Весной 78 года по какому-то случаю был вечер для работников ремзавода в ресторане "Север", – единственном тогда в нашем городе месте отдыха с легальной выпивкой. Народ звал это заведение кабак, помещалось оно в самом центре на Советской. Там Грехов познакомился со своей будущей женой Наташей, симпатичной бойкой девкой из компании школьных друзей Чижа: Андрона, Зеги, Аристова и Коли

Сивкова. В последствии Грехов часто сетовал: "Вот дурак был! Надо бы на Ленке жениться!" Это он о моей жене, они, подруги и соседки, были тогда вместе. Как, по-видимому, часто происходит, важнейшие события нашей жизни случаются помимо нашей воли и даже без нашего участия!

Замечу, что мою будущую супругу провожал тогда из кабака Аркан, лез целоваться. Так в нашу компанию вошли Лена и Наташа. Первая была свободна, и я стал к ней присматриваться. Девки курили и любили выпить.

Каждое лето Лена ездила в деревню к тетке, откуда по вечерам ходила на танцы в клуб в Ивакинцах, где хитом сезона 77 года был

"Хоп-хе-хоп!"

Чижа послали в те края на месяц в колхоз, как видно, для улучшения местной породы. Записи от Андрюхи Аристова скрашивали сельские посиделки. Что там у них было? Надеюсь, всего лишь мимолетная романтическая любовь на свежем воздухе. Во всяком случае, при встрече Чиж всегда восклицал: "Ленка, любовь моя!" – и норовил приобнять.

Все то лето 78-го слилось в один бесконечный и прекрасный день.

Вспомнить бы все до мельчайших подробностей! Но нет, невозможно…

Еще по прохладе часов в 9 утра на аркановском катере переправляемся на городской пляж, на том берегу. Постепенно собирается вся компания. Вялимся, болтаем, а в голове от жары или от угара молодости звучит джаз. На спине Чижа губной помадой Лены я вывожу "I"m punk". С этим тавром он гордо шатается по раскаленному песку.

Ближе к вечеру в чьем-то сарае выпиваем и закусываем слегка. Затем в центр, – кто-то предложил идти в ресторан, где Янычар справляет день рождения. Правда, он не всех звал…

В кабак меня не впускает тетка – вышибало шире дверей – одет не по форме: шорты из обрезанных джинсов. Чиж предложил надеть недавно взятые им у Тимура изрядно поношенные бледно голубые штаны, с условием, что я их у него куплю за 25 рублей. Хитрец опасался, что те могут вскоре протереться. Я поносил их месяца три, и когда они точно порвались между ног, нашил заплату из черной искусственной кожи, а сзади на кармане такую же надпись USAи продал Диме.

Наша несколько развязно веселая от вина и дневного угара шайка подсела за стол Янычара, отчего его физиономия вытянулась больше обычного. Чинный обряд чествования юбиляра был испорчен – Янычар и

Чиженок терпеть не могли друг друга. Ожидаемого подарка мы не догадались захватить, но все заказанные закуски съели, а вино выпили. Именинник хмуро покинул стол, и дальнейшее происходило без него.

В октябре во время обычного субботнего вечера, когда у меня в радиоузле слегка распивала небольшая компания знакомых, я сблизился с Леной. Она сама сделала первый шаг. Мы целовались в темноте площадки у дверей, за которыми шумели Агей и другие гости. Возможно, уже тогда я услышал "Я тебя люблю", что было неожиданно, но приятно.

Она привела меня ночевать к своей двоюродной сестре и положила рядом с собой на диване. Но и только. Поползновения были пресечены, но начало обнадеживало.

Когда новая знакомая в первый раз оказалась у меня дома, я заставил ее терпеливо выслушать концертный двойник Питера Фрамптона с его говорящей на английском гитарой. После чего для компенсации угостил хорошо прожаренными котлетками маминого приготовления.

Лена работала в отделе статистики, который ютился на задворках горкома КПСС разместившегося в добротном здании, когда-то принадлежавшем купцу еврею. Над входом со двора красовался барельеф в виде звезды Давида. Вскоре его соскоблили, но вечный символ еще долго проступал сквозь свежую штукатурку.

У заезжего фарцовщика за сто рублей я взял, видимо, первые в городе, электронные часы. Через год батарейка села, и я отправил часы по гарантии на завод-изготовитель, кажется в Армению. Недели через две, идя на работу, я забрал на почте посылку с часами. После рабочего дня под шестиконечной звездой Лена, как обычно, зашла ко мне в ДК. Когда мы с некоторым недоверием сравнили свои паспорта, то убедились, дата рождения оказалась одна. Правда, она на пять лет моложе. В этот момент забежал Чиж и, предвкушая халявскую выпивку, воскликнул: "Вы че, жениться уже собрались?!"

"Это была Судьба!" – саркастически восклицал он в последствии.

Узнавший обо всем позже других Вовик недоумевал: "Когда вы с Ленкой успели снюхаться?"

До свадьбы я звал ее Дорогая, а после – просто жена. Лена жила с матерью и братом Колей на южной окраине города застроенной четырехквартирными брусковыми домами рабочих фанерного комбината, где когда-то работал ее отец. Он известен мне только по фотографиям, включая, армейскую с Колымы, и выцветшую на кладбищенском кресте с датой. Мать промышляла в разливочном цехе спирт завода.