Глава 4
1
Командир крейсер 1-го ранга «Диана», капитан 1-го ранга Залесский, Василий Константинович, внимательно всматривался в бинокль. Его крейсер находился в дозоре, охраняя вышедшею, для производства эволюции и осмотра островов Мяо-Дао, под командованием командующего флота, эскадру. В составе эскадренных броненосцев «Петропавловск», под флагом командующего, «Полтава», «Севастополь», «Пересвет», «Победа», броненосного крейсера «Баян», крейсеров первого ранга «Аскольд», «Диана», крейсера второго ранга «Новик», минных крейсеров «Всадник», «Гайдамак». А также контрминоносцев из 1-го отряда «Внимательный», «Боевой», «Грозовой» и из 2-го отряда «Сторожевой», «Решительный», «Сильный», «Смелый», «Сердитый», «Страшный», «Скорый» и «Расторопный». И если «Аскольд», «Новик» и контрминоносцы из 1-го отряда двинулись на юг к островам Мяо-Дао. То «Диана» и «Баян» с контрминоносцами из 2-го отряда находились в дозоре эскадры. И теперь Василий Константинович с интересом рассматривал стремительно приближающиеся дымы. Уже был виден совершенно чёрный корпус парохода, весьма похожего на «Доброфлотовский», за которым виднелись четыре контрминоносца похожие на корабли производства Невского завода. И, похоже, там тоже заметили русский крейсер, в сопровождении четвёрки «соколов». Пара, из идущих с пароходом, контрминоносцев подняв ход узлов с 18, до почти 25 выдвинулась вперёд. И когда до этой пары контрминоносцев оставалось миль 10, то один развернул назад, что то, сигналя, а второй, казалось бы, даже прибавил ход.
— Василий Константинович, — произнёс стоявший рядом с командиром вахтенный офицер, — похоже, что это наши. По крайней мере, кормовой флаг Андреевский. Я бы даже сказал, что это «Бойкий» с «Бурным», не зная наверняка, что они остались в Порт-Артуре.
— А ещё они нам двоятся. В Порт-Артуре их всего два, а тут целых четыре, — ответил, было командир крейсера, и добавил, отдавая распоряжение, — Пусть «Решительный» и «Страшный» выдвинуться вперёд. И выяснят, кто это.
И получив приказ два «сокола» отделившись от колонны, прибавили ход и помчались навстречу незнакомцу. На полубаке, которого стали собираться матросы, размахивающие снятыми с голов бескозырками. С «соколов» им ответили, а сами контрминоносцы легли на параллельный курс с незнакомцем и на не плохой скорости совместно помчались к крейсеру.
— Похоже, точно наши, — произнёс командир «Дианы», переведя свой взгляд на пароход, который более густо задымив, тоже добавил узел, другой к своей скорости, — Но откуда? Неужели они с эскадры адмирала Вирениуса?
— Василий Константинович, пароход похож на «Алмаз», и в составе эскадры семь «невок», — напомнил вахтенный и добавил, — Сигнальщик, что «Решительный» передаёт?
— Встретили крейсер «Алмаз», контрминоносцы «Буйный», «Бодрый», «Бедовый» и «Безупречный», — тут же начал докладывать сигнальщик, — Просят разрешение, сопроводить «Буйный» к командующему флотом.
— Сигнальщик передайте «добро», — распорядился Залесский и, осматривая море, добавил, — Если это дозор эскадры Вирениуса, то странно, что они в обратную сторону никого не направили. И что ещё более удивительно за ними никого не видно.
— Вы предполагаете что-то плохое, Василий Константинович? — вахтенный навёл свой бинокль на «Буйный», — На «Буйный» вижу следы боя. Возможно, их послали за помощью. И «Алмаз» подходит, сейчас всё узнаем.
2
Не меньшее удивление испытывал в этот момент и командир крейсера «Аскольд», капитан 1-го ранга Грамматчиков. Его крейсер как раз досматривал четыре английских парохода компании «Чайна Навигэйшн». Которые следовали компактной группой. «Новик» задержался, чуть севернее, возле остановленного японского парохода «Хан-иен-Мару» с джонкой на буксире.
И тут сигнальщик крейсера доложил о ещё видимых дымах на горизонте. Двигающихся с юга в сторону Порт-Артура. И оставив возле английских пароходов контрминоносцы «Аскольд» подняв ход, помчался на юг. Очень быстро стало видно, что со стороны Китая подходили десять пароходов. И если идущий впереди пароход имел испанский флаг, то остальные девять шли двумя ровными, параллельными колоннами. Которые, заметив крейсер, сделали то, от чего у видавшего виды капитана 1 ранка глаза вылезли из орбит. Десяток торговых пароходов, под разномастными флагами, совершил чёткий разворот «все вдруг» и направился к ближайшему китайскому острову.
— Вот что вытворяю черти, так даже наши броненосцы не смогу, — послышался возглас кого-то из офицеров на мостике крейсера, — Это что за кордебалет?
— А вот сейчас и узнаем, — ответил Грамматчиков и дал сигнал в машинное отделение «полный ход». И развив все свои 23 узла, крейсер буквально помчался над волнами, вслед за улепётывающими пароходами. И тут все на крейсере удивились ещё больше. С испанского парохода, что-то стали сигналь на остальные пароходы. При этом на корму, идущей полным ходом от крейсера, «Анны-Гарсия» высыпали матросы. Которые радостно, что-то кричали, и размахивали руками. А на мачту, заревевшего сигнальным ревуном парохода, пополз какой-то сигнал флагами.
— Сигнальщик, что передают? — Грамматчиков попытался осознать происходящие.
— Не вижу ваше высокоблагородие, — тут же отозвался сигнальщик, — Дым из трубы мешает. И на «Костроме» сигнал поднимаю, ваше высоблагородие, «Все вдруг».
— Ты что пьян? На какой ещё «Костроме»? — вспылил Грамматчиков.
— Ни как нет, ваше высокоблагородие, трезвые мы. Только концевая в левой колонне это «Кострома», хоть и под германским флагом. Я её в Одессе видел. Это точно она. И флаг меняет с германского.
Грамматчиков, перенёс свой взгляд на указанный корабль и увидел, как транспорта снова совершают манёвр «все вдруг» и ложатся на курс сближения с «Аскольдом». А на мачтах всех транспортов, кроме «Анны-Гарсия», оставшейся под испанским флагом, поднимаются русские флаги. И если над головными, в колоннах, затрепетал русский торговый флаг, то над остальными стали подниматься Андреевские флаги. И тут сигнальщик произнёс:
— Головной во второй колонне «Владимир». Этот пароход, ваше высокоблагородие, я тоже в Одессе видел.
— Цирк, да и только, — произнёс Грамматчиков, — Но, кажется с «Анны-Гарсия» шлюпку спускают. Надеюсь там то мы всё и узнаем. А «Кострома» и «Владимир», насколько я помню, сопровождали эскадру адмирала Вирениуса. Но что-то боевых кораблей я нигде не вижу.
— И Константин Александрович, — услышал Грамматчиков сзади голос одного из своих офицеров, — если адмирал Вирениус, так транспорта вышколил то, что его броненосцы вытворяют?
— Сейчас меня больше волнует вопрос, где они сами, — ответил командир «Аскольда» обводя взглядом море вокруг, — Больше вокруг никого не видно.
3
Четыре контрминоносца стремительно нырнули в узкий, не более полутора кабельтовых, проход на внутренний рейд Порт-Артура. Провожаемые удивлёнными взглядами с охранявших проход на рейд канонерских лодок «Отважный», «Бобр» и крейсера «Разбойник». Два из контрминоносцев, «Решительный» и «Страшный» давно уже примелькались, и удивления не вызвали. Но вот два других, с угольно-чёрными корпусами, выдали позывные, что это корабли третьего отряда миноносцев «Буйный» и «Бодрый». Причём над «Буйным» развивался брейд-вымпел командира отряда, а на мостике стоял знакомый всем в Порт-Артуре полковник Агапеев. И всё в крепости знали, что третьего отряда миноносцев не было в составе флота ещё утром. Но корабли с такими названиями уже давно все ждали в крепости. И со стоявших в проходе кораблей, тут же засигналили стоявшим в охранении рейда катерам подойти к борту. Все жаждали новостей. Но больше всех новостей жаждал наместник адмирал Алексеев, правда, у него с этим, чуть было не возникли проблемы.
Вошедший в вестибюль дворца наместника мичман тут же вызвал неудовольствие находившегося там дежурного офицера, который поджав губы, процедил, козырнувшему было мичману:
— Молодой человек, соблаговолите одеться по форме, прежде чем появляться тут, — офицер бросил взгляд на висевшие на мичмане японскую саблю, в ножнах, и пистолет маузере, в деревянной кобуре, — И вообще, почему вы не в парадной форме?
Мичман снова поднёс перебинтованную руку к козырьку фуражки и произнёс:
— Мичман Вирениус, крейсер «Алмаз», исполняющий должность командира миноносца номер «27», с докладом от их превосходительства контр-адмирала Вирениуса, к их высокопревосходительству адмиралу Алексееву.
Дежурный поморщился и ответил, буквально плюнув через губу:
— Меня совершенно не волнует, кто вы и не волнуют ваши объяснения. Соблаговолите оставить их при себе и выйти вон. Приведите себя в подобающий вид, а потом явитесь повторно.
Но тут с лестницы ведущий на второй этаж дворца послышался голос:
— С какого, какого вы крейсера, молодой человек?
Офицеры повернулись на голос и увидели контр-адмирала, смотревшего на них сверху вниз.
Вирениус младший снова отдал честь и представился:
— Мичман Вирениус 2-й, ваше превосходительство, вахтенный офицер крейсера второго ранга «Алмаз», по совместительству исправляющий должность командира призового миноносца номер «27». С рапортом, от их превосходительства контр-адмирала Вирениуса 1-го, к его высокопревосходительству адмиралу Алексееву.
Контр-адмирал снова окинул мичмана взглядом и произнёс:
— Только что из боя, молодой человек? И не стойте там, поднимайтесь наверх, их высокопревосходительство ждёт вашего доклада. И судя по тому, что вы взяли приз, бой окончился удачно для нашего флота?
— Так точно, ваше превосходительство. Мы разгромили эскадру вице-адмирала Катаока, при островах Эллиот, — мичман быстрым шагом направился к лестнице, — Но, к сожалению, я после боя, даже не успел побывать на крейсере.
Контр-адмирал остановился, удивлённо посмотрел на мичмана, а потом он прислушался к зазвучавшему праздничному перезвону, со звонницы церкви, и произнёс:
— Даже так, разгромили эскадру. Идёмте быстрее, молодой человек, не стоит заставлять, Евгений Ивановича, ожидать такие новости.
Когда контр-адмирал Витгефт и мичман Вирениус вошли в кабинет наместника, то адмирал Алексеев стоял возле окна, и прислушивался к праздничному перезвону. И увидев, своего начальника морского штаба, спросил:
— Вильгельм Карлович, вы не знаете, с чего это вдруг такой почти пасхальный перезвон? Я, кажется, распоряжение не отдавал.
— Я думаю, ваше высокопревосходительство, вот этот молодой человек, вам всё и объяснит, — и с этими словами контр-адмирал пропустил мичмана в кабинет наместника.
Адмирал, проследовал к своему столу, грузно опустился в кресло и внимательно осмотрел мичмана. Чуть скривившись, когда взгляд останавливался на японской сабле и пистолете маузер, и совершенно равнодушно скользнув по глубокой царапине на щеке и перебинтованной руке:
— Кто вы?
— Мичман Вирениус 2-й, ваше превосходительство, вахтенный офицер крейсера второго ранга «Алмаз», по совместительству исправляющий должность командира призового миноносца номер «27», — чётко доложил мичман и, сделав несколько шагов к столу, протянул пакет наместнику, — Имею приказ доставить вам, ваше высокопревосходительство, рапорт их превосходительства контр-адмирала Вирениуса.
Алексеев вальяжно и нарочито медленно взял пакет, потом поднял со стола нож для бумаг, вскрыл пакет, достал рапорт, небрежно тряхнул лист и, отстранив рапорт от себя начал читать. В этот момент, в кабинете казалось, замерло всё, даже время. Подошедший к столу наместника адмирал Витгефт смиренно ждал вердикта всесильного Алексеева. Прочитав рапорт, адмирал хмыкнул и протянул рапорт своему начальнику морского штаба. Витгефт схватил рапорт и стоя стал его буквально поглощать, не рискуя присесть без разрешения наместника, который повернувшись к мичману уже добродушно спросил:
— А вы мичман кем приходитесь, Андрей Андреевичу? И кстати, как вас зовут?
— Сын, ваше высокопревосходительство, Николай Андреевич Вирениус. К вашим услугам, — при этом мичман молодцевато щёлкнул каблуками.
— И что же вы, Николай Андреевич, не по форме одеты. Где ваш форменный палаш? И что это у вас вместо положенного револьвера?
— Не имел возможности переодеться ваше высокопревосходительство. Палаш был утерян в бою. Пришлось воспользоваться призовой саблей. А пистолет помог взять призы в бою.
— Вы посмотрите, Вильгельм Карлович, какого орла Андрей Андреевич воспитал, — с этими словами Алексеев поднялся из-за стола, обогнул его и похлопал мичмана по плечу, — Призы берёт на трофейную шпагу. Командуйте миноносцем, Николай Андреевич, никто не вправе, у вас, взятое в бою отобрать. И служите так же честно и отважно, а награда за государем будет. В бою ранены были?
Алексеев посмотрел на руку мичмана.
— Это я руку прищемил, кассетой со снарядами, когда Гочкис заряжал.
— Даже так? — на лице Алексеева приподнялась бровь.
— Когда, ваше превосходительство, мы с кондуктором Буториным, с приза, самоходной миной подорвали «Чин-Иен», нас с броненосца обстреливать начали. И мы, что бы нас ни убили, стали отстреливаться. Мне пришлось Гочкис заряжать, когда кондуктор сумел подавить огонь японских пушек. Но вот японская красавица, по имени шимоза, поцеловать успела, — мичман коснулся забинтованной рукой щеки.
— Орёл, орёл, — усмехнувшись, покачал головой Алексеев, — И призы взял и броненосец подорвал. Вижу по заслугам, вас Николай Андреевич, Андрей Андреевич ко мне послал. Явно в качестве награды.
— Нет, ваше высокопревосходительство, — мичман вытянулся, — не в качестве награды, а в качестве наказания.
— Это как, объяснитесь? — во взгляде Алексеева впервые мелькнул интерес к стоящему перед ним офицеру.
— Я заблудился, и попал на рейд раньше времени, — продолжая, стоять навытяжку, ответил мичман, — Японцы всполошились. И когда эскадра начала бой, японцы были при орудиях. Ну и их превосходительство, контр-адмирал Виренус, указал, что половина погибших и раненых на моей совести. Вот и приказал сначала принять участие в отпевании погибших. А потом доставить вам, ваше высокопревосходительство, и их высокопревосходительству вице-адмиралу Макарову, рапорты. Ну и доставить тяжелораненых, которые, как говорит, их превосходительство, тоже на моей совести, в Морской Госпиталь. Особенно, их превосходительство, просил успеть доставить капитана первого ранга Лебедева.
