1.

— Он один? — спросил Завьялов с ходу, завалившись в приемную Директора.

— Один, — совершенно не удивившись спешащей наглости посетителя сообщила секретарша.

Полковник буквально заставил себя ради соблюдения хоть какого-то подобия вежливости коротко ударить по двери кабинета костяшкой указательного пальца. Три раза. Меньше чем за секунду. Потом нажал на ручку и толкнул дверь.

Генерал сидел, поставив локти на стол и уперев подбородок в кулаки.

Он мазнул взглядом по двери и, вернув его на экран своего моноблока, буркнул:

— Входи, полковник! Не стесняйся!

Завьялов прикрыл за собой дверь и направился к креслу, в котором сидел с утра.

— Я вижу и слышу все, что происходит у вас в штабе, — протянул Бородин, — есть что-то, что я упустил?

Не торопясь отвечать на вопрос начальника, Завьялов расположился в кресле, одернул полы пиджака, поправил галстук и испытующе посмотрел на генерала.

— Ну что ты меня буравишь взглядом? Дырку хочешь проделать? — хмыкнул последний.

Завьялов, как, пожалуй, и большинство успешных работников их специфического агентства, не был склонен вываливать факты в начале разговора, словно картошку из самоопрокидывающегося кузова. Ему импонировала манера легких намеков и постепенного стягивания покрывала неведения с обнаженных фигур фактов. Но сейчас ему было сложно сдерживаться. Главные слова, которые он хотел сказать генералу, буквально жгли ему горло. И все же он сделал попытку.

— Есть некоторая вероятность того, что Альберт раскопал место, где предположительно прячут профессора.

Генерал хотел бы порадоваться, но та манера, с которой полковник преподносил эти радостные вести, совершенно явно говорила о том, что радоваться было преждевременно.

— Это не самые плохие новости, — попробовал он аккуратно ухватить нить.

— Прекрасные новости, — согласился полковник, но его лицо осталось бесстрастным, а взгляд тяжелым, — ты был прав, генерал. Прав на сто процентов.

— Прав в чем? — осторожно уточнил Бородин, стараясь не раздражаться. Во-первых, он тоже предпочитал не швырять факты в лицо собеседникам, словно мокрую тряпку. Скорее подавать аккуратно, как пальто даме. Во-вторых, он хорошо знал полковника, и очень четко понимал, что у того были серьезные основания вести себя таким образом.

— В том, что решил, так скажем, «пригласить» Альберта, — с готовностью пояснил Завьялов. Но воодушевления в его голосе совершенно не прибавилось, — Он делает простые шаги. Задает простые вопросы. Видит очевидные, вроде бы, вещи…

— Но, при этом, никто другой не может до этого додуматься, — понимающе кивнул генерал, совершенно четко осознававший, о чем говорит начальник службы безопасности Наногорода.

— Точно, — прикрыл глаза полковник, — И самое главное, он дает результат. Со стороны это кажется каким-то фокусом…

— Фокус — плохое слово, Константин Федорович, — ухмыльнулся Бородин, — скорее магия. Я видел, как работает Альберт. Ты можешь мне не рассказывать. Что же беспокоит тебя во всем этом?

— Беспокоит… — эхом повторил полковник, прислушиваясь к ощущениям в висках и груди. Опасаясь несвоевременного появления «шариков» раздражения. Но все было спокойно. Пока спокойно.

— Что не так, полковник? — снова спросил Бородин.

— Помнишь, раньше, пока ты еще не сослал меня в чертов Нанофорт, ты частенько сетовал на то, что мы впустую тратим колоссальные возможности Агенства? Что все, чем мы занимаемся, так это охраной золотого теленка. А технологическая тайна — всего лишь источник баснословных доходов и ничего больше.

— Помню, — вынужденно признал генерал. Было видно, что эти вдруг прорезавшиеся воспоминания его коллеги не вызывали в нем ничего кроме раздражения. Возможно, Бородин даже стыдился этого воспоминания.

