1

Было решено, что оператор Люк Тайлер и звукооператор Кристиан Шэннахен улетят домой, в Атланту. В принципе, вместе с ними мог отправляться и Питер. Но он загорелся Ковчегом после разговора с Роммелем, попросив поведать ему о предпринятых мною поисках, начиная с разговора с Тэдом Тернером.

– Очень, очень интересно, – говорил он во время моего монолога, а под конец, как мне показалось, с некоторой завистью сказал: – Блестящий сюжет. Помимо резонанса, который вызовет серия телерепортажей и статей в газетах, можно будет издать книгу.

– Книгу долго писать, – вяло возразил я.

– Возьмешь отпуск на месяц, забудешь о барах и девочках. Любой издатель заплатит тебе гонорар вперед. – Питер восторженно присвистнул. – В самом деле, деньги можно заработать очень большие.

Прагматичность и расчетливость всегда были сильной стороной Арнетта. Начиная любой свой проект, он подробно расписывал все его плюсы и минусы, не лез, очертя голову, в новые начинания. Несколько раз он давал мне весьма дельные советы. Вот и сейчас я впитывал каждое его слово.

– Пока можно только мечтать о том, чтобы сесть за письменный стол, выложить перед собой стопку белоснежных листов бумаги и поработать на компьютере, – ввернул я. – Но кто знает. Может быть. Все может быть…

Итак, наши ребята улетели на одном самолете, а мы с Питером – на другом. В столицу Шотландии Глазго. Оттуда мы собирались, взяв на прокат машину, отправиться в Росслин. И тут я очень кстати вспомнил о словах французского археолога Клода Жамэ во время встречи на острове Элефантин. Один момент из разговора с ним, на который я тогда не обратил внимания. Но, после упоминания Роммелем шотландского города Росслина, он звучал для меня теперь совсем иначе.

Рассказывая о поисках Фогеля, француз упомянул о специально подготовленной карте в помощь Гейглингу. Карте, на которую нанесли маршруты всех экспедиций, начиная с шотландца Джеймса Брюса.

Уже в аэропорту я позвонил по домашнему номеру старины Леклера. После ряда щелчков и потрескиваний, на четвертом длинном гудке, на том конце провода наконец-то откликнулись.

– Ты хочешь сообщить мне, что уже нашел Ковчег? – бодро отозвался в трубке Джон. – Когда мне включать телевизор? Я не хочу пропустить твоего триумфа.

Я отреагировал совершенно спокойно. Не было смысла затевать сейчас дискуссию.

– Джон, я лечу сейчас в Росслин…

Леклер не понял меня.

– При чем здесь шотландская часовня?

– Часовня? – монотонно переспросил я.

– Ну хорошо, город. Размерами с миниатюрную почтовую марку.

– Что тебе о нем известно?

– Это бывшая штаб-квартира тамплиеров. Шотландской части ордена рыцарей Храма, – сообщил Леклер. – Почти прямо возле моря. В средние века Росслин был замком.

– Кому он принадлежал?

– Семейству Сент-Клеров.

– А сейчас?

– Минуточку… – последовало молчание, означавшее, что Леклер углубился в кладовые своей памяти. – Национальный памятник. В восьми милях южнее Эдинбурга.

– У тебя лучшая память изо всех, кого я знаю, – искренне признался я.

Это была не очень тонкая лесть, но Джону она пришлась по душе.

– Происхождение фамилии Сент-Клер приписывали старой легенде. Дескать, жил в Нормандии отшельник по имени Клер, – с воодушевлением ответил Джон. – Затем он был кем-то подло убит. Позднее его причислили к лику святых.

– Поэтому всю округу и назвали в его честь?

– Так говорится в легенде, – важно сказал Джон. Похоже, он был растроган столь чутким и внимательным отношением к его персоне.

– Джон, у меня еще одна проблема, – предупредил я. – Мне нужно знать как можно больше о Джеймсе Брюсе.

– Английский путешественник середины восемнадцатого века.

– Английский? – удивился я. – Мне говорили, что он был шотландцем.

– Да, он ходил в клетчатой юбке. – небрежно отмахнулся Леклер. – Поэтому шотландцы считают его своим.