— Не берите в голову, Николай Андреевич, — наместник снова похлопал мичмана по плечу, — Жаль, конечно, матросиков, но на всё воля божья. А вот с, Иван Николаевичем, да, досадно вышло. Каков герой, с оторванной ногой и более чем с двадцатью ранами на теле лично вести броненосец в бой, тут надо иметь большое мужество. Очень большое. Обязательно сий подвиг, в своём докладе государю императору отмечу. Кстати, как он? И где?
— Всех тяжелораненых, ваше высокопревосходительство, — доложил Вирениус младший, — поместили на «Бодрый», а он пришёл с нами. Его «Страшный» должен был отвести по каналу к Морскому госпиталю.
— Обязательно надо будет, Иван Николаевича, посетить в госпитале. Пожалуй, завтра. Сегодня необходимо праздничный молебен отстоять и приём провести. И кстати, рапорт командующему флотом где?
— Их превосходительство, контр-адмирал Вирениус, послал крейсер «Алмаз», а также четыре контрминоносца доставить рапорта, раненых и встретить, и сопроводить «Кострому», «Владимир» и призовые пароходы на Эллиоты. По пути мы встретили вышедшую эскадру. И я передал рапорт командующему флотом. Он направил эскадру к Эллиотам. А «Диану» и «Алмаз», с четырьмя контрминоносцами, к островам Мяо-Дао. Где и должны быть транспорта.
— Кхе, кхе, а посмотрите, как удачно получается Евгений Иванович, — произнёс контр-адмирал Витгефт.
— Что такое, Вильгельм Карлович? — Алексеев повернулся к своему начальнику морского штаба.
— Да как всё удачно, для Андрей Андреевича складывается, сие острова, — напомнил Витгефт, — «Аскольд» с «Новиком» и миноносцами осмотреть сегодня должны были. Надеюсь, они эти пароходы уже встретили.
— Ну да, — кивнул Алексеев, — очень удачно вышло. И значит Степан Осипович уже в курсе?
— Так точно, ваше высокопревосходительство, их высокопревосходительство вице-адмирал Макаров, рапорт получил. И начал выдвижение к островам. Направив вместе с нами полковника Агапеева.
— И какие инструкции, Степан Осипович, дал Александр Петровичу, вы, Николай Андреевич, в курсе?
— Их высокопревосходительство распорядились, — мичман начал доклад, — подготовить к переходу на острова из Порт-Артура минный транспорт «Амур», канонерские лодки «Кореец», «Манджур» и «Гиляк». А также буксира «Силач», двух землечерпательниц и несколько грунтовозных шаланд и портовых буксиров. С возвращением к эскадре отосланных контрминоносцев. Ну и организовать выход из Дальнего буксирного каравана со всеми шестью плавкранами. Их высокопревосходительство весьма благосклонно отнеслись к предложению провести спасательные операции для «Грозящего», «Блестящего» и миноносца номер «221». А также использовать захваченные на островах призы, в полной мере.
— Похвальное, похвальное стремление, — соглашаясь, кивнул Алексеев, а потом, усмехнувшись, добавил, — Вот только вам мичман штабным офицером никогда не быть. Такую информацию из вас буквально клещами вытаскивать пришлось. Но зачем Степан Осипович повёл весь флот к Эллиотам?
— По расчёту их превосходительства, — мичман снова ответил, — контр-адмирала Вирениуса, завтра ожидается подход, к Квантуну, первой японской эскадры и командующий согласился с предложением соединить флот. И оказать противодействие.
— Кхе, кхе, ваше высокопревосходительство, — снова подал голос контр-адмирал Витгефт, — против шести японских броненосцев и двух броненосных крейсеров мы можем выставить «Петропавловск», «Полтаву», «Севастополь», «Пересвет», «Победу», «Ослябю», «Иоанна Златоуста» и «Императора Николая I». А ведь ещё есть «Баян» и «Дмитрий Донской». А против четырёх собачек мы сможем выставить «Аскольд», «Диану», «Аврору» и «Новик» с «Алмазом». Солидно получается.
— Хм, — Алексеев посмотрел на своего начальника морского штаба, — Вы находите, Вильгельм Карлович, что есть надежда отогнать адмирала Того? Тогда мне стоит лично при сим деле поприсутствовать. Распорядитесь, что бы подготовили «Ангару» к выходу, завтра утром. Госпиталь посетим по возвращению. Но пока обязательно надо организовать праздничное богослужение. Распорядитесь, Вильгельм Карлович. А вечером, не забудьте с супругой, на приём прибыть, — произнёс Алексеев и повернулся к мичману, — Вы молодой человек на богослужении присутствовать будите?
— Я бы хотел скорее вернуться на миноносец, ваше высокопревосходительство, — вытянулся во фрунт мичман, — И я лютеранин. Мне не подобает принимать участие в подобном богослужении.
— А вы ступайте молодой человек, — адмирал, поморщившись, дал понять, что аудиенция закончена, — Коль в православном богослужении участия принять не желаете. Возблагодарить господа бога, за дарованную им победу боярину Андрею и дружине его. Хотя я слышал, что отец ваш, молодой человек, пожелание перейти в православие высказал. Подумайте об этом.
Мичман Вирениус снова щёлкнул каблуками и на мгновение, склонив голову ответил:
— Есть ваше высокопревосходительство.
После чего быстрым шагом покинул кабинет наместника.
4
Накрыв котёл крышкой Аюми вздохнула, она не ожидала, что это блюдо будет так похоже на блюдо, которое мама готовила дома. Только русские использовали другое масло для приготовления, обозвав его постным. Вместо курицы сначала обжарили мясо из банок, потом так же добавили в кипящее масло лук и морковь, обжарив их до золотистой корочки. Правда, вместо приготовления сначала омлета, которым заправлялось японское блюдо, русские добавили в блюдо сухие сливы. Вот их то количество голодная девушка и успела ополовинить. Но её за это не побили, а только отругали. А потом ей дали сухого хлеба, который назвали галетами. И добавили ещё слив для её котла. А готовила не только она одна. Все котлы, которые нашлись, в японском лагере, были приспособлены для готовки. И как понимала Аюми для них и остальных пленных.
Хотя вот к ним, к женщинам, победители отнеслись гораздо благосклоннее, чем к захваченным морякам. Которых мокрых и часто раненых согнали в низину между холмами. Туда же привели и всех женщин. Но если мужчинам не разрешали выходить за линию русских часовых, то к походу женщин за дровами, на берег, русские отнеслись спокойно. И сначала японки стали собирать выброшенные на берег ветки, для костров. Что бы обогреть мокрых и продрогших матросов. Позволили русские, и обработать их раны. Даже помогли с бинтами и медикаментами. А потом прибыли русские доктора и стали лечить японцев. Из тех, кто был цел, и чья одежда не была мокрая, сформировали несколько рабочих команд. Которые и притащили котлы. Банки с мясом, овощи, рис, воду и сушёные сливы. А потом появился чернявый, смуглый русский, с маленькими узкими усами. Который и стал распоряжаться, как приготовить это блюдо по-русски.
От сюда, с края японского лагеря для пленных, было видно, как русские, подтащив пароходом перевернувшийся японский корабль, ближе к берегу, теперь пытались в его днище проделать отверстие. Как говорили матросы, там должны были остаться люди, и их очень жалели. Говоря, что их ждёт страшная смерть. Но, похоже, русские не хотели их смерти и теперь старались их спасти. Срубив заклёпки удерживающие листы обшивки. И Аюми наблюдая за огнём, под котлом, делая так, чтобы от жара вода кипела, готовя рис, но при этом не выплёскивалась, одновременно наблюдала за тем, как загнув один лист обшивки, русские матросы торопились, до прилива, успеть вскрыть и второй.
— Эй, ты девка, — раздался над ухом гортанный голос чернявого русского, — Смотри, подгорит, сама есть будешь.
При этом он так смешно корчил рожи, показывая, как она будет, с отвращением есть, что Аюми прыснула от смеха и ответила, правда с акцентом:
— Не подгорит, не бойтесь господин, я угли поддерживаю, чтобы вода только чуть, чуть кипела.
— Так ты по-русски, разговариваешь?
— Да господин, у нас в доме часто останавливались русские моряки.
— А по-татарски можешь? — спросил русский, — А то их превосходительство приказало пленных накормить. И приготовить плов. Ну и меня как знающего как его готовить и назначили. А мне по-татарски было бы проще объяснять.
— Нет, по-татарски не могу. Прости меня, господин, — замотала головой девушка, — по-английски могу, по-французски, по-немецки. А по-татарски нет. А это что за язык?
— Да это мой родной язык, а ты значит не девка, а барышня, коль образованная, раз столько языков знаешь, — начал было говорить явно словоохотный русский, но тут с перевернутого корабля раздались крики, и стало видно, как из корпуса корабля выбирается первый японский матрос. Русский поднёс к лицу руки и, проведя ими по лицу произнёс:
— Аллах Акбар! Успели спасти. А то такой смерти никому не пожелаешь.
А из корпуса корабля, один за другим стали появляться и другие японские матросы, которых русские поили и помогали добраться до катеров. Которые буквально со всех сторон стали собираться возле перевернувшегося корабля. Причём, что удивило девушку, на корме одного катера был японский флаг. Правда, над самим катером был поднят флаг красного креста. Но досмотреть, чем всё закончиться девушке не дали. Русский повернулся к котлу и произнёс:
— Вода, похоже, выкипела, сделай по центру котла горку из риса.
И когда Аюми выполнила это распоряжение, то русский воткнул в центр горки из риса какой-то корень, состоящий из зубчиков и очень ароматный. И добавил:
— Пусть рис ещё потомиться, потом выкинешь чеснок и перемешаешь.
Потом русский направился к остальным котлам, наблюдая, как работают другие, и тоже добавляя в рис тот странный очень ароматный овощ. А когда готовое блюдо было готово, то большую часть котлов отнесли к пленным, а тот, в котором готовила Аюми, отдали женщинам. Да и ещё выдали каждой по несколько русских монеток. И теперь, собравшись вокруг котла женщины, повеселев от сытной еды, даже начали обсуждать русских офицеров. При этом отпуская шутки и от них сами же веселясь.
5
— Ваше превосходительство, вы уж прости покорно, — стоявший на вытяжку перед адмиралом Вирениусом унтер, с эмблемой телеграфиста на рукаве, хоть и пытался пучить согласно уставу глаза, но и без этого выглядел достаточно глупо, и явно разумением своим не коробил взор начальствующий, — Не разбираюсь я в этих бисовых иероглифах. Ну не пойму я, какая линия идёт в Дальний, а какая в эту бисову Корею. Может, кто из их благородий в этих закорючках разбирается? А так-то мы запросто сразу нужную линию присоединим и всё что треба передадим.
Адмирал поморщился и тяжело вздохнул. Через острова Эллиота проходила телеграфная линия, соединяющая Китай с Кореей и дальше с Японией. И находилась телеграфная станция. Она была построена ещё русскими, рядом с наведенными для миноносцев пирсами и угольной станцией. Тоже построенными и организованными русскими моряками. Но при атаке выяснилось, что обе линии были отключены от телеграфа. И хотя они были отмаркированы, понять какой иероглиф, что обозначает, было сложно. А даже случайно выходить на связь с находящимся под японским контролем телеграфом в Корее не хотелось. Хотя бы ещё сутки. Но срочно требовалась связь с Петербургом. Точнее с великим князем Александр Михайловичем. Дабы тот прикрыл его художества с захваченными и потом частично отпущенными торговыми кораблями. Не меньшая помощь была нужна и в содействии ему адмирала Алексеева. Что бы тот прикрыл его уже от морского министра Авелана и начальника морского главного штаба адмирала Рожественского. Приказы, которых он нарушил. Мало того, что привёл эскадру к Квантуну. Так и ещё не уклонился от боя и понёс потери в кораблях. Нет «Алмаз» с четырьмя контрминоносцами к Порт-Артуру убежал. И сын получил инструкции, куда и в какой порядке отправлять телеграммы. Но лично побеседовать с великим князем Александр Михайловичем и адмиралом Алексеевым было бы просто идеально. И тут, через открытую дверь телеграфной станции, до адмирала донёсся громкий женский смех. Причём женщин было явно довольно много. И адмирал выглянул в окно. Внизу, на берегу моря, вокруг котла с рисом, расположилось десятка три молодых японок. Которые, довольно весело проводили время, одновременно поглощая, что-то среднее между обедом и ужином. И адмирал быстрым шагом направился женщинам.
Аюми как раз рассказывала, что тот русский, который ими руководил, сказал, что он не русский, а какой-то татарин, а ту сумму, которую выдали каждой, равна 50 копейкам или 25 сен, четвёртой части иены, как за спиной раздался мужской, властный голос, произнёсшим, на хорошем английском языке:
— Здравствуйте милые дамы, никто не согласиться мне помочь?
Все японки подскочили на ноги и отвесили поясной поклон важному русскому, с золотым шитьём на плечах. А Аюми пискнула, на русском языке:
— Здравствуйте господин, а что вы хотите?
Русский улыбнулся и произнёс, по-доброму посмотрев на девушку:
— Милое дитя разговаривает на русском языке?
— Да господин, а ещё на английском языке, и на французском языке. И умею писать, на этих языках. Немножко говорю и по-немецки.
— Хм, — русский уже с интересом посмотрел на девушку, — А японские иероглифы читать умеешь?
— Да, господин, — ответила Аюми, — Я училась в школе. А языкам меня научили моряки, что останавливались в нашем доме.
— И как же зовут, столь чудесное создание?
— Аюми, Аюми Кода, господин. Я из Иокогамы.
И в этот момент русский повернулся к девушке, его лицо побледнело, и он очень внимательно всмотрелся в её лицо:
— А, ты знакома с Хикару Кода?
— Это моя мама, господин, — девушка бросила взгляд на остальных своих товарок, — А вы её знаете?
Русский, продолжая внимательно смотреть в упор на девушку ответил:
— Да, я бывал у вас в доме, в Иокогаме, последний раз в ноябре 1888 года. Да и перед этим, твоя мама приезжала ко мне в Нагасаки. Тебя, правда, тогда ещё не было. Но ты очень похожа на свою маму, такая же красивая. А я всё пытался понять, где же мог бы тебя видеть. Твоя мама, когда мы встречались, была как раз такого возраста.
— Да господин, я родилась в июле следующего года, — тут же расплылась в улыбке девушка, — И спасибо.
При этом девушка, так обрадовалась, что не обратила внимание, как при её словах, брови русского приподнялись:
— Тогда Аюми, прошу, не называй меня господином, можешь называть меня Андрей Андреевичем. Или дядей Андреем.
Девушка попыталась повторить более длинный вариант имени русского, и сделать поясной поклон важному господину, столь доброму к ней, но тот остановил её рукой, не дав поклониться и поморщившись, сказал:
— Лучше дядя Андрей. И не надо поясных поклонов. Приветствуй меня, как младшая приветствует уважаемого старшего. И не более.
И улыбнувшись, добавил:
— Аюми, дорогая, ты мне поможешь? Надо разобраться в иероглифах. Пройдём?
— Да, дядя Андрей, — всё с тем же акцентом добавила заулыбавшаяся девушка, теперь только склонившая голову.
