Артур не ожидал ничего хорошего от этой встречи.
Бог с ней, с Мег, но Джолли…
Слово есть слово, и Артур позвонил матери, как и обещал, утром, то есть в то время, которое Мег Бранд считала утром, когда не снималась: в половине первого дня. Проработав долгие годы в театре, да к тому же снимаясь в телевизионных сериалах, Маргарет отвыкла вставать рано. Впрочем, сегодня ее голос звучал вполне удовлетворительно. Можно было даже сказать, что она была приветлива с Артуром.
Чего никак нельзя было сказать о нем самом.
Ночь, проведенная практически без сна, не прибавила ему хорошего настроения, голова болела, глаза слипались. Нет, никто и ничто не мешало ему заснуть по приезде домой, но едва Артур закрывал глаза, перед ним вставал образ рыжей Джолли Лавернье. Больше всего молодого человека раздражало то, что он никак не мог внятно объяснить самому себе, почему эта девица так привлекала его, а когда Артур Фергюсон не мог чего-то объяснить, он впадал в беспокойство и меланхолию.
Кроме того, полнейшей загадкой оставался эффект удушения, который на него оказывала улыбка Джолли.
Никогда в жизни он не имел дела с женщинами типа Джолли. Его избранницы обычно были красивы яркой, вызывающей красотой, обладали приличным счетом в банке, были ухожены, уверены в себе, независимы и уравновешенны.
Джолли Лавернье не подходила ни под одно из этих определений. Красавицей она становилась только когда улыбалась, а уравновешенной ее назвать не мог бы даже слепоглухонемой. Взять хоть то количество носовых платков, которые Артур на нее потратил!
Так почему же он снова и снова ищет встречи с этой девушкой, почему опять влезает в самый эпицентр смерча под названием «Проблемы Джолли Лавернье»?
Господи, даже с собственной матерью он встречается второй… нет, третий раз за неделю, и все благодаря Джолли.
Артур закрыл глаза и представил себе маленькую девушку с зелеными глазами и волосами цвета лисьего меха… солнечного света… золота… Девушку, которая лягается и грозится вылить ему на голову красное вино. Девушку, из-за которой вся его размеренная жизнь превратилась в ад кромешный.
А вот Долли Бэнкс, несчастная предательница, смела утверждать, что Джолли — это самое лучшее, что могло случиться в жизни Артура Фергюсона. Артур Фергюсон, по словам Долли Бэнкс, имел все шансы окончательно закиснуть в размеренном укладе своей жизни, а Джолли внесла в нее свежесть и свет.
Свет! Ха-ха! От ядерного взрыва тоже много света!
— Артур, ты опять хмуришься.
Мег тронула сына за руку. Они ехали в отель, где должны были встретиться с Джолли Лавернье. Артур вздрогнул и убрал руку.
— Это потому, что мне совершенно не улыбается перспектива влезать в сложности твоей личной жизни. Я долгие годы вполне счастливо жил без этого.
— Артур, но это ты устроил нашу встречу, не я.
— Меня попросила Джолли, сам бы я до такого не додумался.
— М-да… Послушай, мне стоило бы спросить тебя об этом чуть раньше, но… Ты хорошо знаком с дочерью Жюля Лавернье?
— Нет.
В его коротком ответе заключались все снега Арктики, но на самом деле очами души своей Артур видел Джолли в своих объятиях, ее нежную грудь, которой касались его губы, ее…
— Но ты говорил, что вы друзья.
— Были друзьями. Да и то это сильно сказано. С тех пор, как возникла проблема твоего замужества, мы находимся в стадии вооруженного перемирия, которое в любой момент может быть нарушено.
— Однако именно тебя она попросила устроить эту встречу.
— Только потому, что поблизости не оказалось ее отца.
Мег печально кивнула.
— Я сильно ранила Жюля своим решением.
— Так зачем ты это сделала?
— А у меня был выбор? Ты же отказался мне помочь!
— Вот только не надо переводить все стрелки на меня!
— Артур, я вовсе не хочу тебя ни в чем обвинять. Просто констатирую факт. Я хотела поговорить с Джолли, Жюль не хотел этого. Ты помочь отказался. У меня не осталось иного пути.
— Могла бы поступить, как обычно: плюнуть на чужие переживания и укатить в Ниццу.
Маргарет Бранд грустно посмотрела на своего взрослого и упрямого сына.
