Поэт, переводчик, литературовед, общественный и государственный деятель. Академик, действительный член АН УССР, директор Института украинской литературы (1936-1943 гг.), а затем нарком просвещения УССР (1943-1948 гг.), заместитель председателя правления Союза писателей Украины. Председатель Верховного Совета УССР (1953-1959 гг.). лауреат Сталинской премии СССР (1941 г.) и Государственной премии УССР им. Т.Г. Шевченко (1962 г.). Герой Социалистического Труда, кавалер многих орденов и медалей.

Пять строк из «Антистрофы» (1919 г.). А в них – глубокое понимание действительности и предчувствие тяжелой судьбы – судьбы поэта, наступившего на горло собственной песне. Трудно понять боль искалеченной, израненной души, которой мозг и тело приказали выжить. Творческий и жизненный путь П.Г. Тычины характеризуют как «триумф и драму гения».

Родился Павел 27 января 1891 г. в семье дьяка и учителя «школы грамоты» села Писки (Черниговская обл.). Единственным богатством Григория Тимофеевича Тычины были девять детей (еще четверо умерли во младенчестве). Но несмотря на бедность, в доме постоянно звучала песня. Отец – регент церковного хора – играл на гармони, мать Мария Васильевна и сестры обладали прекрасными голосами, но самым музыкальным был Павлик. На его редкий тембр голоса и тонкий слух обратила внимание учительница земской школы С.Н. Морачевская и посоветовала родителям учить одаренного мальчика дальше. И пение Павлуся в монастырском хоре служило платой за его обучение в духовном училище (1900-1907 гг.), а затем в духовной семинарии (1907-1913 гг.) в Чернигове.

Первые известные стихи Тычины датированы 1906-1908 гг. И среди них уже есть прекрасная жемчужинка «Голубизна мою душу овеяла» («Блакить мою душу овiяла»). В стихотворении ощущается внутренняя гармония, какая-то вселенская музыка, характерная для ранних произведений поэта. Тычину недаром называют самым музыкальным поэтом в мире. Среди его увлечений в молодые годы первое место принадлежало музыке. Павлу поручали руководство семинарским хором, который исполнял сложные произведения Д. Бортнянского, А. Венделя, П. Чайковского. Он играл на нескольких духовых инструментах – кларнете, гобое, флейте, а впоследствии освоил бандуру и рояль. Как способного исполнителя его приглашали играть в городском симфоническом оркестре. Да и в более зрелые годы Тычина работал помощником хормейстера в театре Н. Садовского. В 1920 г. он путешествовал с концертной капеллой К. Стеценко из Киева в Одессу, через год сам возглавил «Рабочую капеллу», а после роспуска хора Леонтовича хористы «пошли петь в Киев в железнодорожный театр под дирижированием Тычины» (1921-1923 гг.)

В молодости Павел был решительным и абсолютно не трусливым человеком. Когда в 1913 г. умер М. Коцюбинский, юноша, презрев категорический запрет царского правительства, вывел хор на церемонию прощания и дирижировал им. Так он отдал дань памяти известному писателю, который первый оценил его поэтический талант и в 1912 г. опубликовал в журнале «Литературно-научный вестник» стихотворение «Вы знаете, как липы шелестят». Но эту смелость, как и свободу творческого мышления, сомнет тоталитарная система.

Серьезно занимался Тычина и живописью под руководством учителя рисования М. Жука, но ни профессиональным художником, ни музыкантом не стал. Проучившись год в Киевском коммерческом институте, он был вынужден из-за недостатка средств вернуться в Чернигов. Здесь Павел какое-то время жил у поэта В. Самийленко, который подтолкнул талантливого юношу к изучению языков (Тычина знал 18 языков) и литературным переводам. Работая в журнале «Свет» («Свило»), а после его закрытия – разъездным инструктором и статистиком, Тычина много писал. Рассказы «Искушение», «Богословие», «На реках Вавилонских», помещенные в киевских журналах, свидетельствуют, что и дар прозаика не обошел его, хотя впоследствии он почти не работал в этом жанре. Его призванием стала поэзия. Звонкие стихи «Леса шумят – я слушаю», «Расскажи, расскажи ты мне, поле!», «Есть на дне в моем сердце», «Молодой я, молодой!» сообщили о рождении нового поэтического гения Украины.

