(продолжение)
— Итак, — промолвил Ришелье, — мне досаждает подагра. Какие вы знаете средства от нее, чтобы их не знали другие врачи?
Бежар приосанился:
— Надо приложить к больному месту кусок бычачьего мяса, смоченного виноградным вином. По прошествии шести часов его следует снять и положить в теплое место, чтобы оно протухло, а затем дать съесть собаке.
— Какой в этом смысл?
— Повторяя этот прием несколько раз, мы добиваемся того, что пациент излечивается, а болезнь переходит к собаке.
Секретарь кардинала, скрипевший пером в углу, оторвался от своего занятия и уважительно посмотрел на Бежара.
Кардинал, однако, придерживался иного мнения. Он снова поморщился:
— Есть ли у вас в запасе какое-нибудь более осмысленное средство?
— Конечно, ваше высокопреосвященство, — почтительно поклонился Бежар. Надо в час Марса или Венеры истолочь травы ир гвианский, иначе Cipura puludosa, смешать с яичным желтком и, сделав стержень, наподобие спички, съесть натощак.
— Это куда ни шло, — кисло улыбнулся кардинал. — Хорошо, я беру вас к себе с испытательным сроком. Если вы в течение месяца докажете ваше врачебное искусство, вы будете получать двадцать тысяч ливров в год. Жить будете здесь, во дворце, чтобы я всегда имел вас поблизости. Полагаю, вы можете представить рекомендательные письма? На этом пока закончим. Витре, проводите господина Перье.
Когда шаги Бежара и сопровождающего его дежурного офицера затихли в отдалении, кардинал повернулся к секретарю.
— Надеюсь, вы все записали, что тут наговорил этот человек? Снимите копию и срочно пошлите в Университет господам Ферье и Видалену. Пусть дадут свое заключение.
Мне необходимо знать, смыслит этот господин Перье в медицине или нет. Кроме того, выясните, не ядовит ли этот… как вы там записали? Вот именно ир гвианский.
И все лекарства от Перье впредь посылать химикам в Университет на анализ. Сразу же по получении. В строжайшем секрете.
Ир гвианский, по мнению университетских ученых, не представлял никакой опасности для здоровья. Не возникло у них сомнений и в том, что лже-Перье человек весьма сведущий.
Таким образом, в штате кардинала оказался ученый человек, которого, очевидно, и следовало опасаться.
«Впрочем, я проверю его со всех сторон, хотя того, что мне удалось узнать у этого удивительного создания по имени Анна Перье, с избытком хватит, чтобы отправить этого самозванца на виселицу, — подумал кардинал. — Господин Морен и его гороскоп и тут попали в точку. Только в одном он ошибся: военного поражения не будет. В поход войска поведет бравый маршал де Ла Форс, он и разобьет мятежников!»
В этот момент доложили о капитане гвардии де Кавуа.
— Что случилось, де Кавуа? Вы здоровы? — осведомился кардинал, посмотрев на капитана своих телохранителей. Он решил, что капитан снова заболел.
— Ваше высокопреосвященство, лучше бы я снова слег!
Лучше бы я умер!) — Да что такое стряслось?!
— Я пришел доложить вашему высокопреосвященству, что Бикара тяжело ранен и врачи полагают, что его жизнь висит на волоске.
— Ранен? Кем же? — по тону кардинала было ясно, что тому, кто ранил его офицера, не миновать Бастилии.
— По словам очевидцев, тем самым дворянином громадного роста, который затем уложил еще пятерых…
— Пятерых?! — вскричал кардинал. — Вы сказали — пятерых, де Кавуа?! Я, верно, ослышался!
— Но из них только двое из числа роты, остальные — патрульные стрелки.
— Вы меня несказанно утешили, де Кавуа, — гневно гаркнул кардинал. Как это могло произойти?
— Этот человек сбросил на них с балкона комод, сундук и два тяжелых шкафа…
— Послушайте, де Кавуа! За кого вы меня принимаете?
