Ана не умела спокойно ждать. Она нервно вышагивала по маленькой комнате, словно пленница. Наемники расположились за столом, пили горячий глинтвейн и тихо переговаривались. Они знали: когда Ана в таком настроении, ее лучше не трогать. Но это был не только гнев, она чувствовала нечто, что было почти неизвестно ей, — страх.

Когда Скилои вернулась, Ана наконец остановилась. Сцарка двигалась тихо, с грацией, которой едва ли могла обладать женщина ее возраста. Не говоря ни слова, она кивнула Ане и вышла в коридор.

— Пойдемте, — бросила Ана наемникам и последовала за Скилои.

Им навстречу дохнул прохладный ветер. Толстая тяжелая одежда непривычно сидела на девушке, масридский покрой стеснял движения. Но толстые металлические пластины доспехов выглядели впечатляюще, хотя юная наемница и предпочитала более легкую защиту. Но сейчас она должна быть масридкой.

Она услышала громкие голоса еще издалека. Гневные слова, эхо которых раскатилось по замку. Скилои провела ее в маленькую переднюю, в которой стояли два стражника, но они пропустили их без промедления.

В последний раз Скилои кивнула ей, открыв перед ней двустворчатую дверь. Ана в последний раз глубоко вдохнула, и страх исчез.

Сильным ударом она толкнула створку. Мгновенно умолкли голоса. Она вошла с высоко поднятой головой.

— Я приветствую предводителей масридов, — начала она, переводя взгляд с лица на лицо. — Меня зовут Ана Бекезар. Я пришла, чтобы занять трон своего отца.

«И отомстить за смерть родителей», — мысленно добавила она. Она так часто выходила на битву, смотрела в глаза противников, которые хотели ее смерти. Она смело выступала против всех, не ушла ни от одного поединка, всегда и повсюду добивалась своего. Однако здесь, посреди чужаков масридов, она чувствовала себя немного не в своей тарелке. Девушка ожидала, что в любой момент кто-то из них встанет, будет оскорблять ее или просто высмеет.

Вместо этого один мужчина кивнул ей — не очень крупный для масрида, с поредевшими, коротко остриженными волосами, с широким шрамом на лбу.

— Тогда я отзываю притязание и поддерживаю дочь марчега.

Скилои беззвучно и незаметно вошла в зал и стала возле двери у стены. Ана заметила ее краем глаза и догадалась, что сцарка подает союзникам едва заметные знаки.

Все внимание было направлено на нее, Ану, пока на ноги не подскочил неуклюжий мужчина. Даже на собрании на нем была короткая кольчуга, его череп был чисто выбрит, а на затылке лоснился традиционный локон.

— Что это значит? У марчега Тамара не было детей!

«А ты, стало быть, Сциглос, да?» — предположила Ана, не высказывая мысль вслух, и медленно пошла к столу. Она зафиксировала взглядом человека, который не отвел глаз, а сердито уставился на нее.

— Не будьте смешным. У моего отца есть дочь. Моя мать Флорес сал…

Она не смогла продолжить, так как ее противник громко рассмеялся:

— Бастард! Влахака!

Ана холодно изучала мужчину, который обошел вокруг стола.

— Она — не масридка. Она — бастард, дочь, прижитая от влахакской любовницы. Ее притязание — недействительно.

— …Дабран, а мой отец Тамар Бекезар. — Ана закончила фразу, словно не слышала его слов. — В моих венах течет такая же кровь, как у моего отца. Это связывает меня по одной линии с Аркасом Диммину, первым королем масридов.

— Ты не должна даже произносить такого достойного имени своим ртом, — язвительно фыркнул Сциглос.

Его лицо скривилось от ненависти.

— Исчезни из зала, пока я не велел вытолкать тебя.

Ана улыбнулась. Она услышала, как в зал вошли ее наемники, шестеро воинов, и выстроились перед дверью.

— Значит, так, — понял масрид и повернулся к мужчине со шрамом: — Ты знал об этом, Тирадар? Ты продаешь свое притязание ей?

— Она — его дочь, — внешне спокойно ответил тот, но Ана отметила, что его взгляд скользнул от Сциглоса к Скилои.

С мрачным выражением лица Сциглос повернулся к Ане.

— И ты думаешь, что это так просто? Что ты просто можешь войти сюда со своими палачами и отобрать трон? Что наш народ, мой народ, примет тебя как марчега?

Ана немного помедлила, прежде чем ответить. У нее возникло нереальное ощущение того, будто голос может отказать ей, если она откроет рот, и она сможет лишь пробормотать что-то невнятное. Но она не спускала со Сциглоса глаз.

— Нет, — наконец спокойно ответила она. — Это будет непросто. Но я все же отважилась на это. Потому что я дам масридам то, чего ты дать не в состоянии, — силу. Только если мы объединимся с Влахкисом, то переживем следующее лето. И либо ты признаешь мое притязание, либо…

— Либо что? Ты — не масридка… — перебил он ее.

Но Ана так же быстро перебила его:

— Либо ты тащишь за уши свой меч и мы решаем этот вопрос здесь и сейчас.

На такое он явно не рассчитывал. Он замолчал, вопросительно оглядел присутствующих в зале. Но никто не вмешивался.

«Скилои заслужила доверие Саргана, — поняла Ана. — Половина у нее в кармане, другие выжидают».

Ана подняла руки в вопросительном жесте:

— Ну?

— Ты сумасшедшая. Совершенно сумасшедшая. Мы — масриды, а не подхалимы из империи, не грязные влахаки. Моя кровь чиста. С такими, как ты, я не сражаюсь, я их давлю!

Его кожаная перчатка заскрипела, когда он сжал руку в кулак перед лицом Аны.

— Ты боишься, — невозмутимо констатировала она. — И ты хочешь вести за собой гордый народ масридов, когда не готов защитить свое притязание с оружием в руках?

Ее упрек был наигранным, она могла прочесть по его глазам, что он не трус. «Он боится придать вес моему притязанию, если ответит на мой вызов». Его нельзя упрекнуть в недостатке самоуверенности, но эта ситуация складывалась не в его пользу. «Точно как Скилои и предсказывала. А потом он задумается о своей силе. Что может предложить ему в бою какая-то влахака?»

— Ну хорошо, — подтвердил Сциглос ее мысли. — Но не здесь. А во дворе. Как только каждый наденет свои доспехи и вооружится.

— Я готова. Но ты можешь спокойно готовиться столько времени, сколько нужно. Все присутствующие предводители масридов приглашаются в качестве свидетелей.

С этими словами она развернулась и вышла из зала.

Сейчас в заснеженном дворе крепости решится ее судьба.