Несмотря на усталость, проснулась Хатин еще до рассвета и упрямо таскалась за Плясуньей, пока великанша не выслушала ее план, как помочь Арилоу вернуться в тело.

– Ну так попробуй, только быстро, – согласилась Плясунья. – Будь готова уходить через час.

Феррот помог отыскать участок мягкой земли на берегу одного из лесных ручьев. Вдвоем с Хатин они соорудили земляные горки на манер вулканов и расставили вокруг камни – окрестные города и деревни. Модель вышла, мягко сказать, неуклюжая. Ни Хатин, ни Феррот ни разу не бывали на восточном побережье острова и не парили в облаках с орлами, так что строили большей частью наугад.

Следующие полчаса Хатин ползала вокруг миниатюрного Острова Чаек с Арилоу, водя ее рукой по контурам.

– Феррот, если до ухода мы не успеем вернуть ее в тело, то будет поздно – она уже никогда себя не догонит. – В пятый раз Хатин сомкнула упрямые сестрины пальцы на двух маленьких фигурках из веток, поднялась ими по одному склону двойного холма и спустилась по другому. «Вот этим путем мы и шли, Арилоу… а вот здесь мы сейчас. Будет тебе хоть какая-то подсказка, откуда начинать поиски…»

– Да и так уже поздно. – Шурша, словно атла́с, полился муссонный дождь, и миниатюра острова начала расползаться. Кратер Копьеглава наполнился мутноватой бурой водой, и та хлынула сквозь щербинку в кромке в миниатюрную теснину Скорбной Лощины.

– Ну ладно, ладно, – мягко ответила Хатин. – Больше не будем.

Она обращалась к Арилоу по привычке, хотя с каждой минутой все крепче убеждалась в том, что та отослала прочь свои слух и зрение. Хатин завернула грязную, мокрую и холодную руку Арилоу в подол своей юбки, чтобы согреть. Хотя бы осязание осталось при ней, уж в этом Хатин была уверена, оттого сестра и сучила пальцами так отчаянно.

Где сейчас чувства Арилоу? Несется ли зрение вместе с чайками над побережьем? Слышит ли она грохот волн и дыхание вулканов? Хатин обняла сестру, словно так могла заставить ее вернуться в тело, и положила ее голову себе на плечо.

– Хатин, – Феррот заглянул ей в глаза, – тебе не приходило в голову, что можно быть Скитальцем и дурачком одновременно?

Хатин ответа не знала, да и не было времени отвечать. Пока она смотрела на Феррота, из чащи вылетел и скользнул к ним по склону один из юных мстителей.

– Плясунья велит возвращаться в Осиное Гнездо. Мы заметили, как в сторону джунглей идет дюжина горожан с топорами. Времени больше нет. Все уходим. Сейчас же.

* * *

Совсем скоро Осиное Гнездо опустело, его бывшие обитатели разбежались под покровом джунглей.

«Группа Хатин должна добраться до дороги, – сказала Плясунья, – а если для этого потребуется отвлечь погоню, мы ее отвлечем».

Хатин бежала, сильно пригнувшись к земле; новая котомка цеплялась за лозы. Чуть позади за ней – Феррот. Оба оделись для маскировки, как члены племени танцующего пара: трико цвета индиго и куртки с длинными зашнурованными рукавами, чтобы скрыть метки на руках. Волосы Хатин остригли, а саму ее одели, как мальчика. На время пути ей предстояло стать младшим братом Феррота. Однако ей вдолбили в голову, что маскировка сойдет на нет, если она позволит улыбке показаться на губах и обнажит зубные накладки.

«Если ваш обман раскусят, бей первой, – наставлял Джейз, пристегивая ей к руке кинжальчик в красных ножнах. – Твоя задача – не попасться и не быть убитой. Пока ты жива и свободна, мы тебе поможем, но если пропадешь – никто уже не отправится за тебя искать мести».

Джейз замыкал их маленькую колонну, ведя полусонную Арилоу. Несмотря на спешку, держался он спокойно. Пожалуй, даже чересчур. Его присутствие внушало уверенность, но в то же время Хатин задавалась вопросом: убивая пятерых контрабандистов, погубивших его мать, он точно так же сохранял на губах спокойную тальково-белую улыбку?