— И я помню, — сделал вид, что не заметил смущения собеседника Завьялов, — помню, что ты сокрушался о том, что мы не используем эти самые возможности, чтобы, ну например, устранить пару наркокортелей в латинской Америке, поспособствовать установлению мира в Африке, или…

Завьялов сделал многозначительную паузу. А генерал понял, к чему он клонил, но промолчал.

— Или истребить остатки террористических организаций на Ближнем Востоке, — закончил Завьялов.

— Я и до сих пор так думаю, — пытаясь придать голосу побольше уверенности проговорил директор АТБ.

— А я и не спорю с тобой, Александр Николаевич, — взмахнул рукой полковник, — я ведь знаю, что случилось с твоей семьей. Твое желание вполне естественно.

— Это лишнее, Константин Федорович, — тряхнул головой генерал.

Полковник и сам понимал это. И ему совершенно не нравилось то, что пришлось напоминать Бородину о его семье.

Родители генерала погибли в 2015 во время терактов в Париже. Отетственность за те взрывы взяла на себя ИГИЛ. Тогда еще, за два года до разгрома, самая активная террористическая организация на планете. Которая стремилась стать первым в мире полноценным террористическим государством. Но еще сильнее, чем смерть родителей, на Бородина повлияла смерть младшего брата. Тот смотрел на него, как на безусловный образец для подражания. И поспешил поступить на службу в антитеррористический отдел федеральной службы безопасности, когда ему было всего 23. В 25 он стал самым молодым майором в истории отдела. А в 26 он пытался остановить террориста-смертника в аэропорту Симферополя. Он успел оттолкнуть в сторону молодую мамочку с грудным ребенком на руках и сбить с ног молодого арабского паренька с безумными глазами и текущими по вискам струйками пота… Но не успел остановить его руку. Паренек нажал на кнопку взрывателя, и под оглушительный звук взрыва отправился на свидание со своим кровожадным богом. Прихватив с собой молодого майора ФСБ Никиту Бородина и еще троих человек. Тот взрыв был организован одной из группировок, возникших на обломках ИГИЛ. Эта группировка была известна теперь под именем «Жадид».

— Может и лишнее, — прерывая задумчивую паузу произнес Завьялов, а потом решился, и вместе со следующими словами бросился в омут с головою, — Но это могло стать мотивом…

— Мотивом? — изумился генерал.

Если бы Завьялов был специалистом по чтению лиц, он, наверное, мог бы оценить искренность этого восклицания. Но он не умел ловить и интерпретировать движения зрачков и расширение ноздрей, подергивание губ или непроизвольные жесты руками. А потому он просто смотрел в глаза своему старому боевому товарищу, собираясь сказать все, что хотел. Он набрал в легкие побольше воздуха и тихим, но твердым голосом произнес:

— Мотивом для того, чтобы организовать похищение Евгения Селеверстова, преподнести это, как дело рук группы «Жадид», и получить добро президента и мирового сообщества на спасательную операцию. Операцию, которая, по сути, стала бы полной зачисткой той самой группы. А после зачистки «обнаружить» пропавшего ученого на одной из «тайных баз» террористов на территории Москвы. Получить орден на грудь и сладкое чувство отмщения за любимого брата.

На последнем слове воздух в легких совсем закончился. А вместе с воздухом закончилась и его служебная смелость. Его обвинение, а это было именно обвинением, озвученное в этом вычурном кабинете с оптимизированным воздухом, прозвучало совсем не убедительно. Прозвучало даже как-то по хамски. И теперь полковник мог рассчитывать на адекватный ответ от начальника. Но он никак не мог рассчитывать на ту реакцию, которую его тирада вызвала у генерала.

Тот смотрел на него таким взглядом, что бывает у людей, которых какая-то мысль или даже какое-то отдельное слово собеседника, вдруг наталкивает на совершенно неожиданное открытие и заставляет немедленно, с разбегу нырнуть в собственные размышления.

— Почему Альберт начал думать в эту сторону? — продолжая смотреть словно бы сквозь своего подчиненного, спросил Бородин, — что его зацепило?

