1.

Константин Федорович Завьялов проснулся от того, что кто-то оживленно теребил его за плечо.

— Воды, — пробормотал он, едва приоткрыв глаза и тут же зажмурившись от слишком яркого света.

— Держи! — со спокойной улыбкой Каспер протянул ему открытую пластиковую бутылку.

— Все было плохо? Со мной? — спросил он перед тем, как сделать несколько жадных глотков. Воспоминания о ночных событиях смялись в его голове, как сминается лист с текстом в руке автора вдруг посчитавшего его никудышным.

— Не так уж и плохо, — усмехнулся Каспер, — Хотя шефу немного досталось.

— Твою мать, — раздосадовано протянул полковник, — где он сейчас?

— Уехал в Кремль, — поделился Каспер, но по выражению его лица, Завьялов догадался, что это совсем не то, о чем он хотел ему сообщить.

— Что случилось? — вскинулся он, отставляя бутылку на прикроватную тумбочку.

— Тебе лучше посмотреть это самому, — пожал плечами Каспер и протянул Завьялову планшет.

Завьялов сел на кровати и взял у агента серебристый гаджет. Там было открыто приложение одного из центральных каналов. Прямой эфир поставленный на паузу. Потоковое видео. Бегунок был смещен на двадцать минут назад. Значит то, что хотел ему показать двадцать первый, было в эфире меньше чем за полчаса до того, как он очнулся. Завьялов нажал на «старт».

Улыбающийся, и главное совершенно живой Евгений Сергеевич Селеверстов стоял за невысокой светло-серой трибуной. Перед ним было установлено не меньше дюжины микрофонов с эмблемами ведущих мировых каналов новостей. Его довольное лицо освещали десятки прожекторов. За его левым плечом стоял председатель Международного фонда технологического содействия, сэр Арчибальд Дрейфус.

Если бы камера в этот момент переместилась с лица выступавшего на лица репортеров, то зрители с удивлением увидели бы, что все они были весьма заспанными и местами даже помятыми. Причиной было то, что никто из них не готовился к этой спонтанной утренней пресс-конференции. На самом деле все они получили короткие сообщения на свои коммуникаторы буквально двадцатью минутами ранее. Но каждый, кто находился в этот момент в городе, а было их здесь достаточно много, из-за открывавшегося в этот день экономического форума, и был настоящим профессионалом своего дела, успел наспех одеться, растолкать, спавших в соседнем номере оператора и звукорежиссера, и прибыть на место. Слишком уж ярким был персонаж, который собирался сделать заявление, и, возможно, ответить на их вопросы.

Когда часы на стене показали ровно девять, Селеверстов заговорил.

— Почти двенадцать лет назад мировое сообщество сделало беспрецедентный шаг в своем движении к светлому будущему. К будущему без нищеты и войн, — Завьялову показалось, что голос ученого звучал слишком звонко. Возможно, он был чересчур взволнован, — Мы смогли в разы сократить количество выбросов, почти решили проблему промышленных и бытовых отходов. Сегодня более восьмидесяти процентов мировых производств стали отвечать нормам экологической безопасности, принятым в 2024 году. Мы с уверенностью можем говорить о том, что процесс глобального потепления если и не остановлен, то существенно затормозился, в гораздо меньшей степени катализируемый деятельностью человека. Переход на технологии управляемого наносинтеза, а впоследствии и ресинтеза, поддерживаемый активным развитием эко-ориентированных технологий в легкой и пищевой отраслях промышленности, привел к впечатляющим результатам в деле защиты окружающей среды. Благодаря основанным на управляемом наноресинтезе продовольственной и медицинской программах, преодолен гуманитарный кризис на африканском континенте.

Завьялов по-прежнему не мог видеть лица репортеров, но мог с большой долей вероятности предположить, что на них не прибавилось энтузиазма. Они вылезли из постелей не для того, чтобы слушать эти очевидные банальности.

Но Селеверстова это, похоже, не смущало. Он продолжал.

