POV Катя

После неприятного общения с лжешейхом оставалось время на посещение больничного крыла, которое находилось в километре от места следующего занятия.

Запах лекарств пропитал воздух в коридоре. Чем ближе подходила к кабинету психиатра, тем сильнее пахло химией, лекарствами, которыми обычно травили людскую печень, желая вытащить из-за грани. Постучавшись, долго ждала открытия. Вскоре в проеме двери показалась заспанная врач — подруга сексолога. Женщина запахнула белый халат и расчесала пальцами рыжие локона, чтобы выглядеть вновь опрятно, а не заспано. Глаза полуприкрытые, веки тяжелые. Женщина уставшая и заспанная, прислонила палец к губам, намекая о тишине. Распахнула дверь и позволила войти в больничное помещение с одиноким столом, стулом с компьютером и койкой в углу, где отвернутая к белой стене лежала Мэри. Она завернулась по шею в белую простыню, чтобы спрятаться от посторонних. Не твердым щитом, а хоть легкой преградой. На тихие шаги и шепот подруга не обратила внимания, продолжала спать или создавать видимость сна. Хотела, чтобы оставили в покое… не мучили…  и не спрашивали. Поэтому я исполнила ее мысленный посыл и делала вид, что поверила в плохую игру под названием «спящая».

Бледная, худая, ребра насколько помню плотно обтянуты кожей. Дыхание сонное, ровное. Одна рука высунута из-под одеяла, а в голубую вену, четко просматривающуюся сквозь бледную кожу, вставлена игла. Желудок Мэри по-прежнему отторгал пищу, поэтому по трубке поступала питательная глюкоза. Мы не стала будить Мэри, просто посмотрели на ее состояние.

Помни, Катя, помни, кто довел Мэри до состояния ломки. Бонифаций и рыжеволосый парень, которого видела возле ног Кабана. Это они довели твою подругу почти до состояния самоубийства. Погасив жалость к Мэри, (и это не сочувствие), нет, это настоящая унизительная жалость. Мне жаль ее поломанной жизни, мне жаль, что она убивает сама себя. По своему собственному желанию. Но только винит меня в своих проблемах. Я ведь стройнее, обмен веществ лучше, и в этом я виновата. Парень обратил на меня внимание — это я виновата, глазки строила. Я получила пять балов, а она четыре, правильно это я ее заболтала по телефону на ночь. Для нее — я причина всех бед.

Психиатр взяла с рабочего стола белую прямоугольную карточку, по размерам больше чем визитка. Документ идеально поместился в кармане медицинского халата. Значит, врачи тоже имели доступ к учительскому зданию.

Мы вышли из кабинета, оставив Мэри «спать» дальше. Только сейчас любопытная психиатр обратила внимание на мою грудь. Я постаралась ладонью закрыть надпись с телефоном, но женщина продолжала с любопытством рассматривать.

— Как самочувствие Мэри? — решила отвлечь Милану (как гласила надпись на бейджике).

Психиатр отвлеклась, утихомирила свое любопытство и начала размышлять о дистрофии подруги и как ее могли допустить в университет? Психиатр говорила больше не о психоэмоциональном состоянии Мэри, а скорее о неприглядной внешности: о груди, едва обозначившейся под кожей; тонких, костлявых ножках; о выпирающих костях; о торчащих ребрах и отсутствующих «вплюснутых ягодицах».

— В обнаженном виде она вызывает — отвращение! — на этой фразе возникло ощущение, что это меня пнули. Больно в живот с ноги и оставили бордовый насыщенный синяк, будто в наказание.

Не виновата я, что она начала худеть. Наверное, не виновата. Кто же знал, что ее любимый парень предложит мне свидание, а не ей? Сколько можно пенять за одно неудачное стечение обстоятельств? Мне до конца жизни придется ощущать вину? Не я травила ее одними овощами и фруктами, не я держала на воде и одном яблоке в день. Мне тоже страшно на нее смотреть, а как помочь не знала. И больно… больно. Захлебываюсь в этой боли, а выплыть из нее пока не могу, поэтому барахтаюсь и помогаю Мэри любыми методами. И горько смотрю на такую лучшую подругу.