Арилоу нарядили, как члена племени горького плода, а под платье напихали тряпок. Надеялись, что если она сойдет за беременную на позднем сроке, то Джейз, поддерживающий ее, подозрений не вызовет.

Они достигли края леса как раз в тот момент, когда последние в цепочке горожан скрылись в чаще, в сотне ярдов. Раздалось отчетливое «стук!», и небо окропилось вспорхнувшими птицами.

– Они рубят деревья, – удивленно шепнул Феррот. Оно и понятно: несмотря на то что Гиблый Город стоял близко от Свечного Двора, за дровами горожане туда не ходили. – Они никогда не валят лес тут, ведь эти джунгли – часть Неприкосновенной Доли.

Доля была одной из многих территорий, где джунгли сохранились нетронутыми, потому что некогда генералы из первых Всадников застолбили их на будущее под личные Земли Праха для своих семей. На картах это были безжизненные земли, и урвать клочок от них можно было только после собственной смерти.

– Это не к добру, – пробормотал Джейз. – Пробраться к дороге незамеченными будет нелегко.

Хатин опасливо выглянула через подлесок на изрытый узловатыми корнями склон и серую равнину, которую им предстояло пересечь на пути к главной дороге. Гиблый Город был главной остановкой на так называемом Обсидиановом Тракте, пешеходном пути, по которому десятки мужчин, женщин и детей ежедневно тащились с тюками обсидиана, нефрита и прочей добычей из шахтерских деревушек в более богатые города и порты северо-востока.

Задумка состояла в том, чтобы Хатин и ее отряд прокрался к дороге и незаметно смешался с потоком, скрывшись от ненужного внимания. Сердца их чуть не выпрыгивали из груди, когда они крались вниз по голому склону, таясь в пересохших оросительных каналах, пока не достигли скрытой кустами канавы на расстоянии вержения камня от дороги.

Вскоре стало ясно, что улучить момент и незаметно выскользнуть из кустов будет довольно-таки непросто, потому как дорогу внезапно заполонили мужчины, несущие на плечах длинные тонкие бревна. Их складывали на обочине, а потом, на глазах у затаившихся мстителей, свежесрубленный лес принялись скреплять в угловатые конструкции.

– Что они делают? – прошептал Феррот.

Джейз поднял голову и присмотрелся к происходящему.

– Похоже, строят вышки… А это кто? Человек в синем камзоле? И что у него с лицом?

Среди работников и правда бродил коротышка: он раздавал указания, время от времени останавливаясь и сверяясь с пергаментом в руках. Даже с такого расстояния было видно, что за поднятым воротником он прячет покрытое желтыми и сливовыми волдырями лицо.

– О, я, похоже, знаю его, – пробормотал Джейз. – Это он. Тот самый чинуша, который всех в городе на уши поставил, пока вас искал. Что бы он тут ни делал, это все ради вас, Хатин. Присмотрись: ты встречала его прежде?

– Нет. – Хатин, насколько было возможно, высунула голову из зарослей и стала вглядываться в незнакомца. – Такое лицо я бы запомнила.

– Хорошо, – сказал Джейз. – Раз ты не узнала его, то и он, когда пройдешь мимо, увидит тебя впервые.

В чаще прогремел выстрел, и вверх вместе с эхом устремился белесый дымок. Деревья с шумом извергли облако птиц.

– Проклятие! – выругался Феррот, и в тот же миг Джейз произнес:

– Пора!

Он подхватил Арилоу. Увлек за собой остальных, и вместе они выскочили из канавы.

– Это со стороны «Возмездия»! Выстрел! – прошипел Феррот, поравнявшись с Джейзом на усеянной камнями дороге.

– Я знаю, как звучат выстрелы, – сквозь зубы проговорил Джейз, поудобнее перехватывая Арилоу, – как и все. Мушкет палит – и люди отвлекаются, до тех, кто вылезает из кустов, уже никому дела нет. Подождите немного, не идите сразу следом. Сделаем вид, что не знаем друг друга.