— Наступит день, Артур, и мы с тобой, возможно, сядем и поговорим, как взрослые люди. Я очень надеюсь на это… Ладно. Жюль говорил, что Джолли разумная и добрая девушка. Каково твое мнение о ней?
Вопрос заставил Артура несколько опешить. Он судорожно пытался сформулировать Ответ, но это не очень-то получалось. Как можно назвать разумной рыжую тигрицу? О какой доброте можно говорить при виде лесного пожара?
— Мое мнение таково: дождись встречи с ней и сама все увидишь.
Артур сам чувствовал, что говорит не слишком любезно и даже сварливо, но машина уже подъехала к отелю, а значит, до запуска баллистической ракеты «Джолли» осталось совсем немного времени.
Артур увидел Джолли на открытой террасе ресторана при отеле и неожиданно почувствовал, что настроение улучшается. Почему он не считал ее красавицей? В этом красном брючном костюме, в черной шифоновой блузке, с распущенными по плечам золотыми волосами она была не просто хороша — сногсшибательна!
Маргарет Бранд, напротив, являла собой тип сумрачной кельтской красоты. Серое платье, очень светлый макияж и простая нитка жемчуга на шее в сочетании с белой кожей, черными волосами и синими глазами навевали мысли о легендарных шотландских колдуньях, заманивавших неосторожных путников своей красотой.
Артур Фергюсон не сомневался ни минуты, что каждая деталь сегодняшнего наряда обеими дамами была продумана до мелочей. Мать его в этом смысле не удивляла: сыграть столько ролей и не выбрать нужного образа для нее было бы нереально. А вот Джолли… Он в буквальном смысле слова онемел.
То есть это значит, что не только улыбка Джолли Лавернье смертоносна для Артура Фергюсона.
Артур мучительно пытался решить, не стоит ли ему быстренько представить дам друг другу, извиниться и удрать. Как-то не видел он себя сидящим между ними двумя на этой солнечной террасе!
Однако через несколько минут он обнаружил себя именно между ними, причем в тот момент, когда уверенно делал заказ официанту на троих.
Повисла тяжелая тишина. Джолли и Мег пристально смотрели друг на друга, изучая, оценивая, делая свои выводы, и Артур занервничал. Нужно было срочно разряжать обстановку.
— Э-э-э… Джолли, у тебя сегодня снова трудный день?
— Не такой, как вчера.
— Понятно… а твой отец? Не объявлялся?
— Нет.
Она, не отрываясь, смотрела на Маргарет, видимо, ждала, — не скажет ли та что-нибудь о Жюле Лавернье, но прямо вопрос не задавала. Что ж, тогда он сделает это за нее.
— Мег, а ты? Ничего о нем не знаешь?
Мег посмотрела на него абсолютно ничего не выражающим взглядом и закинула ногу на ногу.
— Артур, я… О, чудесно, вот и чай!
Она одарила молодого официанта такой улыбкой, что тот явно забыл о своих обязанностях. Еще бы, сама Мегги Бранд!
Артур досадливо поморщился. Всю жизнь он наблюдал эту реакцию на появление своей матери. Он ненавидел знакомить ее со своими школьными друзьями, а в университете вообще пытался скрыть, что она его мать, Практически все существа мужского пола резко глупели при виде знаменитой актрисы, что всегда бесило ее единственного сына. Джолли тоже задело такое поведение официанта, Артур был в этом уверен. Зато Мегги купалась в обожании. Это была ее стихия, на этом поле она никогда не испытывала неловкости и не знала проигрышей.
— Я налью вам чаю? Артур? Джолли? Не сдаваться! Он-то получил надежную прививку против ее чар!
— Да, а пока наливаешь, расскажи все же, не слыхала ли ты о том, куда уехал мсье Жюль.
Показалось ему, или рука Мег действительно дрогнула? В любом случае, она справилась с собой за считанные мгновения и любезно улыбнулась Джолли, протягивая девушке полную чашку. Артур решил усилить нажим.
— Ну и? Не слышу ответа. Мег подмигнула Джолли.
— Он и в детстве был таким, Упрямый и напористый. Пошел в девять месяцев, заговорил в…
— Мама!!! Я полагаю, Джолли совершенно неинтересно выслушивать рассказ о моих младенческих подвигах.
Мег издевательски приподняла одну бровь.
— Мне это только кажется, или ты сегодня немного нервничаешь, Арчи?
Кто там в древности хотел убить свою мать?
