«Как много человеку надо, – размышлял Анатолий Николаевич, глядя на дорогу. – Хорошая зарплата. Квартира. Машина. Уйма разных вещей для удобного существования. Но этого не достаточно. Важно делать нечто серьезное… существенное. Важно оставить след. Важно иметь друзей… Дети важны. Семья…»

Он покосился на Валентину, сидевшую рядом. Хороший она человек. Надежный. Не уродина… Само собой, любопытно закрутить роман с такой, как Настя. Молоденькой. Трепетной. Пережить невероятную любовную историю. Бурную. Зажить другой жизнью. Но это не для него. Ему надо решать куда более серьезные задачи.

– Устала? – заботливо спросил Анатолий Николаевич.

– Нет. Просто я себя не очень хорошо чувствую. А так, с чего мне уставать? Я не выступаю. Ты, должно быть, устал.

– Ничуть. Знаешь, я привык выступать. Меня это совсем не утомляет. Даже наоборот. Доставляет удовольствие. Приятно видеть, что тебя слушают, чувствовать, что ты говоришь что-то такое, что они хотят услышать. Что им надо услышать.

Районный центр пропустил их в свои пределы. Замелькали убогие одноэтажные дома, засунутые в заснеженные садики. Потом городок подрос: появились двухэтажные здания, а центральную площадь окаймляли трехэтажные. Поодаль тесной группой стояли пятиэтажки. Здесь жили рабочие довольно крупного завода, который располагался рядом.

Анатолия Николаевича встретили, проводили внутрь. Скинув куртку, он передал ее Валентине. Он был готов к очередной встрече с избирателями.

Небольшое помещение не могло вместить всех желающих. Человек тридцать сидело, многие стояли в проходах, остальные толпились в коридоре, заглядывали в дверь.

– А что же директор не дал вам актовый зал? – прозвучал наполненный недоумением голос.

– Не знаю. Я здесь гость.

– Надо его попросить открыть зал…

И сразу вслед за тем другой голос насмешливо пояснил:

– Да он спрятался. Не найдешь его. Боится.

– Спрятался, – подхватили многие голоса. – Боится.

Анатолий Николаевич поднял руку. Все замолчали.

– Коль уж так получилось, воспользуемся этим помещением, – с прощающей улыбкой проговорил Анатолий Николаевич. – А после выборов, когда я стану депутатом, я приеду к вам еще раз. И тогда ваш директор не посмеет не дать нам актовый зал.

Дружный смех раздался в ответ. Люди готовы были его слушать. И он стал говорить им то, что волновало его. И чувствовал – ему доверяют. Его слова находят отклик.

Его долго не отпускали. Он отвечал на уйму вопросов, слушал добрые слова. Его провожали. У выхода какой-то мужчина попросил его задержаться, заглянуть в одно помещение. Анатолию Николаевичу не хотелось никуда идти, но мужчина так просил, что он уступил, пошел за ним по длинным коридорам. Наконец раскрылась дверь, пропустила их в комнату. Там находился еще один мужчина.

– Я – Петр Семенович Васягин, – представился он, протягивая руку. – Директор этого завода.

На столе возвышалась бутылка коньяка, окруженная стаканами, на блюдце лежали кольца лимона, большая коробка демонстрировала шоколадную продукцию.

– Анатолий Николаевич, садитесь. – Директор выглядел сконфуженным. – Давайте коньячку понемногу.

Вы не против? – Он сам налил коньяк в стаканы. – Вы уж простите, что я не дал указание зал открыть. Против вас лично я ничего не имею. Вы мне даже нравитесь. Но мне здесь работать. Я должен выполнять приказания… – Он глянул на Анатолия Николаевича проникновенными глазами. – Ну… поймите… Давайте коньячку за успешное выступление. Мне уже сказали, что всё хорошо получилось. А после избрания – милости просим. Приезжайте. Я только – за. Приезжайте. Ну… с успешным выступлением.

Директор чокнулся с Анатолием Николаевичем, с Валентиной, залпом выпил содержимое стакана. Анатолий Николаевич не стал его расстраивать, мелкими глотками направил коньяк внутрь.

– Берите конфеты, – радушно предложил директор и повернулся к подчиненному, который, похоже, был хозяином комнаты. – Ну, чего ты? Давай еще бутылку.

Содержимое новой бутылки разошлось по четырем стаканам. А вслед за тем попало в желудки, начало греть кровь.

– Я всё понимаю, – примирительно сказал Анатолий Николаевич. – Сам отработал начальником цеха не один год. Я понимаю. Задавлен у нас человек. И раньше так было, и сейчас. Я поэтому и говорю: надо вернуться к Ленину. Владимир Ильич такого не допускал.

– Да, вы правы. Надо вернуться к Ленину. – Директор вновь глянул на подчиненного. – Давай еще одну. Не тяни.

Третья бутылка отдала коричневатую жидкость, столь приятную для употребления внутрь. Теперь уже тост пожелал произнести Анатолий Николаевич. Поднялся, значительно оглядел присутствующих:

– За коммунизм как самую главную цель человечества.

Тост был воспринят на ура. Выпили. Тут выяснилось, что запасов больше нет. Подчиненному приказано было сходить. Анатолий Николаевич совал деньги, но директор не позволил их взять.

– Не надо. Вы – гость. Вы у нас гость… Да-а, зима в этом году поспешила. Зима поспешила… – Тут он посмотрел на Анатолия Николаевича пытливыми глазками. – А вот как, может депутат помочь с государственным заказом?

– Может, – уверенно сказал Анатолий Николаевич.

– Это хорошо. Это правильно. А то зачем избирают? Это правильно… А вы, значит, начальником цеха работали?

Анатолий Николаевич хотел было его поправить: «работаю», а потом подумал, что после выборов он займется совсем другим делами, и потому согласился:

– Да, работал.

– Это хорошая школа. Я сам отработал начальником цеха пять лет. Знаю. Это хорошая школа.

Подчиненный вернулся довольно быстро. Употребление коньяка продолжилось.

– Ты хороший мужик, – говорил директор, глядя на Анатолия Николаевича добрыми глазами. – Толя, ты хороший мужик. Так? – спросил он Валентину.

– Так. – Валентина увесисто кивнула в знак согласия.

– Вот. И она подтверждает. Хороший.

– Ты тоже хороший мужик, – чистосердечно возвращал комплимент Анатолий Николаевич.

Разошлись поздно. Анатолий Николаевич кое-как добрался до машины и вскоре заснул в уютной темноте. Разбудили его через полтора часа, когда «девятка» остановилась подле его дома. Он не сразу понял, где находится.

– Иди, ляг нормально, – уговаривала его Валентина. – Сможешь дойти?

Он не отвечал, потому что не мог понять, куда ему надо идти и дойдет ли? Потом пришло понимание – дома на кровати будет удобнее, чем на заднем сиденье. Он покинул машину, добрался до квартиры, смог открыть дверь, отыскать привычное место для сна. Единственное, что он забыл – раздеться.