1
Стрелки на настенных часах показывали одиннадцать. С тех пор, как Петр Строганов, в последний момент, все-таки отказавшись взять с собой своего личного телохранителя Никиту Вернова, улетел в Пекин, прошло больше суток.
Мак Брайд уже направил человека в Брюссель, на место так неуместно произошедшей трагедии. Он ни на секунду не засомневался в выборе кандидатуры для этого деликатного дела. В его распоряжении был настоящий ас разведки, чей безусловный талант, когда-то служил нуждам спецслужбы маленького государства с огромными возможностями. Несколько часов назад, выслушав подробнейший инструктаж Мак Брайда, и как всегда со вздохом уложив во внутренний карман пиджака фляжку с дорогим виски, в столицу Бельгии на небольшом частном самолете вылетел Давид Лившиц. Сейчас Мак Брайд уже ждал первых результатов.
Стоило ему подумать о Лившице, как в кармане завибрировал мобильник:
– Мак Брайд слушает.
– Добрый вечер, мистер Мак Брайд, – раздался в трубке голос его европейского заместителя.
– Приветствую тебя Давид. Удалось что-нибудь раскопать? – Мак Брайд не надеялся на то, что Лившиц сообщит ему что-то интересное. Слишком мало времени тот пробыл в Брюсселе.
– Не то чтобы… – вздохнул Давид, – Но доложить есть что.
– Тогда докладывай! – подбодрил его Мак Брайд.
– Официальное расследование закончено. Версия следствия – самоубийство. Удобно для всех, не так ли. Меньше вопросов, меньше шумихи.
– Что видеозапись из коридора этажа?
– Менеджер отеля утверждает, что наблюдения на последних двух этажах, где располагаются люксы, не ведется.
– Да, Ван Маален тоже говорил об этом. Но камеры то там есть?
– Сейчас нет…
– Что еще?
– Дверь, вроде как, была закрыта изнутри. Никаких следов борьбы. Причина смерти – падение с высоты. Все чистенько. Не придерешься.
Мак Брайда не могло смутить такое вступление. Он знал, каким жестким и последовательным бывает Лившиц, когда дело касается работы, несмотря на некоторую неуклюжесть и нерешительность в жизни. И начальник службы безопасности «BlueStallion» оказался прав. За бесцветным вступлением последовало любопытное продолжение.
– В общем, я погулял тут внизу, по первому этажу. Огляделся. И, как ни удивительно, отыскал целых две слепых зоны для видеонаблюдения. Одна, правда, в туалете. Не очень полезно, верно. Зато вторая, – Лившиц вздохнул, – вторая сразу у входа в бар отеля, в закутке, на самом углу длиннющей барной стойки. Я не то, чтобы особо изучал бар, мистер Мак Брайд…
– Брось Давид! Я прекрасно знаю, про твое отношение к подобным местам. Пока это не мешает работе, меня все устраивает.
– Да я, собственно, не…
– Давид, дорогой! Я тебя прошу. Давай к делу! Что там ты выяснил про камеры.
– Ox, – снова вздохнул из трубки Лившиц, – Я поговорил с барменом, который работал в тот день. Он оказался приятным парнем. Полиция, кстати, не догадалась его опросить. А он, представьте себе, вспомнил парочку, которая в тот день сидела как раз на тех самых местах. Ну, тех, что скрыты от всех объективов. Обычно посетители садятся на эти места только вечером в пятницу или субботу, когда все остальные уже бывают заняты.
– Что еще? – весь подобрался Мак Брайд, – он их помнит?
– Ага. Девушка – обалденная блондинка. Такая уверенная и холеная. Счет оплатила, кстати, она. Парень – латинос. Национальность не назвал. Знаете, европейцы в этих нюансах не здорово разбираются. В общем, латинос. Среднего роста. Крепкий. Лет тридцати-тридцати пяти. Они сидели около часа. Он пил кофе, она заказала вино и сыр. Потом парень пропал на какое-то время. Когда вернулся, они почти сразу ушли, – Давид сделал паузу, чтобы отдышаться, и продолжил, – Отсутствие парня, если бармен ничего не путает совпадает по времени с последним полетом бедного китайца.
– Вот как!? – зачарованно выдохнул Джеффри.
