— Ты Целитель или нет?

Стоило ли это риска?

— Я Целитель, — сказала я, не пряча дрожь в голосе. Страх — это хорошо. Страх означает податливость, это Старейшины любили.

— Отлично, — Старейшина постучал пальцами по моей спине, подталкивая меня туда, куда я не хотела идти. — Романелы будут рады.

— Но, Старейшина Манков, она нужна здесь.

Старейшина прищурился, глядя на главу исцелений.

— Переломы и порезы ведь не важнее серьезной раны?

— Нет, сэр. У нас мало рук, да, — фальшивая улыбка. — Может, вы ее вернете сюда, когда она закончит?

— Конечно.

Мы прошли мимо кроватей, полных боли, к закрытым комнатам, по лестнице к агонии. Шаги отстукивали секунды, что у меня оставались, а я не могла сбежать, может, меня ждет такой же конец, как Тали.

Мы остановились у двери. С этой стороны никто не мог понять, что ждет за ней.

Я напряглась, готовая побежать по лестнице.

Старейшина открыл дверь и толкнул ее. Три человека. Мужчина стоял в стороне, две женщины лежали на соседних кроватях.

— Вы сказали, одно исцеление, — я скривилась. Рот стоило держать на замке.

— Да. Сестры. Та, что слева, была в сознании, когда брат принес их. Она отказалась отпускать другую сестру, хоть мы и не можем ей помочь.

— Она мертва? — она так не выглядела. Бледная, но не с восковым отливом.

— Близка к этому. Мозг раздавлен. Мы ничего не можем поделать.

Дар, если я готова это принять. Я посмотрела на лестницу. Тали была где-то там, мне нужно было пробраться. Разве не лучше сделать это с сопровождением? Я посмотрела на сестер, цепляющихся друг за друга даже при смерти. Ее сестра могла спасти мою.

Я прошла, сердце колотилось, кожа потела, кости дрожали. Будь сильной ради Тали. Звучало почти как голосом мамы, но я знала, что мама сказала бы мне бежать. Спасти хоть одного ребенка, чтобы горевать по другому. Бабушка сказала бы схватить стул и ударить о чью-нибудь голову, но она говорила это с пословицей, так что звучало не так грубо. Если бы тут был папа, его бы послушались. У него были очень широкие плечи. В три меня.

Брат выступил вперед с надеждой и отчаянием, какие я видела так часто за последние дни.

— Ты можешь ее спасти? Можешь?

— Могу.

Глаза Старейшины расширились, он улыбнулся, успокаивая. Для брата, а не для меня. Я для него была лишь ходячим пинвиумом.

— Татса — одна из наших лучших. Она постарается, но помните, что не все раны можно исцелить.

— Прошу, спасите ее.

Я закрылась от его страха и надежды. Мне хватало своих.

Старейшина смотрел, как я опускаю ладони на голову и сердце, как все ученицы делали. Я скривилась, и не для вида. Множество переломов. Несколько кровотечений, теперь я умела их ощущать. Несколько ран, они были хуже, чем у девочки, которую я спасла пару часов назад.

Мне не нужно было проверять умирающую сестру. Я видела отсюда ее разбитую голову и серо-розовую жидкость, текущую оттуда. Удивительно, что она еще не мертва. Или это везение.

Старейшина и брат склонились, словно ожидали моих слов.

— Все плохо, но, думаю, я смогу ее исцелить.

Брат зарыдал, радость и надежда были такими сильными, что задавали страх. Старейшина пытался скрыть улыбку, но я видела ее в уголках его тонкого рта. Им за это, наверное, много платили. Он повернулся к брату и положил ладонь на его плечо.

Пока он отвернулся, я сунула руку под почти мертвую сестру, прижала пальцы к ее остывающей коже так, чтобы Старейшина не видел. Другую ладонь я оставила на сердце живой сестры. Я должна быстро переместить ее боль умирающей сестре, пока он не повернутся ко мне. Глубокий вдох, быстрая молитва, и я потянула.

Жаркая боль, ослепляющая агония полилась в меня. Я гнала ее по себе в другую сестру, став проводником. Я заскулила, позволила себе кричать. Здесь не было пугливых, Старейшина знал, что я буду кричать.

Одна сестра была спасена. Другая умерла. Мне нужен для Тали лучший исход.

Крича, я рухнула на землю и сжалась. Заставила пальцы согнуться, как когти. Заставила ноги дрожать. Играла так, как и ждал Старейшина.

— Сжальтесь, Святые! — с ужасом выкрикнул брат. Я была рада, что спасла ему сестру.

— Б-больно… спасите… — скулила, стонала и корчилась я. Как сильно нужно играть?

