1

Программа «Мировой репортаж» была любимой телепередачей Тэда Тернера в эфире нашей телекомпании. Продолжительностью немногим более часа, она включала в себя короткие – до трех минут – сообщения от местных журналистов, работавших во многих странах мира. Репортажи никогда не подвергались цензуре или сверхтщательному редактированию. Их присылали из воюющего Кувейта и коммунистической Кубы, пораженной экономическим кризисом Югославии и вполне благополучной Австралии. Общим было одно: Си-Эн-Эн не платила за работу журналистов. Тем самым она избегала возможных упреков в том, что собственные корреспонденты «Мирового репортажа» могут подобострастно излагать точку зрения, желаемую для американского правительства. Почти в ста странах мира работали журналисты «Мирового репортажа»: и, если у Тернера выпадало свободное время, он с удовольствием смотрел эту программу.

Для Стюарта Лори, шефа-координатора программы, которая выходила несколько раз в неделю, раннее утро было горячим временем, когда его лучше всего не беспокоить.

Я поймал Стюарта в лифте и, не мешкая, потащил в кафе с оптимистическим названием «Тяжелые новости». Оно располагалось на втором этаже Си-Эн-Эн-центра и использовалось для мимолетных деловых встреч.

Мы сидели за столиком, ожидая, пока не остынет обжигающий черный кофе, налитый из автомата.

– Много забот? – сочувственно спросил я своего коллегу.

– Ты даже не подозреваешь, Маклин, – он провел пятерней по своим волосам, еще больше взъерошив их. – Завтра эфир, а половина сюжетов еще не готова. Из-за постоянной нервотрепки я заработаю преждевременную язву.

– Тогда стоит подумать о смене работы.

– Шутишь? – обиженно поднял брови вверх Стюарт и отхлебнул из чашки. – Черт, ну и противный у них здесь кофе.

– Ну что ты, – возразил я, – он гораздо вкуснее тибетского.

– Разве в Тибете есть свой кофе?

– Чай, – поправился я. – Тибетский чай.

– И как его готовят?

– В бамбуковый цилиндр с деревянной крышкой заливают кипяток. Затем добавляют сливочное масло, молоко и соль.

Стюарт Лори немедленно поставил чашку с кофе на столик, nq его лицу пробежала брезгливая гримаса.

– Конечно, – с улыбкой заключил я, – иностранцам такой напиток едва ли приходится по вкусу.

– В чем же его достоинство?

– Соль и жиры помогают человеку легче переносить жару и усталость.

Лори капризно хмыкнул.

– Ну уж спасибо. Лучше пить кофе из этого аппаратика.

Наступило время резко сменить тему разговора.

– У тебя есть связи в ФБР – поинтересовался я.

От неожиданности Стюарт чуть не поперхнулся.

– Почему в ФБР? Тебя завербовала иностранная разведка?

– У них нет таких больших денег, – доверительно сообщил я. – Просто дружная семья нашей телекомпании могла лишиться одного из своих членов, Стюарт. Меня вчера пытались убить.

Его глаза испуганно округлились, и он оглянулся вокруг, словно желая убедиться в том, что никто не целится в нас из гранатомета из-за соседних столиков. Затем Лори спросил с недоумением:

– Когда? Где? Снова твои дурацкие шуточки?

– Нисколько. Я абсолютно серьезно. Повторяю, если ты не обратил внимания на мои слова- вчера, в Каире.

– Но чем здесь может помочь ФБР?

Я выложил перед Стюартом водительские права араба, напавшего на меня в аэропорту.

– Мне нужно узнать все об этом человеке.

– «Джамаль Таха», – прочитал Стюарт на документе, запечатанном в прозрачную пленку.

Я предупредил его:

– Не думаю, что фамилия подлинная. Но фотография, наклеенная на правах, – его.

– Ну и в дело ты впутался, – Стюарт задумался. – У меня есть человек в ФБР. Я постараюсь связаться с ним как можно быстрее. Где тебя можно будет найти, когда что-нибудь появится?

– Мне нужно срочно сделать это, Лори, – произнес я. Он снова хмыкнул.

– Я свяжусь с тобой через три-четыре часа.

– Через два, – поправил я его. Написав на листке бумаги номер телефона, я протянул его Лори. Он спрятал записку в карман.