Адмирал Вирениус в ответ тоже улыбнулся и, направившись вверх по склону, произнёс, заставив засмущаться девушку:
— Ты говоришь совсем как твоя мама. Она тоже так произносила моё имя.
Девушка в ответ улыбнулась и поспешила следом за своим покровителем. Столь важным, что все остальные японки буквально задохнулись от зависти. И тут же стали судачить, что этой малявке не справедливо повезло. И теперь такой важный русский господин взял под защиту именно её, а некого-то более достойного. Они, правда, не поняли, о чём именно шла речь, но что теперь девушка под покровительством этого очень важного русского господина поняли сразу.
6
— Вот тут написано на Талиенвань, а вот тут написано на Чемульпо, — произнесла девушка, осмотрев надписи и поморщившись, добавила, — Но я не знаю где это.
— Спасибо, Аюми, — улыбнулся в ответ адмирал, — Ты меня очень сильно выручила. Я знаю, где это.
И повернувшись к телеграфисту, адмирал Вирениус добавил:
— Присоединяй линию на Талиенвань.
Матрос тут же стал настраивать телеграфную станцию, приговаривая:
— Это мы сейчас ваше превосходительство, это мы мигом, — потом матрос схватил начавшую выползать ленту и произнёс, — Есть связь с Дальним. Что передавать, ваше превосходительство?
— Для начала в Петербург, государю императору, — ответил матросу адмирал, — Верноподданнический доклад о прорыве. Потом отправишь телеграмму в Петербург, в Главное управление торгового мореплавания и портов, главноуправляющему, великому князю Александр Михайловичу. И потом только в Порт-Артур. Командующему флотом вице-адмирала Макарову и наместнику адмирала Алексееву. Если получишь ответы от них, то немедленно сообщай мне. Потом телеграмму в Киевско-Печерскую Лавру, мичману фон Гернету. Его ответ так же немедленно ко мне.
— Есть ваше превосходительство, — ответил матрос и, взяв бланки с телеграммами, стал отбивать тексты ключом телеграфа.
Но дождаться ответов адмирал не успел, в помещение станции буквально ворвался матрос — сигнальщик и, увидев адмирала, вытянулся, поднеся руку к бескозырке:
— Ваше превосходительство, их благородие приказали передать, что с южной сигнальной станции передали, со стороны Порт-Артура подходят корабли. Пять броненосцев, крейсер и миноносцы. Из броненосцев три типа «Петропавловск», и два типа «Пересвет».
— Хм… Неужели сам Степан Осипович пожаловал. Необходимо самому посмотреть. Аюми, девочка, ты не волнуйся. Сейчас вернись за своими вещами, а потом тебя проводят на корабль, там поселят в каюту. И там тебя никто не обидит, хорошо? А мне предстоит заняться делами.
Девушка кивнула и ответила со своим акцентом:
— Хорошо, дядя Андрей.
Но адмирал уже повернулся к своим офицерам и, высмотрев одного из мичманов, отдал ему распоряжение:
— Молодой человек, я вас попрошу, проводить девушку. Сначала пусть заберёт свои вещи, а потом по возвращению «Саратова», помогите ей добраться до парохода. Поселят её пусть пока в моей каюте. А все остальные господа пройдём те на сигнальную станцию.
С вышки сигнальной станции открылся отличный вид на окружающие острова море. С запада, буквально в пяти, шести милях, от вышки, возвышались горы Ляодунского полуострова. И в проливе, отделявшем полуостров от островов Эллиота, виднелись призовой минный транспорт «Касуга-Мару», четыре бывших испанских контрминоносца, два больших миноносца «212» и «213», и канонерская лодка «Храбрый». При этом используя трофейные деревянные рамы, контрминоносцы и миноносцы ставили в проливе трофейные же мины. Просто сталкивая их в воду. Деревянные рамы легко скользили по палубам миноносцев и мины чётко вставали на свои позиции. А миноносцы, выставив, находящуюся на борту, партию мин принимали следующую с призового же минного заградителя. А «Храбрый» охранял минную постановку от неожиданностей. На северо-востоке в дымке виднелись острова Боукшер. На востоке в десятке миль находились острова Вума-Тао. И возле них виднелось несколько японских кораблей. Вспомогательный крейсер и тройка контрминоносцев. Которые явно наблюдали за наглыми русскими. Но в проливе Ермак два русских миноносца, «Циклон» номер «222» и призовой, номер «27», ставили испанские мины. Приняв их с «Саратова». На который их перегрузили с «Иоанна Златоуста» ещё на островах Мауг. И тоже установив их на деревянные рамы, но уже сделанные русскими матросами, ещё на тех же островах, сбрасывали за борт. При этом русские матросы, привязали к рамам тросы. И упав с миной за борт, рама оставалась присоединённой к кораблю. И после подтягивались на борт корабля. Минную постановку охранял минный крейсер «Абрек». На юге на расстоянии десяти миль виднелись острова Блонд. И в проливе между ними медленно шёл «Саратов» под охраной «Авроры» и с кормы транспорта мерно падали в воду русские мины, взятые с русских броненосцев и крейсеров. Которые тоже были установлены на деревянные рамы, скользившие по установленных на транспорте рельсах. А вот западнее этого отряда кораблей, десяток катеров, поставив тралы, убирали японское защитное минное заграждение южнее пролива Бобр.
В восточной части рейда, недалеко от построенных ещё русскими пирсов покачивались на волнах вспомогательные крейсера «Днепр», «Рион» и «Печора». Команды, которых осваивали и призовые пароходы. Плавмастерскую «Миике-Мару», полный боеприпасов специальный транспорт флота «Дзинсен-Мару», транспорты флота «Киншу-Мару», «Ямагучи-Мару», «Фукуока-Мару». И оборудованные в брандеры «Чи-ио-Мару», «Фукии-Мару», «Яхико-Мару» и «Ионеяма-Мару», которым теперь снова предстояло стать обычными транспортами. Причём рядом с плавмастерской виднелся контрминоносец «Асасио». Который был захвачен в повреждённом состоянии. И уже ремонтируемым. Похоже, в каком-то бою корабль получил торпеду в кормовую часть, за машинным отсеком. Но не погиб, а был отбуксирован на Эллиоты. Где занялись его ремонтом. И теперь контрминоносец имел восстановленный набор, и было необходимо восстановить обшивку и вернуть оружие на место. С другой стороны, плавмастерской стоял призовой миноносец номер «26». С развороченной японским шестидюймовым снарядом кормой. Рядом с плавмастерской стояли и броненосцы «Ослябя» и «Иоанн Златоуст». И с помощью станков плавмастерской вовсю занимались восстановительными работами. А чуть дальше виднелся единственный корабль на рейде под японским флагом, госпитальное судно «Кобе-Мару».
В западной части рейда находились броненосец «Император Николай I» и крейсер «Дмитрий Донской». При этом «Император Николай I» и «Дмитрий Донской» занимались спасательными работами. Нет, экипажи лежавших на мелководье канонерки «Грозящий», контрминоносцев «Блестящий», «Бравый» и «Быстрый» и сами справлялись с работами. Была надежда, что при первом же приливе «Бравый» и «Быстрый» сойдут с мели и их будет можно увести на ремонт. А канонерку и «Блестящий» возможно получиться поднять чуть позже. Единственное опасение внушал застрявший на мели и переломившейся в носовой части миноносец номер «221». Который находился на южном берегу острова Хасяндао. И с северной сигнальной станцией не был виден. «Император Николай I» и «Дмитрий Донской» же занимались японскими кораблями. Но если «Дмитрий Донской» курировал спасательные работы на перевернувшейся «Хасидате». Спасая попавших в ловушку японских моряков. То экипаж «Император Николай I» больше занимался работами на тех японских кораблях, что можно было без особого труда поднять и отправить на ремонт.
Вообще в этом неплохо помогли не взрывающиеся русские снаряды. Которые пронзали японские корабли через оба борта. В результате во многих японских кораблях в бортах были многочисленные ровные, круглые отверстия. В которые, при отливе выливалась попавшая в корпус вода. И на всех японских кораблях находились выструганные точно по диаметру русских снарядов деревянные чурбачки. Которые теперь русские матросы загоняли киянками в пробоины вспомогательного крейсера «Дайнан-Мару», все пробоины которого оказались доступными, и лежавших на мели контрминоносца «Акацуки», миноносцев «Сиратака», «Фукурю» и японского варианта «Циклона» «Цубами». Остальным миноносцам досталось больше и работы на них оставили на потом. В том числе и «Циклоны» «Хаябуса», «Касасаги», «Хато», «Кари», на которые пришёлся главный удар русских контрминоносцев. А также, миноносцы номер «25», «39», «68», «71» и погибшем вне рейда, на глубине, при отходе после атаки «Осляби» номер «11». Остальные японские контрминоносцы и миноносцы смогли выйти из боя.
А теперь с юга-запада, на помощь к русским, на скорости узлов 14 приближались главные силы флота. Давая надежду, что плодами победы получиться воспользоваться полностью. Благо состояние некоторых японских броненосцев, крейсеров и канонерских лодок давала надежду на новые трофеи. И это, не говоря про пушки, установленные на японских кораблях. Которые вместе с боеприпасами следовало немедленно поснимать. И это при условии, что русские контролировали острова Эллиота не полностью. Десантные партии заняли только острова Кесиндао, Хасяндао, Суилидао и западную часть острова Дачансандао. Там, где у японцев были береговые батареи. Остальные части архипелага оставались под контролем японцев. И их следовало занять и пленить оставшихся на Эллиотах моряков противника.
А также предстояло сыграть и роль благородного победителя, благосклонного к поверженному противнику. Тяжелораненый контр-адмирал Масамичи Того, чья жизнь вызывала опасения, был сразу же отправлен на японское госпитальное судно. Тело вице-адмирала Катаока Сичиро было обнаружено, в обнажившейся в отлив, рубке крейсера «Ицукусима». А вот контр-адмирала Сукеудзи Хосоя найти не получилось. Ни среди мёртвых, ни среди пленных. Правда несколько десятков шлюпок и несколько катеров, с полуторами тысячами японских моряков, в ходе боя, вырвалось в море и ушли. В том числе и шлюпки с флагмана контр-адмирала Хосоя.
И вот теперь предстояло передать японцам тело погибшего вице-адмирала Сичиро. Которое пока лежало укрытое японским адмиральским флагом на берегу. В ожидании, когда сделают гроб. Ну и холодное оружие, и личные вещи контр-адмирал Того, которые, при отливе, были найдены в адмиральской каюте на «Идзуми» и сейчас приводились в порядок. Что бы передать их японскому адмиралу, вместе с передачей тела вице-адмирала Сичиро на японское госпитальное судно.
7
— Я, Степан Осипович, рассчитываю, что конструкция вполне позволит нам не только дать ход, — показывая, удерживаемую подпорками водонепроницаемую конструкцию, произнёс командир «Осляби» капитан 1-го ранга Михеев, — Но и должна выдержать сотрясения конструкции при выстреле. Но вот подставлять этот борт под вражеские снаряды я бы постерегся.
— С вашей оценкой, Константин Борисович, я, пожалуй, соглашусь, — ответил вице-адмирал Макаров, наблюдая, как матросы броненосца, закончив крепить подпорки, начали возводить вокруг них внутренний ларь. Призванный ограничить распространение воды между броневой и дополнительной палубой «Осляби». В случае если пробоина снова даст течь. И ещё раз, окинув взглядом конструкцию, подобную той, что были заделаны пробоины и на «Иоанне Златоусте» адмирал продолжил:
— Но вести завтра линейный бой я не намерен. Надеюсь, отсидимся за минами, что тут вокруг архипелага, Андрей Андреевич, поставил. А вот показать наши силы адмиралу Того надо. Пусть он считает, что у нас все броненосцы в строю. И, пожалуй, Константин Борисович, пошли своих молодцов, со старшим офицером на «Севастополь». Пусть покажут, Николаю Кузьмичу, как надо пробоины заделывать. Там после столкновения с «Пересветом» ни как течь не устранят. А завтра необходимо будет держать «Севастополь» в строю. Тут-то у вас я вижу это ловко и споро получилось. И довольно надёжно.
— Так, Андрей Андреевич, нас всё время тренировал, во время похода, — командир «Осляби» бросил взгляд на адмирала Вирениуса, — В том числе и во время стрельб. Вот тренировки и пригодились. Нет, при ещё одном прямом попадании конструкция не выдержит. И я буду вынужден покинуть строй. Но до того момента полный ход дать, пожалуй, смогу.
Начальник Отдельного отряда судов, идущих в Тихий океан, только усмехнулся в ответ:
— Так и вы, Константин Борисович, не оплошали, вовремя успели уберечь броненосец от опрокидывания. Честь вам и хвала вам. А уж Степан Осипович, постарается не подставить корабли. Пока будем спектакль адмиралу Того показывать. И, Степан Осипович, у «Севастополя» проблема не только теперь с корпусом, у меня есть информация, что в носовой башне один из орудийных станков с дефектом, и броненосцу не стоит вести огонь с максимального угла возвышения. Из этой башни.
— Хм… И откуда вы всё знаете, Андрей Андреевич. Но надо будет предупредить капитана первого ранга Чернышова. И что вы за него заступаетесь, зачем это вам? — покачал головой Макаров.
— Вопрос в том, что Николай Кузьмич человек наместника, и его назначение стоило ему больших нервов. А отстранение от должности может поссорить вас, а оно вам надо Степан Осипович, ссориться с Алексеевым, на ровном месте? Нам ещё предстоит много сделать вместе, вот пусть он со своим ставленником и сам разберётся. С вашей подачи.
— Возможно вы и правы, Андрей Андреевич, — Макаров, похоже, задумался, над этим вопросом, но перешел на другую тему. — Вы, Андрей Андреевич, рассчитываете, что Того на ваши мины выйдет? Вот поставили вы их вне территориальных вод, а англичане на вас и так злы.
— Бог не выдаст, королева Виктория не съест, — ответил Вирениус, вызвав усмешку у окружающих, — Наврятли тут теперь появятся их транспорта. Так что их свободной торговле мины не помешают, а вот адмирала Того, в манёвре свяжут.
В этот момент в узкое пространство между броневой и дополнительной палубой протиснулся матрос и, упираясь головой в палубу, стал докладывать:
— Ваше высокопревосходительство, с сигнальной станции передают, что с юга подходят корабли. Мателот пятитрубный, следующий типа «Диана», третий в колонне опознан как «Алмаз».
— Ну что же, Андрей Андреевич, — усмехнулся вице-адмирал Макаров, — Вот, похоже, и ваш обоз подходит. Получается, что весь ваш отряд в сборе и прорвался. Но пойдём те необходимо встретить «Аскольд». Пятитрубник в этих водах только он один.
С этими словами Адмирал Макаров направился к трапу, ведущему из недр броненосца.
— С потерями Степан Осипович, с потерями, — поморщившись, ответил Вирениус, последовавший за командующим флотом, — Я опасаюсь, что под шпицем, мой доклад примут крайне негативно.