— Несколько вещей, — несмело ответил ошеломленный реакцией генерала Завьялов, — но главная из них — уцелевшие заряды на дороге.

— «Термиты»… — тихо, как будто подтверждая самому себе свою собственную мысль, проговорил генерал. Его правая рука нашарила на столе карандаш и он принялся крутить его между пальцев, очевидно, помогая себе думать.

Растерянный Завьялов просто молча сидел напротив. Он раздумывал скорее не над тем, о чем сейчас думает генерал, а о том, стоит ли ему думать об этом. Наконец он решил, что просто дождется объяснения.

— Альберт — умница! — выныривая из оцепенения и потрясая рукой с карандашом, заявил вдруг генерал.

— О чем ты? — не понял полковник.

— Вероятность того, что акция спланирована внутри страны, очень велика. Вот только… — Бородин замолчал, словно забыв договорить.

— Только что? — не выдержал Завьялов.

— Только я не единственное должностное лицо, которому такое по силам, и которому это может быть очень даже на руку, — ткнув карандашом в направлении собеседника, заключил директор АТБ. И тут же спросил, — Альберт не хочет давать нам адрес, который он узнал, так?

— Не хочет, пока не убедится, что мы не пытаемся, как он выразился, «помочиться против ветра», — подтвердил полковник.

— А я не могу доказать, что я тут не при чем… — задумчиво произнес Бородин, — и вычислить того, кто мог это затеять до утра мы просто не успеем…

Завьялов чувствовал себя неуютно. Он теперь совсем не знал, что ему делать. Чего ждать от генерала и что говорить Альберту. Он не видел выхода.

Но генерал и не собирался взваливать на его плечи такую ношу. Еще раз смерив товарища взглядом, и очевидно, утвердившись в принятом им решении, он одним рывком встал из-за стола. Его фигура по-прежнему смотрелась очень ладно под тканью превосходно сшитого костюма. Никакого живота. Широкие плечи. Крепкая шея. За исключением измученного лица, генерал был в порядке.

Он подошел к небольшому книжному шкафу, подпиравшему восточную стену кабинета. Открыл левую дверцу. За ней обнаружился сейф. Хороший такой сейф, добротный. Такие же использовались в Наногороде для хранения некоторых документов.

2.

Замок поочередно отсканировал сетчатку глаза и отпечатки пальца генерала, потом дождался введения шестизначно цифрового кода, и после этого бесшумно открылся. С нижней полки сейфа Бородин вытащил свою мобильную рабочую станцию. Закрыл сейф, потом шкаф и вернулся к своему месту, водрузив станцию на середину стола.

Едва уловимый шелест системы вентиляции вдруг без всякой причины ударил Завьялова прямо по нервам. Монолит сознания начал стремительно плавиться и заваливаться куда-то в сторону. Мужчина поспешно закрыл глаза и сосредоточился на дыхании. Вдох на четыре счета, задержка, выдох на шесть счетов, снова задержка. И еще круг. И еще. Вдох, задержка, выдох. Вдох, задержка, выдох. Сознание начало обретать нужную плотность.

— Константин Федорович, — голос генерала смягчил мерзкий звук кондиционера. Словно настройщик ослабил натяжение струн на чересчур пронзительно звучавшей гитаре, — Ты в порядке?

— Да, порядок, — Завьялов открыл глаза и, встав с кресла, подошел к столу генерала.

— Уверен? — переспросил тот, приводя в действие рабочую станцию «СМУ28».

— Да, да, — отмахнулся полковник, — Все хорошо. Голова немного закружилась.

— Ладно, — хмыкнул Бородин, нажимаю кнопку активации.

Несмотря на весь технический прогресс, древняя привычка давать приборам и устройствам идиотские аббревиатурно-номерные названия так и осталась не выведенной из генетической памяти российских инженеров-конструкторов. «СМУ28» был специализированным модулем управления, модели две тысячи двадцать восьмого года. Внешне он напоминал то, что когда-то называли ноутбуками. А по степени защищенности и своим возможностям была гораздо ближе к «ядерному чемоданчику».