– То-то и оно, – протянул Давид, – Я попробую получить доступ к видеозаписям. Но пока не уверен, что мне это удастся. Тут столько народу вокруг. Я имею ввиду наших. Ну, ребят из спецслужб. Китайцы, как мне кажется, больше всех хотят замять дело. Их особенно устраивает версия самоубийства.
– Ты молодец Давид, просто молодец! – искренне похвалил своего подчиненного Мак Брайд, – Работай! Достань мне их лица с записей. И попробуй разузнать настоящие результаты вскрытия! Я должен точно знать, что у нашего прыгуна в крови не было никакой сильнодействующей дряни.
– Есть основания предполагать? – вкрадчиво спросил Лившиц.
– Кое-кто так считает, – хмыкнул Мак Брайд, вспоминая слова Петра Строганова.
– Хорошо. Работаю, – сказал Лившиц.
– Все, жду звонка, – Мак Брайд отключился.
2
Теперь шеф безопасности Голубого Жеребца сидел за столом в своем кабинете, четко осознавая, что ему просто необходимо как следует выспаться. Сейчас, когда ему не остается делать ничего, кроме как ждать, просто глупо сидеть и разглядывать потолок. До завтрашнего утра не предвиделось никаких новостей, и пока была возможность поспать, нужно было ей пользоваться. Ведь, кто знает, как начнут разворачиваться события в ближайшие дни. Следующий шанс отдохнуть как следует может представиться очень не скоро. Все это Джеффри Мак Брайд понимал очень хорошо, но что-то не давало ему встать со своего кресла, пройти в небольшую комнату за задней стеной кабинета, раздеться и лечь на удобный раздвижной диван. Какая то несформировавшаяся мысль, зародившаяся в тот момент, когда Давид Лившиц сообщил о блондинке вышедшей из номера Лао, мучила его, не давая покоя, словно зуд между лопаток.
Джеффри встал и приготовил себе кофе. Выглянул в коридор – никого. В этот час в здании кроме него находились еще четыре человека. Два охранника бизнес-центра на первом этаже и двое его людей наверху.
Джеффри начал прохаживаться по кабинету, одной рукой держа блюдце, другой – ручку кофейной чашки.
– Ну что ж, старик, – сказал он вслух, обращаясь сам к себе, – Пожалуй, настало время пошевелить извилинами. Ты знаешь, что делать. Просто задай себе правильные вопросы!
Он пригладил свои густые волосы и продолжил вслух беседовать сам с собой:
– Что-то вчера насторожило меня, не так ли? Когда я разговаривал с Петром в туалете, – Мак Брайд вспомнил нежно-голубой кафель стен, сияющие безупречной чистотой зеркала, лицо своего друга, раздраженного тем, что его вырвали с важного совещания. Он вспомнил, как спросил о поездке в Брюссель, а потом снова заговорил, заочно обращаясь к своему тогдашнему собеседнику, – Ты сказал, что собирался обсудить с Лао новую кандидатуру для Ордена. Нет, нет. Ты сказал «Сообщества», кандидатуру для сообщества. И что, это меня насторожило? Возможно. Возможно? Ну нет! Тут что-то другое.
Джеффри замолчал и попытался отхлебнуть новый глоток кофе, но ему это не удалось. Чашка была пуста. Он поставил ее на стол, сам присел на край и продолжил свою беседу с призраком:
– Что-то случилось потом, – едва слышным шепотом проговорил Джеффри, – Когда ты сказал о смерти Лао.
Он отсутствующим взглядом уставился в одну точку на дальней стене, весь уйдя в себя. Так, совершенно неподвижно, он просидел около минуты.
– Не может быть! – вдруг воскликнул он и соскочил со стола, – ну не может…
Он снова принялся расхаживать взад вперед по кабинету, снова и снова прокручивая в голове одну и ту же сцену из разговора, состоявшегося накануне в туалете в конце коридора. И с каждым разом он все больше убеждался в правильности своей догадки.
– Ты знал, – выдохнул Мак Брайд, – Сукин сын! Ты знал, что Лао умер до того, как я тебе об этом сказал. Да, ты изобразил удивление, а потом расстройство. Но в том то и дело, что ты их изобразил!
Эта догадка потянула за собой целую цепь новых размышлений. Принцип домино, верно? Мак Брайд испытал нечто вроде чувства, которое французы называют Дежа Вю.
