1

Пятое сентября семьдесят второго года. Мюнхенские Олимпийские игры…

Спортсмен заполночь возвратился в жилой комплекс, отведенный израильской делегации в Олимпийской деревне. Это был Андрэ Шпицер, румын по происхождению. Он подошел к телефонной кабине, снял трубку, опустил несколько медных монет и набрал номер жены – голландки Анны Шпицер, находившейся в Нидерландах. «Я вернулся, – сказал он, – но дома никого нет. Все ушли в театр». Телефон негромко щелкнул. Это был последний разговор с супругой. Спустя всего лишь сутки Шпицер был мертв.

Группа «Фатах», именовавшая себя «Черным сентябрем», возникла после жестокой расправы иорданского короля Хуссейна с палестинскими террористами, пытавшимися свергнуть его с престола в сентябре тысяча девятьсот семидесятого года.

Одним из опаснейших палестинских лидеров считался Вади Хаддад, который был организатором покушения на бывшего премьер-министра Израиля Дэвида Бен-Гуриона, когда тот осуществлял официальный визит в Данию.

В свою очередь, Хаддад превратился в желанную цель израильской разведки. В июле семидесятого пластиковая взрывчатка, произведенная в Советском Союзе, была взорвана при помощи часового механизма в спальне его квартиры в Бейруте. Хаддад оказался в другой комнате, где он занимался сексом с Лейлой Халед. Никто из них не пострадал, но его восьмилетний сын Хани, спавший с матерью в спальне, ужасно обгорел и был обезображен.

Хаддад приложил много усилий для объединения сил террористов из разных стран. Два года спустя после покушения, он провел в одном из тайных лагерей своеобразную конференцию, делегатами которой стали члены Японской Красной Армии, «Черного сентября», а также террористы Ирана и Турции. Участники встречи договорились помогать друг другу оружием и предоставлением тайных убежищ и спасательных маршрутов. Одним из результатов этой встречи стало убийство двадцати семи пассажиров в аэропорту Лод. Японцы и палестинцы изрешетили людей очередями из автоматов и спокойно удалились.

Несмотря на то, что Моссад был уже хорошо информирован о «Черном сентябре», его руководство оказалось неспособным предотвратить массовое убийство в Лоде, и Цви Шамир, возглавивший израильскую разведку незадолго до этих событий, попал под огонь уничтожающей критики.

Одной из его главных проблем, настоящей головной болью, считались приближающиеся Олимпийские игры в Мюнхене. И у Шамира были веские основания для того, чтобы чувствовать беспокойство.

Мюнхен, начиная с конца двадцатых годов, прочно снискал себе славу колыбели нацизма, а среди родственников спортсменов, тренеров и официальных представителей делегаций, чьи корни уходили, главным образом, в Восточную Европу и Советский Союз, многие испытали на себе, что такое концлагеря и гетто.

Израиль больше всего беспокоила уязвимость жилого комплекса, отведенного для его делегации в Олимпийской деревне: пять аккуратных коттеджей, последних в ряду домов на Конноллихштрассе. Они стояли всего лишь в двух шагах от забора, который ограждал деревню по периметру. Тель-Авив выразил в связи с этим свое неудовольствие. Несмотря на предостережение немецкого психолога, консультанта мюнхенской полиции, о том, что террористам ничего не стоит перемахнуть через забор и захватить коттеджи израильских спортсменов, шеф полиции Манфред Шрайбер не прислушался к нему, посчитав эти опасения необоснованными.

Израиль, однако, повторил, что меры по обеспечению безопасности Олимпиады не отвечают поставленной задаче: полицейские-добровольцы были вооружены только портативными рациями, хотя все помнили о воинственной и даже враждебной атмосфере, царившей на гитлеровских Берлинских играх в тридцать шестом году. По замыслу организаторов. Олимпиада в Мюнхене должна была состояться по девизом: «Игры мира и радости».