Я позволил себе усомниться в столь простим объяснении любви к Брюсу со стороны шотландцев. Лекяер сделал вид, что он глубоко обиделся.

– Ты далеко находишься от книжного магазина? – ехидно поинтересовался он.

– Не близко, – осторожно ответил я.

– В таком случае постарайся найти любой приличный магазин, где продаются книжки на английском языке, – с голь же язвительно посоветовал профессор.

Великолепное предложение, подумал я. Его легко воплотить в жизнь, находясь в переполненном пассажирами немецком аэропорту, в сувенирных магазинах которого можно было найти разве что последние романы Ле Карре или же Форсайта. Увлекательное и легкое чтение, чтобы время на борту авиалайнера пролетело как можно более незаметно.

– Когда я доберусь до книжных развалов, то что мне купить? – мое терпение уже истощалось, но я все же пытался крепиться.

– Только что вышло переиздание книги, написанное Брюсом двести лет назад. Записывай название.

Я извлек из портфеля ручку и открыл блокнот.

– "Путешествия у истоков Нила".

– Есть. Записал.

Леклер вдруг смилостивился надо мной. Он снова стал милым, добродушным и дружелюбным, каким я ею всегда знал и любил. Голос Джона доносился из трубки сквозь механические помехи, будто он находился за миллионы миль отсюда. Где-то в районе созвездия Большой Медведицы.

– Брюс был консулом в Алжире. Путешествовал по Красному морю. Интересовался Абиссинией…

Туг я не выдержал и позволил себе упрекнуть профессора.

– Спасибо, что не сказал мне об этом раньше.

– а мы не затрагивали тему о Брюсе. – спокойно возразил он. – И ты не просил перечислить всех путешественников, которых нелегкая заносила в Эфиопию.

– Как долго Брюс путешествовал по Эфиопии? – поинтересовался я, делая отчаянные знаки Питеру, уже сдававшему багаж. В ответ он издали показал мне часы, давая понять, что необходимо закругляться. Я и без него это знал.

– Три года. Купи книгу, она интересно написана. Как говорится, из первых рук, – голос Леклера стал пропадать. – Стив… Алло… Я перестал тебя слышать… Алло…

В трубке снова что-то щелкнуло и связь прервалась. Раздались короткие радостные гудки. Я повесил трубку, не переставая удивляться непривычно плохому качеству телефонной связи между Европой и Америкой. Обычно слышимость настолько хорошая, будто люди разговаривают в соседней комнате.

Впрочем, я тут же вспомнил своего давнего и тайного недруга из вашингтонского Центра изучения взаимоотношений средств массовой информации с общественностью. Он обронил как-то в ничего не значащем разговоре: причиной ухудшения качества телефонного разговора может стать источник, подключающийся в этот момент на прослушивание.

По крайней мере я заметил, что во время разговора помехи то усиливались, то становились почти незаметными.

2

Когда мы прилетели в аэропорт столицы Шотландии, то первым делом разыскали службу по аренде автомобилей. Я выбрал симпатичный «Опель-Вектру» бутылочного цвета и расплатился по кредитной карточке.

Прибыв в Глазго, я, тщательно следуя всем указаниям Питера, внимательно следившего за картой-схемой, разложенной у него на коленях, быстро нашел книжный магазин «Брентанос».

Прекрасный магазин, где можно купить и свежие издания, и букинистические, потертые переплеты которых пахнут особым ароматом – запахом времени Внутри помещения трудилось несколько продавцов: молодой парень, заботливо проходившийся тряпкой по самым укромным уголкам книжных полок, которые, казалось беспрерывно выделяли все новые и новые порции пыли. В отделе новых поступлений распечатывали огромные пачки с только что вышедшими из типографии изданиями. Хрупкая девушка. Ее светлые волосы были собраны в тугой пучок, чтобы не мешать работе. Она с видимой обстоятельностью складывала стопки книг – нового бестселлера Дика Френсиса.

Возле кассы трудился пожилой мужчина – очевидно, владелец магазина, занимавшийся оформлением покупок.

– Доброе утро, сэр, – сказал я подойдя поближе к кассе. – Мне нужно переиздание книги Джеймса Брюса. Шотландского путешественника, побывавшего в Африке.