Он сообщает новость, а Петр уже в курсе. Он сообщает, Петр знает…
Его взгляд упал на приоткрытую дверь кабинета. Сквозь узкую щелку он увидел столик своей итальянской секретарши. Секретарша эта ему не нравилась, не то что Ванесса… Ванесса из Нью-Йорка… Нью-Йорк…
Точно! Их последний день в Нью-Йорке, когда они узнали о Вакхафах.
В тот день было что-то подобное. Вот откуда это ощущение Дежа Вю.
3
Обойдя стол, Джеффри Мак Брайд плюхнулся в удобное кожаное кресло. Так, сидя за большим письменным столом, глядя сквозь монитор компьютера, он начал методично восстанавливать в голове события того дня.
Он вспомнил, как спустился к фонтану, чтобы послушать его успокаивающий шум и заодно проверить камеры на входе. Как его прервал звонок от Ванессы. Как он поспешил в лифт, чтобы отправиться на двадцать седьмой этаж. Как перебросился парой слов с охранником, а потом взбежал по лестнице на двадцать восьмой.
Мак Брайд, не отводя глаз от одному ему ведомой точки на противоположной стене, нашарил коробку с сигарами, взял одну, нащупал зажигалку, прикурил.
Продолжая вспоминать, он увидел, как входил в свой кабинет. Как Ванесса (О Приория! Как ему не хватает его чудесной Ванессы, ее улыбки, ее строго голоса, говорящего с телефонной трубкой, ее удивительно красивой промежности, пахнущей цветами, растущими на самом берегу горного ручья, в которую так приятно было погружать язык и кончик носа после тяжелого рабочего дня) улыбаясь спросила, как прошла его прогулка. Как он, улыбаясь в ответ, спросил про Бишопа и Дауни. Как девушка ответила, что они ждут его приглашения. Вспомнил, как вошел в кабинет и увидел Никиту, развалившегося в его кресле, сложившего ноги на стол и затягивающегося сигарой.
Что потом? Потом Никита рассказал про встречу Петра в ресторане. И Мак Брайд ничего не знал об этой встрече. А должен был? Не то, чтобы должен был… Но мог и знать. Так? Да так! Что-то в этом? Может быть, но выводы делать еще рано. Потому что нужно вспомнить что-то еще, что-то из последующих событий того дождливого июльского дня.
Мак Брайд продолжил вспоминать.
Он попросил Ванессу пригласить Бишопа и Дауни. Двоица явилась через пару минут. Он вспомнил, как Дауни открыл свой чемодан, как включил запись. Вспомнил, как слушал сбивчивый рассказ некоего Семена Половцева, о том, что где-то в сибирской глуши, одна за одной пропадают женщины и девушки. Что три или четыре деревни стоят на ушах, мужья боятся отпускать своих жен, отцы боятся за своих дочерей. Что следователи из прокуратуры сбились с ног, но так ничего и не раскопали. О том, что в воздухе висит ощущение беды. Что он собирается прилететь в Москву, встретиться с завербовавшим его человеком и рассказать все поподробнее.
Потом Мак Брайд спросил, почему Полоцкий не добрался до Москвы. И Бишоп сказал, что агента загрыз огромный волк.
Дальше мысли сорвались в галоп.
Он подумал об ужасных тварях, о которых ему когда-то поведал Владимир Строганов, и решил немедленно поговорить с Петром. Что было потом?
Он поблагодарил Бишопа и Дауни, дал им какие-то указания и они удалились. Кажется, он заметил забавную синхронность их действий, но тогда ему было не до улыбок.
Он посидел несколько минут, раздумывая над новостями. Потом, попросил Ванессу соединить его с Петром и предупредил, что сейчас зайдет. Попросил, чтобы Петр отправил Никиту погулять. Встал и пошел в кабинет главы компании.
Потом… Нет, стоп! Стоп!
Что-то еще. Было что-то еще, что он упустил. В их разговоре с Бишопом, ведь Дауни молчал все время. Какая-то фраза, странность в поведении, что-то в рассказе этого Семена? Он мысленно вернулся к разговору с начальником восточного отдела его службы. Попытался восстановить все с самого начала и до конца. Каждое слово, каждый вопрос, каждый жест.
Бишоп рассказал, что звонок поступил на номер в Москве, и был записан на автоответчик. Назвал дату звонка, потом число, когда его прослушал резидент.
Потом Дауни включил запись звонка Семена Полоцкого. Тот начал рассказывать…
Нет! Так не пойдет!