– Стив, а может ты хоть намекнешь, что за историю ты сейчас распутываешь? Ведь не каждый же день ты прогуливаешься по лезвию ножа?

Я жестко улыбнулся.

– Стюарт, думаю, мне удалось раскопать сенсационный материал. Наберись терпения. И помоги мне.

Расставшись со Стюартом Лори, я отправился к Лек-леру. Добравшись до университета, я узнал в комнате отдыха преподавателей о том, что у профессора все еще продолжается лекция для студентов второго года обучения. До ее окончания оставалось еще целых десять минут, и я медленно бродил по коридорам, остановившись, наконец, возле сто пятой аудитории.

За неплотно прикрытой дверью раздавался голос профессора:

– Насколько бессистемными и ограниченными были бы наши знания о Египте без папирусов, собранных в песчаных пустынях близ полноводного Нила Без древнейших из известных доныне книг, которые осветили целую эпоху. А самая блестящая и выдающаяся среди египетских находок – гробница Тутанхамона – так и не была бы найдена, не будь надписей и текстов Именно из этих памятников письменности ученые и узнали о существовании мальчика-фараона, что подтолкнуло их на поиски захоронения.

Я подумал, что Леклер, великолепно знавший свой предмет, почитаем и любим как студентами, так и коллегами. Его рассказы о поисках памятников письменности превращались в настоящие детективные романы, заставлявшие студентов забывать о конспектах и слушать своего преподавателя, затаив дыхание. Его страсть к исследовательской работе была замечательной.

Наверное, вслед за героем одной из книг Анатоля Франса, он мог терзаться мыслями:

Этой своей страстью к археологии Леклер напомнил мне директора Каирского национального музея. Два разных человека, разделенных тысячами миль. Живущие на разных континентах. В их душе пламенел огонь настоящих исследователей, реконструирующих нашу историю, помогающих оценить силу духа, разума и научного гения далеких предков.

Я не сомневался в том, что и профессор Леклер, и доктор эль-Салех были способны принести любые жертвы для того, чтобы увеличить объем человеческого знания. Подобно тому, как отдал всю свою одежду грекам в Константинополе известнейший в период раннего средневековья сицилийский охотник за рукописями Джованни Ауриспа. Он сделал это для того, чтобы завладеть несколькими древними и чрезвычайно дорогими манускриптами. А флорентиец Никколо де Никколи, также считавшийся весьма удачливым охотником за рукописями, продал все свои дома и усадьбы, чтобы получить средства для пополнения своей уникальной коллекции.

Прозвенел звонок, возвестивший окончание лекции. Спустя минуту профессор появился в дверях аудитории, сопровождаемый шумной толпой студентов. Терпеливо выждав, пока рассосется поток восторженных молодых людей, я уединился с Леклером в его тихом кабинете.

2

Я подробно рассказал ему обо всем, что со мной произошло, начиная с визита к Артуру Кейсу в Нью-Йорк. Не опуская даже мелких деталей, мне пришлось поведать ему об убийстве Вулворда и о моих приключениях в Египте.

Леклер не сводил с меня изумленных глаз в течение всего моего монолога, который продолжался около получаса. Затем последовало долгое-предолгое молчание. Паузе, казалось, не будет конца.

Наконец, он встал, нашел у себя в портфеле тюбик с таблетками валидола, достал одну из них и положил в рот под язык

Затем он некоторое время смотрел в окно, где на зеленой лужайке спортивной площадки молодежь гоняла футбольный мяч, разбившись на две команды. Наверное, в уме Леклер взвешивал: что является большей реальностью – европейский соккер, вопреки всем прогнозам, постепенно завоевывавший популярность у американцев, или же мой рассказ.

Когда же Леклер начал, наконец, говорить, то перешел почти на шепот.

– Невероятно, – выдохнул он. – Я слышал и видел всякое, но чтобы наяву…

– Действительно, невероятно, – подтвердил я. – Как, например, то, что издатель самого «крутого» для мужчин журнала «Плейбой» Хью Хефнер сам потерял невинность только в двадцать два года. Невероятный факт. Но реальный.

Джон умоляюще посмотрел на меня.

– Не надо добивать меня, Маклин, – попросил он.

