Утро получилось тяжелым. Анатолий Николаевич не мог вспомнить, как оказался дома. Сунул руку под матрас – деньги были на месте. Прилагая особые усилия, перевел себя в стоячее положение.

– Ты вчера был хорош, – прозвучал голос Николаши.

– Так получилось…

Он проследовал в кухню, где долго поглощал воду из-под крана. За тем его и застала бывшая жена.

– Какой пример ты показываешь ребенку?

– Ты про то, что я пошел на выборы?

– Нет! Я про твоё пьянство.

Анатолий Николаевич вздохнул с виноватым видом. Что он мог сказать? Ни-че-го. Выход был один – ретироваться в туалет.

К машине Анатолий Николаевич вышел с опозданием. На окружающий мир смотрел тусклым взглядом. Грязное переднее стекло раздражало его. Он долго терпел, потом не выдержал.

– Неужели трудно помыть стекло?

– Опять забыл воду залить… Мне это не мешает.

– А мне хочется смотреть в чистое стекло, – жестко выговорил Кузьмин. – Приедем, набери воду в туалете и помой.

– Ладно… Время сегодня будет масло сменить?

– Будет.

– А денег на масло дадите?

– Сколько?

– Семьсот.

Недовольно помолчав, Анатолий Николаевич выдавил:

– Дам.

Команда собиралась медленно, с трудом. Первой появилась Валентина, потом Егор. Сергей пришел к обеду.

– Зря мы посылали Егора, – виновато произнес он.

Анатолий Николаевич не стал с ним спорить. Ясное дело: зря. Но как во время употребления понять, что уже пора остановиться?

– Чаю нальете? – Сергей смотрел на чашки жадными глазами.

– Нальем, – добродушно сказала Валентина. – Сами пьем в третий раз.

Тут ожил телефон в кармане Анатолия Николаевича. Состоялся очередной вызов к «Макдональдсу». Петр со своими «Жигулями» пребывал неизвестно где. Пришлось идти пешком.

«Хорошо, что нет дождя, – успокаивал себя Анатолий Николаевич. – Что за погода… Лишь бы не учуял. Представляю, как перегаром несет…»

Символ американского образа жизни «Макдональдс» надвинулся на него. Никаких отрицательных эмоций. Анатолий Николаевич успел привыкнуть и к зданию, и к той пище, которое оно предлагало. Теперь он не видел в этой лояльности чего-то странного.

Юрий Иванович появился в назначенное время. Удивил тем, что пригласил Анатолия Николаевича внутрь, предложил заказать то, что хочется.

– Статья вышла, но там не сказано, что меня исключили в нарушение демократических норм, – расстроено проговорил Анатолий Николаевич, едва они сели. Попутно он разворачивал обертку гамбургера. – Они же принимали решение в моё отсутствие. А я не знал. Они не пригласили меня на заседание.

– Это всё несущественно, – отмахнулся Юрий Иванович. – Главное, что написали о вашем исключении из партии. Это главное. Всё, не тратьте моё время. Листовки забрали?

Анатолий Николаевич кивнул в знак согласия, поскольку рот был уже занят.

– Не вздумайте все их раскидать по городу. Половину оставьте для сельских районов. Макеты других листовок мы готовим. А сейчас возьмите это. – Перед Анатолием Николаевичем появилась стопка листов. – Тексты, которые вы должны выучить. Будете по ним выступать.

Анатолию Николаевичу страстно захотелось рассказать о том, что он придумал.

– Мне кажется важным дать людям перспективу. Трудящийся человек должен иметь возможность купить машину, дом… нужные товары. Это пункт моей программы. И развитие коммунистической идеологии, которое я предлагаю.

Григорий пренебрежительно скривился.

– Идеология, программа… Народу плевать на программы, партии, идеологии. Народ устал от болтовни, от пустых реформ. От всяческих начальников. Но лица он замечает. Ваше лицо может быть приятно или неприятно тем, кто любит коммунистов. Это не столь важно. Задача – сделать его узнаваемым. И чтобы оно воспринималось положительно. Для этого вовсе не нужно изобретать программы, для этого надо повторять набор определенных фраз, которые в сочетании с лицом дадут желаемый результат.

Как трудно было с ним спорить. Он подавлял своей энергетикой, своим знанием всего. Удивительный человек. Хотя и вредный.

– Но… нужна же программа.

– Нужна. Для особо дотошных. Которые любят много читать. Напишем. Только надо помнить, что таких – единицы. Вот что еще. Завтра или послезавтра к вам привезут листовки. Они без выходных данных. Платить вам за них не надо. Ваша задача распространить их. Они против Квасова. Если ваших людей с ними поймают, вы ничего не знаете. Сами вы их не заказывали. Какие-то люди попросили раскидать их по ящикам, вот и всё. Понятно?

– Да, – выдавил Анатолий Николаевич. Вся эта история с чужими листовками не понравилась ему. Но он понимал – отказаться невозможно.

Вернувшись в штаб, он обнаружил там Петра, который тут же услышал он него сказанное в запале:

– Почему вас так долго не было?!

– Задержался. Клапана стучали. Пришлось устанавливать зазоры.

– Могли бы предупредить.

– Как?

– По телефону. Что, номера не знаете? Так запишите и сообщайте, если что-то случится. – Он был недоволен собственной реакцией. Спустил собак на человека. Не сдержал раздражение. Зря.

Вскоре помещение заполнилось подростками. Николаша привел своих приятелей. Ребята готовы были разносить листовки. За деньги. Веселый галдеж не смолкал до тех пор, пока каждый из них не получил определенное количество листовок, и они удалились.

«Какое время, – сумрачно размышлял Анатолий Николаевич. – Если что-то делать, только за деньги. Всё за деньги. Мы в их годы были другими. Вот оно, капиталистическое влияние. Исчезает то доброе, что было. Напрочь исчезает».

Он принялся читать материал, переданный Юрием Ивановичем. Ему нравилось. «Коммунист – это не только приверженность коммунистическим идеалам. Это определенный способ жизни. Коммунист должен являть собой пример честности, простоты, порядочности, доступности. Вспомните, каким был Владимир Ильич Ленин. Как скромно он жил. Как общался с людьми. Никогда не отрывался от того, чем жили трудящиеся. Коммунист должен вести за собой не только словами, но и своим личным примером. Мы должны вернуться к Ленину. Коммунисты должны брать пример с Владимира Ильича. Только так мы вернем себе доверие народа». Это походило на его мысли, изложенные очень складно, красиво.

«Такие слова убеждают, – удовлетворенно решил Анатолий Николаевич. – Надо еще выпить чаю».