Мак Брайд встал, прошелся по кабинету, потом сделал себе еще кофе и с кружкой, из которой поднимался дымок, сел обратно в кресло. Он сделал пару глотков, ни о чем не думая, и ответ пришел сам. Мак Брайд хлопнул себя по лбу.
«Три дня. Почему так долго?», вспомнил он свой собственный вопрос.
Бишоп и Дауни переглянулись и синхронно пожали плечами. А потом Стюарт сказал нечто странное:
«Почему все считают, что это слишком долго?», может не дословно, но очень близко.
Джеффри снова заговорил вслух с пустотой кабинета:
– Кто-то накануне интересовался у тебя, как быстро московский резидент получит сообщение агента откуда-нибудь из глубинки. А кто мог этим поинтересоваться? Кто вообще имел право задать тебе такой вопрос? Кроме меня, конечно. Только один человек. Только один.
Мак Брайд откинулся на спинку кресла и горько усмехнулся.
– Как тебе это удается? – теперь он знал, откуда пресловутое ощущение Дежа Вю.
В тот момент, когда тридцать первого июля, выслушав доклад начальника восточного отдела, глава службы безопасности компании «Голубой жеребец» вошел в кабинет президента компании, последний уже знал о смерти агента под псевдонимом Князь. О смерти простого сибирского мужика, Семена Полоцкого, жившего в таежной глуши в тысячах километров от любого из тех мест, где предпочитал обитаться Петр Владимирович Строганов.
Президент «BlueStallion» знал о смерти Полоцкого и знал о смерти Лао. Знал то, о чем узнать мог только от самого Джеффри Мак Брайда.
– Как же тебе это удается? – повторил свой обращенный в никуда вопрос Мак Брайд, и его мысли понеслись дальше.
Пометавшись из стороны в сторону, от давнего разговора с Владимиром Строгановым к операции в Колумбии, от новостей о чудовищах, проснувшихся от векового сна в северной глуши к телефонному докладу Давида Лившица, попутно сотрясая изнутри черепную коробку, мысли, наконец, успокоились. Замерли, повертелись, словно детали цветной головоломки. Обрели осязаемую форму и вылились из уст Джеффри Мак Брайда длинной тирадой:
– А вот как! Там в Нью-Йорке, в холле бизнес-центра я столкнулся с девушкой. Что-то было в ее лице, скрытом за темными очками. Она была блондинкой. Как и дама, что сидела за баром отеля в Брюсселе, скрывшись от объективов камер наблюдения. И эта дама ушла из отеля сразу после того, как Лао вылетел из окна верхнего этажа. Вылетел навстречу смерти, о которой ты, Петр Строганов, узнал раньше меня. А в тот день, когда я пялился на задницу блондинки в Нью-Йорке, ты узнал о смерти Полоцкого. И снова опередил меня. Уж не эту ли самую блондинку вы, господин президент, прятали от своего телохранителя? И не та же ли это девчонка, что откопал Лившиц в Брюсселе!? И уж не она ли источник вашей прямо-таки мистической информированности, господин президент!?
Что же получалось? Получалось, что в тот день, когда Мак Брайд увидел эту блондинку, они с Петром отправились в Милан, чтобы найти Сергея. Найти Сергея и отправить в сибирскую глушь на разборки с Вакхафами. Второй раз блондинка всплыла, когда умер Лао. Если извлечь суть, получалось, что каждый раз, когда всплывала эта злосчастная блондинка, Орден лишался одного из важнейших своих членов. Более того, каждый раз Петр Строганов проявлял удивительную и довольно настораживающую осведомленность.
Для дальнейших логических построений у Мак Брайда не хватало информации. Но зато он знал, где и как можно ее раздобыть. Шеф безопасности взглянул на висевшую на южной стене картину. Картина принадлежала перу какого-то известного итальянца, Мак Брайд не помнил имени. На картине была изображена сцена из конной охоты.
– Да уж, – пробормотал Мак Брайд, – старик отправляется на охоту. Свою последнюю охоту…
4
Иллюминаторы были темны, за ними была холодная дождливая ночь. Приятную полутьму салона самолета заполнил запах свежесваренного кофе.
Джеффри Мак Брайд, укрытый пледом, развалился в удобном кресле. На коленях лежал раскрытый ноутбук. Стюардесса, с широкой улыбкой поставила чашку кофе на столик возле его кресла:
– Что-нибудь еще, мистер Мак Брайд?