Какая же она была хорошенькая и добрая будучи полненькой. Настоящее заряженное теплое солнце, а сейчас лед. Твердый и холодный, не мой.

Мэри продержат в больничном крыле около недели, будут насильно вводить питание через трубки, так легче будет усваиваться пища, потом должно полегчать. А я должна смотреть за ее регулярным питанием.

Милана-психиатр собралась уже уйти, оставить меня с информацией, взялась за ручку двери, но я быстро среагировала:

— А вы оставляете Мэри одну на ночь?

— Я — врач и соответственно несу ответственность за пациентов. Ты за кого меня принимаешь, девочка? — врач нахмурила густые брови цвета меди. Рыжий одинокий локон, выбившийся из прически, забрала за ухо и, недовольно вздернув подбородок, ушла обратно в кабинет. Грохнула дверью. Эхо долго гуляло по коридору.

Я кивнула белой двери с надписью «психиатр». Одиноко присела на корточки спиной к холодной стене рядом и обняла себя за колени. В коридоре по-прежнему никого нет, и я могла подумать. Необходимую информацию для взлома кабинета директора я получила в полном объеме.

Чтобы проникнуть в учительское крыло необходимо выкрасть карточку психиатра. Вылазку осуществить поздно ночью, когда все жители университетского городка будут спать, возможно за исключением охранников, изредка патрулирующих дорожки. А код от двери в ректорский кабинет…

Я подняла ладонь к носу и хоть немного улыбнулась. Мне любезно рассказал лжешейх. Конечно, не люблю обманывать, но отплатила тем же, чем и он. Он играл по-черному, приходилось и мне. Надеюсь, он не обиделся. Но мне нужна эта информация и, если ситуация станет совсем плачевной, в ближайшее время обязательно позвоню родителям.

* * *

POV Джокер

Прохладно. Кондиционер завывал в подвале.

Я удобно развалился на красном кожаном диване и некоторое время просто отдыхал от жары, наслаждаясь прохладой. В этом подвале идеально свежо после жаркой погоды на острове. Смотрел в потолок и слушал стук сталкиваемых бильярдных шаров и комментарии играющих. Эти звуки успокаивали и напоминали, что я не один.

Партия в бильярд в самом разгаре играли двое: парень и девушка. Бывшие возлюбленные, о романе которых наслышан даже я. Их любовь закончилась громко и скандально. На парне завершился процесс становления куклы «Эльзы». Девушка — на первый взгляд дикий, неукротимый огонь. В ней преобладали честь и достоинство истинной аристократки. Уверенность в себе и своих силах. Два с половиной года ломали ее до состояния куклы. Некоторые слабаки-хозяева не выдерживали ее отпора и отступали. Эльза долго ими крутила вертела по своему желанию, но у всего есть терпение и предел. И у Эльзы тоже. И сейчас она — красивая, но кукла, волосы рыжие, локоны мягкие, истинное удовольствие к ним прикасаться, ноги длинные, фигура королевы. Даже сейчас, стоя в простой джинсовой юбке и белом топике, и солнцезащитных очках, руки скрестив на груди, как велел хозяин, она все равно была «гордой». Хоть и морально мертва, но стояла с горделивым видом и смотрела как сталкивались бильярдные шары, решающие ее судьбу. А бывшие возлюбленные были равнодушны к вещи, обсуждали лишь свои промахи или попадания в лузу. Никому нет до нее дела. Все глухи к состоянию куклы.

Влюбленная парочка рассталась после того, как Эльза стала куклой парня. Девчонка приревновала к кукле. Какие глупости…  Как можно ревновать к вещи? Но глупая заставила выбирать парня между куклой и собой. В результате скандал, почему он должен выбрасывать игрушку? Он официально первый хозяин Эльзы и продавать, пускай и за пятьдесят миллионов не намерен, еще не испробовал все ее возможности. Не наигрался.

Ставкой в партии по бильярду сегодня была — Эльза.

— Сейчас ты лишишься своей любимой «куколки»! — презрительно фыркнула девчонка, хлопнув своего бывшего по плечу, тот повел рукой, сбрасывая тяжесть.

