Выдающийся украинский композитор, аранжировщик, хоровой дирижер, собиратель музыкального фольклора, музыкально-общественный деятель и педагог. Автор более чем 150 хоровых обработок украинских народных песен, четырех хоровых композиций и неоконченной оперы «На русалочью Пасху».

Николай Леонтович был необычным художником – он творил новую украинскую народную музыку. Композитор постоянно искал такие способы выражения эмоций в мелодиях, чтобы стало возможным превратить «звук в краски». Он говорил: «Я представляю себе так: большие колебания дают темные краски, маленькие – светлые…» Леонтович сумел сделать свою музыку разноцветной – ведь люди, слушая ее, ощущают всю неповторимую гамму красок и гармонию чувств, вложенную в нее автором. Серьезные же музыковеды, к числу которых относится и Зденек Неедлы, определяя особенности музыки Николая Дмитриевича, отмечают, что «дальнейшее развитие хорового искусства в Украине после Леонтовича пошло путем гармонизации и характеристики».

Родился Коля 13 декабря 1877 г. в селении Селевинцы неподалеку от Монастырок на Подолье (теперь Немировский район Винницкой области) в семье потомственного сельского священника Дмитрия Феофановича Леонтовича. Отец Дмитрий был человеком весьма образованным и музыкально одаренным, играл на виолончели, скрипке и гитаре, в прошлом руководил хором семинаристов. Мать, имевшая прекрасный голос, привила четверым детям любовь к украинской песне. Александр, Мария, Елена и, конечно, Николай получили прекрасное домашнее музыкальное образование и все связали свою жизнь с музыкой. Но родители, готовившие чад к религиозной стезе, не относились серьезно к их увлечениям и наказывали, если замечали, что они играют с мужицкими детьми. А Колю как магнитом тянуло на улицу, откуда лились девичьи голоса, поющие о порой нелегкой, а порой веселой человеческой жизни, и звуки скрипки хромого Якова Бандуренко, которые западали прямо в душу. Он мог, замерев и ни на что не обращая внимания, часами вслушиваться в эти прекрасные звуки. Окружающие называли мальчика «странным ребенком», а он сам вспоминал о годах, проведенных в с. Шершни, куда семья переехала вскоре после его рождения, как о самых счастливых в своей жизни.

Когда Коле исполнилось десять лет, ему пришла пора попрощаться с родным домом. Год он обучался в Немировской гимназии, а затем отец, у которого ухудшилось финансовое положение, перевел его в Шаргородскую школу. Домашний мальчик скучал по близким и тяготился школьной жизнью. Он давно умел читать и писать, а будучи с рождения физически некрепким, часто попадался под руку более сильным и задиристым одноклассникам. Единственными светлыми минутами для него были уроки пения. Учитель обратил внимание на чистый красивый голос маленького Леонтовича и разрешал иногда солировать. Он прививал ученикам любовь к «запрещенной» украинской песне, а однажды даже привел другого учителя, чтобы тот прослушал Колю. Вскоре человек этот был уволен за «украинофильство» и «внесение смуты» в юные умы. Но горькие его слова: «Вот вам, дети, и народная песня» – навсегда засели в памяти Леонтовича, как и прозвища, данные ему другими детьми – «соловушка» и «пташка».

Дома Николай бывал не часто, а с началом учебы в Каменец-Подольской духовной семинарии, в стенах которой он провел полных семь лет, – и того реже. Занятия не слишком привлекали молодого человека. И если поначалу Леонтович находился в числе лучших учеников, то постепенно его оценки становились все хуже. «Зубрежка» требуемых для священников предметов была ему не по душе, он любил только литературу – очень уж здорово читал преподаватель разные произведения. А любовь к музыке стала еще сильнее. Во многом этому поспособствовал и новый учитель – Нестор Макарович, который начал заниматься с ним отдельно от других семинаристов, доверял ему в свое отсутствие хор, познакомил с творчеством Н. Лысенко и М. Глинки и первый представил народную песню как родник неисчерпаемой красоты и мудрости. Он приобщил Леонтовича и к собиранию музыкального фольклора, и юноша все каникулы проводил в селе, записывая старинные украинские песни и сокрушаясь, что нет мастера, который сумел бы сделать из «седых песен» прекрасные современные обработки.

Успехи Леонтовича в музыке заметила дирекция семинарии и после смерти Нестора Макаровича назначила ученика… преподавателем музыки и дирижером семинарского хора. Один из семинаристов, у которых Николай преподавал, писал о нем: «В общем, он и нам прививает любовь к музыке, а сам, наверное, только и живет, что музыкой». Леонтович не только оправдал свое назначение, но и внес в обучение исполнение народных песен. Он сам начал обрабатывать мелодии, и вскоре хор исполнял «Ой, чия ж то причина, що я бiдна дiвчина», «Ой, час, пора до куреня», «Не тепер по гриби ходити» в его оригинальных аранжировках. Это было единственное, что не устраивало начальство в молодом преподавателе, но наставники всегда замолкали, нарываясь на непреклонный взгляд серых глаз худенького белявого юноши, который, кстати, несмотря на свое новое ответственное положение, продолжал тайком удирать по вечерам из семинарии в оперу.