Когда они поднялись на палубу «Осляби», подходящие корабли можно было рассмотреть уже и не вооружённым взглядом. К Эллиотам приближались как пароходы отряда Вирениуса, под охраной крейсеров и контрминоносцев, так и вызванные из Порт-Артура корабли. Включая «Амур» и канонерские лодки. И пройдя взглядам по подходящим кораблям и судам Вирениус произнёс:
— Степан Осипович, надо бы усилить минные постановки. Поставить мины «Амуром» от островов Блонд на запад.
— Ох Андрей Андреевич, вы, кажется, намерены превратить эти острова в неприступную крепость, — командующий флотом посмотрел на Вирениуса, — Вы и так убедили меня выставить все мины с броненосцев, и «Баяна» возле островов Блонд. Что завтра должен будет подойти японский флот. А теперь хотите и отсечь подход к Эллиотам и с юга?
Адмирал Вирениус только пожал плечами:
— На эту ночь планировалось закупорка прохода в Порт-Артур брандерами. Завтра Того просто обязан был бы проверить результаты. Так что подход его флота к Квантуну на завтра точно запланирован. Но ситуация поменялась, он придёт сюда. А по довоенным планам, тут и так планировалась наша якорная стоянка. Почему бы не воспользоваться.
— Для миноносцев, Андрей Андреевич, для миноносцев, — напомнил Макаров.
— По крайней мере, тут, Степан Осипович, — Адмирал Вирениус пожал плечами, — броненосцы могут, не волноваться прилив ли сейчас или отлив. Глубины позволяют входить и покидать рейд в любое время.
— Но ремонт и пополнение припасами, — напомнил Макаров, — как быть с ними?
— Я не говорю, что флот должен быть тут всё время, — парировал слова Макарова Вирениус, — Просто тут передовая база, и якорная стоянка. Ну и защита главной базы. Пока тут будут стоять наши корабли, противнику закупорить проход в Порт-Артур будет невозможно. Да и минные постановки, на подходе, к Порт-Артуру осуществить будет сложно.
— Вы, Андрей Андреевич, считаете, что они будут кидать мины у прохода?
— И не только там, Степан Осипович, но и у залива Талиенвань. Тут. И на маршрутах следования наших кораблей. Но одно дело пройти с минами на миноносце от сюда и до Порт-Артура. А совсем другое, имея мины на борту идти сюда из Чемульпо. Да так, чтобы попасть к проходу ночью и не попасть в шторм на переходе.
— Так вы находите, Андрей Андреевич, что тут стоит организовать якорную стоянку?
— Скорее базу легких сил флота, причём совместно с заливом Талиенвань, используя как ремонтную базу возможности порта Дальний. А тут иметь защищённую якорную стоянку для броненосцев и крейсеров.
— Хм… В этом что-то есть, — адмирал Макаров задумался, — Но кто же нам отдаст порт Дальний?
— Я попробую убедить великого князя Александр Михайловича, мобилизовать порт Дальний. И дальше просто пользоваться возможностями порта. А базу флота организовать даже не в нём, а в городке Талиенвань. Там есть ещё китайские пирсы, есть китайские же укрепления, и подходит железная дорога. Вполне удобно будет разместить там катера, миноносцы и канонерские лодки. В том числе и вспомогательные.
— Вспомогательные канонерские лодки, это как, Андрей Андреевич?
— Вот смотрите, Степан Осипович на буксире у «Владимира» есть небольшой пароходик. Тонн так в 700. Судя по японскому флагу, под нашим Андреевским, приз крейсеров. Ставим трофейную двенадцатисантиметровую пушку, Четыре или шесть мелкокалиберных пушек и используем эту посудинку как канонерскую лодку. А это я ещё на землечерпалки или грунтовозные шаланды не претендую.
Адмирал Макаров посмотрел на небольшой призовой пароход уже другим взглядом:
— Весьма впечатляющий прожект, Андрей Андреевич, весьма. Если вы убедите великого князя Александр Михайловича пойти на такое, то польза будет несомненная.
— Я попросил разговор по телеграфу с Александр Михайловичем. Но опасаюсь, что он если и состоится, то поздно ночью. Когда он явиться в своё управление. А без Дальнего снабжать острова будет весьма проблематично. И опасно. Но я надеюсь заинтересовать великого князя перспективами.
— Ну дай то бог, дай то бог, Андрей Андреевич, надеюсь, в предстоящем сражении вы возглавите отряд из ваших кораблей.
— Степан Осипович, я думаю, — возразил Вирениус, — что «Аврору» и «Алмаз» следует объединить в один отряд с «Дианой». Остальные крейсера образую отдельный отряд. «Ослябю» присоединить к отряду адмирала Ухтомского. А вот «Император Николай I», «Дмитрий Донской» и «Иоанна Златоуста» оставить в виде третьего броненосного отряда. «Днепр», «Рион» и «Печору», а также объединённые в один отряд канонерские лодки использовать как резерв. Или что бы добить подорвавшихся на минах японцев.
— Хм… Предлагаете действовать отрядами Андрей Андреевич? И почему именно такой порядок в вашем отряде?
— У «Император Николая I» наиболее сильный носовой ракурс, ему и быть головным, «Дмитрий Донской» самый слабый в колонне получается, ему место только в центре. Вот «Иоанн Златоуст» концевым и получается. А так, единая колонна флота получается длинной почти в пять миль. И в узостях между островами Блонд и Эллиотам, или Эллиотами и Ляодунским полуостровом одна колонна может оказаться довольно скованной. Она только последовательно, на десяти узлах полчаса поворачивать будет. А манёвры отрядами по три корабля, в том числе, когда два отряда будут состоять из однотипных вымпелов, могут оказаться более эффективными.
— Пожалуй, я соглашусь с вами Андрей Андреевич, — кивнул Макаров, — Надо будет перебраться на «Петропавловск» и отдать необходимые распоряжения на завтра. И не жаль вам, Андрей Андреевич, отдавать свои корабли, под чужое командование?
— Жаль, Степан Осипович, очень жаль. Но для этого я их сюда и привёл.
А над рейдом среди островов Эллиота снова загремело: «Ура!» и взлетели в воздух бескозырки. На рейд входили новые русские корабли.
8
— Старые знакомые? — адмирал Вирениус как раз осматривал подтянутые к плавмастерской всплывшие в вечерний прилив корабли. В том числе и японские, и заметил, как к японским контрминоносцам подошла шлюпка с контрминоносца «Внимательный». С которой на бывшие японские корабли поднялись несколько офицеров. И с интересом стали рассматривать повреждения бывших японских кораблей. И услышав голос адмирала, офицеры обернулись и тут же вытянулись по стойке смирно, поднеся руки к фуражкам.
— Капитан второго ранга Симон, командир контрминоносца «Внимательный». Так точно, ваше превосходительство, лично имели с ними дело 26 февраля, — представившись, доложил старший из офицеров.
— А по имени отчеству вас как величать? — улыбнувшись, произнёс Вирениус, — И расскажите, как всё было.
— Николай Людвигович, ваше превосходительство, — тут же произнёс в ответ командир «Внимательного».
— Тогда давай те будем без чинов, Николай Людвигович, — адмирал продолжал улыбаться, — Мне очень интересны события того дня.
— Хорошо, Андрей Андреевич, — согласился капитан второго ранга Симон, — По прибытию в Порт-Артур, Степан Осипович, был очень недоволен, тем, что крепость не была готова к обороне от обстрела со стороны Ляотешаня. И приказал ночью поставить минную банку западнее Ляотешаня. Для этого четыре наших контрминоносца, с закатом вышли в море, имея на борту мины. Флагманом был «Выносливый», за ним шёл «Властный», мы в строю были третьими, а «Выносливый» замыкал колонну. В обеспечении нашей постановки в море вышли ещё «Решительный» и «Стерегущий». Поставив мины, мы стали возвращаться и в три часа тридцать минут столкнулись с японскими контрминоносцами.
Вирениус тут же произнёс:
— «Сиракумо», «Асасио», «Касуми» и «Акацуки»?
— Да, Андрей Андреевич, — Симон удивлённо посмотрел на адмирала, — Но откуда вы знаете?
— Это же просто, Николай Людвигович, — адмирал улыбался, — Это состав первого отряда контрминоносцев японского флота, два из них вы внимательно осматриваете, прямо заявляя, что они были вашими визави в том деле.
— А да, вы правы Андрей Андреевич, — улыбнулся командир «Внимательного», — именно они нам в том бою и противостояли. Первым открыл огонь «Выносливый». Атаковав замыкавший колонну японцев «Акацуки», мы тоже открыли огонь по этому контрминоносцу. И вижу, судя по заделанным старым пробоинам, добились трёх десятков попаданий. «Акацуки» запарил и остановился. Правда у нас был сильно повреждён «Выносливый», и ранен командир отряда. Пришлось идти к ним на помощь. В результате в темноте разошлись. Японцы отвернули, когда «Властный» выпустил две торпеды в «Асасио». И надо будет его командира лейтенанта Карцева, Виктора Андреевича, поздравить с попаданием. Он ведь утверждал, что попал торпедой. И повреждения «Асасио» это подтверждают. Но, японцы его довели сюда. Как и «Акацуки». Но тут, я вижу, им досталось, — кивнул Симон на заделанные деревянными щитами пробоины в бортах контрминоносца от орудий «Абрека» и бывших испанцев, которые и заставили «Акацуки» затонуть, — Это не наши пукалки. Когда дырок много, а толку мало.
— К сожалению, да, Николай Людвигович, вооружение наших кораблей недостаточное, — согласился Вирениус, — Это попадания гранат. К сожалению, концепция использования только бронебойных снарядов против миноносцев себя не оправдывает. Для наших трёхдюймовок нужны гранаты. Но что было дальше?
— Мы вернулись в Порт-Артур и тут узнали, что «Решительный» и «Стерегущий» столкнулись с ещё одной четвёркой японских контрминоносцев. «Акэбоно», «Садзанами», «Синономэ» и «Усугумо». К которым потом присоединилось крейсера «Токива» и «Читосе». «Решительный» вырвался. А «Стерегущий» был подбит. К нему на помощь вышли «Баян», «Новик», под флагом Макарова и контрминоносцы «Бесстрашный», «Беспощадный», «Бесшумный». Они смогли взять «Стерегущий» на буксир, но тот затонул в бухте Белого Волка. Спасли всего шестерых нижних чинов.
— Печально, печально, — покачал головой Вирениус, — Похоже «Решительный» со «Стерегущим» имели дело с третьим отрядом контрминоносцев, усиленные одним вымпелом из состава второго. Жаль, что сегодня они смогли уйти. Так бы свершилась месть, за «Стерегущий». Но надеюсь, ещё сочтёмся. А что с обстрелом крепости?
— Противник обстрелял крепость и порт. Несколько снарядов разорвались и в городе. Противодействия мы ему тогда оказать не смогли.
— А были ещё обстрелы?
— Да, второй обстрел был 10 числа, но там и береговые батареи были готовы и телефон в порт проведён. Так что, попав под обстрел, японцы отошли. Было два попадания в их корабли. Но вот на нашу минную банку никто из японцев не попал.
— Да досадно, досадно, но спасибо вам, Николай Людвигович, — адмирал Вирениус засобирался, — Вы мне напомнили о возможности обстрела рейда. Надо будет о связи позаботиться. Только, Николай Людвигович, скажите, Владивосток обстреливали?
— Да, Андрей Андреевич, обстрелы были 22 февраля и 6 марта. Причём во второй раз крейсера Камимуры отогнали огнём.
— А 29 февраля, что ни будь было?
— Камимура подходил к Владивостоку, но обстрела не было.
— Понятно, Николай Людвигович, и ещё раз спасибо, за ваш рассказ, — и адмирал Вирениус направился к одному из катеров. Бывшему японскому, но используемому русскими моряками взамен одного из погибших с русских кораблей.
9
Адмирал Того стоял на крыле мостика флагманской «Микасы» и наблюдал как из-за западного мыса острова Дачансандао выходит девятка русских кораблей линии. Самый тяжёлый день японского флота клонился к закату. И, к сожалению слова, раненого гайдзинами контр-адмирала Сукеудзи Хосоя, о сильном повреждении «Осляби» и «Иоанна Златоуста» не оправдались. Оба русских броненосца уверенно держались в строю. И так же уверенно, в свою очередь, посылали снаряды в японские корабли. Перестрелка с русскими явно ничего не давала. Даже попытка обстрелять рейд не увенчалась успехом. Если не считать замолчавшую носовую башню «Севастополя». В которую, как была надежда, попал японский снаряд. Это, правда, никто не видел, но в рапорте микадо указать стоило. В ответ же гайдзины довольно быстро и метко отвечали. Не смотря на любые его манёвры кораблями. И если «Микаса» никогда не попадала даже под пристрелку, то вот следующими концевыми броненосные крейсера «Якумо» и «Токива» с досадной периодичностью оказывались под накрытием. А потом подошедшие с юга «Баян», «Аскольд» и «Новик», за которыми виднелись ещё и «Диана», «Аврора» и «Алмаз», отогнали из пролива Ермак крейсера третьего боевого отряда, которые корректировали огонь кораблей линии по рейду. И обстрел пришлось прекратить.
— Слева по курсу, рама для минных постановок, — раздался голос сигнальщика, и адмирал, поднеся к глазам бинокль, рассмотрел в волнах знакомую, явно японскую деревянную раму для минных постановок с миноносцев. И поморщившись, адмирал Того приказал:
— Шестнадцать румбов вправо. Курс на Чемульпо. Уходим. Тут нам делать нечего.
Отомстить за гибель «домашнего», он же «смешного» флота не получилось. А началось всё вчера на рассвете, когда его разбудил начальник штаба флота капитан первого ранга Симамура Хаяо и, хмурясь, сообщил:
— Обнаружена эскадра Вирениуса. Её видели 9 марта в проливе Сатсукаро у острова Амами-Осима.
— Докладывайте, — тут же проснувшись, произнёс адмирал.
— На следующий день, рыбак, — стал докладывать Хаяо, — продавший им рыбу, кстати, за неё заплатили франками, рассказывал на рыбном рынке, что видел совершенно чёрные корабли гайдзинов в этом месте. Под разными флагами. Причём корпуса у них были из ткани. К сожалению, первыми информацию узнали армейцы. Они выслали патруль к проливу. Там они ничего не обнаружили, но рыбаки, которые находились в проливе и которые тоже продали, свежую рыбу гайдзинам, подтвердили о ткани на корпусах. И рассказали, что корабли гайдзинов ушли на север. Армейцы сообразили, что это русские. Но решили, что они пошли к большим островам империи. И стали готовить береговую оборону. Совершенно случайно, об этих приготовлениях армейцев, вчера вечером узнал командующий округом Сасебо вице-адмирал Казунори. Он и сообщил эту информацию. Которая вот только что была передана телеграфом.
— Бака! Вот ведь бака, тот армеец, — выругался адмирал Того, — Четверо суток молчания! Да за это время, этот хитрый гайдзин успел пройти почти тысячу миль. То, что он повернул на север, у Амами-Осима, ничего не значит. Это могла быть простая уловка. На которую, этот бака и купился. А снобизм армейцев не позволил им поделиться информацией. Так что предугадать, где сейчас ловить этого Вирениуса крайне сложно. Он может пойти и к Владивостоку. А может и к Порт-Артуру. С Эллиотов сообщения нет?
— Нет, господин адмирал, — склонил голову Хаяо.