– Доброе утро, – отозвался хозяин, окидывая меня взором своих цепких глаз.

Он посмотрел по компьютеру список новых книг, затем огорченно повернулся к нам с Питером и, нахмурившись, заявил:

– Сожалею, книга распродана.

Мы с Питером удивленно переглянулись.

– Кого может заинтересовать так сильно книга исследователя, жившего два столетия назад? – недоумевающее спросил я. – А книги Ливингстона и Пржевальского у вас есть?

Хозяин не воспользовался услугами компьютера, чтобы проверить их наличие.

– Кажется, есть.

– Сэр, мы купим у вас книги и того и другого, если вы немедленно найдете нам издание Брюса, – вступил в разговор Питер. – А также оставим щедрые чаевые.

Очевидно, магазин не мог похвастаться большим количеством посетителей. Оборот тут был невелик и при упоминании о чаевых масляные глазки хозяина оживились. Вне всякого сомнения, он сразу определил в нас людей, очень заинтересованных в книге Брюса. И готовился пополнить свои доходы за наш счет.

– Хорошо, я еще раз проверю, – деланно проворчал он и вновь обратился к компьютеру. – «Путешествия у истоков Нила» Лжеймса Брюса, переиздание книги тысяча семьсот девяностого года? – обратился он к Питеру с вопросом.

Поскольку именно Арнетт упомянул о чаевых, владелец магазина посчитал его за босса. Что ж, решил я, босс и заплатит. И сделал вид, что устранился из разговора, внимательно, впрочем, наблюдая за ходом беседы владельца этого пыльного магазина и моего друга.

Питер, разумеется, понятия не имел, в каком году был издан томик Джеймса Брюса. Но он с готовностью кивнул и нарочито похлопал себя по карману пиджака.

– Издано в Эдинбурге? – продолжал набивать себе цену хозяин.

– Именно. – Питер посмотрел на собеседника столь доброжелательно, как если бы перед ним снова оказался Саддам Хуссейн.

– Может быть… осталась… одна книга, – сказал хозяин и поспешил добавить. – Оставил для себя.

– Я с первого взгляда распознал в вас заядлого читателя. Настоящего знатока и ценителя редкой книги, – как ни старался Питер сдерживать себя, его слова прозвучали весьма ядовито. – Постарайтесь разыскать книгу Брюса. Мы спешим.

– Привезли месяц назад, – сообщил хозяин, уходя в комнату, служившую, очевидно, складским помещением. Через несколько минут он вернулся с огромным фолиантом страниц на девятьсот. – Редкое, редкое по ценности издание знаменитого Брюса. Превосходный подарок! Когда я жил в Москве, то мечтал о подобных книгах.

– Вы из Советского Союза? – спросил я.

– Увы, пришлось эмигрировать, – ответил хозяин. – Я был вынужден уехать семь лет назад. Но я не жалею. Видите, у меня уже свой магазинчик. – С этими словами он гордо обвел рукой книжные стеллажи.

Питер Арнетт вздохнул, понимая, что вознаграждение алчному владельцу книжного магазина составит не меньше двадцати фунтов стерлингов.

«Прекрасно изданная книга со множеством иллюстраций, подробных карт и схем, – подумал я. – Надо будет уступить место за рулем Питеру, а самому попытаться быстро просмотреть, о чем писал Брюс».

– Вы очень нас выручили, сэр, – проинформировал Питер хозяина и достал кредитную карточку.

Владелец магазина взял протянутую «кредитку» с видом золотоискателя, увидевшего золотую жилу. Из бумажника Питер достал несколько банкнот на общую сумму в двадцать пять фунтов и положил их на прилавок. Книга уже была завернута в бумагу и украшена красными ленточками. Я спокойно взял заботливо упакованный том, на глазах изумленного хозяина сорвал слой бумаги с лентами и, уронив упаковку на пол, произнес:

– Всегда приятно иметь дело с профессионалом. Даже

если он книжный гангстер.

Хозяин, уже предчувствуя недоброе, нахмурился.

