Лют однажды расспрашивал Лесану про солнце. Это было ещё до битвы на гати, когда они ездили с ним по сторожевым тройкам.
— Лесана, — волколак сидел на ступеньках крыльца и смотрел в ночное небо: — А солнце, оно какое?
Обережница пожала плечами. Она стояла рядом и задумчиво глядела на звёздную дорожку.
— Теплое… Радостное…
Оборотень хмыкнул и посмотрел на собеседницу:
— А лицо есть? — он кивнул на маслянисто-жёлтую луну, которая смотрела вниз, склонив скорбный лик.
Лесана сперва не поняла, а потом рассмеялась:
— Не знаю, нет, наверное…
— Почему не знаешь? — удивился Ходящий.
— Оно очень яркое, Лют, — терпеливо объяснила девушка. — На него нельзя смотреть. А если смотришь, то слепнешь, ничего не видишь.
— Слепнешь? — он вскинул брови, отчего стало ясно, что слова обережницы не вызывают у него доверия.
— Оно ярче луны, — с улыбкой объяснила собеседница. — Много-много ярче. Люди на него не могут глядеть.
— Я знаю, что ярче, — сказал оборотень. — Я не знал, что вы тоже не можете на него глядеть. Вот бы посмотреть…
Девушка спросила:
— На что?
— Ну, как это, когда солнце, — Лют развел руками: — Вот небо, оно чёрное…
— Голубое, — улыбнулась Лесана. — Днём небо голубое. Или синее. Как незабудки.
Волколак озадачился и даже уточнил:
— Не чёрное?
— Нет, — она снова улыбнулась. — Совсем не чёрное. И звёзд нет. А облака белые, как сливки. Или сизые бывают, словно крылья горлицы, или желтые, как пенки, а на закате ещё красные, будто калина…
Лют вздохнул:
— Поглядеть бы…
Он был любопытным.
…Лесана проснулась оттого, что волколак тормошил её за плечо.
Девушка с трудом разлепила веки.
— Лесана! — тряс её Лют. — Лесана!
— А? — спросонья она не соображала, чего он так всполошился. И вдруг поняла — яркое солнце заливало покойчик, оборотень смотрел на девушку, и по его лицу катились слёзы.
Рука обережницы сама собой потянулась нашарить повязку, брошенную накануне где-то рядом, но Лют перехватил её за запястье:
— Лесана, я вижу! — сказал он потрясённо. — Небо и правда голубое!
Глаза у него слезились, но он не слеп и тряс девушку за плечи:
— Я вижу, понимаешь? Вижу!
И столько счастья было в голосе Ходящего, что обережница взяла его лицо в ладони. Слёзы ручьем полились по её пальцам. Она вытирала их, но они всё равно текли без остановки.
— Как ты можешь видеть? — ничего не понимая спросила она.
Лют улыбнулся и ответил:
— Не знаю…