Но в историю они вошли как игры кошмара и смерти. Непосредственными свидетелями этой трагедии стали около миллиарда телезрителей из ста стран – такой аудитории не удостаивалось ни одно преступление террористов в мире… Это было, пожалуй, одно из самых душераздирающих зрелищ, когда-либо организованных на политической почве. «Ни бомба в Белом доме, ни мина в Ватикане, ни землетрясение в Париже не имели бы такого широкого резонанса во всем мире, как акция «Черного сентября» в Мюнхене», – писала тогда бейрутская газета «Ас-Сайяд».

Двадцать шестого августа на церемонии открытия Олимпиады, израильтяне вышли на стадион с высоко поднятым знаменем, украшенным Звездой Давида. Знаменосец официальной делегации и блестящий стрелок Генри Херсковиц не мог скрыть волнения. «Я говорил своим друзьям перед отъездом из Тель-Авива, – вспоминал он позднее, – что, может быть, в тот момент, когда я буду маршировать один впереди всех, меня подстрелят».

В первые несколько дней на Олимпиаде действительно царили мир и радость. Советский спринтер Валерий Борзов одержал триумфальные победы в забегая на сто и двести метров. Оглушительного успеха добился американский пловец Марк Спитц, завоевавший семь золотых олимпийских медалей. «Золотая девушка» – Мэри Питере из Ольстера – выиграла пятиборье. Но Израиль особыми успехами похвастаться не мог.

Вечером четвертого сентября делегация отправилась в Мюнхен на мюзикл «Скрипач на крыше» со Шмуэлем Роденски в главной роли – его называли «израильским Лоуренсом Оливье». Спектакль прошел с большим успехом. Последовавший за ним прием затянулся допоздна. «Мы гоготали как гуси перед смертью», - вспоминал затем Роденски.

Трагедия началась в четыре часа двадцать минут. Наступало утро пятого сентября, и темное небо стало заметно светлеть. Бригада дежурных телевизионных техников заметила у забора возле ворот каких-то людей в форме бегунов. В руках у них были обычные сумки, которые они перебрасывали через забор двум своим сотоварищам, прежде чем вскарабкаться самим. Вся компания энергично двинулась к израильскому комплексу. Телевизионщики решили, что это израильские спортсмены. Они ошибались.

Проникшая на территорию комплекса восьмерка боевиков поделила оружие: восемь автоматов Калашникова и десяток ручных гранат. Они согнали в одну комнату безоружных и сонных людей, тут же убив двух из них, оказавших сопротивление. Смерть настигла спортивного судью по борьбе Моше Вайнберга, который пытался закрыть перед ними дверь, и штангиста Йожефа Романо, схватившего кухонный нож и успевшего ранить двух нападавших.

Оружие террористы получили от представителей олимпийской сборной ГДР, живших напротив израильтян: операция планировалась и осуществлялась совместно палестинскими боевиками и спецслужбами Восточной Германии. Кроме того, два террориста пред началом Игр устроились на работу в общежитие спортсменов – один поваром, другой садовником.

Боевики потребовали от Израиля освобождения двух с половиной сотен заключенных, почти все из которых были арабами, и предоставления самолета для доставки их самих и заложников в какую-нибудь арабскую страну, за исключением Ливана и Иордании.

Они пообещали расстрелять заложников, если их требования не будут выполнены к девяти часам утра.

В Иерусалиме премьер-министр Голда Меир лихорадочно консультировалась со своими помощниками.

– Что произойдет, если немецкий спецназ начнет штурм? – спросила Голда Меир, обводя взглядом длинный стол, за которым сидели восемь человек.

– Возможны большие потери среди заложников, – хмуро ответил Шамир.

– Насколько большие? – переспросила премьер-министр, едва сдерживая поднимавшееся внутри себя глухое раздражение.

– До половины удерживаемых людей.

Все долго молчали.

– Согласно международному опыту освобождения заложников, – сказал один из приглашенных экспертов по борьбе с терроризмом, – необходимо всячески затягивать переговоры.