– Пожалуй, я бы не отказался плеснуть в этот кофе каплю-другую коньяка, – проговорил Мак Брайд.
– Одну секунду, – стюардесса, облаченная в очень милую бело-бардовую униформу, зашагала в сторону бара, чтобы сразу же вернуться с бутылкой французского коньяка. Она осторожно наклонила бутылку над кофе. Несколько капель крепкого напитка упали в чашку. Она вопросительно посмотрела на мужчину. Она прекрасно знала, что он был большой шишкой в компании, которой принадлежал этот самолет, и которая платила ей такое жалованье, что девушки из Люфтганзы, умерли бы от зависти, если бы узнали. Мужчины качнул двумя пальцами, и она повторила процедуру с коньяком.
– Спасибо, – кивнул Мак Брайд. Девушка улыбнулась и ретировалась.
Мак Брайд сделал два больших глотка и снова погрузился в свои мысли.
За час до вылета он позвонил Дилону Дауни, начальнику технического отдела своей службы. Он приказал (именно приказал) ему войти в отдельный, самый охраняемый кабинет в здании, туда где стоял компьютер, на жестком диске которого содержалась самая секретная информация компании «Голубой Жеребец». Помимо файлов, связанных с поставками наркотиков, черной бухгалтерией и и кое-какими полулегальными инвестиционными проектами, связанными в основном с разработкой новых типов вооружений, в Компьютере содержался и Устав Ордена Звезды. В том числе его тайная часть, которую упомянул Петр, отказавшись объяснять Мак Брайду причины и цели своей поездки в Тибет. Именно этот файл и интересовал шефа службы безопасности, хотя он и не имел права знакомиться с его содержимым. Но он, все же, еще давным-давно, зарезервировал за собой эту возможность. И поэтому, именно файл с Уставом начальник технического отдела должен был извлечь из охраняемого стаей злобных паролей нутра Компьютера, не открывая переслать Мак Брайду по защищенной линии электронной связи. Затем, дождавшись подтверждения от начальника, обновить все пароли, выключить компьютер и снова запечатать кабинет, сменив цифровой код на замке двери. Код этот знали только Мак Брайд, Строганов и Дауни.
Теперь Мак Брайд потягивал кофе с коньяком на высоте нескольких километров над уровнем моря, а на другом конце Земли его подопечный, худой и длинный, как шест для прыжков в высоту, сморщив брови, сидел посреди пустой, не считая белого стола с белым компьютером и белого кресла, белой комнаты без окон, и тыкал пальцами в кнопки белой клавиатуры.
Через два часа ноутбук издал тихий звук. Зуммер электронной почты.
Мак Брайд встрепенулся. Сел ровно и открыл поступившее сообщение.
«Тайный Устав Ордена Великой Звезды» – прочитал он название файла.
– Ну что ж поглядим, – пробормотал Джеффри.
Он пробегал глазами главы и пролистывал ненужные ему параграфы. Еще, еще. Наконец он добрался до интересующего его места. Теперь он читал очень внимательно, не пропуская ни единого слова, ни единой запятой.
Когда он закончил читать, его лицо было цвета пепла. Потому что, если следовать его логике, логике матерого пса войны, не раз пробовавшего смерть на вкус, получалось…
Получалось, что его самые худшие опасения были слишком оптимистичными. Получалось, что надвигалась настоящая катастрофа, надвигалась давно, перед самым его носом. А он ее проглядел. Но самое плохое заключалось в том, что теперь, когда он все понял, было слишком поздно, чтобы что-то исправить.
У Джеффри Мак Брайда заболело сердце и закружилась голова. Он беспомощно скрючился в своем кресле и закрыл лицо руками. Наблюдавшая за ним стюардесса, заметила, что его пальцы сильно дрожали.
Небольшой реактивный самолет, принадлежавший компании «Голубой Жеребец» продолжал продираться сквозь завесу дождя, чтобы через час (слишком поздно, чтобы единственный пассажир мог что-нибудь изменить) совершить посадку в небольшом аэропорту в сорока километрах от Пекина.
Большая игра, затеянная кем-то против Великого Древнего Ордена, вошла в свою финальную стадию. И те, кому дано было с высоты своего положения увидеть расстановку фигур, понимали, что шансов на победу и даже ничью, у Ордена не осталось.