— О чем он? — Пен смотрела на Не-Трисс.

— К сожалению, она не создана, чтобы жить долго, — объяснил Сорокопут с легким оттенком грусти в голосе.

— Я рассыпаюсь на части, Пен, — тихо сказала Не-Трисс. — Я сделана из кусочков и по чуть-чуть их теряю. Вот почему я все время голодна и постоянно теряю вес.

— Что? — Секунду Пен выглядела совсем потерянной, потом она набросилась на Сорокопута. — Тогда… засуньте в нее еще этих штук! Возьмите у них! — Она взмахнула рукой в сторону кукол.

— Не сработает, — сразу же ответил Сорокопут. — Ветки и камни укрепят ее кости, но то, что держит ее на ногах, — это предметы, тесно связанные с твоей настоящей сестрой. И даже это не поможет ей через два дня, когда все чары исчезнут.

Петух в руках Не-Трисс шелохнулся и издал сдавленный вскрик. Сорокопут дернулся от боли и бросил взгляд в узкое окно.

— Приближается рассвет, — встревоженно пробормотал он. — Вы двое должны уходить, быстро! Если вы останетесь здесь, когда взойдет солнце, эта птица закричит во всю мочь, и… ну… тогда нам всем будет плохо.

Вспомнив, как гравитация начала заявлять свои права, когда петух кричал в прошлый раз, Не-Трисс стала гадать, что Сорокопут имеет в виду.

— Пойдем, Пен! — Она снова взяла младшую сестру за руку. — Надо идти.

— Но… ты ведь не умрешь через два дня?

— Пен, пожалуйста! Если мы не уйдем, то умрем сейчас!

Выходя из мастерской вместе с Пен, шагавшей за ней по пятам, Не-Трисс увидела, как Сорокопут поднес руку ко лбу. Возможно, это был ленивый салют. Или он просто поправлял шляпу. На улице к ней вернулось ощущение беспокойства. Слышались нервные потрескивания и шорохи, как будто все вокруг было сделано из бумаги и чуяло где-то рядом искры огня.

Петух еще раз попытался кукарекнуть, и в приступе паники Не-Трисс сжала сверток под мышкой покрепче, заставив его умолкнуть и спровоцировав очень раздраженное кудахтанье. По складкам ткани скользнули слабые лучи света, словно Не-Трисс сжимала маленькое спеленутое солнце. Из всех углов, от всех камней послышался безголосый шепот. Он усиливался, становился пронзительнее, громче, яростнее.

— Убирайтесь! Убирайтесь! Убирайтесь!

— Бежим! — крикнула Не-Трисс.

Она рванула с места, и Пен понеслась рядом. Здания перед ними расступались, невидимые руки подталкивали их в спины, потом подхватили и понесли, так что ноги девочек почти не касались дороги. Улицы слились в размытое пятно, искаженную мозаику мимолетных лиц и стиснутых пальцев… А потом мир покатился в тартарары, на секунду наступило ощущение невесомости, и они рухнули на холодные камни мостовой в темном переулке.

Голоса смолкли. Цепкие пальцы исчезли. Не-Трисс лежала на Меддлар-лейн, и рядом с ней лежала Пен, пытаясь встать. Петух воспользовался беспомощностью Не-Трисс и вырвался на свободу. Теперь он важно и одновременно растерянно топтался в нескольких ярдах от них, изгибая шею. При виде его торчащего хохолка и крошечных изумленных глаз ей захотелось расхохотаться, но она вспомнила, как петух испугал всех в Подбрюшье. Взглянув вверх, она увидела только обратную сторону изящной темной арки моста. Когда она попыталась проследить путь к перевернутому вверх ногами поселку, линии начали искажаться, заставляя ее глаза напрягаться и вызывая такую усталость, что ей пришлось сомкнуть веки. Она слышала о фокусах со светом. Но здесь, кажется, фокус произвели над светом.

Девочки попытались поймать петуха, но он проскользнул сквозь железную решетку в ухоженный огород чуть дальше по улице. Не-Трисс не хотелось идти за ним теперь, когда начало всходить солнце.