— Нет, нет, это нормально для такого исцеления, — соврал Старейшина, схватил брата за плечи. Удерживал его? Он вполне мог броситься мне на помощь. — Она будет в порядке.

— Она так не выглядит!

Я закричала еще раз.

Дверь открылась, двое парней вбежали с носилками. У них на плечах не было золотых кисточек, зато у обоих были черные блестящие волосы. Как и у Старейшины. И у стража у комнат общежития. Мне стало не по себе. Это были басэери. Где Целители и стражи Гевега?

Стражи подняли меня, не церемонясь, и опустили на носилки. Я застонала и мысленно попросила их поторопиться.

— Эти джентльмены отнесут ее туда, где она отпустит боль в пинвиум.

— С ней точно все будет в порядке?

— Будет как новенькая. Ах, ваша сестра просыпается… — его голос утих, меня понесли по лестнице. Я стонала, а они пыхтели, но во мне пылала надежда. Они несли меня куда-то высоко, близко к вершине Лиги, к куполу.

Прошу, Святая Сэя, пусть они принесут меня прямо к Тали.

— Интересно, сколько этот заплатил, — сказал парень со стороны моих ног.

— Я слышал, что тысячу оппа.

На миг я забыла, что нужно постанывать. Тысячу?!

— Стоит потребовать бонус.

— И потерять эту работу? Нет уж. Я люблю легкую работу с высокой зарплатой.

— Но можно получить больше, если пригрозить, что мы все расскажем.

Сухой смешок.

— Думаешь, кому-то есть дело до этих Забирателей? Это лишь сироты войны. Бесполезные люди Гевега.

Мне было дело. Если бы я только оставила немного боли. Я заставила бы их уважать сироту быстро. Может, я отдам им боль Тали, посмотрю, как они запоют, когда будут лежать на полу, крича, страдая так, как Тали и остальные.

Мы остановились. Третий парень сказал:

— Еще одна? Думал, они уже кончились.

— Немножко осталось, — парень у моих ног рассмеялся. Я сжала кулаки. Нет времени учить их, за дверью может быть Тали.

— Заносите.

В комнате пахло мочой и потом. Не было запаха фиалок и имбиря Тали. Была ли она тут? Должна быть. Меня бросили на скрипящей койке, парни ушли, топая по полу.

— Эй, Кионэ, хочешь потом сыграть в карты? Есть неплохое место.

— Конечно. На закате.

— Тогда увидимся через пару часов.

Тишина. Нет, не тишина. Тихое гудение. Стоны, тихие всхлипы.

Я открыла глаза. На кровати справа из-под одеяла виднелись светлые волосы. Тали? Я прищурилась. Нет, не она. Я оглядела соседние койки, но светлых волос Тали не увидела. Где она? Ламп было мало, они горели тускло. Разглядеть светлые волосы было сложно. Окон не было, и дверь виднелась только одна. Но кроватей было очень много.

Сжальтесь, Святые.

Двадцать, а то и тридцать кроватей стояли плотными рядами, как в палате во время войны. Только несколько были пустыми. Конечно, я не видела учеников внизу. Их осталось мало. Как мне найти Тали среди них?

Шаги раздались справа, тихие, но быстрые. Я закрыла глаза. Кто-то накрыл меня одеялом, подоткнул мне под подбородок. Я вспомнила нечто другое, но кто знал, сколько еще людей здесь было.

— Тише, — сказала мягко девушка. — Знаю, больно, но скоро все закончится. Светоч получит пинвиум и заберет боль. Он обещал, — она звучала юно, может, одна из тех, кто пока получил мало лент. Нежные пальцы погладили мой лоб. — Ты останешься, слышишь?

Шаги утихли, и я открыла глаза и начала разглядывать кровати дальше. Пять светлых голов было отвернуто, кто-то из них мог быть ею. Вдали виднелось несколько светловолосых голов, но в тусклом свете я не была уверена. Я плохо видела отсюда. Если так девушка уйдет в туалет или еще куда-то, то я смогу начать поиски.

Тихий вскрик разрушил тишину, за ним стон. Шаги проследовали по комнате.

— Вот так, засыпай. Тебе будет так проще.

Гнев пылал во мне. Как мог Светоч так поступить с ними? Это хуже, чем то, то герцог делал во время войны. Лига должна была помогать людям, а не причинять боль. Здесь были дети! Они верили Старейшинам, верили Светочу, что те позаботятся о них, когда никто этого не делал, даже если он был еще одним басэери, назначенным герцогом. Они не заслужили этого. Тали точно не заслужила.

Дверь снова открылась. Я сжала кулаки. Еще бедный ученик?