Генеральские пальцы пробежались по сенсорной клавиатуре, вводя коды доступа и запуская нужное приложение. Затем программа затребовала голосовое подтверждение.

— Генерал Бородин, личный номер два шесть шесть, — отчеканил директор АТБ.

— Посмотрите в центр экрана! — попросил утонченный, но, пожалуй, слишком холодный, женский голос.

Генерал наклонился поближе к станции. Специальный сенсор отсканировал сетчатку его глаза.

— Выберите агента! — попросил голос.

— Альберт, личный номер двадцать восемь.

— Выберите действие!

— Смена протокола, — при этих словах стоявший слева от генерала Завьялов весь подобрался.

— Выберите протокол!

— Протокол «Лондон», — громко и отчетливо произнес генерал.

Глаза полковника раскрылись на всю ширину, на которую были способны.

— Не может быть, — севшим в одно мгновенье голосом проговорил он, обращаясь скорее к самому себе, чем к своему начальнику.

Активация протокола «Лондон» означала присвоение Альберту абсолютного допуска вплоть до окончания операции по поиску Евгения Селеверстова. Но минимум на двенадцать часов. То есть примерно до половины десятого завтрашнего утра.

Полковник, как и любой адекватный сотрудник АТБ, искренне полагал, что «Абсолютный допуск» был мифом.

Ведомственной легендой, служившей целям идеализации образа агента. Даже такой человек, как Завьялов, знавший на зубок основные положения всех служебных документов, определявших работу Агентства, толком не помнил формулировок, описывающих возможную необходимость присвоения сотруднику абсолютного допуска. Кажется, там говорилось о ситуации, когда агент, находящийся на задании попадал в положение, при котором его подчинение кому бы то ни было, ставило под удар сохранение технологической тайны.

Тайна была священной коровой агентства. Она была важнее национальных, экономических и служебных интересов. Выше правовых, моральных и этических норм. Приоритетней соображений личной и общественной безопасности.

Получение же абсолютного допуска, выводило агента, естественно только на время выполнения задания, из-под прямого подчинения Директора АТБ, или любого другого должностного лица, включая президента страны. Активация соответствующего протокола освобождала агента от любой ответственности за его решения, при условии сохранения тайны, давало ему ключи от всех дверей и секретов, не исключая даже коды запуска ядерного оружия. И, естественно, заставляло любого другого сотрудника АТБ и всех остальных агентств, министерств, ведомств и служб государства в приоритетном порядке отвечать на запросы и выполнять приказы агента, получившего абсолютный допуск, даже ценой собственной жизни. Завьялов всегда был искренне убежден, что шанс на то, что кто-то получит абсолютный допуск, ниже, чем возможность того, что британский монарх воспользуется «спящим полномочием». Но как видно, он ошибался.

Даже «умнейшей» рабочей станции Директора потребовалась почти минута, чтобы отреагировать на полученное распоряжение. Двое напряженно смотрели на экран. Наконец прохладный женский голос выдал:

— Для запуска выбранного протокола требуется двойное подтверждение.

На экране появился значок сканера отпечатков пальцев.

— Директор Агентства, — подсказал голос.

Бородин поднес большой палец правой руки к экрану и опустил подушечку в центр значка.

— Подтверждение принято, — согласилась станция.

— Сотрудник с допуском второй степени.

Генерал отошел чуть в сторону и молча кивнул Завьялову.

Полковник чувствовал, как сердце начало биться чаще. Перед глазами вдруг возник образ Евы. Он мотнул головой, избавляясь от наваждения. Шагнул к столу и приложил подушечку большого пальца к экрану.

— Подтверждение принято, — отозвался женский голос, — Протокол «Лондон» для агента Альберт будет активирован через пять, четыре, три, две, одну… Протокол «Лондон» для агента Альберт, личный номер двадцать восемь, активирован.

Экран системы замигал красным.

— Ладно, генерал, — подытожил Завьялов. В голос прокралась нехарактерная для него хрипотца, — Это весомый довод. Неожиданный и весомый.