Обычная месть бывшему. Девчонка сделает всё, чтобы отыграться, ведь посмели выбрать не ее, а куклу. И удача сегодня улыбалась мелкой блондинке. Если забьет еще один шар из оставшихся пяти, то выиграет. Блондинка взяла кий, эффектно завела его за спину, полу легла локтем на зеленое полотно и прогнулась, улыбаясь «бывшему» почти с победой. Будет бить за своей же спиной по линии бильярдной стенки. Не очень удобная поза, но для мастера вряд ли сложно выполнимая. Девчонка предвкушала победу и готовилась отведать любимое блюдо под названием — месть. Прицелилась, пару раз отвела кий, проверяя насколько точно ударит в центр белого шара. Удар. Секундное затишье. Двойное попадание. Белым шаром ударила в ближайший по траектории движения, тот послушно отлетел в центральную лузу, а белый закончил путешествие вкатившись в боковую лузу с другим одновременно.

— Съел, Фрунзе! — девчонка победно вскинула кий и бросила с грохотом на бильярд. Победно вскинула руки и просвистела. Поаплодировала себе, заставляя гостей в подвале повторить овации победительнице. Довольная поманила указательным пальцем куклу в очках, что возле стены покорно ждала хозяина. На жест та не обратила внимание, правильно, кукла ждала приказа.

— Эльза, выполняй приказы хозяйки. Теперь Марина — твоя хозяйка! — обреченно приказал проигравший. — Марина, умоляю, не порть ее! — попросил парень.

Марина — его подруга лишь насмешливо фыркнула, еще раз по-братски хлопнула бывшего парня по локтю и тихонько пообещала, наслаждаясь месть:

— Я ее изуродую, Паш! И отдам тебе на память!

Девчонка мерзко засмеялась и пошла к своей кукле писать новые инициалы, но судя по ножику, который стянула с одного из столов в лепестках-помещениях, оставлять свое клеймо она будет лезвием. Кровью вырезать инициалы на хорошеньком личике Эльзы, которая посмела привлечь внимание ее бывшего парня. Месть. Глупая месть. Хотя, я ее понимал. Совсем чуть-чуть, но понимал желание отомстить.

Я решил отвлечься от этого зрелища, крики не очень любил слушать, поэтому занавеску в наш лепесток-помещение закрыл. Не видеть и отключиться от происходящего. Присел обратно рядом с Михаилом, который задумчиво в ноутбуке решал рабочие вопросы (я уже говорил он гений техники). Толстяк быстро щелкал мясистыми пальцами по клавиатуре и экрану.

Я отобрал компьютер у друга и поставил на стол перед собой. Толстяк недовольно буркнул, но привычно промолчал на мое поведение.

— Зайди к своему дяде в комп. Я хочу порыться в досье на «рабочий материал».

Миша пожал широкими плечами, с трудом перегнулся через жирный живот и наклонился к экрану, совершая одному ему известные махинации.

«Рабочий материал» с первого курса — это новые поступившие студентки. Их шестьдесят, сколько выживет не известно. Полноценными куклами становятся единицы, остальные как правило умирали сразу или через некоторое время. Мало кто выдерживал эмоционального давления.

Своим появлением Катя… Катерина… Екатерина… как лучше звучит? Наверное, Екатерина. Внезапным появлением в кустах она решила мои внутренние противоречия. Сколько еще бы времени я внутренне ломался, решая вопрос — играть с куклой или нет. Рано или поздно я бы все равно поиграл с ней, поэтому смысла в отступлении не было. Рано или поздно взял ее себе. Спасибо Роман, она ускорила принятие трезвого решения. И удивительно, но я не зол на ее обман. Правильно, хоть не доверчивая дурочка.

Но теперь следовало забыть о нашем общем прошлом.

Это было в прошлой жизни, с неизвестной девушкой:

Она не та девочка, у которой украл первый поцелуй, а та расплакалась. Странное воспоминание часто смешило. Ни с того ни с сего вспоминал об этом событии и вроде ничего особенного в поцелуе не было, ни умелый, ни страстный, крышу не сорвало, но все равно помнил. Часто смеялся над ее испуганным лицом.