Подобно римскому патрицию, я снисходительно согласился с тем, что поверженному в битве гладиатору можно великодушно даровать жизнь.

– Что же касается пресвитера Иоанна, – начал Леклер, – то его отождествляли не только с правителем эфиопского государства.

– Ну и в каком месте планеты еще размещали царство Иоанна?

– Средневековые карты указывали в Азии таинственную область, которую они обозначили как «Царство пресвитера Иоанна». Географически она простиралась от Туркестана до Тибета и от Гималаев до пустыни Гоби. Ее описывали как страну, полную чудес. Император которой имел скипетр из чистого золота. А перед его дворцом находилось магическое зеркало. В нем пресвитер мог видеть все, что происходило в провинциях его царства и в соседних странах. В этой стране находились или сам Святой Грааль или же Фонтан Вечной Молодости. Когда мужчины и женщины хотели вновь стать молодыми и полными сил, им было достаточно сделать три глотка воды из фонтана. Болезнь и старость исчезали. Они снова становились тридцатилетними.

– Вечная молодость, – мечтательно протянул я. – Мне доводилось читать поэму о Граале. Кажется, ее сочинил Вольфрам фон Эшенбах?

– Верно. Он был рыцарем, написавшим труд под названием «Титюрель», в котором собрал все легенды о Граале. Утверждали, что Титюрель прожил пятьсот лет. Странная параллель с жизнью пресвитера Иоанна, которая продолжалась на шестьдесят два года дольше титюрелевской, не правда ли?

Мне пришлось согласиться.

– Эшенбах связывал предание о Святом Граале с легендой о пресвитере Иоанне, – сказал Леклер. – Быть может, чаша была сделана из метеорита…

– Как и в случае с табличками Моисея?

– Определенно. Я засомневался.

– Странное совпадение.

– Ничуть, – не согласился Леклер. – Особенно, если учитывать, что среди тибетцев сохранилось убеждение, что царство пресвитера Иоанна укрыто в уединенной долине в Гималаях. Из-за труднодоступности долины, изрезанной пещерами и укрытиями, в нее практически невозможно попасть постороннему без специального приглашения.

– Даже в наше время? При современном уровне развития науки и техники?

– На планете еще немало мест, куда практически не ступала нога человека, – сказа Леклер. – Что касается района Гималаев, то еще экспедиция Рериха наблюдала там странные явления: многодневные беспрестанные грозы и всевозможные виды молний, пламя в палатке, неожиданно вырывавшееся из-под рук, но не причинявшее ожога, без запаха и звука. Экспедиция проходила долины с горячими и холодными минеральными источниками и гейзерами, с первобытной растительностью. Высокие и неприступные горы, пещеры, вулканы и гейзеры. Повышенная радиоактивность и прочие физические явления странного, необъяснимого происхождения – прекрасное место для уединенного королевства. Но самое важное – это легенда о священном камне Чинтамани, появление которого на Земле связывают с созвездием Ориона. Согласно восточным преданиям, часть этого камня находится в Шамбале – а именно так иногда называют царство Иоанна. Остальные фрагменты камня принадлежали различным историческим личностям, среди которых был и царь Соломон. Кусочек всесильного минерала был вставлен в кольцо Соломона. С помощью камня царь обретал способность разговаривать с животными.

– То самое кольцо, на котором была выгравирована надпись: «И это пройдет»?

Леклер кивнул. И продолжил:

– Мне все же кажется более предпочтительной версия с Эфиопией, как местом пребывания знаменитого христианского правителя. И, соответственно, в южном направлении мог отправиться в путешествие Ковчег Завета после бегства с острова Элефантин.

– Доказательства? – поинтересовался я.

– Начнем с того, что Моисей был женат на эфиопке. Об этом говорится в одной из самых ранних версий Библии.

– Я ничего не знал об этом, – пришлось мне сознаться.

– Добавлю также, что согласно свидетельствам древнееврейского историка Иосифа Флавия, которые поддерживаются несколькими более поздними преданиями, в юности Моисей некоторое время прожил в Эфиопии. В период, приблизительно между четырнадцатью и восемнадцатью годами. – Сказав это с хладнокровием опытного матадора, Леклер победно взглянул на меня. – Простая логика подсказывает, что именно горы Абиссинии должны были стать привлекательной целью для священников, изгнанных из Египта. Покинув остров Элефантин, они могли увидеть в зеленых холмах Эфиопии своеобразный рай, сад Эдема.