— Отправьте сообщение, предупредите об угрозе. И ускорьте выход эскадры в море.
Но, предупредить третий флот не получилось. Телеграфная связь отсутствовала. А в море, на середине пути, до островов, к эскадре присоединился второй отряд контрминоносцев. И начальник отряда капитан второго ранга Исида Ичиро доложил и о выходе в море русской эскадры и о разгроме третьего флота на островах. А также о том, что, оставив наблюдать за русскими вспомогательный крейсер «Дайчу-Мару» и третий отряд контрминоносцев, раненый контр-адмирал Сукеудзи Хосоя, стал собирать остатки разгромленных отрядов у острова Торнтон.
Доставил капитан второго ранга Ичиро и самого важного пленника. Капитана второго ранга Баранова. Командира контрминоносца «Бедовый». Без ремня, в порванном и топорщащем мундире, но с японским орденом на груди, гайдзин представлял собой жалкое зрелище. И стремясь угодить, в страхе за свою никчёмную жизнь, он сам выложил всё. Всё что знал. С его слов стали понятны и рассказы матросов про «пулеметы-пушки». Которые с расстояния в пять кабельтовых буквально засыпали мелкокалиберными снарядами миноносцы. Выкашивая всех на палубе. Которые на самом деле оказались пушками Гочкиса. Про ручные пулемёты, о них рассказывали спасшиеся офицеры с захваченных транспортов. Пулемёты, при абордаже, позволявшие горстке русских справиться с экипажами кораблей. И которые оказались переделанными карабинами Манлихера. Рассказал гайдзин, и где отстаивались русские перед броском и маршрут их движения. И как гайдзины маскировались, чтобы, будучи не узнанными, пройти к Шаньдунскому полуострову. Про свой захват этот гайдзин мямлил, что-то про проблемы в машине, заставивших их пристать к острову Сочандао. Где он не ожидал, что японцы пойдут на прорыв, а потом окружённый шлюпками, полными японских матросов он предпочёл сдаться. Хотя то, что этот гайдзин, нацепил на мундир, перед боем, только японский орден, явно говорил, что он предусматривал сдачу в плен. Сейчас адмирал Того знал, об эскадре Вирениуса, всё. Даже где были транспорта, включая призовые. Но воспользоваться информацией он не мог.
Ночью эскадра подошла к острову Торнтон, где он, адмирал Того, посетил на ставшей флагманом седьмого боевого отряда, канонерке «Удзи» раненого контр-адмирал Хосоя. Который и доложил о гибели у русских канонерской лодки, трёх контрминоносцев, миноносца и восьми катеров. Помимо одного захваченного. А также предупредил, что русские ставят мины. В проливе Ермак точно. А высланные утром в разведку миноносцы увидели, что мины ставились так же и между островами архипелага Блонд. И на западе от этого архипелага.
Поэтому, когда сигнальщик, в проливе между архипелагами Эллиот и Блонд доложил о том, что видит плавающую мину, то адмирал Того не рискнул вести флот этим проливом. И ведя перестрелку на дальних дистанциях с русским флотом Того попытался вывести флот так, чтобы обстрелять рейд островов Эллиот. Но и эта попытка не увенчалась успехом. Русские весьма быстро реагировали на его манёвры, перенося довольно меткий ответный огонь. А сейчас доклад сигнальщика означал, что и северные подходы к островам заминированы. И пока надо уходить. Потом произвести разведку, сделать проходы в минных полях и только тогда нанести удар.
Гибель третьего флота в данном военном раскладе значил мало. Нет, удар был весьма существенный и болезненный. Особенно по самолюбию Японии. Из семи тысяч моряков, что находились на Эллиотах, на спасшихся шлюпках и кораблях пришло около двух с половиной тысяч. Судьба остальных была скрыта мраком. Или волнами моря. А вот устаревшие корабли японского флота мало значили в военном отношении. Да и их потерю можно будет частично компенсировать возвращением в строй броненосного корвета «Рюдзё» и миноносцев номеров «1», «2», «3», «4» и «28». Которые были списаны из состава флота. Но ещё не разобраны. Можно будет ввести, из резерва, в состав действующего флота миноносец «Котака» и шесть бывших китайских канонерских лодок типа «Чинчу». Правда на последних придётся заняться ремонтом их одиннадцатидюймовых пушек Круппа и наконец-то закупить для них снаряды. Что так и не было сделано со времён войны с Китаем. Когда выяснилось, что трофейные снаряды проржавели так, что их вообще страшно использовать. Да и сами пушки на этих канонерках были в очень плачевном состоянии. Но сейчас придётся их вернуть в строй. И было необходимо ускорить вооружение вспомогательных крейсеров. Переоборудуя их из любых подходящих пароходов. Что позволило бы компенсировать потерю разведывательных отрядов флота. Главное основа флота, его становой хребет, броненосцы и броненосные крейсера были целы. И их стоило поберечь.
Но гораздо худшим для Японии было другое. План войны предусматривал быстрый разгром русского флота. И что этот разгром произойдёт по частям. Причём теми же кораблями, с которыми Япония начнёт войну. Русская эскадра в Порт-Артуре должна была быть разгромлена в первый день войны. Сначала внезапной атакой миноносцев. Потом подошедшим японским флотом. А её остатки должны были быть блокированы брандерами на внутреннем рейде. После чего флоту надлежало обеспечить стремительное наступление армии в Манчжурии. А подходящие силы русского флота должны были уничтожаться японским флотом. Но прорыв эскадры Вирениуса ставил крест на этих планах. Русские не только оказались не разгромленными, но и получили подкрепление. Номинально уравнивающие их в силах с флотом Японии. А это могло означать только одно, необходимо сильное и быстрое увеличение флота страны восходящего солнца. Или ситуация могла выйти из-под контроля. Особенно удручало то, что прорыв эскадры Вирениуса усиливал позиции армии. От быстрых действий которой, а не флота, сейчас начинала зависеть судьба Японии. А значит, вес флота и его финансирование могли упасть. И значительно упасть.
10
— Ваше превосходительство, их высокопревосходительство наместник Алексеев ожидает вас в своём салоне, — командир крейсера «Алмаз» капитан второго ранга Чагин казался довольным котом, облопавшимся сметаной. Адъютант его императорского величества явно попал в свою атмосферу.
— Хорошо, Иван Иванович, — только и ответил усмехнувшийся адмирал Вирениус, — Пройдёмте. Вы проводите к Евгению Ивановичу? Он один?
Хотя адмирал Вирениус и так неплохо знал эту яхту, по прихоти названную крейсером. Всё-таки пришлось побывать на всех кораблях эскадры. Но как только дымы от японского флота скрылись за горизонтом, адмирал Алексеев тут же перебрался со своим штабом на «Алмаз» с «Ангары». И настало время лично сделать доклад теперь уже непосредственному начальнику.
— Нет, ваше превосходительство, у них командующий флотом, вице-адмирал Макаров, — взгляд капитана второго ранга Чагин был вполне благодушный и милостивый по отношению к адмиралу. Явно давая понять, что хозяин доволен прибывшим.
— Ну это и к лучшему, Иван Иванович, — согласился адмирал и направился к входу в салон. Войдя в салон и доложив о прибытии, Вирениус бросил взгляд на подкрепления, сделанные для установки орудий на верху салона. Но их уже заделали декоративными панелями. И теперь эти конструкции ничем не выделялись от общей отделки салона наместника, так что с этой стороны неудовольствие адмирала Алексеева, о чём в своё время предупреждал Чагин, возражая против установки там орудий.
— Проходите, Андрей Андреевич, присаживайтесь, — добродушно ответил на приветствие и доклад Вирениуса наместник, — Я всё видел своими глазами и за потери вас журить не буду. В море всякое случается, а вы из всех перипетий вышли с честью. Но я хочу переговорить о ваших предложениях.
Потом наместник повернулся в противоположную сторону от Вирениуса и крикнул:
— Вестовой, чаю, — а потом Алексеев посмотрел на Вирениуса и добавил, — Нет, вопрос с перевооружением кораблей по вашим схемам можно считать решённым. Опыт боевого применения кораблей, говорит, что это наиболее оптимальные варианты. Единственное, что вызывает вопросы — это предложение переоборудовать «Храбрый». Заменив две восьмидюймовки, на четыре шестидюймовки. Нет, это позволит довольно быстро довооружить «Баян» и «Громобой». С учётом, той доставляемой с полигона пушки конечно. Но будет ли вооружение из одних шестидюймовок оптимально для канонерских лодок.
— А время этого класса кораблей, Евгений Иванович, закончилось, — пожал плечами Вирениус, — Он скоро исчезнет вообще. Нет, задачи по обороне минных позиций, дозоров и действий против берега никто не отменял. Но другие классы будут справляться с ними так же хорошо, как и канонерки. И иметь узкоспециализированные корабли, только для этой цели, посчитают расточительством. А гонять тральщики или обстреливать окопы, восьмидюймовые пушки слишком чрезмерны. За глаза хватит и большего числа шестидюймовок.
— Тральщики? — Алексеев сначала было нахмурился, а потом, усмехнувшись, добавил, — А да видел ваш прожект, Андрей Андреевич, по превращению старых миноносок, буксиров и грунтовозных шаланд в эти корабли. Весьма занятный прожект. И судя по тому, сколько вы мин накидали вокруг Эллиотов, необходимый. Нам всё это убирать.
— Убирать тут мины проблема японцев, наша проблема этому помешать. Нам необходимо удержать этот архипелаг под своим контролем.
— Вы находите, Андрей Андреевич, что это необходимо, вон и Степан Осипович уходить от сюда не хочет. А тут ничего нет.
— Да, Евгений Иванович, нахожу, — согласился Вирениус, — И полностью со Степаном Осиповичем согласен.
— Объяснитесь, пожалуйста, Андрей Андреевич, — произнёс наместник, наблюдая как следом за вестовым, несущем на разносе три стакана чая в серебряных подстаканниках, в салон входит огромный кот. Алексеев уже знал, что это кот с одного из захваченных «Алмазом» и впоследствии потопленных японских пароходов, поэтому вполне благосклонно отнёсся к коту. И теперь бобтейл осваивал свою новую территорию. Обнюхивая салон, и периодически теряясь головой, об углы и ножки мебели.
— Первое, о чем я хочу сказать, это о том, что, по японским планам, — адмирал Вирениус усмехнулся, — а мне, как заведующему учёным военно-морским отделом, они в общих чертах известны, этим островам уделяется большое внимание. Тут должна быть передовая база флота. И мы видим, что завезённое японцами оборудование этому заявлению соответствует.
И Алексеев и Макаров соглашаясь с Вирениусом кивнули, а Андрей Андреевич продолжил:
— Поэтому я и нахожу, что отдавать столь важную позицию противнику никак невозможно. Второе, эта позиция нужна нам. Удерживая её, мы обезопасим не только Порт-Артур или залив Талиенвань, но и весь Квантунский полуостров. Как от десантов, так и от брандеров в проходах и минных постановок с миноносцев.
— О да, Евгений Иванович, — тут же произнёс Макаров, — Эти предложения, Андрей Андреевича, реализованные на «Саратове» и миноносцах, превращают мины в серьёзное оружие. Теперь их можно ставить быстро. Очень быстро. Буквально на ходу.
— Японцы делают на миноносцах точно так же, — пожал плечами Вирениус, — Я просто реализовал дошедшие до меня их предложения. Но доставлять им мины к Квантуну мимо Эллиотов будет гораздо сложнее, чем с самого архипелага.
— Хм… Вы, Степан Осипович, и вы, Андрей Андреевич, меня почти убедили, — усмехнулся Алексеев, но тут на островах негде починиться, негде взять снабжение.
— А мне вот понравилось, как, Андрей Андреевич, организовал снабжение. Как только пришла эта «Анна-Гарсия», как к ней с одного борта встал «Иоанн Златоуст», а с другого контрминоносцы «утиного дивизиона» и очень быстро стали получать боеприпасы и снабжение. А потом я выяснил, что и остальные корабли сразу после боя получили всё необходимое с «Риона».
— Это называется транспорт снабжения, тут же добавил Вирениус, — Который, стоит на безопасной якорной стоянке и по мере необходимости снабжает корабли всем необходимым. А по их израсходованию, возвращается в порт и там всё получает. Помимо таких транспортов на якорной стоянке может находиться плавмастерская, госпитальное судно, необходимые вспомогательные суда. А на ремонт корабли могут возвращаться в порт. Главное обеспечить безопасность якорной стоянки. Которую можно назвать, например, порт Николаевск-на-Эллиотах.
— Хм…, — усмехнулся Алексеев, — Такое название их величеству понравиться. В общем, то смысл идеи понятен. И отторжения не вызывает. А что если вас Андрей Андреевич назначить начальником этого порта?
— Сочту за честь ваше высокопревосходительство, — тут же произнёс Вирениус, вот только я бы хотел организационно включить в состав этого порта ещё и порт Талиенвань. В размерах существовавшей там китайской крепости. Там могли бы базироваться выделенные для охраны водного района силы.
— О, даже так, — улыбнулся Алексеев, — Вам, Андрей Андреевич, палец в рот не клади. И это что-то новенькое, охрана водного района. Нет, термин понятный и чувствую, обозначает нечто необходимое, но объяснитесь, пожалуйста.
— И мне тоже интересно, — улыбнулся Макаров.
— Ну это необходимость создания системы, гарантирующей безопасность мореплавания, в каком-то важном районе. Флот воюет, выполняя свои задачи, но есть выделенные силы, которые организовывают дозоры, как на берегу, так и в море. Связь между ними. Охрану и оборону своих минных заграждений. Поиск и уничтожение вражеских мин, — ответил Вирениус и добавил, — В идеале включить в эту систему ещё бы береговую артиллерию и части пехоты, предназначенные для противодесантных операций. А также гражданские порты, как пункты базирования этих сил.
Макаров выслушав, приподнял бровь и посмотрел на Алексеева, ожидая его вердикт, а тот сидел крайне задумчивый и постукивал пальцами о столешницу, заставив уши легшего на пол кота шевелиться отдельно от его тела:
— Весьма масштабный прожект, весьма, — так же продолжая постукивать пальцами по столешнице, ответил Алексеев, — В нём что-то есть, но он затрагивает интересы многих. В том числе и армию. Вы же предлагаете им передать часть сил флоту?
— Да, Евгений Иванович, без этого план трудно реализуем, особенно если план Куропаткина обречён на поражение, — согласился Вирениус, — конечно в гражданских портах можно организовать морское ополчение. Но для этого надо мобилизовать гражданские порты. Надеюсь, великий князь Александр Михайлович, уже подал необходимое прошение его величеству государю императору.
— Стоп, стоп, Андрей Андреевич, давай те по порядку, — Алексеев даже немного подался вперёд, — Это как план Куропаткина обречён на поражение? Вы точно в этом уверены? И причём тут великий князь Александр Михайлович?