Феррот замедлил шаг, и Хатин взяла его за руку. Возводить ближайшую вышку высотой с дом уже почти закончили. На вершине стоял человек с подзорной трубой и разглядывал в окуляр дорогу, кромку леса и окрестные поля. Получается, строили наблюдательные посты. «Неужели все это и правда для того, чтобы нас отыскать? Уверена, это какая-то ошибка».

– Хатин, – не раскрывая рта, пробормотал Феррот, – ты снова улыбаешься.

Она сомкнула губы и попыталась оттянуть уголки рта книзу.

Сердце забилось чаще, когда Джейз с Арилоу впереди приблизились к паре мужчин: вооруженные грубыми дубинками, те преграждали путь. Они о чем-то спросили Джейза, а тот, зевая, отшутился и кивнул на засыпающую Арилоу. Он оставался спокоен и невозмутим, даже когда стражники с ленцой обыскали его вещи.

Сама Хатин успокоиться не могла. Чтобы отвлечься, она стала разглядывать человека в синем камзоле – тот выкрикивал распоряжения дозорным на вышках. Он раздраженно дернул головой, отмахиваясь от назойливой мухи, и тут уж Хатин сумела разглядеть его лицо как следует – и в горле у нее сдавило.

– Феррот, – шепнула Хатин, писклявым от испуга голосом. – Феррот, я все-таки знаю его.

– Что? – Феррот взглянул на Хатин. Лицо его напряглось, но времени говорить не было. Ноги уже привели их к стражникам.

– С какой целью проходите через наш город? – спросил один на языке знати, скучающим и самодовольным тоном.

– Мы – труппа странствующих попугаев-жонглеров, – устало объявил Феррот. На языке знати он говорил немного неуклюже, с сильным местным акцентом. – Да ладно, кто мы, по-вашему? Если вы не заметили, то урожай бобов собран, и мы идем по тракту, несем черное стекло в Шквальную Гавань, на продажу. Троп, покажи этим добрым людям, что у тебя в корзине. – Хатин не сразу вспомнила, что ее теперь зовут Троп. Она ждала, когда стражники закончат рыться кончиком ножа в небольших кусочках обсидиана. На Прокса Хатин старалась не смотреть.

Феррот прищелкивал языком, как будто все эти процедуры были чересчур утомительны, чтобы обсуждать их. Но когда стражники принялись переворачивать вверх дном остальные корзины, Хатин заметила, как нервно и нетерпеливо поблескивают его глаза.

Взгляд Хатин медленно скользнул в сторону Минхарда Прокса, который в это время изучал карту. Покрытый жуткими волдырями, но живой. «Неужели он охотится на нас? Может, стоит поговорить с ним? Он ведь работал с Регланом Скейном, разве не должен быть на нашей стороне?»

– А в чем дело-то, кстати? – спросил Феррот, кивая в сторону новых сооружений.

– Прошел слух, что на берегу собирают силы хитроплеты, готовятся проскользнуть через тайные перевалы в горах. А если так, то нападут они тут, где же еще? Мы первыми пошли на них, и они нам этого не простили. Вот и возводим вышки, чтобы разглядеть, когда они полезут через лес. А еще собрали траву в стога, зажжем их с приходом ночи, как жаровни, – осветим равнину.

Двое хитроплетов слушали, кивая и стараясь не переглядываться. Армия хитроплетов? Единственная «армия хитроплетов», прошмыгнувшая «тайными горными перевалами», – это Арилоу и Хатин, и никто уже не готовится пройти той же тропой.

– С чего вы взяли, будто хитроплеты в дождь станут ломиться через вулканы? – Тон голоса Феррота балансировал на проволоке, натянутой между праздным любопытством и отсутствием всякого интереса.

– Их вождь уже здесь, и мы ее ищем. – Стражник показал карандашный рисунок. Выполненный грубыми штрихами, портрет все же напоминал Арилоу: высокие скулы и безмятежные пиратские глаза. – Гляньте-ка, не встречали ее по пути?

Феррот изучил портрет, фыркнул и сунул назад в руки стражнику.