– Особенно по сравнению с убийственными пустынями Судана, – сказал я. – Значит, состарившись, Моисеи мог дать подробные наставления своему народу о том, куда отправляться с Ковчегом в случае опасности,

– Кто знает, какие мысли проносились в его уме, когда он, седовласый старец, всматривался в зеленые равнины с вершины горы Небо, – воскликнул Леклер. – Много раз в своей жизни он был на волосок от смерти. Моисей научил всему свой народ, оставил ему веру и культ Иеговы, превратил его из толпы рабов в свободный и гордый народ. Вполне возможно, что Моисей дал какие-то секретные инструкции евреям, о которых умалчивает история. Мне говорили, Маклин, что в музее голландского города Лейден хранится папирус второго века до рождения Христа, якобы содержащий восьмую и десятую книги Моисея.

– Но ведь в Ветхом завете имеются лишь пять книг Моисея…

– Значит, существует еще пять книг, которые передавали его тайные знания египетского жреца, – невозмутимо сказал Леклер. – Народное поверье в средние века утверждало, что эти пять магических книг не допущены церковниками в официальные издания Библии, но что все они, отпечатанные, хранятся в библиотеках некоторых монастырей.

– Тайные книги Моисея, в которых могла содержаться информация о Ковчеге Завета, – задумался я над словами профессора.

Леклер протестующе пригрозил мне указательным пальцем правой руки. В левой он уже держал атлас карт – огромный фолиант, где были помещены самые известные географические изображения нашей планеты, начиная с самых ранних изданий.

– Я только хочу сказать, что загадочные тени витают над могилой пророка. Моисей умер не от болезни и не от старости. Причина его смерти неизвестна.

– А место погребения?

– Прошлое ревниво хранит свои тайны, – отрицательно покачал головой Джон. – Но церковь охраняет свои тайны особенно тщательно. Примерно за четыре века до плавания Христофора Колумба в поисках нового пути в Индию, Ватикан располагал подробными донесениями об открытии неизвестных берегов в Атлантике, названных позднее Америкой. Более того, Ватикан обладал настолько убедительными доказательствами шарообразности Земли и материалами о путешествиях викингов к новому континенту, что все подобные факты были засекречены и погребены в самых дальних закутках архивов. По сведениям одного твоего, Стив, итальянского коллеги, монахи-хранители архивов и сегодня испытывают мистический ужас перед древними бумагами. Они не только не разбирают их, но даже не стирают с них вековую пыль.

– Уровень секретности в средневековье был настолько высок

– Карты удачных путешествий секретились более тщательно, чем самые важные политические документы. До сих пор в путешествиях Колумба много неразгаданных до конца мотивов. Слишком много, Маклин. Знаменитому мореплавателю довелось перенести мучительные страдания. Из третьего путешествия он вернулся в кандалах, оклеветанный. Испытания, выпавшие Колумбу в жизни, превратили его в мистика. Свято верившего в то, что он, Христофор – орудие в руках провидения,

избравшего его для расширения пределов христианства. Историки почему-то зациклились на пресловутом неведении Колумба относительно того, что он искал вместо Индии другие земли. Напротив, Колумб твердо знал, что ищет. Его будущий хроникер впоследствии утверждал,

что перед самым отплытием Колумб был уверен в том, что знает местонахождение новых земель так же, как если бы они находились в соседней комнате. Колумб не полагался на слепую удачу. Думаю, ему удалось при помощи королевы Изабеллы раздобыть кое-какие выписки из исторических хроник и писем в Ватикан, написанных скандинавскими и ирландскими миссионерами. Даже запас провианта на его кораблях был точно рассчитан. Ведь Америка была открыта менее, чем на полпути в призрачную часть восточной Индии.

Я быстро произвел в уме несложные подсчеты

– Взятых на борт продуктов не хватило бы даже до юга Китая

– Зато их как раз хватило вплоть до открытия Америки, – заметил Джон – Один из моряков, участвовавший в самой первой экспедиции, позже вспоминал, что Колумб заранее отвел себе расстояние в восемьсот испанских миль до достижения неизвестного материка.