— Да, Евгений Иванович, и тут всё просто. Мы можем усиливать свои силы не более чем на корпус в месяц. Больше по железной дороге сил не перебросить. А есть ещё снабжение и потребности флота. А больше 20 пар поездов в день железная дорога пропустить не может. А сейчас и ещё меньше, из-за Байкала. Не знаю паромы пошли уже или ещё нет. Японцы же уже имею в Корее армию в 60000 человек. И готовы перебросить ещё три в 40000-45000 человек. Итого у японцев почти 200000 человек. Против наших, порядка 80000. Буквально на днях они начнут выдавливать наши силы из Кореи. А где-то через месяц они попытаться форсировать Ялу. А мы сможем увеличить, за этот месяц, свои силы всего на пару дивизий. Вот Куропаткин и придумал план, поддерживаемый всеми генералами, отступать, жертвуя всем, кроме армии. До тех пор, пока его силы не превзойдут японские. Так как японцы могут увеличить свои силы тысяч до 400000, то превзойти их мы сможем только к весне следующего года.
— Хм… Звучит не очень хорошо, — нахмурился Алексеев, — А что до этого?
— А вот до этого момента, Куропаткин готов жертвовать, территорией, а это где-то будет до Мукдена, по моим оценкам, Евгений Иванович, — ответил Вирениус, — Флотом, в своих планах Куропаткин его совершенно не учитывает. Порт-Артуром, если судить по тому, как оборудована и снабжена припасами, в том числе и снарядами, крепость, ею явно намеренны пожертвовать. Вашим наместничеством. И есть ещё нюанс.
— Какой же, Андрей Андреевич? И причём здесь я?
— Начнём с вас, Евгений Иванович, потеря крепости, флота, территории до Мукдена, означает только лишь то, что понадобиться тот, на кого свалят всю вину. И вы уж извините, Евгений Иванович, но вы на эту роль, вы подходите больше всего. Да и наместничество я думаю, к этому времени, ликвидируют. А армия, привыкшая проигрывать, а по плану Куропаткина мы получается должны проигрывать, причём аж до весны следующего года, победить, не способна. Для этого необходимо создать другую армию. Иначе эта армия отступит даже в выигрышной ситуации. И ещё отступающие всегда несут большие потери, чем наступающая сторона. Которая, к тому же, может воспользоваться ресурсами своих визави, брошенными при отступлении. Да и этим самым, Куропаткин отдаст инициативу в руки врага, который будет выбирать, где какими сила и когда ударить. Что тоже играет только на поражение. Победы так не добиться.
— Измена?
— Не думаю, Евгений Иванович, — покачал головой адмирал Вирениус, — просто реальная оценка ситуации. Наложенная на опыт недавней японо-китайской войны, когда китайцы очень быстро лишились своей армии и японцы делали что хотели. И Отечественной Войны 1812 года, когда наоборот сохранение своей армии позволило сковать, а, в конце концов, и победить Наполеона. Куропаткин понимает, что сдерживать японцев он может, только имея под рукой армию. Вот её то, он и намерен всемерно беречь и стремиться при малейшей опасности, для армии, выводить её из-под удара. Для чего даже находясь за сотню вёрст от места боя, будет пытаться руководить каждым батальоном. По телеграфу. Но, к сожалению, Куропаткин не Кутузов. И не сможет, формально не победив, ни в одном сражении, выиграть войну. Просто за счёт того, что, после формальной победы, положение японцев будет становиться только хуже.
— А флот? — тут же спросил Макаров.
— А Порт-Артур? — вторил адмиралу наместник.
— Куропаткин осознаёт, что крепость ему не удержать. И он явно намерен сдать её. Для этого там и построен не самый необходимый и мощный форт, а один из самых ненужных. Первый. А заливать, только заливать бетон на основной позиции крепости, на втором форту будут только через месяц. К тому же строить форт будут не по проекту, а как временную позицию. Ресурсов же самой крепости хватит на отражение только одного штурма. А продовольствия не более чем на несколько месяцев. Хотя использование запасов флота позволит продержаться в осаде порядка полугода. И отразить на несколько штурмов больше. Но как командующий армии Куропаткин флот не учитывает. Он просто не умеет им пользоваться и не может оценить его возможности. Любой дурак уверен, что способен командовать армией, но даже последний дурак не рискнёт командовать крейсером. К тому же Куропаткин, возможно, знает, что по японским планам они собираются брать Порт-Артур так же, как взяли его десять лет назад. Стремительный, не считаясь с потерями штурм, захват или блокирование основных оборонительных позиций и прорывом в город. Это должно поставить гарнизон в условия, когда тому остается только капитулировать.
— Ну, знаете ли, Андрей Андреевич, мы не китайцы, — покачал головой Алексеев
— Вы знаете, Евгений Иванович, японцы тоже не китайцы, — пожал плечами Вирениус, — Я бы их оценил похуже немецкой армии, но получше английских колониальных частей. Но позвольте, я продолжу о наших проблемах. Вот поэтому-то, дабы не потерять в крепости обученные части, третью дивизию и вывели из Порт-Артура. А в ней формируют второразрядную седьмую. По поводу четвёртой дивизии и пятого полка второй думаю, у Куропаткина есть идеи успеть вывести и их с Квантунского полуострова. Из расчёта в перспективе вернуться и вернуть недостроенную крепость. И вы, Степан Осипович, правы, эскадру из Порт-Артура надо объединять с кораблями во Владивостоке. Но только убирая корабли из Порт-Артура во Владивосток. Иначе, благодаря армии, он окажется в ловушке.
— Хм, Андрей Андреевич, — высказал сомнение Макаров, — во Владивостоке будут проблемы с углём.
— Для этого Степан Осипович, нам надо начать перебрасывать часть припасов флота перебросить во Владивосток. В первую очередь уголь. И там же есть угольные копи, дающие уголек, не уступающий кардифу. Правда туда необходимо будет проложить железную дорогу. Можно и силами пленных японцев. Их надо будет постепенно отправить из Порт-Артура. Первоначально же можно использовать узкоколейку до ближайшей удобной бухты. А там ведь рядом, верстах в двадцатипяти бухта Находка, с заливом Америка. Где, можно оборудовать причалы, под каботажные пароходы. Или непосредственно бункеровать корабли. А в перспективе там можно будет оборудовать базу для кораблей охраны водного района. И есть предложение, Евгений Иванович.
При этих словах Макаров хмурился, но покачивал головой, внутренне соглашаясь с Вирениусом.
— И какое же, Андрей Андреевич? — наместник посмотрел на Адмирала Вирениуса.
— Необходимо оборону Квантунского полуострова возложить на моряков.
— И как вы это намерены, воплотить в жизнь, Андрей Андреевич, — наместник хмуро смотрел на Вирениуса, — Вы же сами понимаете, что как только флот влезет в прерогативу армии, в действия на суше, то это встретит противодействие армейского командования.
— Я постараюсь объясниться, Евгений Иванович. Дело в том, что нам необходимо, как и Куропаткину протянуть время. Удерживая японцев на промежуточных позициях. Ключевой из этих промежуточных позиций является Киньджоуский перешеек. Он как бы объединяет позицию на горе Самсон с Тафаньшинской позицией. У этой позиции есть недостаток, она уязвима со стороны моря. Поэтому-то армейцы её и не рассматривают в своих планах. Вот я и предлагаю сделать эту позицию частью порта Талиенвань. Который и будет находиться на месте старой китайской крепости. Соответственно, ответственными за эту позицию станет флот. И попавшие туда части армии будут подчиняться требованиям флота. Вашим требованиям Евгений Иванович, а не требованиям Куропаткина.
При последних словах адмирала Вирениуса, наместник Алексеев посмотрел было на Макарова, который зашёлся смехом, а потом резко поднялся из кресла, заставив кота подскочить на месте, подняв хвост и изогнув спину, и подошёл к окну салона:
— Без армии эту позицию не удержать.
— Да, Евгений Иванович, не удержать, — адмирал Вирениус наклонился и попытался погладить кота, который увернувшись, обнюхал его руку и отошёл в сторону, — Поэтому необходимо вынудить Куропаткина направить на Порт-Артур всю вторую дивизию. Один полк разместить в Бидзыво, второй в Порту Адама. Третий на побережье севернее Бидзыво. Один батальон, из состава любого полка, кроме пятого, на Эллиотах. Ну и последний на позициях у Киньджоу. По крайней мере, увеличение наших сил в крепости на дивизию и оборона на промежуточных позициях позволит дольше удерживать крепость. И приковать к ней до четверти японской армии. А это значит, что мы успеем быстрее начать наступление. Думаю, такой аргумент подействует на Куропаткина, чтобы ни сдавать Порт-Артур. А ведь кроме перечисленных можно будет создать ещё несколько промежуточных позиций. Нангалинскую позицию, позицию на Зелёных и Волчьих горах. Хотя последняя позиция это крайняя. Если японцы подойдут к крепостному обводу, то они смогут перед первым фортом поставить свои 28-сантиметровые мортиры. И держать под обстрелом ключевые позиции крепости. При этом находясь в безопасности.
— Это как, Андрей Андреевич?
— Да там перед первым фортом есть возвышенности, вот как только мы их оставим, японцы там мортиры и поставят. На обратном склоне. Буквально на берегу протекающей там реки. В недоступном для нас месте.
— Гора Дагушань? Или же Сяогушань? И вы же, Андрей Андреевич, сказали, что они собираются брать крепость с ходу? — Алексеев посмотрел на Вирениуса.
— Дагушань, ваше высокопревосходительство, позиции у Сяогушаня слишком уязвимы со стороны бухты Тахэ. Да и японцы много что собирались. Например, в первый день войны атаками миноносцев и ударом всего флота уничтожить наш флот. А потом заблокировать его остатки брандерами. Но мы им планы поломали. Надеюсь, поломаем и тут. Но вот связь между армией и флотом установить надо. Для этого направить к Куропаткину адмирала, в ранге заместителя. Который мог бы, и командовать силами флота подчинённого армии и давать советы Куропаткину, как использовать флот. Но и такой же генерал мог быть прикомандирован и к штабу командующего флотом. Тоже в ранге заместителя. И тоже с правом командовать армейскими частями, попавшими под подчинение флота. Я бы рекомендовал или генерал-майора Белого, или генерал-майора Кондратенко.
Услышав эти фамилии Макаров удовлетворённо кивнул.
— А из адмиралов вы кого порекомендуете отправить? — хмыкнул Алексеев.
— Ну это ваше право, Евгений Иванович, — развёл руками Вирениус.
— Хорошо, я подумаю. Есть ещё что то, что вы Андрей Андреевич хотели бы предложить?
— Да есть ещё несколько моментов. Один касается капитана первого ранга Чернышова…
— И вы, Андрей Андреевич туда же? — Алексеев набычился, и с неприязнью посмотрел на Вирениуса, резко выпалив, — Мне этот человек нужен. И именно как командир броненосца.
— Который этот броненосец уже сделал небоеспособным, — тут же произнёс адмирал Макаров, — Сначала дал протаранить свой броненосец. А потом, не смотря на запрет стрелять на максимальном возвышении из носовой башни, стал стрелять и сломал станок орудия.
— Отремонтируем мы «Севастополь», Степан Осипович, отремонтируем. Но вот, Николай Кузьмич, можно будет и переместить на другой броненосец.
— Андрей Андреевич, — Макаров даже всплеснул руками, заставив кота припасть брюхом к земле и так метнуться под диван, — да где же я ему броненосец найду?
— Николай Кузьмича, можно будет назначить командиром броненосца «Чин-Иен» и исправлять должность командующего отряда из него и ещё двух броненосцев «Фусо» и «Хей-Иен». И минутку, Евгений Иванович, — Вирениус попытался остановить взрыв возмущения Алексеева, — позвольте мысль закончить. Реально это призовые броненосцы, не потоплены, а находятся в аварийном состоянии. И я надеюсь их поднять и ввести в строй. Пусть на том же «Чин-Иене» в прилив вода на палубе плещется. В отлив она находиться чуть, чуть выше ватерлинии. Но там ниже всего две пробоины от самоходных мин. Закрыть их пластырем и можно отвести в порт и восстановить. И пока эти корабли можно числить в плавании. Что опять же плюс для Николай Кузьмича. Да и есть надежда, что на днях мы получим указ государя императора, о том, что тем, кто находиться на Квантуне срок будет идти один к двум.
— Хм… Неожиданное решение, Андрей Андреевич, неожиданное, — было видно, что Алексеев смягчился, — Хорошо, я подумаю над вашим предложением и предложением Степана Осиповича. И как я вижу, вы намерены что-то предпринять, с потопленными кораблями японцев? А то может быть мне уже назначить на них командирами перспективных для меня офицеров?
— Да, Евгений Иванович, есть мысли. В отношении ряда японских кораблей. И нашего миноносца номер «221».
— Мне бы хотелось их узнать, Андрей Андреевич, — адмирал Алексеев внимательно смотрел на адмирала Вирениуса.
— Я рассчитываю весьма скоро поднять и увести в порт наши «Грозящий» и «Блестящий». Они вполне ремонтнопригодны. Из призов я рассчитываю так же быстро поднять и отправить в порт крейсера «Чиода», «Идзуми», авизо «Мияко» и канонерку «Акаги». Они в принципе лежат на мелководье и их пробоины вполне доступны. Особенно это касается «Мияко». Это авизо выскочило на мель и практически полностью оказывается на берегу в отлив. От опрокидывания этот корабль получилось уберечь. Пробоины заделаны. Надо бы корабль облегчить, сняв пушки, запасы, включая боеприпасы и уголь. И в ближайшие сизигийные приливы снять с мели. Один будет 17 числа, другой через две недели. Тогда надеюсь, и приведём это авизо в порт. Тут наибольшие сложности с «Акаги», но у нас есть несколько барж, грузоподъёмностью в четыре сотни тонн. Вот их и используем, думаю, пары барж на кораблик водоизмещением менее 700 тонн хватит. Пропустим под «Акаги» тросы. Присоединим их к баржам. Там закрепим на лебёдках. Во время отлива выбираем тросы. При приливе сцепка всплывет, и отбуксируем её на мелководье. Пожалуй, двух или трех циклов хватит, чтобы добраться до пробоин корабля, на мостике которого в отлив можно ходить по колено в воде. С броненосцами «Чин-Иен», «Фусо», «Хей-Иен» и крейсером «Мацусима» придаться поработать. Но я вполне допускаю, что и их мы к зиме увидим их в строю. Под нашими флагами.
Алексеев и Макаров храня молчание, внимательно слушали Вирениуса, не рискуя высказать недоверие к его словам. А Вирениус продолжал:
— К сожалению крейсера, «Сума», «Ицукусима» и «Сайен» легли на борт, и с ними придётся повозиться до того, как их можно будет поднять. Для этого можно землечерпалками выбрать грунт с одного из бортов и тем самым спрямить корабли. Но время необходимое на их подъём составит до года. Так что увидеть их в строю до конца войны сомнительно. Остальные корабли, кроме миноносцев, я боюсь использовать, не получиться. «Акицусима» взорвалась, крейсер «Хасидате» и канонерка «Осима» перевернулись. Их восстановление я считаю слишком затратным. Остальные корабли, а это броненосный корвет «Хией», корветы «Каймон», «Цукуба», канонерка «Иваки» мало того, что сильно разрушены, так и ещё устарели. Так что я считаю, что эти корабли легче разобрать. Кое-кого просто на дрова. Конечно, сняв с них орудие и всё что пригодно для использования. Но остаётся вопрос с миноносцами. Если номер «25» и номер «39» разрушены, так что их легче разобрать, чем восстанавливать, то вот остальные можно попытаться восстановить. Хотя бы частично. Ну и остаётся открытым вопрос с миноносцем номер «11». Идёт подготовка к подъёму его плавающим краном. Его водоизмещение 54 тонны, а грузоподъёмность крана 60. Надеюсь, поднимем. Сейчас водолазы заводят под него стропы.
