ГЛАВА 1

В офисе на Дубровке собралась вся предвыборная команда бывшего председателя правления директоров ОАО «Интеркрайт» Александра Харламова. Все оставшиеся одиннадцать человек, которые прошли вместе с ним долгий путь, через огонь, воду и медные трубы. Пережили рассвет корпорации и ее падение. Они были с ним от первого момента до сегодняшенго. Они ввязались в очень опасную игру, где нет проигравших, есть только мертвые, прекрасно это осознавали, но тем не менее согласились на всю эту авантюру. Сейчас они сосредоточенно смотрели в экран большого плазменного телевизора, ловя каждое слово диктора телевидения.

— А теперь к политическим новостям, — начала тему дня очаровательная девушка, показав свою белозубую улыбку внимавшим ей зрителям, будто она вовсе не ведет программу новостей, а рекламируют свою зубную пасту, — полным ходом идет предвыборная компания в президенты России. Как минимум четыре кандидата имеют все шансы стать новым хозяином кабинета в Кремле. Это Михаил Муромов— глава партии «Счастливая Россия», Ирина Громада из «Союза монархических сил», Владимир Мериновский либерал-демократ и кандидат от комунистической партии России Александр Насонов, — после этих слов вся команда довольно переглянулась. им удалось подчистить всеми правдами и неправдами биографию своего друга, выставить его под другим именем на выборы, и их программа имела полные шансы стать первой через каких-то три с половиной недели, — однако, сегодня в сети интернет, — продолжила диктор, — неким неизвестным пользователем был выложен ролик о жизни одного из депутатов. В нем утверждается, что Александр Насонов непосредственно связан с так называемым воровским миром, следует его интересам и защищает их. Поисками неизвестного пользователя занялась федеральная служба безопасности, никаких комментариев из лагеря Коммунистов пока не поступало по поводу данного заявления. Новости спорта…

Саша выключил телевизор и прошелся по комнате, задумчиво поигрывая ониксовыми четками. Посмотрел внимательно на друзей, дав им время осмыслить все.

— Ну и как вы думаете, что это было? — наконец спросил он, поняв, что первый мыслительный процесс уже прошел.

— Это конкуренты… — задумчиво бросил Роберт Адамович, глядя куда-то в сторону от всех, в окно.

— Да ну! Роберт, ты как всегда чертовски проницателен! — похвалил его с сарказмом Харламов. — Я-то думал это младшая группа детского сада балуется… Более глубокие выводы у кого-то имеются?

— Вряд ли это Мериновский, — пожала плечами Алена, — он конечно председатель Государственной Думы, но все же клоун каких мало! Прекрасно понимает, что президентом ему не стать. За него голосуют ради смеха, либо престарелые выжившие из ума пенсионеры, либо дегенерирующая молодежь. Зачем ему устраивать такой фокус?

— Ирка Громада? — поднял глаза от пола наконец Горбенко.

— Тогда я ничего в людях не понимаю… — развела руками Севостьянова. — Уж эта помешанная, держащая постоянную связь то ли с Марсом, то ли с Сатурном, вряд ли способна на такую подлость. Не уверена, что она вообще знает о существовании такой интересной штуки как всемирная сеть. Хотя черт знает, что ей мог этот самый Сатурн напеть во время очередного сеанса связи. В общем, не мешало бы проверить, так же как и Мериновского, но сомнительно…

— Остается Муромов… — закончила обсуждение Надежда Аношкина.

— Та еще гнида, — Леша Кравченко, так же как и его помощник Сергей Касьян, не учавствовали в споре, но в комнате находились.

— Вот-вот… — сразу подхватил Овчарова. — помните, как он в теледебатах попытался облить Сашку стаканом с минералкой, и бросил что-то типа, я очень сомневаюсь не только в правдивости обещаний Насонова, но и в существовании его прошлого. Наводит на мысль о том что он все-таки до чего-то докопался. Я имею ввиду, что Саша вовсе не Насонов, а изгнанный олигарх Харламов. Даже после пластической хирургии он остается собой, могли найтись люди, которые слишком хорошо тебя знали раньше, Саш.

— Таких не много, — задумался Александр, — и они все здесь…

— А Марина? — вспомнила Таня Вернигора.

— Марина в Европе. Получила деньги и теперь мы о ней забудем, пока она их не прогудит. Хотя все возможно… В общем, так… Вопрос этот надо как-то решать. И чем скорее, тем лучше, — Саша вдруг загорелся отчаянной жаждой деятельности, — Значит так… Ира, — обратился он к Овчаровой, — вместе с Аленкой готовите мне защитную речь. Я заказал вчера на телевидении пятнадцать минут эфира в новостном блоке, что-нибудь со скупой мужской слезой и праведным гневом над нечестно играющими конкурентами. Андрюха, Роберт, займетесь Мериновским. Мне по барабану как вы попытаетесь его расколоть. Пускай он даже тут не при чем, но может краем уха где-то, что-то… Москва — большая деревня! Далее, Надюш, не обижайся, но вам с Танькой достается Ирина Громада. Затешитесь в ее компанию, посидите, послушайте ее лекцию про инопланетян, может чего и выгорит. Ну, а я под прикрытием Леши, все-таки попробую договриться с Муромовым. Он конечно из партии власти и прикрывают его федералы, но может что-то удасться вытянуть из этого крепкого орешка.

— На том и порешили! — поднялся со своего места Горбенко.

— Да, Андрюш, — согласился Харламов встав со своего кресла, на ходу подхватывая пальто, — по коням, друзья мои. Нас ждут великие дела, как говорил классик! Ох и денек будет…

* * *

К дому на Большой Спасской Андрей Горбенко и Роберт Адамович подъехали ближе к обеду. Сначала телефон предвыборного штаба Мериновского Владимира Вольфовича не отвечал. Потом какая-то девчонка явно спросонья, раза с десятого все-таки подняла трубку, прошелестела приветствие и поинтересовалась о цели звонка. Как в лучших домах Лондона! На просьбу о встрече с Мериновским спокойно ответила, что необходимо все согласовывать непосредственно с ним, но когда узнала кто ей звонит, тут же смахнула с себя сонную одурь и попросила минутку подождать. Диалог с лидером либералов назначили на половину первого. Как раз под ланч.

— Как думаешь, это он? — Роберт поставил на сигнализацию свой мерседес и остановился на пороге штаб-квартиры.

— Честно, на мой взгляд Саша перемудрил, — усмехнулся Горбенко, — это тот еще большой северный олень. Нам как-то пришлось с ним пересечься еще по делам «Интеркайта»… Кошмар! Я думал, что у него прогрессирующая белая горячка.

— Настолько тяжелый случай? — удивленно поднял брови Адамович.

— Ты даже не представляешь насколько тяжелый. Впрочем сейчас все сам и увидишь…

Они быстро взошли по мраморным ступенькам. Начиналась весна. По крышам домов потекли первые робкие ручейки тающего снега. Сосульки с грохотом падали то там то здесь, так и норовя кого-нибудь прибить своим тяжелым весом. А что взять с них? Конец февраля. Через пять дней первый день весны!

Дверь им открыла какая-то девушка. Судя по голосу, та самая, что и поднимала трубку. На вопрос где Владимир Вольфович, она тактично попросила подождать и предложила кофе. От которого никто из друзей не смог отказаться. Настолько пах свежесваренный напиток, распространяя по комнате причудливый волнующий аромат.

Наконец, минут через двадцать на пороге штаб-квартиры появился довольно примечательный субъект. Одет он был в длинное черное, видимо безумно дорогое пальто, ярко розовую рубашку, просто диких, попугайских коллеров и такой же яркий, только салатовый галстук. Кажется, что нелепее одеться было бы трудно… Он удивленно поднял брови, заметив Роберта и Андрея, потом будто бы не заметив их прошел к своему кабинета, и вдруг у самой двери резко обернулся на каблуках, проговорил с нескрываемой злобой:

— А вас, господа, попрошу зайти вместе со мной…

Переглянувшись, друзья проследовали за ним.

В кабинете у Мериновского был если не бардак, то творческий беспорядок это точно. То на столе, то на полу, перекатывались бутылки из под дорого виски— следы вчерашнего праздника, правда непонятного какого. На стене был развешен огромный банер. «Мериновский — наш президент!», а рядом чуть поменьше: «Владимир Вольфович с днем ангела!» Да… видимо вчера тут ангелами и не пахло.

Смахнув со стола пепельницу, переполненную окурками, Мериновский не снимая пальто развалился вольготно в кресле и выжидательно поглядел на вошедших, так и не предложив им сесть.

— Добрый день, Владимир Вольфович, — поздоровался Андрей.

— Для кого добрый, а для тех кто встретил сегодня вас, не очень… — недовольно пробурчал кандидат в президенты. — Что же хотят от меня мои враги, в моем же доме, так сказать крепости и оплоте?

— Вчера в интернет был выложен ролик про нашего начальника, друга Насонова Александра Сергеевича, полный лжи и коварства, имеющий цель опорочить светлое имя… — начал объяснять Роберт, но был тут же бессовестно прерван Мериновским, который щедро себе набулькал в граненный стакан вчерашнее виски и от души отхлебнул:

— Ну во-первых он не такой уж хороший! — возразил он, немного захмелев. — Раз про него такую гадость состряпали… Во-вторых нет дыма без огня. Коммунист— он и в Африке комунист. Лживая скотина, каких мало…

— В общем, вы ничего не знаете об этом? — поднял бровь Горбенко вопросительно.

— Да если бы знал, то сам сделал бы ерунду не хуже. И не в какой-то долбанный интернет это все отправил, а прямиком на Лубянку, чтобы вашего князкя прижучили там хорошо. Как ваш Сталин в свое время лучших людей Отечества, — следом за первым в Мериновского пошел второй стакан.

— Кажется толку от этого разговора не будет… — тихо на ухо прошептал удивленный Роберт Андрею. Тот кивнул головой и по-тихоньку, пока Мериновский был занят приготовлением самой простой закуски, бочком вышел из комнаты в приемную. Адамович прошел следом.

— И такие люди баллотируются у нас в президенты… — задумчиво пробормотал Роберт.

— Хм… — хмыкнул весело Горбенко. — Это ты еще Ирку Громаду не видел… Вот там не белочка, а целый сайгак! Бедные девченки…

* * *

А тем временем Надя Аношкина и Татьяна Вернигора заруливали во двор небольшого трехэтажного коттеджа за Волоколамским шоссе. Именно там почему-то находился предвыборный штаб кандидата в президенты Ирины Кимовны Громады.

Перед тем как ехать непосредственно в гости, девченки сумели навести через своих друзей и знакомых президента кое-какие справки, чтобы лучше подготовиться к разговору. И надо сказать информация, полученная от их источников доверия не внушала…

Ирина Громада родилась в небольшой деревушке в Удмуртии. Отец у нее был почетный оленевод, мать шаман их маленького племени. Жили не то что бы богато, но по меркам крошечного удмуртского поселка были чуть ли не Рокфорами. Родилась у отца с матерью вскоре после свадьбы маленькая шустренькая девочка. Назвали ее почему-то Ириной… Почему, так никто и не докопался… Хотя дотошные люди пытались вызнать, как в совершенном дремучем лесу обнаружился этакий самородок, как Громада. Девчушка росла смышленной, но слабенькой на здоровье, худенькой и большеглазой. Все в поселке упрямо ее пророчили в помощницы матери в шаманстве. Мол смачала будет помогать, с духами познакомится, а потом как мамаша ласты склеит, и сама сможет травками пользовать. Но не тут-то было! В отличии от своих поселковых у Ирины Кимовны Громады на жизнь были свои планы, кардинально отличающиеся от остальных. Когда ей исполнилось восемнадцать, она стянула из семейного бюджета последние деньги, свято откладываемые на телевизор, купила билет до Москвы на поезд и потрясла в вонючем плацкарте покорять столицу. Чем там Ирина Громада— преемница удмуртской шаманки будет заниматься, она естественно не представляла, как впрочем и все, приехавшие в этот город.

Кто ей тогда помог тоже неизвестно… Может сама, а может чья-то волосатая лапа все же подмогла, но вскоре о Громаде заговорили как о восходящей звезде шаманского и чародейского небосклона. Тогда, в начале лихих девяностых, этого добра было на каждо углу пруд пруди. Заговоры, заклятия, изгнание злых духов… В стране был бардак, да и в головах бедных граждан, чем Ирина умело воспользовалась, создав нечто вроде секты под искренним и довольно детским названием «Покорители Сатурна». Смысл был в том, что оказывается удмуртская шаманка с успехом и довольно давно поддерживает безпроволочную связь с Сатурном, на котором почему-то с начала времен обосновались боги удмуртов. И если у кого-то были проблемы они в миг решались посредством общения с этими самыми сатурнянами. Естественно резльтат был не сразу, а лет так через несколько… Потому как просителей много, а богов несколько штук. И знаете, самое удивительное ей верили! За пятиминутную связь с космосом, люди отдавали машины, дачи, даже заводы! Вот тогда и поднялась Иринка на этажи власть имущих, не сходила с телеэкранов, лечила простатит по радио, чуть ли не роды проводила через телефон. Мошенницу уличить так и не смогли…

Когда прошла эта сумашедшая пора дефолтов, кризисов и прочей экономической ерунды и в стране воцарился хотя бы какой-то относительный порядок, Ирина быстро смекнула, что народ больше не нуждается в связе с Сатурном. И надо либо быстро сматывать удочки куда-нибудь забугор, либопридумывать себе какое-то новое занятие. Громада выбрала второе, но к сожалению связью с космосом ее трудовые способности и ограничивались. Нечего делать и она пошла в политику, как в принципе сделали в ту пору многие.

Некоторые считали ее сумашедшей, некоторые великой шаманкой, однако в Государственную Думу она какими-то неведомыми путями все же просочилась, мало того осталась на второй срок, а теперь решила попробывать себя не президентском поприще.

— Ну что пошли? — Надя притормозила машину у ворот и выключила мотор, выжидательно посмотрев на свою спутницу.

— Как думаешь, она могла замутить всю эту историю в интернете? — Тане явно не хотелось идти к этой экзальтированной даме, и она как могла тянула время.

— Незнаю, если честно… По-моему личному мнению Саша слишком мудрит. Итак ясно откуда ноги растут во всей этой истории. Только Михаил Муромов… Больше некому. Да и доступ ко всей информации только у него. В общем, Танюх, для меня эти выборы лишь гонка Сашки с федералами. Месть своего рода… Кто в ней будет победителем? Неизвестно. Вообще, опасаюсь, как бы нас опять не перетерло между жерновами большой политики. Как это было два года назад с «Интеркрайтом».

— Думаю, Сашка знает что он делает и кому пытается оттоптать ноги… — задумчиво проборматала Вернигора, как будто про себя.

— Думаю тоже, — Надька согласно кивнула и полезла из машины, — как бы то ни было, нам необходимо идти разрабатывать эту Ирину Громаду. Вдруг эту всю туфту ей Сатурн написал.

Таня лишь кивнула в ответ и пошла вслед за подругой. Едва они вышли из автомобиля как им навстречу из обители покорителей инопланетян вышла какая-то женщина с ног до головы замотанная в длиннополую мантию, украшенную золотыми и сребрянными изображениями Сатурна и его знаменитых колец, что и говорить, а работа по вышивке была искусная, явно выполненная не кустарно-вьетнамским способом, а с применением новых технологий.

— Здравствуйте, неверящие! — громко провозгласила женщина и поклонилась низко, почти до пола подругам. — Что вы хотели в нашей обители?

Проще говоря, бабенку кто-то послал аккуратно поинтересоваться какого черта вокург дома ошивается две незнакомые тетки, которые к последователям Сатурна никак не относятся. Пока аккуратно хотели узнать… Надьке было точно известно, что в самом доме находится около десяти молодцов из охранной фирмы «Ятаган», вооруженных вовсе не турецкими саблями, а самыми настоящими что ни на есть помповыми ружьями, и при необходимости ребята выбегут на подмогу. Грубить явно не стоило…

— Мы к Ирине Кимовне Громаде по личному вопросу, — пояснила осторожно Татьяна.

— Матушка сегодня не принимает. Приемные дни у нее с восьми до пяти каждый четверг и пятницу, — сухо отрезала женщина и собиралась войти в дом, как ее руку резко перехватила Надя и потянула на себя, нажав на кистевой сустав. Силы особой тут не требуется, главное попасть туда куда надо, но больно нереально. Последовательница тихонько ойкнула и попыталась вырвать руку, чем сделала себе еще больнее.

— Нам очень надо видеть Ирину Кимовну… — твердо повторила Аношкина.

— Она в астрале, матушка принять вас не может, — уже не так решительно ответила неизвестная.

— Мы тоже, прямиком из астрала, — улыбнулась Таня, — так что думаю, мы найдем общий язык…

— Я сейчас ее позову.

Женщина подобрала полы мантии и шустро вскочила по высоким ступенькам. Аношкина нерешительно, но все же отпустила руку. Потирая ее, та вбежала в дом, громко охая и стеная. Почти моментально на пороге вместо Ирины Громады появились четыре дюжих молодца в форме «Ягуара» с ружьями наперевес. Вид их не мог оставить никаких сомнений по поводу того зачем они выбрели на свет Божий.