– Те самые восемьсот миль, которые он в итоге и преодолел, – заметил я. – Что же, действительно, редкое совпадение.

Леклер добродушно расплылся в широкой улыбке

– И вряд ли случайное. Особенно, если вспомнить про второй, подложный бортовой журнал, помимо основного. Колумб хранил его на случай бунта. Фальшивый журнал можно было пустить в ход в случае мятежа. С целью доказать всем остальным участникам экспедиции, что они совсем не так далеко отплыли от родных берегов. Когда ж истощенная и отчаявшаяся команда потеряла последнюю надежду увидеть землю, а до Индии оставалось пройти еще половину окружности земного шара, Колумб вдруг объявил, что завтра они увидят берег.

– Они действительно обнаружили долгожданную сушу спустя сутки, – напомнил я.

– Но за скобками, Стив, осталось одно чрезвычайно важное обстоятельство: что еще помимо американского побережья пытался найти Колумб во время морского путешествия?

Я решил, что меня трудно будет удивить, даже если окажется, что Колумб охотился за Ковчегом Завета с той же энергией, с какой устремлялись на поиски Атлантиды тысячи ученых и искателей острых ощущений из многих стран мира. О чем и не преминул сообщить Леклер. В ответ на что он одобрительно хлопнул меня по плечу, горячо уверяя при этом, что в случае надлежащей работы над собой, трудолюбии и усидчивости я мог бы стать неплохим исследователем-аналитиком.

– У меня нет оснований считать Колумба участником поисков Ковчега, – сообщил Джон. – Но, как следует из итальянских хроник пятнадцатого века, в Европе в те времена активно развивалась новая дискуссия о возможном существовании Атлантиды в прошлом.

Испанские монархи, к которым он обратился с предложением выделить деньги на его путешествие к берегам Индии, тоже не скрывали своего горячего интереса к Атлантиде. Колумб, читавший переводы Платона, считал, что страну легендарных атлантов необходимо искать между Канарскими и Азорскими островами. Его интерес к старой загадке был огромным. Теперь можно даже предположить, что Колумб надеялся на обнаружение следов Атлантиды во время своего второго морского путешествия. По крайней мере, его корабли проделывали тогда какие-то таинственные и необъяснимые зигзаги, отклоняясь от намеченного маршрута.

Было бы неправдой сказать, что слова Леклера не произвели на меня абсолютно никакого впечатления.

– То, о чем ты сейчас упомянул, имеет отражение в документах?

Мой вопрос, казалось, позабавил его, и Джон предупредил новый маневр:

– Письма последних лет Колумба таинственным образом исчезли. Оригинал дневника мореплавателя, переданный королеве Изабелле, был утерян или же просто уничтожен завистливыми придворными интриганами. Даже после смерти Христофора, его словно преследовал какой-то злой рок. Смерть выдающегося человека осталась совершенно незамеченной для его современников, а останки Колумба зарыли во французском монастыре. Затем их перенесли в Севилью, позже – в Эспаньолу,

а оттуда – в Гавану. Излишне говорить, что такой частый перенос праха Колумба возбудил справедливые сомнения, действительно ли покоящиеся в столице Кубы кости принадлежат Христофору.

– Что же, Колумб со многими другими гениальными людьми разделил общую судьбу. Они не могли насладиться плодами своей деятельности, – произнес я.

– Но сохранись документы, касающиеся последних лет жизни мореплавателя, и.. Как знать Быть может, он сейчас был бы удостоен титула выдающегося «атлантолога».

Я заметил, что на последних словах Джон несколько раз споткнулся и, наконец, умолк, задумавшись о чем-то.

– Так, стало быть, не исключена возможность участия Колумба в поисках Ковчега? – осторожно спросил я.

Леклер слегка расслабился.

– А что? Можно допустить По крайней мере, дон Христофор был прекрасно знаком с Ветхим заветом, что удивительно для самоучки. В бортовом журнале первой экспедиции есть две важные странички. Они датированы двадцать вторым и двадцать третьим сентября. То есть, теми днями, когда недовольство моряков грозило перерасти в мятеж. Члены команды полагали, что они попали в район постоянного штиля, паруса флотилии бессильно обмякли. Моряки уже думали, что им никогда не вернуться в Испанию.