Она не та девчонка с языком без костей, что любого заболтает.

Не ее дружка я порезал. Бесил меня «дружок». Бесил.

Это не та девчонка, о которой остались слегка, совсем немного, самую малость «приятные воспоминания». Странное дело, у меня мало приятных воспоминаний из детства, а она за пару встреч ухитрилась оставить несколько кадров в памяти. Столько людей в жизни, но я их не помнил.

Но это в прошлом. Глупости. Джокера давно нет. Остался лишь я.

Теперь передо мной объект исследования. Красивая темноволосая девушка с южными чертами внешности. За этой ее, пожалуй, и выделил. Напоминала наших женщин, не похожа на белокожих северянок.

Рабочий материал «20-022». Прежде чем приступить к изучению данных объекта решил заглянуть к ней в комнату. Попросил Михаила подключить к его компьютеру видео из общежития бедняков и даже в душевые, поскольку не обнаружил Екатерину вечером в комнате. Был готов к тому, что она меняет прокладки в душе, это бы отбило во мне кобелиный инстинкт. К моему прискорбию, «какого-то нежелательного хрена» я встал на нее в стойку — как на типичную сучку. Мой кобелиный инстинкт надо зарубить на корню. Нездоровый физический интерес будет мешать работе.

Она вещь! Вещь, вещь! Вещь нужно выдрессировать и укротить норов. Но самое главное не заигрываться, придется взять не одну куклу, а несколько, чтобы отвлекаться от одной. Нельзя слишком сближаться с рабочим материалом.

Михаила я отвадил за чем-нибудь пожевать и выпить (не для меня. Я пью сок), а сам закрыл шторку в помещение, нажал на треугольник на видео, прикурил и, закинув руки за голову, расслабленно развалился на диване.

Ну и что у нас…

Она не меняла прокладки, а стирала резкими движениями мой номер. Недовольная злостно и нервно пыталась убрать чернила с кожи. Грудь покраснела от жесткой голубой щетки.

Терла и терла грудь, постоянно задевала соски. От этого кадры невидимый удар сразил в голову. Хотя нет. Ниже. Не в голову. Вру. Прямиком в член. Втянул сигарету с такой дури, что красный уголек стремительно сжег половину папиросы во рту. Вобрал в легкие воздух с табаком и облегченно выпустил, прикрывая глаза, отгораживаясь от видео. Когда-нибудь напишу на ее теле свои инициалы. Можно толстой шариковой ручкой написать на сосках? Стержнем провести по чувствительным соскам. Как отреагирует? Больно будет, да? И одновременно возбуждающе. А если сделать клеймо на сосках… печать навечно. Ммм. Уже предвкушаю нашу игру. Пусть хранит память обо мне.

И больше кондиционер не помогал, как будто раскаленное солнце поднесли ко рту и велели сожрать. Я его послушно сожрал, но теперь горели внутренности.

POV Катя

Занятия длились по ощущениям вечность. Вика, как пропала с неизвестным богатым парнем, так и не появлялась. В результате мы остались с Сашей вдвоем. Грудь с надписями неизменно привлекала внимание одногруппников. Те сыпали смешками, шептались, но отворачивались. Думали, что телефон — это оскорбление. К примеру, это мой номер телефона, на который можно позвонить и заказать секс-услуги. По крайней мере, их ехидные лица говорили о злорадстве.

Поздним вечером приняла душ, с трудом оттерев чернильные, въевшиеся цифры, но на коже остались красные следы-линии. Не знаю почему подумала о лжешейхе лучше, чем он есть. Вроде спасал прежде и сейчас надеялась. А он посмеялся над помощью мелкой девчонке и в завершении, как мощный пинок, предложил поиграть в унизительную игру… а ладно…

Он никто для меня, и я не должна о нем думать.

В общежитии без Мэри тоскливо, но зато комната в моем распоряжении. Две кровати, шкаф, тумбочки. Шторки сдвинула по центру, желая скрыться от посторонних глаз с улицы. Скинула большое сырое полотенце. Тщательно вытерлась. Девчонки часто бегали по коридору общежития в одних полотенцах, не стесняясь парней, поскольку их слишком мало по сравнению с нами.

