Мартин пришел в себя, голова гудела, плечо нещадно саднило. Приоткрыв глаза, он снова зажмурился, потолок перестал вращаться. Голубоватый свет невыносимо терзал глаза, вызывая слезы, а на груди что-то чернело и двигалось. Мальчик не совсем понимал, где он и что произошло. Его тело болело от ушибов, а голова продолжала раскалываться на тысячи частей. Ощущение, что он не один, не покидало, но открыть глаза было выше его сил. Преодолев себя, он едва приоткрыл веки. Свет уже не был совсем нестерпим, он был неприятен. Черное пятно на груди медленно зашевелилось. Мартин сфокусировал на нем взгляд. Иссиня-черный ворон, склонив голову на бок, неотрывно наблюдал за ним. Увидев, что мальчик очнулся, у ворона вырвался вздох облегчения:

– Очнулся? – участливо спросил он.

– Да, кажется… – неуверенно ответил Мартин, и попытался подняться. Наконец-то все встало на свои места. Земля еще некоторое время уходила из-под ног, но с каждой секундой силы возвращались к нему. – Что случилось?

Ворон посмотрел на него искоса:

– Случилось? Ты пр-роизнес слово в месте, где человеческая р-речь никогда не звучала. Появилась охр-рана и нас чуть не передавила. Тут ворвались братья Сполохи, и началась такая куттер-рьма, что потолок обрушился, и мы с тобой оказались запер-рты здесь. Навер-рх путь нам отрезан, – подвел итог ворон.

– Прости меня, Карак, – понурил голову Мартин, – я забыл про запрет.

– Я тебя не виню, я сам едва сдержался… Интер-ресно, что там происходит? Кто победил, и что стало с сар-ркофагами?

– А еще я переживаю за белок. Они были так добры к нам, и было бы нечестно, если они по нашей вине пострадают, – мальчик посмотрел в сторону завала, его грудь сдавила необъяснимая тревога за участливых зверьков.

– Я думаю, с ними-то все будет в пор-рядке, – успокоим его ворон. – Сейчас др-ругое меня заботит. Что мы будем делать?

– Надо разгрести завал, – предложил Мартин.

– И что? Попасть в лапы стр-ражи? – покачал головой ворон. – Я отсюда вижу очень большие глыбы, котор-рые тебе не под силу сдвинуть. Р-разбирая завал, мы можем обрушить потолок. Мне кажется, надо идти впер-ред и искать др-ругой выход. Мы можем остаться тут, но помощи нам ждать неоткуда.

– По мне лучше двигаться, чем сидеть на месте, – согласился Мартин.

– Пер-рекуси немного, отдохни, и тронемся, – посоветовал Карак.

Мартин раскрыл рюкзак, достал вяленую рыбу, которой снабдил его Отец Морж, разделил ее с вороном, похрустел сухарем, оставшимся от Инмара, и настроение его улучшилось.

– Сейчас бы чайку горячего, – мечтательно вздохнул Мартин.

– Чего нет, того нет, – помолчав, согласился Карак.

– Вот если бы освободить всех пленников и бабулю заодно… – не унимался мальчик.

Карак посмотрел на него долгим, пронзительным взглядом, и вздохнул:

– Давным-давно, когда Братья Сполохи жили еще на земле, по соседству с ними жила прекрасная девушка, дочь Отца Ветра и Матери Северных Рек. Она первая приходила после зимы и своей теплой улыбкой небывалой красоты растапливала метровые снега, превращая их в журчащие ручьи. Ее так все и звали – Весенний Ручей. А красоты она была необыкновенной, такой, что было краше ее никого на белом свете. Запала в сердце она Братьям Сполохам, и в один прекрасный день пришли они все семеро к ее дому. Молвил старший брат в красном плаще:

– Весенний Ручей, нет тебя краше на свете, больно по сердцу ты нам. Выбери себе суженого среди нас, а остальные будут тебе братьями.

Ответила им Весенний Ручей:

– Вы такие могучие, великие воины, слава про вас разнеслась во все концы земли, но как мне выбрать одного-единственного среди вас, достойного моей руки?

Подумали братья и решили:

– Мы устроим состязание в силе и ловкости, и кто из нас всех победит, тот и будет тебе мужем.