– На помощь Колумбу пришло провидение? – еде тал предположение я.

– Налетел ураган, – сказал Леклер – Стоял сезон тропических дождей. Моряки быстро успокоились, а Колумб сделал запись в своем журнале. Сейчас Подожди, Маклии.

Продолжая держать сборник карт подмышкой, Джон широкими шагами пересек комнату, распахнул створки книжного шкафа, быстро извлек какую-то книгу.

Едва удерживая свое нетерпение, он перелистал ее, ища необходимую страницу.

– Вот… Нашел… «Шторм подоспел вовремя. Это стало сигналом, которого не было с тех времен, когда евреи ушли из Египта и роптали на Моисея, освободившего их».

– Джон, если ты еще сомневаешься в том, что Колумб мог интересоваться историей с Ковчегом, то, будь любезен, ответить на такой вопрос: какой другой еще мореплаватель того времени, будь он адмиралом или капитаном, обладал такими познаниями? Ведь в пятнадцатом веке у христиан еще не было привычки изучать еврейские источники. Тем более, если не забывать о профессии Колумба – мореплавании? – съехидничал я.

– Странное совпадение, – поколебавшись, согласился Леклер. – Если мне не изменяет память, дон Христофор внимательно штудировал Иосифа Флавия, а в его дневнике есть несколько ссылок на Книгу Пророков. – Джон лихорадочно перелистал еще несколько страниц и удовлетворенно крякнув, зачитал «Меня ждут острова и впереди их корабли, чтобы перевести сынов твоих издалека и с нома серебро их и золото их, в честь Господа, Бога твоего »

Захлопывая книгу, Джон удовлетворенно подытожил:

– Книга пророка Исайи чаще всего цитировалась Колумбом. А теперь, Маклин, взгляни на эту карту.

Мы углубились в исследование фолианта, содержавшего сборник географических карт, начиная с древнейших времен.

3

Кто из вас пусть даже в далеком детстве не испытывал странного волнения, держа в руках карту. Некую притягательную силу, заключенную в старых гравированных картах, отмечали многие люди. Неуклюжие очертания материков, изображения кораблей, бороздящих морские. просторы с надутыми ветром парусами. Диковинные чудовища, высовывающие свои оскаленные зубами пасти из таинственной морской пучины. Запах старых карт вызывает грезы о затерянных пиратских кладах и островах сокровищ. Знаменитый врач семнадцатого века – Роберт Бзкон – рекомендовал разглядывать карты как лучшее противоядие от меланхолии и пессимистического настроения…

– Герхард Крамер был известен больше как Меркатор. Он считается самым выдающимся картографом шестнадцатого столетия. Существует даже предложение вести начало научной картографии от его имени. – Леклер открыл фолиант на одной из страниц, где была надпись: «Карта Абиссинии и Конго». – Меркатор, без сомнения, являлся самым страстным искателем древних карт, пылившихся на полках библиотек и на крышах чердаков.

И Леклер прочитал мне текст, находившийся на обороте карты Меркатора:

– Страна троглодитов? – спросил я.

– Христианское королевство в Африке Меркатор называл так скорее шутливо, чем всерьез, – сказал Леклер, давая мне возможность рассмотреть карту.

Наблюдая за мной, Леклер продолжал:

– Есть еще несколько доказательств того, что древние евреи были хорошо знакомы с Эфиопией. И здесь я снова хочу обратиться к пророку Исайе, в восемнадцатой главе у него говорится:

«Горе земле, осеняющей крыльями по ту сторону рек

Эфиопских, Посылающих послов по морю, и в папировых судах по водам! Идите, быстрые послы, к народу крепкому и бодрому, К народу страшному от начала и доныне, К народу рослому и все попирающему, которого землю Разрезают реки».

Я внимательно выслушал цитату Леклера, в недрах памяти которого, как можно было убедиться, таились обширные познания, делавшие честь любому ученому. Не думаю, что мне удалось бы с такой легкостью оперировать всевозможными фактами, цитируя на память Библию.

Впрочем, одно место в ней я все-таки помнил наизусть «И создал Господь человека и воскорбел он об этом в сердце своем». Просто в моей профессии не всегда приходится сталкиваться с лучшими представителями человечества. Некоторые знакомства наводили меня именно на такие мрачные умозаключения.