— Вы что-то хотели? — с ехидной улыбкой поинтересовался один из них, видимо начальник смены.

Надя с Таней переглянулись. нарываться на неприятности, которыми сто процентов закончилась бы эта милая беседа им не хотелось. Потом из этого такой репортаж состряпают, мало не покажется. Сашку можно подставить еще больше. Попытка проникнуть в пределы частной собственности, это еще к тому же немаленькая статья. Конечно Горбенко отмажет, но сейчас и так дел по горло. Подруги решили не встревать и спорить.

— Нет, извините, молодые люди, — мило улыбнулась Надя, — мы просто ошиблись адресом, — они бочком протиснулись к своей машине. Сели в нее, как ни странно, несмотря на трясущиеся руки, та завелась с первого раза, и вывернули из проулка, вскоре, оставив позади обитель Покорителей Сатурна.

Когда машина скрылась из виду, на пороге дома появилась женщина средних лет, коротко стриженная, одетая в тот же самый балахон, что и остальные. на совсем неженском носике красовались маленькие очки-половинки.

— Что они хотели? — спросила она у охранников, которые напряженно вглядывались в след машине.

— Говорят номером ошиблись, но сестра Марфа утверждает, что они требовали встречи с вами.

Громада усмехнулась какой-то своей мысли, потом повернулась к старшему смены и сказала:

— Меня ни для кого нет. Вообще ни для кого… Узнаю методы Харламова… Ты совсем не изменился Саша. Совсем…

— Кто такой Харламов? — проявил чрезмерное любопытство один из молоденьких охранников.

— Да был тут один олигарх, властелин заводов, газет, пароходов… Был да сплыл…

— А куда же он делся? — спросил парень, но на пороге уже никого не было. Ирина Громада зашла в обитель.

* * *

Михаил Муромов, как оказалось, находился не в городе. Свой предвыборный штаб расположив в Ольховке, как раз там где совсем недавно, два года назад, близнецы Захряпины взорвали дачу Харламова, только на соседней улице.

Александру было даже приятно побродить по улицам, некогда называвшимися родными, когда в этом поселке для богатеньких буратино, они были самыми главными, и они диктовали всем свои условия проживания. Теперь тутживет главный конкурент Насонова по президентской гонке Михаил Анатольевич Муромов. До встречи, назначенной на половину второго дня, оставалось еще больше часа, Саша с Алексеем Кравченко— главой бывшей интеркрайтовской зондер-команды, сидел на переднем сидении, зорко поглядывая по сторонам. Мало ли что, а служба телохранителя и долг друга требует быть бдительным всегда и везде. Харламов пил кофе, сидя рядом. Говорить не хотелось. На улице пошел мерзкий мокрый снег, на пару с пронизывающим ветром.

— Ну и погод-ка! — наконец произнес Леша, приоктрывая окошко, чтобы закурить.

— Да. да… — задумчиво пробормотал Александр, думая о чем-то совсем далеком от нынешней погоды.

— Саня, о чем ты думаешь? — вдруг повернулся к своему начальнику Кравченко. — Пока ехали не проронил ни слова, пока здесь стоим тоже молчок…

— Не нравится вся эта история мне… Попахивает, Леша, чем-то, только пока не пойму чем… Это то меня и напрягает…

— Ты про выборы?

— И про выборы тоже… — согласно кивнул Харламов. — Посуди сам, из реальных конкурентов у нас только Муромов. Последователи Сатурна и клоун Мериновский не в счет… Но, хоть убей, я не могу поверить, что Михаил Анатольевич мог состряпать такую подлянку!

— Ты его хорошо знаешь?

— Не то чтобы хорошо… Но пару раз пересекались, вместе ходили на теннис к Шафикову, когда Хозяин увлекся этой ерундой. Вместе достали лыжи, когда этот самый хозяин сменился. Никаких особых контактов… Здравствуйте… До свидания… Да и дел у нас никаких не было. Он чистый политик. Считает, что бизнес для народного избранника большой грех.

— Однако, ты, Саш, почему-то уверен, что он тут не причем? — Леша удивленно поднял бровь.

— Да… — Харламов закурил и откинулся на спинку кресла. Лицо стало отстранненым, как и всегда, когда он начинал быстро анализировать ситуацию. — Почти на девяносто процентов. Смотри, человеку пятьдесят лет. Деньги считать умеет, по сусалам получать не любит. Хотя все знают, что полезут к нам, огребут так, что мало не покажется. Мужик вполне разумный и адекватный, в правительстве почти не имеет каких-то больших связей из-за своего неуступчивого характера. И он полез в такую авантюру? Сомневаюсь, Леша…

— Почему же это авантюра?

— Как почему… Лёня, если у меня будут точные доказательства того, что именно Муромов слил неправдоподобную информацию в интернет, у меня мало того, что появится сильный козырь на выборах, как несправедливо обиженного, народ таких любит. Кстати, раз уж на то пошло, то я могу обратится в Центр Изберком, и его вообще снимут с компании… Нет, это слишком большой риск. Тут надо либо быть без головым, как Ирка Громада, либо клоуном, которому нечего терять, как Мериновский…

— Есть еще два варианта, — как будто про себя сказал Алексей, — если человек чувствует у себя за спиной нехилую «крышу», и тогда он будет борзеть, или неизвестный просто мечтает сжить тебя с лица земли. Месть во все времена была самым актуальным мотивом во всех заварушках.

— Тут ты тоже прав, — задумчиво потеребил мочку уха Харламов, — но кажется все кто истово желал мне отомстить давно в могиле. И лишь одна до сих пор прохлаждается по теплым странам и мировым курортам. Почему, я Марину эту до сих пор не грохнул, ума не приложу…

— Может потому что любишь? — Андрей осуждающе поднял на Харламова глаза.

— После всего что случилось?

— Любовь зла… — пожал плечами друг и снова посмотрел на двери особняка Михаила Муромова.

— Но, слава богу, не настолько! — Саша усмехнулся и проследил за взглядом друга.

На крыльце было по-прежнему пусто. Машин во дворе не было, кроме старого заштатного «москвича» девятьсот лохматого года. Был открыт капот и в нем усиленно ковырялся работяга в старой порванной во многих местах куртке, перемазанной мазутом и машинным маслом.

— Вот жизнь-то… — вдруг сказал Кравченко, посматривая на мужика, который присел на корточки подле машины перебирая нужные ключи и отвертки.

— Что ты имеешь ввиду?

— Вот так и прокопайся рядом с этим ржавым корытом, — он указал на водителя Андрею, спросившего его, — вложи столько сил, времени, здоровья, денег, а потом на нем тебя куда-нибудь на кладбище и отвезут…

Промолчали… Леша всегда не отличался ясностью мысли, но его все поняли и радости это друзьям явно не прибавило. Так и они. Годами копили деньги, зарабатывали на машины, юга, курорты и удовольствия, а счастья добыть, так же как и здоровья, никто из них так и не смог.

На противоположной стороне улице появилась старенькая раздолбанная «газель» с затемненными стеклами. Пристроилась чуть поодаль «москвича» — легенды отечественного автопрома и заглушила мотор. Номер рассмотреть так и не удалось. Во-первых, было довольно далеко до нее, во-вторых, основательно заляпан грязью, будто специально. Никто из нее не вышел, но внутри было какое-то непонятное движение, что уже само по себе было странно, заставив всех напрячься.

— Это еще что за клоуны… — задумчиво пробормотал Горбенко, теребя мочку уха, внимательно приглядываясь к машине, не имеющей никаких опознавательных знаков кроме своей ярко оранжевой боевой раскраски.

— Лёня, — тихо позвал начальника своей зондер-команды Саша, — пойди проверь кто это. Только тихо.

— Саня, валить надо отсюда поскорее, — попросил Горбенко, — не нравится мне все это. Так тихо, что такое бывает только перед бурей.

— Не шуми! — Харламов бодро подмигнул другу и ближайшему сподвижнику. — Не думаю что тут что-то серьезное, скорее сломался или просто устал ехать. Решил перекурить.

— Муромова долго нет, — гнул свое Андрей Григорьевич.

Саша промолчал, внимательно рассматривая «газель» Стараясь не упустить из виду и дверь в предвыборный штаб, боясь пропустить конкурента.

— Ладно, — наконец сказал он после небольшой паузы, — значит так… Лёня иди пробей «газельку»! А ты, Андрюх, давай дуй в приемную, перенеси встречу на завтра. Что-то и вправду у меня предчувствия не очень хорошие.

Друзья кивнули и полезли из машины, на ходу поправляя пальто, чтобы было не так сильно и явно видно пистолетную кобуру. Горбенко направился к дверям приемной, а Кравченко двинулся в сторону «газели» и «москвича». Атмосфера накалилась до предела. Харламов кожей ощущал непонятное ему напряжение, висевшее топром в воздухе. Сейчас или никогда… Когда Андрею оставались считанные шаги до крыльца, а Лёня дергал ручку двери «газели», события понеслись с ужасающей скоростью, пугая своей молниеносностью.

Сначала, заклинившая дверь машины подалась вперед и с легкостью отъехала в сторону. Из темноты провала показалось что-то очень похожая на ствол автомата «узи». Раздалась короткая очередь, отбросив тело Кравченко далеко в торону на асфальт. На его белоснежной рубашке некрасиво расплывались багровые пятна крови.

А потом и автомобилист, ремонтировавший свой антиквариат резко отбросил сумку с ключами в сторону и выхватил оттуда «стечкин», направляя его в сторону прошедшего мимо Андрея. Спасла Горбенко только молниеносная реакция и опыт таких схваток еще со времен спецназа «альфа». Он отскочил в сторону за захламленные мусорные баки, откатился за них, еще в полете отправив мужику в лоб пулю из своей «беретты». Тело хозяина «москвича» качнулось из стороны в сторону и провалилось куда-то назад.

Тем временем из «газели» уже выскочило трое автоматчиков и открыло огонь по бакам, за которыми спрятался Горбенко и машине, где сидел Харламов. Неизвестно каким чудом Саше удалось выскочить оттуда за секунду до того, как пуля прошила боковую дверь, возле которой он сидел. Не долго думая, Харламов скатился под откос укрывшись там. Из предвыборного штаба, услышав стрельбу начали выбегать сотрудники и служба охраны. И то ли их испугались нападавшие, то ли просто выполнили все что хотели, но бросив оружие сели в «газель» и рванули с места. Гулко покатилась по мокрому асфальту граната. Взрыв! Отчаянно зазвенело в ушах, а потом блаженная тишина…

* * *

Единственное что потом помнил Харламов, это вой сирены скорой помощи, грубые и взволнованные голоса врачей, суетившихся над телом Кравченко и злых ментов, которые допрашивали Андрея. Все виделось как в сплошном тумане, земля казалась затянутой кроваво-красной пеленой, дымкой стоявшей перед заплаканными глазами. Кто-то подходил, пытался поднять с мокрого холодного асфальта, залитого каплями крови, натекшей из-под мертвого Леши, но сил вствать и отвечать не было. Харламов сидел и тупо смотрел на всех окружающих абсолютно непонимающим взглядом полным ненависти и страдания. Кто-то ободряюще хлопал по плечу, просил держаться. Он слышал отчаянные крики Севостьяновой, плач Надьки, которые первыми успели на место проишествия, но силы… Силы оставили.

Наконец, он смог различить в стоящем перед ним силуете Михаила Муромова, тот озабоченно тер щетину на щеках и пытался что-то говорить. Но в ушах стоял такой звон, что до Харламова они доходили с каким-то опозданием, будто смотришь зарубежный фильм с плохим переводом, да к тому же кассету усиленно жует видеомагнитофон.

— Саша! — кричал Муромов расстерянно. — Я не знал, что вы приедите, я не назначал вам встречу. Я вообще был на даче! Ты слышишь меня? — И наконец, слова, которые, Харламов хорошо различил, даже с шумом в голове:

— Клянусь, Саша, это не я…

 

ГЛАВА 2

— Здравствуйте, — молодая симпатичная дикторша центрального телевидения улыбнулась зрителям своей белозубой улыбкой, будто хотела сообщить им хоть что-нибудь радостное, — в эфире экстренный выпуск новостей. Сегодня возле предвыборного штаба кандидата в президенты Михаила Муромова от партии «Счастливая Россия» было совершено нападение на другого кандидата ну ту же должность лидера комунистов Александра Насонова. Покушение произошло в половине двенадцатого утра, когда Муромов отдыхал на даче. В ходе перестрелки погиб начальник службы охраны и личный водитель Насонова Алексей Кравченко. Мнения политиков на этот счет разделились…

На экране появился пухлощекий Мериновский и во всегдашней своей манере кричать на камеру начал разговор, отвечая на ранее заданный вопрос журналиста:

— Насонов не тот президент который нужен России. Это покушение лишнее доказательство тому… Мы не можем допустить братву к власти, к которой относится несомненно этот так называемый коммунист! Сначала эти снимки в интернете, его связи в криминальных кругах среди воров в законе. Это много о чем говорит! Я искренне советую нашим спецслужбам заняться этим делом плотнее. А близким и родственникам человека, который погиб, ради этого бандюги, я сочувствую и приношу свои соболезновения.

Картинка сменилась и на экране появилась Ирина Громада. Брюнетка небольшого роста в синих полупрозрачных очках и строгом деловом костюме, который был ей явно не к лицу.

— Карма! — начала вещать она с экрана телевизора. — Это слово придумали древнее индусы… И это все что я могу сказать! Карма Насонова приносить за собой смерть! Великий Космос не желает видеть его на российском престоле. От того на его голову свалились такие испытания. Я сочувствую Александру Сергеевичу и близким погибшего. Эта невосполнимая утрата, но вспомните, все что не делается все к лучшему! Смерть Кравченко — всего лишь предостережение Косомса. Вспомните Ходынку…

— Она бы еще смутное время бы вспомнила… — Горбенко, тихо вошедший в кабинет к Харламову, взял со стола пульт и выключил телевизор. Обошел неподвижно сидевшего перед потухшим черным экраном Сашу, сел напротив. — Ну как ты?

— Скорее жив, чем мертв… — Харламов горько усмехнулся. — Что там с Лешей?

— Пока в морге. Менты настояли на вскрытии. Завтра тело отдадут нам. Девчонки уже почти все приготовили. Можешь не переживать.

— Мать его вызвали из Бердянска?

— Да, за ней наш самолет отправили. Скоро будет…

— Кто? — Саша медленно поднял красные от слез и усталости глаза.

— Мать… — пожал плечами Горбенко, с опаской поглядев на своего друга.

— Ты меня не понял, Андрюша… Кто стрелял?

— Саш… — друг и начальник службы безопасности горько вздохнул. — Менты ищут. Толку правда от них мало. Пальчиков никаких. Там не лохи сидели в «газели» в перчатках работали. Номера никто не видел, но машина вскоре обнаружилась в пяти кварталах оттуда. Почти у самого въезда в Москву. Зарегистрированна на какого-то деда из Малоярославца, ветерана войны. Он ничего не знает. И наши ездили, и менты. Сто пудов, никаких подстав. Дед реально не при делах.

— Надо их найти… — Харламов встал со своего места и налил себе из ополовиненной бутылки водки. Залпом выпил, даже не поморщившись. — Слышишь, Андрюша, надо их найти… Это дело чести…

— Да знаю я! — зло бросил Горбенко, тоже набулькав себе водки на два пальца. — Только как?

— Не я дослужился до звания майора в самом элитном спецназе мира, — спокойно заметил Харламов, стараясь поймать глаза друга, которые он усиленно отводил, — соответственно не мне тебя учить, как найти людей, которые среди белого дня устроили пальбу в центре дачного поселка.

— Да… не тебе…

— Ну вот, — с грустью улыбнулся Саша, — вот так бы сразу. В финансах я тебя не ограничиваю. Трать сколько нужно. Активы все стерпят. Только найди этих подонков… которые Лёню… эх…

— Саша…

Харламов поднял глаза на друга и вопросительно поглядел на него.

— Мне надо тебе кое-что сказать…

— Ну говори, Андрюш, чего ты?

— Саша, мы все много лет знакомы, давно дружим, с самого детства… Поэтому позволь я тебе все скажу напрямик, без всяких дипломатических выкрутасов? — Харламов напрягся. Еще никогда его лучший друг не говорил с ним в таком тоне. Тоне строго отца, который отчитывает маленького сынишку за совершенную им шалость. При этом в голосе шефа службы безопасности явно слышались оттенки вины. Странно…

— Саня… Тебе не кажется, что все слишком далеко зашло?

— Что ты имеешь ввиду?

— Пойми. Все эти выборы, компании, большие деньги. Мы погрязли в этом по уши. Потеряли уже двух своих друзей. А ничего нет хуже, чем хоронить молодых близких тебе людей… Что мы скажем сегодня матери Леши? За что он погиб? Почему все так… Когда мы в девяностых начинали с маленького кооператива «Интеркрайт», разве тогда знал кто-то что так все обернется, и к этому году из пятнадцати человек в живых останется только лишь двенадцать, почти одиннадцать… Маринку я не считаю. Зачем нам эта большая политика?