В 1915 г. Павел переехал в Киев, где работал хормейстером в театре Н. Садовского и заведующим отделом хроники в газете «Новый совет» («Нова рада»). Он много печатался в периодике. Но большинство стихотворений, написанных в эти годы, увидели свет лишь в посмертном издании «В сердце моем…» (1970 г.), как, впрочем, и уникальный цикл «Панихидные песни» (издан в 1993 г.). Они чудом сохранились в архиве М. Жука. Наиболее известна из них мелодичная «О панна Инна, панна Инна» (опубликовано в 1920 г.). «Панихидные песни» посвящены Полине Коновал – безответной любви Тычины – и ее сестре Инне. Поэт со щемящей нежностью оплакивает свою возлюбленную, и прощание это превращает во вселенскую заупокойную мессу, где вместе с ним молится вся природа.

Красивый, статный, безбрежно талантливый Тычина пережил не одну сердечную привязанность и драму. В лирических стихах мелькают имена Оксаны, Ляли, Анжелы, а какие-то и вовсе закодированы в текстах. Но все чаще и чаще в них вспыхивало имя Лида– Лидия Петровна Папарук. «Что у меня за характер, – иронизировал над собой влюбчивый поэт в дневниковых строчках 1922 г. – Часто Лида говорит: "Девчачур!"». Они встречались 17 лет и поженились лишь перед войной. Но большая часть произведений, посвященных жене, написана в 1960-е гг. Заботливая и верная Лидия Петровна предстает в них как спутница жизни, подвижница, потому что она разделила с мужем и радость взлета, и славу, и его душевную боль.

Событием огромного значения в украинской литературе стал выход в свет первого сборника стихов Тычины «Солнечные кларнеты» (1918 г.), пронизанного светлой верой в жизнь, человека и свой народ. Символическая система стиха, которая простиралась от реализма до футуризма, построена на соединении традиционного народного и неповторимого индивидуального, на колебании между явью и мечтой. Религия, вера, Родина удивительно и своеобразно объединены в мировосприятии поэта. В «Солнечных кларнетах» звуки – окрашены, цвета – озвучены, а душа настолько чиста, что ощущает Бога как «всемирную гармонию», как музыку «всемирного оркестра». Во вторую часть сборника вошли поэмы «Золотой шум», «Дума о трех ветрах» и цикл «Скорбная мать», которые признаны национальной трилогией раннего Тычины. В этих произведениях ощущается неопределенная, тревожная ситуация в Украине и в сердце поэта.

Небольшая книжка поставила 27-летнего автора в один ряд с лучшими мастерами украинского Возрождения. «Этот молодой мечтатель с обращенным в глубину взглядом, – как характеризует его в начале 1919 г. С. Ефремов, – в первой же своей книге выступает таким зрелым, таким глубоко оригинальным, что не могло быть сомнений, что вот перед нами записывается новая, свежая и увлекательная страница в истории украинской литературы… Поэт, наверное, мирового масштаба… Он словно испил все чары народного языка. И вместе с тем и сам придал труднейшим оборотам присущую ему мечтательность и глубину, блистательную форму, гибкую, разнообразную, какой у нас пренебрегали даже выдающиеся писатели».

Новаторством композиционного построения отмечены произведения Тычины в сборнике «Плуг» (1920 г.), которые принесли ему славу вдохновенного певца «красоты нового дня». Новое властно входило в жизнь поэта. Он славил огромный плуг, миллионы мускулистых рук и вместе с тем ощущал себя «двести раз распятым», болея душой за судьбу Украины. Одновременно с «Плугом» тоненькой книжечкой вышел цикл стихов в прозе «Вместо сонетов и октав», где предчувствие непоправимой беды ощущается еще сильней. Но пока желание жить и творить было сильнее предчувствий. Тычина работал в журнале «Искусство», в государственном издательстве «Всеиздат», заведовал литературной частью в Киевском театре им. Т.Г. Шевченко, стал одним из основателей Музыкального общества им. Н. Леонтовича и как поэт-сценарист вошел в созданный в Киеве «театральный отдел». Он был связан также с труппой «Молодого театра» Л. Курбаса, и в результате этой творческой работы возникали синтетические музыкально-танцевально-театральные произведения. Младотеатровцы инсценировали и поэтические произведения Павла Григорьевича из его сборников. Его стихи словно сами просились быть переложенными на музыку, в них ощущалась и танцевальная пластика.