— Все это — результат той огромной инерционной силы, которую придало развитию человечества открытие управляемой реакции низкоэнергетического наносинтеза и последующие подписание в 2021 году Сочинской конвенции об использовании его продуктов. Все перечисленное мной выше, безусловно, внушает немалый оптимизм в наши сердца. Однако, даже в моменты процветания, мы должны быть чрезвычайно внимательными. Мы не можем позволить себе смотреть под ноги. Мы обязаны смотреть вперед. И поступая таким образом, я и мои коллеги и друзья из Международного фонда технологического содействия вынуждены признаться в том, что та самая инерция, о которой я говорил, стремительно сходит на нет. А следовательно, нам необходимо придать нашему с вами развитию новый импульс.

Вот теперь Завьялов был готов поспорить, что репортеры напряглись. Он прямо видел, как вытянулись их шеи и раздулись ноздри. Они почувствовали запах настоящей сенсации. Сердце полковника забилось, частично заглушая следующие слова Селеверстова.

— Прямо сейчас, стоя здесь перед вами, я, Евгений Селеверстов, первооткрыватель реакции управляемого наносинтеза и основатель корпорации «Нанотек», ответственно заявляю: система привилегированного владения этой передовой технологией, и соблюдения режима так называемой «технологической тайны» полностью изжила себя!

Было слышно, как по залу прокатился изумленный рокот. Завьялов поднял глаза на Каспера. В них было все: испуг, сомнение, изумление. Каспер заметил это, но лишь пожал плечами и кивнул на планшет, предлагая полковнику дослушать до конца. Завьялов снова посмотрел на экран. Там прервавшийся на секунду, чтобы перевести дух, выступавший продолжил.

— Не утомляя вас излишними на данный момент подробностями, я спешу сообщить, что сегодня ночью один процент акций «Нанотек» перешел из портфеля, принадлежавшего Российской Федерации в мое личное владение. В восемь сорок пять утра было проведено собрание акционеров, на котором простым большинством голосов, а именно двадцатью процентами голосов Международного фонда технологического содействия, в лице его уважаемого директора, господина Дрейфуса, и тридцать одним процентом голосов частного акционера и главы компании, Евгения Селеверстова, в соответствии с подпунктом три, пункта пять, главы второй Конвенции «Об использовании продуктов наносинтеза», было принято решение о досрочном прекращении действия режима технологической тайны. Протокол решения в эту самую минуту опубликован на официальном сайте компании. Подробная инструкция по проведению реакции, и устройстве необходимого оборудования с моими личными пояснениями, разослана в двадцать ведущих лабораторий мира, осуществляющих исследования в смежных областях.

Зал затих. Они не верили своим ушам. Не верил своим ушам и полковник Завьялов. А Селеверстов продолжал говорить.

— Итак, господа, наносинтез больше не тайна. Он больше не собственность «Нанотека» или России. С этой самой минуты, наносинтез — достояние всего человечества!

Еще секунду в зале стояла тишина. А потом он вдруг разразился аплодисментами. Аплодисментами, выражавшими всеобщее изумление и восхищение. Такого никто из журналистов даже предположить не мог. Но очень скоро профессиональный интерес взял верх над эмоциями. Аплодисменты сменились нараставшим шумом. Половина журналистов пытались задать вопрос выступавшему, другая половина пыталась дозвониться до своих офисов, чтобы их срочно пустили в эфир.

Селеверстов поднял руку, призывая всех успокоиться.

— Господа, господа!

Уровень шума немного упал. Достаточно для того, чтобы немного напрягая голос Селеверстов смог закончить.

— Я благодарю вас за то, что вы пришли в такой ранний час. На все ваши вопросы ответит сэр Арчибальд Дрейфус. Еще раз спасибо.

Евгений Селеверстов улыбнулся и поспешно отошел от трибуны, пропуская вперед Арчибальда Дрейфуса. Уже через мгновенье он исчез из поля зрения камеры где-то за спинами охранников.

Того, как Селеверстов нырнул в дверь, ведшую в служебные помещения отеля, в котором случилась эта удивительная пресс-конференция, Завьялов видеть уже не мог. И никто в мире не мог видеть, как совершивший невозможное ученый убегал от шума голосов по извилистому коридору. Как подрагивали его руки от невероятного нервного напряжения. Как блестели его глаза от испытанной им невероятной легкости и прилива сил.