– Что мы выиграем? – мрачно поинтересовалась Голда Меир. – Только время?

– Время в такой ситуации становится решающим фактором. Если грамотно и тонко вести игру, то можно психологически вымотать террористов и притупить их бдительность.

– А если использовать снайперов?

– Это рискованно, – заметил Шамир. – Могут пострадать заложники – ведь террористы будут прикрываться ими, как живым щитом.

Вскоре решение было принято: никаких уступок, вся ответственность за спасение заложников лежит на западных немцах – они организаторы и хозяева Олимпиады…

Для наблюдения за действиями немецкой стороны по спасению спортсменов в Мюнхен отправился Шамир. Туда же срочно вылетел из Бонна западногерманский министр внутренних дел Ганс-Дитрих Геншер. Руководитель мюнхенской полиции Шрайбер приказал окружить место происшествия кольцом бронемашин.

Стремясь выиграть время, немцы предложили террористам в обмен на жизнь заложников деньги, свободу и даже помощь Геншера или канцлера Вилли Брандта. Получив категорический отказ, они решили схитрить и заявили, что израильтяне находятся в затруднении – для установления местонахождения почти трех сотен узников требуется определенное время. В результате расстрел был отложен сначала до полудня, затем до 13.00, а потом до Ї5.00.

В это время Игры шли своим чередом, как ни в чем не бывало. Немецкие волейболисты разгромили соперников из страны Восходящего Солнца В небольшом городке Киле израильские спортсмены носились по воде на яхтах, не имея ни малейшего понятия о гом, в какую беду попали их товарищи.

По словам бывшего сотрудника израильских органов безопасности, на одной из баз под Тель-Авивом была приведена тогда в состояние полной боевой готовности специальная антитеррористическая группа. Командовал ею тридцатилетний Эхуд Барак, ставший впоследствии начальником генштаба. Министр обороны Моше Даян запросил у германских властей разрешения на ее вылет в Мюнхен, но те ответили, что Германия не может разрешить действий иностранных солдат на ее территории.

В 15.45 Геншер получил согласие на свидание с заложниками. Во время переговоров он внимательно пересчитал террористов: получалось четыре или пять человек. Опытнейшему искушенному политику даже в голову не пришла мысль о том, что кто-то из них может прятаться.

Такой же просчет допустила и полиция. К тому времени у нее уже созрел план спасения заложников. В десять часов вечера боевики вытолкали за предела комплекса девять оставшихся в живых израильтян.

Автобус подвез их вместе с террористами к двум вертолетам, которые взяли курс на соседнюю военно-воздушную базу. Оттуда, как заверили террористов, «Боинг-727» авиакомпании «Люфтганза» должен был доставить их в Каир. По прибытии туда, после предъявления доказательств того, что Иерусалим освободил арестованных, террористы должны были отпустить заложников и незаметно исчезнуть.

На самом деле, немцы отнюдь не собирались следовать такому плану. Канцлер Брандт считал, что заложников наверняка ждет смерть, едва самолет оторвется от немецкой земли. Поэтому террористов было решено обезвредить на военной базе. Этим собиралось заняться подразделение полиции под видом экипажа самолета. В поддержку ему дали снайперов, засевших в контрольно-диспетчерском пункте.

Когда арабы с заложниками перед посадкой в вертолет стали выходить из автобуса, шеф Моссада Цви Ша-мир и Дитрих Геншер наблюдали за ними из соседнего здания.

Геншер не мог скрыть своего волнения и стал пересчитывать террористов вслух.

– Один… два… три…, – в горле у него пересохло, и министр судорожно вздохнул.

– Успокойтесь, Дитрих, – бросил через плечо Шамир.

– Мы отобрали лучших снайперов, – сообщил Геншер. – Только бы они не подвели.

– По крайней мере, дело идет к развязке, – согласился израильтянин.

– … Четыре… пять…, – продолжал считать Геншер, но внезапно осекся.

– … Шесть… семь, – недоумевающе протянул Шамир.