— Весомый, — кивнул Бородин, — достаточно весомый, чтобы вам двоим перестать заниматься херней и вытащить «профессора» из той дыры, в которой вы его нашли!

— Возможно, нашли, — уточнил Завьялов, — у нас нет гарантий.

— Какие уж тут гарантии, — вздохнул Бородин, — И все-таки действуйте, Костя! Ради бога, действуйте!

3.

Как только Константин Федорович Завьялов закрыл за собой дверь приемной Директора АТБ, в его кармане тут же запиликал ультрафон. Это был Альберт.

— Слушаю, — ответил полковник.

— Мне тут по служебной сети пришло любопытное сообщение, — протянул агент.

— Он тебя убедил?

— Он меня удивил, — признался Альберт, а потом добавил, — Похоже, генерал тоже считает, что это кто-то внутри страны…

— Не исключает, — отозвался полковник.

— Хм… С одной стороны он отрезал теперь возможных организаторов от всех легальных рычагов, — проговорил агент, — с другой свалил всю ответственность за возможный исход на меня. И мне…

— Тебе не привыкать, — резко прервал агента Завьялов, — Иногда приходит время брать ответственность на себя. Думаю, оно пришло. Как считаешь?

— Видимо, пришло, — нехотя согласился Альберт.

— Значит действуем?

— Ну… почти… — протянул агент.

— Что значит «почти»? — Завьялов начинал раздражаться. Виски начинали едва ощутимо побаливать.

— Действуем, действуем — тут же поспешил успокоить полковника Альберт, четко уловивший его настроение, — Только сначала мне нужно поговорить с тобой, генералом и Каспером. Без свидетелей. И не для записи.

— Ты дашь нам адрес или нет? — Завьялов уже не скрывал своего раздражения. Он очень хотел прямо сейчас дать команду отряду спецназа и отправиться по известному Альберту адресу в Грязном городе.

— Обязательно. Как только мы с вами кое-что обговорим, — еще спокойнее, чем раньше проговорил двадцать восьмой, — просто организуй это! И чем быстрее, тем лучше.

— Ладно, — дернул подбородком Завьялов, понимая, что спорить бессмысленно. А в том взвинченном состоянии, в котором он находился, так и просто опасно, — Дай мне пять минут!

Отключившись, полковник не мешкая направился в комнату совещаний. По дороге он набрал генерала и сообщил ему о желании Альберта. Генерал был не против, но попросил пару минут, потому что ему по внутренней линии звонили из Кремля, чтобы узнать о причинах активации необычного протокола.

Войдя в оперативный штаб, Завьялов застал Каспера, внимательно слушающим доклад аналитиков. Понимая, что ведет себя не очень деликатно, он, тем не менее, не дожидаясь даже паузы в докладе, подошел прямо к командиру операции, наклонился к нему и прошептал в самое уху:

— Альберт просит нас с тобой и генерала на приватный разговор. Это срочно.

Каспер, конечно же, получил сообщение о смене протокола для агента двадцать восемь, а потому счел разумным максимально чутко отреагировать на пожелание коллеги, получившего абсолютный допуск. Он жестом показал аналитикам, что они пока закончили, и увлек Завьялова в сторону от стола.

— Насколько приватным должен быть разговор? — таким же шепотом уточнил он.

— Ни свидетелей, ни прослушки, ни записи, — ответил полковник.

— Сделаем — согласился агент, а потом снова шепотом спросил, — не хочешь ничего мне сказать до этого?

— У нас будет минутка до того, как придет шеф, — успокоил его Завьялов, — так что, думаю, Альберт тебе все и скажет.

Каспер задумался на несколько секунд. Потом молча кивнул полковнику и объявил громко, чтобы услышали все, кто находился в комнате:

— Перерыв десять минут! Сходите погуляйте! Подышите воздухом, разомнитесь! Дина, останься.