Никто не знал, что чувствовал в тот момент этот незаурядный человек. А чувствовал он невероятное, ни с чем несравнимое облегчение. Он избавился от груза, который тяготил его последние несколько лет. Все сильнее и сильнее с каждым месяцем, с каждым днем. Глава «Нанотэк» понимал, что то, что он сделал, могло повлечь самые негативные последствия для него лично. Он не был уверен, в том, насколько далеко распространится негодование правящей верхушки страны, которую его изобретение сделало самой богатой в мире. И все же, ощущение правильности совершенного с лихвой перекрывало беспокойство о возможных последствиях. К тому же, имелся человек, готовый встать на его защиту. Человек, благодаря которому стало возможно его сегодняшнее выступление. Человек, обладавший весьма необычными талантами. Человек, с которым ему предстояло встретиться совсем скоро.

Завьялов отложил планшет и закрыл глаза. Ощущение необыкновенной легкости колыхалось и в его груди тоже. Словно качели с резервуаром газа, который легче воздуха. От передних ребер к задним. И обратно. Снова и снова. И никаких металлических шариков. Ни в висках, ни в груди.

— Что Бородин собирается говорить в Кремле? — спросил он.

— О, ему предстоит многое объяснить, — улыбнулся светловолосый агент.

— Но как? Что он может сказать? Разве возможно все уладить? — в голосе Завьялова слышалось явное сомнение.

— Мы придумали кое-что, — успокаивающе сказал Каспер, — это, вряд ли поможет решить проблему с рассекречиванием УНС, и уж, конечно, не спасет нашего генерала от увольнения… Но, возможно, остановит Старкова и его друзей военных от необдуманных поступков.

— Значит, агентству конец? — невидяще глядя перед собой, проговорил полковник.

— В таком виде, скорее всего, да, — задумчиво произнес Каспер, — но, ты же знаешь, Константин Федорович, всегда найдутся секреты, которые нужно охранять.

— Пожалуй, — кивнул Завьялов, наблюдая за тем, как внутри него рождается отторжение при мысли о необходимости переквалифицироваться для защиты новых секретов. Он уже сейчас понимал, что даже если Бородину удастся скрыть его причастность к делу Селеверстова, его дни в Агентсве сочтены. А потому, теперь он мог спокойно подумать о вещах гораздо более любопытных. — Получается, похищение Селеверстова придумал сам Селеверстов?

— Он решил поделиться своим открытием, — ответил агент, — а похищение, как способ выманить у государства нужное количество акций и вывести его из страны, придумал, как мне кажется, уже не он.

— Думаешь это все придумал Альберт? — продолжая смотреть в никуда поинтересовался полковник.

— Без сомнения, — с улыбкой проговорил Каспер.

— Но как? Как Альберт провернул все это? — Завьялов, наконец-то, перевел взгляд на собеседника, — Это ведь он все устроил!?

— Конечно он, — не задумываясь ответил двадцать первый, — от начала до конца.

4.

Следующие несколько минут Каспер помогал Завьялову собрать в голове детали блистательной шахматной партии, которая накануне была сыграна прямо на их глазах.

— Как он мог быть уверен, что генерал вызовет его? — недоумевал Завьялов.

— Пожалуй, это была самая тонкая часть его плана, — в очередной раз жал плечами Каспер, — Возможно, у него был и запасной. Но, на мой взгляд, именно в тот момент, когда генерал принял это первое решение, Альберт уже победил. Так часто бывает в преферансе. Когда играют по-настоящему опытные игроки. Вопрос только в том, какую игру закажет человек. А дальше можно просто открывать карты. Исход очевиден.

— Но мы могли не пойти на его условие, — усомнился полковник.

— Акции? — поднял бровь двадцать первый, — Не вижу тут проблемы. Альберт знал, что генерал может распорядиться ими лично, без всяких согласований с президентом. А тот факт, что передача акций могла быть зарегистрирована только после личного подтверждения Селеверстова, был ему очень на руку. Бородин посчитал, что ничем не рискует и легко согласился.

— Наверное, — полковник не нашел, что можно было на это возразить, — А дальше он начал разыгрывать свой спектакль…

— С подсчетом секунд и вытаскиванием из рукава «Фольксвагена» похитителей, — подтвердил Каспер, — Легко показывать чудеса логики в раскрытии преступления, которое ты сам спланировал и осуществил.