В 1920-е гг. Тычина перевел много текстов российской и западноевропейской классики для капеллы «Думка» («Реквием» Моцарта), а также оперных либретто. А позже композиторы на его стихи написали сотни песен, романсов, хоров («Арфами, арфами» Я. Стенового, «Пускай себе и шумят дубы» Г. Веревки, «На майдане» М. Вериковского), а также вокальных циклов, кантат, хоровых симфоний. До конца жизни поэт был связан с музыкой.

В 1923 г. Тычина неожиданно для многих переезжает в Харьков, но меняется не только его место жительства. Начиная со сборника «Ветер с Украины» (1924 г.), постепенно угасает яркий автор стихов «Топчите универсалы», «Прометей», «Голод», «Эй, ударьте в струны, кобзари!», «На Аскольдовой могиле», тот трепетно-звонкий поэт европейской культуры, не боявшийся как свидетель революционного братоубийства заявить: «Как страшно!.. человеческое сердце до края обеднело». Тычина глубоко затаил факт своего ареста и чудесное спасение из когтей ЧК благодаря В. Блакитному. Поэт закрыл на замок свое настоящее «я», и уже никогда его душа не распахивалась широко. Он жил в каком-то патологическом страхе, что в дверь в любой момент могут постучать и увести навсегда, как увели многих мастеров украинского «Расстрелянного Возрождения». Лишь один раз, в 1926 г. он рискнул опубликовать фрагмент поэмы «Чистила мать картошку», где предвозвестил Голодомор и удушение Украины. Тычина был обвинен в «протаскивании националистического дурмана». Поэт написал покаянное письмо – и его гений умолк.

В течение многих лет читателям предлагали газетные однодневки или откровенно иронические стихи Тычины. Школьников кормили хрестоматийными агитками, где поэт предлагал «под руководством партии все винты завинтить». Павел Григорьевич стал объектом бесчисленных шуток, эпиграмм и пародий типа: «Трактор в поле дыр-дыр-дыр, я в колхозе бригадир». Многие друзья, еще вчера превозносившие его талант, теперь болезненно воспринимали изменения в творчестве Тычины – певца индустриализации и коллективизации.

В. Стус писал в конце 1960-х гг. в своей книге «Феномен эпохи»: «В мире "Солнечных кларнетов" человек был возвеличен до космических масштабов, там существовала гармония человека и вселенной. Теперь космос у Тычины обесчеловечивается, а сам человек, этот макрокосм солнечнокларнетовского периода, превращается в инфузорию, жизненное назначение которой – свято придерживаться своей орбиты и великого закона. В этом новом космосе Тычины человек становится заключенным, рабом исторического процесса. Но как бы там ни было, Тычина – такая же жертва сталинских репрессий, как Косынка, Кулиш, Хвылевой, Зеров и Курбас. С одной лишь разницей – их физическая смерть не означала смерти духовной – Тычина физически живой, умер духовно, но был принужден существовать… по другую сторону себя самого. Начиналась полоса дальнейшей деградации поэта, причем деградировал покойный поэт так же гениально, как когда-то писал стихи». А многолетняя эксплуатация режимом имени и авторитета мастера слова стала причиной его глубокого внутреннего конфликта и привела к падению его реноме в глазах соотечественников и мировой общественности.