Я подошел к ближайшему стеллажу с книгами, возвышавшемуся словно Эверест и протянувшемуся на десяток футов по стене. Затем я выбрал наиболее слабо закрепленную, как мне показалось, полку, и с силой рванул ее в сторону.

Я вряд ли могу похвастаться такой физической мощью, как Шварценеггер или Сигал. Но в этот день я явно находился на физическом и эмоциональном пике. Книги, как маленькие горошины, запрыгали вниз, образовывая внушительную бесформенную кучу.

– Какой у вас беспорядок, – сокрушенно закачал головой я. – Просто необходимо увеличить штат уборщиц. Минимум на одну единицу. А если я подойду к книжному шкафу на другой стороне, то и одной новой уборщицы окажется маловато.

«Гангстер» протестующе замахал руками, лепеча при этом слова извинений. Но мы уже не слышали их. Сев в машину, мы позволили нашему «опелю» влиться в общий поток автомобилей, перед тем, как вырваться на интересовавшую нас автостраду.

Еще в пределах города, пока Питер раздраженно сигналил «всем этим олухам, которые совершенно не умеют ездить и создают пробки», я стал просматривать труд Джеймса Брюса.

Оказывается, шотландский путешественник проявил интерес не только к Абиссинии. Он проводил тщательные раскопки в скромном египетском ущелье Бибан-эль-Молук. Ему сопутствовала удача – Брюсу удалось раскопать вход в гробницу Рамсеса III. Работал он настолько чисто и аккуратно, что потомки отплатили ему благодарностью. И до сих пор склеп Рамсеса III называется попросту «гробница Брюса».

В восемнадцатом веке Африку, на географической карте которой оставалось много «белых пятен», открывали, по сути дела, заново. В этих исследованиях Брюс сыграл весьма значительную роль.

Он был потомком состоятельных родителей, мечтавших об адвокатской карьере сына. По их настоянию, Брюс поступил на адвокатский факультет университета в Эдинбурге, закончив его с отличием. Проявив блестящие способности, Брюс мог рассчитывать на солидную клиентуру, постоянный доход и спокойную жизнь. Но ее сидячий образ расходился с мечтами молодого человека, проявившего особые способности к языкам и страсть к путешествиям.

Вначале Джеймс Брюс решил заняться коммерческой деятельностью, которая шла с переменным успехом. Относительные неудачи в бизнесе компенсировались удивительной любовью, которую он обрел в липе прелестной и умной девушки – Адриэн Аллан. Женившись на ней в возрасте двадцати трех лет, Джеймс стал партнером отца по винодельческому бизнесу.

Внезапно Адриэн умирает – врачи даже затруднялись поставить диагноз, от которого угасла возлюбленная Брюса. Он затем еще раз свяжет себя узами брака, у него появятся дети. Но от того удара – смерти Адриэн Брюс так и не оправится до конца жизни.

Чтобы избежать тягостных дум, Брюс становится неутомимым путешественником и приступает к изучению эфиопского языка – малораспространенного в те времена. Он покидает туманную Англию.

Его видели дерущимся на яростной дуэли в Бельгии… Он был замечен в Италии, исследующим римские античные руины.

Брюса знали в лицо владельцы букинистических магазинов, у которых он скупал манускрипты на арабском и испанском языках…

Иногда ему казалось, что он постепенно освобождается от тяжелого бремени воспоминаний и забывает Адриэн. Прослышав о его удивительных лингвистических способностях, правительство посылает Брюса во главе британской дипломатической миссии в Алжир.

Помимо исследований в Египте, он интересуется библейскими местами в Иерусалиме и становится заядлым астрономом, всегда имея под рукой соответствующие вычислительные приборы.

Ему еще не исполнилось и тридцати лет, а как много он успел сделать! И сколько еще было впереди…

Брюс загорается идеей о путешествии с целью открытия истоков Нила. Прибыв в Абиссинию, он в ребяческом восторге описывает развалины Аксума – ее бывшей древней столицы '.