— Что ты хочешь этим сказать? Сам же попросил без политических и дипломатических изысков.

— Санек, давай откажемся от предвыборной гонки.

Слова прозвучали для Харламова, как гром среди яного неба. Он никогда не думал, что такое случится. Он верил Горбенко, как самому себе. Частенько ввязывал его в авантюры, но никогда Андрей не отступал, верил на слово, доверял Саше, как самому себе. И только сейчас сам идет на попятную. Сейчас, когда до возрата компании, победы на выборах президента осталось совсем немного. Он его бросает! Лучший друг! И правду говорят, неисповедимы пути твои Господи…

— Ты в этом уверен, Андрюша, что стоит от всего нами задуманного отказаться, от мести за погибших друзей, от возврата компании, от всего? Ты в этом уверен?

— Тут слишком много крови намешано уже. Я против… — покачал головой Горбенко, закуривая сигарету, не обращая внимания, как пепел падает на дорогой спортивный костюм.

— Ну что ж… — Харламов резко встал и налил себе еще стакан водки, потом отставил и схватился за сигареты. Пачка «мальборо» затряслась в его руках и выскользнула на пол. Ругнувшись, Харламов поднял ее и вытряхнул сигарету. Подкурил. — Ну что ж… Я благодарю тебя за все что ты сделал для меня, что всегда был рядом в трудную для меня минуту. Я тебе не осуждаю. что ты так поступаешь… Может так оно и надо. Только больно… терять друзей. Дальше я пойду сам!

— Саш, ты не понял! — вскинулся Горбенко. — Я не ухожу, просто хотел спросить и о таком варианте. Ведь все зависит от нас… Да что же…

— Ты уволен Андрюша! — тихо сказал Харламов, мысленно сам содрогнувшись от того что сказал. — Ты уволен!

— Саш, подумай… — попросил его друг, внимательно всматриваясь в его глаза, в которых не было ничего, ни печали, ни тоски, ни радости… Только пустота и безмерная усталость.

— Ты уволен и теперь можешь сам выбирать пути.

Горбенко кивнул бросив незатушенный окурок на ковер, вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Теперь все зависело только от самого Харламова. Теперь он оставался один на один со своими проблемами. Кто кого больше предал? Горбенко Сашу или Харламов Андрея? Бог им судья. Только отныне и навсегда они останутся по разные стороны баррикад. И в калмыцкий узелок завяжется их давняя дружба, раньше сильная, а теперь угасавшая с каждой минутой, следом за затихающими шагами Горбенко в коридоре предвыборного штаба.

Вздохнув Харламов, медленно потушил брошенный окурок Горбенко, а следом свой. Поднял трубку телефона внутренней связи. Сейчас он сделает то, что должен сделать…

— Жанночка, прошу вас, подготовить сегодня мне на подпись два приказа. Да, да… Сегодня. Первый об увольнении Горбенко Андрея Григорьевича с поста начальника службы безопасности и назначении на эту должность… — он на минуту задумался. — Назначении на эту должность Лемзякова Артема Александровича. Да, Жанночка, зама Кравченко. Сегодня же…

* * *

В камине приятно потрескивали дрова. пахло хвоей и смолой, дымом костра и еле заметным, но будоражущим запахом дорогого кофе. За окном наступила ночь. Сквозь полупрозрачные шторы светила ярко-желтая луна, а кое-где видны были даже проблески серо-серебрянных звезд. Около камина сидели две женщины. Обе средних лет, ухоженные от ногтей до кончиков волос, в дорогих платьях от кутюр и туфлях от самых модных дизайнеров. О таких говорят, бизнес-леди, но по сути ни одна из них таковой не являлась. Если та что помладше не хотела свою деловую хватку выставлять на показ, оставаясь в тени, то другая наоборот стремилась занять самый высокий пост в нашей стране, который ей ни по складу характера, ни по величине ума никак не подходил. И то что она когда-нибудь станет президентом шансы были равны если не нулю, то одному проценту точно. Разговор у них был несмотря на всю их красоту и женственность совсем не женский, и мало чем отличался от болтовни в офисах каких-нибудь огромных компаний, акул большого бизнеса, коим когда-то был «Интеркрайт».

— Змеи в гадюшнике зашевелились, — заметила одна из них, обладающая красивым нежным лицом куклы Барби, — Харламову очень не понравился наш маленький подарок…

— Да, Марина, — заметила Ирина Громада прихлебнув кофе, — еще как зашевелились. Если их только начинало трясти после нашей информации в интернете, то сейчас у твоих бывших одноклассников буквально лихорадка.

— Что говорит наш человек у них? Что думает обо всем этом мой любимый муженек? Я должна знать о каждом его шаге. Это очень опасная скотина. Никогда нельзя угадать, что у него на уме.

— Он сделал самую большую глупость в своей жизни, моя дорогая, — Громада залилась громким визглявым смехом, от которого даже у Мельник пошли по коже мурашки, чтобы не говорили справки из психиатрической лечебницы, но бывшая Саша Шумова, а ныне кандидат в президенты России Ирина Громада действительно законченная сумашедшая.

— Можно поинтересоваться какую? — когда Марина разговаривала со своей подругой, то очень быстро теряла терпение. Шумова могла вывести кого угодно. Год назад в одной из психиатрических клиник Франкфурта, Марина нашла свою бывшую подругу студенческой молодости. Они вместе заканчивали сельскохозяйственную академию. Мельник пообещала вытащить Сашу оттуда, если та пообещает ей помочь уничтожить Харламова. Шумова согласилась. И Марина часть денег, полученных за молчание потратила на то чтобы последовательницу Сатурна выписали с вполне нормальным диагнозом, а не с шизофренией, как было на самом деле. Спустя некоторое время удалось состряпать ей новые документы на имя Ирины Громады. Придумали таинственную истрию ее жизни, образ и вернулись в Россию. А тут выборы, закрутилось, понеслось. Мельник сразу даже не поняла, что Насонов Александр Сергеевич это и есть ее муж, но слишком многое совпадало. И вот тогда-то в хитроумной голове Мельник и созрел план под названием «День выборов», который они на пару с Сашей Шумовой начали приводить в исполнение.

— Так какую глупость совершил, мой муж, кроме той, что женился на мне? — Марина подмигнула озорно своей подруге и улыбнулась.

— Он, — по слогам начала медленно говорить Шумова— Громада, — уволил начальника службы безопасности Горбенко Андрея Григорьевича!

— Не может быть… — ошарашенно пробормотала Марина. — Это какая-то подстава. Харламов верит ему как самому себе… Он, Андрей, верен ему как собака. Неужели Харламов такой дурак, что раскидывается такими людьми?

— Еще какой дурак! — засмеялась вполне искренне Громада. — наш источник говорит, что информация стопроцентная…

— Ой, как хорошо! Ты потерял, а мы подберем… — задумчиво пробормотала Мельник. — А кто же теперь начальник службы безопасности нашего князька?

— Некто Лемзяков Артем Александрович, — пояснила Шумова-Громада, — люди пока только собирают на него полное досье, но кое-что все же удалось нарыть. Итак, Артем Александрович ваш земляк с Сашей. Родился недалеко от города в отдаленной деревушке. Закончил среднею школу. Потом армия. Служил в анапской бригаде морской пехоты, береговая артиллерия. После двух лет службы его следы теряются. По нашим оперативным данным он попадает в главное управление ФСБ, тогда еще ФСК на оперативную работу. Прослужил более пятнадцати лет, потом уволился в запас. Более полную информацию достать не удалось. Либо она засекречена, либо пока нет источников, но процесс идет. Люди работают.

— Черт, — ругнулась зло Марина, — что Харламов за человек, Саш? Понабирает людей по объявлению и все как назло бывшие гбэшники! Куда ни плюнь, все засекречено… Ладно, Шурочка, пусть разрабатывают этого Артема, а я пока поработаю над моральным обликом Горбенко Андрея Григорьевича.

Две подруги весело засмеялись. Заискрилось в бокалах игристое вино. Звонко чокнулся хрусталь.

— За победу!

* Вышел Андрей от Харламова мрачнее тучи. Он никак не мог предположить, что так закончится их разговор с лучшим другом, теперь уже бывшим. Он меньше всего хотел с ним ругаться. Просто предостеречь, уберечь от ошибок… Слишком много людей полегло в этой мясорубке. Когда-то они были вместе с Сашей не разлей вода. Теперь… Теперь Горбенко никто! Человек, в сотый раз убедившийся, что нет предела людскому предательству, неблагодарности и хамству. Сколько он для Сашки сделал, в скольких делах помогал. Сколько вытаскивал его задницу из огня, когда казалось выхода не было. И что? Теперь, сегодня, эта и есть та самая пресловутая благодарность, о которых талдычат в религиозных и этических книжках? Глупо все как-то… Глупо и непонятно…

На крыльце стоять было уже холодно. Сигарета в руках Горбенко потухла, и он с раздражением выкинул ее, зло раздавив подошвой, будто вымещая всю злобу на своего друга и товарища на бедном окурке. Пора идти… Он легко сбежал по выосоченной лестнице к машине, потянулся за ключами, но путь ему перегородили люди из личной охраны Харламова.

— Что надо, ребятишки? — поднял на них глаза Горбенко, чувствуя кожей что-то неладное.

— Извините, Андрей Григорьевич, — сказал старший смены, у которого из под полы пиджака топорщился короткоствольный автомат «узи», — это приказ Насонова.

— Что за приказ? — поднял глаза Горбенко, уже все поняв.

— Это служебная машина, — пояснил старший, — вы ее получили на время работы. Теперь, когда вы уволены, машина у вас изымается, а кредитные карточки блокируются. Так же я вас попрошу сдать мобильный телефон.

Хмыкнув, Горбенко бросил на землю ключи от машины. Следом полетел кошелек с банковскими картами и телефон, который при ударе о землю разлетелся на несколько частей, противно пиликнул и потух.

— Все? — надменно посмотрел бывший начальник на своих подчиненных.

— Нет, Андрей Григорьевич, — покачал головой старший смены, — позвольте, служба знаете ли…

Он подошел к поднявшему вверх руки Горбенко и начал быстро и ловко его обыскивать Сначала ощупал штанины потом поднялся вверх, дошел до подмышек. Наткнулся на заплечную кобуру. Не особо церемонясь, выхватил оттуда оба пистолета, табельный «стечкин» и незарегестрированную нигде «беретту».

— «Беретта» моя… — сухо заметил Горбенко, тут же добавил, подумав. — личная.

Охранник кивнул и вернул пистолет обратно, запрятав «стечкин» за пояс.

— Можете идти.

— Ну спасибо, — съехидничал Горбенко, стараясь сохранить лицо, — вы так сегодня добры ко мне.

Он повернулся на каблуках, и пошел по проспекту прочь от предвыборного штаба своего лучшего друга, стараясь идти так, чтобы молодые охранники не заметили сгорбленной от горя фигуры, чтобы не говорили потом, что Горбенко оказался слабаком. Вот так люди теряют в одночасье все и всех… В спину тут же донеслось, охранник, будто почувствовал что-то, прокричал вслед:

— Извините, Андрей Григорьевич!

Горбенко медленно обернулся, враз чувствуя себя постаревшим лет на сто. Горько сквозь зубы усмехнулся, не в силах отделаться от ощущения побитой и брошенной хозяином собаки, ответил:

— Не за что, ребята… Вас извинять не за что!

Начался маленький дождик. Как можно плотнее укутавшись в куртку, Горбенко побрел по проспекту, незная что теперь делать дальше. В голове разброд и полный кавардак. С ума сойти, как тяжело иногда бывает терять в одночасье лучших друзей и всю свою прошлую жизнь, все чем жил, надеялся и верил. Настроение под стать погоде, такое же сумрачное и блеклое, как кусок несвежего сыра. Рядом взвизгнула тормозами машина. Не обращая на нее внимания, мало ли кому вздумалось остановиться, Горбенко шел дальше, погруженный не то чтобы в полное отчаяние, но задумчивость уж точно. Его негромко окликнули. Голос был женский и удивительно знакомый. Андрей медленно обернулся.

В машине сидела Марина Анатольевна Харламова — бывшая жена его бывшего друга. Гладкая, накрашенная, как кошка перед масленницей. Светилась счастьем, излучая доброту и полное умиротворение, вкупе с добрыми намерениями.

— Андрей, — позвала она его еще раз, думая, что он ее не расслышал.

— А… это ты… — разочарованно пробубнил себе под нос отстраненно шеф безопасности.

— А ты кого хотел увидеть, господин обер лейтенант? — она весело улыбнулась и вот удивительно! Горбенко не испытал ненависти, как было раньше при виде Марины. Теперь та злость утихла, уступив место другой, более сильной, более свежей и совершенной.

— Никого, — он все же решил уйти, не испытывая судьбу. Связываться с Мельник себе на погибель. Это он четко знал из опыта прошлых лет. Ошибок Миши и Саши он больше не повторит.

— Постой, Андрюш, давай я тебе подвезу. Глянь, дождик начинается… Я так понимаю, Харламов у тебя забрал все? — она решительно распахнула дверь автомобиля, дожидаясь решения бывшего одноклассника. — Это вполне в его духе. Он всегда так делал и будет делать. Это скотина неисправима. Он кроме денег ничего в этой жизни не видит и вряд ли когда-то увидит.

А что Андрей собственно терял? Теперь уже ничего. Последнии нити, связывающие его с другом порвались. Точно и расчетливо легли в сердце слова Марины, разбив последнею преграду между добром и злом. Он начал уже сомневаться в правильности некоторых решений Саши, так почему же Харламов не мог ошибиться и насчет Мельник. Может вся эта история двухгодичной давности не стремление к наживе, а просто месть ищущей счастье женщины, месть погубившему ее молодость мужчине? Сегодня даже она, виновная в смерти двух его друзей, казалось милой и вполне приятной, по сравнению с тем кто сидел там, за окнами большого офиса на улице Гвардейской.

— Хорошо… — наконец после долгих раздумий ответил он. — Хорошо, если только нам по пути. Мне домой…

— Замечательно! — улыбнулась Марина, самое удивительное, что мне тоже примерно в ту же сторону. Видишь, как иногда причудливо судьба распоряжается. Да… Правильно люди говорят, человек решает, а Бог располагает…

Горбенко залез на переднее сидение большого джипа Мельник. Отвернулся, глядя на дорогу. Люди на проспекте прятались под крышами фешенебельных магазинов, ища, где бы укрыться от все сильнее начинающего дождя. Ливень хлестал по стеклам так, что даже мощные дождевики не справлялись отгребать реки воды, стекающие по лобовому стеклу.

— Нет! — воскликнула Мельник, едва тронувшись. — так машину вести решительно не возможно. Только столбы пересчитаешь. Ничего не видно из-за этого проклятого дождя. Знаешь что, Андрюша? — она великолепно играла свою партию в этом спектакле двух актеров. То становилась покорной, то взрывалась как ураган, стараясь сбить с толка такого опытного волкодава, каким был Горбенко, чтобы он сразу не просек, какие у нее нанего действительно планы.

— Что, Марина? Не знаю… — со вздохом проговорил Андрей, не отрывая глаз от потоков воды, льющейся вокруг.

— Тут недалеко, есть очень хорошее кафе. Маленькое правда, без всяких там пафосных штучек. Сейчас, в такое время, там ряд ли кто будет. А мы там пересидим дождь и отправимся дальше, каждый по своим делам. Тебе я так понимаю спешить больше некуда?

— Некуда… — согласился андрей. — Хорошо, только поехали побыстрее. Я бы если честно сейчас с удовольствием выпил водочки.

Марина тут же завела машину и, проехав метров пятьсот, остановилась у небольшого кафе с итальянской кухней. Вывеска гласила наверно что-то красивое по-итальянски, но очень неблагозвучное на языке родных осин и березок. Тем более Горбенко особого внимания на нее и не обращал, стараясь как можно меньше намокнуть, он побыстрее проскочил в дверь. Официант усадил их за столик и подал меню. Марина не стала долго думать и заказала бутылку «мартини» и бутыылку водки, а остальное, закуску на выбор молодого человека, который скорее всего был студентом и подрабатывал в кафе после учебы или во время нее.

Ждать долго не пришлось. Вскоре спаггети, две бутылки спиртного, салаты и много чего другого вкусного уютно устроились на столе, смущая Горбенко своими восхитительными запахами. Настроение само по себе по-тихоньку поднималось.

— Ну что теперь собираешься делать, мой дорогой?

Горбенко вопросительно поднял глаза на свою бывшую одноклассницу. Чего она хочет он не мог и не хотел понимать. В голове все поперепуталось, теперь вообще было неясно кто прав, а кто виновать. К Сашке он относиля со злобой, к Марине… Спроси его кто-то десять минут назад, что он к ней чувствует, то он без сомнения ответил что жгучую ненависть, а сейчас она куда-то ушла, уступив место бессилию, да и хмель от спиртного все-таки подействовал. В голове поплыло… По щекам ярким жаром начало разливаться тепло.