Казалось, что оба высокопоставленных чиновника сейчас потеряют сознание. Боевиков оказалось восемь человек, а на операцию взяли только пять снайперов.

Четыре вертолета взмыли ввысь и взяли направление на военно-воздушную базу. На двух из них разместились террористы с заложниками, на двух других – немецкие официальные лица и Шамир.

После прибытия глава Моссада отчетливо понял: его соотечественники обречены. К тому же, полицейские, взявшиеся изображать экипаж «Боинга», в последний момент пошли на попятную, заявив, что это самоубийство.

Шамир и Геншер увидели, как два террориста, по одному из каждого вертолета, пересекли площадку и побежали к застывшему в одиночестве «Боингу». Когда они возвращались назад, прогремел выстрел немецкого снайпера. Боевики, ища укрытия, бросились под вертолеты и открыли ответный огонь. С обеих сторон началась беспорядочная стрельба и засвистели пули.

В 23.30 агентство «Рейтер» передало экстренное сообщение: «ВСЕ ИЗРАИЛЬСКИЕ ЗАЛОЖНИКИ ОСВОБОЖДЕНЫ». Эта новость, мгновенно облетевшая весь мир, оказалась чудовищной ошибкой. Германская полиция ввела Рейтер в заблуждение.

Один вертолет был взорван боевиками около полуночи. Вскоре загорелся и другой. Все девять заложников, один германский полицейский и пятеро террористов погибли. Троих оставшихся в живых удалось схватить.

В 3 15 утра агентство Рейтер внесло мрачную поправку в переданную ранее информацию: «СРОЧНО ВСЕ ИЗРАИЛЬСКИЕ ЗАЛОЖНИКИ, ЗАХВАЧЕННЫЕ ТЕРРОРИСТАМИ, ПОГИБЛИ».

Цви Шамир попросил соединить его с Годдой Меир.

– У меня плохие новости, – сказал он ей по телефону.

Спортсмен Давид Бергер оставался живым в течение часа после перестрелки арабов с полицейскими. Его еще можно было спасти, но о нем просто забыли. Когда он, задыхаясь от едкого дыма, умирал в горящем вертолете, руководители германской службы безопасности, ответственные за охрану спортсменов, проводили срочную пресс-конференцию.

Схваченных преступников вскоре пришлось освободить – семь недель спустя после трагедии, другая группа террористов захватила самолет авиакомпании «Люфтганза», угрожая взорвать его, если не будут отпущены эти трое, находившиеся в германской тюрьме…

2

Шамир признал себя виновным в том, что олимпийцы оказались безоружными и беззащитными Одной из его ошибок стало решение вернуть домой двух агентов-разведчиков накануне Олимпиады, вылетевших было вместе со спортсменами в Мюнхен (они должны были отвечать за их безопасность).

Лидер оппозиции Менахем Бегин предложил создать государственную комиссию для расследования всех обстоятельств трагедии. Однако, премьер-министр сочла это нецелесообразным и учредила не получившую никаких особых полномочий «Комиссию по сбору информации».

Выводы комиссии так никогда и нигде не были опубликованы.

Голда Меир публично заявила, что ни один из виновников трагедии и главарей «Черного сентября» не уйдет от возмездия. Для начала, она почти вдвое увеличила бюджет израильской разведки. Затем она фактически отдала устный приказ-лицензию на убийство, уничтожение «Черного сентября». Еще до получения таких полномочий моссадовские агенты убили Хасана Канафани – палестинского поэта и писателя, весьма известного человека в Бейруте.

Когда он повернул ключ в замке зажигания своего автомобиля, который предусмотрительно был буквально напичкан взрывчаткой, Хасан и его семнадцатилетняя племянница оказались даже не разорванными на куски, а просто превратились в атомы. Согласно секретной информации, полученной разведчиками, Канафани имел непосредственное отношение к подготовке террористических актов палестинцев.

Его смерть положила начало целой серии загадочных убийств, прокатившихся по миру в семидесятые и восьмидесятые годы.