«На большой площади, когда-то бывшей, как мне кажется, центром города, сохранилось сорок обелисков; ни на одном из них нет иероглифов. Из трех самых красивых два лежали опрокинутые; третий, несколько меньше, но превосходящий по величине остальные, еще стоит. Все они представляют собой гранитные монолиты, а наверху стоящего обелиска видна великолепно изваянная жертвенная чаша в греческом стиле… Попадаются также пьедесталы, на которых когда-то стояли сфинксы. Два ряда великолепных, тянущихся на несколько сот футов гранитных ступеней, превосходной работы и совершенно не тронутых временем, представляют собой все, что осталось от величественного храма. В углу площади, где возвышался этот храм, теперь видна маленькая церковь. Тесная, невзрачная, содержащаяся в плохом состоянии, она полна голубиного помета». Я пролистал книгу Брюса и сделал в ней несколько закладок.

– Гм-м. Любопытненько, – протянул я и, закончив свою работу, вернулся к первой из заложенных страниц.

– Что там у тебя? – попытался заглянуть через мое плечо Питер, уже выбравшийся из потока автомобилей, скопившихся на улицах в утренний «час пик».

– Он был симпатичным малым. Ему нравились почему-то именно библейские места, а не другие археологические загадки. Он прекрасно знал эфиопский язык, и что интересно – «мертвые» языки.

Питер следил за дорогой, но я отметил, что он внимательно слушает меня.

– Древнееврейский, арамейский и сирийский.

– Ну и что? – спросил Питер.

– Просто это те языки, которые есть смысл изучать только в одном случае. Если ты собираешься штудировать древние библейские тексты.

– Стив Маклин, разумеется, предпочел бы отправиться на дискотеку, чтобы познакомиться с новой девчонкой, – пошутил Питер. – Или считать мух, просиживая штаны в баре со стаканом виски. А Брюс был серьезным человеком, отправившимся на открытие истоков Голубого Нила.

– В том-то и дело. Истоки Голубого Нила были открыты и уже хорошо исследованы задолго до поездки Джеймса Брюса. Другими людьми – португальскими священниками. И, судя по комментариям к этой книге, – я тряхнул мемуарами Брюса, – он тщательно изучил

все работы, связанные с путешествиями по Эфиопии.

– Интересно.

– Более того, Брюс просто лжет. Посмотри, что он пишет вот в этом месте: «Никто из португальцев не видел ранее и не пытался исследовать истоков Нила».

– А зачем он специально врет? – спросил Питер. Я не сомневался в ответе.

– Только, чтобы скрыть свои истинные намерения.

– Намекаешь, что его мало интересовали истоки Нила?

– Его интересовало что-то другое.

– Если ты найдешь доказательства этого, – сказал Питер, увеличивая скорость и обгоняя «вольво» последней модели, за рулем которого сидела миниатюрная старушка, – то твой намек о Ковчеге Завета будет выглядеть интригующим.

В ответ я только недовольно буркнул:

– Я о Ковчеге еще ничего не говорил.

– Читай, читай, Шампольон , – шутливо подзадорил Питер. Настроение у него явно улучшилось.

Я последовал его совету.

Я еще раз пролистал несколько десятков страниц, добравшись до очередной закладки. Здесь Брюс делился своими впечатлениями об озере Тана.

– Есть что-нибудь интригующее? – голос Питера вернул меня из непроходимых африканских джунглей на шотландскую землю.

– Конечно Упоминание о Ковчеге, – я в самом деле добрался до интересовавшего меня места.

3

Мы ехали уже два часа. За окном тянулся один и тог же пейзаж: маленькие городки, плавно переходящие в сочные луга, которые в свою очередь соседствовали со стоянками автомобилей, мини-фабриками и железнодорожными ветками. Унылые пейзажи, которые напрочь отбивают охоту глазеть в окно.

– Брюс упоминал о Ковчеге? – переспросил меня Питер, бросая взгляд в зеркало заднего вида.

– Вот послушай, – нашел я нужный абзац, – Брюс рассказывает:

– Ага, – обрадовался Питер, – значит, мы на верном пути. Он интересовался Ковчегом больше, чем истоками всех рек мира вместе взятых.

– Да уж, меньше всего он походил на человека, гоняющегося за призраками, – я произнес эти слова и вспомнил, что почти то же самое обо мне говорила Мишель во время нашей первой встречи

– А может он искал каких-нибудь редких жуков? Наверное, в устье Нила много по-настоящему ценных экземпляров…

Я охотно подыгрывал Питеру.