— Нет, тебе не кажется, Мег. И я уже объяснил тебе, в чем дело. Я не хочу влезать в твои проблемы.
И вот тут Мег выпалила из всех орудий.
— Тогда почему бы тебе не оставить нас Джолли и не отправиться на работу? Поверь, мы обе знаем, что ты крайне занятой человек, и ценим, что ты уделил нам время. Я прекрасно вернусь на такси. А с Джолли… я уверена, мы обо всем сумеем поговорить и без твоей помощи, не так ли, дорогая?
Артур в панике обернулся к девушке. Он же все это затеял ради нее, неужели она тоже…
— Артур, мне тоже кажется… Спасибо за беспокойство, но теперь ты можешь заняться своими делами.
Годы в бизнесе из кого хочешь сделают спартанца. Тысячи маленьких лисят — наверняка родственники Джолли Лавернье — грызли оскорбленную душу Артура Фергюсона, но он совершенно спокойно поставил чашку на стол.
— Что ж… раз это ваш выбор… Мне остается только подчиниться. Я ухожу.
Он повернулся и пошел, не дождавшись от своих дам ни единого комментария. Все! Он умывает руки! Они встретились, дальше не его забота, вот и прекрасно. Наконец-то жизнь войдет в свою колею, а все женщины мира, рыжие, брюнетки, блондинки и лысые, пусть катятся…
Он так разозлился, что успел с достоинством выйти на улицу, прежде чем сообразил, что машину оставил на подземной стоянке отеля. Пришлось возвращаться обратно, и, хотя он старался не смотреть на террасу, все равно заметил, как Мег что-то сказала Джолли, глядя на него, а рыжая нахалка улыбнулась!
Нет прощения! Отныне он навсегда вычеркивает ее из своей жизни!
Джолли наблюдала за уходом Артура со смешанными чувствами. Во-первых, она побаивалась оставаться наедине с Мег Бранд, во-вторых, понимала, что в присутствии Артура разговор у них вряд ли получится, а в-третьих, было очень смешно видеть, как вытянулось лицо Артура, когда он понял, что его попросту выгоняют. В-четвертых, было страшновато, не слишком ли он разозлился.
— Джолли, на вашем месте я не стала бы слишком беспокоиться об Артуре. У него взрывной характер, что он всячески старается скрыть. Он любит, чтобы все было под контролем, а так бывает не всегда. Жизнь богаче. И иногда его собственный нрав выходит из-под его же контроля, Не волнуйтесь, он скоро успокоится.
Было так странно сидеть и обсуждать Артура с кем-то другим, тем более так хорошо знавшим его. Маргарет Бранд, великая актриса, нянчила маленького Артура, меняла ему пеленки, учила ходить и говорить…
— Я не волнуюсь за него, просто мне немного грустно, что он рассердился… на нас.
Мег рассмеялась.
— Я к этому уже привыкла. Большую часть моей жизни Артур на меня обижается и сердится по самым разнообразным причинам. А вот вам, должно быть, неприятно…
Интересно, а что Маргарет Бранд думает об отношениях Джолли и Артура?
А что думает об этих отношениях сама Джолли?
Если говорить о прошедшей ночи… О нет, только не о прошедшей ночи, это было слишком ужасно. И прекрасно, но больше ужасно… Но ведь потом настало утро, и Артур позвонил, как и обещал, своей матери, и договорился о встрече, и перезвонил Джолли, и привез мать сам, и даже хотел остаться с ними… Такое поведение не свойственно тому, кому на вас наплевать.
Джолли наряжалась и красилась сегодня в основном для Артура. Он ведь видел ее только в образе серой мышки да замученной официантки-поварихи, а ей хотелось показать себя и с другой стороны.
Да заметил ли он вообще хоть что-нибудь!
— Артур был очень любезен, миссис Бранд.
— Что совершенно ему не свойственно. О, не поймите меня неправильно, Джолли! Я его очень люблю, моего сына; он хорош собой, добр, заботлив, настоящий джентльмен и все такое, но обычно он старается это скрывать, причем делает это весьма успешно.
Джолли не смогла сдержать улыбку. Мег Бранд была очень умна и очень остра на язык.
Актриса ответила улыбкой и подвинула Джолли блюдо с пирожными.
— Так-то лучше. Угощайтесь. О фигуре подумаем завтра.