— Он добавил своего выдающегося знания человеческой психологии и немного актерского мастерства, — поморщился полковник, признавая свою собственную наивность.

— И вуаля, — согласно кивнул Каспер, — Мы клюнули! Как глупые караси на цветную мушку.

— А потом был Просков, — продолжил размышления Завьялов.

— Эта, вторая часть спектакля, была предназначена для одного единственного зрителя. Для тебя, полковник, — в голосе Каспера не чувствовалась ни обиды на Альберта, ни пренебрежения к наивности Завьялова. Скорее полное понимание и приятие ситуации.

— И я поверил. Проглотил, как ты говоришь, мушку, — если Каспер не винил Завьялова ни в чем, то сам он все же чувствовал свою вину.

— Любой бы поверил, — отмахнулся агент, — Ведь, по сути, все было натурально. Просков действительно хотел помочь, и действительно сдал ему четырех своих подопечных. Вот только Альберт ловким движением, ускользнувшим от глаз зрителей, подменил два листочка, из тех восьми, что ему передал старый майор. И в нашей истории появился Мясник. Здесь последовал новый фокус. С трансляцией никому неинтересного футбольного матча. Но после «Фольксвагена» мы проглотили его еще легче. Даже не поперхнувшись.

— Наше желание вытащить Селеверстова застилало нам глаза и играло ему на руку, — поморщился полковник.

— Безусловно!

— Он допросил Мясника. Который действительно был нанят для того, о чем он и рассказал… — озвучил очередную мысль Завьялов.

— И он, бьюсь об заклад, — тут же подхватил двадцать первый, — действительно понятия не имел, кто именно его нанял. Так что тут Альберт ничем не рисковал. Он показал нам основную часть этого действа, но скрыл адрес нужного нам дома и получил для себя заранее запланированный козырь.

— А «Жадид» имела хоть какое-то отношение к похищению?

— Конечно, нет, — мотнул светлой головой агент, — Мы нашли и Оразова и Саббаха. Пробили их полностью, допросили.

— И что? — поинтересовался Завьялов, хотя уже мог предсказать результат.

— Та связь с «Жадид» оказалась не более, чем случайностью, — подтвердил его предположение Каспер, — Случайные совпадения, которые и использовал Альберт в качестве дополнительных штрихов к картине, на которой крупным планом он изобразил невзорванные «Термиты».

— Кстати, о «Термитах»? Откуда он их взял? — некоторый сумбур в вопросах Завьялова, скорее всего, объяснялся последствиями дружеского укола, который он получил несколько часов назад.

— Выясняем, — ответил Каспер, — не удивлюсь, если он сам надоумил «Жадид» украсть партию со склада союзников, использовать несколько, а остальное продать ему.

— Тебя послушать, так он всесильный, — хмыкнул полковник, — один, как целая спецслужба.

— Ну… — смиренно протянул Каспер, — целая, не целая, а возможностей у этого парня может быть больше, чем мы себе представляем.

— Но помощники у него были? — вскинулся Завьялов, — или он сам лично все провернул?

— Ты же сам сказал, — развел руками двадцать первый, — Чтобы взорвать с такой точностью двух «Термитов» ориентируясь по дорожным камерам, а потом вырубить беспилотник из магнитного оружия, нужен крутой спец.

— Помню, — кивнул Завьялов понимающе, — думаешь этим спецом…

— Был сам Альберт? — опередил его Каспер, — Я в этом совершенно уверен.

— И с помощью этих «Термитов» он просунул мне версию о генерале, решившим под конец карьеры осуществить свою мечту о кровавой вендетте. И не побоявшемся для этого шагнуть за границы закона, — подвел неутешительный для себя самого промежуточный итог полковник.

— И ты снова поверил, — согласно кивнул агент, — И снова потому, что это было чертовски логично. И вполне правдоподобно. Я ведь тоже принял эту версию, не забывай!

— Дааа, — полковник со вздохом покачал головой, — Все эти следы слишком явно указывали на «Жадид».

— Он точно знал, какой дорогой пойдут наши мысли, — развел руками его собеседник, — он сам прорубил эту дорогу.