Это был не офис торговой компании. Поэтому ему не пришлось ни повторять дважды, ни торопить кого бы то ни было. Все очень послушно, без суеты, но при этом весьма проворно, встали со своих мест и по очереди вышли из комнаты совещаний. Вышедший последним аналитик Келлог мягко прикрыл за собой дверь.

— Свяжись с Альбертом, — негромко проговорил Каспер, обращаясь к единственному технику, оставшемуся в комнате, — пусть использует свой новый допуск и настроит соединение через свой выделенный канал. И выключи всю контролирующую и записывающую аппаратуру в комнате!

Дина послушно опустила глаза к экрану, набрала номер Альберта, дождалась ответа и повторила ему просьбу Каспера. Потом помогла агенту настроить защищенный видеозвонок и вывела изображение с внутренней камеры его ультрафона на центральный экран. Когда на экране появилось лицо агента номер двадцать восемь, Дина снова уткнулась в свою рабочую станцию, устраняя все технические возможности прослушивания или записи предстоящего разговора. Когда все было готово, она вопросительно посмотрела на Каспера. Тот прикрыл глаза и кивнул на дверь. Девушка торопливо поднялась, быстрыми бесшумными шагами добралась до двери и выпорхнула из нее, не забыв снова прикрыть за собой.

— А где генерал? — уточнил Альберт.

— Будет через пару минут, — ответил Завьялов, и усмехнувшись пояснил, — ему позвонили от президента. Хотят знать, с чего это мы активируем для своих агентов экзотические протоколы.

— Ясно, — кивнул Альберт, вглядываясь в крошечное лицо Каспера на своем ултьтрафоне. Даже такая маленькая картинка однозначно давала понять, что командиру операции явно не нравилось, что такие вещи, как смена протокола, происходили за его спиной.

И Альберт поспешил устранить недопонимание.

— Каспер, если ты еще вдруг не в курсе, — сообщил он, — я подозревал генерала в организации похищения.

Завьялов посмотрел на двадцать первого, надеясь увидеть на его лице ошеломленное выражение. Но заметил разве что оттенок легкого удивления. — Тебя смутили брошенные «Термиты»? — тут же забыв о собственном недовольстве, попробовал угадать тот.

— Верно, дружище, — кивнул с экрана Альберт, — Ну почему они не взорвали все? Я так и не придумал причины. Плюс остальные ниточки, слишком уж настойчиво уводившие нас по арабскому следу.

— Мне это тоже не понравилось, — признался блондин, — не сразу. Сначала я был немного… Как бы сказать? Введен в заблуждение собственной удачей. Еще бы! Самому додуматься и найти целый клад улик. Да еще на глазах Константина Федоровича Завьялова и самого Альберта! Тут не мудрено подхватить жар от звездной болезни.

— Но самодовольство это, все же, не про тебя, — улыбнулся Альберт.

— Наверное, — пожал плечами Каспер, — по крайней мере, чуть позже, когда у меня была минутка задуматься об этом, я решил, что это странно. А потом пришла уверенность в том, что, если бы я проводил эту операцию, я бы обязательно взорвал все заряды. Ведь я бы ничем не рисковал…

— Вот именно, — радостно подтвердил Альберт, — никто бы больше не пострадал, машина «профессора» уже улетела в сторону туннеля. Одно нажатие — и никаких следов!

— И ты думаешь, это провокация? — продолжил размышления Каспер, — Повод начать антитеррористическую операцию на Ближнем Востоке?

— Не просто операцию, Кас. Самую масштабную чистку в истории.

— И ты решил, что это мог быть Александр Николаевич, — почесав щеку, проговорил блондин, — из-за его давних счетов с исламскими экстремистами.

— Видишь, полковник, — искренне улыбнулся экранный Альберт, — это не сказка, которую я выдумал от нечего делать. Это здоровая логика разумного агента.

Завьялову оставалось только развести руками. Он действительно был удивлен тем, что Каспер на его глазах выстроил ту же логическую цепочку, что и Альберт совсем недавно на набережной. Для самого Завьялова это все не было таким очевидным. Что ж… Видимо, именно поэтому, он и не стал агентом с двумя цифрами в графе «личный номер».