И ускакали, гремя оружием, на поединок. Бились они долго, земля ходила ходуном, но один не мог взять верх над другими, так что состязание длилось и длилось. Невмоготу Матери Земле стало терпеть их удалые скачки. Забросила она их на небесную твердь, поближе к Отцу Солнцу, ибо только он мог повлиять на своих беспутных сыновей, но и он не смог. Только отослал подальше с глаз долой в северные широты.

А в это время налетела коварная Изерга на дом Весеннего Ручья и полонила ее. Утащила в чертоги свои холодные, заморозила в пещерах глубоких, и не стали больше таять снега в этих землях.

С той поры Братья Сполохи и скачут по небесам северным, ищут суженую, да все никак решить не могут, кто из них более достоин ее руки.

А мы, Мартин, с тобой как раз и побывали в пещерах глубоких, где Изерга держит своих пленников, и позвали на помощь Сполохов. Думаю я, что помогли мы им в поиске.

– А при чем тут эта история? – удивился Мартин. Рассказ ему понравился, только он в толк не мог взять, какое отношение это имеет к нему и освобождению бабушки Августы из ледяного плена.

– Помнишь, я случайно обмолвился, что едва сдер-ржал возглас? – ворон казался подавленным.

– Помню.

– Я знал Весенний Ручей. Однажды, когда я был еще только получившим пер-рья птенцом, я отпр-равился в свой первый полет. Я не знал, куда лечу и зачем, пр-росто наслаждался полетом. И ветр-ры принесли меня в холодную страну, где я замер-рз и обессиленный упал на крыльцо небольшой избушки на окраине сур-рового леса. Это был дом Весеннего Р-ручья. Она вышла на кр-рыльцо, увидев меня, улыбнулась, и снега начали таять. Она взяла меня в р-руки, поцеловала, я ожил и взлетел. Более пр-рекрасного создания я не встречал. Некотор-рое время я жил в дупле р-рядом с ее домом, заглядывал ей в окна, смотрел, как она р-работает. Когда она бр-родила по лесу, я бесшумной тенью скользил следом…. – ворон мечтательно щелкнул клювом.

– И что потом случилось? – перебил его Мартин, прогнав наваждение.

– Случилось? – вздрогнул ворон. – Потом налетела Изер-рга и похитила ее. Я пытался помешать, но северным ветр-ром меня хлестнуло по лицу и зашвырнуло прочь. Только чер-рез несколько дней я нашел дор-рогу к домику на окраине леса, но он был пуст и холоден. А сегодня, спустя столько лет, я наконец-то нашел ее. Увидел в одном из сар-ркофагов и едва сдержал крик. Когда все р-рушилось, краем глаза я увидел, как Сполохи схватили двоих, плененных Изергой, и с ними пробивались навер-рх. Я надеюсь, что это Весенний Р-ручей и Хранительница Августа, потому что когда ты закричал, я был совсем р-рядом, на соседнем саркофаге. Будем молить светлые силы за Братьев Сполохов, и пусть им сопутствует удача.

– Значит, наша миссия удалась! – рассмеялся Мартин. – Мы победили!

– Возможно, а сейчас давай выбир-раться отсюда. Посмотр-рим, что там внизу под хижиной Изерги, – с этими словами он перебрался на плечо мальчика. Мартин улыбнулся, забросил рюкзак за плечо и зашагал вниз по ступеням, по-прежнему излучающим голубоватый свет.

Мартин давно потерял счет времени и бесконечным поворотам, ступеням, излучающим холодный голубоватый свет. Шаг, еще шаг. Только вперед, позади ничего, впереди надежда. Временами ворон срывался, и, разрывая черным крылом монотонность голубого освещения, уносился прочь за очередной поворот. Мальчик обессилено сел, прислонившись спиной к холодной стене тоннеля. Порывшись в рюкзаке, он достал раскрошившийся сухарь, забросил в рот и, блаженно закрыв глаза, перекатывал его языком. Хотелось пить. Воды они не встречали уже давно. Временами попадались холодные, больше похожие на капельки слез ручейки с противной, немного затхлой водой. Но это была вода, она утоляла жажду. Карак ворвался в усталую полудрему маленьким шумным вихрем:

– Маар-ртин! Мартин! – позвал он. Мальчик открыл глаза и не сразу сфокусировал взгляд на птице, от усталости у него двоилось в глазах. «Два говорящих ворона – это уже чересчур», – подумал он.