— И все это нужно было ему только для того, чтобы под прицелом таких обвинений генерал активировал для него протокол «Лондон»? — полковник потянулся, чтобы взять с тумбочки бутылочку с водой и сделать еще несколько глотков.

— Совершенно верно, — Каспер хлопнул ладонью по матрасу, затянутому белоснежной простыней.

— Но разве он мог быть уверен в том, что генерал поступит именно так? Мне вот такая мысль вообще в голову не пришла, — внутренности благодарно отнеслись к прохладному напитку, и полковник почувствовал в себе силы передвинуться чуть повыше, — Никто никогда вообще не вспоминал про этот мистический протокол.

— Не совсем так, — словно сомневаясь, стоит ли говорить то, что он собирался, произнес Каспер.

— Ты о чем? — вскинулся Завьялов.

— Дело в том, что если у нашего генерала и была навязчивая идея, то она не была связана с местью «Жадид», как тебе это представил Альберт, — все-таки решил поделиться агент.

— Не улавливаю, — признался полковник.

— Протокол «Лондон» — изоберетение самого Бородина, — пояснил двадцать первый, — Именно Бородин разработал всю эту сложнейшую систему. Он сделал это еще в свою бытность заместителем Долгова. Первого директора АТБ.

— Так… — насторожился полковник.

— Став директором Бородин дважды пытался активировать протокол, — окончательно раскрыл карты блондин, — один раз для меня… А один раз…

— Для Альберта! — закончил за него Завьялов.

— Но оба раза активация сорвалась в самый последний момент, — покачал головой агент, — Ситуации просто разрешились и без этого. И великолепная идея Бородина так и осталась неопробованной в реальных боевых. Это не могло его не беспокоить. Кроме того, не стоит забывать об отношении Александра Николаевича к новому президенту.

— Он его недолюбливает, — кивнул Константин Федорович, принимая очевидный факт, известный даже в Наногороде.

— А Альберт подспудно намекнул ему, что если операция спланирована не им, то вполне возможно за этим стоит Старков, — добавил Каспер.

— Но…

— Альберт сыграл сразу на двух струнах души нашего генерала, — агент 21 не дал себя перебить, — Он срежиссировал ситуацию, в которой генерал должен был повести себя определенным образом. Это была рискованная ставка. Ты можешь сказать: безумная ставка. Я скажу: изящная ставка. Великолепная ставка!

— Ну, если учесть, что генерал в итоге активировал протокол, после секундного раздумью выдал начальник охраны Наногорода, То да… Ставка оказалась прекрасной.

— Ну, а получив абсолютный допуск, наш герой, считай, победил, — поток рассуждений белокурого агента устремился дальше по извилистому руслу, — Остальное было делом техники. Мяснику Альберт передал двойника профессора, которого тот и доставил на Эстонскую. Там его приняли какие-то люди, которых нанял Альберт, привязали к стулу и спокойно исчезли. Задолго до того, как мы нагрянули туда с Яной.

— Двойник? — спросил Завьялов, вспомнив про раненого на Эстонской человека.

— Семен Дементьев, — поделился Каспер, — Сорок девять лет. Рак поджелудочной железы на последней стадии. У него шесть пластических операций.

— Альберт постарался! — нижняя губа полковника вытянулась вперед.

— Ага, — кивнул двадцать первый, — Хотя, как мне видится, стопроцентное сходство не требовалось. Рост, цвет волос, глаз… Вполне достаточно, чтобы мы обманулись в таком то хаосе.

— Но как ему удалось обмануть тест ДНК? — спохватился Константин Федорович, допив остатки минералки.

— Мы не можем знать этого точно. До истечения действия протокола «Лондон», — спокойно ответил Каспер, — Но я думаю, он просто подменил данные личной карточки. На время действия протокола данные людей из списка «1» блокируются на своих обычных серверах и транслируются с сервера узла связи «Лондон». Доступ к ним есть только у агента, для которого активирован протокол, ну и у его техника.

— Таким же образом он смог спрятать Селеверстова от сканеров в аэропорту и вывезти его из страны? — догадался Завьялов.

— Я уверен, что так и было, — с готовностью подтвердил его догадку Каспер, — в Китай вылетел какой-нибудь Петров или Романов. Или как-то еще его звали. Это теперь не имеет значения.