Они что, все спятили, что стояли под этим проклятым балконом, дожидаясь, покуда ваш загадочный великан не сбросит на них всю эту мебель?!
— Не совсем, ваше высокопреосвященство. Они пытались выломать входную дверь…
— Вот как?! Мои люди пытались ворваться в чей-то дом, выломать дверь? Чей же дом удостоился такой чести?
— Герцога де Шеврез, ваше высокопреосвященство.
— Вы с ума сошли, де Кавуа. Вы знаете, как я отношусь к герцогу. Герцог — милейший человек и не имеет ничего общего со своей сумасшедшей женой, кроме, разве, того, что она носит его имя… Надеюсь, вы принесли извинение герцогу и не слишком повредили его двери.
— Ох, ваше высокопреосвященство!
— Проклятие! Видите, де Кавуа, до чего вы меня довели, я ведь лицо духовное, и мне не подобают подобные выражения. Но что я еще могу сказать в ответ на ваше оханье!
— Ах, ваше высокопреосвященство!
— Вы будете говорить или нет? Что сталось с домом герцога?!
— Его… больше нет.
— Куда же он делся в таком случае?
— Он… сгорел.
— Сгорел?! — взревел кардинал.
— Дотла, ваше высокопреосвященство.
— Ах!
— Вашему высокопреосвященству плохо? Не послать ли за врачом?
— Ох!
— Эй, Шарпантье, врача его высокопреосвященства!
— Прекратите, болван! Не хватало мне еще этого отравителя!
— Шарпантье, скорее же. Его высокопреосвященство бредит!
— Замолчите, болван. Я хотел сказать, что не хочу видеть… этого Бежара… то есть Перье. И вообще не хочу видеть никаких врачей.
— Но вы так побледнели…
— Это все пустяки по сравнению с тем, как сейчас побледнеете вы, де Кавуа!
— Я уверяю вас, ваше высокопреосвященство, что прибыл на место происшествия слишком поздно и не успел их остановить…
— Но почему, ответьте мне, почему этим болванам вздумалось спалить дом герцога? — простонал кардинал.
— Они хотели выкурить их дымом, ваше высокопреосвященство.
— Кого?! Силы небесные!
— Ваше высокопреосвященство, вам действительно не нужен врач?
— Если вы мне хоть раз напомните о враче, вы окончите свои дни в Бастилии!
— Слушаюсь. Патруль моих гвардейцев под командованием Бикара двигался по улице Святого Фомы и повстречал на своем пути двух мушкетеров со слугами, причем последние были вооружены мушкетами, словно они собрались на войну.
— Так это были мушкетеры?!
— Так точно, ваше высокопреосвященство.
— Их имена?
— К сожалению…
— Их имена!!
— Не удалось установить, ваше высокопреосвященство.
— Проклятие! Де Кавуа, вы понимаете, что вы говорите?! Двое мушкетеров вывели из строя, быть может, смертельно ранили троих человек из числа моей гвардии. Командование которой поручено вам! И вы даже не знаете, как их зовут!!
— Я готов провалиться сквозь землю, ваше высокопреосвященство. Или вызвать всех мушкетеров де Тревиля, но только наши потери куда значительнее.
— Что?!!
— Около десяти убитых, ваше высокопреосвященство.
И полтора десятка раненых, не считая легких повреждений, ушибов и контузий.
— !!!
— Тысяча чертей!
— !!!
Де Кавуа понял, что пришло время что-нибудь предпринять, например броситься кардиналу в ноги. Он совсем было уже собрался пасть на колени. Но в этот момент в дверях показалось испуганное лицо секретаря Шарпантье. Он пришел сообщить, что его величество срочно вызывает его высокопреосвященство к себе.
Это сообщение вывело кардинала из состояния прострации, а де Кавуа горячо молился и благословлял небеса за то, что они ниспослали ему если не спасение, то, во всяком случае, отсрочку.