– Да разве ж по этой картинке узнаешь кого? – рассмеялся он. – На меня чуток похоже.

– Это тебе не шутки, – отрезал стражник. – Она приказала перебить Скитальцев, чтобы не предупредили нас, когда ее армии нападут.

Хатин не сумела сдержаться и вздрогнула. Пришлось заламывать руки, чтобы перестали дрожать. К счастью, смотрел стражник на Феррота, и никто не заметил, как по щекам Хатин расползается краска.

Все складывалось так, как и предсказывала Плясунья. Басни о кровавом заговоре хитроплетов, безумием поразившие Погожий, доползли до Гиблого Города. Дозорные вышки, с которых люди высматривали по округе ее и сестру, это уже катастрофа. Но лишь сейчас Хатин захлестнуло осознание того, насколько чудовищной и нелепой получилась история.

Неожиданно, к вящему ужасу, Хатин заметила, как Арилоу завертелась в руках Джейза, словно проснулась. Останется ли она спокойна, увидев, что ее несет незнакомец? А если привлечет внимание, то быстро ли Прокс признает в ней госпожу Скиталицу Арилоу?

Прокс тем временем складывал карту, глядя на дорогу. Заметил небольшой затор из людей на тракте… но, вздрогнув, отвернулся, когда со стороны джунглей примчался юноша: перемазанный в лишайнике и крови, он направился прямиком к Проксу.

– …прочесывали джунгли, и… выстрел… мужчины и несколько женщин… хитроплеты, точно-точно… какой-то дом на дереве… – Хатин расслышала только обрывки его сбивчивого донесения.

Прокс неожиданно ощетинился, как терьер. Забыв о страхе, Хатин украдкой подвинулась ближе, чтобы подслушать.

– Хитроплеты? – Прокс провел пальцами по волосам, возбужденно сверкая глазами. – Логово в чаще. Похоже, мы нашли ее. Скажи-ка, – он ухватил испачканного в лишайнике юношу за рукав, – вы видели девочку? Лет четырнадцати от роду? Вот такого роста, оттенок кожи, как у полукровки, высокие скулы…

– Нет… вряд ли. Только взрослых мужчин и женщин.

– Кого-нибудь схватили?

– Не получилось. Их была целая дюжина, господин. Самое малое. Они были всюду, господин… Раздался свист, и деревья как будто ожили, появились они… а потом все затрещало, загрохотало. Дом рухнул на нас вместе с несколькими осиными гнездами. Нас было десять, когда мы вошли в чащу. Я – единственный, кто вышел.

– Что?!

Удивленный возглас Прокса совпал с очередным выстрелом из джунглей. По прогалине в сторону леса бежали рабочие с топорами и молотками.

– Стоять! – Окрик Прокса уже никак не мог достичь исчезающих в джунглях. – Да перестаньте уже ломиться в этот лес! Хватит! Что с вами такое? Ты, – он обернулся к юноше, – беги за этими кретинами и передай, чтобы вернулись, пока население города не сократилось до трех человек!

Видя муки и растерянность в светло-карих глазах Прокса, Хатин невольно испытала жалость. Потом ему что-то забормотали на ухо, и он нахмурил брови.

– Верно, – сказал он спустя мгновение-другое. – Нельзя ходить за ними, надо отрезать их от припасов. Кто-то из местных наверняка снабжает их. Где тут поблизости деревни хитроплетов? – Прокс замолк, прислушиваясь. – Всего в десяти милях по прибрежной дороге? – Он снова развернул карту и изучил участок, на который ему указали.

– Нет, – наконец пробормотал он. – Нельзя оставлять им эту лазейку вблизи города. Риск слишком велик. – В руку ему сунули карандаш, и он, сосредоточенно подумав, сделал четыре быстрые пометки. – Эти деревни подойдут. Вот здесь организуем лагерь для хитроплетов. Если их не согнать в одно место, они, как змеи, расползутся по чащобе и высокой траве, и придется все выжечь. – Он грустно покачал головой.

– Троп! – раздался голос Феррота. – Хватай корзину и пошли.