— Значит, пока мы вытаскивали этого Дементьева, — обреченно проговорил Завьялов, — Селеверстов уже летел в Китай. И сам Альберт потихоньку исчез.

— С активированным протоколом «Лондон» исчезнуть смогла бы даже моя бабушка, — усмехнулся агент.

— А взлетев, Селеверстов подтвердил перевод акций на счет Альберта? — предположил полковник.

— Депозитарии уже несколько лет работают круглосуточно, — кивнул агент, успевший, похоже, за пару часов узнать все возможные детали, — А Альберт перевел их на счет Селеверстова. У Селеверстова и Фонда технологического развития образовался контрольный пакет. И они отменили статью сочинского соглашения о технологической тайне.

— Это все законно? — с затаенной надеждой спросил контрразведчик.

— Я скажу так, — Каспер оторвал руку от щеки и сделал неопределенный жест, — Если бы Селеверстов просто разослал всем секрет реакции преобразования, его бы судили за измену родине. А получатели вряд ли успели бы им воспользоваться до момента появления в их дверях наших агентов. А теперь у наших дружественных правительств есть стопроцентно надежный предлог для отмены соответствующих положений Сочинской конвенции. И Старков никак не сможет повернуть ситуацию в свою пользу. Ни угрозами, ни обещаниями.

— Но Селеверстова все равно могут осудить? — обеспокоенно проговорил полковник.

— За что? — снова усмехнулся двадцать первый, — За нарушение порядка созыва собрания акционеров? Может быть… Но это, как ты понимаешь, совсем не то же самое, что измена родине.

— Понимаю, — в очередной раз согласился с логикой агента полковник, а потом задал всплывший вдруг в мозгу вопрос, — А тебе удалось узнать, кого в итоге Альберт допрашивал на детекторе Клозе?

— Наша догадка оказалась верной, — прикрыл веки Каспер, — Это был Старков.

— Но зачем? — Завьялов снова был озадачен, — Зачем Альберту понадобилось вытаскивать президента? Зачем допрашивать его на детекторе? Если это тоже была часть спектакля, то он забыл про зрителей. Вот этого я не понимаю…

— Если честно, я тоже, — спокойно признался двадцать первый, — Пока не понимаю.

— Да-а-а уж, — протянул Завьялов, признавая право Каспера не знать ответ хотя бы на один из сотни его вопросов, и после этого замолчал.

Он узнал почти все, что хотел о событиях вчерашнего дня. Дав возможность информации равномерно распределиться в собственном сознании, он почувствовал потребность узнать о том, что происходило прямо сейчас, и что ждало их в ближайшем будущем.

— Генерал предстанет изменником в глазах Старкова, прокуратуры, законодателей? — предположил он.

— Как знать, — мотнул светлой головой Каспер, — Если мы с тобой, полковник, на предстоящих нам допросах, вдруг забудем некоторые детали…

— Как, например? — напрягся Завьялов.

— Уход Альберта на пенсию, его требование о переводе ему акций, отношение генерала к «Жадид», — Каспер был соверешенно спокоен и продолжал улыбаться, — Если ты согласишься нам помочь, Константин Федорович, я проинструктирую тебя подробно. Когда ты окончательно придешь в себя.

— Так вы решили с генералом? — на всякий случай уточнил Константин Федорович.

— Да, — без тени смущения подтвердил агент.

— А виноватым во всем мы хотим представить Альберта? — предположил Завьялов.

— И только его! Не думаю, что он сам был бы против этого… — в зеленых глазах агента Завьялов рассмотрел новую идею. Одну из тех, которым удалось пробраться через все фильтры. Ту, что вот-вот собиралась оформиться в слова и быть высказанной.

— Что? Каспер! Что? — не вытерпел он секундного замешательства агента.

— Ты знаешь, что, чтобы заставить президента приехать и пройти тест на детекторе, Альберт похитил его дочь? — медленно проговорил агент.

— Нет, — полковник был ошеломлен.

— А для прохождения теста заставил его раздеться догола, — добавил Каспер.

— Но этого не требуется… — снова удивился Завьялов.

— Нет, — мотнул головой двадцать первый.

— Но зачем?