— Да, да, Андрюша! И не смотри на меня так, — Марина нервно дернула плечом, — я хочу узнать твои планы на ближайшее будущее. У тебя нет квартиры, нет машины, нет ни копейки денег… Как ты будешь жить-то дальше?

— Перебедую как-нибудь… — спокойно бросил ей в ответ Горбенко, наливая еще по одной.

— Как-нибудь, да что-нибудь… Я конечно уверена, что ты Рэмбо и Терминатор в одном лице, но без еды и они бы загнулись. Ты штабелями можешь класть направо и налево жмуриков, при чем делать это превосходно, но ты абсолютный профан в области нормальной жизни. Ты овчарка, которая ничего не умеет кроме того чтобы охранять своего хозяина…

— Не понял, Марина, — мозг Андрея абсолютно не хотел привести в повиновение язык и тот начал усиленно заплетаться, — это ты меня сейчас

хвалишь или оскорбляешь?

— Я тебе правду говорю… Вот так где-то и умрешь под забором пьяный, — Мельник покачала головой, а Андрей полез открывать вторую бутылку, но едва его рука коснулась горлышка, как Марина положила на крепкую ладонь Горбенко свою. Отрицательно покачала головой, — нет, на сегодня вечер водки закончен… Давай-ка, пойдем со мной.

Она кинула небрежно на стол триста баксов. Совсем не по-женски сильно подхватила Андрея под руки, но тот безвольной куклой упал снова на стул, перевернув салат. Подошли секьюрити ресторана.

— Вам чем-то помочь? — вежливо осведомился один из них.

— Да… — растерянно захлопала глазами Марина. — праздновали с мужем нашу годовщину, а тут его подкосило. Он вообще не пьет. Перебрал, в общем. Не могли вы помочь донести мне это тело до машины? А то я сама не управлюсь…

Два здоровых амбала слаженно кивнули и потащили из-за стола Горбенко. он уже почти вырубился под воздействием алкоголя. Безвольно повиснув на руках мужчин, бессвязно что-то шептал, сбиваясь, потом снова продолжая давно завершенную тему. Марина шла рядом, заботливо поддерживая под руку своего якобы мужа, вежливо улыбалась всему ресторану, демонстрируя полное смущение и стыд перед пьяницей супругом, который вдруг набрался ни с того ни с сего, а она вынуждена у всех на глазах провожать его домой. В общем, играла она классно! Ярко, талантливо, с выдумкой! Так как умела только она! С ее бы способностями с руками и ногами взяли в разведку, но кто из нас ищет легкие пути в этой проклятой суматошной жизни?

Закончилась операция «подледный лов», как ее окрестили Шумова — Громада с Мариной, на съемной квартире Мельник. Рыбка была поймана, затянута в сеть. Для полной и окончательной победы не хватало только пары штришков, которые марина и думала нанести у себя.

Для начала, она положила спящего Андрея на свою кровать. О, сколько сил пришлось ей потратить, чтобы приподнять неподъемную тушу Горбенко. Потом быстро и ловко его раздела до гола, ничуть не стыдясь, позволив даже надменно усмехнуться. Потом разбросала вещи по комнате. На столике поставила два бокала и початую бутылку водки. Соорудив таким образом этот несколько странный натюрморт, она с чувством выполненного долга переоделась в короткий пеньюар и пошла в зал смотреть телевизор, сопроводил ее туда громкий то ли храп то всхлип без рук без ног спящего Горбенка, который не почувствовал ни одной операции, которой провели над ним.

 

ГЛАВА 3

Голова раскалывалась, будто по ней долго и усиленно долбили молотком. В глазах плыло и клубилось. Складывалось такое ощущение, что вместо мозга под черепной коробкой у Горбенко перекатывался один сплошной комок боли. Андрей проснулся и с трудом сглотнул слюну. Во рту Сахара и очень неприятно, словно наждаком прошлись по гландам. Он тяжело встал и посмотрел вокруг. Комната была абсолютна незнакомая, с непривычной обстановкой, мебелью, даже обоями. Как Андрей туда попал, он не помнил вовсе. Последнее что с трудом и болью вспоминалось, это увольнение и последний разговор с Харламовым. Дальше одно сплошное недразумение… Взглядом порыскав вокруг, Горбенко наконец обнаружил что хотел. На прикроватной тумбочке стояла заботливо приготовленная бутылка пива, вставленная в ведро со льдом. Вздохнув, Андрей открыл пиво и большими глотками стал ее поглощать. Глухо стукнула дверь. Горбенко поднял глаза и чуть не поперхнулся, увидев кто вошел в комнату.

На пороге стояла Марина Анатольевна Харламова собственной персоной. В коротеньком домашнем халатике, оголяющем ее стройные ножки, при виде которых мысли свернули на извечную мужскую тропку. Марина улыбалась открыто и вполне мирно. Как у нее оказался Андрей, вспомнить он не мог.

— Проснулся, милый? — с улыбкой спросила она, проходя к кровати и присаживаясь на край.

— Это ты кому? — Андрей с непритворным удивлением обернулся, в поисках того кому предназначались эти слова.

— Шутник ты у меня… — Марина обняла Горбенко за плечи, притянула к себе и впилась в губы долгим поцелуем. Помимо воли Андрею пришлось на него ответить, но он вдруг опомнился и резко немного грубо ее оттолкнул.

— Ты чего, Марин? Это что еще за цирк? Я ничего не помню! Ни черта! Голова болит…

— Как?! — вскинулась бывшая Харламова. — Это что еще значит?! Попользовался и в кусты? Хорошая отмазка — память потерял. А если я беременна? Ты вообще об этом подумал? Или это для такого мачо как ты пустяки?

— Какая беременность, господи… — болезненно пробормотал Горбенко, как подкошенный падая на кровать, рядом с сидящей бывшей одноклассницей. — Объясни толком, прошу. Я клянусь тебе, что ничего не помню. Совсем ничего…

— Ну надеюсь, что тебя Харламов уволил ты помнишь?

— Стоп, — резко подорвался с места, как пес унюхавший след Горбенко, — какой Харламов? Саша где-то в Европе. Мы с ним давным давно не виделись. Так что… Меня уволил Насонов Александр Сергеевич— кандидат на выборах президента России. Я у него в охране работал.

— Любимый, брось, пороть чушь! Ты мне вчера весь вечер ныл, какой Харламов сволочь и как ты его не навидишь. Из чего я сделала вывод, что Насонов-это мой бывший муженек, только с помощью пластики умудрился изменится до неузнаваемости. Но вообще эта история изначально белыми нитками была сшита. Может для других это два разных человека, только для меня… Я его узнаю из тысячи.

— Допустим… — пришлось согласится Андрею. — Ну, а что там про беременность и так далее?

— А далее все очень просто… Ты набрал мне. Мы договорились встретится. Потащил меня в кабак. Там мы выпили, ну и пошло поехало. Как это обычно у вас у мужиков бывает. Я тебя люблю, женюсь… Предложил поехать ко мне. Я спьяну соласилась. Думала хоть ты мужик нормальный, слово свое держишь. Накинулся в прихожей на меня, как зверь. По сути первый раз изнасиловал. Ну а потом пошло все по накатанной! С переменой поз, ахами и охами, стонами… Порнография одним словом. Под утро ты успокоился. Буркнул еще раз, что женишься, потом выпил из горла оставшиеся пол-бутылки и брякнулся спать. Вот собственно и вся история…

Горбенко ошарашенно сел снова на свое место. Потом вскочил, отошел к окун, посмотрел сквозь шторы на улицу. Резко на пятках обернулся.

— Жесть, — наконец смог выговорить он.

— Да… галантность из тебя так и прет, Андрей Григорьевич.

— Я не о том, — покачал головой Горбенко, — просто с башкой не лады какие-то ничего не помню. Как в фильме, тут помню, тут не помню… Странно. У меня такого никогда не было.

— Что-то бывает первый раз, — пожала плечами Мельник, потом посмотрела на часы и вскочила со своего места, — значит так, мой будущий муженек. мне пора денежки в семейный бюджет идти зарабатывать, раз уж ты временно не работоспособен. Еда в холодильнике, пиво там же… В ванной висит чистое полотенце. Ключики я у тебя забираю. Мало ли… Вдруг ты от честной женщины решишь нагло улизнуть? Хотя если захочешь все равно уйдешь…

Она встала и прошла в зал. немного там покопалась было слышно, как она щелкает шкафом-купе. Через минут пять, вопреки всем принятым канонам о том что женщины долго одеваются, Марина была полностью одета с нанесенной на лицо беовой раскраской. На самом пороге она вдруг обернулась.

— Ты посиди пока, подумай, над тем как нам быть дальше, Андрюшка. Особенно если я беременна.

Глухо щелкнул замок. Марина ушла. Что теперь делать, Горбенко не представлял. Думать не хотелось абсолютно, а думать надо было. И очень очень быстро…

* * *

Небольшое тихое кладбище. По аллеям растут вечно плачущие ивы, опуская свои прутья почти до самой земли. Аккуратно вымощенные дорожки пересекаются строго под прямым углом. Тихо… Вокруг забор, скрывающий серую россыпь памятников, почему-то ярко-розового беззаботного цвета, но в общем выглядивший довольно пристойно. И главное никого, ни души… Только тишина и шелест листьев на небольшом упругом ветру. Никого, кроме маленькой кучки людей, стоящих над свежей могилой, уложенной богатыми венками. Они тоже молчали… Никто не хотел первым начинать, ломать эту зыбкую, ломкую, обволакивающую глухоту мира. Будто нет нигде больших городов с их переполненными трассами, нет торговых центров и проблем, есть только кладбище. И оно на самом деле итог всего…

У самой могилы на коленях женщина. Она обнимает своими старыми в мелкой сеточке вен руками землю, до боли сжимает зубы чтобы не заорать, отчаянно, дико, по-волчьи. Слезы не текут, нет… Все слезы выплаканы за девять дней, все слова сказаны, а теперь только кладбищенская тишина и щебетанье птиц над могилой родного сына.

Наконец, Саша не выдержал. Тишина стала давить на него непреодолимой тяжестью. Вина за гибель Леши тяжким грузом легла на плечи Харламова. Что он мог сказать матери, потерявшей своего единственного сына? Чем мог все это объяснить? За что погиб Алексей? Он подошел к Евгении Леонидовне и помог подняться. Аккуратно взял ее под локоть и повел к машине, следом за ними поплелись остальные, медленной тонкой струйкой. Мать Кравченко не сопротивлялась, хотя ей не хотелось уходить. Не было сил… Такая опустошенность, что волком вой, ноги медленно подкашивались, шаркая туфлями по пыльному бетону.

— Ой… — протянула Евгения Леонидовна и схватилась за сердце. Обвисла на Сашином локте, чувствуя, что теряет сознание.

Подбежали девчонки, начали так же как и девять дней подряд отпаивать ее лекарствами. Корвалол, валокордин, валидол… Во взгляде Лешиной матери начала появляться осмысленность. Туман перед глазами исчез. Она заговорила тихо, так чтобы ее не слышал никто кроме Харламова.

— Глупые вы люди, Саша… — пробормотала она, явно себя пересиливая. Это были первые ее отвлеченные от смерти Леши слова. Раньше она молчала, потом плакала, потом выла, кричала, теряла сознание, а после начиналось все по новой. Сейчас она впервые заговорила нормально.

— Почему, теть Жень?

— Карагодин погиб два года назад — застрелили, — она усмехнулась, стараясь прикрыть навернувшиеся слез, — Мой Лешка… сейчас… погиб… Роберт в сумашедшем доме… Миша умер… Марина пропала… Кто вы теперь? Кем вы стали из тех детишек, которых мы отвели в первый класс? В кого выросли? Что вас испортило? Что заставило пойти этой дорожкой, выбрав ее из сотен других? Почему… — голос ее сорвался на крик. — Почему все так…

— Я незнаю… Незнаю, теть Жень… Клянусь вам… Незнаю… — на глаза сами собой навернулись слезы, Харламов не стал их вытирать, просто проморгался.

— Саша…

— Что?

— Не ищи их… Не убивай! — Евгения Леонидовна с неожиданной силой притянула его к себе, схватив за отвороты пальто.

— Кого?

— Тех… кто убил… убил моего Лешеньку… Не надо, прошу… Слышишь не убивай! У вас и так руки у всех по локоть в крови. Вы все убийцы… Даже у Иринки Овчаровой, бухгалтера вашего, глаза убийцы. Я вижу кровь. Много крови на ваших чистых руках. Слышишь, Сашенька, миленький, не убивай, не мсти. Если кто-то умрет еще… Лешу не вернуть…

— Леша был мне как брат, теть Жень…

— Не мсти, поклянись…

— Нет, — со вздохом ответил Харламов, — эти люди умрут… Они приговорены.

— А кто ты, Саша? Кто ты такой, если можешь приговорить человека к смерти? Господь Бог? — они уже почти дошли до машин, стоящих чуть поодаль. Артем Лемзяков— новый начальник охраны предупредительно распхнул перед ними дверь. Перед тем как сесть в свой «мерседес» Саша все-таки обернулся.

— Я не Господь! Я суд, который накажет людей, лишивших меня друга. Я высший суд, который выносит только один приговор.

— Не убивай… — тихо проговорила Евгения Ленонидовна. И медленно пошла к машине Овчаровой, которая должна была отвезти ее в аэропорт.

Кортеж автомомобилей медленно тронулся с кладбища, протянувшись змеей метров на пятьдесят. На выезде гаишник отдал честь, подумав что в этой необъявленной войне погибнет еще не один из тех, кто сейчас выехал, что будут еще трупы, что ни раз он будет в сопровождении этой колонны на это кладбище в Подмосковье.

* * *

Ресторан был заказан на девять вечера, но люди стали подтягиваться туда задолго до назначенного срока. машины, в основном дорогие иномарки выстраивались в очередь, чтобы принести соболезнования Насонову — кандидату в президенты России. Каждый хотел на всякий случай обнять, показать, что сочувствует, сожалеет, что Леша навсегда останется в его памяти. Приезжали так… на всякий случай. Чем черт не шутит, когда Бог спит. Мало ли, а вдруг этот выскочка Насонов действительно станет президентом. И тогда можно с гордостью трезвонить на всех углах, что с будущим лидером страны, мы переживали самые трудные минуты в его жизни, так думало большинство. Другие надеялись, что Саша их не забудет, когда придет к власти, третьи просто из чистого любопытства приехали с четырьми алыми гвоздичками.

На входе всех посетителей фильтровал Артем — шеф службы безопасности. Осматривал вместе со своей зондер-командой, больше напоминающей банду отъявленных головорезов. Каждого гостя независимо от положения обыскивали, а охрану вообще не пускали в зал. Мериновский тоже прибывший посочувствовать, а быть может просто позлорадствовать, было, возмутился столь диким порядкам, но его успокоили, что это личный приказ Насонова, и если тот не согласен, то пускай договаривается непосредственно с ним, а не с рядовыми исполнителями. Мериновский договариваться отказался и молча, с гордо поднятой головой прошел в зал. Прибыла и Ирина Громада, которую мы теперь знаем и как Шурочку Шумову. По столь трагическому поводу она поменяла мантию с серо— голубой, на черную, принесла какую-то билеберду, мало напоминающую цветы, объяснив что это дар Сатурна. Артем пускать ее к остальным гостям не решился. Третий соперник Харламова по предвыборной гонке Михаил Муромов так и не явился, сославшись на то что вынужден ехать в область, решать какие-то вопросы, связанные с его благотворительным фондом. Вместо себя прислал помощника с охапкой красных роз. Прибыл и зампред в Центральном округе. Все префекты Москвы во главе с мэром тоже подъехали выразить свою скорбь, деятели культуры, искусства, министры… В общем, зал был полон и гудел как расстревоженный улий.

Насонов занимал пока верхние аппартаменты и к гостям не выходил, предпочитая наблюдать за ними со стороны. Встречала всех Алена, принимала соболезнования и прочее, но было видно, что усталость берет свое. Она была целый день на ногах и они то и дело подкашивались, ведь приехало больше тысячи человек. Саша покачал головой и взял мобильный телефон со стола. Набрал номер Артема, который суетился внизу на своеобразном фейс-контроле.

— Артем, — позвал он своего шефа безопасности.

— Да, Сань! — тут же откликнулся Лемзяков.

— Найди мне Надьку, передай ей, чтобы сменила Аленку на входе, а то еще чуть чуть и мы потеряем и ее…

— Хорошо, что-то еще?

— Да… — медленно проговрил Насонов, понизив голос. — Про этих… что-то слышно?

— Люди уже выехали, Саша. Работаем. Это где-то за Москвой, то ли Можайск, то ли… Где-то там, в общем…

— Успеют?

— Куда же они денутся, — усмехнулся Лемзяков, — конечно успеют. Саша, я тут хотел спросить… А может не надо? По-тихоньку все бы сделали.

— Артем, знаешь за что я уволил прежнего начальника службы безопасности? Он слишком много думал. Как я решил так и будет. Сегодня и здесь!