1899 г. стал последним учебным годом для Николая. Из-за того, что занимался он все же в основном музыкой, некоторые предметы пришлось пересдавать уже после выпускного вечера. Но это мало что значило для молодого человека. Единственной своей целью он считал последнее выступление семинарского хора под своим руководством. Присутствующие с восторгом приняли его «Вниз по матушке по Волге», «Военный марш» и многие другие обработки русских и украинских песен, духовные композиции, а учащиеся преподнесли своему педагогу клавир оперы Чайковского «Черевички» с надписью «Будущему знаменитому композитору, незабываемому регенту от хора певцов» и словами: «Мы верим в тебя и ждем великой работы на ниве народной музыки». Тогда-то Леонтович окончательно сокрушил мечту отца о том, что станет священником. Он решил быть простым учителем, чтобы иметь возможность посвятить жизнь музыке.

В конце августа того же года Николай получил место учителя пения и математики в церковно-приходской школе в с. Чуков, где его стремление попало на благодатную почву. Священник Руданский, заведовавший школой, считался большим поклонником музыки и пения. Он одобрил идею Леонтовича создать ученический оркестр и вечернюю музыкальную школу (при условии, что все расходы, разумеется, новый учитель возьмет на себя), и уже через полтора месяца новый симфонический оркестр и хор исполняли аранжировки «Дiду, мiй дударику», «Ой, розвивайся», «Чоботи» и даже две части «Шумки» Завадского. И все это несмотря на то, что сам композитор тогда еще почти ничего не знал об оркестровке, чисто интуитивно подбирая звуки и необходимые инструменты. В это время Николай активно занимался инструментовкой фортепьянных пьес Гуммеля, Диабели, Завадского, Штрауса и Глинки, создал первые обработки песен «Ой, в лiс по дрова», «Ой, вийду на вулицю», «Мала мати одну дочку»; продолжал собирать народные песни.

Но постепенно отношения с Руданским из-за постоянных придирок ухудшились настолько, что Леонтович вынужден был оставить место и уехать к родителям. В спокойной обстановке села композитор систематизировал собранные песни в «Первый сборник песен с Подолья» и принялся за второй. Тогда же он встретил любовь всей своей жизни. Клавдия стала ему преданной женой и подругой и матерью двух его дочерей. Окончив работу над «Вторым сборником песен с Подолья» и посвятив его Н. Лысенко, Николай Дмитриевич осмелился-таки послать Николаю Витальевичу и сборник, и письмо, в котором говорил о своей любви к народной песне, просил советов и помощи. Ответ он получил не скоро, но как согрело неуверенную душу это письмо. Леонтович сообщал невесте: «Лысенко пишет мне: "Если говорить о вашем сборнике песен, я был очень рад, найдя в нем самостоятельные ходы, а не расстановку интервалов для создания гармонии"… это высокая оценка для меня, а главное – что Лысенко заметил то, чего я добивался, обрабатывая песни… мне всегда хотелось, чтобы в моих песнях был живой букет, чтобы там замечалось "движение", которое так кстати отметил Лысенко…»

Все же Николай Дмитриевич не оставил преподавательскую работу. В течение двух лет он был учителем пения учительской семинарии в Виннице, в 1904-1908 гг. работал в железнодорожной школе на станции Грушино (ныне г. Красноармейск Донецкой области), где впервые организовал хор железнодорожников. И при этом следует учесть, что никакого специального музыкального образования сам композитор не получил, если не считать нескольких месяцев, проведенных в Петербурге на лекциях Придворной певческой капеллы в 1903-1904 гг., где он экстерном сдал экзамены на звание регента. Там же, под руководством профессора Бармотина, одобрявшего его эксперименты в области обработок, Леонтович получил и очередное напутствие: «Вы идите собственной дорогой. У вас есть данные остаться самим собой». И он был самим собой. Еще в 1903 г. при помощи Лысенко было издано 300 экземпляров «Второго сборника песен с Подолья», который автор позже называл «слабым» и «пускал в Днепр» – то есть сжигал нераспроданные брошюры. В 1905 г. Леонтович, как и все, был захвачен революционными событиями, но его борьба за права рабочего класса не зашла дальше прекрасного переложения на музыку русского варианта «Марсельезы». Преследуемый царской полицией, он был вынужден уехать в Тульчин, где в течение десяти лет преподавал пение, арифметику и географию в женском епархиальном училище.