Я невольно сморщил нос, что Леклер мог принять за мои намерения найти в его рассуждениях слабое место.

– Во-первых, Стив, – начал он голосом человека, оскорбленного в своих лучших чувствах, – вся Эфиопия действительно изрезана реками. Во-вторых, пророк описывает эту землю, как «осеняющую крыльями». Но такое описание можно толковать и как страну «жужжащих крыльев».

Я выжидающе смотрел на Леклера.

– Это скорее всего очень точное описание саранчи, обожающей поля Эфиопии и наполняющей воздух противным и тонким звуком жужжащих крыльев, – сказал он.

– Убедительно, – подумав, согласился я.

– И, наконец, в-третьих. Библия упоминает о стране Куш. В ранних греческих изданиях Библии название «Куш» переводилось как «Эфиопия» и употреблялось для определения всей долины Нила, включая Абиссинию.

Я притворно вскинул руки вверх, показывая, что сдаюсь под натиском аргументов моего друга. Затем жестом фокусника я извлек из внутреннего кармана пиджака листок с иероглифами, обнаруженный в бумажнике того человека, который чуть не отправил меня к праотцам в аэропорту Каира.

– Надеюсь, это не секретные планы Саддама Хуссейна о начале третьей мировой войны, – сказал я, протягивая испещренную арабской вязью бумагу Джону Леклеру.

Он аккуратно разгладил ладонями чуть примятый листок и пробежал его глазами.

– Увы, Маклин – воскликнул он. – Ты прав. Это всего лишь переписанный от руки текст обычного папируса. Речь в нем идет об анархии и разрухе, царившей в Египте после падения Среднего царства.

– Но зачем тогда убийца носил при себе ничего не значащий клочок бумаги? С таким же успехом он мог положить в бумажник описание красавицы Нефертити, – поинтересовался я.

– Похоже, что в данной копии, снятой с папируса, говорится о периоде, предшествовавшем вторжению гиксосов. Вот послушай:

– Что означает этот текст? – спросил я Леклера.

Джон счел необходимым уточнить мой вопрос:

– Ты хочешь сказать, что означает наличие этого текста в кармане у Джамаля Таха?

– Именно.

– Только одно. Он тоже интересуется Ковчегом Завета. Меня прошиб пот.

– Что ты мне посоветуешь?

– Будь осторожнее. Я хмыкнул.

– Прекрасный совет. Непременно им воспользуюсь.

– Но ты ведь действительно ведешь себя, как мотылек, летящий в огонь. Ищешь неприятности на свою голову.

– Я очень дорожу своей головой, – немного нервно заметил я. – Не очень хотелось бы ее потерять. И выход может быть только один – сложить крылышки, забиться в темную сухую расщелину и сделать вид, что огонь тебя не завораживает и не интересует. Впрочем, есть и другой вариант.

– Закончить расследование? – поинтересовался Леклер.

– Ты, как всегда, очень догадлив.

– Но ведь так много уже удалось узнать. Будет обидно бросать все на полдороге.

Раздался телефонный звонок. Джон взял трубку и, послушав, протянул ее мне.

– Тебя, Стив.

Я вспомнил, что оставлял номер телефона Леклера моему коллеге по Си-Эн-Эн Стюарту Лори. Он должен был навести справки в ФБР о негодяе, пытавшемся отправить меня к праотцам.

Стюарт сказал мне всего лишь несколько фраз, но информация, которую он узнал, казалось столь фантастической, что у меня отвисла челюсть.

– Спасибо, Стюарт, – проговорил я ледяным голосом и, не мигая, уставился в одну точку на стене.

Леклер явно встревожился.

– Что случилось?

Услышав его вопрос, я встрепенулся.

– Даже не знаю, что сказать… Человека по имени Джамаль Таха не существует.

– То есть как не существует? – остолбенел Леклер

Я пожал плечами.

– Очень просто. Такой человек был. Но он умер десять лет назад и похоронен в Ираке.

Леклер прошептал какое-то неясное ругательство.

– Не может быть, – выдавил он из себя поражение

– Оказывается может. Меня пытался убить человек, который сам уже целое десятилетие, как считается мертвым.