— Я думаю, Альберт хотел разозлить Старкова. Настроить его против себя…

— Уверен, ему это удалось! — фыркнул полковник.

— И теперь президенту будет легко, и даже в какой-то степени приятно, принять мысль о том, что все это целиком вина одного человека, — Каспер потряс в воздухе указательным пальцем, — Того самого, который позволил себе так его унизить.

— Он захочет его крови, — соглашаясь с мыслью агента, сказал полковник.

— Наверняка, — пробормотал Каспер, но, тут же повеселев, отмахнулся от этой идеи, — Но ведь это Альберт!

Завьялов вопросительно посмотрел на собеседника.

— Они могут гоняться за ним по всему миру, — уже откровенно весело проговорил тот, — а он будет гулять по Брущатой.

— Это точно, — тоже повеселев, поддержал полковник, понимая, что Каспер практически дословно озвучивает его собственные представления о перспективах возможной охоты на агента двадцать восемь. Но в следующую секунду к нему пришла неприятная мысль, — Как бы у Старкова не возникла мысль отомстить самому Селеверстову!

— Мы с генералом этого тоже опасаемся, — поморщился Каспер.

— Так он… Генерал. На чьей он стороне? — на лице полковника отразилась некоторая степень удивления.

— Хороший вопрос, — протянул Каспер, складывая руки на груди и излюбленным жестом прижимая указательный палец к щеке, — Ситуация очень щекотливая. Вчера мы были самой могущественной спецслужбой на планете, а сегодня в один миг исчезла сама причина нашего существования.

— Вот именно… — кивнул Завьялов.

— Но, как ни удивительно… — пожал плечами Каспер, — Генерал считает, что Селеверстов поступил правильно.

— Вот это да… — полковник потеребил себя за волосы, — Удивительно. Но ты знаешь… Если честно, то я чувствую…

— Облегчение? — улыбнулся Каспер.

— Да, — признался Завьялов, в груди которого продолжали колыхаться качели с газом, — А ты?

— Я ведь завидовал Альберту. Все эти четыре года, — на лице агента появилось мечтательное выражение, — Все эти шпионские игры… Они хороши для молодых. А я устал, полковник, очень устал.

— Похоже, у всех нас будет возможность как следует отдохнуть, — с этими словами Константин Федорович отложил планшет и, откинув с себя одеяло, опустил ноги на пол.

— Думаю да, — кивнул Каспер и присел рядом с полковником.

— Но сначала нам предстоит многое объяснять, — усмехнулся Завьялов, чувствуя необычную близость к этому малознакомому, но ставшему ему за один день таким симпатичным человеку.

— Это точно, — хохотнул в ответ Каспер, понимая, что гость из Наногорода решил, что будет на их с генералом стороне и будет говорить то, что нужно.

Диалог взял паузу, чтобы дать его участникам время на размышление.

Мысли задвигались в голове Завьялова, словно кусочки стекла в калейдоскопе. То выстраиваясь в объемный рисунок, то рассыпаясь в разноцветный хаос. Рисунки эти были то приятными, то грустными. Но в один момент очередной рисунок заставил его вздрогнуть. Несколько секунд ушло на то, чтобы мысль оформилась в вопрос.

— А тебе не приходила мысль, что генерал действительно мог участвовать в похищении? Не для того, чтобы оправдать зачистку «Жадид», а чтобы помочь Селеверстову. Тогда у этого плана совсем не было бы слабых мест…

Зеленые глаза агента 21 долго и пронзительно смотрели на Завьялова. За ними снова на полную мощность работала система генерирования и фильтрации оперативных версий. Полковник терпеливо ждал, понимая, что такой вариант не приходил агенту в голову, и ему нужно время, чтобы его оценить.

— Какой смысл был бы тогда устраивать весь этот спектакль? — прервал свое молчание двадцать первый, — почему просто не перевести акции Селеверстову и не отправить его через свои каналы за границу? Думаю, у генерала достаточно возможностей для этого.

— Чтобы, например, заставить меня подтвердить активацию протокола «Лондон» — задумчиво проговорил полковник, — и дать Альберту возможность допросить президента. Мы ведь так и не поняли, зачем это было сделано. А, вдруг, это было ключевым моментом?