Маргарет Бранд могла бы подумать о фигуре в лучшем случае и через месяц, но и у Джолли особых проблем с весом никогда не было, так что она с неожиданным аппетитом откусила эклер. Маргарет последовала ее примеру и вдруг хихикнула совсем по-девчоночьи.
— Мы не смогли бы сделать этого при Артуре. Он считает, что леди не едят кремовые пирожные. Джолли… Я очень люблю твоего отца.
Джолли чуть не подавилась, настолько неожиданно прозвучало это заявление. Она недоверчиво посмотрела на Маргарет и увидела, что актриса смотрит на нее очень серьезно и прямо. В ее синих глазах было такое чувство, такая грусть… что Джолли как-то сразу и навсегда поняла: эта женщина действительно любит ее отца.
Девушка нервно облизнула губы. Слова давались с трудом, но она все-таки смогла произнести:
— Перед уходом Артур задал вам вопрос… знаете, где мой отец сейчас?
— Да.
— Он в порядке?
— Да.
Джолли кивнула, опуская голову.
— Это все, что я хотела узнать.
Маргарет грустно улыбнулась.
— Ты думаешь, Артур тоже поверил мне, с такой же легкостью?
— Я думаю… нет. Но ведь он и не волнуется за него так, как я.
— Ты права. Артура волнует совсем другое… Мой второй брак был очень неудачным.
— Я не думаю…
— Это так, и я знаю об этом. Артуру было чуть больше одиннадцати, когда умер его отец, и двенадцать, когда я снова вышла замуж. Не лучший возраст для мальчика, чтобы уметь примириться с отчимом. Он почти сразу невзлюбил Джейка Бранда. Я была настолько глупа, что выпустила ситуацию из-под контроля, и лишь потом узнала, что Джейк… он был жесток с моим мальчиком. Артур тоже скрывал это, но в четырнадцать лет заявил мне, что ненавидит моего мужа и меня и хочет жить с дедом в Шотландии. Я опять ничего не сделала, более того, я прожила с Джейком еще несколько лет, прежде чем узнала правду. Тогда я развелась, но наши отношения с сыном были испорчены безвозвратно.
Джолли слушала Маргарет с жалостью и острым интересом. Этот рассказ позволял ей лучше понять Артура. Теперь ясно, почему он стремился помочь ей: он-то прекрасно знал, какие беды может принести его отцу и ей новый брак, окажись он неудачным.
Загвоздка лишь в одном: Джолли не могла ненавидеть Маргарет Бранд, она ей верила.
— Он был ребенком, миссис Бранд.
— Став взрослым, он так и не изменился. Я понимаю его — он остался, по существу, без матери именно тогда, когда более всего в ней нуждался. Именно поэтому, девочка, я не могу себе позволить встать между тобой и твоим отцом!
Опять-таки с одной лишь разницей: Джолли не ребенок.
Маргарет помолчала и медленно произнесла:
— Жюль говорил мне, что, если мы с тобой встретимся и нормально поговорим, ты мне понравишься. Он был прав.
Джолли вскинула на актрису подозрительно заблестевшие зеленые глаза.
— Он и мне то же самое говорил о вас, И знаете… в этом он тоже оказался прав. Пожалуйста, когда будете говорить с ним, скажите ему…
— Почему ты не скажешь сама? Понимаешь, Джолли… Я не могла сказать при Артуре. Когда он позвонил утром, я даже растерялась… Словом, твой отец у меня дома. Он приехал ко мне в ужасном состоянии, и я просто не смогла…
— Все в порядке, Маргарет. Все хорошо. А папа знает, что мы с вами встречаемся сегодня?
— Нет, я не сказала ему. Он бы захотел пойти со мной, а Артур… Представляешь, что было бы, встреться они на пороге моего дома?
— О да! Маргарет, как вы думаете, папа слишком разволнуется, если я приеду сейчас с вами к нему?
— Разволнуется, даже наверняка, но хорошее волнение. Тем более что я…
— Что, Маргарет?
— Как обычно, я слишком тороплю события, но… мне очень хочется получить твое согласие быть свидетелем на нашей свадьбе!
— Маргарет, на самом деле я согласилась бы, даже если бы вы оказались абсолютно кошмарной особой, ради папы. Но вы не такая. Вы хорошая.
Актриса улыбнулась, и в синих глазах блеснули слезы.
— Хорошо бы, и Артур это понял.
Джолли шла рядом с Маргарет Бранд и: думала об Артуре. Своем сводном брате. Как он прореагирует на подобное известие?