Эти годы стали едва ли не самыми продуктивными в жизни композитора. Силами учениц были поставлены детская опера «Коза-дереза» Лысенко, отрывки из опер «Аскольдова могила» Верстовского, «Борис Годунов» Мусоргского, «Пиковая дама» Чайковского. С 1910 г. во время наездов в Москву и Киев он учился у Б. Яворского, известного музыканта-теоретика, который преподал ему основы классической полифонии. Большую часть аранжировок Леонтович создал в Тульчине. Среди них «Ой, из-за горы каменной», «Прачка», «Казака несут», «Чернушка-душка», «Женчичок-бренчичок», «Ой, взошла зоря», «Зашумела лещинонька», собственные хоровые поэмы «Ледокол», «Легенда», «Моя песня», «Летние тона», несколько церковных хоров. И конечно, «Щедрик» – одна из самых знаменитых его композиций, в которой слились все накопленные знания и весь композиторский талант. Это удивительная по красоте, совершенная по мелодии, ювелирная по обработке деталей миниатюра. Органично объединив приемы народного многоголосия с достижениями классической полифонии, Леонтович добился, что каждый голос играет совершенно самостоятельную выразительную роль, воссоздавая тончайшие смены настроения в песне, подавая каждый художественный образ в предельном завершении. Композитор прибег к так называемым органным пунктам, на основе которых и строил сложные звуковые комплексы, когда басы, альты и сопрано, исполняя отдельные партии, тем не менее сливаются в единое целое. Этим способом он сумел достичь особенной гармоничной насыщенности и напряжения звучания как слов, так и мелодии.

Впервые «Щедрик» прозвучал на концерте обрядовых песен Киевского университета в конце 1916 г., и с тех пор слава его не умолкала, хотя автор и продолжал оставаться для большинства ценителей лишь безвестным регентом и учителем. Имя Леонтовича было известно лишь в очень узком кругу композиторов и музыковедов. Но они-то высоко отзывались о творчестве молодого и бесконечно талантливого композитора. Вот как воспринимал его щедровки К. Стеценко: «Он – словно резчик по дереву в музыке, который творит тончайшие музыкальные ценности, словно кружева из шелка. Его техника, обработка самомалейшей вещи настольно "ажурна", словно тонкая резьба из золота, украшенная самоцветными камнями…» Эти слова как нельзя лучше отражают титаническую работу, проделанную Николаем Дмитриевичем в области украинской песни.

Революцию в России Леонтович, как и большинство интеллигентов, воспринял как возможность для обновления Украины и расцвета ее культуры. Осенью 1918 г. он оказался в Киеве, где принимал самое активное участие в становлении молодого государства – Украинской Народной Республики – как композитор и дирижер, работая преподавателем хорового дела на дирижерском факультете Киевского музыкально-драматического института им. Н. Лысенко, а позже, после прихода к власти большевиков – в музыкальном отделе Комитета народного образования, вместе с композитором Г. Веревкой читая лекции в Народной консерватории, на курсах дошкольного воспитания, организуя хоровые кружки. Его произведения наконец-то зазвучали на всю Украину, были приняты в репертуар профессиональными и самодеятельными коллективами. Николай Дмитриевич чувствовал себя счастливым, потому что его жажда быть полезным своей стране оказалась востребованной. Не смущали ни хроническое безденежье, ни голод и холод: он был лишь благодарен жене, что та не устраивала скандалы, подобно многим другим супругам, а с пониманием и терпением относилась к его работе.

Счастливое время продлилось около года. После оккупации 31 августа 1919 г. Киева деникинцами, которые начали преследовать украинскую интеллигенцию и искали Леонтовича, чтобы арестовать его, он был вынужден срочно возвратиться в Тульчин, где вскоре основал первую в городе музыкальную школу.

И несмотря на то что большевистская власть разгромила только начавшееся украинское возрождение – были закрыты или «реорганизованы» новообразованные национальные учреждения, началось преследование и уничтожение выдающихся деятелей украинской науки, культуры, – 1919-1921 гг. не стали глухим временем для Николая Дмитриевича: он приступил к созданию оперы «На русалочью Пасху» по одноименной сказке Б. Гринченко (либретто Н. Ташкевич). И кто знает, какое бы место в украинской музыке она заняла, если бы была завершена: ведь даже фрагменты, отредактированные и оркестрованные М. Скориком, называют величайшим событием в ее истории. Увы, закончить оперу Леонтовичу было не дано.

Еще с 1920 г. Леонтовича, попавшего за национализм в «черный список» ЧК, преследовали агенты спецслужб. Ему приходилось прятаться, часто менять место жительства. Надеясь спастись в доме отца, служившего тогда священником в с. Марковка (ныне Теплицкого района Винницкой области), Николай Дмитриевич поселился с семьей у него. В ночь с 22 на 23 января 1921 г. к ним постучался незнакомец и попросил приюта на ночь. Через несколько часов грабитель, «бандит», как писали официальные советские историки, украв все деньги, выстрелом в грудь убил Леонтовича. Только недавно, после открытия архивов КГБ, стало известно, что бандитом этим был агент НКВД Грищенко.

Пуля недочеловека оборвала жизнь великого композитора, великого Маэстро, как называли его еще при жизни. Но украинская песня, отшлифованная этим музыкальным ювелиром, который дал ей вторую жизнь, продолжает жить. И не только у себя на родине – во всем мире. Все его аранжировки народных песен до сих пор остаются непревзойденными жемчужинами в мировой сокровищнице, а самая любимая песня Леонтовича – «Дударик» – после смерти создателя дождалась более двухсот вариантов исполнения.