Осталось голой, только бедра замотала маленьким розовым полотенцем, которое напомнило мини-юбку. Сырые волосы отбросила с груди назад, по спине покатились ледяные капли воды. Настроение немного улучшилось после вида подруги на больничной койке и тяжелого дня.

Перед отъездом, мы с мамой накупили много одежды, в том числе нижнее белье.

Залезла в шкаф. Из белого огромного пакета вытащила два не распакованных комплекта нижнего белья, в левой руке — темно-зеленое с красивым камнем между чашечками, справа — черное кружевное с трусами — шортиками. Задумчиво смотрела то на один вариант, то на другой.

Слегка встрепенулась, передернула плечами от внезапного звука. То была идеальная тишина, в комнате (кроме меня нет никого) то раздалась вибрация на тумбочке и телефон замигал синим огоньком. Предупреждал, чтобы немедленно взяла. Подзывал и манил навязчивым миганием.

Положив аккуратно два белья на покрывало, присела рядом и прочитала СМС, присланное с неизвестного номера из сети университета:

«Под цвет твоей кожи, глаз и волос подойдет ярко-красное с чулками. Если такого нет, то из двух имеющихся — лучше черное».

Мистер Х!!! Тот, который писал с предложением бежать из университета. От догадки телефон неуклюже выронила на пол и тот с грохотом, рискуя разбиться, ударился о ламинат сначала ребром, потом экраном.

Кто еще мог быть? Тем более разговаривал, будто знакомы, но я поставила его в черный список? Неужели ради меня завел другую сим-карту?

Я рывком поднялась с кровати. Оглянулась нервно по сторонам, выискивая в каждом углу невидимого наблюдателя. Упала на колени, рассматривая черное пространство под кроватью, где обнаружила аккуратно стоявшую возле стены сменную обувь-шлепки. Встала обратно в полный рост, выпрямилась ровно. Опустила взгляд вниз на пол, но осмотру помешала голая грудь, которую скрывали лишь влажные черные волосы. Через них хорошо виднелась обнаженная, распаренная кожа и розовые соски, сжатые от холода в комочки.

Мой голый вид окончательно отнял спокойствие и заставил напряженно закружиться будто в танце вокруг себя, пытаясь понять, где затаилась угроза. Откуда неизвестные мог знать о моем занятии — о выборе нижнего белья? Ладонями запоздало обхватила одну и вторую грудь, прячась от невидимого наблюдателя, чьи любопытные глаза были повсюду в комнате. Они нагло смотрели с белого потолка, искрились на лампочке люстры или прятались в темных углах помещения, где сегодня я одна. Не защищена, без возможности закрыть дверь.

Беспокойно оглянулась по четырем сторонам-стенам.

В шкафу? Нет, я там забирала белье. Здесь негде прятаться. С третьего этажа через окна тоже не видно. Поблизости кроме нашего общежития нет никого. Только огромные деревья, закрывающие вид на наше здание-дом.

Где он? Кто он? Что ему надо?

Упавший телефон вновь завибрировал на полу, приказывая посмотреть следующее послание. Экран на секунду подсветился, привлекая внимания, будто говоря подойти и ответь.

Напряженно присев на корточки, кистью одной руки по горизонтали зажала две груди, пусть плохо удалось скрыть тело, но надо было поднять телефон и прочесть сообщение:

«Можешь не скрываться. Все интересующие части тела я хорошо рассмотрел в душе. У тебя на левой ягодице ниже поясницы есть примечательное родимое пятно».

Родимое пятно невозможно увидеть, если не голая, даже если в джинсах наклоняюсь его не рассмотреть, оно гораздо ниже поясницы.

Он смотрел, как я мыла себя в душе? Я начала ускоренно вспоминать, что же делала в душевой кабине? Пришло секундное облегчение, потому что долго обдумывала бриться или не бриться, даже бритву брала, но в последний момент передумала. Отложила в сумку с мыльными принадлежностями. Хорошо, что не брила ноги и подмышки под взглядом неизвестного…

А вторая мысль заставила тело загореться огнем, будто зажженную свечу поднесли к коже. И сейчас весь воск разом ошпарил от этой мысли: «Что он делал, глядя на меня голую в душе и полуобнаженную сейчас лишь в розовом полотенце, скрывающем бедра?»