Но жизнь продолжалась. Павел Григорьевич активно включился в общественную и государственную работу. В 1923 г. он вошел в Союз пролетарских писателей Украины «Гарт», вместе с Хвылевым принял активное участие в создании ВАПЛИТЕ (Вольной Академии пролетарской литературы). В 1929 г. Тычина стал действительным членом АН УССР. С 1923 по 1931 гг. он был соредактором харьковского журнала «Красный путь», много писал, изучал армянский, грузинский, тюркские языки, вошел в Ассоциацию востоковедения. Беспартийного на тот момент писателя даже избрали членом Харьковского горсовета. Теперь существовало два Тычины: один – искалеченный «обольшевиченной эрой», второй– пишущий «Партия ведет». В его книгах, которые выходили в свет с завидным постоянством, – все тот же новаторский стих, но лишенный истинной поэтичности, образности, лиризма, в нем нет ни «огнепоклонника», ни «солнце-приверженца», ни «звонкоголубизны», ни «струн вечности». Произведения из сборников «Партия ведет» (1934 г.), «И расти, и действовать» (1949 г.), «Могущество нам дано» (1953), «Мы – сознание человечества» (1957), «Коммунизма дали видны» (1961 г.) имели ярко выраженную социально-политическую окраску и звучали как парадные лозунги. Но, как говорит Д. Степовик, хорошо знавший поэта, «декларативно-юбилейное сочинительство им всерьез не воспринималось».

С 1938 г. и до конца жизни Тычина – депутат Верховного Совета УССР, а на протяжении двух созывов – его председатель. В период с 1936 по 1943 гг. он возглавлял Институт украинской литературы АН УССР, затем в течение пяти лет был министром просвещения Украины. На этой должности он много сделал для восстановления школ и вузов, разрушенных в годы войны, а также по сохранению украиноязычных школ. Павел Григорьевич на собственные средства построил школу в родном селе Писки, которое было целиком сожжено, помог односельчанам возродить его из пепла. Академик не гнушался входить в их простые жилища и делиться своими гонорарами со вдовами и сиротами.

И глубоко в душе Тычина все же остался Поэтом. Об этом свидетельствуют некоторые стихотворения из сборника «Чуття εдиноï родини» (1941 г., Государственная премия СССР), поэма «Похороны друга» (1943 г.) и, конечно, поэма-симфония «Сковорода», над которой автор работал на протяжении почти 20 лет (не окончена, издана посмертно).

Как заместитель председателя правления Союза писателей Украины и один из старейших поэтов, Павел Григорьевич старался опекать молодых поэтов-шестидесятников, пробивал им дорогу, помогал печататься. Когда все жили надеждой, он предостерегал, что демократический всплеск заканчивается и приближаются новые репрессии. Тычина всегда старался подчеркнуть, что талантливых людей нужно беречь, что жизнь человека превыше всего и необходимо быть осмотрительным, чтобы иметь возможность продолжать дело. И говорил он это, словно извиняясь, что сам остался жив, когда многие из его единомышленников стали мучениками, жертвами системы. Ему тогда не верили, и напрасно.

Тычина всегда по праву оставался признанным авторитетом в области поэзии, прозы, публицистики и как переводчик со многих языков на украинский. Он переводил А. Пушкина, Е. Баратынского, А. Блока, Н. Тихонова, Я. Купалу, Я. Коласа, «Давида Сасунского», О. Ованесяна, О. Туманяна, И. Чавчавадзе, А. Церетели, К. Донелайтиса, С. Нерис, И. Вазова, X. Ботева, Л. Стоянова и многих других писателей и поэтов. Тычина был знатоком литературы. Его «книгоград», как называл литературовед И. Ильенко домашнюю библиотеку поэта, насчитывал более 20 тыс. книг. Официальный поэт партии, обласканный властью, Герой Социалистического Труда, лауреат премий, кавалер орденов и медалей, член многих комитетов, обществ, президиумов был очень скромным человеком и своим положением не кичился. Павел Григорьевич с женой всегда были рады гостям, но в души свои почти никого не пускали. Как вспоминает Д. Степовик, в 75 поэт выглядел очень старым, хотя всегда казался моложе своих лет: «По-видимому, на внешности отразилась недавно перенесенная операция, малоподвижный образ жизни, разрушительность химиотерапевтических лечебных препаратов. Сумрак трагичности лег на его лицо». Умер Павел Григорьевич 16 сентября 1967 г. А его феномен по-прежнему будоражит мысли. Феномен человека, отдавшего половину жизни высокой поэзии, а половину – беспощадной борьбе со своей гениальной одаренностью.