— Эй, Ланэль, — я узнала голос стража двери. — Перерыв у тебя есть?

Она захихикала. Ей все равно? Она не злилась и не хотела сорваться на Старейшинах?

— Есть перерыв на еду.

— Можешь взять один? Солнце опускается, над доками двойная радуга. Идем, посмотрим.

Я задержала дыхание. Да! Иди и флиртуй с бессердечным парнем.

— Не могу. Это моя ответственность.

— Но пятнадцать минут ты выделить можешь? Хоть посмотришь на что-то хорошее. Это пойдет на пользу.

— Не знаю.

— Никто не увидит. Обещаю.

— Ладно, но быстро. Я не хочу бросать их надолго.

Дверь закрылась. Я вскочила с койки и побежала к первой светлой голове. Не Тали. Еще одна… Не она. Я миновала три кровати. Не Тали, а мальчик с длинными волосами. Еще через две кровати была девушка, которую я видела, но не знала ее имени. Да где же она?

Я подбежала к дальней стене, где было темнее всего. Знакомый нос привлек мое внимание, но волосы девушки были рыжими, а не светлыми. Волосы! Я огляделась. Не было черных волос басэери. Конечно, я не видела Целителей Гевега. Даже исцеления ждали темноволосые. Конечно. Светоч использовал жителей Гевега, чтобы спасти басэери. Он был гнилым человеком герцога.

От гнева мои щеки пылали. Тали должна быть здесь. Я проверю каждую кровать дважды, если нужно.

Еще светлая голова в дальнем углу. Я опустилась и увидела лицо, которое прекрасно знала.

— Тли! — я обхватила ее щеку. Она дрожала, прижимала к груди кулачки.

— Ниа? — она приоткрыла глаза, боль горела в них темным светом. Под ее глазами были круги, щеки стали впавшими.

— Я здесь. Я заберу тебя, — я положила ладонь ей на сердце.

— Нет! — закричала она. Я замерла, она закашлялась, кривясь.

— Тали, я заберу половину, и мы уйдем отсюда.

— Нельзя… слишком много.

— Нет. Мы справимся вместе.

— Думай… о себе.

Я ощутила, что она исцеляла сломанные кости и раздавленные органы, порезы, синяки и ужас.

— Слишком много, — я хотела проверить еще раз, но уже знала. Как знала и ощущала Тали. Я не могла взять половину. Может, четверть, но она даже сесть не сможет, как и идти. Даже если я попытаюсь взять немного, я не смогу остановить боль, она польется в меня, как было с той девочкой.

Я вытерла пот с ее лба, боролась с желанием крепко обнять ее. Она бы не выдержала это.

— О, Тали.

— Беги, Ниа.

— Не без тебя.

— Ты… не можешь… помочь мне.

— Могу. Нужно лишь… Нужно найти… — что? Должен быть выход. — Пинвиум! Мне нужен пинвиум.

— Его… не осталось.

— Не здесь, но где-то он должен быть, — я вспомнила слова Зертаника. Он не сомневался. Святые, он знал, что они это делают. Он знал! И он… помахал пинвиумом перед моим лицом.

Потому Джеатар был в Лиге вчера утром? Собирал информацию? Заключал сделки? Он рассказал Зертанику обо мне. Он действовал так, словно хотел мне помочь, но Зертанику он точно говорил о другом. Может, он рассказал, что моя сестра — одна из них. Что так можно мной управлять, зарабатывать на мне деньги.

И он был прав. Я была готова ухватиться за этот шанс.

— Тали, думаю, я знаю, где взять пинвиум, — если люди платили тысячу оппа за исцеление, может, заплатят столько и за перемещение. Может, больше. Я могу обменять это на его пинвиум.

Она слабо улыбнулась, слезы текли из ее глаз.

— Ниа. Уходи.

— Я не оставлю тебя здесь. Я заберу тебя отсюда и прогоню боль, — даже если мне не нравилось, что для этого нужно сделать.

Дверь открылась. Два человека стояли на пороге. Я напряглась.

— Что ты здесь делаешь? — спросила девушка.

Ланэль и ее парень. Я задумалась насчет того, какого цвета их волосы.

Я подоткнула одеяло Тали и погладила ее щеку.

— Тише, теперь спи, — сказала я достаточно громко, чтобы слышали Ланэль и ее парень. — Лучше спи, — и я прошептала Тали. — Потерпи еще немного.

— Тебе нельзя там быть, — Ланэль пошла ко мне, но выглядела испуганно, а не опасно. Она нервно теребила концы своих кос. Каштановые темные волосы. Она не была из Гевега, как не была и басэери.

— Я подменю тебя на перерыв для ужина, — сказала я, словно она должна была это знать.