— Но, Андрей Андреевич, остальные же миноносцы разрушены не меньше, — высказал своё сомнение адмирал Макаров, — И как это восстановить частично.
— Здесь, Степан Осипович, есть нюанс. Миноносцы «71» и «68» принадлежат к одному типу. И если у первого миноносца, разрушена кормовая часть, до машинного отделения, то у второго как раз носовая часть до котельного, а кормовая практически цела. Вот я и предлагаю отклепать у одного носовую часть, у другого кормовую и склепать целые части в одно. Использовать для этих целей док для миноносцев в Порт-Артуре. Он там всё одно простаивает.
— Хм, и вы считаете, Андрей Андреевич, что это будет держаться на воде? — Макаров проявил здоровый скептицизм.
— Года два, три спокойно можно будет использовать, Степан Осипович, — произнёс в ответ адмирал Вирениус, — Потом спишем. Если войну переживёт. Но сейчас нам дозорный корабль лишним не будет.
— И, Андрей Андреевич, вы как я понимаю, то же самое хотите предложить, сделать и с четырьмя японскими «Циклонами», — тут же понял предложение Вирениуса, Алексеев, — Как их там называют?
— «Хаябуса», «Касасаги», «Хато», и «Кари», Евгений Иванович, — тут же перечислил названия японских кораблей адмирал Вирениус, — Только «Циклонов» не четыре, а пять. Я хочу носовую часть, по рубку, отклепать от одного из японских «Циклонов» и приклепать к нашему «221».
— Даже так, — Алексеев приподнял бровь, — я совсем не против, получить, из этой рухляди ещё пару «Циклонов». И думаю вам, Андрей Андреевич, будет интересно этим заняться.
— Позвольте отказаться, Евгений Иванович, это занятие больше, для аварийно-спасательной службы флота. И ею руководить бы генералу по адмиралтейству, имеющему инженерное образование, — покачал головой Вирениус, наблюдая как кот обойдя салон, примеривается, как бы выпрыгнуть в чуть приоткрытое окно, — У меня профиль немного другой. Я могу только дать рекомендации. По поводу существующих в мире идей. А судоподъём — это дело для специалиста, а не дилетанта. Да и по поводу двух «Циклонов», это если считать вместе с «221». Гарантированно из того что есть можно собрать только один.
— Предложение конечно интересное. Но где взять мастеровых, чтобы провести все эти работы, — имея явно задумчивый вид, покачал головой адмирал Макаров, — Да и ещё сформировать целую службу. А она, как я представляю, нам крайне необходима. Одно красноречивое название за себя говорит. Хороших мастеровых не хватает на ремонт уже повреждённых кораблей.
— Надо задействовать возможности Дальнего, привлечь мастеровых из членов экипажей кораблей и Квантунского экипажа, — тут же ответил Вирениус, а потом добавил, посмотрев на Алексеева, — И есть ещё одна возможность, но если на, то будет воля Евгений Ивановича.
— Вы уж, Андрей Андреевич, — усмехнулся Алексеев, — из меня господа нашего бога не делайте. Но что вы хотите предложить?
— Использовать для этих целей мастеровых из китайцев, — Вирениус прямо смотрел на наместника, — Одеть их в форму, дать довольствие, предоставить жильё, им и их семьям, положить жалование. Исходя из их умений. Ну и использовать пленных японских матросов. Офицеров мы отделили. А этим можно предложить за плату и улучшенное питание и содержание поработать.
Алексеев нахмурился:
— Есть несколько проблем связанных с этим. Первый, жандармы будут против такого использования китайцев. Там могут оказаться японцы, под видом китайцев. Плюс подобные расходы не предусмотрены в смете. Да и сколько у нас там этих пленных?
— Война вообще не предусмотрена в смете, — позволил себе пошутить Вирениус, вызвав улыбку у остальных присутствующих, — Всего пленных взято порядка трёх тысяч, тут очень сильно помогли десантные партии с приведённых Степаном Осиповичем кораблей. Без них, мои матросики сами бы острова под контроль не взяли бы. Из взятых пленных раненых около трети. Из которых почти четыре сотни калек и тех, чья судьба вызывает опасения, переданы на госпитальное судно «Кобе-Мару». Офицеры содержаться отдельно. Думаю, их как можно быстрее надо будет отправить вглубь России. Как кстати и наших тяжелораненых. Надо организовать санитарный поезд из классных вагонов и направить его в столицу. Там врачи более опытные, чем наши, будут. Да и их путешествие по всей России будет способствовать патриотическому подъёму. А вот вопрос с жандармами, конечно, решить надо бы. Но думаю, в случае коллективной, финансовой ответственности китайцев, они сами будут исключать брак в работе, изгоняя таких. А там дёрнуть этого китайца за косу сможет любой унтер.
— Я подумаю над вашими предложениями, Андрей Андреевич, — отсмеявшись, произнёс Алексеев, — но вернёмся к великому князю Александр Михайловичу. Вы, Андрей Андреевич, считаете, что нам необходимо поддерживать с ним отношения?
Адмирал Вирениус вздохнул и произнёс:
— Возможно я и ошибаюсь, но я нахожу, что у вас Евгений Иванович и у великого князя Александр Михайлович есть много общих интересов. В частности, и вы, и он заинтересованы в сохранении наместничества на Квантуне. И я так понимаю, что вы оба заинтересованы в том, чтобы Россия сохранила флот. У вас обоих в оппонентах оказаться Безобразов и его ставленники. А противоречий, в ваших Евгений Иванович, интересах и великого князя интересах, вы уж не обессудьте, я не нахожу. По крайней мере, в данной момент. И заключение между вами тактического союза позволит вам обеим сохранить, а при благоприятном раскладе и упрочить ваше положении, при их величестве. Благо есть моменты, которые могут вам в этом содействовать. Но для этого и вам Евгений Иванович и их высочеству будет выгодно иметь союзника. Вам в Петербурге, а их высочеству тут, на Дальнем Востоке.
— Я подумаю над этим вашим словами, Андрей Андреевич, — произнёс в задумчивости наместник, — И надеюсь это всё?
— Увы, нет, Евгений Иванович, у меня есть весьма необычное предложение. Но считаю, что оно не менее важно, — покачал головой Вирениус.
— Я вас слушаю, Андрей Андреевич, — Алексеев снова внимательно посмотрел на Вирениуса.
— Начну издалека, я приобрёл, за свой счёт, пару кинокамер для синематографа. И во время похода и боёв велись съёмки. В том числе зафиксирован подход «Ангары» под вашим флагом, Евгений Иванович, в разгар битвы. Вот я и предлагаю создать фильм, о походе и бое эскадры. Так же я и предлагаю нам всем троим завтра посетить японское госпитальное судно. Официально передать портреты японского императора, с призов, передать тело вице-адмирала Сичиро. И посетить раненого контр-адмирала Того. Кажется, японским врачам получилось его спасти. Но теперь он всю жизнь будет иметь протез вместо левой руки. Передать ему его личные вещи, холодное оружие. Ну и попенять в дипломатичной форме японского императора. А неофициально снять последние сцены фильма.
— Попенять императора? — нахмурился Алексеев.
— Ну да, мы же согласились с их требованиями, — кивнул Вирениус, — Вот только войну для себя они уже начали, и не остановились. Но весь мир должен считать, что, не смотря на все наши уступки, японцы начали войну с подлого нападения, без объявления войны. Но при этом Россия стремиться к миру, поэтому вы ждёте японских предложений, о том, как завершить эту войну. С одной стороны, вы сможете публично возложите всю вину на Японию, а Россию выставить стороной, стремящейся к миру. При этом вы, Евгений Иванович, будите выглядеть настоящим рыцарем, проявляющим милосердие и снисхождение к поверженному врагу. Можно конечно будет потом добавить в фильм, как мы с отданием должной чести хороним погибших японцев. А то набралась уже почти тысяча тел. Надо бы их торжественно захоронить на Сачандао. Ну и наших нижних чинов похоронить на Дачансандао. Как ни как в бою погибло, или позже умерло от ран, пять офицеров и едва ли не две сотни нижних чинов. Ну и завершить это действо торжественной встречей флота в Дальнем или Порт-Артуре. И всё это показать в Европе и Америке. Начав с показа его величеству, государю императору.
— Хм, ох и выдумщик вы, Андрей Андреевич, ох и выдумщик, — усмехнулся Алексеев, — Пожалуй, я приму это ваше предложение, но первым этот ваш синематограф посмотрю я.
— Конечно, конечно, Евгений Иванович, — соглашаясь, кивнул Вирениус, — Именно так я и хотел поступить. Ну а после того как мы закончим надо будет отпустить госпитальное судно «Кобе-Мару». Оставить им угля до Чифу и проводить миноносцами до островов Мяо-Дао.
11
Аюми Кода сидела за столом по-европейски. То есть на высоком стуле, за высоким столом, а не на коленях за низким столиком, как принято в Японии и с тихим ужасом наблюдала за тем, что перед ней находилось. Русский матрос, после того как она проснулась и оделась, принёс завтрак. И поставил на стол большое блюдо, накрытое крышкой, и выложил всё вот это. Ножи с полукруглым остриём, какие-то чаши с ручками и нечто четырёхзубое, тоже с ручкой. Нет, палочки для еды были, и совершенно новые палочки. Но от обилия непонятных металлических предметов, лежащих перед ней, она буквально впала в ступор. Всё, что было перед ней, было по японским меркам лакомством. Пшеничный хлеб, в виде небольших, круглых и ещё тёплых, булочек. Коровье масло. Какая-то странная, чёрная, рыбная икра. Небольшие яйца, фаршированные мясом краба. И паштет из печени, какой-то птицы. Всё это аппетитно выглядело и одуряюще пахло. Но как это можно было есть палочками для еды! Девушка тяжело вздохнула, разломила палочки и стала пытаться быстрыми и резкими движениями отправить еду в рот.
Но вот вчера и позавчера вечером всё было гораздо хуже. Её привезли на большой корабль и отвели в шикарную каюту. Со всеми удобствами, в каюте была даже ванная. И очень странная кровать. Слишком большая, слишком мягкая и даже без деревянной подушки. Вместо этого нам лежало несколько больших, квадратных и очень мягких подушки. Но тогда девушка очень устала и, совершив омовение, она просто уснула.
А вот вчера скорее уже днём, проснулась девушка уже довольно поздно, она испытала настоящий ужас. Это девушка сейчас знала о кнопках, нажав на которые можно было заказать еду или вызвать обслугу в каюту. А тогда, жутко голодная, Аюми, зажав в руке русские монеты, хотела было выйти поискать, где можно поесть. И открыв дверь, она услышала, буквально над собой, голос русского:
— А это ещё кто у нас тут?
Аюми повернулась. И уткнулась взглядом в большого, уже в возрасте мужчину, с пышной, раздвоенной бородой и золотым шитьём на плечах. Который казался огромным и как-то сурово смотрел на неё. Аюми охватила паника и она, пискнув, захотела метнуться назад в каюту, где забиться куда-то в уголок. Но её остановила ладонь, которая легла ей на плечо, и голос её покровителя:
— Не бойся девочка, Степан Осипович тоже знаком с твоей мамой. Ваше высокопревосходительство, это Аюми Кода. Дочь Хикару Кода. Надеюсь, вы её помните по нашей стоянке в Иокогаме и Нагасаки?
— Очень приятно милое дитя, — взгляд русского стал менее суровым и тот склонил голову в знак приветствия, — Буду раз познакомиться. Степан Осипович Макаров.
— Аюми Кода, из Иокогамы, — на всякий случай девушка поклонилась всем телом. Стараясь всячески продемонстрировать своё уважение, к этому как она поняла более важному русскому, чем её покровитель.
— Красивое имя, твоя мама всегда стремилась к прекрасному. Кстати, как она?
— Спасибо за добрые слова господин. Но мама в больнице, — Аюми снова поклонилась, — Я хотела заработать денег на её содержание.
И тут Аюми услышала за своей спиной голос своего покровителя:
— Хм… Господа прошу меня не ждать, я догоню вас.
— Да господа пойдёмте-ка, посмотрим, что придумал Андрей Андреевич, — важный русский развернулся и направился дальше по коридору, за ним пошли все, кроме её покровителя. Который зашёл в каюту, открыл сейф и достал, оттуда, русские золотые монеты. Много. Десять. Которые и протянул ей со словами:
— Прости девочка, старого дурня, совсем с этой войной не о том думаю. Вот передай маме.
— Спасибо господин, я отработаю, — Аюми, взяв монеты, чуть было не согнулась в поясном поклоне, но её снова остановила рука её покровителя, — А как можно будет передать?
— Аюми, мы же договорились, не господин, а дядя Андрей. Это, во-первых, а во-вторых, я, похоже, очень обязан твоей маме, поэтому и не заикайся, о том, что ты что-то там отработаешь. И, в-третьих. Я свожу тебя, на госпитальное судно, которое отвезёт раненых в Японию. К сожалению, оно будет полностью заполнено, поэтому отправить вас всех на нём я не смогу. Но ты сможешь передать деньги маме с капитаном судна. И не надо мне кланяться в пояс. Я же просил.
— Спасибо, дядя Андрей, — в ответ улыбнулась девушка — И я всё сделаю, как вы хотите.
— Говори мне ты, — снова улыбнулся её покровитель, — И ты голодна?
— Да, дядя Андрей, — тогда только и кивнула она. И ей показали, как пользоваться кнопками, а потом вызванный матрос проводил её в столовую. И ни тогда, ни на ужине проблем не возникло. Всё что ей подали, можно было легко съесть палочками.
День она провела, на прогулочной палубе, сначала наблюдая как русские матросы, кидали, с кормы парохода, в море, что-то круглое и тяжёлое. А дядя Андрей и тот важный русский с интересом наблюдали, как они это делали. И дядя Андрей, что-то объяснял, а более важный господин, только кивал в ответ. А потом она смотрела со стороны на сражение. Их пароход не стал входить в бухту, держась на безопасном расстоянии, от сражающихся кораблей. Но это было вчера.
А сегодня девушка, так увлеклась, кидая икринки в рот, что опомнилась, только когда дверь в каюту открылась, и из-за неё послышалось:
— Только вашбродь, там барышня!
— Какая ещё барышня?
Аюми так и застыла, с открытым ртом, и удивлённо смотря на стоявшего в дверях русского, молоденького, буквально на несколько лет старше её, офицера.
Николай Вирениус с интересом рассматривал весьма юную японку, сидевшую с удивлённым видом за столом, с палочками для еды в руке. Которая, смотрела не него распахнутыми миндалевидными глазами, на скуластом, но вытянутом лице и приоткрытым ртом. И тогда молодой человек заговорил:
— Приветствую. А ты кто? И как с тобой общаться? Я Николай Вирениус. И вижу, ты завтракаешь. Я тоже хочу.