— А потом повесить всех собак на предавшего агентство оперативника…, — очень медленно и аккуратно, как будто опасаясь, что слова упадут на пол и разобьются о плитку, произнес Каспер, — Мне сложно в это поверить. Хотя бы потому, что при всем богатстве списка талантов нашего директора, актерский в нем точно отсутствует. Но я должен признать, что не могу полностью исключить такой вариант. И боюсь, мы никогда не узнаем этого наверняка…

За окном набирал силу рассвет. А двое молча сидели на краю больничной койки, думая о том, что на некоторые вопросы совершенно не обязательно получать ответы. А еще о том, какие перемены приготовила жизнь каждому из них.

6.

Многомиллионный китайский мегаполис был заполнен утренней суетой. Десятки тысяч людей и тысячи машин прокладывали себе известные только им пути. Никто не обращал внимания на двух мужчин европейской внешности, встретившихся в центральном сквере. А ведь один из этих людей всего полчаса назад подарил миру оглушительную сенсацию, о которой в этот самой момент во весь голос кричали все ведущие мировые службы новостей.

— Здравствуйте, Антон! — Селеверстов протянул руку.

— Привет, профессор! — улыбнулся Альберт и пожал протянутую руку. Селеверстов был одним из двух человек, кто обращался к агенту 28 по имени. Его настоящему, данному при рождении имени. Вторым человеком была девушка.

— Должен признать, что то, как вы все… ммм… организовали, — на лице ученого появилось выражение крайней степени уважения, — это заслуживает прямо-таки восхищения.

— Бросьте, профессор! — отмахнулся Альберт, — Восхищения заслуживает ваш поступок.

— Да, уж… — родитель наносинтеза ощутимо смутился, — Вы полагаете?

— Я уверен, — довольно кивнул агент АТБ, — Иначе, мы бы всего этого не затеяли.

— Возможно, можно было обойтись и без всего этого… — с сомнением, которое Альберт мог понять, но не мог принять, проговорил ученый.

— Вы же слышали наш разговор со Старковым, — парировал агент, — Он бы сделал все, чтобы продлить действие режима тайны. И, поверьте мне, у него бы нашлось немало сторонников. Притом не только внутри страны.

— Я понимаю, — вздохнул Селеверстов.

— Вы ждали достаточно.

— Да…

— Вы выиграли как минимум несколько лет и заслужили того, чтобы прожить их для себя. Детство ваших детей прошло без вас, так пусть хотя бы юность пройдет на ваших глазах, с вашим участием, — голос Альберта звучал очень мягко, но убедительно.

— Верно, — согласился Селеверстов, потирая висок кончиками пальцев.

— Ага, — еще раз кивнул Альберт, — и я, по-прежнему, думаю, что у этого поступка помимо позитивных последствий для всего человечества, могут быть весьма негативные последствия для одного конкретного человека.

— О-о-ох, — почти жалобно вздохнул ученый, — Вы, правда, думаете, что они сочтут это целесообразным?

— Целесообразным? — удивился агент, — Конечно, нет. Но прямо сейчас они в гневе и отчаянии. А гнев и отчаяние — плохие советчики.

— Они что, могут решить… ммм… убрать меня сгоряча? — теперь уже удивился ученый.

— Сгоряча!? — хохотнул Альберт, — ну и словечки у вас, Евгений Сергеевич…

— Что? — не понял Селеверстов.

— Ничего, — тут же мотнул головой Альберт, — Ничего. Думаю, найдутся люди, которые мыслят трезво и попытаются убедить тех, кто готов действовать, как вы выразились «сгоряча». Но не факт, что их услышат…

— Это очень плохо?

— Нет, — Альберт постарался выглядеть как можно более убедительным, — они одумаются через пару-тройку дней. Сообразят, что к чему. Остынут. Смирятся, в конце концов. Так что, нам с вами нужно выиграть всего неделю.

— Неделю? — вздрогнул Селеверстов, — Вы сказали, два-три дня.

— Неделю, — спокойно повторил агент, — на всякий случай. Чтобы уж наверняка.

— Значит, действуем по плану? — с надеждой в голосе спросил ученый.

— Точно, — подмигнул ему Альберт, — действуем по плану.