— Хорошо, хорошо! — тут же ответил Артем. — Будет так как ты сказал. Когда ты выходишь в зал?

— Сейчас.

— Тогда, я посылаю к тебе ребят.

В сопровождении личной охраны Харламов медленно и величественно спустился в зал. Гул утих, становясь все тише, замирая где-то по углам ресторана «Прага».

Из толпы вышел глава администрации президента и подошел к Саше. Пожал руку, по-доброму обнял за плечи, повел на его место, вполголоса говоря:

— Дмитрий Анатольевич скорбит по поводу смерти вашего друга. Обстоятельства гибели Кравченко находится под контролем Рашида Рахимова— главы МВД. Не переживайте, убийц мы найдем.

На эти слова Насонов лишь ехидно усмехнулся, словно не мужчине, а самому себе, своим собственным мыслям. Интересно, как сильно удивился бы этот чиновник, узнав, что убийц Леши Кравченко уже нашли, и сегодня вечером его ждет целое представление. Наверно, зная подробности, он упал бы в обморок.

Поминки с течением времени все больше и больше начинали напоминать балаган. То там где-то на другом конце стола депутат Говорков уснул лицом в салате, здесь, поближе к Саше, потихоньку несколько пьяных голосов начинали затягивать песню. Прав был тот, кто придумал шутку про тещу и баян, который на ее похоронах порвали трижды. Сто раз прав! Фарс, да и только! Харламов успел уже мысленно пожалеть, что устроил все это… Никакого уважения к покойнику, лишь мысли как побольше нажраться и напиться. Когда еще одного «уставшего» клиента охранники вынесли на улицу, Александр увидел, как по лицу Аленки пробежала брезгливая улыбка. Потом она отвернулась от стола, явно презирая всех, определенно недовольная происходящем, впрочем, как и сам Насонов. Ничего, оставалось терпеть недолго. Саша бросил взгляд на лежащий на столе мобильник. Тот светился ярко голубым цветом, извещая хозяина о СМС. Писал Артем. Прочитав сообщение, Саша впервые за весь вечер, да и за прошедшие девять мучительно долгих дней, позволил себе улыбнуться. Встал со своего места и постучал вилкой по бокалу, призывая всех присутствующих к тишине. Зал погудел, погудел, но все же постепенно начал смолкать. Становилось все тише, те кто уже замолчали, громко шикали на оставшихся говорунов, но Александр не спешил говорить, он выжидал, смакуя приятное ощущение победителя, появившиеся в его сердце.

— Друзья! — обратился он ко всем присутствующим. — Многие из вас мне приходятся родными, многие просто знакомыми. Леша Кравченко был мне очень близким другом, таким как вы. И теперь когда его нет, я не хочу, чтобы кто-то из вас думал, что если случится то что произошло с ним, он будет не отомщен. Как говорится, кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет!

Двери в большой банкетный зал распахнулись и вошел новый начальник охраны Артем Лемзяков. Позади него стояли двое из зондер-команды, держа на руках какого-то совершенно избитого мужчину. Из-за сплошных кровоподтеков, которыми изобиловало его лицо, нельзя было разглядеть ни черты лица, ни цвет глаз… Одно сплошное кровавое месиво. Кто-то за столом не выдержал и начал рваться. Саша оглянулся. Из-за стола быстро выходил представитель администрации нынешнего президента, утирая рот платком. Суетливо и боязливо подошли официанты, пытаясь привести стол и пол в порядок. Харламов жестом попросил их оставить все как есть.

А пленный тем временем глухо зашелся кашлем, пошла кровь горлом, тонкой струйкой, смешанной со слюной, падая на пол. Он застонал, совершенно не стараясь сдерживаться. Белые обломки зубов горбато щербились в разорванном рту. Удивительно, как после таких издевательств он еще оставался живой.

— Ну так вот! — вполне весело и спокойно проговорил Харламов, будто не замечая испуганного замешательства всей аудитории. — Я хочу сказать всем присутствующим. Будь вы враги или мои самые близкие друзья… Друзья будут отомщены, а враги жестоко наказаны. Ибо не лезь в чужой огород, если не хочешь огрести по спине тяпкой.

Он медленно вышел из-за стола и подошел к пленному. Ребята из зондер-команды как могли вытянулись, стараясь даже не дышать. «Хорошо их Артемка вымуштровал», — про себя отметил Харламов. Саша брезгливо и властно взял за подбородок своего поверженного врага. Тот с трудом потянулся вслед за рукой, но тут же уронил голову. Сил не было. Однако, бойцы его встряхнули, и тот от боли немного пришел в себя.

— Как тебя зовут, дурень? — беззлобно спросил Саша, сложив руки на животе.

— Се… се… Сергей… — выбитые зубы и внутренние ушибы не давали говорить, но киллер старался инстинктивно чувствуя что от этого человека зависит его собственная жизнь.

— Ты хоть знал в кого стрелял?

— Нет… нас… нам… заказ пришел…

— С нашими точными координатами и местом встречи с Муромовым? — Саша быстро оглянулся и вдруг увидел побелевшего лидера «Счастливой России». Нет, вряд ли это он… Не задержись он на тридцать минут в банке с вопросами по кредиту, и его бы грохнули как свидетеля.

— Д… д… да…

— Замечательно! Просто восхитительно! — изумился Харламов, и вдруг резко наклонив корпус со всего маху впечатал свой кулак бандиту в живот. Тот охнул и совсем потерял сознание. Саша повелительно обернулся, но рядом никого не было. Только два зондерца держали под руки обвисшее тело, а в сторонке на случай непредвиденной ситуации топтался Лемзяков. Харламов раздраженно отошел к столу, схватил графин с охлажденной водой и вылил ее киллеру на голову. Тот зашевелился, переводя дыхание. Однако Саша не стал ждать полного возвращения сознания. Вцепился в черный чуб Сергею и потянул волосы вместе с головой вверх.

— Кто?

Бандит молчал. То ли сил не было говорить, то ли просто не сдавал заказчика.

— Кто? — уже почти заорал Харламов, сильно пнув ногой в живот бандита. — Кто, сука такая, меня заказал?

— Это был… это… — еле шевеля разбитыми губами пробормотал, прошептал киллер, но сил не было. Не было ничего… Только в сердце вдруг неожиданно закололо. Сергей захрипел, стараясь выдавить из себя какие-нибудь слова. но четно. Он уже закатывал глаза, и вдруг замолчал. Руки и ноги несколько раз судорожно дернулись и он затих навсегда, прямо на руках у ребят из зондер-команды. Поняв, что от него уже ничего не добиться, Харламов несколько раз с остервенением сильно пнул тело умершего и злобно прошел к столу. Налил себе сто грамм водки и залпом выпил. Сел на какой-то свободный стул, обводя пьяным от спиртного и крови взглядом затихший зал. И настолько ему стало плохо, противно смотреть на эти перепуганные рожи, холеные, отъетые, денежные, что он резко отвернулся и громко сказал, стараясь утихомирить свою злобу.

— Поминки окончены, все свободны!

Приглашенные быстро начали вскакивать со своих мест, гремя стульями. Никто так не произнес ни слова. Даже одноклассники, друзья быстро поднялись и потянулись вслед за небольшой колонной. На своем месте осталась лишь Аленка, она строго смотрела куда-то в окно, поджав тонкую полоску ненакрашенных губ. Черный траурный платок сбился в сторону, и она была вся какая-то растрепанная, чужая, не только внешне, но с позиции чувств. К Харламову нагнулся почтительно Лемзяков, ожидая указаний.

— Артем, — еле шевеля губами пробормотал сквозь хмель Саша, — ты там поговори на входе с каждым, чтобы не ботали ничего. Кого можешь припугнуть, а кто приличный и опасный, того попроси. Объясни все это… — он обвел рукой опустевший зал. — Бредом убитого горем человека, ну и все в этом духе…

— Хорошо, сделаем. Может еще что-то?

— Машину через десять минут к подъезду… — Саша покачнулся на стуле и налил себе ещ одну полную рюмку. Выпил… Подождал пока Артем уйдет, а потом повернулся к Аленке.

— Ну что… Осуждаешь меня? Считаешь меня монстром?

— Саша… — начала Аленка, стараясь скрыть скатившуюся по щеке слезу. — Мы все стали другими, не похожими на тех кто пошел когда-то первого сентября в первый класс. Мы стали другими… И как я могу тебя осуждать… Того бы осудила, которого когда-то знала, теперь… Теперь нет. Теперь мы другие.

— Теперь жизнь другая, — мягко поправил ее Харламов.

— Не надо все валить на жизнь! Жизнь все та же, только мы стали злее. Ты сейчас убил человека, а я стобой мирно беседую и мне… мне реально страшно…

— Почему? — вскинулся Саша. — Неужели ты думаешь…

— Нет, Саш, ты меня не понял… Мне страшно от того что нет ничего в груди у нас у всех… Ни любви, ни тоски, ни жалости… НИЧЕГО!

Она рывком стянула почти упавший платок и кинул на стол, не оглядываясь пошла к выходу. Ее качало от нервного напряжения, но она гордо несла свою умную голову прочь от всх этих больших денег, от машин, квартир и договоров. Она шла навстречу своему семейному счастью — Максиму Савельеву, а в нем для одноклассников места не было…

 

ГЛАВА 4

— Как провел день, любимый? — Марина вошла в квартиру, громко хлопнув входной дверью. Быстро сбросила на вешалку плащ и сумочку. Прошла на кухню, где с бутылкой пива сидел Горбенко Андрей.

— Было и лучше… — глухо буркнул он, стараясь быть как можно неприветливее.

— А у меня хорошие новости! — Мельник села рядом и попыталась обнять Андрея, но тот ловко увернулся из ее объятий и отодвинул стул. Марина хмыкнула и села рядом. — Новости хорошие, говорю я тебе.

— Да… — протянул Андрей. — какие же?

— Во-первых я сегодня сделала тест на беременность. Конечно рано еще о чем-то говорить. Тем более времени прошло слишком мало, но он дал положительный результат! Ты рад? — она снова попыталась его поцеловать, но Горбенко все так же решительно ее отстранил.

— А хорошие новости?

— Андрюша, а разве для тебя это не хорошая новость? Ну да ладно, если хочешь быть гадом, то будь им… А хорошая новость, это то, что твой бывший дружок все-таки капитально свихнулся. Похоже крышу у него снесло окончательно и бесповоротно.

— В смысле?

— Да все уже об этом судачат! На поминках Леши Кравченко, он устроил резню, опять кого-то вроде бы убил… Кошмар, в общем… И как я жила с этим человеком почти семь лет.

— Что за резня? Откуда ты знаешь? — оживился Андрей. Сработал давно выработанный инстинкт. Если слухи ходят, то это кому-нибудь нужно.

— Об этом повсюду говорят. Не в открытую конечно, но тем не менее шепоток идет. И шепоток этот попахивает явственным запашком. Не удивлюсь, если все это правда.

— Кого зарезал Саня там или убил? Что там вообще произошло?

— Говорят это был один из исполнителей Леши. Некто Китаец…

Андрей согласно кивнул, зная прекрасно этого человека, киллера самого высокого калибра, который никогда не промахивался и не попадался, по сравнению с ним Саша Македонский — легенда наемного рынка убийц детский сад и манная каша. Китаец был отморозок еще тот. Обладал взрывным характером и настойчивостью профессионала. Холодный расчет, точность, хорошее дорогое оружие… Кто заказывал Сашу знал к кому обращаться.

— И что с ним стало?

— Сашка убил его прямо на банкете, — Марина закинула ногу за ногу и закурила, медленно выдыхая едкий ароматизированный табак, — так сказать, в назидание остальным. Мол, кто к нам с мечом… тот по шеям и получит. Однако, Андрюша, его идея отклика в широких массах не получила. Большинство его осуждают в непомерной жестокости. В том числе и друзья…

Горбенко поднял удивленно глаза на Марину, пытаясь поймать ее глаза и определить насколько правдива та информация, которую она ему преподносит. Глаза, ярко коричневые не говрили ничего… Кроме темной водицы ненависти ко всему окружаещему миру, там была абсолютная пустота. И это то и пугало больше всего.

— Что ты имеешь ввиду? Какие друзья?

— Ну не думаешь же ты, мой милый Андрюшечка, что ты такой единственный и неповторимый для Харламова? Насколько мне известно из достоверного источника, Сашка разорвал все отношения с Аленкой. Старшенькая заявила после расправы, что в бойне учавствовать не намерена, развернулась и громко хлопнув дверью ушла. Теперь Харламов отчаянно пытается найти человека на ее пост. На Севостьяновой многое держалось в штабе Саши… Теперь ему будет трудно не только завоевать пост президента, но и вообще продержаться в предвыборной гонке. Думаю, он сдасться через недельку, другую…

— Харламов никогда не сдается, — глухо, задумавшись буркнул Горбенко.

— Ну это мы еще посмотрим… — улыбнулась Марина. — а пока… Что мой милый будущий муж? Ужинать мы собираемся или как?

— Или как… — ответил грубо Андрей и пошел в прихожую, быстро, на ходу натягивая на себя кожаное пальто.

— Ты куда это?

— Мне надо увидеть Аленку… И как можно скорее!

Стукнув входной дверью, Горбенко сбежал по лестнице, не став дожидаться даже лифта. Марина долго слушала мерно удаляющийся стук его шагов. Улыбалась чему-то своему. Чему? Что она хотела сделать, привязав к себе Горбенко это несуществующей беременностью? Она сама не знала, по наитию действовал, шестым чувством понимая, что так будет правильно… Да, так будет правильно.

* * *

Харламов задумчиво пил кофе, посматривая в окно на проезжающие мимо автомобили. Времени до выборов оставалось совсем немного. Шансов выйграть и того меньше. Нужно было выбирать… Только из чего? Где правда, а где ложь. Где, то как надо делать, а как нет… Бред… Саша медленно встал и налил себе на два пальца коньяка. Залпом выпил. Он теряет друзей. Медленнно, но очень уверенно он их теряет. Одного, за другим… Сначала Миша, потом Карагодин, Леша, Андрюха, теперь вот Аленка… От кого кого, а от нее такого шага он не ожидал, и не был к нему готов.

В дверь постучали. Стучали несильно, больше для проформы, потому Саша и не стал отвечать. Вошел Роберт. Адамович был как всегда гладко выбрит, причесан, дорогой пиджак. Рубашка и бриллиантовые запонки из идеально белой рубашки. Кивнув Харламову, он прошел к столу и нацедил себе остатки выпивки. Ослабил галстук и уселся в кресло.

— Ну и наделал ты шороха, Саша, — покачал он головой, внимательно посмотрев на друга после минутной паузы.

— Что такое?

— Все журналюги будто с цепи сорвались. Криком кричат о твоей персоне. Наши за такого сильного правителя, остальные резко критикуют и советуют заняться тобой ФСБ.

— Руки коротки, пошли они все… — Саша сплюнул и отвернулся от стола к бару, где леденилась хорошая финская водка.

— Как скажешь…

— Роберт, ты о чем-то хотел поговорить? Давай не темни! Дрогнули… — холодная фодка мягко полилась в горло, согревая внутренности.

— Да… Сашка, тут такое дело… Понимаешь…

— Ты тоже выходишь из игры? — резко повернулся к нему Александр, и его глаза сами собой налились пьяной яростью.

— Нет, не в этом дело. Просто может ну его это все, эти выборы, этих президентов. Пускай делят там свои кресла, мандаты или еще что-то. Нам все равно.

— Нам нужен Интеркрайт, — заметил Харламов немного успокоившись.

— Да, но не такой ценой.

— Плевать! Плевать на эти цены, — Саша подскочил со своего места и одним движением сбросил все бумаги на пол, Вместе с отсчетами вниз полетел торшер, монитор от компьютера и колонки. Раздался жуткий треск и грохот. Однако Роберт даже не пошевелился, спокойно пережидая вспышку ярости своего друга и шефа.

— Саша перестань…

— Да пошел ты, знаешь куда… — зло сквозь зубы бросил Харламов. — Идиот проклятый.

Адамович молча встал со своего места и прошел к выходу, даже не обернувшись. Настроение его было подкреплено стойким ощущением лекости и полета, навеяным очередной дозой кокаина, который он продолжал нюхать несмотря на все запреты Харламова. Он не расстраивался, потому что знал, что сегодня пойдет в казино, нюхнет порошка, замутив пару другую дорожек, будет проигрывать деньги всю ночь, заниматься делом, которое любит намного больше чем все эти проблемы и голловные боли. А Саша в котрый раз в жизни останется один. так как это было после развода с Мариной, отъезда Варвары учиться в Англию, после потери Андрюхи.

