отличил такой знакомый, его ведьму ранили или убили. В тот момент он хотел уничтожить Аделарда. Безумная затея ректора привела к подобному результату. Охе прекрасно понимал, что ректор изо всех сил старается сделать его должником, всячески помогая. Вот только Оливер не знал, что Аделард потребует за свои услуги. Цену лич еще не назвал. Это обстоятельство невероятно злило охса, он не хотел попасть в такую ситуацию, из которой в будущем ему не выбраться. Поэтому Оливер старательно избегал ректора, но в Академии Начал спрятаться от ее главы очень сложно. Охса постоянно приглашали на «чай».

Его убежищем стал этот парк, ему он нравился по многим причинам. Одной из которых, как ни странно, были птицы. Он даже подумывал поймать себе парочку и посадить в клетку, но останавливало его то, что он мог просто про них забыть позднее. Смысл их держать, если они сдохнут от голода в его отсутствие. От подобных мыслей охс приходил в бешенство. Он нежить, его ничего не должно волновать и уж тем более судьба птиц. Проклятое семя делало свое «черное» дело, не обращая внимания на все попытки Оливера хоть как-то помешать ему.

Охс менялся и ему это не нравилось. Чувства нежити не нужны, но вот все остальное. Оливер заметил, что стал ощущать вкус человеческой пищи. Правда в отличие от крови она не насыщала. Хос пристрастился к вину, предпочитая сорта красного. Глядя на фужер с ним, охс представлял себе кровь, что это она ласкала бокал изнутри. Теперь каждое утро на рассвете он открывал бутылку и наблюдал, как красная пьянящая жидкость играет на солнце, сквозь стекло кубка.

Второй причиной, по которой охс наведывался в парк стали женщины. Здесь было много дивных цветов, которые он желал сорвать. Недавно помимо жажды человеческой крови и мяса, у него проснулся голод иного рода. Плоть. Теперь нежить понимала, почему люди не могут справиться с этим. Охс познал женщину. Правда бедняжка после этого не выжила, но нежити было плевать. Да и кто его осудит, глава приюта при монастыре святой Кары была редкостной стервой. Ему бы многие сказали спасибо за ее смерть. Да, охс решил проверить, вдруг Зертиш не солгала. Аделарду же на недоуменный вопрос: «Зачем?», он ответил полюбившейся людской фразой: «Чем Тьма не шутит?».

Действительно, вдруг Ярогнева в приступе отчаяния сказала правду, но ведьма его не разочаровала: мальчика в приюте не оказалось.

Охс поднялся со скамейки и мягкой поступью подошел к художнику. Его он заметил давно.

— Сколько? — спросил лар Хос. Он прекрасно знал, кого рисовал художник.

— Я хотел бы оставить себе эту картину, господин, — промямлил мужчина. Он в некоторой степени чувствовал себя виноватым перед магом, будто отобрал у того кусочек чего-то личного.

— Сколько? — вновь повторил Оливер, и все его благодушие испарилось, как вода на солнце.

— Бесплатно, господин, — побоялся назвать цену художник. Он прекрасно видел, что теперь перед ним хищник.

— Держи, — Оливер протянул магу корзинку с оставшейся сдобой, после чего забрал холст. — Больше не смей наблюдать за мной, человек, — раздраженно проговорил Хос. Он вновь злился. Надо было забрать картину, ничего не давая взамен, но… Она ему понравилась. Картина будет чудесно смотреться у него над каминной полкой. Он, как человек, стал обрастать вещами.