Ришелье сел в карету и в легком помрачении отправился в Лувр. Людовик XIII дожидался его в приподнятом настроении. Сообщение о том, что кардинал превысил все полномочия и отдал приказ о фактическом аресте всех мушкетеров, свободных от несения караульной службы, король получил еще вчера. Первой и естественной реакцией его было возмущение. Но по мере того как г-н де Тревиль докладывал ему о подробностях последовавших за этим событий, разыгравшихся на улицах Парижа, лицо короля прояснялось. Мушкетеры, не видя за собой никакой вины и резонно полагая, что никогда не следует позволять себя арестовывать, тем более своим заклятым врагам — гвардейцам кардинала, повсеместно оказали самое решительное сопротивление.
В кабачке «Путеводная звезда» на улице Бресек, позже переименованной в Арбрсек, гвардейцы кардинала предприняли бравую попытку вытащить из-за столов нескольких мушкетеров, которые в компании гвардейцев роты г-на Дезэссара весело проводили время. Попытка эта обошлась им дорого: двое гвардейцев были заколоты на месте, еще двое ранены и надолго выбыли из строя.
Трое телохранителей кардинала напали на площади Мобер на мушкетера, возвращавшегося со свидания. Видя, что численный перевес на стороне противника, подчиненный г-на де Тревиля принялся громко звать на помощь и был услышан дамой своего сердца, от дома которой он не успел еще отойти на значительное расстояние. Дама устроила такой шум, что сбежался народ. Поднялся переполох, а бравый мушкетер проткнул одного из нападавших и затерялся в толпе. Двое оставшихся гвардейцев доставили своего тяжело раненного товарища в Селестинский монастырь, где он и отдал Богу душу.
Ничуть не с большим успехом действовали солдаты его высокопреосвященства в других местах, но самые тяжелые потери они понесли у отеля Рамбулье. Не считая Меркера, заколотого Атосом, и Бикара, который был еле жив, кардинал потерял еще четверых, а также множество легких ран, травм и увечий, полученных его бравыми гвардейцами.
— Пострадал герцог де Шеврез, — закончил сияющий король, который обстоятельно изложил все услышанное от г-на де Тревиля г-ну кардиналу. — Он полагает, что ущерб, понесенный им, составляет около пятидесяти тысяч ливров.
Последние слова короля охладили пылающую голову кардинала. Его высокопреосвященство имел практический склад ума и прекрасно считал.
— Герцог де Шеврез заблуждается, ваше величество.
Его мебельный склад со всем содержимым вряд ли стоил больше половины названной суммы, — отвечал он.
— И все же, герцог, согласитесь, жечь дома в Париже — занятие более чем сомнительное. Тем более для гвардейцев!
Кардиналу не оставалось ничего другого, как отвесить королю поклон. Людовик XIII был обрадован тем, что его мушкетеры так лихо разделались с гвардейцами, что перестал гневаться на его высокопреосвященство, и в заключение мягко пожурил его за опрометчивое решение.
— Вот видите, господин кардинал, наш давний спор разрешился сам собой, — добавил ликующий король. — Теперь вам ясно, что мои мушкетеры лучше ваших гвардейцев. Подумать только, выбыла из строя почти четверть роты, и вдобавок самые лучшие! Мне впору извиниться перед вами за своих мушкетеров, но вы сами виноваты, герцог! Теперь я вижу, что маршалу де Ла Форсу без мушкетеров не обойтись. Решено! Они отправляются в поход. Капитан де Тревиль просил меня об этом, и теперь я не могу ему отказать.
Вам же, любезный герцог, предстоит заняться пополнением рядов роты господина де Кавуа. Вот, собственно, и все, что я хотел вам сказать.
Провожая Ришелье, король невзначай заметил:
— Достанет ли у вас людей для вашей охраны, герцог?
Если хотите, я вам одолжу нескольких мушкетеров, пока вы не подыщете себе новых телохранителей?