Аюми тут же инстинктивно прикрыла свой завтрак руками, но услышала из-за двери:
— Я сейчас принесу, вашбродь. Всё принесу. И то, что их превосходительство приказало принести в каюту. Просто барышня отдыхала, вот я и подождал трошки.
Аюми улыбнулась, поправила волосы рукой, глядя на русского офицера и слегка порозовев, произнесла:
— Я говорю на русском, и меня звать Аюми. Дядя Андрей взял надо мной покровительство.
— Дядя Андрей? А, это ты так отца называешь, — офицер улыбнулся, — Тогда называй меня Николай, можно Николя.
— Николя. Хорошо, буду называть так, — японка снова коснулась рукой волос и, опустив голову, спросила, — А что ты так смотришь?
— Да мне интересно, как можно есть чёрную икру палочками.
Аюми сделала резкое движение кистью руки, и икринка исчезла у неё за губами.
— Ловко, — рассмеялся Николай, — Я бы так не сумел. Наверное. Но так долго. И, пожалуй, не очень удобно. Давай я покажу как надо.
— Давай, — согласилась Аюми. И наклонив голову набок, с улыбкой стала наблюдать, как молодой человек, разрезав булочку ножом, другим ножом намазал масло из маслёнки, потом взял особую ложечку, наложил толстый слой икры на масло, и протянул это всё девушке:
— Это можно есть руками. И не обязательно обмазывать булочку маслом и паштетом, держа её палочками для еды. И запивать чаем. Ну, в общем, не как у вас в Японии.
И пока Аюми пробовала этот бутерброд, Николай быстро сделал другой, уже с паштетом. Одновременно взглядом оценив, нежную, буквально бархатистую, здоровую кожу девушки, её кораллового цвета губы, густые, шелковистые волосы. Изящный стан, с довольно пышной грудью, скрытый под одеяниями, но так заманчиво обтягивающийся тканью, при движениях девушки. Девушка была не похожа, на остальных японок, довольно пухленьких, коротконогих и с очень маленькими достоинствами. Николай как раз обдумывал, как выяснить, кто отец Аюми, как тут в дверь постучали и из-за двери послышалось:
— Вашбродь, завтрак.
— Да, войдите, — отозвался мичман, и в открывшуюся дверь вошёл матрос с ещё одним посеребрённым разносом, накрытым крышкой. И поставив разнос на стол, матрос сказал:
— Так это, мне чемоданы и саблю с кортиком нести?
— Это что? Откуда? — Вирениус младший посмотрел на девушку, но та только пожала плечами.
— Не знаю вашбродь, — честно ответил матрос, — Только их превосходительство приказали всё привести в порядок и принести сюда. Их превосходительство грозили, что лично проверят.
— Ну неси, раз отец приказал, — дал разрешение мичман.
И буквально через несколько минут матрос вернулся, внеся два больших чемодана, подставку под холодное оружие — катанакакэ, офицерские саблю и кортик. Поставив чемоданы возле входа, и положив на них оружие и подставку, матрос вытянулся во фрунт и произнёс:
— Разрешите идти, вашбродь?
— Да ступай братец, ступай, — разрешил мичман, а сам, оторвавшись от завтрака, подошёл к оружию. Сначала вынув кортик из ножен, осмотрел его, а потом, осмотрев клинок, вытянутой наполовину из ножен сабли, только хмыкнул. Оружие было явно лучше по качеству, чем взятые им трофеи. Включая и кортик, который он нашёл в каюте командира миноносца. Но, не зная, зачем это надо отцу Николай Вирениус просто положил оружие на катанакакэ. При этом кортик оказался вверху, а сабля внизу. И тут же парень вздрогнул от окрика буквально материализовавшейся рядом с ним японки:
— Не так! Не правильно!
Девушка, с каким-то благоговением, осторожно дотронулась до оружия и переложила кортик вниз, а саблю переместила наверх стойки. Повернув оружие клинками вниз. Со стороны казалось, что девушка даже кланяется оружию.
— Вот так надо!
Николай только хмыкнул, с улыбкой наблюдая за смутившейся, от своего порыва, и от этого опустившей глаза и порозовевшей девушкой.
— И откуда ты всё знаешь?
— Ну это не сложно, если помнить, что как оружие носят, так и ставят на катанакакэ. Если лезвием вперёд, то устанавливают лезвием вниз. Если лезвием назад, то значит лезвием вверх. А на самом верху место для дайто, самого длинного оружия, ниже для сёто, короткого оружия. И самая нижняя планка для ножа.
— Век живи, век учись, — покачал головой мичман. Но в этот момент в дверь снова постучали, и за дверью послышался голос Вирениуса-старшего:
— Аюми, девочка, ты тут? Я могу войти?
— Да, да, дядя Андрей, — тут же ответила девушка, посмотрела на Николая и её ушки буквально стали пунцовыми. Но адмирал, войдя, только коснулся её лба губами, а потом хлопнул по плечу и пожал руку сыну.
— Отец, я всё сделал. Все собраны на борту миноносца, только я не понял, что за портреты вручили японкам? Они так испуганно их брали. А гроб принесли и установили на корме, он под японским флагом. Почётный караул и японские матросы носильщики тоже все на месте.
В это время адмирал Вирениус, открыл чемоданы, в которых лежали чистые и выглаженные личные вещи. На самом верху среди вещей, в чемоданах, лежали мундиры японского контр-адмирала, несколько фотографий и японские деньги. И удостоверившись, что всё приведено в порядок и на месте Вирениус старший, закрыл чемоданы и ответил:
— Сейчас мы вернём японцам тело вице-адмирала Сичиро, портреты их императора, точнее, те портреты, что попали к нам в приличном виде. Ну и наместник Алексеев и командующий флотом Макаров хотят посетить на госпитальном судне «Кобе-Мару» раненого адмирала Того-младшего. Это его личные вещи и оружие. Отдадим их ему. Выкажем своё уважение, к его храбрости. И постараемся отбить у него желание совершить самоубийство. Потом похороним погибших и надо выпроваживать это судно с рейда. А пока завтракайте. У вас немного времени есть. И ещё Коля, я понимаю, что твой миноносец пока укомплектован матросами с «Алмаза», так что его на флоте уже «алмазиком» прозвали. Но, не позволяй Чагину там распоряжаться как на своём корабле. Ты и так, неплохо поработал, на его имидж. Пора поработать и на свой имидж. В конце концов, это твой трофей.
И повернувшись к девушке, адмирал добавил:
— Не забудь взять деньги для мамы. А то это судно сегодня уйдёт.
12
Когда, траурная церемония, по похоронам погибших японских моряков на острове Сочандао завершилась, то к адмиралу Вирениусу подошёл капитан третьего ранга Иодзиро Саннохэ. Командир госпитального судна «Кобе-Мару». Японец посмотрел на стоящую возле Николая Вирениуса Аюми. Которая внимательно слушала мичмана, наклонив голову и слегка краснея, когда начинала тихонько хихикать. А потом японец спросил адмирала, руководившего похоронами, инициатива она же наказуема:
— Господин адмирал, вы позволите один вопрос?
— Да, Иодзиро-сан, — повернулся к японцу Вирениус.
— Я могу узнать, кем вам приходиться Хикару Кода?
— Конечно можете, Иодзиро-сан, она моя мусумэ.
Японец, сначала прищурив глаза, посмотрел на девушку, потом бросил короткий взгляд внимательных глаз на адмирала и склонил голову:
— Тогда мне всё понятно, господин адмирал, я выполню просьбу её дочери.
— Спасибо, Иодзиро-сан, — Вирениус в ответ склонил голову, несколько выше, чем это сделал японец, — Буду вам признателен.
Японец отдал честь, поправил на рукаве белую повязку с красным крестом и, выпрямив спину и вскинув подбородок, направился к стоящему у восточного берега острова Сочандао катеру. Намереваясь отправиться к своему госпитальному судну. Возле которого уже стояли четыре русских контрминоносца. Которые должны были сопроводить «Кобе-Мару» до нейтральных вод Китая.
Вообще то японское госпитальное судно вывели в море русские офицеры. Пока японцы с него присутствовали на похоронах. Дабы не раскрыть японцам проходы в минном поле, охранявшем пролив Ермак. И сейчас «Кобе-Мару» дымило в полумили, от берега ожидая командира и остальных офицеров.
А адмирал Вирениус посмотрел через пролив на русское кладбище, на самом востоке острова Дачансандао, и тяжело вздохнул. А потом он повернулся на восток и в задумчивости посмотрел на море. Туда, откуда следовало ждать неприятности. То, что было предопределено, закончилось. Теперь пора начинать свою, самостоятельную игру.
13
Великий князь Александр Михайлович стоял перед кабинетом императора Николая II, держа в руках папку для бумаг, и ожидал аудиенции. Он не ожидал ничего нового. Император никогда не вникал в суть дела, никогда не задавал вопросов. И очень не любил, когда доклад продолжался более пяти минут. В противном случае вообще выпадая из сути обсуждаемого вопроса. И великий князь знал, что у Николая II правым всегда оказывался тот, кто последним выступал по любому вопросу. Если же ему не нашлось оппонентов, то это мнение император и принимал. Даже если перед этим соглашался с другим и давал разрешение, на какие-то действия. И Сандро осознавал, что он сейчас либо начнёт движение вверх, либо так и останется просто мужем сестры императора.
Но он всё сделал, что бы его врагов в этот день не было в столице. А хлопоты, которыми он собирался обременить императора, были довольно приятными и довольно срочными. И пока генерал-адмирал кутил в Париже, адмиралы Авелан и Рожественский находились в Либаве, где отстаивались по зиме корабли будущей Второй эскадры. А Безобразов и его клика, с подачи Сандро, были заняты вопросом покупки «экзотических» крейсеров. Стремясь оттеснить от этого вопроса великого князя. Который и сделал видимость, что собирается возглавить теперь изначально провальный проект. Никто, в этом мире, находясь в здравом уме, не рискнёт продавать однозначно боевые корабли России. Что бы ни попасть под удар Англии. И не оказаться в состоянии войны с Японией. Так что пусть они мешают ему здесь, чем в других проектах. Да и был у Сандро ещё один козырь. Даже не козырь, а скорее джокер. Плохо только что супруга не разделяла его стремление стать генерал-адмиралом. Но всё равно, сегодняшний день решал многое.
Когда же Сандро зашёл в кабинет, который одновременно являлся и библиотекой, то Николай сидел за своим рабочим столом, между камином и окном и просто смотрел на великого князя. Ни выявляя на своем лице, ни каких эмоций кроме беспросветной тоски.
— Ваше величество, — бодро начал Сандро, помня, что у него не более пяти минут пока император ещё вникал в суть вопроса, — позвольте доложить вам радостные новости. Вверенные мне крейсера второго ранга, вместе с эскадрой контр-адмирала Вирениуса, прорвались в порт Дальний. Приведя семь призовых судов. С них, а также с учётом отпущенных ранее судов, выгружено контрабанды на сумму более двух миллионов рублей. Ещё приблизительно на такую же сумму контрабанды было уничтожено в море. Прошу вашего государь разрешения, в связи с внешнеполитической обстановкой, снять аресты и отпустить эти призы. Так же снять аресты с ранее отпущенных кораблей, коим было предписано явиться в российские порты, на призовые суды. Реквизировав доставленную контрабанду.
Первая бумага легла на стол императора, который продолжал сидеть с выражением жуткой скуки на лице.
— Так же смею донести, до вашего сведения, ваше величество, что выше названная эскадра, — всё так же бодро продолжил Сандро, — освободив острова Эллиота, захватила призы. В настоящий момент в порт Дальний приведены два контрминоносца, 5 миноносцев, крейсер второго ранга и минный заградитель, переоборудованные из гражданских судов, а также плавающая мастерская и 8 призовых, бывших японских, пароходов. Так же в порту на островах Эллиота, коей я верноподданнически прошу назвать порт Николаевск-на-Эллиотах, — на стол рядом с первой бумагой легла вторая, — проводиться спасательные работы на эскадренном броненосце, двух броненосцах береговой обороны, крейсере первого ранга, двух крейсерах второго ранга, авизо и канонерской лодке. Прошу ваше величество дать названия выше перечисленным кораблям. Список кораблей предлагается, — ещё одна бумага легла на стол к императору, — А также прошу подчинить Главному управлению торгового мореплавания и портов вышеназванные призовые крейсер второго ранга и минный заградитель, который пригоден для переоборудования в крейсер второго ранга.
На стол легла очередная бумага.
— Опыт захвата крейсерами призов показал, что на крейсерах необходимо дополнительно иметь подразделение, из которого можно сформировать досмотровые команды и команды для призовых судов. Из-за этого, прошу ваше решения, ваше величество, на восстановление Морского полка. Который прошу сформировать как можно скорее, из добровольцев флота, и разместить их на крейсерах вверенного мне Главного управления торгового мореплавания и портов, — и снова на стол императора легла очередная бумага. А Сандро продолжил:
— Так же, из опасения за ваших верноподданных, а также их и государственного имущества, прошу вас ваше величество, объявить о мобилизации гражданских портов на Тихом океане. А именно Дальнего, Таллиевая, Красовского поста, Охотска, Петропавловска-Камчатского, Николаевска-на-Амуре, Анадыря и села Никольского, на Командорских островах. Где создать морское ополчение и этими силами организовать защиту и оборону вышеназванных портов. Так же прошу назначить местом базирования крейсеров Главного управлению торгового мореплавания и портов порт Дальний. С формированием в порту Талиенваньского флотского экипажа. Для оборудования и обеспечения вышеназванных крейсеров. А для защиты вышеназванных портов прошу ваше величество восстановить морские батальоны и полки, существовавшие со времён Петра Великого и до правления императора Николая Павловича.
На стол легла шестая и седьмая бумаги. А Сандро держа в руках последний лист снова заговорил:
— Для обеспечения защиты порта Дальний, и возможной базы для крейсеров Главного управлению торгового мореплавания и портов, прошу вашего высочайшего разрешения, ваше величество, объединить под единым командованием порты Дальний, Талиенвань и Порт Николаевск-на-Эллиотах под единым командованием. Назначив командиром порта контр-адмирала Вирениуса, Андрей Андреевича.
Последняя бумага легла на стол, а Сандро на секунду склонил голову, давая понять, что он закончил. Николай, ничего не ответил, а всё так же со скучающим видом махнул рукой. Давая понять, что аудиенция закончена. Сандро развернулся и направился к выходу, при этом усмехнувшись.
Ники грозил страшный вечер. Сандро рассказал жене о том, как в 1812 году сестра императора Александра 1 выделила деньги на формирование Тверского временного егерского батальона имени её высочества великой княгини Екатерины Павловны. И что этот батальон покрыл себя славой в делах компании 1813 года, став единственной добровольческой частью, сражавшейся вместе с гвардией. В результате Ксения загорелась идеей повторить деяние своей далёкой родственницы. И сегодня Ники должен был быть на обеде у матери, куда были приглашены и Сандро с Ксенией. Где супруга и была намеренна истребовать разрешение императора на формирование временного морского батальона имени её высочества великой княгини Ксении Александровны. И обменявшись поклонами с Победоносцевым, которому была назначена аудиенция у императора следом за ним, великий князь Александр Михайлович направился готовиться решить свои, а заодно и государственные проблемы, за семейным обеденным столом.
Конец первой части.