– Мар-ртин! – затараторил ворон, – за повор-ротом все совсем по-другому. Там нет голубоватого света, все как в тумане, немного р-размыто, и похоже, что пещеры кончаются. Я видел там землю, р-реки, даже слышал переливы птиц. Это невозможно, но, кажется, мы куда-то пр-ришли.

– У тебя, наверно, галлюцинации, – устало ответил Мартин, он ни капли не поверил спутнику. Откуда под землей могли бы взяться птицы. – Мне бабуля рассказывала, что в пустынях усталые путники видят различные картины, бредут за ними, теряются и погибают. Они называются миражи.

– Пойдем, сам увидишь, – настаивал ворон.

Мартин нехотя встал, повел, разминая, плечами, взвалил ранец, отправился за улетевшим вороном. И действительно, за очередным поворотом, он увидел туман, сквозь который проступали очертания деревьев, доносились звуки струящейся воды. Свод тоннеля заканчивался каменной аркой, исчерченной непонятными знаками. Рунами – вспомнил он. Однажды он видел подобные в старинной бабулиной книге. Тогда он спросил ее, что это за странные письмена, а она ответила, что это руны, и больше ничего не пояснила. Поддавшись жажде, Мартин бросился вперед.

– Стойте! – остановил его громкий голос. – Кто вы такие, как сюда проникли?!

– Мы путники, сбились с пути. Долго мы бр-родим по бесконечным пещерам, – прокричал ворон, вцепившись Мартину в плечо. – Мы не имеем чер-рного умысла и не причиним зла местным обитателям.

– Стойте! – пророкотал голос. – Замрите!

Путь им преградила плотная стена тумана. В самой его глубине зародилась неясная, размытая тень, туман начал светиться изнутри, и гулкий низкий голос запел однообразный мотив:

– Навер-рное, это привратник стр-раны теней, – прошептал ворон оторопевшему Мартину. – Мы выр-рвались из ледяного плена злобной Изерги. Мар-ртин, мы прошли…

– А почему он поет? – не дал закончить ему мальчик.

– Старики р-рассказывали, что так с начала времен р-разговаривали между собой духи, люди, звер-ри. Но со временем утр-ратили эту способность, – и, секунду помолчав, продолжил. – Я слышал об этом, Отец Ворон, мой пр-редок, как-то упоминал о давно утраченной тр-радиции – петь др-руг другу при встрече. Тогда слова имеют больший вес и способны твор-рить чудеса. Нам надо ответить ему на его языке, тогда он будет говор-рить с нами. Ты можешь попробовать. Ты Хранитель, у тебя это должно быть в кр-рови.

Мартин закрыл глаза, вдохнул поглубже и на одном дыхании выдал:

Ворон недовольно заворчал. Мартину показалось, что он не в восторге от того, как у него получилось складывать слова.

Ответил им страж:

Мартин подхватил:

Как только слова отзвучали, сгустившийся пред ними туман расступился, и они увидели своего собеседника. Это был древний старец с выцветшими от времени пронзительными глазами и спутанными, струящимися до земли волосами. Все его лицо было изрезано глубокими морщинами. Опирался он на внушительный узловатый посох. Старец поднял посох и концом коснулся груди Мартина:

Мартин ухватился за посох и потянул на себя, подхватив последнюю строфу старца, приговаривая:

Старец потянул посох на себя, повторив строчку Мартина.

Настала очередь Мартина тянуть:

Старец подхватил:

Мартин:

Старец удивился:

Мартин в свою очередь:

Старик с силой потянул на себя:

Мартин же резко потянул на себя, теряя терпение:

Старик оторопел, подался назад, но, овладев собой, потянул посох на себя:

Старец, закончив монолог, немного ослабил хватку, Мартин, почувствовав это, с силой потянул на себя:

Старик опять перехватил инициативу:

С этими словами он резко рванул посох на себя, Мартин покачнулся вперед и сделал один судорожный шаг, и этого хватило. Мир перевернулся. Во второй раз Мартин стал тенью, а тень его поднялась в полный рост. Краем глаза Мартин заметил, что ворон так и не изменился. Нитрам стоял и держал рукой посох старца. Старец не унимался:

– Это пер-рвый Хранитель, – возбужденно прошептал на ухо Нитраму Карак. – Твой далекий пр-редок.