* * *

Машина, дорогой серебристый «мерседес» последней модели, пригнанный прямо из Германии остановился прямо на входе в Казино. Сегодня Адамович не стал дожидаться вечера, а рванул туда сразу прямо из офиса. Чесалась правая рука, что было по всем признакам и приметам к деньгам, но еще больше его сюда тянуло состояние азарта, веселья, какой-то легкости и независимости. Он играл, будто в иллюзорном мире, глядя на себя со стороны и наслаждаясь полученными ощущениями, будто не он проигрывал миллионы рублей, спускал на рулетки тысячи баксов, не из его кармана сыпались евро на кокаин и элитных шлюх. Едва он заходил в полумрак неонового царства, как время становилось, деньги превращались в пыль, а Роберт вершителем судеб многих, но на самом деле, он ломал здесь исключительно свою, сам того не замечая.

На входе его встретили, приняли пальто и встретили, как дорого гостя. Он снял со счета все свои наличные деньги и прошел в темноту помещения.

Народу в это время дня не было. Лишь за парой столов сидели взлохмаченные каталы, которые на последние деньги из дома шли сюда, в надежде сорвать большой куш. Таких Адамович презирал, хотя сам относился к такой же категории людей, разница была лишь в размере ставок.

Роберт выбрал рулетку в самом темном углу. Его встретила приветливая девушка-крупье. Кивнула, как доброму знакомому. Предложила чай, кофе… Но Роберт отказался. Он достал небольшую шкатулку и сделал себе две дорожки, с наслаждением вдохнул. Потер десну остатками и сделал ставку.

— Двадцать два черная.

— Ставки сделаны, ставок больше нет, — пропела крупье.

Колесо рулетки закрутилось, и Адамович нервно закурил, ожидая резльтата. Шарик несколько раз подскочил и упал на желанную цифру.

— Двадцать два черная, — подтвердила девушка, улыбнувшись. — Играть еще будете?

— Да, да… Конечно. Все, — Роберт сгреб фишки в конец стола на зеро.

— Все? — вопросительно посмотрела на него крупье.

— Да… да… да… — потирая руки, Адамович ждал решения своей судьбы.

Однако на этот раз фортуна повернулась к нему своей самой эротичной частью тела. Выпало двадцать один и Адамович разочарованно схватился за голову. Он умел и любил рисковать. Прекрасно умел схватить удачу за хвост, но имел одно очень плохое для профессионального игрока качество. Он совершенно не мог остановиться. Азарт захлестывал его, переливался через край. Заставлял искать новые способы зарабатывания денег. Вот и сейчас появился знакомый шум в ушах, и голова заработала быстрее. Налички больше не было… Не было ничего. Только дома в сейфе лежала заначка в триста баксов на черный день. Ехать за ними бессмысленно. Все равно с помощью их все проигранное отбить не удасться. Адамович растроенно схватился за голову, в то время как девушка-крупье терпеливо ждала его решения о продолжении игры. Ее бестрастное лицо ничего не выражало и было чем-то похоже на восковую маску. Это раздражало Роберта, и он в конце-концов резко вскочил из-за стола, опрокинув стул.

— Так вы играть больше не будете? — спросила она осторожно.

— Пока нет… — буркнул в ответ Роберт и побрел медленно к бару, где для клиентов заведения была бесплатная выпивка.

Около барной стойки стоял мужчина средних лет, с небольшой залысиной и густыми бровями, напоминающие брежневсие. Он кзалось не замечал никого вокруг и был целиком поглощен питьем коктейля малинового цвета. Роберт бросил пиджак и сел рядом. Мужчина на него взглянул, но промолчал.

— Виски, — заказал Роберт и повернулся к незнакомцу. В нем неожиданно проснулось жгучее желание поговорить. Никто на работе не понимал его пристрастия к рулетке, не одобрял его игры, а он и старался не афишировать это, а тут… Неизвестно, что его подтолкнуло к незнакомцу. То ли его строгая отцовская молчаливость, то ли какая-то уверенность излучавшая тепло, однако едва заказ был выполнен он повернулся к нему.

— А вы не играете? — спросил он, дабы завязать как-то разговор, в котором очень нуждался.

— Нет, — улыбнулся незнакомец, и улыбка у него оказалась довольно милой и приветливой, несмотря на строгий вид, — хотя может быть вы и правы… Я играю, но только не в казино. К сожалению в рулетку мне не везет, так же как и вам…

— Это случайность, — пожал плечами Роберт, — обычно я не оказываюсь в минусе, а тут бес какой-то попутал. Все сразу поставил и продул.

— Зато в моей игре никогда нет проигравших, — загадочно улыбнулся мужчина, потягивая сладковатый коктейль через тонкую соломинку.

— Что же это за игра?

— Это игра жизнь… Я играю своей и чужими жизнями, — спокойно ответил собеседник Адамовича.

— Постойте, но и в жизни можно проиграть и по-крупному. в ней тоже есть победители и проигравшие…

— Нет, мой милый друг, — покачал головой незнакомец незаметно для Роберта приближаясь поближе.

— В жизни нет проигравших… Есть только мертвые.

Стилет тонкий, как хирургический скальпель мягко вошел в тело по самую ручку. Незнакомец для уверенности провернул его слегка и подался на Адамовича. Тот вдруг захрипел, глаза поползли вверх и начали вылазить из орбит. Тело сотрясло последней судорогой раз, другой, третьей. Бармен спокойно продолжал протирать стаканы, глядя, как у Роберта горлом идет кровь. Она тонкой струйкой вытекла из уголка губ и спустилась по подбородку. Адамович последний раз глубоко вздохнул, агонически дернулся и подался вперед, уронив голову нас стол.

— Скажешь охране, пускай приберут здесь и выкинут его куда-то на свалку городскую, если собаки с бомжами не съедят, то через пару дней от него мало что останется. да так чтобы без глупостей, — обратился незнакомец к бармену, — нам она заплатила не для того, чтобы мы напортачили.

Бармен сухо кивнул. Спокойно поставил стакан на место и снял фартук. Вышел в подсобное помещение, звать охрану, а мужчина тем временем поднялся. Аккуратно вытянул стилет из раны, стараясь не запачкаться кровью. Опрокинул тело Роберта на пол, брезгливо пнул ногой, как только что пристреленную бешеную собаку. Удовлетворенно хмыкнул и вышел и казино через главный вход.

* * *

Аленка Севостьянова быстро собирала вещи. Хватит, думала она, хватит с меня этих кошмаров, этих трупов, этих ужасных людей с глазами убийц. Мне надоело хоронить своих друзей.

Она ловко и быстро \складывала дорожную сумку. Билет до Парижа, до милого Максима Савельева мирно покоился в сумке. Сегодня вечером она уже будет далеко отсюда. Забудет весь этот кошмар… Конечно не сразу, должно пройти время, но все же… Она искренне надеялась, что наконец обретет свое счастье рядом с любимым человеком, что наконец сможет не шарахаться от каждого стука в дверь, сможет спокойно жить и вести домашнее хозяйство, воспитывать детей.

Решила брать вещей по-минимуму, чтобы быстрее выехать в аэропорт. Много шмоток там и не надо, к тому же уезжала она на время командировки Максима, а потом планировала вернуться на Родину. Огляделась, на секунду остановившись в поисках того, что еще забыла уложить. Вроде ничего…

В дверь настойчиво позвонили. Потом постучали. Аккуратно, будто боялись нарушить покой соседей. Севостьянова вздохнула и пошла открывать, бурча себе под нос:

— Кого это нелегкая принесла…

Дверь отворилась легко. На пороге стоял приличного вида мужчина средних лет, начинающий уже стареть, как видно было из проступающей залысины, в дорогом пиджаке, с букетом цветов.

— Я никого не жду, — неприветливо буркнула Алена, пытаясь захлопнуть перед носом неизвестного дверь, но тот вдруг закричал.

— Постойте! Прошу вас… Я от Максима.

Если бы не эта фраза, брошенная мужчиной, то Алена закрыла бы дверь и спокойно уехала во Францию. И история наша повернулась бы не так, а совершенно по-другому, но слова про Макса вдруг подействовали на Севостьянову магически. Она остановилась и вопросительно поглядела на гостя, который как известно хуже татарина.

— Я от Максима, Максима Савельева, — мужчина поклонился и затоптался в нерешительности, получилось как-то напыщенно, — он просил передать, что уезжает сегодня в Лилль по работе, что не сможет вас сегодня встретить. Просил извиниться и подарить букет. Вот… — мужчина застенчиво сунул ей в руку розы и поспешил отойти на достаточное расстояние, будто боялся, что Алена его укусит.

— А кто вы Максу?

— Я с ним работаю, — застенчиво улыбнулся незнакомец, — так получилось, что у меня приболела в Москве тетя, и наш с Максимом начальник отпустил меня на пару дней, хотя в Лилль должен был ехать я. В извинение, Савельев попросил меня, как только я приеду отвезти вам цветы и его слова. Вот я только с самолета и к вам… — мужчина помялся у двери, почесывая голову. Сейчас он напоминал школьника, который избегает смотреть на учительницу, которая ему нравится.

— Ой, простите, — всплеснула руками Аленка, — а я как дура набитая вас на пороге держу. Может чаю? Проходите…

— Не откажусь, — улыбнулся мужчина, заходя в прихожую и плотно прикрывая за собой дверь.

Севостьянова обернулась и засмеялась.

— Вон мы сколько уже общаемся, а так и не познакомились. Как вас хоть зовут?

— Бек, — улыбнулся незнакомец.

— Какое странное имя… Вы турок? — чайник на плите начал медленно закипать, пока пара мило беседовала.

— Нет, что вы… Давайте я вам помогу, — Бек подошел к плите и помог разлить ароматный чай в чашки.

— А кто же вас так назвал?

— Я сам…

— Почему… Эй…

Однако ничего дальше сказать Севостьянова уже не смогла. Горло перехватила тугая удавка и сжала все так, что не было сил дышать. Пытаясь, хоть чуть-чуть вдохнуть Аленка задергалась, но сделала еще только хуже… Легкие обожгло, а уши заложило тугими пробками. Севостьянова посинела и мягко опустилась на пол. Бек снял удавку и прикрепил старую бельевую веревку на люстру. Потом откинул кухонный стул в сторону, подвесил в петле Алену. Удовлетворенно хмыкнул, оглядев дело своих рук. Теперь убийство будет очень похоже на самоубийство. В свете последних событий, ничего удивительного… Подчистив места, где могли остаться отпечатки его пальцев. Бек спокойно вышел из квартиры и прикрыл слегка, так чтобы была видна полоска света из кухни. Вызвал лифт и спокойно уехал, напевая, сделав заказ на отлично.

* * *

Горбенко приехал к дому, где квартировала Аленка довольно быстро. До час пика было еще далеко. Транспорт ходил нормально, а не стоял в нескончаемых пробках. Тем более от обиталища Марины до квартиры Аленки было пару остановок на метро и километр пешочком. У входа в подъезд он столкнулся с человеком, который спокойно насвистывая какую-то популярную мелодию спускался вниз. Вид у того был довольно беззаботный и счастливый. Андрей даже ему немного позавидовал, удивившись, насколько человек может чувствовать свободным от окружающих проблем.

Поднялся к лифту. Нажал кнопку. Где-то вверху загремело, но железное архаичное чудовище времен перестройки из недр многоквартирного дома, так и не появилось. Бросив бесполезное дело, ждать застрявший лифт, Горбенко быстрой рысью начал подниматься на третий этаж, благо идти было недалеко.

Здесь жила Аленка до того момента, как переехала к Савельеву. Оставила большинство вещей здесь, так как в минуты горечи, находила здесь покой и уют. Андрей был просто уверен, что Старшая здесь сейчас. В доме было тихо, несмотря на его ужасную и безалаберную планировку. Не стучали дверьми соседи, не был слышен звук голосов пьяной парочки, нигде не пахло борщом и прокисшей капустой. Дом, как дом… Как в сказке про красавицу и чудовище. Вымерший замок… Хотя чего ждать. Рабочий день в разгаре. Все жители усиленно заколачивают денежку. На третьем этаже было тихо. Назойливая песенка незнакомца все-таки влезла в голову, и Горбенко напевал ее про себя, как вдруг увидел, что дверь в квартиру Севостьяновой немного приоткрыта, а в прихожей горит свет. По коже побежали неприятные мурашки. Андрей буквально кожей почувствовал, как повеяло опасностью, а этому он привык доверять еще со времен Афгана, когда вот такие же мурашки спасали его от пули снайпера. Он аккуратно надел кожаные весенние перчатки и вытянул пистолет. Осторожно подошел к двери и прислушался. Из квартиры не доносилось не звука, кроме тихо играющего радио. Модный нынче диджей желал всем доброго дня и тому подобную ерунду. Ни шагов, ни голосов… Ничего… Странно? Еще как!

«Может Старшенькая спит»? — подумал про себя Андрей. Но почему тогда открыта дверь.

Он потянул ручку и толкнул металлическую бронированную дверь чуть чуть вперед. Та не скрипнула, хорошо смазанные птли сработали на отлично. В коридоре пусто… Андрей переступил порог, держа на готове свой пистолет. Ощущение чего-то непоправимого все усиливалось… У порога стояли мужские тапочки, аккуратно поставленные около полочки. На вешалке болтался пустой тремпель. Тихо щелкнул предохранитель. Андрей решил позвать Аленку. Если в квартире есть кто-то чужой, то он выскочит и моментально напорется на Горбенко, и тогда Андрей не промахнется.

— Аленка! Ты дома? Это я Андрей, — повысил он голос.

Ни ответа ни привета. Тихо, как в склепе. Андрей сплюнул и обругал себя за такое сравнение. Ни дай Бог! Музыка неслась из кухни. Видимо приемник стоял именно там.

— А сейчас на волнах нашего радио музыкальный подарок для Вована из Воркуты. Вован мы тебя очень любим и ждем. Откидывайся скорей. И в подарок от любимых друзей Кнопы и Душика звучит песня под названием «Братва не стреляйте друг в друга», слушаем мелодию и наслаждаемся блатной романтикой. Поехали!

Зазвучала музыка и первые ноты вступления. Горбенко все-таки переборол себя и решился. Пинком распахнул ведущую в кухню стеклянную дверь и прыгнул ногами вперед, уходя с возможной линии огня. Перкатился и тут же вскочил на ноги. Стрелять было не в кого… Поздно было вообще что-то делать. Все было слишком поздно! Враз побелевшими губами Андрей только и смог прошептать:

— Господи, за что… — и съехал вниз по стене, стараясь вообще не бухнуться в обморок. Ноги сами собой подкосились. В левой стороне груди впервые в жизни что-то перехватило и закололо. Больно… Глупо… Слезы горячим потоком хлынули из нас. Андрей сдерживался чтобы не зареветь не завыть на весь белый свет. Впереди, почти напротив окна висела Аленка, точнее то что от нее осталось. Жалкая, бездушная, уже начинавшая застывать человеческая оболочка. Она висела на люстре, на бельевой веревке, перехватившей ей шею и врезавшейся в гортань. Рядом валялся стул. Спасать Старшую было уже поздно. безвольные руки, плетями вокруг тело, посиневшие губы, ни вздоха, ни хрипа… Аленка умерла. В этом сомнений не было. Слишком много смертей видел за свою жизнь Горбенко, чтобы ошибиться. Поэтому он и сидел на своем месте в угоке кухни, глупо смотрел на ее тонкий силуэт и размазывал по лицу горькие слезы.

— Господи, за что?! — как заклинание повторял Андрей. — За что нам все это?

Сил вставать не было. Кое как по стенке он умудрился подняться, несколько раз падая и уронив пистолет, который с пугающим стуком падал на пол.

— Надо уходить… — уговаривал он сам себя. Прекрасно понимая, что в любой момент сюда может нагрянуть доблестная милиция, и тогда хлопот не оберешься. Он уговаривал себя, но уйти просто так не мог. Не мог предать свою подругу, свою одноклассницу, свою Старшую из тех кто родился в апреле. Теперь вообще остались одни с Сашкой. Он не мог бросить ее так… Андрей был должен для нее что-то сделать. Собравшись с силами Горбенко подошел поближе. Глаза Аленки были открыты, сильно выкатившиеся из глазниц.

«Асфексия,» — отметил профессионально на уровне подсознания Горбенко. Она мучилась. Она не сломала себе сразу шею. медленно и мучительно жутко умирала в агонии. ладонями он прикрыл ей, висящей, глаза. Навсегда… И тут его взгляд упал на шею подруги. Там поверх бельевой веревки краснел багровым шрам, который был больше чем та петля на которй висела Севостьянова. Мысль, пришедшая Горбенко в голову, чуть не сбила его с ног, но с фактами не поспоришь…

— Тебя убили, сестренка… — прошептал Андрей, отходя от трупа подальше. — Тебя убили. И я даже знаю кто убил, но не переживай, Аленка, я тоже его убью… убью… убью… убью…

И твердя это как заклинание. Горбенко вылетел из квартиры. Он был уверен, что знает кто убийца. Только один человек был зол на нее, только один он мог так отомстить. Тем более Маринка сказала, что крышу у него снесло напрочь… Ай да Харламов, как же ты мог.

Не представляя чем он будет платить в такси, Горбенко прыгнул в машину и назвал адрес Мельник. Вот и появилась у него в жизни новая цель.