– Он, наверное, изучал повадки крокодилов. Забавных милых существ, которые одним движением своих челюстей переламывают человека пополам.

– Прямо уж и пополам? – усомнился Питер.

– Крокодил перекусывает человека по пунктирной линии. Его зубы смыкаются, образуя перфорацию, как на рулоне туалетной бумаги. Пунктирная линия в виде мелких зубчиков.

Питер открыл окно и мрачно сплюнул. Затем он вновь нажал кнопку. Стекло вернулось на свое место.

– Раз уж мы заговорили об этих мерзких тварях, то у них есть весьма ценное качество – они на редкость терпеливы.

– Терпение – залог успеха. Когда крокодил ждет добычу, он может замереть в неподвижном состоянии на несколько часов. А когда, завидев добычу, он начинает двигаться, то вода даже не шелохнется. Даже легкая рябь не пробежит. Крокодил может подплыть незаметно на расстояние около одного фута. И тогда в действие вступает принцип пунктирной линии.

Легкая дрожь пробежала по спине Питера и он брезгливо передернул плечами, будто бы услышал лязг крокодильих челюстей и хруст перемалывающихся косточек.

– Для того, чтобы ловить жуков или изучать повадки крокодилов, совсем не обязательно тратить драгоценные годы на изучение древних языков.

– Да, но языки, о которых ты упомянул, – возразил я, – вполне могут пригодиться не только для изучения самых ранних вариантов Библии. Но и секретных книг жрецов о магии.

– Я по-прежнему не очень верю в магию, колдовство и различных вуду, – хмыкнул Арнетт. – Это все выдумки бульварных газет.

– К твоему сведению, Питер, не было другой такой страны на всей поверхности глобуса, где бы порядок и движение небесных светил наблюдалось с большей точностью, чем в Египте. У жрецов сохранились списки за невероятное количество лет: сведения о соотношении между каждой планетой и рождением животных, о благоприятном или несчастливом влиянии светил. Каждый год, месяц или день находились под влиянием какою-нибудь бога или светила. Маг умел использовать их благоприятное воздействие и пытался нейтрализовать отрицательное влияние. Ему был известен удел, предначертанный каждому человеку в день его рождения. Если человек рождался девятого числа определенного месяца, то у него были хорошие шансы дожить до старости и умереть собственной смертью. Ибо именно в этот день оказывался побежденным очередной противник бога солнца Ра.

– А если ты рождался двадцать седьмого числа?

– Умрешь от нападения крокодила. Например, одному юному сыну фараона, родившемуся в неудачный, согласно жреческим записям, день, угрожала смерть либо от змеи, либо от крокодила или же от собаки. Маги не могли преодолеть судьбу, но юноша, будучи предупрежденным, старался предпринимать необходимые меры предосторожности.

– Вообще что ли не выходить из царского дворца?

– Даже так. Любым способом уменьшать грозящую опасность до минимума и читать к тому же священные формулы, охраняющие человека.

– Мыслеформы, создававшиеся жрецами? То, что ты рассказал мне о «Титанике» и проклятых погребениях фараонов?

Я откинул голову на спинку сидения, подставляя лицо мощному потоку охлаждаемого кондиционером воздуха.

– Именно. Чтобы преодолеть вплавь водоем, кишевший крокодилами, маги советовали отождествлять себя в мыслях с богом Осирисом. Звучало это приблизительно так: «Ты, что в воде, это Осирис в воде и око Гора. Большой скарабей охраняет его… Назад, звери воды! Не высовывайтесь, ибо Осирис плывет к вам… Звери воды. Пасть ваша замкнута Ра, глотка ваша замкнута богиней Секхет, зубы ваши поломаны Тотом, глаза ваши ослеплены великим магом. Четыре бога охраняют Осириса и всех тех, кто в воде…»

Не выпуская руль одной рукой, Питер нырнул в бардачок другой, пошарив в нем. Он вытащил блокнот с ручкой и бросил их мне на колени.

– Сделай одолжение, Маклин. Мне очень нужна формула-заклинание для утренних летучек у начальства. Просто здорово будет: «Назад, звери воды!». И опасности минуют меня.