Было неразумно бродить там, где их могли увидеть люди. Взглянув на Пен, Не-Трисс заметила, что ее воротничок порван и одежда покрыта отпечатками грязных рук. Темные волосы спутались, на щеках и шее появились новые царапины и следы щипков. Сорокопут заштопал одежду Не-Трисс аккуратными маленькими стежками, но она чувствовала песок в волосах и остро ощущала свои голые грязные ступни. К несчастью, вокруг уже начали сновать люди, многие из них шли на работу. Две девочки заслужили несколько любопытных взглядов от рабочих и молочника, катившего свою трехколесную тележку по улицам.

Не-Трисс затащила Пен в парк, где, насколько она знала, должен быть фонтан, чтобы хоть немного почиститься. Она ожидала, что Пен будет сопротивляться, но, к ее удивлению, младшая девочка уступила, крепко зажмурившись и подняв лицо, чтобы его вытерли намоченным носовым платком. Не-Трисс провела гребенкой пальцев по шевелюре Пен, разбирая самые запутанные пряди, и девочка только морщилась, но не жаловалась. Не-Трисс пришла в голову мысль, что они играют роли старшей и младшей сестер, и ее охватило гнетущее чувство утраты, как будто ей показали что-то невероятно ценное только для того, чтобы отнять навеки. «Ей девять лет. И все, что случилось с Трисс, случилось не из-за нее. Все дело в Себастиане». Себастиан, оказавшийся в ловушке вечной зимы. «Остановленный» между жизнью и смертью. Задумавшись об этом, Не-Трисс опять вспомнила одинокую снежинку, упавшую между ступнями Вайолет, и лед на окне с внутренней стороны. Вайолет тоже составляет часть этой картины, но каким образом?

— Уже лучше. — Не-Трисс закончила вытирать лицо Пен. — Надо вернуться и поговорить с Вайолет.

Уходя из парка, Не-Трисс оглянулась и увидела, как Пен наклонилась, подбирая что-то с травы.

— Пен, что такое? Что ты нашла?

Пен подбежала к ней с сосредоточенным лицом. Она протянула к Не-Трисс открытые ладони. На них лежали сухие листья, веревочные обрывки, влажная сигаретная карточка и кусок бумажного пакета.

— Они лежали на земле, — честно объявила Пен. — На дороге и на траве, там, где ты шла. Я подумала… подумала, что, может быть, это кусочки тебя, поэтому я их собрала. Мы сможем вернуть их на место.

Не-Трисс смотрела на мусор в грязных ладошках Пен и чувствовала, как в уголках ее глаз проступает паутина.

— Да, — ласково сказала она. — Думаю, ты права. Я… возьму их и чуть позже верну на место. Спасибо, Пен.

Когда они добрались до улицы Вайолет, Не-Трисс обнаружила, что ее сестра снова отстала. Когда же Пен догнала ее, в ее руках были туфли.

— Пен! Где ты их взяла?

— Просто одолжила! — серьезно ответила девочка. — Как петуха!

Не-Трисс вздохнула, чувствуя, что вряд ли подает хороший пример в качестве старшей сестры, пусть и ненастоящей.

— Кроме того, — продолжила Пен, — тебе нужны туфли. И я захватила еще одну пару, так что ты можешь их съесть, когда будешь голодна.

Ничто не смогло убедить Пен вернуть туфли на место. Обуваясь, Не-Трисс утешала себя мыслью, что Пен, скорее всего, права. Чтобы они не выглядели так, словно вышли из леса, ей действительно нужны туфли.

Они подошли к двери пансиона Вайолет, и Не-Трисс поняла, что они не смогут незаметно проскользнуть внутрь: женщина средних лет, одетая в цветочное платье и длинные бусы, полировала медную дверную ручку. Ее грушевидная фигура словно была сделана из воска и подтаяла на солнце. Но в сосредоточенном лице и резких движениях не было ни капли мягкости или тепла. Не-Трисс и Пен резко остановились посреди улицы и уставились на нее, не зная, что делать дальше. Женщина бросила на них недобрый взгляд.

— Нам не нужны проблемы с насекомыми, вот уж спасибо, — коротко сказала она.

Когда девочки не проявили ни малейшего желания уйти, а, напротив, продемонстрировали все признаки замешательства, она бросила на них еще один колкий взгляд.

— Ладно, предполагаю, вы пришли для того, чтобы ловить мух, судя по вашим открытым ртам. А теперь закройте их и убирайтесь. Здесь вам не представление.

— Мы пришли к Вайолет Пэриш, — произнесла Не-Трисс в надежде, что это имя послужит им ключом. Вероятно, это домовладелица Вайолет, та самая, которую она назвала старой ведьмой.

