Лида была на веранде. Вдруг Чинька залаял. Однако как-то по-особенному. Гавкнет коротко и призывно, а потом подвоет. Получалось у него что-то вроде: «Гау-у-у! Гау-у-у!» Помолчит и опять требовательно, настойчиво и возбужденно: «Гау-у-у!»

«Ничего не понимаю, — подумала Лида, — почему Чинька просится на охоту?..» И Лида через некоторое время вышла на улицу.

А у калитки, напротив Чинькиной будки, Александр Иванович и я оживленно разговаривали об охоте. Тесть рассказывал, как когда-то, давным-давно, на озере Ханка он охотился на уток и набил их тьму-тьмущую! Особенно образно он живописал перелеты утки лысухи — «болотной курицы».

— Несется, — говорил он, — стая лысух на вечерней зорьке и застит красное солнце. В небе только огненные блики-всполохи от трепета крыльев. И целиться не надо, направил ствол вверх и стреляй!..

Я не люблю лысух и в свою очередь не без насмешки рассказывал, как там же, на Ханке, Лида общипывала лысуху, с сомнением разглядывая ее. Уж больно эта самая «болотная курица» похожа на обыкновенную ворону. Такое же черное оперение, такой же заостренный клюв… Только лапы немного успокоили Лиду. Все-таки перепончатые, утиные. Однако когда сварили суп, есть его жена отказалась.

— Эй вы, охотники! — перебила наш разговор подошедшая Лида. — Поглядите на Чиньку, он же совсем извелся от ваших воспоминаний!

Только теперь мы обратили внимание на Чиньку. Он стоял на будке, дрожал всем телом от возбуждения и взлаивал на нас коротко, требовательно, как будто просил принять во внимание и его доводы. Мы с Александром Ивановичем враз примолкли, каждый по-своему осмысливая происходящее.

— Откуда он узнал, что мы говорим об охоте? — с суеверным трепетом спросил Александр Иванович, хотя никогда в чудеса не верил.

— Понятия не имею! — ответил я удивленно. — Но так он лает, если мы на охоту собираемся.

— Но сейчас-то мы не собираемся никуда!.. Нет ни ружей, ни рюкзаков, по которым можно было бы определить. Слова понимает, стало быть?

Я пожал плечами. Поди разбери, понимает ли Чинька человеческую речь. Хотя «нет», пожалуй, тут не скажешь… А «да»? И я заученно, как когда-то в средней школе на уроках, говорю:

— Наука доказывает, что собака не может понимать речи человека. У собак только одни инстинкты…

— А Чинька понял, что мы про охоту говорим… — возразил Александр Иванович с видом ученого, сделавшего открытие.