К Мирному дизель-электроход «Уэлен» подошёл в январе, то есть в разгар лета. В Южном полушарии все времена года наоборот. Солнце кружилось вокруг корабля день и ночь. Порой температура поднималась до пятнадцати градусов. И, хотя вокруг по-прежнему лежал снег да лёд, люди загорали до пузырей на теле. Особенно часто вздувались губы. На лицо приходилось надевать предохранитель из марли.
«Уэлен» привёз для зимовщиков научное оборудование и продукты. Пришвартовался к ледяному припаю. До Мирного ещё оставалось километров двадцать по суше. Нагрузили сани, прицепили трактор, — и поезд отправился к посёлку.
Пока рейс туда да обратно — время тянется медленно.
«Чем заняться?» — гадали моряки, собравшись на верхней палубе.
Вдруг у одного, матроса слетела с головы шапка. Её ногой подбросил сосед, а там, смеясь, подхватил другой, третий…
— Стой, ребята! — закричал моторист из машинного. — Что, если футбол устроить?!
Одни посмотрели на него с недоумением, другие насторожённо. Все знали, что это заядлый футболист — вратарь, но к тому же и неутомимый шутник.
— Посмотрите, — развёл он руками, — чем не поле: припай ровный, ни одного тороса.
— Давайте!
— Верно!
Кто-то даже крикнул «ура». На корабле почти все увлекались футболом. Палубная и машинная команда — давнишние соперники. Да и поразмяться хорошо. Ведь рейс из Ленинграда в Антарктику — целый месяц.
Через какие-то полчаса всё было как надо: команда в бутсах, в полосатых гетрах и широких трусах. И, само собой разумеется, — цветные майки… поверх свитеров. У палубников — жёлтые, у машинистов — красные. Вратари одеты потеплее, а ноги — в бурках.
Установили ворота, вбив в лёд доски, наметили углы.
Вышел судья с настоящим судейским свистком. Покрутил мяч — он у моряков «Уэлена» всегда при себе, в какое бы плавание ни отправлялись.
— Игра!
Тут-то и началось… В этих местах живёт большая колония пингвинов-аделей. Они несколько меньше обычных, так называемых императорских, но отличаются самостоятельностью.
Когда футболисты начали с шумом гонять мяч, пингвины, которые с серьёзным видом занимались собственными делами, повернулись, как по команде, к полю.
Они чинно стояли в своих чёрных фраках, ослепительно-белых манишках и недоумённо поводили клювами. Ну, в самом деле, с чего это люди носятся сломя голову за каким-то круглым камнем!
Смотрели, смотрели и вдруг, забеспокоившись, гуськом побежали на игроков. Поле мигом оказалось окружённым зрителями, словно на настоящем стадионе. Крылатые «болельщики», как и все истые зрители спортивных игр, принялись галдеть, хлопать культяпками крыльев и крутить головами.
Мяч угодил по одному из пингвинов. Тот вознегодовал — и за ним. Подбежал вратарь. Но пингвин, спрятав под себя мяч, начал клеваться. Едва отобрали.
— Вот тебе и напарник. Лихой! — смеялись моряки.
Вратарь промолчал. Он был недоволен поединком. Птица изловчилась и больно хватила его.
Казалось, порядок наведён. Но не тут-то было. Самозванец-вратарь не пожелал терять добычу. Оправившись, он поспешно заковылял на поле. За ним двинулись и сородичи. Птицы заполонили площадку. Смешно растопырив куцые крылья, они с криком гонялись за мячом, который, отскакивая, бил их в грудь, в спину, в голову…
Смешно растопырив куцые крылья, пингвины с криком гонялись за мячом.
Для азартных игроков всё нипочём! Они старались удержать мяч клювом и ногами. С разбегу шлёпались на него, катились по снегу, скользя торпедой, — грудь-то смазана жиром.
Сначала это выглядело забавно. Футболисты весело смеялись. Но птичьему натиску не было видно конца. Игроки, обозлившись, начали легонько отбиваться. Не растерялись и пингвины — пустили в ход острые клювы.
Свалка из людей и птиц выбила из сил судью. Он дал сигнал — конец тайма.
Теперь всё получилось наоборот. По полю, парадно выпятив белые груди, семенили пернатые спортсмены, а зрителями поневоле стали бывшие хозяева поля…
Матч так и закончился без единого гола. Футболистами пингвины оказались неважными.