Согласно указанию Голды Меир, была создана специальная группа «X» для уничтожения всех террористов, причастных к гибели спортсменов. Необходимо было также предотвратить новые акты террора со стороны «Черного сентября». Главное оружие палестинцев обратили против них самих.

Группе «X» дали отборное воинское подразделение. Руководителем операции стал опытнейший разведчик Марк Харари, ветеран Моссада, ставший впоследствии советником президента Панамы Мануэля Норьеги. Харари лично отбирал людей в свою группу. В качестве инструмента ликвидации выбрали пистолеты малого калибра (0,22 мм) и наисовременнейшие взрывчатые вещества, не оставлявшие следов.

Сбором информации занимался специальный отдел Моссада. Поскольку террористы знали, что израильтяне ведут за ними охоту, нужно было действовать так, чтобы в каждом конкретном случае они не догадывались о том, что готовится ловушка. Мельчайшие детали привычек и жизненного уклада боевиков оказались изученными буквально под микроскопом.

Наконец, группа «X» приступила к операции возмездия. В начале семьдесят третьего года в мировой печати одно за другим стали появляться сообщения об арабских террористах, таинственно убитых неизвестными людьми в их собственных квартирах, в личных автомобилях, в арабских городках и на улицах мировых столиц.

Убитых объединяла весьма существенная особенность прямое или косвенное участие в мюнхенском акте террора. В течение одного года уничтоженными оказались двенадцать боевиков. Но шеф Моссада понимал, что самой трудной мишенью будет человек по прозвищу «Красный принц» – Али Хасан Сахаме, начальник оперативного отдела «Черного сентября», несший персональную ответственность за разработку операции в Мюнхене. Саламе был сыном палестинского шейха, который ненавидел израильтян. Получивший великолепное образование, талантливый и осторожный, Али никогда не появлялся на люди без телохранителей, имел множество паспортов и тайных убежищ. Воистину, он должен был стать самой труднодосягаемой фигурой «Черного сентября».

Ликвидации террористов предшествовала настоящая психологическая подготовка. В газетах печатались траурные объявления о гибели того или иного боевика, который на самом деле был еще жив. Кто-то получал письма с угрозами и предложениями немедленно убраться из того места, где он живет.

Другим адресатам предлагалось явиться на тайную встречу, где им давали понять, что некое лицо располагает сведениями об их сомнительных связях – например, любовных похождениях, и чтобы эпизод не получил огласки, нужно хорошо заплатить.

Шантаж действовал безотказно: опасаясь привлечь к своим персонам внимание прессы и телевидения, террористы допускали нелепые ошибки и подставлялись под пули агентов Моссада.

Первой жертвой израильской разведки в Европе стал Вадаль Зуайтер – офицер оперативного отделения «Черного сентября» в Риме, работавший переводчиком в ливийском посольстве. До Мюнхена он был одним из вдохновителей массового убийства в аэропорту Лод.

Шестнадцатого октября в половине одиннадцатого вечера он возвращался домой от своих римских знакомых, и был застрелен с короткого расстояния, когда ждал в подъезде лифт. Прибывшие на место преступления полицейские насчитали дюжину пуль, выпущенных из малокалиберного пистолета «Беретта». Соседи рассказали, что незадолго до убийства видели машину «Фиат-125» зеленого цвета, из которой вышли двое молодых людей и направились к подъезду.

Машину разыскать не удалось.

Доктор Махмуд Хишмари, тридцати четырех лет от роду, заместитель командира группировки «Черный сентябрь» в Париже, был убит девятого сентября семьдесят третьего года взрывом заряда, вмонтированного в его телефонный аппарат. Примерно в половине десятого утра, после того, как жена и дочь доктора ушли из дому, зазвонил телефон, и незнакомый голос спросил:

– Это Хишмари?

– Да, это я, – ответить он успел.