Встала с корточек, вновь закрыла грудь одной рукой, ощутив, как тело накалилось до невероятной должно быть температуры. Я раньше часто краснела по каждому поводу, а после Сашиного предательства, стеснение как таковое отключилось. А сейчас будто за все прожитые года одновременно краснота покрыла тело: вспотела, нос покрылся испариной, лоб, шея за волосами.

Я закрыла ладонью глаза, прогоняя мысли, но в тот же момент раздался голос:

— Катерина, пойдем пить чай… — я услышала предложение прежде, чем дверь стукнулась о стену и прежде чем отняла ладонь от глаз. Марк вошел без стука в комнату, широко раскрыв дверь, остановился и посмотрел на меня. Внимательно, тщательно каждую деталь моего тела изучил, хоть ему этого и не разрешали. Встал без движения. Глаза широко распахнуты от удивления, но в тоже время нагло пожирали. Но я НЕ разрешала пожирать.

Это была последняя капля.

Вновь закрыла лицо ладонью, не глядя, указала на дверь и тихо прошептала:

— Немедленно выйди.

Марк послушался оставил меня полуголую, красную, сражающуюся со стыдом.

Прошла к выключателю и погасила свет. Оказалась почти в идеальной темноте, лишь маленький луч света от луны за окном подчеркивал светлую линию-полосу на полу и на моих голых стопах.

Открыла переписку и вновь пришло сообщение:

«Кто это заходил?»

Проигнорировав странный вопрос, ответ, который не собиралась давать Мистеру Х, начала усиленно набирать букву за буквой, прогоняя раздражение на вмешательство в мою личную жизнь! Кто-то без моего согласия смотрел на меня, смотрел на грудь, на бедра и продолжал слежку с неизвестного ракурса.

«Кто ты такой?»

«Максим. Можешь называть просто — хозяин»

Ответ был странный, будто парень не совсем в уме.

Я несколько секунд не могла собрать буквы перед глазами в слова. Сложить обычные буквы в обычные слова. Я думала мне померещилось послание.

Разозлилась окончательно и решила сорвать зло на телефоне и на неизвестном Максиме:

«Прекрати мне писать. Я не собираюсь с тобой разговаривать. Еще раз напишешь — как и в прошлый раз — поставлю тебя в черный список!»

Возможно угроза была пуста, но помогала хоть немного успокоить бешеное биение пульса, и отгородиться от невидимого соперника, что изводит неизвестными посланиями. Если раньше он просил уйти из университета, то сейчас разговор приобрел другой оттенок. Покровительственный, что ли? Снисходительный? И… кажется с сексуальным подтекстом.

В полной темноте выбросила телефон на кровать. Быстро оделась в халат, надела белье, но назло зеленое, а не то, которое требовал неизвестный, а затем прошла к скрипучей двери.

Только одетая в тапочки и халат, я нашла в себе силы включить свет и показаться вновь Мистеру Х.

Минут двадцать ощупывала каждую стену, углы и пыталась рассмотреть жучок в комнате. Пододвинула тумбочку в середину комнаты. Встала на нее и потрогала люстру над головой, покачала ее из стороны в сторону, но ничего подозрительного не обнаружила.

Но кто и зачем поставил жучок в моей комнате и даже в душевых?

Голова звенела от тысячи вопросов и банального страха, что кто-то следил за моими шагами, без разрешения смотрел на голую. Какие мысли у неизвестного?

Это невероятно странный университет.

Не посмотрев на телефон, будто тот таил угрозу, выбежала в коридор, мечтая побыстрее преодолеть малолюдный коридор и оказаться в гостиной или уютной кухне рядом с Марком и одногруппниками. И только в коридоре осенило, кто это был. Лжешейх. Вот кто донимал словами о хозяине, но откуда смотрел на меня и зачем? Я вроде ему не нравилась по внешности.