Старший оперативной группы хотел было сказать что-то еще, но в этот момент дверь комнаты распахнулась, и в оперативный штаб вошел Директор АТБ.

— Здравствуй, Альберт, — обратился Бородин к изображению на центральном мониторе. Завьялов мог себе представить, что разговор с возвращенным в дело агентом, которого Бородин когда-то безуспешно попытался «устранить», не порадует генерала. Но тот, как и положено человеку в подобной должности, держался спокойно и с достоинством.

— Привет, Александр Николаевич, — отозвался двадцать восьмой. В его голосе тоже вряд ли бы удалось распознать нотки злости или презрения.

«Словно ничего и не было» — подумал про себя полковник.

— Говорят, ты добился определенного прогресса, — закинул удочку генерал.

— Возможно, — без особого энтузиазма проговорил агент, — пока это всего лишь версия.

— Версия, у которой, как я понимаю, есть конкретный адрес? — уточнил Бородин.

— Которым ты почему-то до сих пор не желаешь поделиться, — не выдержал Завьялов.

— Будет вам адрес, — как-то обреченно вздохнул Альберт, — будет. Но сначала нам с вами нужно сделать кое-что еще.

— Говори! — подбодрил генерал.

— Где девочки, генерал? Они в Москве? — не стал тянуть Альберт.

— Только «Яна», — нехотя сообщил генерал.

Все кто присутствовал в комнате, прекрасно понимали, о чем шла речь. «Девочками» называли три межведомственных или надведомственных, кому как больше нравилось, боевых отряда специального назначения. «Анна», «Юля», «Яна». Таковы были их кодовые названия. Это была боевая элита страны, выращенная на совершенных тренировочных программах и самых современных химических средствах.

— Она нам нужна, — констатировал Альберт.

— Чем плоха наша собственная группа? — усомнился генерал.

— Во-первых, она не так, я бы сказал «убийственно» подготовлена, — спокойно объяснил Альберт, — а во-вторых, разве не она сейчас следит за посольством наших заокеанских друзей?

— Снимем наблюдение, — фыркнул генерал, — почти очевидно, что американцы тут ни при чем.

— Почти наверняка, — кивнул двадцать восьмой, — Но все же… Не стоит нарушать основной протокол. Мы и так уже понарушали все, что могли. Давай не будем трогать основы! Кроме того, о передвижениях спецгруппы АТБ известно только внутри АТБ…

— Что ты имеешь в виду? — настороженно отреагировал на последнюю фразу агента генерал.

— У нас нет на это времени, Александр Николаевич, — не стал ничего уточнять Альберт, — подумаете об этом на досуге, а сейчас не время для размышлений. Время действовать.

— Чтобы привлечь «девочку», мне нужно будет подтверждение генштаба, — пожал плечами генерал, показывая, что принимает доводы двадцать восьмого.

— Или агента, действующего по протоколу «Лондон», — уточнил Альберт.

Александр Николаевич нахмурился, что-то соображая, а потом неохотно кивнул:

— Действительно. Или агента с абсолютным допуском.

— Вот и славно, генерал! — обрадовался тот самый агент, — будет им мое подтверждение. Отправляй запрос!

— Ладно, — согласился Бородин, хотя его лицо не выражало особого восторга.

— Каспер, сценарии на утро готовы? — обратился двадцать восьмой к старшему группы, привлекая к нему пытливые начальственные взгляды.

— Готовы, — уверенно отозвался тот.

— Значит, аналитиков можно отпустить до утра по домам? — задал новый вопрос Альберт.

— По большому счету да, — не стал возражать двадцать первый.

— Вот и отпускай! — кивнул Альберт, — И остальных тоже отпускай! Всех отпускайте!

— Как всех? — не понял генерал.

— Совсем всех, — сказал Альберт, — Очистите здание! Полностью. Выключите всю прослушку, все сенсоры, все камеры! Уберите всех людей! А сами поезжайте к «Яне».

— Зачем?