– Как они миновали Джеймса Брюса, когда его чуть не сожрали львы. А большие черные муравьи утащили большую часть его багажа.

– Надеюсь, Ковчега путешественник не нашел Иначе нам придется отправляться на розыски сундука в сердце африканских джунглей. К муравейникам страшных термитов.

– Меня беспокоит другое. Почему Брюс столь уклончив в теме о Ковчеге? Описывая свой визит в город Ак-сум. он пишет, что ранее Ковчег находился в церкви святой Марии. Оттуда он впоследствии исчез и был заменен очень плохой копией.

– Копией?

– Брюс даже делает вывод, что в церкви всегда хранилась только искусно сделанная копия Ковчега Завета, а легенда о похищении его Менеликом – плод фантазии людей с богатым воображением.

– Не очень верится в подобный факт. И знаешь почему? – спросил Арнетт.

– Потому, что Брюс очень настойчиво пытается убедить читателя в отсутствии настоящего Ковчега в Аксу-ме. Слишком горячо уверяет о копии.

– Уверен, что в церкви святой Марии находился подлинный Ковчег, – безапелляционно заявил я.

Питер Арнетт снова посмотрел в зеркало заднего обзора. Но чуть дольше, чем в предыдущий раз. Я не обратил на это никакого внимания.

– Когда Перо де Ковилхан попал в плен в Абиссинии?

– В конце пятнадцатого века.

– А Брюс путешествовал в конце восемнадцатого.

– Следовательно, если в Аксуме находился подлинный Ковчег, и он не достался Брюсу, то временной промежуток поисков сундука мы сужаем до двух оставшихся веков? – поделился я своим наблюдением с Питером.

– Но только если Брюс не солгал или не подменил подлинник копией, – подтвердил Питер.

Мне показалось, что он выглядит встревоженно.

– Ты чем-то озабочен? – спросил я.

– Мне чертовски не нравится красная «мазда», идущая вслед за нами, начиная с пробок на перекрестках в Глазго, – Питер уже часто смотрел в зеркало, обозревавшее дорогу.

Мы шли по почти пустынному шоссе с достаточно приличной скоростью – семьдесят пять-восемьдесят миль в час. Когда я обернулся назад, то увидел, что в полутора десятках футов за нами неотрывно следует «мазда», в которой, как мне удалось разглядеть, не было свободных мест.

Питер ногой утопил педаль газа почти до упора, и мы резко увеличили скорость, выжимая максимум возможного из двигателя нашего «опеля». Скорость плавно возрастала. Семьдесят миль… Восемьдесят… Девяносто…

«Мазда» не отставала. Она тоже набрала скорость и легко скользила по дороге, оставляя ощущение, что при необходимости машина сможет легко прибавить еще.

– У них V-образный восьмицилиндровый мотор, – хмуро сказал Питер. – Я не знал, что нам понадобится гоночный автомобиль. Они догоняют нас и уже поняли, что мы заметили «хвост».

Его замечание не доставило мне удовольствия. Встречных машин почти не было, и это увеличивало наше беспокойство. Хорошему настроению не способствовали и указатели ближайших населенных пунктов, мимо одного из которых мы промчались со скоростью ракеты, но я успел заметить:

«До Кинэйрда – 10 миль»

Питер снял ногу с педали тормоза за ненадобностью. Ленточка шоссе миновала небольшой лесок и вышла на ровную прямую. Костяшки пальцев Питера побелели, когда он, вцепившись в руль, снова посмотрел в зеркало.

Сто десять миль… Сто двадцать…

«Мазда» не отставала.

– У нас проблемы, Стив, – хрипло произнес Питер.

– Вижу, – мрачно отозвался я и снова с беспокойством оглянулся через плечо назад.

– У тебя нет никакого заклинания магов, чтобы у них лопнуло колесо?

– Нет.

– Тогда просто моли Бога, чтобы все было хорошо, – скрипнул зубами Питер, не отрываясь от стремительно несущегося на нас дорожного полотна.

«Все будет хорошо, – подумал я. – Если только мы не оказались в плохом месте в плохое время».