— Мы ее кузины, — быстро добавила Пен.

Домовладелица сузила глаза и перевела взгляд на младшую девочку:

— Я думала, ее семья…

— Да, они вышвырнули ее на улицу! — с энтузиазмом согласилась Пен. — Но… отец послал нас, потому что хочет закопать топор войны. Знаете, это такой индейский обычай.

Домовладелица внимательно рассматривала их обеих, и Не-Трисс заметила, что подозрение в ее взгляде сменяется любопытством.

— Что ж, если я знаю мисс Пэриш, она еще не встала… Но почему бы вам не войти и не подождать ее? Мои леди как раз завтракают. Как насчет хлеба с маслом?

«Что нам делать? Мы не можем оставаться на улице».

— Очень любезно с вашей стороны, — кротко ответила Не-Трисс, и их провели в пансион, на этот раз не тайком.

Гостиная напоминала огромную шкатулку, обитую тканью сливового цвета. Тут стояло старое пианино, идеально отполированное, но без табуретки. На его крышке были расставлены фотографии членов королевской семьи в черепаховых рамках. Леди оказались миссис Уэйтс, утратившая мужа во время войны, и миссис Перт, потерявшая мужа «в Африке». Из-за того, что у миссис Уэйтс зубы выступали вперед, она отхлебывала чай с хлюпаньем и ее улыбка казалась голодной. Миссис Перт, пожилая дама с водянистыми глазами и идеальной осанкой, аккуратно и с достоинством ела, время от времени бросая резкие фразы. Девочкам дали табуретки, настолько низкие, что край стола оказался у них почти на уровне плеч.

Когда домовладелица поставила перед ними тарелку с хлебом и маслом, Не-Трисс ощутила знакомый приступ голода. Ее правая ладонь сама по себе потянулась к хлебу, но Пен схватила ее запястье обеими руками.

— Трисс! — настойчиво прошептала она. — Не надо!

— Тебя зовут Трисс, милочка? — спросила миссис Уэйтс. — Какое любопытное имя.

Эти слова настолько поразили Не-Трисс, что ее даже отпустил голод: они в доме всего минуту и уже выдали одно из своих настоящих имен.

— Я сказала не «Трисс». — Пен снова неслась на помощь, словно рыцарь на белом коне по минному полю. — Я… сказала… Трис… та. Ее зовут Триста.

— Как мило! — оскалилась миссис Уэйтс. — Это на французский манер?

— Да! — импульсивно согласилась Пен, но, помолчав с горящими от любопытства глазами, добавила: — А что это значит по-французски?

Не-Трисс слегка поморщилась, но миссис Уэйтс горела желанием продемонстрировать свои знания, поэтому не обратила внимания на странный вопрос.

— Triste по-французски — это «грустный, печальный».

— Меня зовут Руби, — с набитым хлебом ртом представилась Пен. — Руби Виктория, как старую королеву.

— Это кузины мисс Пэриш, — объяснила домовладелица ласково, но с намеком. — Они пришли, чтобы уладить семейные разногласия.

— Милые ягненочки! — тем же тоном ответила миссис Уэйтс и налила чаю «Тристе» и «Руби».

— Что ж, я правда сочувствую бедняжке мисс Пэриш. Ее жених погиб на войне, верно? — В глазах хозяйки пансиона зажегся огонек сочувствия, смешанный со злорадством, когда они утвердительно кивнули. — Одна из наших невостребованных девушек.

— Что значит невостребованных? — поинтересовалась Пен.

— Это значит ненужных, дорогуша. Как товар на полке. — Домовладелица говорила доверительно, словно жалуясь на здоровье. — Во время войны погибло так много молодых людей, что остался миллион молодых женщин, которые не могут найти мужа.

— Они все должны отправляться в колонии, — с аристократическими интонациями в хриплом голосе заявила миссис Перт. — Там изобилие подходящих молодых людей, нуждающихся в здоровых женах.

— Я не думаю, что у мисс Пэриш наличествуют репутация и средства, — возразила миссис Уэйтс. — Нет, ей стоит принять протянутую ей оливковую ветвь и вернуться в семью. Работать так, как она, — вряд ли это подобает девушке из уважаемой семьи…

— …Так много молодых мужчин сейчас без работы, — вклинилась домовладелица.