— Думаю, будет лучше, если директор АТБ лично шепнет на ухо командиру группы, кого именно они собираются вытащить из лап похитителей. Чтобы бережней отнеслись к жизни и здоровью пленника. А то, они те еще мастера палить без разбора во все живое… А потом отправитесь втроем на место, — продолжал Альберт, — чтобы взять ситуацию под контроль, когда «девочка» сделает свое дело.

Завьялов наблюдал, как директор АТБ судорожно пытается найти изъяны в предлагаемом Албьертом плане действий, а Каспер покачивает светлой головой, по привычке сложив руки на груди и уперев указательный палец в щеку. На раздумья у Бородина ушла почти минута.

— Ладно, — кивнул он, наконец, — сделаем, как ты говоришь.

— Чудесно, — улыбнулся двадцать восьмой, — я сообщу вам адрес, как только удостоверюсь, что в здание все чисто.

— Что-то еще? — спросил генерал. Он иногда трудно принимал решения, но приняв их, предпочитал действовать молниеносно. Вот и теперь ему уже не терпелось выгнать всех из здания и отправиться на встречу со спецгруппой.

— Да генерал, еще одна маленькая деталь, — хитро прищурился Альберт.

— Что?

— Я сказал, что нужно всех убрать с Брущатой… Но кое-кто мне все же понадобится.

— И кто же? — развел руками Бородин.

— Оператор детектора Клозе, — не поведя даже бровью сообщил двадцать восьмой, — Мне придется воспользоваться этой диковинкой.

Это оказалось неожиданностью для самого Завьялова, который почувствовал, как его лицо непроизвольно вытягивается. Возможно, и для генерала, который озадаченно смотрел на экран. Но точно не для Каспера. Блондин ухмыляясь покачивал головой. Весь его вид говорил полковнику о том, что он очень хорошо понимает логику своего коллеги. Завьялов решил, что обязательно спросит его об этом. Но позже. У них будет достаточно времени по дороге в Грязный город.

В этот момент генерал вышел из оцепенения. Он задал вопрос, на который, скорее всего, не надеялся получить ответ.

— Зачем он тебе? — спросил Бородин.

— Я не могу сказать, Александр Николаевич. Без обид! Нам сейчас не до них, — мягко проговорил Альберт, а поразмыслив несколько секунд, добавил, — Константин Федорович тут сказал мне, что пришло время взять ответственность на себя. Вот я и беру. А вам это знание не пригодится. Ей богу!

— Тебе видней, — не стал упорствовать генерал.

Его нехарактерную покладистость Завьялов мог объяснить только страстным желанием вытащить из беды Евгения Селеверстова.

Альберт удовлетворенно кивнул и отключился. Они остались втроем. Каждый задумался о чем-то своем.

— Я говорил, что если Альберт прав, и похищение организовано внутри страны, то у нас нет шанса определить организатора до завтрашнего утра, — прервал молчание Бородин.

— Говорил, — подтвердил Завьялов.

— Похоже, сам Альберт хочет найти ответ гораздо раньше… — протянул генерал.

— Или исключить те ответы, которые ему особенно не по душе, — раздумчиво произнес Каспер.

— Он очень не хочет подвергать «профессора» риску. Думает, если похищение липовое, а ему удастся найти того, кто за него в ответе, то мы сможем обойтись без «девочки». Вообще без стрельбы, — вспомнил Завьялов сказанное Альбертом на набережной.

— И я с ним согласен, — хмыкнул Каспер.

— Так что понятно, почему он решил привлечь «девочку» — сказал полковник.

— Хочет, чтобы о нашей активности узнали, — согласился двадцать первый, — и тот, кто, возможно, все это организовал, понял, что мы нашли «профессора».

— И получил возможность мирно отступить, — продолжил мысль Завьялов, — но вот кого Альберт хочет допросить на детекторе?

— У нас нет времени гадать, — фыркнул генерал, — Да и смысла в этом нет. Все карты у Альберта. Пусть разыгрывает партию. Давайте очистим здание! А догадками развлечемся по дороге…

Завьялов и Каспер согласно кивнули.