– В аду по тебе очень скучают, – произнес незнакомец. Включилось дистанционное электронное управление

и прогремел мощный взрыв, разворотивший несколько комнат. Прибывшие на место диверсии французские полицейские ползали на четвереньках, собирая то, что осталось от доктора Хишмари.

В январе семьдесят четвертого года наступила очередь Абделя эль-Зиры, командира группы в Никозии – столице Кипра. Он жил под сирийским паспортом и представлялся директором фирмы «Пальмира-Тадмор». Террорист погиб в своем номере в отеле «Олимпик» – взрывчатка была подложена под его кровать. Полиции с трудом удалось опознать убитого – так было изуродовано его тело.

Мозговой центр «Черного сентября», блестящий аналитик, вдохновитель и разработчик террористических акций, доктор Базиль эль-Кубейси погиб в апреле того же года в Париже, куда он приехал на тайную встречу с членами организации.

Поздно вечером он возвращался в свой отель на улице Рояль. Внезапно, из темного переулка появились двое, на глазах у изумленных прохожих выстрелили в Кубейси и исчезли. Внешность их была настолько неброской, что никто из очевидцев не смог толком описать ее подоспевшим полицейским.

Следствие установило, что Кубейси застрелили из столь любимого моссадовцами пистолета «Беретта».

Спустя сутки после Кубейси, был ликвидирован Зияд Мухаси, осуществлявший связь между «Черным сентябрем» и КГБ Советского Союза. Взрыв раздался, когда Мухаси включил лампочку у изголовья собственной кровати.

«Мы вели настоящую войну, – признавался один из руководителей Моссада, – и единственной возможностью одержать победу было разрушение всей сети «Черного сентября».

Одна из команд, охотившаяся за Али Хасаном Саламе, называла себя «Гнев Бога», подчеркивая тем самым справедливость собственных действий.

Обладавший сверхъестественной интуицией, Саламе постоянно менял внешность, документы и маршруты поездок. За ним безуспешно гонялись по Европе, пока Моссад не создал в Бейруте подставную организацию помощи палестинским детям. Ее субсидировал малоизвестный швейцарский фонд, и возглавляла гражданка Швейцарии, которой Саламе не заметил, как увлекся. Очаровательную агентку звали Пенелопа Чамберс, и ей удалось близко познакомиться с женой террориста Георгиной. Шпионка всячески поощряла ухаживания Саламе, они стали друзьями, часто совершали совместные поездки.

Наконец, ей удалось заложить в любимый «Фольксваген» своего нового приятеля заряд взрывчатки, которого хватило бы для того, чтобы поднять на воздух целый квартал. Заряд был взорван с помощью дистанционного управления, когда Саламе собирался в поездку на собрание террористов в Дамаске. Бомба также разорвала в клочья четырех его телохранителей и шестерых прохожих, оказавшихся в тот момент на улице, включая английского дипломата.

Это случилось в январе семьдесят девятого года и еще раз дало возможность мировой прессе обсудить сомнительные методы работы израильской разведки. Незадолго до этого одна из групп, охотившихся за лидером «Черного сентября», ошибочно опознала Саламе в скромном марокканском официанте, женатом на шведке. Его застрелили в упор на оживленной улице в норвежском городке Лиллехаммере.

В составе скандинавской команды одну из главных ролей сыграл человек с французским паспортом на имя Эдуарда Ласкьера. Было совсем нелегко для людей, выглядевших как израильтяне, оставаться незамеченными в маленьком норвежском городе. Поэтому Ласкьер попытался собрать всех нордически выглядевших агентов.

Разведчики Моссада редко проваливались. Среди тех, кого отобрал Ласкьер, была Сильвия Рафаэль. В течение ряда дет она работала в Иордании и на Среднем Востоке, выдавая себя за журналистку. Норвежцы схватили ее и приговорили к семидесяти пяти месяцам тюремного заключения.

В тюрьме Сильвия вела дневник, отрывки из которого позднее опубликовали газеты. Норвежскому прокурору она послала шутливую визитную карточку с надписью:

«Сильвия Рафаэль.