Хатин уронила голову и, подхватив корзину с котомкой, закинула их на спину. Все мысли о разговоре с Прок-сом испарились.

– Ты глянь! – с нарождающейся насмешкой фыркнул один из стражников. – Чего это с ней?

Арилоу распахнула глаза, и те засияли счастливым светом, сизым, как перо голубя. Она вытянула руку и скованно помахивала ею вверх-вниз, словно лунатик в торжественном танце. Запрокинув голову, раззявила рот в широкой улыбке. Еще мгновение – и все заметят то, что ясно видела Хатин: круглые пластинки на зубах, выдающие в Арилоу хитроплетунью.

Однако в то мгновение все взгляды приковало к себе чудо. Чудо высотой в шесть футов, на чешуйчатых лапах и в палевом оперении. Чудо принеслось так быстро, что Ферроту пришлось отдергивать Хатин с его пути; и вот оно уже дико носилось зигзагами среди солдат, разъяренно встряхивая боками с каждым длинным пружинистым шагом.

Это был эпиорнис, с клюва которого соскользнули поводья; за ощетиненные перьями бока цеплялся, чуть не соскальзывая с крупа, мальчик-подросток. Он как будто пытался успокоить птицу, шепча ей на ухо, а птица тем временем неистовствовала с безумным взглядом, словно бы виня всех кругом за то, что поводья запутались у нее в ногах.

Джейз снова сумел воспользоваться нечаянным преимуществом всеобщего замешательства. Он поспешил дальше, унося Арилоу. Хатин вздохнула с облегчением, но этот же вздох пришлось проглотить, когда птица-слон невпопад сделала выпад клювом в ее сторону. Она отскочила и врезалась спиной в человека, что тихо стоял недалеко от Прокса.

– Простите, господин, не заметил вас, – прокряхтела Хатин мальчишеским тоном. Жутко взволнованная, нагнулась подобрать подзорную трубу, которую мужчина выронил.

– Ничего страшного, меня вообще редко замечают. – Он был стройный, прилично одетый, пожилой; на языке знати говорил так плавно и напевно, что его речь почти напоминала хитроплетский. – Ты не единственный, кто так отвлекся, что не заметил ничего у себя под носом.

Хатин уставилась на него, задрав голову: его узкое и приятное лицо было обращено в сторону гор. Мужчина улыбнулся, и Хатин вдруг ощутила, как похолодели у нее в руках латунь и стекло трубы.

– Подумать только, мы были готовы прочесать Обманный Берег в поисках нее… И вот нам объявляют, что она здесь! Странно, что она вообще сюда явилась! Какая восхитительная дерзость. – Незнакомец опустил взгляд и направил лучезарный, улыбающийся взгляд куда-то сквозь Хатин, в глубины собственных мыслей. А Хатин внезапно ощутила себя без кожи, без плоти, словно через нее – и даже не замечая ее – промчалась волна студеного воздуха.

Ощущение холода не покидало, даже когда она поравнялась с Ферротом и прошла мимо поглощенного делом Прокса, опустив голову и чувствуя, как колотится сердце.

– Что там такое на Арилоу нашло? – прошипел Феррот, стоило отойти от дорожного поста на некоторое удаление.

– Сама не знаю, – прошептала в ответ Хатин. – Но мне кажется, она нашла себя. Просто ее тело в другом наряде, и вот она махала рукой, чтобы убедиться, свое ли оно.

– Удачно же время выбрала, – пробурчал Феррот. – Если мы хотим пережить это странствие, придется тебе поучить ее своему искусству неприметности.

– Да уж… – ответила Хатин, немного помолчав. – Оставаться неприметной – это и правда искусство. В нем можно упражняться, поднатореть. А порой еще попадаются те, кто тоже так умеет. Например, тот человек. Второй знатик.

– Какой такой второй знатик?

– Вот-вот. Я сперва тоже его не заметила. Он просто стоит рядом с господином Проксом и подает свои мысли, точно слуга – рубашку и туфли. А Прокс принимает их и надевает, не видя, откуда они взялись. Но я его заметила. Он меня не разглядел, зато я его видела.