В сентябре 81 года мы попытались еще раз начать работать в

Промокашке. Лариса сразу заявила: "У тебя плохая дикция, вести буду я!" (В ресторане мне кидали трешки, чтобы я больше говорил.) Я согласился, и мы засели выдумывать сценарий дискотеки. Сочинили нечто ужасное, включая угадайку из нескольких старых советских мелодий начала 70-х.

Лариса отчитала визгливым голоском текстовку и удрала от микрофона по своим делам – в фойе опять дрались. На следующий вечер я привел

Марту. Она сидела на сцене, а пару раз прошлась со мной среди танцующих. Порядок соблюдался, вид милицейской собаки внушал уважение. После третьего вечера мне стало противно видеть Ларису и слушать ее голос, сбивчиво выплевывающий мои заготовки. Мы забрали аппаратуру на очередную свадьбу и больше не вернулись.

Примерно в это время Чижа вызвал к себе на допрос Веселков. Для начала он стал с пристрастием выяснять финансовый источник красивой жизни нашего героя:

– Зачем носишь кожаный плащ? – (среди молодежи, скорее всего как противовес коммунистическому засилью, появилось увлечение фашистскими атрибутами).

– Где взял деньги на джинсы? -…

– А на рестораны каждый день!?

Чиж с друзьями окопались в только что открывшемся ресторанчике

"Уют", где на халяву ели, пили и, не отходя от кухонной плиты, развлекались с поварихами. С нескрываемым торжеством доморощенный любитель психологических экзерсисов, повозившись с ключами, вытащил из сейфа бутылочку с машинным маслом и торжественно поставил ее на стол перед носом ошарашенного Чижа. Дело в том, что не задолго до того тот продал в церковь за сто рублей списанное на работе трансформаторное масло, для употребления его в качестве лампадного.

Церковники, не смотря на их искреннюю лояльность и сотрудничество, считались коммунистами врагами народа. Особенно пресекалась всякая связь молодежи с церковью. Не то что молиться, но даже просто зайти туда на минутку считалось опасным для карьеры. На работе могли узнать и сделать проработку с оргвыводами вплоть до увольнения.

Прежде всего, это касалось членов партии и комсомола, работников школ, детских садов, госслужащих.

В довершении дела чекист отправил свою жертву в сопровождении сотрудника в форме нескончаемыми лестницами и коридорами в какой-то подвал, где у вконец запуганного Чижа сняли отпечатки пальцев.

"Поиграем на пианино?" – весело предложил подвальный спец.

Наши дискотеки начались со свадеб друзей и знакомых. Этим и завершились. Чаще всего бывали в столовой фанерного комбината, ресторане, столовой в Светлицах, а также, в кафе у автостанции, стекляшке у педучилища, а однажды в столовой бетонного, в том здании, возле которого когда-то произошло побоище с милицией.

До 81 года свадьбы были веселее, вино лилось рекой, плясали доупаду. Вечер начинался обычно в семь часов, и до девяти сидели за столами – не спеша, пили, закусывали. На конце стола всегда хватало места и нам с Чижом. Часто нас сопровождали в этих походах моя жена и холостяцкий друг Чижикова по выпивкам и прочим похождениям Валера

Зянкин. Свадебщики иногда роптали, глядя на компанию халявщиков, устроившуюся в конце стола наравне с гостями. Любитель спиртного,

Чиж промышлял умыканием бутылок со свадебных столов. Заранее присматривал парочку бесхозных и во время танцевального запала, когда я, как бы для большего кайфа, делал затемнение на несколько секунд, он тащил их и совал в чемоданы из-под аппаратуры. Однажды добыча составила восемь штук, правда, две были не полные, а в одной оказался самогон.

Когда цену на водку подняли на рубль, а продолжительность мероприятий ограничили одиннадцатью часами вечера, свадьбы стали скромнее. Иногда уже к десяти часам на столах было пусто, и несчастные мужики шатались между них в поисках спиртного. Зато работы стало меньше, а деньги те же – 50 рублей. Кроме нас на свадьбу обычно приглашался баянист – за десятку и выпивку он ублажал старичков после сорока народными песнями и плясками.

На свадьбе Аркана, где Чиж под всеобщий хохот в дикарском кордебалете выделывал непристойные па за спиной Медяка и, главным образом, его Гали, меня отозвал в сторону их сосед П. и стал, как мог, извиняться за давний армейский случай. Первые месяцы мы служили в одном отделении, – на меня свалили его промах. "Ты тогда тянул на сержанта, а мне было все равно" – успокоил я его запоздалую совесть.

Последняя свадьба, где мы засветились, состоялась летом 83 года.

Моя жена была первой, кто вырубился. Пока я тащил ее от столовой фанерного комбината к матери, пьяный Янычар, оставленный у магнитофона, уронил усилитель, повредив немного угол корпуса. Вообще тогда все много выпили. Даже я затеял небольшую драку. Один из гостей заснул где-то в кухонной утробе. Очнувшись среди ночи, он вышел наружу, высадив окно. Когда на другой день увозили аппаратуру, забыли в автобусе синий фонарь, самый дефицитный. Но упорно искать не стали, Время DISCO подходило к концу. А жизнь еще продолжалась…