— …Кормильцев и глав семьи, в том числе бывших солдат, — довершила миссис Уэйтс. — Очень хорошо, что женщины подхватили знамя во время войны, поддерживая страну на плаву… но, грустно сказать, некоторым понравилось работать.

— Некоторым понравились деньги! — воскликнула хозяйка пансиона. — Хвастаться своими котиковыми шубами!

— Где работает Вайолет? — вмешалась Не-Трисс.

— Где она только не работала! — Домовладелица возвела руки и очи горе. — Она была официанткой в кондитерской «Лайонз», продавщицей в полудюжине мест, личной помощницей… но всегда все заканчивается одинаково. Она опаздывает, уходит рано и всегда отсутствует в тот момент, когда нужна. Вайолет не может удержаться на месте дольше месяца.

— А сейчас, — миссис Уэйтс взглянула на девочек, по всей видимости, оценивая, смогут ли они переварить ее откровение, — сейчас… она называет себя курьером. Носится везде на этом своем мотоцикле, работая на кого попало — на всех, кто предложит ей работу. И она крайне скрытна в том, что касается ее посылок.

— Груба, на самом деле, — фыркнула домовладелица. — Скажите, в прошлом мисс Пэриш вела себя так, будто она… немного не в себе?

Не успели девочки ответить, как в дверях гостиной показалась спотыкающаяся сонная фигура.

— Да, — ответила новоприбывшая на повисший в воздухе вопрос. — Младенчество я провела абсолютно голой. — Она обвела взглядом гостиную и, увидев девочек за столом, застыла. Бросила на них вопросительный взгляд.

— Кузина Вайолет! — воскликнула Пен с чрезмерным энтузиазмом. — Отец прислал нас поговорить с тобой, чтобы мы зарыли топор войны и воссоединились!

Вайолет слабо застонала и почесала переносицу.

— О да, конечно, — пробормотала она. — Как миленько с его стороны. Давайте сходим куда-нибудь поедим мороженого и все обсудим?

Три женщины за столом выглядели разочарованными, когда их утреннее развлечение внезапно прекратилось — актеры покинули сцену, чтобы сыграть следующий акт за кулисами.

Вайолет ни слова не сказала, пока вела их через дорогу в унылое кафе с грязными окнами, но выглядела сердитой. Кафе было почти пустым, так что найти свободный столик оказалось несложно. Когда пожилая хозяйка принесла им слабозаваренный чай с грустного вида печеньем и прошаркала обратно на кухню, Вайолет наконец испустила преувеличенно громкий вздох.

— Что за идиотская выходка! — Она с досадой откинула волосы назад. — Пен, я же тебе говорила, что для меня это риск — оставить вас у себя без разрешения родителей. Меня могли ждать большие неприятности. Большие, понимаешь? И я сказала, что хочу услышать объяснение происходящего, — ее взгляд упал на Не-Трисс, — когда проснусь. Вместо этого вы обе исчезаете из комнаты. А потом я спускаюсь и обнаруживаю, что вы завтракаете с моей домовладелицей!

— Но мы не сказали, что ночевали у тебя! — возразила Пен.

— Мы были на улице, когда она нас увидела, — добавила Не-Трисс. — Она пригласила нас войти.

— Значит, вы сказали ей, что вы мои кузины? — спросила Вайолет.

— Не важно, что мы ей сказали, главное — что она нам поверила!

— Очень даже! — Вайолет покачала головой.

Колокольчик в кафе звякнул, и она поморщилась, бросив взгляд за их спины, потом продолжила более тихо:

— Если эти старые носатые вороны начнут задавать вопросы, они узнают, что у меня есть только двоюродные братья. И вас видели, когда вы меня навещали. Понимаете? Если ваши родители додумаются прийти ко мне домой, чтобы задать вопросы, кто-нибудь им расскажет, что вы тут были. У меня могут быть проблемы с полицией, Пен. А теперь скажи мне… что, черт возьми, происходит, и назови мне хотя бы одну вескую причину, почему я не должна отвести вас к родителям прямо сейчас.

— На самом деле, — послышался мягкий, но серьезный голос за спинами девочек, — это будет самое лучшее, что вы можете сделать.

Не-Трисс резко обернулась, заранее зная, кого увидит. Меньше чем в двух шагах от нее возвышался портной мистер Грейс.