Она раскрыла рот, задумалась и закрыла его.

— Но еще рано.

Я пожала плечами.

— Я пришла рано. Не хотела быть возле палаты, чтобы меня не позвали на их особое исцеление, понимаешь?

Даже в тусклом свете я видела, как она побледнела.

— Понимаю. Хорошо. Я скоро вернусь.

— Не спеши. Они никуда не уйдут.

Она посмотрела на стража у открытой двери. Свет перекрывал его лицо.

— Спасибо, — сказала она. — Я у тебя в долгу.

О, да. И я знала, что она сделает. Вопрос только, когда.

* * *

Когда Ланэль вернулась, я сказала ей, что подменю ее за завтраком после того, как прозвенит колокол. Она поблагодарила меня и даже не оглянулась, когда я ушла. Страж у двери подмигнул мне. Гевегианец. Он был даже милым, светлые волнистые волосы и большие карие глаза, но внутри он был гнилым. Предатель.

— Доброй ночи.

Это бы все разрушило, но я хотела схватить стул и ударить его. Может, Ланэль уже была ему наказанием. Оставлять Тали с ними не хотелось, но мне нужен был пинвиум и помощь, оставалось лишь время до утра.

Уйти было проще, чем пробраться. Все были на ужине, только стражи и несколько уборщиц были в коридорах. Большая часть учеников была заперта наверху, так что общежитие было свободным. Я забрала платье Айлин, и никто меня не заметил. Я сунула платье под руку, словно это был плащ. Страж понимающе улыбнулся мне и предупредил не задерживаться.

Я пошла сначала к Айлин, солнце скрылось за горизонтом раньше, чем я добралась туда. Многие в Гевеге закончили работу, но не я. Казалось, прошли недели с того момента, как я проснулась у Данэлло, хотя это было только утром. Этой ночью сон мне не светил.

— Это было ужасно! — я рухнула в объятия Айлин и обняла ее крепко, как хотела обнять Тали. — Их там очень много, всем больно. Но это не самое худшее. Светоч вредит так только ученикам из Гевега.

Она выругалась, такое слово не слышала даже я.

— Кто-то должен скормить его крокодилу. Ты нашла Тали?

Я кивнула, хотя не было сил описывать, как она выглядела.

— Ей очень плохо. Мне нужен пинвиум, иначе мне ее не достать.

Айлин побледнела.

— Как ты его найдешь?

— Куплю.

— Ниа! У тебя нет таких денег.

— Знаю, — да и вряд ли его продали бы за деньги. Зертаник манил меня, зная, что мне требовалось. Для своей выгоды. — Но я должна попробовать.

— У меня немного накопилось… Я могу…

— Нет, Айлин, ты уже много сделала. Я справлюсь. Поверь мне.

Она замешкалась и кивнула.

— Что ты будешь делать?

— Не беспокойся об этом.

Она нахмурилась, но не настаивала.

— Я могу как-то помочь?

— Твой друг из Лиги. Можно встретить его этой ночью? Мне нужна его помощь утром, — и, может, носилки, но они были в комнате недалеко от кровати Тали.

— Я попробую. Он работает с рассвета до заката, так что уже должен быть свободен. Я постараюсь уговорить его встретиться с тобой.

— Встретимся у «Таннифа» в три часа.

— В три. Хорошо, — она обняла меня, и я всхлипнула.

Я переодела форму Тали, облачилась в свои вещи и покинула маленькую, но уютную комнату Айлин. Пустота внутри была не от голода.

Я шла к Зертанику. Дождь кончился, влажные улицы блестели в последних лучах солнца. В темных углах камни словно истекали кровью. Зертаника не тревожило состояние учеников, но его интересовало, как много денег я могу ему принести. Это могло мне помочь.

Впереди виднелись его стена и фруктовые деревья, и моя смелость угасала. Хотела бы Тали, чтобы я так делала? Меняла ее боль на чью-то еще?

— Ниа? — тихий голос послышался из теней впереди.

— Халима?

Она подбежала ко мне, обвила ручками мою талию.

— Я тебя нашла! Нашла!

— В чем дело? Данэлло? Близнецы?

— Все они, — она посмотрела на меня огромными покрасневшими глазами. — Скорее, Ниа. Тебе нужно спешить.

Я посмотрела на магазин Зертаника, на ярко горящий купол Лиги, возвышающийся вдали. Времени было мало, кто знал, сколько я буду искать пинвиум, чтобы спасти Тали?

— Не могу… моей сестре нужна моя помощь.

— Как и моим братьям, — она притянула меня ближе. — Я думаю, что они умирают, Ниа, и я не знаю, что делать.