* * *

Марина уже спала, мирно подложив под голову согнутую руку и зажав одеяло между ног, когда Горбенко ворвался в квартиру словно растерянный ураган, снося все на своем пути. Он громко ругался и кричал что-то нечленораздельное. Единственное, что Мельник удалось разобрать в этом сплошном потоке ругательств это то, чтоХарламов законченная сволочь и негодяй.

— Что случилось, милый? Откуда такой ты явился? неужели Севостьянова тебя так разозлила? — спросила она сладко потягиваясь, при этом бретелька чисто символической ночнушки съехала у нее с плеч, оголив грудь. Она и не подумала закрыться, медленно встала, протирая глаза.

— Аленки больше нет, — хмуро произнес Андрей, без сил падая на кровать рядом. — Харламов ее убил, исценировав самоубийство, будто Старшая могла бы повеситься…

— Вот так дела… — совершенно спокойно произнесла Марина, одевая халат. — Жалко конечно дурочку. Ей надо было раньше бросать вашего разлюбезного Харламова, пока у него окончательно крышу не снесло. Теперь видишь как вышло… Жаль… Кофе будешь?

— Водки, — устало произнес Андрей и только сейчас заметил, что не снял перчатки.

Марина хмыкнула и пошла медленно к холодильнику, ступая босыми ногами по линолеуму. Зевнула. Достала бутылку, налила в стакан и отнесла Андрею. Тот залпом выпил, даже не поморщившись и не почувствовав вкуса, проглотил, словно воду. Лишь только опустившись, напиток тепло обжег желудок.

— А теперь рассказывай… — Марина бросила на стол пачку сигарет, сама закуривая и предлагая сделать тоже самое Горбенко. Андрей устало и как-то обреченно потянулся за пачкой.

— А что говорить… — пожал плечами Андрей. — Аленка мертва. И виноват в этом никто иной как твой муж и мой начальник, друг Харламов Александр Сергеевич, ныне проживающий в Москве под именем Насонова Александра Сергеевича.

— С чего такие выводы? — удивленно спросила Марина, но даже сквозь ее длинные ресницы, проскользнула что-то вроде насмешки. — Почему ты думаешь, что Севостьянова не сама в петлю полезла. Тут же тоже может быть много вариантов. Савельев позвонил и сказал, что разлюбил, вот она и подставила под ножки стульчик… Да мало ли… Опять же расстроилась, что Харламова оставила в такой сложной ситуации. Если честно это вообще смахивает на предательство. я имею ввиду ее побег с поминок.

— Аленка была сильная… Нет, ее убили. Это сто процентов, — покачал отрицательно головой Горбенко. Тем более след от веревки, на которой она висела, совсем не совпадает со следами удушения. Нет, ее убили… убили.

— Да что ты все заладил! — возмущенно вскинулась Мельник. — Убили! Убили! Караул! Ну убили и пусть ей земля будет пухом. Кесарю кесарево, как говорится. Ты-то что будешь делать теперь?

— Убью… — зло, сквозь крпеко сжатые губы проговорил Андрей.

— Вот заладил! — всплеснула руками экс-Харламова. — Убили, убью… Другие слова что ли забыл?

— Я… Марин, я обязан отомстить этому гаду. Раздавить его, растоптать. Уничтожить любое упоминание о нем. На нем уже столько трупов, что удивительно, как его земля-то носит.

— Удивительно! А сам-то давно таким же был? — спокойно спросила Марина. — Нашелся праведник тоже мне… Ангел света, бл… ть. На тебе жмуриков побольше, чем на Сашке. Ты буквально ими себе на кусок хлеба зарабатывал. Тут нужны доводы малость повесомее.

— На его совести, — процедил зло Андрей, — смерти Карагодина, Миши, Леши, Аленки, наконец… Вот за них он должен ответить по полной. Из-за него наше братство одноклассников распалось, превратилось в черт знает что. Из-за него и его денег мы так изменились.

— Изменила нас всех жизнь Андрюша, — пожала плечами Марина, — раньше, в школе, самый трудный экзамен для нашей дружбы была контрольная по математике, а теперь… Каждый день нам приходится выдерживать сотни испытаний, преодолевать сотни препятствий, падать на дно и начинать все сначала. Просто тогда, давно, нас жизнь еще не била. Мы были юны, неопытны и идеалистичны. Нам казалось, что мир — классная штука, а на самом деле он казался выгребной ямой, полной помоев, куда нас с головой окунули, едва мы пересекли двор школы. Вот этого наша дружба не выдержала, и Харламов тут не причем. Сказка кончилась, часы пробили рассвет, а мы к этому были не готовы…

— Ты серьезно так думаешь? — удивленно поднял глаза Горбенко на Марину. Он никогда бы в жизни не подумал, что настанет тот миг, когда Мельник станет защищать Харламова. Однако, вот оно… Теперь Андрей посмотрел на нее совершенно по-новому. Возможно она совсем не такая, какой казалось для всех. Может вся ее злость, шантаж, вся война, которую она развязала, всего лишь способ защититься?

— Конечно серьезно… Иначе я бы тебе этого всего не сказала.

— То есть Харламов ни в чем не виноват?

— В том что мы теперь больше ни одноклассники, ни друзья, конечно не виноват. Виновата жизнь… Мы играли с ней, а теперь она играет с нами. Сашка виноват в том, что продолжает верить в то, чего больше нет. Он как фанатик, который взрывает самолет из-за слепой веры, тащить с собой остатки нашей дружбы на погибель… Вернуть прошлое невозможно, узнать будущее нереально, остается жить в настоящем.

— И как ты считаешь я в настоящем должен поступить? — Горбенко за разговором не заметил, как сгорела сигарет, а он так и не сделал ни одной затяжки.

— Отомстить… — пожала плечами Мельник. — Только не считать, что ты праведный, а Сашка грешник, которому место в аду. Отомсти, только знай что за что ты мстишь…

— Мне нужна будет помощь…

— Я окажу тебе любую.

— Деньги, оружие…

— Все это есть, — пожала плечами Марина, будто давно готовилась к этому разговору. — Мне не хватало только тебя.

— Я его убью, — тихо сказал Андрей, — все равно жить он не будет!

 

ГЛАВА 5

Дел невпроворот… Час назад Харламову позвонили с телевидения и попросили митинга, в ходе которого он сможет объяснить своим избирателям, ту ситуацию, которая сложилась вокруг него самого и его команды. Ничего архисложного в этом не было. Ребята из Артема бригады прошлись с небольшой относительно суммой денег по ближайшим домам, договорились о том, что все население поселков придет на митинг. Начали заготавливать плакаты и банеры. Лемзяков мотался как угорелый, решая вопросы безопасности. Договривался с ментами о присутствии на площади усиленных нарядов и выбивал разрешение на ношение оружия своим бойцам, которых для «выхода в свет» подбирал лично, отвечая за них головой. Овчарова Ира уже во всю строчила большую на десять печатных страниц пламенную речь с трибуны, где изобличала злостных империалистов и ворюг, которые боятся прихода к власти первого честного человека и пытаются любыми способами его нейтрализовать. получалось неплохо… С огоньком, перцем, а в особо жалкие моменты со скупой мужской слезой. Конечно не Аленка, но все же лучше чем отсебятина, хотя народ, как ни странно ее любит. Надя Аношкина занималась приглашением артистов, тоже крутилась как белка в колесе. Танька Вернигора была занята добыванием денег от спонсоров. В общем, по-тихоньку офис опустел, и в предвыборном штабе остался лишь только Сергей Касьян, зам Артема по охране. Он неустанно следил за шефом, и то дело заглядывал в кабинет под предлогом попить кофе. За первые два часа раннего утра кофе было предложено уже раз семнадцать.

Наконец и это саше надоело. А кому понравится, когда ты сидишь и ломаешь голову над финансовой отчетностью, а к тебе стучатся через каждые пару минут и интересуются пожеланием? Тут у любого нервы сдадут, как не крути… В конце-концов сдался и Александр. Когда Сергей в восемнадцатый раз заглянул, Харламов отложил бумаги в сторону и позвал его в кабинет.

— Сереж, тут такое дело… — помялся он, раздумывая чем бы занять неугомонного охранника. — Понимаешь, тут много финансовых бумаг, договоров, поставок, дебит с кредитом, в общем черт ногу сломит…

— Нет, нет, Саш, — замахал отрицательно руками Касьян, — тут я тебе не помощник. В оружие еще чего-то понимаю. а вот во всех этих циферках, ноликах и запятых, ни черта! Ты же сам прекрасно об этом знаешь.

— Да знаю… Сначала Миша, потом Роберт. Потеряли всех классных финансистов.

— Ну да, — пожал плечами Касьян, так и не понимая чего от него хочет шеф.

— И мне приходится справляться сейчас одному, так как единственный человек, который мог мне помочь в этом занят совсем другим. Ты мне тоже… мягко говоря не особо помогаешь, так я тебя прошу, постарайся хотя бы не мешать. Не забегай ко мне через каждые полчаса, не спрашивай про кофе, сиди у себя в уголке приемной и кури бамбук. Понял?

— Шеф… — начал Сергей, но едва он успел промолвить первое слово, начать фразу, как со стороны улицы раздался подозрительный визг покрышек. Так тормозят лихачи, а потом сносят с людьми целые остановки. Харламов напрягся. Хлопнула дверь. Звукоизоляция в офисе, подумалось ему, как в сарае, но именно она его и спасла. Каким-то звериным почти нереальным, нечеловеческим чутьем, Саша почувствовал, как взводится курок «мухи». Сработало шестое чувство, интуиция, называйте, как угодно, он с силой бросил свое тело вперед на Касьяна через стол, опрокинув того вместе с бумагами на пол. Раздался щелчок. Снаряд с тихим шелестом полетел в сторону окна. Взрыв! Стена, как сделанная из картонных кубиков повалилась внутрь офиса. Запахло гарью, оглушило, в глазах потемнело от копоти и гари. В приемной завизжала секретарша. Под Харламовым слабо забарахтался Касьян, пытаясь высвободить руки и достать из кобуры оружие, но саша еще сильнее прижал его к полу.

— Сиди тихо, Серый… Мало ли что. Вдруг будет контрольный выстрел.

Но контрольного выстрела не последовало. Неизвестные не захотели больше рисковать. Раздался визг покрышек. Машина утробно заурчала и сорвалась с места. Где-то вдалеке на самом начале улице запела сирена. К месту покушения спешили пожарные расчеты, милиция и скорая помощь.

Однако вовсе не они успели первыми в кабинет. Прикрывая друг друга по всем правилам, туда вбежали трое охранников. Лица их были полны раскаяния и нешуточной тревоги. Ну да… конечно же это охрана, которая стояла на входе. Они были обязаны были предепредить опасность, но не смогли, и теперь подозрительно косятся на реакцию шефа, вылезающего из под обломков.

— Что, дорогие мои? — Харламов с сожалением посмотрел на свой безнадежно испорченный костюм. — Впору мне вас охранять, а не вам меня…

— Александр Сергеевич… — виновато начал старший смены. — Все произошло безумно быстро. Мы даже не успели среагировать, а уже взрыв. Они по газам и в сторону МКАД.

— Весело… Номер машины запомнили? Марку?

— Черная «десятка», номер… какой там номер. Не заметили мы его даже.

— Жаль! Уволить бы вас всех ко всем чертям! Вместе с вашим начальником, кстати, почему его еще здесь нет? не я же буду с ментами все утрясать? Где он? Ему доложили?

— Да, — кивнул старший смены, — сразу же после произошедшего. Будет с минуту на минуту.

— Черте что творится… — Харламов ругнулся и вышел из кабинета, оставив зама и подчиненных провожать его растерянными взглядами.

09:00 Площадь Островского. Три часа до митинга.

Андрей Горбенко занял место на крыше одного из домов свечек на улице, прямо напротив площади Островского, где должен был проводить свой митинг Саша. первые люди уже начали подтягиваться. Хотя только только начинало рассветать и кое-где, согласно классику, было не видно не зги. Трое пенсионерок несли два больших плаката, с идеалистическими надписями «Насонов— наш президент», еще двое тащили кипу листовок с планом предвыборной компании.

Ближе к девяти утра на площади показались две машины из зондер-команды. Ребята шустро выгрузились около «Газели». Пара автоматов израильского производства «узи», три калашникова и штук десять «кипарисов», которыми удобно орудовать вот на таких мероприятиях, так как в связи со своей компактностью, те легко прячутся под одежду, а стреляют не хуже любого другого автоматического оружия. Андрей осмотрел эти приготовления с долей цинизма и гордости. Ребята сделали все что положено в таких ситуациях, даже посадили снайпера, чтобы контролировать высотки, но просчитать место откуда будет произведен последний для Харламова выстрел, даже они, такие хорошие профи, просчитать были не в состоянии. Жаль конечно парней… Уволят их, а может быть и посадят, но такова доля телохранителей, если ты жив, а клиент мертв, значит ты и виноват. А никого кроме Саши, Горбенко убивать сегодня не собирался.

Вчера было лишь предпреждение, маленькое китайское, дабы нагнать на объект страха. Андрей, стреляя из гранатомета по офису, не имел цели его убить, лишь заставить паниковать и ошибиться. И вот! Харламов все-таки сделал эту роковую ошибку. Только он, наверно, не стал бы отменять митинг, когда вокруг одни покушения на него. Только он, и исключительно из своего упрямства.

Андрей перевернулся на бок и стал смотреть в потолок, потеряв из виду площадь. Все равно до часа «Х» еще два часа, а приготовление охраны его не особо волновали. Задумался…

А правильно он поступает? Конечно правильно, поправил он тут же себя. Аленка, Роберт, андрюха, Леша, все должны быть отомщены.! Харламов должен ответить за каждую смерть. Но не получается ли так, что Горбенко, вольно или невольно идет на поводу у желаний Маринки, исполняет ее волю, которую та ему ненавязчиво навязывает? Андрей отмахнулся от этой мысли, как от назойливой мухи. В конце-концов Марина пыталась его отговорить от мести. Глупо все как-то…

07:15 Штаб Харламова.

— Саша, ты готов? — в комнату заглянула Аношкина Надя с папкой в руках, высилась пухленькая фигура Иринки Овчаровой.

Харламов стоял у зеркала, поправляя галстук. Сегодня он должен выглядеть безупречно, сегодня последний шанс выйграть эти чертовы выборы. А потому он надел черный пиджак, строгую рубашку с золотыми запонками, когда-то давным давно подаренными кем-то на день рождения. Идеально отглаженные брюки упирались в начищенные до блеска ботинки своими ровными стрелками.

— До митинга еще куча времени, Надюх, но в принципе готов, — Харламов даже не обернулся, оглядывая себя в зеркало. Да красавец! С удовлетворением заметил он. Посмотрели бы на него сейчас обитатели его камеры. Наверно вряд ли бы узнали…. Изменился он сильно, к тому же пластическая операция в Швейцарии. Кто для Острого какой-то Насонов, он мало похож на Хоккеиста, есть что-то неуловимое, но не более того, обычный гопник, шушера… Харламов разочарованно вздохнул. Они все, там, за Уралом, так и не узнали кем он был на самом деле.

— Ириш, ты что хотела? — Саша наконец отвернулся от зеркала.

— Значит так… — Овчарова засуетилась, доставая из папки какие-то бумаги. — Выезд на площадь в одиннадцать. Как раз час добираться. Охрана целиком на Лемзякове, едим двумя машинами. Там… Черт, Надька сколько раз тебе говорить, чтобы ты не лазила без дела в мою папку. Все перепутала. Дубина!

Аношкина обиженно поджала губы и начала красить и без того сильно накрашенные губы.

— Вот! Нашла… — Овчарова наконец-то выудила из папки долгожданный листочек. — Значит на митинге… Открывает его Киркоров со своей песней. Потом твое выступление. В машине потом почитаешь, я дам тебе копию. Так… Говоришь, где-то с час! Потом ответы на вопросы избирателей где-то полчаса. Выступление Кобзона и раздача подарков. Именные кружки с твоей фотографией, — поянила Овчарова, заметив недоуменный взгляд Харламова. — Эта еще Аленкина идея… Царство ей небесное.

Саша сел, вспомнив старшенькую. Грудь неожиданно защемило, оставляя неприятный осадок воспоминаний. Он старался забыть, навсегда вырвать из сердца и из памяти, но она все чаще и чаще приходила к нему во сне и смотрела, смотрела, смотрела… Тем взглядом, которым глядела на сашу последний раз их встречи на Лешиных поминках.

— Ирин, у меня плохое предчувствие… — Харламов налил себе немножко коньяка в стакан и залпом опрокинул в себя, даже не поморщившись. — Я даже не могу представить, чем это все закончится, но то что-то сегодня будет это определенно…

— Ты просто распереживался, вот и все… — пожала плечами Овчарова. — Зря просто напомнила тебе про Севостьянову. Саша, ты слишком мнительный.

— А знаешь… — Харламов закурил и с удовольствием выдохнул терпкий сизый дым. — Они мне каждую ночь снятся… Просто приходят и смотрят. Молчат, но… Так страшно.

— Все будет хорошо, Саш, — подала голос Аношкина, закончившая макияж, — сегодня последний день. Потом неделя затишья и выборы. А там… Там что Бог пошлет!