Кардинал только зубами заскрипел.
* * *
Вернувшись в свой дворец, его высокопреосвященство тотчас же распорядился снова вызвать де Кавуа.
— Все новости, какие только можно, мне уже сообщил король. — ледяным тоном произнес кардинал. — Я бы только хотел понять, де Кавуа, чем занимались вы сами у горящего дома герцога де Шеврез?
Убийственное спокойствие Ришелье подействовало на капитана угнетающе. Он принялся бормотать что-то невнятное.
— Однако я ничего не могу разобрать, любезный де Кавуа, — с тем же пугающим спокойствием проговорил Ришелье. От этого лепет бравого капитана сделался лишь более бессвязным.
— Кто из ваших людей был с вами в тот вечер? — спросил кардинал.
— Ла Удиньер, Гийо, де Саразен, — принялся перечислять бледный де Кавуа.
— Хватит. Позовите Ла Удиньера. Надеюсь, он не потерял дара речи!
В кабинете появился Ла Удиньер. Правая рука его висела на перевязи.
— Хочу надеяться, что хотя бы вы в состоянии описать, кто были те два мушкетера, из-за которых вы спалили дом герцога, вместо того чтобы схватить их.
— Было очень темно, ваше высокопреосвященство. Поэтому трудно было хорошенько рассмотреть их лица.
— И вы решили прибавить света, — язвительно сказал кардинал. — Конечно, для этого необходимо было поджечь дом! Кто они такие?!
— Один из них показался мне знакомым, он очень похож на дю Баллона, который служил в роте де Тревиля несколько лет назад под именем Портоса.
— Но дю Баллон оставил службу, не так ли?
— Так, ваше высокопреосвященство. Но второго такого трудно найти… Он походил на циклопа, метавшего целые глыбы!
— Допустим. А другой?
— Очень похож на графа де Ла Фер, известного в то же время под именем Атоса.
Кардинал застонал.
— Неужели я обречен всюду натыкаться на этих людей, — прошептал он. Вас было много?
— Человек двадцать, считая патрульных солдат, ваше высокопреосвященство.
— И вы дали им уйти?
— Их забрала карета, запряженная четверкой.
— Что за карета?!
— Когда мы уже готовы были схватить их, неожиданно появилась карета, дверца открылась, они прыгнули внутрь, и карета умчалась, словно ее несли черти из пекла.
— Вы стали не в меру впечатлительны, Ла Удиньер, — желчно заметил кардинал. — Я позабочусь о том, чтобы вы избавились от этого недуга! Карета ведь не иголка. Ее можно разыскать. Отвечайте коротко и ясно. Что за карета?
Как выглядела? Какие кони? Кто правил?
— Я был далеко от того места, где она остановилась, ваше высокопреосвященство, потому не могу сказать определенно, — виновато проговорил де Кавуа.
— А вы, Ла Удиньер?
— Карета была обита голубым шелком, ваше высокопреосвященство. Довольно необычного оттенка. С белыми цветами. Лошади тоже приметные. Каурой масти. Кучер — невысокий, плотный пожилой человек в жемчужного цвета ливрее…
— Что ты несешь?! — воскликнул изумленный де Кавуа. — Это моя карета!
— Вот видите, — ядовито заметил кардинал. — Уже сыскался владелец.
— Но, ваше высокопреосвященство…
— Помнится, я обещал вам Бастилию, де Кавуа?
— Помилуйте, ваше…
— Пришло, черт побери, время исполнить обещание!
— Ваше высоко…
— А сейчас ступайте вон! Все вон! И позовите ко мне этого Бежара… черт, Перье или как его там еще.
Когда перепуганные до последней степени де Кавуа и Ла Удиньер на подгибающихся ногах покинули кабинет Ришелье, он закрыл глаза и пробормотал:
— Однако господин Морен со своим гороскопом не ошибся и на этот раз!