Агент 005 1/2. Шпион, который пришел с холода».

Благодаря своей чудесной внешности и многочисленным связям, Сильвия участвовала во многих светских раутах, а однажды ее пригласили на встречу, где почетным гостем был король Иордании Хуссейн.

После Лиллехаммера Голда Меир приказала уничтожить не только непосредственных организаторов мюнхенской бойни, но и всю верхушку «Черного сентября». В марте семьдесят третьего в Армии обороны Израиля была разработана операция под кодовым названием «Весна молодости».

Предполагалось, что местом ее проведения станет Бейрут и несколько других городов Ливана. Каждая ее часть носила женское имя:

Тила – ликвидация главаря «Народного фронта освобождения Палестины»;

Варда – ликвидация лидера ООП, ответственного за акты террора в Израиле и уничтожение завода по производству взрывчатки;

Циля – взрыв склада с оружием в районе бейрутского порта;

Иегудит – ликвидация арсенала оружия «Фатах» в районе Сидона;

Авива – ликвидация главарей «Черного сентября».

Все участники операций доставлялись из Израиля катерами, высаживались на лодках на пустынный берег, где их поджидали прибывшие заранее агенты Моссада в машинах, взятых напрокат, и таким же путем возвращались. Большая и тщательная работа была проделана по сбору разведывательной информации и планированию всех деталей, с учетом возможных непредвиденных обстоятельств и срывов, чтобы обеспечить эвакуацию в случае неудачи. Была разрешена импровизация с учетом обстоятельств на месте. Высадке предшествовали длительные тренировки в Рамат-Авиве, напоминающем прибрежную часть Бейрута.

Операцию «Тила» провела элитная десантная группа под руководством будущего заместителя: начальника генштаба Амона Липкина.

Самой дерзкой стала операция «Авива», после которой во многих мировых средствах массовой информации появились сообщения о том, что в ней участвовали две красивые девушки, одна из которых – блондинка с высокой грудью. Их видели прогуливающимися возле дома, где жили главари «Черного сентября» Мухаммед Нагар, Камаль Адуан и Камаль Насер.

Смазливой «блондинкой», при виде которой у террористов потекли бы слюнки, оказался начальник генштаба Эхуд Барак, «ее подружкой» – Муки Бецер. Они фланировали по улице, соблазнительно улыбаясь встречным мужчинам. Под чары «красоток» подпали дежурившие у входа в дом террористов охранники. Поравнявшись с ними, «девушки» открыли сумочки, извлекли из них пудреницы, во мгновение ока превратившиеся в малокалиберные пистолеты с глушителями.

Перепрыгнув через мертвых охранников, Барак, Бецер и подоспевший к ним с другими агентами Джонатан Нетаньяху ворвались в дом, поднялись на лифте на четвертый этаж, выбили дверь и в считанные минуты уложили вождей «Черного сентября» из автоматов «Узи».

Когда была поднята тревога, специальное подразделение уже садилось в лодки, чтобы доплыть до ожидающего их катера.

Вскоре пробил смертный час и Халила Ибрагима Махмуда аль-Визира, известного под кличкой Абу-Джихад – правой руки Ясира Арафата и начальника оперативного отдела «Фатах». В апреле восемьдесят восьмого года две группы десантников высадились на резиновых лодках на пустынном берегу Туниса в районе Рас-Карфагена. Их встретили агенты Моссада на машинах. Через два с половиной часа они достигли дома Абу-Джихада.

Коммандос знали, что террорист находится на заседании штаба и вернется поздно. Машина привезла его в половине второго ночи. Еще через час, сняв потерявших бдительность охранников, бойцы проникли в дом и незамеченными подобрались к спальне Абу-Джихада.

Его вдова рассказывала потом, что среди ворвавшихся была одна женщина и что какой-то мужчина снимал все происходящее видеокамерой. Во всех разведках мира операция «Весна молодости» и ликвидация Абу-Джихада изучаются сегодня как классические.