— Меня убьют… — Саша опркинул еще один стакан в себя. — Убьют. Не сегодня, так завтра. Спору нет, я этого заслужил, но Боже, как же хочется жить…

08:13 Предвыборный Штаб Ирины Громады.

Марина Мельник еще с утра появилась в предвыборном штабе своей подружки. Прикатила на своей машине и они надолго заперлись в кабинете Ирины. Попросили туда подать сигареты, кофе и телефон и больше их не беспокоить. Охрана, секретари, последователи сатурна недоуменно толпились возле двери, не смея помешать диалогу своей начальницы, матери-настоятельницы… Растеренно оглядывали закрытую дверь и шептались. А за закрытой дверью…

За закрытой дверью нервное напряжение буквально висело в воздухе. Две подруги ждали двенадцати часов по полудню. Того часа, той минуты, когда все в этом мире решится для них. Марина пила кофе и напряженно курила одну сигарету за другой, Шумова— Громада успокаивала свои нервы мелкими глотками из стакана с виски.

— А он не сорвется? — нарушила Ирина наконец тягучее молчание.

— Нет, Андрюша плотно сидит на крючке праведной мести, — Марина нервно засмеялась, — он искренне верит в то, что Харламов уничтожил Роберта и Аленку, что это он виноват во всех их бедах, так что выстрелит как миленький.

— И как только он это сделает, наша доблестная милиция его арестует? — захохотала Громада. Алкоголь уже начал на нее действовать, и она почувствовала себя намного свободнее и раскованнее.

— Куда же она денется! Тем более, если наблюдательные и ответственные граждане, вроде нас с тобой сделают соответствующий звоночек, куда следует.

— Тебе его не жалко?

— Жалко у пчелки, дорогая Александра, а я женщина. У меня это чувство не заложенно генетически, — Марина засмеялась и налила себе еще остывшего кофе, закурила, с наслаждением затягиваясь.

— А если все же Горбенко сорвется? Ну сантименты, рука дрогнет и прочее…

Марина откинулась на спинку кресло и сладко потянулась.

— Ну, а если дрогнет рука, несущая кару, то у мня есть план Б.

— План? Какой еще план? — взметнула удивленно густые брови Громада.

— А вот о нем, тебе знать не следует. Знаешь Ирочка, меньше знаешь, дольше живешь.

11:00 Предвыборный штаб Харламова

— Пора ехать, Саш, — в кабинет заглянул без стука Лемзяков. Под тонким, узковатым пиджаком топорщился бронежилет и что-то огнестрельное.

— Уже? — харламов поднял красные глаза на своего заместителя по безопасности и тяжело вздохнул. Артем никогда не видел еще шефа таким уставшим, убитым, разломанным. Совсем недавно он был полон сил, а теперь что-то с ним стало, и страшно становилось от того, что кажется это был уже окончательный надлом.

— Да пора уже выезжать, а то не успеем. Машина ждет во дворе. С тобой все нормально, Сань? — Артем обеспокоенно посмотрел в глаза своему шефу.

— Да… да… Все хорошо, Артемка. Жить буду.

Харламов спустился вслед за Лемзяковым. Теперь по его лицу нельзя было прочесть прошлых терзаний. Только немного красные глаза с припухшими веками выдавали или то что он плакал или бессонную ночь. Саша был снова настроен бороться, жить. И друзья успокоились, решив что это была всего лишь минутная слабость. И, о Боже, как они ошибались! Им бы сейчас бросить это все. Собраться и уехать, отговорить Сашу от всего, но нет… Временной маятник начал уже отсчитывать последние минуты. С противным металлическим стуком он отмерял жизнь каждого из наших героев. Конец приближался. Только что это будет? Как! Это не знал никто!

11:56 площадь Островского.

Вступительная часть закончилась. Поп-король россиской эстрады вместе с последними аккордами скрылся за небольшой импровизированной сценой. Публика была в восторге. Народа море. На небольшой площади Островского яблоку негде упасть. Сейчас выход Харламова.

Горбенко мельком взглянул на свои наручные часы и поудобнее прижал к себе винтовку. Приник к окуляру. Осмотрел площадь, потом сцену и машины у самых ступенек. Оттуда должен был появиться Харламов, но сначала из бронированных «мерседесов» вышло трое охранников, потом Артем лемзяков, и лишь после них всех саша. его грамотно прикрывали, из расчета, что предполагаемый киллер стоит в толпе, но уберечься от пули снайпера невозможно.

Андрей задержал дыхание и немного повел цель. Прицел послушно лег прямо в основание черепа, сейчас или никогда! палец на спусковом крючке задрожал и испуганно отпрянул. Горбенко помимо воли зажмурился не в силах сдержать накатывающиеся сами собой слезы. Проморгался. Все теперь можно… Снова задержка дыхания. Харламов уже почти поднялся на сцену. Приветливо машет избирателям рукой, улыбается. Сейчас…

Но неожиданно Горбенко привлек еле заметный блик в окнах соседнего дома, стоящего напротив. Показалось или нет, что и там сидит снайпер? Андрей пригляделся, но ничего не увидел. Все те же белесые стекла обшарпанной многоэтажки. Вздохнул и обратил свое внимание снова на площадь. там уже был в полном разгаре митинг. Харламов что-то кричал с трибуны, бурно жестикулируя. Каждое его слово или фразу публика воспринимала одобрительными криками и шумом.

Сейчас… сейчас или никогда! Андрей снова приник к окуляру, но пот заливал глаза и пришлось отстраниться. Вспомнилось все. Мигом, разом, моментально. Как они с сашкой учились в школе, как сидели вместе на уроках биологии, как шутили, смеялись. Вспомнилось, как начали работать вместе в компании, как он уговорил его бросить службу, как отдыхали вместе. Вспомнилась Варька… Варька, Варечка, Варюша… Солнышко наше! Нет, Горбенко не имел морального права лишать этого ангелочка ее отца. Нет, он не сможет выстрелить, никогда не сможет стрелять в сашу, будь хоть он трижды негодяем. Раньше может быть и смог, но при воспоминании о Варечке вдруг что-то перевернулось в душе Горбенко. Боль и злость куда-то ушли, уступив место пустоте. Мир перевернулся, сказал классик, нет, это мы его сами перевернули, и Харламов тут абсолютно не при чем.

Горбенко отложил в сторону ввинтовку и потянулся за чехлом. Нет он не будет его убивать. Пускай все что он сделал останется на его совести, лишь бы Варвара была счастлива. Пускай…

Выстрел прогремел неожиданно громко в окружающем шуме. Словно сухой щелчок он эхом раздался в аплодисментах толпы, перекрыв ее изумленный визг. Не громко и не тихо, значительно и со смыслом.

Горбенко в долю секунды по инерции схватил винтовку и посмотрел в окно сквозь оптический прицел. Народ панически суетился кто-то кричал насчет скорой помощи, многие в истерике разбегались по площади.

«Ай да Маринка, ай да сучка! — Горбенко наконец все понял. нашел виновных в смерти трех своих лучших друзей. Враг был все тот же, только спрятавшийся под личину любовницы. — Вот тебе и Мельник…»

Саша лежал на помосте. Прямо перед ним на коленях заплаканная Аношкина, держит в руках голову Харламова и плачет, зовет на помощь. Кровь из раны на груди бордовым пятном расплывается по белоснежной рубашке. Он еле дышит. Не в силах на это смотреть дальше Горбенко отвел прицел в сторону.

Охрана бессмысленно суетится. Бегает по площади с автоматами наперевес, надеясь отыскать злодея.

— Не там ищете, господа, — прошептал Андрей, медленно переводя оружие на окно, где видел странные блики. Так и есть! В оконном проеме стоял тот самый человек, с которым столкнулся Горбенко в дверях Аленкиного подъезда, перед тем как ее обнаружить мертвой. Да! Сомнений не было! Это был тот самый человек! Тогда Андрей не смог его вспомнить, а теперь память услужливо сработала, как компьютер. Бек… наемный убийца. Это он! Он убил всех! И Аленку, и Роберта, и теперь Сашку.

Заметив, что Горбенко за ним наблюдает. Бек приветливо помахал ему рукой и улыбнулся.

— Получи, сволочь… — Андрей нажал на курок, зная, что не промахнется. Его учили на мазать и с совершенно других расстояний. Бек в оконном проеме нелепо взмахнул руками. Пошатнулся и полетел вниз, так не издав ни звука. Только при ударе об асфальт раздался негромкий шлепок. Теперь точно конец.

Горбенко снова обратил свое внимание на площадь. Там уже приехала карета скорой помощи. Врачи грузили на носилки неподвижное тело Харламова. Поговрить бы с ним, вдруг подумалось Андрею, но он отмел эту идею. Сейчас там не до него. Харламов все еще дышит, а значит есть шансы спасти. если даст Бог, успеют еще наговориться. Сейчас главное не упустить Мельник.

* * *

Андрей сбежал по лестнице вниз, не став дожидаться как всегда не вовремя застрявшего где-то лифта. Только бы успеть, билась в голове одна и та же мысль. Выскочив в двор, он окольными путями (милиция уже начала окружать злополучную площадь) Андрей выбрался на трассу и поймал попутку. веселый мужичок, ехавший с дачи, с удовольствием согласился подвести за пятерку до центра. Прыгнув в автомобиль, Горбенко только сейчас решился набрать номер Мельник.

Та трубку взяла сразу, будто ждала звонка. Только явно от кого-то другого, потому как голос у марины был мягко говоря удивленный.

— А… это ты Андрюшка, — разочарованно протянула она, справившись с минутным волнением. Видимо не ждала уже бывшего любовника услышать, — как все прошло?

— Хорошо, — совладав с собой, спокойно пояснил Горбенко, — все что мы задумали исполнилось…

— Тебя никто не видел? — Марина изобразила в голосе беспокойство.

— Нет мне удалось прошмыгнуть мимо конвоев оцепления. Так что повезло можно сказать… Там сразу ментов появилась куча. Откуда они? Будто знали что-то.

— Да… — задумчиво проговорила Мельник. — тебе действительно очень сильно повезло… Милый, нам надо срочно увидеться.

— Где? Когда? Я сейчас качу в центр, — Горбенко прибавил в голос радостных ноток, немного игривых, — может отметим столь радостное событие?

— Нет, нет, солнышко, я не хочу нигде пока светится. Давай где-то через полчаса в нашем уютном гнездышке?

— Хорошо, любимая, целую, — Андрей положив трубку, громко выругался.

— Жена? — понимающе кивнул таксист в зеркало заднего вида.

— Почти уже бывшая, — зло ответил Андрея, пояницей ощущая прохладное прикосновение пистолета.

* * *

Приехали довольно быстро. минут за десять до назначенного срока, но Марина уже ждала в квартире. Встретила на пороге. Поцеловала. Андрей с омерзением чмокнул сухие тонкие губы, да и Мельник не проявила особого интузиазма.

— Я там шампанское открыла, — она показала на комнату и два разлитых бокала с игристым вином, — отметим нашу победу? Или лучше так… Победу справедливости над бесчестием и коварством?

Горбенко пожал плечами и вошел в комнату, стараясь не упускать из виду Марину. От нее можно было ожидать всякого, в том числе и пули в спину из какого-нибудь дамского пистолета. Так что надо было оставаться настороже. Правда Андрей был уверен, что Марина станет действовать по-другому. Вон и шампанское уже открыто. Скорее всего вся штука именно в нем. Только что там? Яд или снотворное? скорее всего яд… Еще бы….Тогда все будет идеально ложится в расписанную ее партитуру. Убийца лучшего друга не вынес моральных терзаний и покончил с собой посредством яда. Красиво? Вполне в стиле Мельник, а она чистенькая и не при чем. Может свободно забрать все что осталось, включая Варечку. Да и какая красивая месть!

— Ну за победу сил добра над силами зла! — Марина медленно подняла бокал, торжественно подняв его первой, не оставив выбора Андрею. Горбенко, немного подумав взял бокал в руки, повертел его из стороны в сторону и… поставил обратно.

— Андрюша, ты чего? — удивленно подняла глаза Марина. — Что случилось? Почему ты поставил бокал?

— Не хочу пока…

— Как??

— Вот так! — Андрей потянулся за спину, но Мельник его опередила. Она как кошка, одним еле заметным едва уловимым движением сдвинула в сторону сумочку и схватила дамский браунинг. Андрей мельком оглядел его. Все как надо, на взводе, только курок жми. мысль пришла с каким-то заторможенным опозданием: «Сейчас она меня убьет…»

— Догадался, сукин сын, — она злобно сверлила его налитыми кровью глазами, — догадался. Умный, гэбист хренов… Ничего, скоро отправишься к своему дружку. Бек сделал свое дело на отлично.

— Где ты его откопала? — Андрей сел поудобнее для броска, оставляя надежду выхватить пистолет.

— В Германии где же еще… Он там побыл немножко моим любовником, а после пары ночей был готов замочить хоть американского президента, как впрочем и ты, мое золотце.

— Зачем? — Андрей поднял на нее свои мутные напряженные глаза, не сводя взора с пистолета, котоый вопреки канонам совсем не трясся в тонкой женской ручке. Да… марина не была истеричкой, она была тонкой расчетливой гадиной, которую надо было прихлопнуть.

— Месть, Андрюшечка, месть во все времена правила бал в мире. Вот и моя цель была лишь месть. Не дать вам добраться до очередного лакомого куска. Вырвать его у вас прямо из под носа. Мне бы жизни не было, если Харламов стал президентом, а теперь его нет… И туда ему и дорога, пускай горит в аду, за свои проклятые деньги. Я убила его, убью и тебя!

— Убьешь, — покладисто согласиля Горбенко, — только ответь мне на пару вопросов… Интересно же…

Марина кивнула, не убирая оружия.

— Спрашивай…

— Кто из кандидатов твой человек?

— Иришка Громада. Хотя на самом деле ее зовут Шумова Сашка. Или вы думали что только вы знаете, где делаю пластические операции?

— Значит в интернет она слила информацию?

— Конечно, только с моей подачи. Ей шизофреничке никогда не догадаться кто есть на самом деле Александр Насонов.

— Зачем ты убила Лешу?

— Кравченко попался случайно под пули. Мои люди хотели убрать Харламова, когда я поняла, что он намерен все равно учавствовать в выборах и отмажется от любой гадости в интернете.

— А Аленка? Роберт?

— Оооо… — весело протянал она, будто рассказывала какую-то забавную историю. — Это все было исключительно ради тебя затеяно, когда я узнала, что Сашка тебя выгнал, то необходимо было переманить тебя на свою сторону, чтобы покончить с Харламовым твоими руками. Сделать это можно было только заставив тебя мстить. Так что милягой Робертом и умничкой Севостьяновой пришлось пожертвовать ради вас, мой железный феликс. Это все что ты хотел узнать?

— Нет, удели мне еще минутку, — попросил Андрей, не сводя глаз с дула пистолета, смотрящего прямо ему в лоб, напряженный, готовый к броску, как натянутая тетива. Еще немного, еще чуть — чуть, и со всей этой историей будет покончено. Осталось узнать последнее. — Ну а что по твоему плану было бы со мной в итоге?

— Вообще-то тебя должны были забрать менты, сразу как выстрелит Бек. Я ведь знала, что ты все равно не сможешь это сделать. Это ты с виду герой, Шварцнегерр долбаный, а в душе размазня… Но ты каким-то образом сумел проскочить, да еще и укокошить беднягу Бека. Так что теперь выход один пристрелить тебя здесь…

С последними словами Маринки Андрей прыгнул… Прыгнул вперед ногами, расчетливо метя в солнечное сплетение. Оттолкнул Мельник к столу, та упала и покатилась по полу, уронив тяжелый пистолет. Тот глухо стукнул и покатился по паркету куда-то под кровать. Марина обладала просто удивительным проворством, она успела встать раньше, чем Горбенко, держась за живот, побежала ко входной двери, но Андрей ловкой подсечкой сбил ее с ног. Та полетела по коридору и со всего маху влетела в вешалку, об крючки разодрав себе половину лица. Бешено вращая глазами, понимая что умирает, что ее сейчас убьют, попыталась встать на ноги, но силы куда-то исчезли, покинули ее. Над ней стоял Горбенко, держа в руках пистолет, направленный прямо ей в голову.

— И последний вопрос… — Горбенко со вздохом щелкнул предохранителем. — насчет нашего ребенка это правда?

— Да я лучше легла бы под коня, чем трахалась бы с тобой, урод гребаный! — вместо слов сквозь разбитые губы и выбитые зубы вырывались отдельные звуки, но Андрей все понял. Закрыл медленно глаза. Прошептал еле шевеля губами:

— Прости нас, Господи всемилостивый. Господи, прости!

Раздался щелчок и Марина кулем повалилась на пол, в последней агонии шевеля ногами, будто пытаясь доползти до своего ненавистного врага. Наконец она набралась последних сил, и сквозь кровь, медленно текущую у нее изо рта, захлебываясь ее, она сказала всего одно слово:

— Ненавижу… — и умерла.